Европейский Суд по правам человека
(Первая Секция)
Дело "Каянкин (Kayankin)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 24427/02)
Постановление Суда
Страсбург, 11 февраля 2010 г.
По делу "Каянкин против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:
Христоса Розакиса, Председателя Палаты,
Нины Ваич,
Анатолия Ковлера,
Ханлара Гаджиева,
Дина Шпильманна,
Джорджио Малинверни,
Георга Николау, судей,
а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,
заседая за закрытыми дверями 21 января 2010 г.,
вынес в указанный день следующее Постановление:
Процедура
1. Дело было инициировано жалобой N 24427/02, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Александром Сергеевичем Каянкиным (далее - заявитель) 14 мая 2002 г.
2. Интересы заявителя, которому была предоставлена юридическая помощь, представляли юристы Центра прав человека "Мемориал". Власти Российской Федерации были представлены бывшими Уполномоченными Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека П.А. Лаптевым и В.В. Милинчук.
3. Заявитель, в частности, утверждал, что подвергся бесчеловечному и унижающему достоинство обращению вследствие призыва в армию при крайне неудовлетворительном состоянии здоровья, что в период его военной службы он подвергался побоям со стороны офицера и сослуживцев, что отсутствовало эффективное расследование происшествий, и что возбужденное им разбирательство о возмещении вреда было чразмерно длительным.
4. 1 марта 2006 г. Председатель Первой Секции коммуницировал жалобу властям Российской Федерации. В соответствии с пунктом 3 статьи 29 Конвенции было также решено рассмотреть данную жалобу одновременно по вопросу приемлемости и по существу.
Факты
I. Обстоятельства дела
5. Заявитель родился в 1980 году и проживает в поселке Сосново Ленинградской области.
6. Как следует из копии истории болезни, представленной заявителем в Европейский Суд, в 1987 году он неоднократно обращался в Сосновскую поселковую больницу с жалобой на головную боль. 16 ноября 1987 г. ему был поставлен диагноз: "гипертензия". Диагноз был подтвержден его медицинскими документами.
A. Военная служба заявителя и состояние его здоровья
7. В 1996 года Приозерский районный военкомат поставил заявителя на учет для призыва на военную службу.
8. 12 февраля 1997 г. Приозерская районная военно-врачебная комиссия в составе хирурга, терапевта, невропатолога, психиатра, окулиста, стоматолога, дерматолога и отоларинголога осмотрела заявителя с целью предварительной оценки состояния его здоровья на предмет годности к военной службе. Комиссия поставила заявителю диагноз "гипотрофия* (* Расстройство питания, характеризующееся различной степенью дефицита массы тела (прим. переводчика).) неизвестного происхождения" и присвоила ему категорию "Д" по медицинской шкале годности к военной службе, признав его "временно негодным". Диагноз был поставлен на основе непропорциональной корреляции между ростом заявителя (167 см) и его весом (50 кг). Комиссия заключила, что в связи диагнозом "гипотрофия" требуется дополнительное обследование заявителя с участием эндокринолога. Призыв заявителя был отложен на шесть месяцев по медицинским основаниям.
9. Как указывает заявитель, комиссия не выдала ему медицинской справки или иных медицинских документов, направляющих его в конкретное учреждение здравоохранения для дополнительного медицинского обследования, наблюдения и, при необходимости, лечения, как того требовала Инструкция о порядке проведения военно-врачебной экспертизы в Вооруженных силах Российской Федерации, утвержденная 22 сентября 1995 г. приказом N 315 Министерства обороны России и действовавшая в период, относящийся к обстоятельствам дела. Однако, как следует из истории болезни заявителя, представленной в Европейский Суд, 18 февраля 1997 г. он был осмотрен эндокринологом, который отметил несоответствие веса и роста заявителя, но нашел его состояние здоровья удовлетворительным. В то же время эндокринолог поставил заявителю диагноз "диффузное расширение щитовидной железы 1-й степени", связанное с половым созреванием.
10. В октябре 1998 г. заявитель был вновь осмотрен военно-врачебной комиссией и признан "годным для военной службы". В своем заключении комиссия указала, что он не жаловался на состояние его здоровья. Призыв заявителя был назначен на апрель 1999 г.
11. Дополнительные медицинские обследования заявителя не проводились до апреля 1999 г., когда военно-врачебная комиссия повторно осмотрела его. Комиссия заключила, что заявитель годен к военной службе без ограничений. Как следует из заведенного на заявителя личного дела призывника, представленного в Европейский Суд, его рост 175 см при весе 63 кг означал, что диагноз "гипотрофия" утратил значение. Заявитель подписал медицинское заключение, подтвердив, что не имеет жалоб на состояние своего здоровья.
12. 3 июня 1999 г. заявитель был призван в армию. Он был направлен в воинскую часть N 22336, расположенную в Волгограде. Заявитель утверждал, что в части он неоднократно подвергался побоям и запугиванию со стороны старослужащих. Они предположительно принуждали его и других военнослужащих младшего призыва спать на улице и отбирали пищу. Как утверждает заявитель, 5 сентября 1999 г. начальник штаба капитан Ч. в присутствии рядового A. пятикратно ударил заявителя по голове гильзой от артиллерийского снаряда. 17 октября 1999 г. группа старослужащих предположительно нанесла заявителю побои.
13. 25 октября 1999 г. в часть прибыла мать заявителя. Заявитель сообщил ей о побоях.
14. Через два дня заявитель самовольно покинул часть и отправился с матерью в Санкт-Петербург.
15. В Санкт-Петербурге заявитель был осмотрен в Научно-исследовательском психоневрологическом институте им. В.М. Бехтерева. Ему были сделаны магнитно-резонансная томография (МРТ), транскраниальная допплерография и ультразвуковое исследование черепа. Он также был осмотрен окулистом, психологом и неврологом. 9 ноября 1999 г. институт выдал заявителю заключение, в соответствующей части которого указывалось:
"[Заявитель жалуется] на головную боль, головокружение, утомляемость, раздражительность, ухудшение слуха в правом ухе и сомнилоквию.
[Он] страдал от головной боли с 9-летнего возраста; [головная боль] имела колющий и давящий характер; [головная боль] начиналась по утрам с ощущения, что [кто-то] давит на глаза; [головная боль] становится сильнее при умственной и физической работе; она сопровождается светобоязнью, снижением производительности труда и быстрой утомляемостью.
История болезни (согласно сведениям матери и медицинским документам): ...
[Заявитель] был активным ребенком; он часто падал, ушибая голову. В возрасте четырех месяцев он упал с полки, ударившись головой; он потерял сознание. Он неоднократно ударялся головой, катаясь на коньках. В девятилетнем возрасте он сильно ударился лбом; был наложен шов. В 12-летнем возрасте он случайно ударил себе по голове молотком. ...
Диагноз: органическое поражение головного мозга - результат черепно-мозговых травм, перенесенных [заявителем], нейроинфекций, перинатального расстройства - церебральный арахноидит с сопутствующим гипертензивным синдромом, церебральная ангиодистония, эпилептиформные пароксизмы... двусторонние пирамидальные симптомы, психоорганический и астено-физический синдром. Остеохондропатия коленных суставов.
Рекомендовано: наблюдение невропатолога и психоневропатолога... Ограничение физической нагрузки. Помещение в военный госпиталь".
16. 12 ноября 1999 г. заявитель обратился в Санкт-Петербургскую военную прокуратуру с жалобой на незаконность своего призыва и на жестокое обращение, которому он подвергся в период прохождения военной службы. 15 ноября 1999 г. по направлению прокуратуры он был помещен в неврологическое отделение военного госпиталя, где находился до 9 декабря 1999 г.
17. 7 декабря 1999 г. заявитель был осмотрен военно-врачебной комиссией военного госпиталя N 442. Согласно медицинскому заключению, выданному комиссией, заявителю был поставлен диагноз "долгосрочные последствия нейроинфекции в форме наружной гидроцефалии с рассеянными неврологическими симптомами с псевдоневрастеническим синдромом; S-образный сколиоз 1-й степени торакодорсальной области с грыжей Шморля в 4-9 позвонках, переходный люмбосакральный позвонок, неполное закрытие 2-й, 3-й и 4-й пластинок дуг позвоночника; хронический тонзиллит". В справке указывалось, что болезнь приобретена в период военной службы заявителя, и что он "частично годен к военной службе".
18. 25 января 2000 г. заявитель был уволен с военной службы по болезни.
19. 15 декабря 2000 г. Санкт-Петербургская медико-экспертная комиссия выдала заявителю медицинское заключение об инвалидности 3-й группы по болезни.
B. Разбирательство о возмещении вреда здоровью
20. 19 января 2000 г. заявитель предъявил иск в Приозерский городской суд к Приозерской районной призывной комиссии и Приозерскому районному и Ленинградскому областному военкоматам о возмещении вреда. Он также просил городской суд отменить решение Приозерского районного военкомата от 3 июня 1999 г. как незаконное, утверждая, что он не подлежал призыву в армию, поскольку был серьезно болен.
21. Дело было передано судье С. 24 января 2000 г.
22. 4 октября 2000 г. судья С. вынесла определение о принятии искового заявления и назначила первое заседание на 1 декабря 2000 г. В тот же день она направила письмо ответчикам с предложением представить личное дело призывника, заведенное на заявителя.
23. Заседание 1 декабря 2000 г. было отложено, так как заявитель желал ознакомиться с делом, а также привлечь адвоката.
24. Как следует из объяснений властей Российской Федерации, следующее заседание, назначенное на 26 сентября 2001 г., было отложено, так как представитель заявителя подал удовлетворенное городским судом ходатайство о представлении дополнительных доказательств.
25. Следующее заседание, назначенное на 8 октября 2001 г., было отложено по ходатайству Приозерского районного военкомата из-за невозможности явки его представителя.
26. 17 октября 2001 г. городской суд, по ходатайству заявителя, направил письма в ряд военных и медицинских органов с запросом дополнительных доказательств. Последний ответ был получен 4 декабря 2001 г. от Сосновской поселковой больницы. Больница уведомила городской суд, что не может представить выписку из больничного реестра, подтверждающую, что медицинская карта заявителя была направлена в военно-врачебную комиссию для рассмотрения вопроса о его годности к военной службе. Больница разъяснила, что указанный реестр отсутствует. В то же время больница отметила, что, как правило, медицинские карты потенциальных призывников направляются в военно-врачебную комиссию.
27. Следующее заседание, назначенное на 16 января 2002 г., было отложено из-за неявки ответчиков. Городской суд также отвел представителю заявителя дополнительное время для подготовки письменных вопросов медицинскому эксперту.
28. 21 января 2002 г. городской суд направил письма, повторив запросы о предоставлении доказательств, в ряд военных органов, которые не ответили на первое письмо от 17 октября 2001 г.
29. 18 февраля 2002 г. городской суд в ответ на запрос от 4 октября 2000 г. получил личное дело призывника, заведенное на заявителя.
30. 20 мая 2002 г. дело было передано судье Б., который при проверке материалов дела направил письма ряду военных и медицинских должностных лиц с запросом о предоставлении дополнительных доказательств. Как утверждают власти Российской Федерации, последний ответ был получен городским судом 12 июля 2002 г.
31. В октябре 2002 г. городской суд предложил Приозерскому городскому совету представить документы, регулирующие деятельность Приозерского районного военкомата.
32. На первом заседании, назначенном судьей Б. на 10 декабря 2002 г., заявитель изменил свои требования. Городской суд вынес заявителю и его представителю письменное предупреждение о том, что изменение требований повлечет отложение разбирательства. Заседание было назначено на 14 января 2003 г. Это заседание было также отложено из-за неявки ответчика. Тем временем заявитель представил дополнение к исковому заявлению.
33. Следующее заседание, назначенное на 29 января 2003 г., было отложено до 13 марта 2003 г. по ходатайству ответчиков, просивших дать им время для ознакомления с дополнительными документами, представленными заявителем.
34. Ответчики не явились в заседание 13 марта 2003 г., и городской суд направил им предупреждение, уведомляя о последствиях их поведения и обязав явиться в следующее заседание, назначенное на 14 мая 2003 г.
35. 14 мая 2003 г. представитель заявителя просила городской суд отложить заседание в связи с невозможностью ее явки. Городской суд назначил следующее заседание на 16 октября 2003 г. Последнее заседание было назначено на 4 декабря 2003 г., поскольку ответчики не явились.
36. На заседании 4 декабря 2003 г. представитель заявителя подал удовлетворенное городским судом ходатайство о привлечении Ленинградского областного и Приозерского районного отделений Федерального казначейства в качестве соответчиков. Разбирательство было отложено до 18 марта 2004 г.
37. На заседании 18 марта 2004 г. заявитель отказался пройти медицинское обследование. В тот же день Приозерский городской суд отклонил иск, в частности, указав следующее:
"Заслушав доводы сторон и третьих лиц и исследовав материалы дела, материалы уголовного дела N 14/04/0035-2000D и личное дело призывника [заявителя] с прилагаемыми медицинскими документами, суд находит иск [заявителя] необоснованным и отклоняет его.
В силу статей 26-28 и 30 Федерального закона о воинской обязанности и военной службе районная призывная комиссия за счет средств федерального бюджета осуществляет призыв мужчин для военной службы, организует их медицинское обследование и предоставляет освобождение от военной службы.
Военно-врачебная комиссия была создана решением N 263 председателя Приозерского районного совета Ленинградской области 31 марта 1999 г. в целях организации и проведения призыва на военную службу; главным врачом была назначена С.
В 1999 году был издан Приказ N 315 о порядке проведения военно-врачебной экспертизы в Вооруженных силах Российской Федерации, изданный Министерством обороны Российской Федерации от 22 сентября 1995 г., регулирующий деятельность военно-врачебных комиссий и порядок медицинского освидетельствования мужчин в период первоначальной постановки на воинский учет и при призыве в армию.
При первичной постановке на воинский учет 12 февраля 1997 г. (журнал N 5) [заявитель] не предъявлял жалоб; его вес составлял 50 кг, его рост 167 см, ему был поставлен диагноз "гипотрофия неизвестного происхождения"; согласно статье 13-г графы 1* (* Расписание болезней организовано в виде таблицы, в которой по вертикали расположены "статьи", посвященные отдельным заболеваниям, а по горизонтали - "графы", отражающие различные категории граждан, интересующих военное ведомство. Так, статья 13-г означает "состояние после острого обострения хронического заболевания или хирургического лечения при наличии временных функциональных расстройств" при болезнях щитовидной железы; графа 1 отражает требования к состоянию здоровья граждан при первоначальной постановке на воинский учет, призыве на военную службу. Сочетание этих условий дает категорию Г ("временно не годен к военной службе"). Упоминаемая далее в тексте Постановления графа 2 отражает требования к состоянию здоровья военнослужащих, проходящих военную службу по призыву (прим. переводчика).) Расписания болезней и Таблицы дополнительных требований к состоянию здоровья граждан, [изложенных] в Приложении к Положению о военно-врачебной экспертизе, утвержденному 20 апреля 1995 г. Постановлением Правительства Российской Федерации N 390, [заявитель] был отнесен к категории "Г" - временно негоден к военной службе на срок шесть месяцев. [Отмечалось, что он] нуждается в медицинском обследовании.
При призыве на военную службу 16 апреля 1999 г. (журнал N 8) [заявитель] не жаловался на состояние своего здоровья. Его диагноз: "здоров". На основании графы 1 Расписания болезней и Таблицы дополнительных требований к состоянию здоровья граждан, [изложенных] в Приложении к Положению... [он был отнесен к категории] "A" - годен к военной службе. [Было принято решение] о его призыве в армию.
3 июня 1999 г. при осмотре врачами областного сборного пункта военно-врачебной комиссии Ленинградской области заболевания, препятствующие его призыву на военную службу, выявлены не были. [Заявителю] был поставлен диагноз "сколиоз 1-й степени". На основании статьи 66-г графы 1 Расписания болезней и Таблицы дополнительных требований к состоянию здоровья граждан... [заявитель] был признан [относящимся к категории] "Б-4" - годен к военной службе с незначительными ограничениями. [Было принято решение] о его призыве в армию.
На основании пункта 7 статьи 28 Федерального закона о воинской обязанности и военной службе лицо вправе обжаловать решение призывной комиссии [о его призыве в армию].
7 декабря 1999 г. военно-врачебная комиссия клинического госпиталя N 442 решила, что [заявитель] ограниченно годен к военной службе... в соответствии со статьями 22б и 49г графы 2 Расписания болезней и Таблицы дополнительных требований к состоянию здоровья граждан... [Было установлено], что его болезнь возникла в период прохождения военной службы.
[Заявитель] и его представитель утверждали, что заключение... Научно-исследовательского психоневрологического института им. В.М. Бехтерева о том, что его заболевание - "органическое поражение головного мозга - следствие черепно-мозговых травм, перенесенных [заявителем], нейроинфекций, перинатального расстройства" (что означает "во время родов или после них", как пояснили представители и подтвердил врач С.), является основанием для отмены решения Приозерской районной призывной комиссии от 3 июня 1999 г. о призыве [заявителя].
В соответствии со статьей 56 Гражданского процессуального кодекса России каждая сторона должна доказать те обстоятельства, на которые она ссылается как на основания своих требований и возражений, если иное не предусмотрено федеральным законом.
С учетом того, что никакие доказательства не имеют для суда заранее установленной силы, и что в соответствии со статьей 67 Гражданского процессуального кодекса России суд оценивает относимость, допустимость, достоверность доказательств в их совокупности, а также ввиду отказа истца от прохождения судебно-медицинской экспертизы в рамках настоящего судебного разбирательства суд не может установить, что [заявитель] страдал этими заболеваниями в момент медицинского освидетельствования Приозерской районной призывной комиссией.
Суд не может принять в обоснование требований [заявителя] ссылку на медицинское заключение N 19, выданное 18 января 2001 г. судебно-медицинской (психологической и психиатрической) экспертной комиссией, [в частности] ее ответы на вопросы N 7 и 8 о том, что болезненные органические изменения центральной нервной системы [заявителя], выявленные при обследовании, являлись врожденными или имели место в раннем детстве, поскольку экспертное заключение, [назначенное при расследовании уголовного дела] не устранило противоречий и не дало оценки выводам заключения военно-врачебной комиссии клинического госпиталя N 442, которая установила, что [заявитель] приобрел эти заболевания в период военной службы, хотя [суд отметил] ссылку на это заключение в решении экспертного обследования [по уголовному делу].
Таким образом, в связи с отказом [заявителя] от прохождения дополнительной экспертизы суд и стороны по настоящему делу по иску [заявителя] не имеют возможности использовать свои процессуальные права для устранения вышеупомянутых противоречий, установить, каким образом "негативные эмоции, перенесенные во время прохождения военной службы, и реакция [заявителя] на сложившиеся обстоятельства могли ухудшить его хронические заболевания" и оценить последствия ухудшения его здоровья.
Таким образом, суд не располагает доказательствами, достоверно свидетельствующими, что [заявитель] страдал этими заболеваниями в момент призыва в армию 16 апреля 1999 г.
Кроме того, в судебном заседании установлено, что данные о жалобах [заявителя] на головную боль от 9 ноября 1987 г. и "гипертензию" были внесены в историю болезни [заявителя], составленную 4 ноября 1995 г. и переданную матери [заявителя] в октябре 1998 г., чего она не оспаривает, и что она не передала [его историю болезни] медицинским специалистам Приозерской районной и Ленинградской областной призывных комиссий.
Суд также не получил доказательств, убедительно свидетельствующих о том, что [заявитель] жаловался на [состояние его здоровья], когда был осмотрен Приозерской районной военно-врачебной комиссией или Ленинградской областной военно-врачебной комиссией; [суд] также не установил, что... [заявитель] принуждался к собственноручной подписи под заявлением о том, что [он не имеет] жалоб на состояние его здоровья.
Суд не может согласиться с представителем заявителя в том, что С. не исполнила свои административные функции главного врача военно-врачебной комиссии, поскольку установлено, что призывник не высказывал никаких жалоб; его мать удерживала историю болезни [заявителя]; она не обратила внимания врачей [на предполагаемые медицинские проблемы] и не получила необходимых консультаций со стороны медицинских специалистов.
Таким образом, суд не установил нарушений, допущенных при медицинском освидетельствовании [заявителя], при первоначальной постановке на воинский учет или при призыве в армию в соответствии с Приказом N 315 о порядке проведения военно-врачебной экспертизы в Вооруженных силах Российской Федерации, изданным Министерством обороны Российской Федерации 22 сентября 1995 г.
Суд, соответственно, находит необоснованным требование [заявителя] о признании незаконным и отмене решения Приозерской районной призывной комиссии от 3 июня 1999 г. о его призыве в армию. [Суд заключил], что [требование заявителя] подлежит отклонению.
Суд отклоняет требования [заявителя] о компенсации материального ущерба и морального вреда, поскольку иск о причинении вреда является необоснованным.
Суд не может согласиться с доводом Приозерского районного военкомата о том, что [заявителем] пропущен трехмесячный срок на предъявление [его иска] в суд, поскольку в силу статьи 200 Гражданского кодекса России течение срока начинается с даты, когда лицо узнало о нарушении его права. Истец и его представитель узнали о нарушении прав [заявителя] после того, как [заявитель] был осмотрен врачами Научно-исследовательского психоневрологического института им. В.М. Бехтерева 9 ноября 1999 г. Суд, таким образом, находит, что срок не пропущен, и требование [об отказе в удовлетворении иска заявителя в связи с несоблюдением срока] подлежит отклонению".
38. 2 июня 2004 г. Ленинградский областной суд оставил решение без изменения, согласившись с мотивировкой городского суда.
C. Расследование уголовного дела по жалобе заявителя на побои, перенесенные в период его военной службы
39. 6 марта 2000 г. по жалобе заявителя на жестокое обращение в период его военной службы военный прокурор Волгоградского гарнизона возбудил уголовное дело против капитана Ч.
40. Следователь неоднократно допрашивал заявителя относительно обстоятельств предполагаемых побоев, причиненных капитаном Ч. Аналогичные допросы проводились с участием капитана Ч. и ряда призывников, служивших совместно с заявителем. 20 декабря 2000 г. заявитель участвовал в очной ставке с капитаном Ч.
41. 17 января 2001 г. военный прокурор Северо-Кавказского военного округа уведомил мать заявителя о том, что ее жалобы на жестокое обращение рассмотрены и "приняты необходимые меры для прекращения проволочки". Мать заявителя была также уведомлена о том, что уголовное дело передано другому следователю.
42. В январе 2001 г. старший следователь Волгоградской гарнизонной военной прокуратуры назначил комплексную судебно-медицинскую психологическую и психиатрическую экспертизу заявителя, которую проводила судебно-медицинская лаборатория Северо-Кавказского военного округа Министерства обороны России. 18 января 2001 г. эксперты представили заключение, установив, что не имеется медицинских данных, подтверждающих, что заявитель претерпел повреждения или травмы осенью 1999 года в результате предполагаемого применения силы, на которое он ссылается. Они также подчеркивали, что заболевания заявителя, установленные во время предыдущего медицинского обследования, в частности, органическое поражение мозга, были врожденными или могли развиться в раннем детстве вследствие осложненной наследственности, сложных родов, травм головы или нейроинфекций. Эксперты заключили, что эти заболевания не могли возникнуть от ударов по голове, нанесенных капитаном Ч. или сослуживцами, как утверждал заявитель.
43. 7 февраля и 23 июня 2001 г. уголовное дело было прекращено за отсутствием состава преступления. Оба постановления были отменены 7 мая и 17 сентября 2001 г., соответственно, надзирающим прокурором, и расследование возобновилось.
44. 19 сентября 2001 г. уголовное дело было передано другому следователю.
45. Через месяц уголовное дело было прекращено за отсутствием состава преступления. Текст этого постановления аналогичен предыдущим и указывал следующее:
"На основании материалов уголовного дела первоначально было установлено, что, как следует из жалобы [заявителя], 5 сентября 1999 г., примерно в 16.00, в штабе воинской части, капитан Ч., недовольный службой [заявителя] в наряде, ударил [заявителя] не менее четырех раз по голове металлической гильзой от артиллерийского снаряда.
Как указывает [заявитель], из-за этих побоев он самовольно покинул воинскую часть 25 октября 1999 г. и отправился по месту своего жительства в Ленинградскую область.
Однако в ходе расследования капитан Ч. решительно и последовательно отрицал причастность к побоям, причиненным [заявителю], и нанесению [заявителю] каких-либо травм.
В ходе предварительного расследования [следственные органы] подвергли сомнению достоверность показаний [заявителя]; по делу была назначена судебно-медицинская психологическая и психиатрическая экспертиза. Экспертам был предоставлен полный набор медицинских документов, [заявитель] дал согласие на предоставление [этих материалов].
Согласно выводам экспертов представленные медицинские документы не содержат никаких доказательств, свидетельствующих о том, что [заявитель] претерпел какие-либо травмы или [приобрел] какие-либо заболевания вследствие предположительно нанесенных по голове или шее ударов тяжелым предметом. Болезненные органические изменения центральной нервной системы [заявителя], выявленные при проведении экспертизы, являлись врожденными или могли развиться в раннем детстве вследствие осложненной наследственности, сложных родов, возможных травм головы или нейроинфекций, перенесенных в детстве и юности. Негативные эмоции, которые [заявитель] претерпел в период военной службы, могли усугубить имеющиеся хронические заболевания. С учетом вышеизложенного эксперты пришли к единому мнению о том, что заболевания [заявителя] являлись врожденными или могли развиться в раннем детстве. Они не могли быть следствием предполагаемых побоев по голове со стороны капитана Ч.
Кроме того, как следует из показаний призванных одновременно с [заявителем] военнослужащих, рядовых A., Ба. и П., на которых [заявитель] указал как на очевидцев его предполагаемых побоев со стороны капитана Ч., последний не применял физической силы по отношению к [заявителю]. [Заявитель] не говорил [этим солдатам] о [побоях].
Как следует из показаний, данных [заявителем] на предварительном следствии, капитан Ч. ударил его не менее пяти раз по голове; после первого удара заявитель более не мог стоять на ногах и, прислонившись к стене, начал сползать вниз. Капитан Ч. нанес остальные удары, когда [заявитель] уже находился у стены. Был проведен следственный эксперимент для реконструкции показаний [заявителя] и проверки возможности нанесения ударов металлической гильзой от снаряда через деревянную перегородку. Обстановка, в которой, согласно утверждениям [заявителя], его бил капитан Ч., была воссоздана с помощью следственного эксперимента. В эксперименте приняли участие помощники, антропологически соответствовавшие [заявителю] и капитану Ч. На основе эксперимента было установлено, что удар мог быть нанесен через деревянную перегородку, только если лицо стоит вплотную к ней. Из-за большого расстояния помощник, антропологически соответствовавший капитану Ч., не мог ни разу ударить помощника, антропологически соответствовавшего [заявителю], когда последний стоял или сидел, прислонившись к стене. Из вышеизложенных фактов можно заключить, что показания, данные [заявителем] на предварительном следствии, являются ложными"* (* По-видимому, следственный орган исходил из того, что капитан Ч., нанося побои заявителю, не мог покидать занятого им первоначально места за перегородкой (прим. переводчика).).
46. 10 января 2002 г. военный прокурор Северо-Кавказского военного округа отменил постановление от 19 октября 2001 г. и направил дело на дополнительное расследование, установив, что дополнительная жалоба заявителя на то, что он подвергся побоям со стороны старослужащих, не была проверена.
47. 17 июня 2002 г. уголовное дело было прекращено за отсутствием оснований для привлечения к ответственности. Постановление включало текст постановления от 19 октября 2001 г. и дополнительный текст, в котором указывалось следующее:
"[Заявитель] пояснил, что 5 сентября 1999 г., приблизительно в 16.00, в штабе воинской части капитан Ч., недовольный несением [заявителем] службы в наряде, ударил его по лицу. Впоследствии, [капитан Ч.] отвел [заявителя] в складское помещение казармы, где ударил его по голове не менее пяти раз металлической гильзой от снаряда. Во время побоев в складском помещении присутствовал рядовой A. [Заявитель] сообщил о произошедшем рядовым Ба. и П., которые несли службу в наряде.
Кроме того, [заявитель] пояснил, что в середине октября 1999 г. рядовой Б. предложил [заявителю] обменяться куртками, и когда последний отказался, рядовой Б. ударил [заявителя] по носу рукой или головой; нос [заявителя] стал кровоточить. Рядовые П., M., Пу., Бе., Д. и Г. присутствовали при нанесении побоев.
Однако во время допроса капитан Ч. решительно и последовательно отрицал причастность к причинению побоев [заявителю] или нанесению ему каких-либо травм.
Во время очной ставки между [заявителем] и капитаном Ч. последний подтвердил свои показания, тогда как [заявитель] проявлял непоследовательность в показаниях и давал различные ответы на одни и те же вопросы.
В своих показаниях [заявитель] пояснил, что рядовой A. ...был свидетелем побоев заявителя со стороны капитана Ч. в складском помещении. A., допрошенный по месту его жительства в качестве свидетеля, решительно отрицал, что капитан Ч. применял физическую силу по отношению к призывникам, включая [заявителя], в воинской части N 22336. Кроме того, он указал, что не помнит [заявителя]. В то же время он знал капитана Ч. ...очень хорошо и никогда видел, чтобы капитан Ч. кого-то бил. Кроме того, A. отметил, что гильзы в складском помещении никогда не хранились.
Кроме того, [заявитель] показал, что сообщил рядовому Ба., который нес службу с ним в наряде, о побоях со стороны капитана Ч. Однако [Ба.], допрошенный по месту его жительства в качестве свидетеля, показал, что не помнит [заявителя]. Он хорошо знал капитана Ч. и может дать только положительные отзывы о нем; он никогда не видел, чтобы [капитан Ч.] кого-то бил. Кроме того, ему никогда не сообщали, чтобы капитан Ч. кого-то бил. Что касается гильзы от снаряда, он никогда не видел ее в складском помещении казармы.
[Заявитель] также привел еще одну причину для самовольного выезда из воинской части N 2236, отметив, что в середине октября 1999 г. рядовой Б. предложил ему обменяться военными куртками; однако [заявитель] отказался. В связи с [отказом] рядовой Б. ударил [заявителя] по носу рукой или головой; нос [заявителя] стал кровоточить. Однако Б., допрошенный в качестве свидетеля, показал, что он знал [заявителя]. ...Он редко встречался с ним, поскольку [заявитель] служил в другом подразделении воинской части N 22336. [Б.] пояснил, что никогда не применял незаконные средства давления на призывников; кроме того, он никогда не просил [заявителя] ни о чем и не бил его, когда [последний] предположительно отказался [исполнить его предложение]. Его военная куртка была в порядке, и ему не требовалось ее заменять.
[Согласно показаниям заявителя] рядовой Д. присутствовал во время причинения предполагаемых побоев рядовым Б. ...Однако Д., допрошенный в качестве свидетеля, показал, что он никогда не применял незаконные средства давления в отношении [заявителя] и не видел, чтобы [заявителя] избивали.
Во время очной ставки между [заявителем] и Д. последний давал последовательные и недвусмысленные ответы, полностью подтвердив свои показания.
Кроме того, [заявитель] утверждал, что, когда рядовой Б. избивал его, рядовой П. находился совместно с ним в дежурном помещении. Рядовой П., допрошенный в качестве свидетеля, показал, что никогда не избивал [заявителя] и не видел, чтобы кто-то бил [заявителя]. Кроме того, П. пояснил, что совместно с ним призванный Пу. сообщил ему, что в мае 2000 г., когда он находился в отпуске, [заявитель] и его мать приходили к нему домой и просили подписать документы, подтверждающие, что [заявитель] предположительно был избит в воинской части призывниками калмыцкого происхождения.
Во время очной ставки между [заявителем] и П. последний дал последовательные показания, которые полностью подтверждали его прежние заявления.
M. и Ба., которые, по утверждению [заявителя], присутствовали во время побоев, на допросе [у следователя], показали, что никогда не применяли силу в отношении [заявителя] и никогда не видели, чтобы его кто-то бил".
Власти Российской Федерации представили Европейскому Суду копии протоколов допроса заявителя, капитана Ч. и свидетелей и копии протоколов очных ставок.
48. Несколько раз заявитель безуспешно жаловался вышестоящим прокурорам на прекращение уголовного дела.
49. 27 августа 2002 г. заявитель был уведомлен о том, что уголовное дело направлено в Приозерский городской суд, рассматривавший гражданское дело по иску заявителя о возмещении вреда.
50. 11 февраля 2003 г. заявитель просил Приозерский городской суд уведомить его, что произошло с уголовным делом. В неустановленную дату городской суд уведомил заявителя о том, что уголовное дело потребовалось городскому суду в связи с рассмотрением гражданского дела о возмещении вреда.
51. 20 августа 2003 г. военный прокурор Северо-Кавказского военного округа уведомил заявителя о том, что его жалобы на постановление от 17 июня 2002 г. рассмотрены и отклонены. В соответствующей части письма от 20 августа 2003 г. указывалось следующее:
"Предварительным расследованием установлено, что капитан Ч. и рядовой Б. никогда не причиняли травм [заявителю].
Как следует из заключения судебно-медицинской психологической и психиатрической экспертизы, полный набор медицинских документов [заявителя] не содержит данных о том, что претерпел травмы или заболевание вследствие ударов по голове или шее, нанесенных тяжелым предметом. Выявленные у [заявителя] органические симптомы заболевания центральной нервной системы являлись врожденными или могли развиться в раннем детстве вследствие наследственности, сложных родов, возможных травм головы или нейроинфекций, перенесенных в действе и юности.
Негативные эмоции в период военной службы могли усугубить хронические заболевания [заявителя].
Эксперты сделали безусловный вывод о том, что заболевания [заявителя] являлись врожденными или могли развиться в раннем детстве и не могли быть причинены ударами по голове, предположительно нанесенными капитаном Ч.".
Заключение экспертизы от 4 мая 2006 г.
52. 28 апреля 2006 г. помощник главного военного прокурора направил письмо в Главный государственный центр судебно-медицинской и криминологической экспертизы в Москве (далее - Центр экспертизы) с просьбой об изучении истории болезни заявителя, включая три экспертных заключения: от 9 ноября 1999 г. Научно-исследовательского психоневрологического института им. В.М. Бехтерева, от 7 декабря 1999 г. военно-врачебной комиссией клинического госпиталя N 442 и от 18 января 2001 г. судебно-медицинской лаборатории Северо-Кавказского военного округа Министерства обороны России, - и ответе на ряд вопросов.
53. 4 мая 2006 г. Центр экспертизы представил заключение, в соответствующей части которого указывалось следующее:
"Экспертам было предложено ответить на следующие вопросы:
Какие заболевания выявлены у [заявителя] в период его военной службы (пояснить диагноз): как проявляется ухудшение функции органов, в чем заключаются симптомы заболевания и так далее?
Каковы причины и развитие этих заболеваний, и являются ли они следствием травмы (травм), перенесенных [заявителем]? Если да, когда были причинены эти травмы?
Насколько продолжительным является скрытое развитие этих заболеваний, и какова их связь с наследственностью?
Страдал ли [заявитель] этими заболеваниями при призыве в армию Если да, как были выявлены эти заболевания, и подлежал ли [заявитель] призыву в армию [при наличии этих заболеваний]?...
Выводы
1. Как следует из медицинских документов, в период его военной службы [заявитель] имел симптомы "органического поражения головного мозга, последствий черепно-мозговых травм, нейроинфекций, перинатального расстройства в форме церебрального арахноидита с выраженным гипертензивным синдромом, церебральной ангиодистонии, эпилептиформных пароксизмов... двусторонние пирамидальные симптомы, психоорганический и астено-физический синдром".
Вышеизложенные заболевания не сопровождались ухудшением моторной, сенсорной или координационной функций или каких-либо иных функций нервной системы. Основными симптомами заболевания являлись головная боль, утомляемость, раздражительность и снижение внимания и концентрации памяти.
2. Вышеупомянутое органическое заболевание мозга у [заявителя] имело место в детстве или юности. Причинными факторами, повлекшими развитие этого состояния, являлись нейроинфекции, острые инфекционные воспалительные заболевания, сопровождающиеся сильной лихорадочной реакцией и интоксикацией, а также многочисленные травмы головы, которые в совокупности послужили основой для процесса развития этого заболевания. Предполагаемая травма головы, перенесенная 5 сентября 1999 г. в период военной службы [заявителя] (с июня по октябрь 1999 г.), не принадлежит к числу приоритетных факторов для развития этого полисимптомного остаточного органического расстройства мозга.
3. Длительность заболевания мозга у [заявителя] соответствует систематической подверженности патологических факторов, изложенных в ответе N 2 и отмечавшихся в период, предшествующий его призыву на военную службу. Как следует из медицинских документов, [заявитель] проявляет признаки психических наследственных осложнений в форме психического заболевания его отца, сопровождавшегося злоупотреблением алкоголем, и его смерти в результате самоубийства. Сам [заявитель] проявляет признаки депрессии в ее наследственном аспекте ("периоды плохого настроения").
4. Симптомы "органического поражения головного мозга, последствий черепно-мозговых травм, нейроинфекций, перинатального расстройства в форме церебрального арахноидита с выраженным гипертензивным синдромом, церебральной ангиодистонии, эпилептиформных пароксизмов... двусторонние пирамидальные симптомы, психоорганический и астено-физический синдром" существовали в период призыва [заявителя] на военную службу (июнь 1999 г.). В то же время с учетом заключений медицинских специалистов призывной комиссии о том, что [заявитель] не жаловался на [состояние его здоровья], неврологическая симптоматика не может быть определена в ее клиническом аспекте. В соответствии с разъяснениями и применением статьи 22 Расписания болезней ("Положение о военно-врачебной экспертизе", утвержденное 20 апреля 1995 г. Постановлением N 390 Правительства Российской Федерации), выявление такого заболевания и категория его интенсивности, "заключение о категории годности к военной службе при первоначальной постановке на воинский учет, призыве на военную службу и поступлении на военную службу по контракту осуществляется после стационарного обследования"".
II. Применимое национальное законодательство
A. Законодательство о военной службе
1. Конституция Российской Федерации
54. 12 декабря 1993 г. была принята Конституция Российской Федерации. Статья 59 Конституции России предусматривает "долг и обязанность" гражданина Российской Федерации по защите отечества. Пункт 2 статьи 59 предусматривает, что граждане Российской Федерации несут военную службу в соответствии с федеральным законом.
2. Закон о военной службе
55. Российское законодательство подробно регулирует различные стадии процедуры призыва. Эти правила, содержащиеся в Федеральном законе N 53-ФЗ "О воинской обязанности и военной службе" (далее - Закон о военной службе) от 28 марта 1998 г., применимы ко всем без исключения молодым людям призывного возраста. В частности, статья 9 Закона о военной службе устанавливает порядок первоначальной постановки граждан на воинский учет. В год достижения возраста 17 лет гражданин мужского пола ставится на воинский учет. В это время осуществляется предварительное (первичное) определение годности к военной службе или наличия оснований для освобождения от нее. Военная комиссия должна организовать медицинское освидетельствование каждого лица, определить его годность к военной службе и принять решение о его постановке на воинский учет либо внести на рассмотрение призывной комиссии вопрос о зачислении в запас лица, признанного ограниченно годным к военной службе, или вопрос об освобождении от исполнения воинской обязанности, если оно признано не годным к военной службе (пункт 6 статьи 9).
56. Статья 16 Закона о военной службе регулировала* (* Указанная статья утратила силу в 2005 году (прим. переводчика).) порядок медицинского освидетельствования, медицинского обследования, проведения лечебно-оздоровительных мероприятий с лицами при первоначальной постановке на воинский учет. В частности, она предусматривала, что медицинское освидетельствование проводится группой врачей-специалистов: терапевтом, хирургом, невропатологом, психиатром, окулистом, оториноларингологом, стоматологом, - а в случае необходимости - врачами других специальностей. В случае невозможности получить медицинское заключение о годности гражданина к военной службе по состоянию здоровья комиссия по постановке граждан на воинский учет направляла его на амбулаторное или стационарное медицинское обследование в медицинскую организацию. В случае необходимости гражданин мог быть направлен в медицинскую организацию для проведения лечебно-оздоровительных мероприятий.
57. В силу статьи 23 признанные не годными или ограниченно годными к военной службе по состоянию здоровья освобождаются от призыва на военную службу. Отсрочка от призыва на военную службу на срок до одного года предоставляется гражданам, признанным временно не годными к военной службе по состоянию здоровья (статья 24).
58. По достижении 18-летнего возраста гражданин России мужского пола получает повестку о явке в местную призывную комиссию для призыва. Согласно правилам призыва он должен получить повестку лично под расписку (пункт 2 статьи 31). Если молодой человек получает повестку о призыве под расписку, но впоследствии не является по вызову, он считается уклоняющимся от военной службы и преследуется в соответствии с Уголовным кодексом (пункт 2 статьи 28 и пункт 4 статьи 31 Закона). В случае невозможности вручения повесток гражданам, подлежащим призыву на военную службу, "обеспечение" их прибытия на мероприятия, связанные с призывом на военную службу, возлагается на соответствующие органы внутренних дел (пункт 2 статьи 31).
59. Статья 28 устанавливает обязанности призывной комиссии на стадии призыва на военную службу. В частности, комиссия должна организовать медицинское освидетельствование каждого лица и принять в отношении него одно из следующих решений: (a) о призыве на военную службу; (b) о направлении на альтернативную гражданскую службу; (c) о предоставлении отсрочки от призыва на военную службу; (d) об освобождении от призыва на военную службу; (e) о зачислении в запас; (f) об освобождении от исполнения воинской обязанности. Она также определяет вид и род войск вооруженных сил, в которых данное лицо будет проходить военную службу.
60. Статья 30 в выражениях, аналогичных используемым в статье 16, устанавливала порядок медицинского освидетельствования, медицинского обследования лиц, призываемых в армию. Дополнительно статья 30 указывала, что по результатам медицинского освидетельствования руководитель военно-врачебной комиссии* (* Буквально: "врачи, руководящие работой по медицинскому освидетельствованию граждан". Пункт 18 пересказанного ниже Положения о военно-врачебной экспертизе возлагал эту обязанность на "врачей-специалистов". Статья 30 Закона также утратила силу (прим. переводчика).) принимает решение о годности указанных лиц к военной службе по следующим пяти категориям:
А - годен к военной службе;
Б - годен к военной службе с незначительными ограничениями;
В - ограниченно годен к военной службе;
Г- временно не годен к военной службе;
Д - не годен к военной службе.
Статья 30 также предусматривает, что порядок организации и проведения медицинского освидетельствования граждан, подлежащих призыву на военную службу, определяется Положением о военно-врачебной экспертизе, утверждаемым Правительством Российской Федерации.
3. Положение о военно-врачебной экспертизе (действовавшее до 1 июля 2003 г.)
61. 20 апреля 1995 г. Правительство Российской Федерации приняло Постановление N 390, утверждающее Положение о военно-врачебной экспертизе (далее - Положение). В соответствующих частях Положение предусматривало следующее:
"20. Гражданин на основании решения комиссии по постановке граждан на воинский учет или призывной комиссии может быть направлен в медицинское учреждение государственной или муниципальной системы здравоохранения на амбулаторное или стационарное медицинское обследование для уточнения диагноза заболевания либо для лечения... По завершении медицинского обследования (лечения) гражданина составляется акт исследования состояния его здоровья...
21. При первоначальной постановке гражданина на воинский учет или его призыве на военную службу в случае, если этот гражданин нуждается в продолжительном (свыше 3 месяцев) [дополнительном] медицинском обследовании (лечении), комиссия выносит заключение о его временной негодности к военной службе на срок от 6 до 12 месяцев... После завершения медицинского обследования (лечения) гражданин проходит повторное освидетельствование и может быть призван на военную службу.
При возможности завершить [дополнительное] медицинское обследование (лечение) гражданина до окончания работы комиссии по постановке граждан на воинский учет или призывной комиссии (текущего призыва на военную службу) заключение о его временной негодности к военной службе не выносится. В этом случае врач-специалист дает заключение о том, что гражданин нуждается в медицинском обследовании (лечении) с указанием срока явки на повторное освидетельствование комиссией.
После истечения срока временной негодности гражданина к военной службе комиссией выносится окончательное заключение о его категории годности к военной службе.
22. Гражданин, признанный при первоначальной постановке на воинский учет или призыве на военную службу временно негодным к военной службе, в случае отказа или уклонения от [дополнительного] медицинского обследования (лечения) подлежит повторному освидетельствованию через 6 месяцев. Если при повторном освидетельствовании у гражданина не выявлено признаков ухудшения состояния здоровья либо отсутствуют явные признаки увечья (ранения, травмы, контузии) или заболевания, препятствующие призыву на военную службу, он признается годным к военной службе или годным к военной службе с незначительными ограничениями.
23. Руководители органов управления здравоохранением, руководители медицинских учреждений государственной и муниципальной систем здравоохранения и военные комиссариаты принимают меры для проведения своевременного [дополнительного] медицинского обследования (лечения) граждан".
62. Положение также содержит Расписание болезней, на основании которого военно-врачебная комиссия может определить, к какой из пяти категорий (от A до Д) годности к военной службе принадлежит лицо. В частности, статья 22 Расписания посвящена болезням центральной нервной системы. Выраженная гидроцефалия и выраженная ликворная гипертензия указаны в числе болезней центральной нервной системы, которые относят страдающее ими лицо к категории "Д" - "негоден к военной службе". Статья 22 предусматривает обязанность окончательно ставить диагноз на основании медицинских документов, результатов клинических и специальных исследований и других сведений, подтверждающих диагноз и свидетельствующих о влиянии указанных расстройств на трудоспособность или исполнение обязанностей военной службы.
4. Инструкция о порядке проведения военно-врачебной экспертизы
63. 22 сентября 1995 г. Министерство обороны Российской Федерации издало Приказ N 315, утвердивший Инструкцию о порядке проведения военно-врачебной экспертизы в Вооруженных Силах Российской Федерации (далее - Инструкция), которая, воспроизведя нормы Положения, установила еще более подробные правила для военных комиссий при медицинском обследовании призывников. Инструкция (действовавшая в период, относящийся к обстоятельствам дела) в соответствующих частях предусматривает следующее:
"114. Граждане, признанные при первоначальной постановке на воинский учет нуждающимися в обследовании (лечении), учитываются военным комиссариатом района, в двух списках:
в списке N 1 - временно не годные к военной службе;
в списке N 2 - годные к военной службе с незначительными ограничениями.
Указанные списки не позднее 5 дней после окончания работы комиссии по постановке граждан на воинский учет направляются в органы управления здравоохранением и в медицинские учреждения, в которых проводится медицинское обследование (лечение) граждан, подлежащих призыву на военную службу.
Направление на обследование (лечение) выдается на руки освидетельствуемому при объявлении ему решения комиссии по постановке граждан на воинский учет [относительно годности к военной службе]. В направлении указываются наименование медицинского учреждения, диагноз, цель обследования и срок повторной явки на освидетельствование. Гражданину разъясняется необходимость проведения дополнительного медицинского обследования...
Военный комиссариат осуществляет контроль за своевременностью обследования (лечения) и повторного освидетельствования граждан".
B. Расследование преступлений
64. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации (действующий с 1 июля 2002 г. - УПК) предусматривает, что уголовное дело может быть возбуждено следователем или прокурором по заявлению лица или по инициативе следственных органов при наличии достаточных данных, указывающих на признаки преступления (статьи 146 и 147). Прокурор осуществляет общий надзор за процессуальной деятельностью органов предварительного следствия (статья 37). Он вправе давать письменные указания о производстве отдельных следственных действий, передавать дело от одного следователя другому, давать указания о производстве дополнительного расследования. В случае отсутствия оснований к возбуждению уголовного дела прокурор или следователь отказывают в возбуждении уголовного дела мотивированным постановлением, о чем уведомляется заинтересованное лицо. Отказ в возбуждении уголовного дела может быть обжалован заявителем надлежащему прокурору или в вышестоящий суд в порядке, предусмотренном статьей 125 УПК (статья 148). Статья 125 УПК предусматривает судебную проверку решений следователя и прокурора, которые способны причинить ущерб конституционным правам и свободам участников уголовного судопроизводства либо затруднить доступ граждан к правосудию.
III. Применимые документы международных неправительственных организаций
"Хьюман райтс уотч"
1. Доклад: "Россия: Призыв в российские вооруженные силы через задержание"
65. Соответствующие извлечения из доклада "Хьюман райтс уотч" от ноября 2002 г. (vol. 14, N 8 (D)) под названием "Россия: Призыв в российские вооруженные силы через задержание" (Russia: Conscription through Detention in Russia's Armed Forces) указывают следующее:
"Проблемы призывных квот
Частично вследствие непопулярности призыва, частично из-за ухудшения здоровья российской молодежи призывные органы во многих городах России не могут выполнить призывные квоты, и многие призванные имеют неудовлетворительное состояние здоровья. ...
Ухудшение состояния здоровья российской молодежи усугубляет кризис призыва. В течение последних лет ежегодно примерно 50% российских юношей освобождаются от военной службы. Представитель Министерства обороны сообщил на пресс-конференции в апреле 2002 г., что в 2001 году врачи призывных комиссий признали не менее 54% молодых людей негодными к военной службе. Другое должностное лицо заявило, что на 400 000 призванных молодых людей примерно 600 000 ежегодно признаются негодными к военной службе.
Поскольку российская молодежь обременена неудовлетворительным состоянием здоровья, и многим наиболее здоровым и образованным российским молодым людям успешно удается избегать военной службы, должностные лица призывных органов часто вынуждены отбирать призывников из группы молодежи с низким образовательным уровнем и имеющей серьезные проблемы со здоровьем. Анонимный российский законодатель сообщил "Москоу таймс" что в своем выступлении в Государственной Думе министр обороны Сергей Иванов заявил, что молодые люди, призванные осенью 2001 года, представляли собой "душераздирающий контингент, страдавший от наркотической зависимости, психологических проблем и недоедания". Статистика Министерства обороны свидетельствует о том, что каждый второй имел до поступления на военную службу проблемы с алкоголем, а каждый четвертый употреблял наркотики. ...
Ускоренная процедура призыва
Призывные комиссии не относились к опрошенным молодым людям внимательно и справедливо. В нарушение российского законодательства о призыве медицинское освидетельствование проводилось поверхностно, и призывные комиссии часто отказывались рассматривать возможные основания для освобождения или отсрочки от призыва. В некоторых случаях призывные комиссии занимались делами молодых людей, проживающих в другом месте* (* Буквально: "имеющих вид на жительство в другом месте". В примечании к этому фрагменту доклада указывалось, что имеется в виду факт призыва лица, зарегистрированного по месту жительства в другой области (прим. переводчика).). ...
Медицинское обследование
Все молодые люди, опрошенные для настоящего доклада, заявили, что медицинское освидетельствование на местном и муниципальном уровне проводилось небрежно. Врачи отказывались выслушивать их жалобы на серьезные проблемы со здоровьем, а в некоторых случаях молодые люди даже не осматривались всеми необходимыми врачами".
2. Доклад: "Служить без здоровья? Неадекватное питание и здравоохранение"
66. Соответствующие извлечения из доклада "Хьюман райтс уотч" от ноября 2003 г. (vol. 15, N 9 (D)) под названием "Служить без здоровья? Неадекватное питание и здравоохранение в российских вооруженных силах" (To Serve without Health? Inadequate Nutrition and Health Care in the Russian Armed Forces) указывают следующее:
"После падения Советского Союза Россию поразил глубокий кризис здравоохранения. Состояние здоровья всех слоев населения ухудшилось, и продолжительность жизни в России значительно уступает западноевропейским показателям. Недавнее педиатрическое исследование в общенациональном масштабе показало, что 67% из 31,6 млн российских граждан 18-летнего возраста и моложе имеют проблемы со здоровьем, бронхиальные и респираторные заболевания особенно распространены...
Нарушения права на адекватное питание и медицинскую помощь в российских вооруженных силах должны рассматриваться в этом контексте. Лишения, которые переносят многие призывники, могут усугубить неудовлетворительное состояние здоровья, в котором они призываются в армию...
Военно-врачебные комиссии, определяющие годность к военной службе призывников, обычно признают 30% освидетельствованных негодными. Однако, пытаясь исполнить призывные квоты, комиссии ежегодно признают многих молодых людей годными для службы, несмотря на проблемы со здоровьем, которые в соответствии с российским законодательством должны были повлечь их освобождение от призыва. Исследование "Хьюман райтс уотч" в архивах организаций защиты прав солдат в Москве, Санкт-Петербурге и других российских городах выявило многочисленные дела молодых людей, уволенных из вооруженных сил в связи с состоянием здоровья, которое имело место до их призыва. При опросах десятки призывников сообщили "Хьюман райтс уотч", что медицинское освидетельствование, которому они подверглись, являлось поверхностным, и что врачи не обращали достаточного внимания на их проблемы со здоровьем.
Насилие в отношении солдат первого года службы, характерное для многих частей российских вооруженных сил, дополнительно вредит здоровью призывников. Многие солдаты описывали "Хьюман райтс уотч", как старослужащие, известные как "деды", систематически запугивали их на первом году службы, заставляя их выполнять унизительную работу и физические упражнения и требуя денег, спиртных напитков, пищи и сигарет. Отказ в повиновении влек побои, которые были обычным явлением на первом году службы. Многие солдаты также указывали, что временами они сталкивались с намного более серьезными фактами жестокого обращения или даже пытки, в наказание и без всякого повода, включая побои с помощью тяжелых предметов, в причиняющем боль положении, прижигание кожи сигаретами и сексуальные злоупотребления".
3. Доклад: "Преступные инициации: Бесчеловечное и унижающее достоинство обращение с новобранцами в российских вооруженных силах"
67. В октябре 2004 г. "Хьюман райтс уотч" опубликовал доклад под заглавием "Преступные инициации: Бесчеловечное и унижающее достоинство обращение с новобранцами в российских вооруженных силах" (The Wrong of Passage: Inhuman and Degrading Treatment of New Recruits in the Russian Armed Forces)* (* Название доклада, переданное в тексте настоящего Постановления с опечаткой (правильно The Wrongs of Passage), отражает распространенные в западной литературе и изложенные в докладе представления о том, что практика издевательств над новичками в различных замкнутых сообществах (так называемый хейзинг) объясняется обрядами посвящения (иногда используется этнографический термин "инициации", применяемый для первобытных народов), цель которых заключается в наделении их более почетным статусом по сравнению с непосвященными. Однако если такая практика действительно существует на Западе, этот подход плохо согласуется с ситуацией, существующей в российских вооруженных силах, где неуставные отношения могут возникать между военнослужащими одного срока службы, предусматривать подчинение командира рядовому и т.д., что, в частности, признается в самом докладе. Цитируемое в Постановлении введение к докладу содержит оговорку о том, что дедовщина в российской армии ранее имела признаки системы инициации, которая впоследствии якобы подверглась вырождению (прим. переводчика).) (vol 16 N 8 (D)), содержащий документальные свидетельства о системе, именуемой "дедовщина", или "власть дедов", с которой сталкиваются тысячи молодых солдат российских вооруженных сил в виде издевательств со стороны старослужащих. Доклад стал результатом трехлетнего исследования, проводившегося в ряде регионов России, включая Волгоград. В соответствующих частях доклада указывается следующее:
"В соответствии с системой, именуемой "дедовщина", или "закон дедов", солдаты второго года службы принуждают молодых солдат жить в течение года в состоянии бессмысленного рабства, применяют к ним насилие за нарушения официальных или неформальных правил и притесняют их по своему произволу. Ежегодно десятки призывников гибнут вследствие этих злоупотреблений, и тысячи претерпевают серьезный - и часто постоянный - вред их физическому и психическому здоровью. Сотни совершают или пытаются совершить самоубийство, и тысячи бегут из своих частей. Эти злоупотребления имеют место в более широком контексте лишения призывников права на адекватное питание и доступ к медицинской помощи, вследствие чего многие голодают или сталкиваются с серьезными проблемами со здоровьем, а также насилия со стороны офицеров...
Дедовщина существует в воинских частях по всей Российской Федерации. Она устанавливает неформальную иерархию военнослужащих срочной службы, основанную на длительности их служб, и соответствующий набор прав и обязанностей для каждой иерархической группы. Как в вооруженных силах всего мира, новобранцы практически не имеют прав в рамках системы - они должны заслужить их со временем. В начале службы призывники "не имеют права" есть, умываться, отдыхать, спать, болеть или даже вести счет времени. Таким образом, любые ограничения, установленные для этих функций, считаются допустимыми. Жизнь новобранцев состоит из бесчисленных обязанностей исполнять приказы тех военнослужащих, которые отслужили достаточно долго - год или больше, - чтобы заслужить права в неформальной иерархии. Военнослужащие второго года службы, именуемые дедами, имеют практически неограниченную власть в отношении молодых солдат. Они могут отдать им любое приказание, каким бы унизительным или абсурдным оно ни было, оставаясь за пределами требований уставов или любых других формальных правил. Если солдат первого года службы отказывается подчиняться или не выполняет порученного задания, старослужащий вправе назначить наказание, которое он считает уместным, каким бы насильственным оно ни было.
Дедовщина характеризуется хищничеством, насилием и безнаказанностью. На первом году службы солдаты живут под постоянной угрозой насилия в связи с неисполнением бесконечных приказов и требований дедов. Многие новобранцы целыми днями исполняют эти приказы, диапазон которых различается от банальных требований о чистке сапог старослужащих или заправки их постелей до хищнических, таких как вымогательство пищи во время обеда или требование о добыче для них (законными или незаконными способами) денежных средств, спиртных напитков или сигарет. Солдаты первого года службы сталкиваются с насильственным наказанием за каждую вину в недовольстве дедов, и часто не только за свою собственную, поскольку наказание часто бывает коллективным. Как правило, наказание применяется по ночам, после того, как офицеры уходят домой. Деды будят солдат первого года службы среди ночи и заставляют их отжиматься или делать наклоны, что часто сопровождается побоями, пока они не упадут. Солдаты первого года службы часто сталкиваются с произвольным издевательством, включая серьезные побои или сексуальные надругательства со стороны пьяных дедов по ночам. Деды иногда избивают новобранцев табуретками или железными прутьями.
Дедовщина имеет все внешние атрибуты классической системы инициаций; действительно, по-видимому, она возникла в качестве таковой несколько десятилетий назад. Такие системы, существующие во многих социальных институтах по всему миру, включая школы, атлетические клубы и особенно вооруженные силы многих стран, могут играть законную роль в военных структурах в интересах сплоченности коллектива и чести мундира. Системы инициаций способствуют сглаживанию определенной степени индивидуальности среди их членов, и такой практике присуща возможность злоупотреблений.
Хотя дедовщина могла одно время служить целям инициации, в последние два десятилетия она выродилась в систему, в рамках которой военнослужащие второго года службы, сами являвшиеся жертвами злоупотреблений и лишений, пользуются неограниченной властью для притеснения младших в отсутствие правил, ограничений или страха наказания. Результатом становится не укрепление чести мундира, а беззаконие и грубое попрание прав человека. Распад дедовщины как системы инициаций имел место на уровне командования и солдат.
На уровне командования практика злоупотреблений, связанных с дедовщиной, сохраняется благодаря почти всеобщему уклонению части офицерского корпуса от принятия соответствующих мер. Наше исследование установило, что заметное большинство офицеров либо предпочитают не замечать "дедовщину", либо, что еще хуже, терпят неуставные отношения или даже поощряют их как эффективное средство поддержания дисциплины. Нами установлено, что офицеры, как правило, не доводят до своих подчиненных понимание недопустимости такой практики, умаляют предусмотренные уставами механизмы предупреждения до пустой формальности или вообще игнорируют их, а также не принимают мер в отношении явных злоупотреблений.
Такое извращенное понимание методов "поддержания дисциплины" чревато в перспективе подрывом боеспособности российских вооруженных сил. Ужасные рассказы о "дедовщине" ежегодно заставляют десятки тысяч родителей искать любые способы, чтобы избавить сыновей от военной службы. Поскольку наибольшими возможностями для этого обладают представители состоятельных и образованных семей, призывной контингент все в большей степени формируется за счет выходцев из социально отсталых и малообеспеченных сегментов населения, и все большее число новобранцев к моменту призыва страдают от недоедания, слабого здоровья, алкоголизма или наркозависимости и других социальных пороков. К тому же, как уже отмечалось, уже после призыва тысячи новобранцев бегут из частей, сотни кончают жизнь самоубийством.
В солдатской среде вырождение системы является более порочным, чем извращенным: вместо того, чтобы готовить новобранцев к новой роли солдат, деды используют дедовщину в основном как средство отмщения за злоупотребления, которым подверглись в первый год службы, и как инструмент максимальной эксплуатации новобранцев по всем направлениям, материальным и иным...
Хотя международно-правовые обязательства требуют от российского правительства принятия безотлагательных мер по пресечению этих злоупотреблений, пока оно далеко от этого. Вместо того, чтобы занять прямую и открытую позицию в отношении злоупотреблений, должностные лица правительства в многочисленных выступлениях о военной реформе, как правило, обходят эту проблему молчанием. Правительством до сих пор не разработана ясная комплексная стратегия борьбы с нарушениями. Вместо энергичного выяснения причин массовых побегов солдат первого года службы военное руководство привычно грозит беглецам уголовной ответственностью за самовольный уход из части. Командиры и военные прокуроры систематически укрывают виновных от правосудия вместо того, чтобы расследовать известные случаи злоупотреблений".
Право
I. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции в части призыва заявителя на военную службу
68. Заявитель жаловался на то, что его призыв в вооруженные силы, несмотря на серьезное заболевание, представлял собой бесчеловечное и унижающее достоинство обращение в нарушение статьи 3 Конвенции, которая предусматривает следующее:
"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".
A. Доводы сторон
69. Власти Российской Федерации представили две линии аргументации. Во-первых, они утверждали, что заявитель не обжаловал решение Приозерской районной призывной комиссии о его призыве в армию. В качестве альтернативы власти Российской Федерации, ссылаясь на заключение экспертизы от 4 мая 2006 г., утверждали, что органическое заболевание мозга, диагностированное у заявителя после его самовольного отъезда с места службы, "существовало в период призыва заявителя на военную службу в июне 1999 г.", имея врожденный характер или будучи приобретено в детстве. Однако врачи военно-врачебной комиссии, осматривавшие заявителя и признавшие его годным к военной службе, по-видимому, не могли диагностировать заболевание в отсутствие явных клинических симптомов в момент призыва, отсутствие жалоб на самочувствие со стороны заявителя и при уклонении последнего от прохождения специального медицинского обследования и предоставления комиссии медицинских документов, свидетельствующих о наличии заболевания. Власти Российской Федерации подчеркивали, что для выявления заболевания требовалось специальное стационарное обследование. Кроме того, ни следственные органы, ни суды не установили, что военно-врачебная комиссия сознательно игнорировала состояние здоровья заявителя, принимая решение о его призыве на военную службу.
70. Власти Российской Федерации также утверждали, что не имеется доказательств того, что государственные органы явно пренебрегали основными принципами гуманизма в нарушение статьи 3 Конвенции. В частности, власти Российской Федерации обратили внимание Европейского Суда на тот факт, что с декабря 2000 г. по декабрь 2001 г. заявитель получал ежемесячную пенсию по инвалидности в размере примерно 25 евро. Однако вследствие отказа заявителя от прохождения медицинского обследования выплата пенсии была прекращена.
71. Заявитель указывал, что национальные власти полностью игнорировали его историю болезни. Они не обратили внимания на тот факт, что в 1987 году ему был поставлен диагноз "гипертензия". Ссылаясь на письмо Сосновской больницы от 4 декабря 2001 г., он настаивал на том, что военно-врачебная комиссия получила копию его медицинской карты и, соответственно, была осведомлена о том, что у него была выявлена гипертензия. Кроме того, несмотря на то, что в феврале 1997 г. военно-врачебная комиссия установила, что заявитель страдает гипотрофией и что требуется дополнительное медицинское обследование, меры для подтверждения диагноза или определения характера проблемы со здоровьем приняты не были. Он подчеркивал, что его следовало госпитализировать в публичное медицинское учреждение для стационарного обследования или лечения в соответствии с требованиями национального законодательства. Однако в отсутствие направления в такое учреждение он не имел доступа к "медицинским процедурам, способным эффективно контролировать состояние его здоровья".
72. Заявитель также утверждал, что заключение от 9 ноября 1999 г. Научно-исследовательского психоневрологического института им. В.М. Бехтерева и заключение экспертизы от 4 мая 2006 г. подтвердили наличие серьезного заболевания мозга, которое могло быть выявлено на стадии призыва при стационарном обследовании. Заболевание являлось основанием для освобождения от военной службы. Заявитель подчеркивал, что власти Российской Федерации не оспаривали этого. По мнению заявителя, военно-врачебная комиссия до его призыва должна была организовать стационарное медицинское обследование для окончательной оценки состояния его здоровья. Он подчеркивал, что медицинские и военные должностные лица, которые в 1999 году принимали окончательное решение о его годности к военной службе, сознавали невозможность его эффективной службы в вооруженных силах. Последствия его призыва на военную службу были предсказуемыми, по крайней мере, для медицинского персонала, участвовавшего в рассмотрении вопроса о его годности к службе. Заявитель заключил, что военная служба обычно сопровождается тяготами физического и психологического характера, с которыми солдаты сталкиваются в своей повседневной жизни. Хотя военная служба сама по себе не представляет бесчеловечного и унижающего достоинство обращения, его призыв на военную службу в крайне неудовлетворительном состоянии здоровья выходил за пределы страданий, обычно связанных с военной службой, и достиг масштабов обращения, запрещенного статьей 3 Конвенции.
B. Мнение Европейского Суда
73. Европейский Суд принимает к сведению довод властей Российской Федерации, относящийся к предполагаемому уклонению заявителя от обжалования решения от 3 июня 1999 г. о его призыве в армию, и их дополнительные объяснения относительно выплаты пенсии по инвалидности, которые, по-видимому, затрагивали вопрос о наличии статуса жертвы у заявителя. Хотя доводы властей Российской Федерации выглядят удивительными, особенно с учетом решения Приозерского городского суда, признавшего законным решение от 3 июня 1999 г. (см. § 37 настоящего Постановления), и признания властей Российской Федерации того, что выплата пенсии прекращена, Европейский Суд не находит необходимым подробное рассмотрение этих доводов, поскольку в любом случае он находит настоящую жалобу явно необоснованной по причинам, изложенным ниже.
1. Установление фактов
74. Европейский Суд, во-первых, считает необходимым напомнить факты, относящиеся к призыву заявителя на военную службу. Он отмечает, что факты, в целом, сторонами не оспариваются. Соответственно, он считает установленным, что 12 февраля 1997 г. заявитель был впервые осмотрен Приозерской районной военно-врачебной комиссией с целью предварительной оценки его способности служить в армии. В результате ему был поставлен диагноз "гипотрофия неизвестного происхождения" в связи с непропорционально малым весом по сравнению с ростом, и он был признан "временно негодным к военной службе". Была назначена консультация эндокринолога (см. § 8 настоящего Постановления). Несмотря на утверждения заявителя об обратном, из медицинской карты, представленной Европейскому Суду, следует, что такая консультация состоялась в течение недели, и заявителю был поставлен диагноз: "диффузное расширение щитовидной железы", обусловленное его возрастом. В то же время состояние здоровья заявителя было признано удовлетворительным (см. § 9 настоящего Постановления).
75. В октябре 1998 г., после того, как заявитель достиг призывного возраста (18 лет), военно-врачебная комиссия повторно осмотрела его и, не усмотрев признаков гипотрофии, признала годным для службы в армии (см. § 10 настоящего Постановления). Еще одно медицинское обследование заявителя было проведено в апреле 1999 г., когда было принято окончательное решение о его призыве. Заявитель, который не жаловался на самочувствие, был признан здоровым и годным для призыва в вооруженные силы (см. § 11 настоящего Постановления).
76. Военная служба заявителя началась 3 июня 1999 г., когда он был направлен в воинскую часть N 22336 в Волгограде. Почти через пять месяцев он дезертировал из армии и направился в Санкт-Петербург, где обратился в Научно-исследовательский психоневрологический институт им. В.М. Бехтерева, жалуясь на серьезные проблемы, вызванные неудовлетворительными условиями его военной службы и многочисленными случаями жестокого обращения со стороны старослужащих и офицеров (см. § 15 настоящего Постановления). После медицинского обследования в институте, во время которого заявитель подвергся ряду сложных медицинских исследований, у него было диагностировано серьезное заболевание мозга, обусловленное перинатальным расстройством, нейроинфекциями и детскими черепно-мозговыми травмами. Согласно заключению экспертизы заболевание проявлялось сильной головной болью, от которой заявитель страдал с 1987 года (см. §§ 6 и 15 настоящего Постановления). В декабре 1999 г. заявитель по направлению Санкт-Петербургской военной прокуратуры был осмотрен военно-врачебной комиссией клинического госпиталя, которая подтвердила диагноз и заключила, что заболевания были приобретены в период его военной службы и что он более не годен к службе (см. § 17 настоящего Постановления). Он был уволен из армии в связи с неудовлетворительным состоянием его здоровья. В декабре 2000 г. заявитель был признан инвалидом третьей группы.
77. Впоследствии были проведены два дополнительных медицинских обследования с целью установления причины заболевания заявителя. В частности, в январе 2001 г. в рамках расследования уголовного дела, возбужденного в связи с его жалобами на жестокое обращение, судебно-медицинская лаборатория Министерства обороны России провела комплексное психологическое и психиатрическое обследование заявителя. Эксперты заключили, что его заболевание мозга, выявленное предыдущими обследованиями, было врожденным или возникло в связи с трудными родами или детскими травмами головы и нейроинфекциями (см. § 42 настоящего Постановления). Тот же вывод был сделан медицинскими экспертами во время последнего обследования 4 мая 2006 г. (см. § 53 настоящего Постановления). Эксперты установили, что заболевания развились до призыва заявителя на военную службу. Кроме того, они пришли к однозначному выводу о том, что заболевание не имело выраженных клинических симптомов, поскольку не сопровождалось ухудшением физического состояния. Оно проявлялось в головной боли и общем снижении физических и умственных способностей и могло быть выявлено только при специальном стационарном медицинском обследовании.
2. Общие принципы и их применение в настоящем деле
78. Европейский Суд принимает к сведению жалобу заявителя на то, что уклонение военно-врачебных органов от выявления у него заболевания мозга до призыва в армию подвергло его тяготам военной службы. По мнению заявителя, обычные сложности военной службы, которые, в частности, не возлагают тяжелого бремени на здоровых призывников, достигают порога бесчеловечного и унижающего достоинство обращения в его деле, поскольку он был серьезно болен и не годен для преодоления армейских проблем. Соответственно, Европейскому Суду следует рассмотреть вопрос о том, содержат ли установленные выше факты признаки нарушения гарантий против пыток, бесчеловечного и унижающего достоинство обращения или наказания, предусмотренных статьей 3 Конвенции.
79. Европейский Суд напоминает, что статья 3 Конвенции закрепляет одну из основополагающих ценностей демократического общества. Она в абсолютных выражениях запрещает пытки или бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание, независимо от обстоятельств или поведения жертвы (см., например, Постановление Большой Палаты по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, § 119, ECHR 2000-IV). Для отнесения к сфере действия статьи 3 Конвенции жестокое обращение должно достигнуть минимального уровня суровости. Оценка указанного минимального уровня зависит от всех обстоятельств дела, таких как длительность обращения, его физические и психологическое последствия и, в некоторых случаях, пол, возраст и состояние здоровья жертвы (см. Постановление Европейского Суда от 18 января 1978 г. по делу "Ирландия против Соединенного Королевства" (Ireland v. United Kingdom), Series A, N 25, § 162).
80. В соответствии с последовательным подходом Европейского Суда обращение рассматривается как "бесчеловечное", если оно является преднамеренным, продолжается непрерывно несколько часов и причиняет реальные телесные повреждения или глубокие физические или нравственные страдания (см., в качестве классического примера, Постановление Большой Палаты по делу "Кудла против Польши" (Kudla v. Poland), жалоба N 30210/96, § 92, ECHR 2000-XI); и Постановление Европейского Суда по делу "Янков против Болгарии" (Yankov v. Bulgaria), жалоба N 39084/97, § 104, ECHR 2003-XII (извлечения)). Обращение считается "унижающим достоинство", если причиняет жертвам чувства страха, тоски или неполноценности, способные унизить и оскорбить их и сломить их физическое и моральное сопротивление (см. Доклад Комиссии по правам человека от 8 июля 1993 г. по делу "Уртадо против Швейцарии" (Hurtado v. Switzerland), § 67, Series A, N 280), или когда оно вынуждает жертвы действовать против его воли или совести (см., например, упоминавшееся выше греческое дело* (* В настоящем Постановлении дела с участием Греции не упоминались. Обычно под "греческим делом" Европейский Суд понимает доклад Европейской комиссии от 5 ноября 1969 г. по делу "Дания, Норвегия, Швеция и Нидерланды против Греции" (Denmark, Norway, Sweden and Netherlands v. Greece), жалобы N N 3321/67, 3322/67, 3323/67 и 3344/67, Yearbook XII), в котором, в частности, использованы процитированные выражения (прим. переводчика).), и Постановление Европейского Суда по делу "Кинан против Соединенного Королевства (Keenan v. United Kingdom), жалоба N 27229/95, § 110, ECHR 2001-III). Вопрос о том, ставило ли обращение целью унизить или оскорбить жертву, должен приниматься во внимание, но отсутствие такой цели не является решающим фактором, исключающим применение статьи 3 Конвенции (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Пирс против Греции" (Peers v. Greece), жалоба N 28524/95, § 74, ECHR 2001-III).
81. Европейский Суд последовательно подчеркивал, что испытываемые страдания и унижение в любом случае должны выходить за пределы неизбежного элемента страдания или унижения, связанного с применением данной формы правомерного обращения или наказания (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Кудла против Польши", §§ 92-94). Обязательная военная служба часто включает такой элемент (см., с необходимыми изменениями, Постановление Европейского Суда от 8 июня 1976 г. по делу "Энгел и другие против Нидерландов" (Engel and Others v. Netherlands), § 57, Series A, N 22).
82. Европейский Суд также отмечает, что в ряде случаев он анализировал уникальную природу военной службы. В частности, он установил, что государство должно обеспечить прохождение лицом военной службы в условиях, совместимых с его человеческим достоинством, чтобы порядок и методы военной подготовки не подвергали его боли или страданиям такой интенсивности, которая выходила бы за пределы неизбежного уровня, присущего воинской дисциплине, и чтобы с учетом практических требований такой службы его здоровье и благополучие были адекватно защищены, в частности, путем предоставления требуемой медицинской помощи (см., с необходимыми изменениями, Постановление Европейского Суда от 7 июня 2005 г. по делу "Кылынч и другие против Турции" (Kilinc and Others v. Turkey), жалоба N 40145/98, § 41; и Решение Европейского Суда от 3 июля 2001 г. по делу "Альварес Рамон против Испании" (Alvarez Ramon v. Spain), жалоба N 51192/99). Государство обязано, прежде всего, издать правила, учитывающие уровень риска для жизни или здоровья, который связан не только с характером военной деятельности, но также с человеческим элементом, который проявляется, когда государство принимает решение о привлечении обычных граждан к несению военной службы. Такие правила должны требовать принятия практических мер, направленных на эффективную защиту призывников от опасностей, присущих военной жизни, и целесообразных процедур для выявления недостатков и ошибок, которые могут совершать ответственные лица на разных уровнях (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Кылынч и другие против Турции", § 41, последняя часть).
83. Однако настоящая жалоба касается не столько обязанности государства обеспечить определенные условия, в которых лицо проходит военную службу, сколько конкретных обязанностей государства в сам момент призыва на такую службу, неизбежно подвергающую лиц законным страданиям и трудностям. В этом отношении настоящее дело можно сравнить с делом "Таштан против Турции" (Tastan v. Turkey) (жалоба N 63748/00, Постановление от 4 марта 2008 г.), в котором Европейский Суд установил, что призыв заявителя в 71-летнем возрасте на военную службу, которую проходили гораздо более молодые солдаты, и прохождение им такой службы представляло собой, "в частности, болезненное испытание" и "удар для его достоинства". Европейский Суд заключил, что оно причинило заявителю мучения интенсивности, превосходящей неизбежный уровень страданий, присущий военной службе, и составляло унижающее достоинство обращение в нарушение статьи 3 Конвенции (там же, § 31).
84. Соответственно, первый вопрос, возникающий в данной жалобе, заключается в том, подверг ли призыв на военную службу заявителя, серьезно больного лица, страданиям, достигшим сферы действия статьи 3 Конвенции. В этой связи Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации не оспаривали того, что военная служба заявителя в том состоянии здоровья, которое было выявлено в ноябре 1999 г., могло причинить ему боль и страдания, достигающие уровня суровости, достаточного для отнесения к сфере действия статьи 3 Конвенции. Освобождение заявителя от службы в армии в связи с состоянием здоровья, по-видимому, подкрепляет этот вывод. Хотя заявитель не утверждал, что во время военной службы состояние его здоровья обострялось или он по иным причинам подвергался сильной или продолжительной боли, связанной с его заболеванием, или испытывал значительное беспокойство, вытекающее из сознания состояния его здоровья и угрозы, которой он подвергался постоянно с учетом характера военной службы (см., с необходимыми изменениями, Постановление Европейского Суда от 4 октября 2005 г. по делу "Сарбан против Молдавии" (Sarban v. Moldova, жалоба N 3456/05, §§ 86-87), Европейский Суд готов согласиться с предположением о том, что страдания, которые он мог претерпевать, достигали уровня суровости, запрещенного статьей 3 Конвенции.
85. Остается установить, несет ли государство ответственность в соответствии со статьей 3 Конвенции за обращение, которое претерпел заявитель.
86. Европейский Суд напоминает, что предусмотренная статьей 1 Конвенции обязанность Высоких Договаривающихся Сторон обеспечивать каждому, находящемуся под их юрисдикцией, права и свободы, определенные в Конвенции, во взаимосвязи со статьей 3 Конвенции, требует от государств принятия мер, направленных на обеспечение того, чтобы лица, относящиеся к их юрисдикции, не подвергались пытке или бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию. Эти меры должны обеспечивать эффективную защиту, в частности, лиц, находящихся в уязвимом положении, таких как военнослужащих по призыву, и включать разумные меры по предупреждению жестокого обращения, о котором власти знали или должны были знать (см. Постановление Европейского Суда от 17 июня 2008 г. по делу "Абдулла Йилмаз против Турции" (Abdullah Yilmaz v. Turkey), жалоба N 21899/02, §§ 67-72; и, с необходимыми изменениями, Постановление Европейского Суда от 28 октября 1998 г. по делу "Осман против Соединенного Королевства" (Osman v. United Kingdom), § 116, Reports of Judgments and Decisions 1998-VIII).
87. Европейский Суд признает, что, как правило, государство определяет стандарты здоровья и годности для потенциальных призывников, поскольку роль вооруженных сил в разных государствах может различаться. Однако призывники должны быть физически и психически подготовлены для преодоления проблем, связанных с конкретными свойствами военной жизни, и особых обязанностей и ответственности военнослужащих. В то время как прохождение военной службы может не оказывать какого-либо влияния на здорового молодого человека, оно может представлять тяжелое бремя для лица, не обладающего требуемыми выносливостью и физическими силами вследствие неудовлетворительного состояния его здоровья. Соответственно, с учетом практических требований военной службы государства должны вводить эффективную систему медицинского контроля за состоянием потенциальных призывников, обеспечивающую, чтобы военная служба не ставила под угрозу их здоровье и благополучие, а их человеческое достоинство не умалялось (см., с необходимыми изменениями, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Таштан против Турции", § 30). Государственные органы, в частности, призывные комиссии и военно-врачебные комиссии, должны исполнять свои обязанности таким образом, чтобы лица, не годные к призыву на военную службу по состоянию здоровья, не принимались на учет и впоследствии не призывались в армию.
88. Обращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд не может заключить, что российские власти, проводя медицинское освидетельствование заявителя, признавая его годным для военной службы и впоследствии призывая его в армию, исполняли свои обязанности халатно. Европейский Суд учитывает, что до его призыва не менее трех медицинских обследований заявителя было проведено группой специалистов в различных отраслях медицины, квалификацию и опыт которых он не оспаривал. Кроме того, он был осмотрен эндокринологом, когда медицинская комиссия не смогла установить причину гипотрофии заявителя. После предварительной оценки его годности к службе в вооруженных силах заявителю была предоставлена отсрочка от призыва для улучшения его здоровья. Более чем 18 месяцев спустя, когда первоначальный диагноз "гипотрофия" отпал, Приозерская районная военно-врачебная комиссия признала его годным для военной службы. Кроме того, заявитель был фактически призван в армию только в июне 1999 г.
89. Европейский Суд придает особое значение тому факту, который не оспаривался сторонами, что заявитель не жаловался на состояние его здоровья в течение трех медицинских обследований. Кроме того, не имеется данных о том, что он обращался в независимое медицинское учреждение относительно проблем со здоровьем с 1996 года, когда он был принят на воинский учет, по июнь 1999 г., когда он был призван. Европейский Суд также отмечает, что, как следует из экспертных заключений, органическое заболевание мозга, в связи с которым заявитель был уволен из армии и приобрел инвалидность третьей степени, не имело клинических симптомов и не могло быть выявлено путем простого визуального осмотра. Для диагностики заболеваний заявителя требовались различные сложные медицинские исследования, включая МРТ, транскраниальную допплерографию и УЗИ.
90. При таких обстоятельствах Европейский Суд не убеждает довод заявителя о том, что Приозерская районная военно-врачебная комиссия должна была организовать стационарное медицинское обследование, которое позволило бы диагностировать заболевание мозга до его призыва и освободить его от военной службы. Заявитель обосновал свой довод ссылкой на медицинскую карту, которую районная комиссия предположительно изучила. По его мнению, военно-врачебные органы не придали необходимого значения его жалобам на головную боль и гипертензию в 1987 году. Европейский Суд, однако, не уверен в том, что история болезни заявителя была доведена до сведения военно-врачебной комиссии. Как следует из решения городского суда от 18 марта 2004 г., мать заявителя хранила его медицинскую карту и не представила ее военно-врачебным органам (см. § 37 настоящего Постановления). Этот вывод не опровергается письмом от Сосновской поселковой больницы, направленным в городской суд 4 декабря 2001 г., на которое ссылался заявитель в обоснование своего довода (см. § 26 настоящего Постановления). Письмо подтверждало, что медицинские карты, как правило, направлялись в призывную комиссию. Тем не менее больница не могла представить доказательств того, что медицинская карта заявителя действительно была передана военным органам.
91. В любом случае, независимо от вывода, сделанного в предыдущем пункте, Европейский Суд не находит, что головная боль заявителя и диагностированная у него за 10 лет до призыва гипертензия неизбежно возлагали на власти обязанность проведения его стационарного обследования, в частности, в отсутствие с его стороны жалоб на состояние его здоровья и отсутствие медицинских данных о том, что заболевания сохранились или что после 1987 года он обращался за медицинской помощью в связи с теми же проблемами здоровья. Европейский Суд, соответственно, не может установить, что в дату призыва заявителя российские власти имели достаточные основания полагать, что в случае призыва в армию заявитель в связи с состоянием его здоровья подвергнется реальной угрозе обращения, запрещенного статьей 3 Конвенции (см. аналогичную мотивировку в Решении Комиссии по правам человека от 18 декабря 1973 г. по делу "X. против Австрии" (X. v. Austria), жалоба N 5560/72).
92. Кроме того, при оценке жалобы заявителя Европейский Суд принимает во внимание поведение российских властей в период военной службы заявителя и его самовольного отъезда из части. В частности, Европейский Суд отмечает, что заявитель не утверждал, что в воинской части отсутствовала адекватная система охраны здоровья, или что ему когда-либо отказывали в медицинской помощи. Представляется, что заявитель не обращался за медицинской помощью или не жаловался на самочувствие, находясь в армии. Кроме того, не имеется данных о том, что заявитель сообщал командованию о невозможности исполнения обязанностей военной службы по состоянию его здоровья. Военные власти узнали о наличии у заявителя проблем со здоровьем только после его самовольного отъезда из части и его осмотра в институте им. Бехтерева. В этой связи Европейский Суд принимает к сведению реакцию властей на медицинское обследование заявителя в институте имени Бехтерева. Он был принят в военный госпиталь, было проведено медицинское обследование, и его немедленно уволили с военной службы, как только медицинские эксперты подтвердили, что он более не годен к службе. Европейский Суд также учитывает* (* Таким образом, при оценке обоснованности утверждений заявителя о нарушении Конвенции Европейский Суд учел, что власти не допустили дополнительных ее нарушений, несмотря на то, что имели такую возможность (прим. переводчика).), что заявитель не подвергся уголовному преследованию в связи с отъездом из воинской части, хотя такая ответственность предусмотрена российским законодательством.
93. При таких обстоятельствах Европейский Суд заключает, что российскими властями в достаточной степени тщательно соблюдены медицинские стандарты оценки годности заявителя к военной службе и приняты все осуществимые с учетом обстоятельств меры предосторожности для защиты его здоровья и исключения обращения, запрещенного статьей 3 Конвенции. Отсюда следует, что эта часть жалобы является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции и подлежит отклонению в соответствии с пунктом 4 статьи 35 Конвенции.
II. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции в части побоев, перенесенных в армии
94. Заявитель жаловался на то, что 5 сентября и 17 октября 1999 г. он подвергся обращению, не совместимому со статьей 3 Конвенции, и что власти не провели эффективного расследования этих событий в нарушение статьи 13 Конвенции. Европейский Суд рассмотрит эту часть жалобы с точки зрения негативного и позитивного обязательств государства, вытекающих из статьи 3 Конвенции, содержание которой изложено выше.
Доводы сторон
95. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель не исчерпал внутренние средства правовой защиты, предоставленные ему статьей 125 Уголовно-процессуального кодекса России. Они подчеркивали, что он не обжаловал постановление от 17 июня 2002 г. в компетентный национальный суд. В качестве альтернативы власти Российской Федерации утверждали, что не имеется объективных данных, свидетельствующих о том, что заявитель подвергся обращению, противоречащему требованиям статьи 3 Конвенции. В частности, экспертные медицинские заключения, включая последнее из них от 4 мая 2006 г., подтвердили, что заболевания заявителя являлись врожденными или были приобретены в детстве. Заболевания не могли быть связаны с травмами, предположительно причиненными в период его военной службы. В то же время власти Российской Федерации признали, что одно из экспертных заключений, а именно выданное военно-врачебной комиссией клинического госпиталя N 442, указывало, что заявитель "приобрел заболевания в период его военной службы". Однако власти Российской Федерации, ссылаясь на пункт 46 Положения о военно-врачебной экспертизе, представили следующее толкование экспертного заключения. Они настаивали на том, что в силу пункта 46 военно-врачебная комиссия делала вывод о приобретении заболевания в период военной службы, даже если заболевания имелись до призыва на военную службу, но были диагностированы в период военной службы. По мнению властей Российской Федерации, фраза "приобрел в период военной службы" не означала, что лицо, в настоящем случае заявитель, получило повреждения (или заболело) в период военной службы.
96. Власти Российской Федерации также подчеркивали, что следственные органы приняли все необходимые меры по проверке утверждений заявителя. Они возбудили уголовное дело сразу после того, как заявитель обратился в прокуратуру, и назначили медицинскую экспертизу его состояния. Они несколько раз допросили заявителя, установили и допросили всех лиц, которые в соответствии с утверждениями заявителя являлись свидетелями предполагаемых побоев или знали о них, и провели очные ставки между заявителем и подозреваемыми и свидетелями. Следствие также назначило дополнительное обследование заявителя для устранения противоречий в более ранних экспертных заключениях. Они даже провели следственный эксперимент предполагаемых побоев, стремясь восстановить обстановку предполагаемого преступления и проверить показания участников уголовного разбирательства. Власти Российской Федерации также подчеркивали, что факт отмены ряда постановлений о прекращении уголовного дела не влияет на вывод об эффективности расследования, поскольку постановления отменялись в целях наилучшего обеспечения интересов заявителя.
97. Заявитель, ссылаясь на доклады различных международных и национальных неправительственных организаций, включая "Хьюман райтс уотч", утверждал, что Вооруженные силы Российской Федерации построены на системе повальных злоупотреблений и нарушений прав человека. По мнению заявителя, большинство российских новобранцев ежедневно претерпевают различные формы пыток, побоев, унижений и нарушения права на защиту здоровья. В дополнение к физическому давлению солдаты первого года службы подвергаются вымогательству их денежного содержания и финансовой помощи, получаемой от родственников, изъятию или ограничению их пищи, принудительному труду, им также отказывают в медицинской помощи. С учетом наличия распространенной практики физического и психологического давления на солдат первого года службы заявитель, являясь одним из них, не мог не испытать ее на себе.
98. Заявитель также обращал внимание Европейского Суда на предполагаемые недостатки расследования. В частности, он отметил, что первое медицинское обследование было назначено более чем через 14 месяцев после возбуждения уголовного дела, то есть 18 января 2001 г. Вследствие существенной задержки эксперты не смогли выявить на его теле следы побоев. Кроме того, обследование имело психолого-психиатрическую направленность, таким образом, его основная цель заключалась в выявлении аномалий поведения заявителя и его неспособности адекватно взаимодействовать со следственными органами. Заявитель указывал, что экспертиза, проведенная военно-врачебной комиссией клинического госпиталя N 442, однозначно установила, что состояние его здоровья серьезно ухудшилось, поскольку эксперты заключили, что он "приобрел заболевания в период его военной службы". Этот вывод был сделан в соответствии с требованиями пункта 46 Положения. Однако заявитель не согласился с толкованием властями Российской Федерации фразы "приобрел в период военной службы". Он утверждал, что заболевания развились в период его военной службы.
99. Заявитель подчеркивал, что следствие не собрало доказательств жестокого обращения, которому он подвергся в армии. Он пояснил, что следствием не были допрошены важные свидетели. Кроме того, в результате задержки возбуждения уголовного дела свидетели, которые были допрошены, не смогли вспомнить подробности случаев жестокого обращения или даже не помнили его самого. Заявитель отметил, что следствие допросило рядового Б. о событиях октября 1999 г. только 1 июня 2001 г. По мнению заявителя, все эти упущения или недостатки явно свидетельствовали о безразличии или нежелании следственных органов выяснить, что в действительности происходило в период его военной службы.
Мнение Европейского Суда
100. Европейский Суд принимает к сведению довод властей Российской Федерации о том, что заявитель, не обжаловав в суд постановление о прекращении уголовного дела от 17 июня 2002 г., не использовал эффективное внутреннее средство правовой защиты, предусмотренное статьи 125 Уголовно-процессуального кодекса России (см. § 64 настоящего Постановления). Европейский Суд, однако, не считает нужным рассматривать довод о неисчерпании, поскольку в любом случае отклоняет данную часть жалобы по следующим причинам.
1. Установление и оценка фактов
101. Европейский Суд напоминает, что 9 ноября 1999 г., после самовольного отъезда заявителя из воинской части, он был осмотрен в Научно-исследовательском психоневрологическом институте им. В.М. Бехтерева, в частности, в связи с его жалобами на побои, имевшие место 5 сентября и 17 октября 1999 г. Эксперты диагностировали у заявителя органическое заболевание мозга, вызванное сложным комплексом факторов, таких как детские черепно-мозговые травмы, нейроинфекции и перинатальное расстройство. Диагноз был подтвержден двумя последующими экспертизами, проведенными в рамках уголовного дела. Последнее заключение экспертизы, подготовленное 4 мая 2006 г., также подтвердило предыдущий вывод о происхождении заболевания заявителя.
102. Европейский Суд отмечает, что ни одно из тщательных обследований, включая первое, проведенное гражданским медицинским институтом, не выявило физических повреждений, которые могли быть следствием применения к заявителю насилия в период его военной службы. Заключения содержали подробное описание проблем заявителя со здоровьем и последовательный обзор их причин, в числе которых недавние травмы головы не были упомянуты. Хотя Европейский Суд находит достойным сожаления, что ни одно из экспертных заключений прямо не рассматривало вопрос о связи проблем заявителя со здоровьем и его утверждений о жестоком обращении, он отмечает, что в заключениях не усматриваются основания для подтверждения описания насилия, допущенного в армии. В этой связи Европейский Суд придает особое значение тому, что заявитель не оспаривал беспристрастность и компетентность медицинских экспертов, которые проводили обследование.
103. Европейский Суд учитывает утверждения заявителя о том, что эксперты клинического госпиталя, осматривавшие его в декабре 1999 г., частично подтвердили, что акты насилия в армии являлись причиной его заболевания мозга. Заявитель подчеркивал, что эксперты установили приобретение им заболеваний в период его военной службы. Европейский Суд, однако, не убежден доводом заявителя. Изучив полный текст экспертного заключения от 7 декабря 1999 г. совместно с заключениями трех остальных экспертиз, Европейский Суд склоняется к принятию толкования властями Российской Федерации выводов экспертов как простого подтверждения того, что заболевания были диагностированы в период прохождения заявителем военной службы, что делало его негодным к службе в армии. Кроме того, Европейский Суд не может не учитывать противоречивый характер утверждений заявителя. Например, в части жалобы, затрагивающей незаконный призыв на военную службу, заявитель не оспаривал того, что его заболевание мозга являлось врожденным или было приобретено в раннем детстве, и, таким образом, он страдал им в момент призыва. Это утверждение составляло основание его иска о возмещении вреда, предъявленного к военным органам. Тем не менее в своих возражениях на объяснения властей Российской Федерации относительно предполагаемого жестокого обращения в армии заявитель описывал свое заболевание мозга как следствие побоев со стороны капитана Ч. или старослужащих.
104. На вывод Европейского Суда о том, что заболевание заявителя не было связано с его военной службой, не влияет тот факт, что, разрешая иск заявителя о возмещении вреда, национальные суды с доверием восприняли заключение экспертизы, представленное в декабре 1999 г., о том, что его заболевание было приобретено в период военной службы. В отличие от Европейского Суда, национальные суды не располагали всеми четырьмя экспертными заключениями, что позволило бы устранить противоречия в формулировках первых двух заключений. В частности, следует отметить, что суды прямо сослались на отказ заявителя пройти дополнительное экспертное обследование, которое могло бы позволить прийти к определенному выводу относительно происхождения заболевания заявителя.
105. Европейский Суд также отмечает, что доказательства, собранные в период расследования жалобы заявителя на жестокое обращение и представленные Европейскому Суду, также подтверждают ненасильственный характер заболевания заявителя. В частности, как следует из показаний бывших сослуживцев заявителя, они не были свидетелями какого-либо насилия против него. Европейский Суд придает особое значение тому, что эти свидетели повторили свои показания в период последующих допросов и очной ставки с заявителем, когда они уже не служили в армии. Кроме того, следственный эксперимент происшествия привел к решающему выводу о том, что заявителю не могли быть нанесены удары при обстоятельствах, которые он описывает. Европейский Суд считает существенным, что заявитель не ссылался на недостатки следственного эксперимента в виде перемещения предметов или уничтожения, утраты или добавления доказательств.
106. Европейский Суд также напоминает довод заявителя о том, что даже если представленные доказательства не подкрепляют его утверждений о жестоком обращении, общая драматическая ситуация в российских вооруженных силах характеризуется широко распространенной практикой злоупотреблений и нарушений прав человека, от которой неизбежно страдают солдаты первого года службы. В этой связи Европейский Суд отмечает, что не намерен ставить под вопрос всю российскую военную систему и должен сосредоточиться на конкретных фактах настоящего дела. Однако при обстоятельствах настоящего дела Европейский Суд не находит установленным, что в период его военной службы заявитель был подвергнут офицерами или сослуживцами обращению, противоречащему статье 3 Конвенции.
2. Процессуальное обязательство, вытекающее из статьи 3 Конвенции
107. Европейский Суд напоминает, что, если лицо выступает с доказуемой жалобой на серьезное жестокое обращение в нарушение статьи 3 Конвенции, эта статья во взаимосвязи с общим обязательством государства по статье 1 Конвенции "обеспечивать каждому, находящемуся в его юрисдикции, права и свободы, определенные в... Конвенции", косвенно требует проведения эффективного официального расследования. Обязательство расследовать это "не обязательство получить результат, а обязательство принять меры": не каждое расследование обязательно должно быть успешным или привести к результатам, подтверждающим изложение фактов заявителем; вместе с тем оно должно, в принципе, вести к выяснению обстоятельств дела и, если жалобы оказались обоснованными, к установлению и наказанию виновных. Таким образом, расследование по серьезным жалобам на жестокое обращение должно быть тщательным. Это означает, что власти должны всегда предпринимать серьезные попытки установить, что на самом деле произошло, и не должны со ссылкой на поспешные или необоснованные выводы прекращать расследование либо принимать какие-либо решения. Они должны принимать все доступные и разумные меры для того, чтобы обеспечить доказательства по делу, в том числе показания очевидцев, заключения судебно-медицинской экспертизы и так далее. Любой недостаток расследования, который уменьшает шансы установить причины травм или личности виновных, может привести к нарушению этого стандарта (см., в частности, Постановление Европейского Суда от 28 октября 1998 г. по делу "Ассенов и другие против Болгарии" (Assenov and Others v. Bulgaria), § 102 и последующие, Reports 1998-VIII).
108. Обращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд полагает, что утверждения заявителя о наличии систематической практики физического давления на солдат первого года службы в российской армии, документированного выдающейся международной правозащитной организацией (см. §§ 65-67 настоящего Постановления), и его жалобы на серьезное жестокое обращение в период его военной службы, а также наличие экспертного заключения, которое содержит несколько противоречивый вывод относительно времени приобретения заявителем заболевания мозга, в совокупности порождает обоснованное подозрение в том, что его заболевание могло быть вызвано насилием в армии. Жалоба заявителя в этом отношении, соответственно, является "доказуемой". Власти, таким образом, имели обязанность проведения эффективного расследования обстоятельств, повлекших возникновение заболевания заявителя (см. Постановление Европейского Суда от 30 сентября 2004 г. по делу "Крастанов против Болгарии" (Krastanov v. Bulgaria), жалоба N 50222/99, § 58).
109. В этой связи Европейский Суд отмечает, что органы преследования, до сведения которых были доведены предполагаемые побои, причиненные заявителю, провели предварительное расследование, не повлекшее уголовной ответственности. По мнению Европейского Суда, вопрос, соответственно, заключается не в том, имело ли место расследование, поскольку стороны не оспаривали этого факта, а в том, проводилось ли оно тщательно, проявляли ли власти решимость установить и привлечь к ответственности виновных, и, следовательно, было ли расследование "эффективным".
110. Европейский Суд, прежде всего, оценит оперативность расследования прокуратуры с точки зрения решимости властей установить и при необходимости привлечь к ответственности виновных в жестоком обращении с заявителем (см. Постановление Большой Палаты по делу "Сельмуни против Франции" (Selmouni v. France), жалоба N 25803/94, §§ 78-79, ECHR 1999-V). В настоящем деле заявитель подал жалобу на жестокое обращение в органы прокуратуры 12 ноября 1999 г. (см. § 16 настоящего Постановления). Европейский Суд учитывает тот факт, что прокуратура начала проверку сразу после уведомления о предполагаемых побоях. 15 ноября 1999 г. заявитель был помещен в неврологическое отделение военного госпиталя, где прошел медицинское обследование, назначенное следственными органами. После выписки заявителя из госпиталя были приняты дополнительные меры. В частности, по результатам предварительной проверки жалобы заявителя на жестокое обращение 6 марта 2000 г. прокуратура возбудила уголовное дело.
Хотя Европейский Суд учитывает, что между выпиской заявителя из госпиталя и решением о возбуждении уголовного дела прошел определенный срок, он, однако, полагает, что органам прокуратуры требовалось время для сбора доказательств и предварительной оценки для выбора процессуальных способов рассмотрения жалобы заявителя. Европейский Суд признает, что, даже если расследование осуществляется безотлагательно, может истечь значительный срок между различными стадиями расследования, например, для обеспечения достаточного качества доказательств, используемых для уголовного преследования предполагаемых виновных в совершении преступления, и подтверждения или опровержения любых данных в соответствии с требуемым стандартом доказывания.
111. В течение нескольких месяцев после возбуждения уголовного дела власти приняли существенные следственные меры, включая допрос заявителя, обвиняемого капитана Ч. и сослуживцев заявителя, очные ставки для устранения противоречий в показаниях участников событий и получение дополнительного экспертного заключения. Они также провели следственный эксперимент происшествия, которое предположительно имело место с участием капитана Ч. и заявителя, предоставив последнему возможность участвовать в эксперименте на месте предполагаемого происшествия. Кроме того, Европейский Суд не находит, что факт отмены трех постановлений следователей вышестоящим прокурором в связи с определенными процессуальными недостатками свидетельствует о неэффективности расследования, поскольку из материалов дела следует, что следственные органы проявляли старательность в установлении обстоятельств происшествий и устранении противоречий между противоположными версиями. В частности, они настойчиво стремились установить и допросить дополнительных свидетелей, которые могли бы пролить свет на указанные события. Они также допросили известных свидетелей с целью устранения или объяснения противоречий, возникающих в связи с их предыдущими показаниями. Европейский Суд также учитывает, что задача властей осложнялась тем фактом, что жалобы заявителя относились к двум эпизодам предполагаемого жестокого обращения с участием офицера и старослужащих. В этой связи, сожалея о том, что была допущена определенная задержка допроса следствием старослужащих, которые предположительно подвергли заявителя жестокому обращению или могли быть свидетелями причинения ему побоев, Европейский Суд полагает, что такая задержка не повлияла на эффективность расследования, поскольку она не повлекла утраты возможностей сбора доказательств и не воспрепятствовала следствию в установлении основных фактов дела.
112. Европейский Суд также придерживается мнения о том, что с самого начала расследования власти тщательно оценивали представленные им медицинские доказательства, пытаясь сделать из них выводы, не принимая с излишней готовностью версии событий, предложенных подозреваемыми. Европейский Суд отмечает, и это не оспаривалось заявителем, что расследование проводилось компетентными, квалифицированными и беспристрастными специалистами, которые были не зависимыми от подозреваемых* (* Интересно, что в деле "Велча и Мазэре против Румынии" (Velcea and Mazare v. Romania) (Постановление от 1 декабря 2009 г., жалоба N 64301/01) Европейский Суд пришел к иному выводу о том, что "независимость военных прокуроров, проводивших расследование, могла ставиться под сомнение" в связи со статусом подозреваемого, хотя военные прокуроры ему не подчинялись и не были от него зависимы (прим. переводчика).). Также не оспаривается, что следователи имели неограниченный доступ ко всем необходимым сведениям, документам и лицам, бюджетным средствам и техническим возможностям для полного расследования жалоб заявителя. После завершения расследования заявитель получил мотивированное постановление в письменной форме, в котором излагались все доказательства, а также выводы с объяснением того, каким образом следователь достиг заключения о необходимости прекращения уголовного дела. Кроме того, проведение расследования контролировалось вышестоящим прокурором (см. § 51 настоящего Постановления).
113. Соответственно, Европейский Суд не находит установленным, что следственные органы не смогли найти доказательств, подкрепляющих утверждения заявителя или свидетельствующих о существовании практики возможного жестокого обращения в воинской части, или что они проявляли пристрастность к подозреваемым. Европейский Суд также находит, что власти могут считаться действовавшими с достаточной оперативностью и рассмотревшими дело с разумной безотлагательностью. Европейский Суд соответственно полагает, что национальное расследование было эффективным для целей статьи 3 Конвенции.
3. Краткое изложение выводов
114. С учетом выводов, сделанных в §§ 102-106 и 110-113 настоящего Постановления, Европейский Суд находит, что жалоба заявителя в части предполагаемых эпизодов жестокого обращения в армии и их неэффективного расследования является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции и подлежит отклонению в соответствии с пунктом 4 статьи 35 Конвенции.
III. Предполагаемое нарушение статьи 6 Конвенции в части длительности разбирательства о возмещении вреда
115. Заявитель жаловался на то, что длительность разбирательства о возмещении вреда была не совместимой с требованием "разумного срока", предусмотренным пунктом 1 статьи 6 Конвенции, которая предусматривает следующее:
"Каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях... имеет право на... разбирательство дела в разумный срок... судом...".
A. Доводы сторон
116. Власти Российской Федерации утверждали, что жалоба заявителя на чрезмерную длительность разбирательства является явно необоснованной. Они подчеркивали, что общая длительность разбирательства имела объективные основания. Ряд отложений разбирательства был вызван ходатайствами представителя заявителя. Кроме того, несколько раз не явились ответчики, что повлекло дополнительные задержки разбирательства. По мнению властей Российской Федерации, национальные суды действовали тщательно, принимая все возможные меры для обеспечения справедливого и внимательного рассмотрения требований заявителя.
117. Заявитель утверждал, что задержки разбирательства, вызванные ходатайствами его представителей, были незначительными в отличие от задержек, вызванных уклонением национальных судов от надлежащего рассмотрения дела или неявкой ответчиков в судебные заседания. Заявитель отметил длительные периоды, в течение которых назначались заседания городским судом. Он также обратил внимание Европейского Суда на постоянное уклонение городского суда от принятия мер по отношению к государственным органам, которые не реагировали безотлагательно на ходатайства о представлении доказательств, или для обеспечения явки ответчиков в судебные заседания. Еще одна задержка была вызвана изменением состава городского суда, когда по делу был назначен новый председательствующий.
B. Мнение Европейского Суда
1. Приемлемость жалобы
118. Европейский Суд отмечает, и это не оспаривалось сторонами, что период, который должен быть принят во внимание, начался 19 января 2000 г., когда заявитель предъявил иск к военкоматам. Он окончился 2 июня 2004 г. с принятием окончательного решения Ленинградского областного суда, отклонившего иск в полном объеме. Таким образом, он продолжался приблизительно четыре года и четыре месяца при рассмотрении дела судами двух инстанций.
119. Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции и не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.
2. Существо жалобы
120. Европейский Суд напоминает, что разумность срока судебного разбирательства должна оцениваться с учетом обстоятельств дела и в соответствии со следующими критериями: сложность дела, поведение заявителя и соответствующих должностных лиц и значение дела для заявителя (см. в частности, Постановление Большой Палаты по делу "Фридлендер против Франции" (Frydlender v. France), N 30979/96, § 43, ECHR 2000-VII).
121. Европейский Суд отмечает, что стороны не оспаривают сложности дела.
122. Что касается поведения заявителя, Европейский Суд не убежден доводом властей Российской Федерации о том, что заявитель может подвергаться критике за ходатайства об отложении заседаний в связи с необходимостью получения доказательств или ознакомления с доказательствами, представленными ответчиками. Последовательный подход Европейского Суда заключается в том, что заявителю не может ставиться в вину то, что, защищая свои интересы, он в полном объеме извлекал выгоду из средств, предусмотренных национальным законодательством (см. Постановление Европейского Суда от 1 декабря 2005 г. по делу "Скоробогатова против Российской Федерации" (Skorobogatova v. Russia), жалоба N 33914/02, § 47* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 11/2006.)). Европейский Суд также отмечает, и это не оспаривалось сторонами, что одно заседание в течение более чем четырех лет было отложено в связи с неявкой представителя заявителя. Независимо от причин поведения представителя, Европейский Суд полагает, что задержка, вызванная ее отсутствием, являлась ничтожной с учетом общей длительности разбирательства.
123. С другой стороны, Европейский Суд отмечает, что ответственность за продолжительный период бездействия, в отношении которого власти Российской Федерации не представили удовлетворительных объяснений, возлагается на национальные власти. Районному суду потребовалось несколько месяцев для назначения заседаний. Например, прошло почти девять месяцев с 19 января 2000 г., когда городской суд получил исковое заявление заявителя, до 4 октября 2000 г., когда председательствующий судья вынес первое решение о принятии дела к рассмотрению (см. §§ 20 и 22 настоящего Постановления). Заседания также не проводились с декабря 2000 г. по 26 сентября 2001 г. (см. §§ 23 и 24 настоящего Постановления).
124. Кроме того, Европейский Суд отмечает, что состав городского суда изменился в 2002 году, вызвав еще одну задержку разбирательства (см. § 30 настоящего Постановления). Когда председательствующий судья был заменен, возобновление разбирательства потребовало назначения новых заседаний, повторного заслушивания сторон и исследования доказательств. В этой связи Европейский Суд отмечает, что пункт 1 статьи 6 Конвенции возлагает на принявшие ее государства обязанность организовать судебную систему таким образом, чтобы их суды могли рассматривать дела в течение разумного срока (см., в частности, Постановление Европейского суда от 4 марта 2004 г. по делу "Лёффлер против Австрии" (Lоffler v. Austria) (N 2), жалоба N 30546/96, § 57). Кроме того, Европейский Суд находит удивительным, что городскому суду потребовалось больше года для получения доказательства, в частности, личного дела призывника, заведенного на заявителя, которое было необходимо для рассмотрения иска (см. §§ 22 и 29 настоящего Постановления). Европейский Суд принимает к сведению и другие задержки разбирательства, которые имели место из-за аналогичного уклонения городского суда от принятия мер к органам, ответственным за задержки представления документов (см. § 26 настоящего Постановления).
125. Европейский Суд кроме того отмечает, что поведение ответчиков, являвшихся государственными должностными лицами* (* По-видимому, имеются в виду представители ответчиков. К физическим лицам заявитель гражданских требований не предъявлял (прим. переводчика).), было одной из причин затягивания разбирательства. По мнению Европейского Суда, национальные власти не приняли адекватных мер для обеспечения их явки. Ответчики не являлись не менее пяти раз, что повлекло задержку разбирательства приблизительно на семь месяцев. Хотя Европейский Суд учитывает письмо, направленное городским судом 13 марта 2003 г. ответчикам, в котором указывалось на необходимость их явки и имелось предупреждение о последствиях такого поведения, он также отмечает тот факт, что, несмотря на предупреждение, ответчики не явились в очередное заседание, назначенное на 16 октября 2003 г. Городской суд не принял мер, подкрепляющих предупреждение во избежание будущих задержек разбирательства. Соответственно, Европейский Суд полагает, что национальные суды не использовали меры, предусмотренные национальным законодательством для повышения дисциплины участников разбирательства и обеспечения рассмотрения дела в разумный срок (см. Постановление Европейского Суда от 22 декабря 2005 г. по делу "Рыбаков против Российской Федерации" (Rybakov v. Russia), жалоба N 14983/04, § 32* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 1/2007.)).
126. Наконец, Европейский Суд напоминает, что спор в настоящем деле затрагивал компенсацию вреда здоровью, предположительно причиненного халатностью со стороны государственных военных и медицинских органов. Европейский Суд напоминает, что такой характер спора требует особой тщательности со стороны национальных судов (см. Постановление Европейского Суда от 5 октября 2006 г. по делу "Марченко против Российской Федерации" (Marchenko v. Russia), жалоба N 29510/04, § 40* (* Там же. N 3/2007.)).
127. С учетом общей длительности разбирательства Европейский Суд заключает, что дело заявителя не было рассмотрено в разумный срок. Соответственно, имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции.
IV. Иные предполагаемые нарушения Конвенции
128. Европейский Суд рассмотрел иные жалобы, представленные заявителем. Однако с учетом представленных ему материалов, и насколько эти жалобы относятся к компетенции Европейского Суда, он находит, что они не свидетельствуют о наличии признаков нарушении прав и свобод, предусмотренных Конвенцией или протоколами к ней. Отсюда следует, что эта часть жалобы является явно необоснованной и подлежит отклонению в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.
V. Применение статьи 41 Конвенции
129. Статья 41 Конвенции предусматривает:
"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".
A. Ущерб
130. Заявитель, не указав дополнительных подробностей и не приведя документов, подтверждающих его требования, требовал 256 000 рублей в качестве компенсации материального ущерба. Он также требовал 1 320 000 рублей в качестве компенсации морального вреда.
131. Власти Российской Федерации утверждали, что требования заявителя являются противоречивыми и явно необоснованными. Они указывали, что в любом случае заявителю следует присудить "символическую сумму" в размере 1 000 евро, если Европейский Суд установит нарушение его конвенционных прав.
132. Европейский Суд отмечает, что заявитель не дал объяснений относительно суммы, требуемой в качестве компенсации материального ущерба, и не представил подтверждающих его документов. Соответственно, по данному основанию компенсация не может быть присуждена.
133. С другой стороны, Европейский Суд полагает, что заявитель претерпел страдания, беспокойство и разочарование по поводу неразумной длительности разбирательства в связи с его иском о возмещении вреда. Оценивая указанные обстоятельства на справедливой основе, Европейский Суд присуждает заявителю 2 000 евро в качестве компенсации морального вреда, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную выше сумму.
B. Судебные расходы и издержки
134. Заявитель не требовал возмещения судебных расходов и издержек, понесенных в судах страны и Европейском Суде.
135. Соответственно, Европейский Суд не присуждает ему каких-либо сумм по данному основанию.
C. Процентная ставка при просрочке платежей
136. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.
На основании изложенного Суд единогласно:
1) признал жалобу приемлемой в части чрезмерной длительности разбирательства о возмещении вреда, а в остальной части неприемлемой;
2) постановил, что имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции;
3) постановил:
(a) что власти государства-ответчика обязаны в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю 2 000 евро (две тысячи евро) в качестве компенсации морального вреда, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты, а также любые налоги, начисляемые на указанную сумму;
(b) что с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;
4) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.
Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 11 февраля 2010 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.
Сёрен Нильсен |
Христос Розакис |
Если вы являетесь пользователем интернет-версии системы ГАРАНТ, вы можете открыть этот документ прямо сейчас или запросить по Горячей линии в системе.
Постановление Европейского Суда по правам человека от 11 февраля 2010 г. Дело "Каянкин (Kayankin) против Российской Федерации" (жалоба N 24427/02) (Первая Секция)
Текст Постановления опубликован в Бюллетене Европейского Суда по правам человека. Российское издание. N 6/2010
Перевод: Николаев Г.А.