Кассационное определение СК по уголовным делам Верховного Суда РФ от 16 июня 2005 г. N 67-о05-18 Оснований для отмены или изменения приговора нет, поскольку виновность осужденных в разбойном нападении группой лиц по предварительному сговору, с применением оружия, с причинением тяжкого вреда здоровью, незаконном приобретении, хранении и ношении огнестрельного оружия, совершенном группой лиц по предварительному сговору, а также покушении на убийство, сопряженном с разбоем, и краже имущества подтверждается совокупностью доказательств по делу

Кассационное определение СК по уголовным делам Верховного Суда РФ от 16 июня 2005 г. N 67-о05-18

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ

рассмотрела в судебном заседании от 16 июня 2005 года кассационные жалобы осужденных А., А. и адвокатов С. и В. на приговор Новосибирского областного суда от 17 октября 2004 года, которым

А., родившийся 18 февраля 1968 года в к/с Карасу Уртачирчикского Ташкентской области Республики Узбекистан, с образованием 8 классов, не работавший, проживавший без регистрации, ранее не судимый,

- осужден по п. "в" ч. 4 ст. 162 УК РФ - к восьми годам лишения свободы; ч. 3 ст. 30 и п. "з" ч. 2 ст. 105 УК РФ - к одиннадцати годам лишения свободы; ч. 2 ст. 222 УК РФ - к двум годам лишения свободы; ч. 3 ст. 158 УК РФ - к трем годам лишения свободы, а по совокупности преступлений на основании ч. 3 ст. 69 УК РФ - к тринадцати годам лишения свободы в исправительной колонии строгого режима,

А., родившийся 2 мая 1967 года в Боевут Тумани Республики Узбекистан, с неоконченным высшим образованием, не работавший, проживавший без регистрации, ранее не судимый,

- осужден по ч. 2 ст. 162 УК РФ - к шести годам лишения свободы; ч. 2 ст. 222 УК РФ - к двум годам лишения, а по совокупности преступлений на основании ч. 3 ст. 69 УК РФ - к семи годам лишения свободы в исправительной колонии строгого режима.

По ч. 3 ст. 158 и ч. 3 ст. 158 УК РФ А. оправдан за недоказанностью его причастности к преступлениям.

А. и А. признаны виновными и осуждены за:

- разбойное нападение на О., совершенное 27 декабря 2003 года группой лиц по предварительному сговору, с применением оружия (пистолета конструкции Макарова), а А., кроме того - с причинением тяжкого вреда здоровью;

- незаконное приобретение в конце декабря 2003 года, хранение и ношение по 7 января 2004 года огнестрельного оружия (пистолета конструкции Макарова калибра 9 мм) и боеприпасов - 16 патронов калибра 9 мм, совершенные группой лиц по предварительному сговору.

Кроме того, А. признан виновным и осужден за:

- покушение на убийство О., 1960 г. рождения, совершенное 27 декабря 2003 года, сопряженное с разбоем,

- кражу имущества К., совершенную в ночь на 1 января 2004 года с проникновением в жилище на сумму 1750 рублей,

- кражу имущества Б., совершенную в ночь на 6 января 2004 года с проникновением в жилище на сумму 1050 рублей.

Преступления совершены ими в г. Новосибирске при обстоятельствах, установленных приговором.

Заслушав доклад судьи К., объяснения осужденных А. и А., поддержавших свои жалобы по изложенным в них основаниям, мнение прокурора К., полагавшего судебное решение в отношении оставить без изменения, судебная коллегия установила:

В кассационных жалобах:

- осужденный А. просит приговор изменить, переквалифицировать его действия и назначить ему минимальное наказание. Ссылается на то, что разбойное нападение не совершал, стрелял в потерпевшую О. от злости и обиды, так как она обманула его и забрала принадлежавшие ему деньги - 4500 рублей при гадании на рынке. Считает, что О., скрывая свои неправомерные действия, оговорила его и А. Утверждает, что умысла на лишение потерпевшей жизни у него не было, во время производства выстрелов он не мог в полной мере осознавать свои действия и контролировать их. Утверждает, что А. не было известно о наличии у него пистолета. Ссылается на нарушение норм уголовно-процессуального законодательства, поскольку в ходе предварительного следствия он допрашивался ночью, без переводчика; показания давал под насилием со стороны сотрудников милиции; положения ст. 47 УПК РФ ему не разъяснялись. Утверждает, что дело расследовал стажер следователя. Считает, что в ходе судебного разбирательства было нарушено положение закона о состязательности сторон. Виновность в совершении краж, в приобретении и ношении пистолета А. в жалобе не оспаривает;

- адвокат С. в защиту интересов осужденного А., не оспаривая обоснованности осуждения А. по ч. 3 ст. 158 и ч. 2 ст. 222 УК РФ, считает, что его вина в совершении разбойного нападения не доказана, просит переквалифицировать его действия с п. "в" ч. 4 ст. 162 и ч. 3 ст. 30 и п. "з" ч. 2 ст. 105 УК РФ на ч. 1 ст. 118 УК РФ. В обоснование своей жалобы ссылается на те же доводы, что и осужденный,

- осужденный А. просит приговор отменить. Ссылается на свою невиновность в совершении преступлений, нарушение норм уголовно-процессуального законодательства. Считает, что суд обязан принять во внимание и взять за основу показания "обвиняемого" в пользу своей невиновности, даже если он не может их подтвердить;

- адвокат В. в защиту интересов осужденного А. просит приговор в отношении него отменить, дело прекратить, ссылаясь на недоказанность его вины в совершении преступлений и нарушение норм уголовно-процессуального законодательства.

В возражениях государственный обвинитель Л. считает доводы жалоб адвокатов несостоятельными и просит оставить приговор без изменения.

Проверив материалы дела и обсудив доводы кассационных жалоб и возражений, судебная коллегия находит приговор в отношении А. и А. законным, обоснованным и справедливым по следующим основаниям.

Виновность А. и А. в содеянном ими установлена совокупностью доказательств, собранных по делу, исследованных в судебном заседании и приведенных в приговоре, а виновность А. в незаконном приобретении, хранении и ношении оружия (пистолета) и боеприпасов, а также совершении краж не оспаривается и в жалобах.

Так, подсудимый А. не отрицал, что все телесные повреждения потерпевшей О. были причинены его действиями, что он стрелял в нее из пистолета.

Из показаний потерпевшей О. следует, что она зашла в сарай и увидела там двух мужчин. Они были в масках, у одного из них в руке был пистолет. А. потребовал у нее денег. Она хотела убежать, один из мужчин потащил ее к дому, а А. стал в нее стрелять. Увидев это, второй мужчина стал мешать ему в этом.

Каких-либо существенных противоречий, влияющих на выводы суда о виновности осужденных, в показаниях потерпевшей О., на что имеется ссылка в жалобе А., не имеется.

Суд правильно признал приведенные показания потерпевшей О. достоверными, поскольку они соответствуют другим материалам дела.

Свидетели О., О., О. и О. поясняли, что со слов потерпевшей О. им известно о том, что в сарае она увидела двух мужчин, те стали стрелять, требуя у нее денег. При этом О. дополнительно сообщила, что потерпевшая говорила ей о том, что мужчины были нерусской национальности, на их лицах были маски.

Как следует из протокола судебного заседания, недопрошенные свидетели не находились в зале судебного заседания при допросе других лиц.

Допрошенный 8 января 2004 года в качестве подозреваемого и в качестве обвиняемого А. пояснил, что он и А. в конце декабря 2003 года приобрели пистолет и решили, используя его, пугать людей и забирать деньги. Он и А. зашли в ограду одного из домов. Там А., на лице которого была маска, стал стрелять в вышедшую во двор женщину. После первого выстрела женщина стала кричать, что даст им денег, только чтобы они в нее не стреляли.

Доводы жалоб о том, что данные показания были получены с нарушением процессуального законодательства, не состоятельны.

Как следует из протоколов, А. был допрошен с участием адвоката. В протоколе допроса в качестве подозреваемого А. собственноручно указал, что в услугах переводчика не нуждается, русским языком владеет. Каких-либо замечаний, заявлений и жалоб, в том числе об оказании давления на А. или о неправильности составления протоколов допросов, ни перед началом, ни в ходе допроса, ни после его окончания от А. и его защитника не поступило. Из протоколов видно, что после их содержание прочитывалось, ни у А., ни у его защитника замечаний к протоколам не имелось, достоверность протоколов удостоверена их подписями (т. 1 л.д. 110-111). При таких данных доводы о подписании незаполненных бланков протоколов не состоятельны. Из протоколов также следует, что наводящих вопросов А. следователем не задавалось. О владении А. русским языком свидетельствует служба А. в Советской Армии в Хабаровском крае с 1986 по 1988 годы (где языком общения являлся русский язык); с 2001 года он периодически проживал и работал на территории России (в г.г. Новосибирске, Горно-Алтайске). Из материалов дела видно, что А. собственноручно писал ходатайства в суд, жалобы - на русском языке.

Согласно заключению судебно-медицинского эксперта потерпевшей О. были причинены множественные огнестрельные ранения: слепое ранение передней брюшной стенки, проникающее в брюшную полость с повреждением кишечника, брыжейки сигмовидной кишки и большого сальника, которое причинила тяжкий вред здоровью, а также - в левой ягодичной области (находилась пуля) и сквозные ранения передней брюшной стенки; мягких тканей правого плечевого сустава; правой кисти; левого бедра, каждое из которых причинило легкий вред по признаку кратковременного расстройства здоровья.

О наличии у А. и А. предварительного сговора на совершение разбойного нападения свидетельствуют приведенные показания подозреваемого А. о приобретении пистолета для нападения на людей в целях завладения их деньгами; совместность и согласованность их действий: А. и А. заранее зашли на территорию домовладения О., имеющей сплошной забор, металлические ворота и калитку; проникли в сарай, где и находились; на их лицах были маски, у А. с собой был пистолет, заранее приведенный в боевое положение - снаряжен патронами, патрон был дослан в патронник, пистолет снят с предохранителя (как поясняла потерпевшая О., А. при нападении сразу стал стрелять в нее, то есть в пистолет обойму не вставлял, пистолет с предохранителя не снимал, затвор не передергивал), а когда в сарай зашла потерпевшая, то А. потребовал у нее деньги. А. препятствовал в том, чтобы она убежала от них.

Последующее воспрепятствование А. в производстве выстрелов А. в О. не свидетельствует о невиновности А. в разбойном нападении. По смыслу закона разбой считается оконченным преступлением с момента нападения. Как правильно установлено судом, предварительного сговора на убийство О. между напавшими не было. В этой части действия А. являлись его эксцессом, не влияющим на оценку уже содеянных действий по разбойному нападению.

С учетом того, что А. при нападении использовал боевое оружие, предназначением которого является поражение живой силы, при этом произвел не менее 6 выстрелов из пистолета в О., ее жизненно важные части тела - грудь, живот, конечности, в результате чего ей были причинены множественные телесные повреждения, в том числе и причинившее тяжкий вред здоровью, суд обоснованно пришел к выводу о наличии у А. прямого умысла на лишение О. жизни. Смерть потерпевшей не наступила по независящим от А. причинам, так как А. стал удерживать его за руку, мешая стрелять, О. сумела убежать, продолжая кричать и звать на помощь. После этого она была доставлена в больницу, где ей была оказана своевременная квалифицированная медицинская помощь.

Ссылка на то, что А. при производстве выстрелов не целился, с учетом расстояния между ним и О. и производстве выстрелов им именно в О. не имеет юридического значения.

С учетом приведения им пистолета в боевое положение, количества выстрелов и попаданий в О., расстояния между ним и О., когда он не мог не видеть последствий выстрелов - огнестрельных ранений у О., доводы А. о том, что он считал, что пистолет имеет газовые, а не пулевые заряды, являются несостоятельными.

Психическое состояние А. исследовалось. Из материалов дела следует, что ранее он проходил службу в Советской Армии.

В отношении А. была проведена судебно-психиатрическая экспертиза. Согласно заключению экспертов А. во время совершения инкриминируемого ему правонарушения каких-либо психических расстройств, в том числе и временных, которые лишали бы его возможности в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими, не обнаруживал.

С учетом осмысленных, целенаправленных действий А., поддержания им адекватного речевого контакта, отсутствия у него бреда и галлюцинаций, он обоснованно признан вменяемым.

Судом проверялись доводы о том, что О. до происшедшего обманула А. и завладела его деньгами, этим доводы оказались несостоятельными и правильно отвергнуты судом. Данные выводы суда соответствуют материалам дела, из которых следует, что при нападении А. находился в маске (скрывающей его личность) и О. не представлялся, о каком - либо ее обмане ей не заявлял.

Виновность А. и А. в незаконных действиях с оружием и боеприпасами подтверждается, кроме приведенных показаний А. в ходе предварительного следствия, другими материалами дела.

Из показаний свидетелей К. и Б. следует, что они задерживали А. и А. При задержании у А. имелся нож, а у А. имелся пистолет системы М. Эти нож и пистолет были изъяты у них при личном досмотре.

Судом проверялись доводы о том, что перед задержанием А. выбросил пистолет, а сотрудники милиции подняли его и поместили за пояс брюк А. Эти доводы не подтвердились, оказались противоречащими имеющимся доказательствам и правильно отвергнуты судом.

Свидетель Щ. подтвердил, что он участвовал при досмотре А. в качестве понятого и в его присутствии у А. был изъят пистолет с обоймой патронов.

Из показаний свидетеля Д. в ходе предварительного следствия усматривается, что пистолет в его присутствии был изъят у одного из задержанных мужчин, который называл свою фамилию, но он ее не помнит.

Согласно протоколу личного досмотра от 7 января 2004 года у А. при задержании были обнаружены и изъяты пистолет ПМ N ХР 1562 и 8 патронов. Достоверность данных протокола подтверждается подписями в нем понятых Щ. и Д., а также - самого досматриваемого А. и К.

Ссылка в жалобе адвоката В. на то, что из показаний свидетелей Щ. и К. неизвестно, у кого был обнаружен пистолет, является несостоятельной и противоречит протоколу судебного заседания. Как К., так и Щ. указывали, что пистолет и патроны были изъяты у А. и при этом показывали на подсудимого А.

Как следует из заключений экспертов, данный пистолет является нарезным огнестрельным оружием, а патроны - боеприпасами к нему. Именно из этого пистолета стреляли в потерпевшую О.

С учетом показаний А. в ходе предварительного следствия о том, что он и А. совместно приобрели пистолет, который они решили использовать при совершении хищения денег у граждан; в день нападения на О. пистолет находился у А., а в день их задержания он находился у А., суд правильно пришел к выводу о том, что приобретение, хранение и ношение данного пистолета они совершали группой лиц по предварительному сговору.

Тщательно исследовав обстоятельства дела и правильно оценив все доказательства в их совокупности, суд пришел к обоснованному выводу о доказанности вины А. и А. в содеянном и верно квалифицировал: действия А. - по ч. 2 ст. 222, п. "в" ч. 4 ст. 162, ч. 3 ст. 30 и п. "з" ч. 2 ст. 105, ч. 3 ст. 158 УК РФ, а действия А. - по ч. 2 ст. 222 и ч. 2 ст. 162 УК РФ по указанным в приговоре признакам.

Доводы жалобы А. о том, что суд необоснованно осудил его по ч. 2 ст. 222 УК РФ, так как он добровольно указал место нахождения дачи, где находились ружье и патроны к нему, не состоятельны.

Как следует из постановления судьи от 17 ноября 2004 года уголовное преследование в отношении А. в части его обвинения по п. "а" ч. 3 ст. 226 и ч. 2 ст. 222 УК РФ (хищение огнестрельного оружия - ружья, и боеприпасов к нему) было прекращено в связи с недоказанностью причастности его к совершению данных преступлений. А. по ч. 2 ст. 222 УК РФ осужден за приобретение и ношение пистолета конструкции Макарова и боеприпасов к нему.

Наказание А. и А. назначено в соответствии с требованиями закона, соразмерно содеянному ими, с учетом данных об их личности, влияния назначенного наказания на их исправление и всех конкретных обстоятельств дела.

Наличие у А. и А. детей, их семейное положение и положительные характеристики - учтены судом при назначении им наказания.

Ссылка А. на раскаяние в содеянном, с учетом частичного признания им вины и доводов его жалобы - является несостоятельной.

А. и А. назначено справедливое наказание и оснований к его смягчению не имеется.

Выводы суда, изложенные в приговоре, соответствуют имеющимся доказательствам, правильно оцененным судом, и надлежащим образом обоснованы, мотивированы.

Ссылки в жалобах на то, что не проводилось опознаний и очных ставок между обвиняемыми и О., не свидетельствуют о нарушении закона. Следователь самостоятельно решает вопросы, связанные с объемом доказательств. В судебном заседании подсудимые и потерпевшая допрашивались в присутствии друг друга и каждый из подсудимых имел возможность задать интересующие их, относящиеся к делу вопросы.

Ссылка в жалобе А. на то, что в ходе предварительного следствия ему не разъяснялись процессуальные права, противоречит материалам дела.

Как следует из материалов дела, ему своевременно и многократно разъяснялись процессуальные права (т. 1 л.д. 88, 91, 95, 97-98, 152-153; т. 3 л.д. 8-9).

Свидетель Р., следователь, также пояснял, что он А. и А. разъяснял все их процессуальные права (т. 4 л.д. 127).

Допросов обвиняемых в ночное время не производилось.

Доводы жалобы А. о том, что предварительное следствие проводилось ненадлежащим лицом, поскольку Р. являлся стажером следователя, а не следователем, а его отец работал прокурором, не обоснованы.

Приказом N 182 прокурора Новосибирской области от 13 сентября 2002 года Р. был назначен на должность следователя прокуратуры Дзержинского района г. Новосибирска с 16 сентября 2002 года. Таким образом, в период, когда проводилось расследование уголовного дела в отношении А. и А., Р. являлся следователем, а не стажером следователя.

Р. является работником прокуратуры. Вместе с тем, согласно приказу N 92 прокурора Новосибирской области он с 1 ноября 1995 года назначен на должность прокурора отдела по надзору за соблюдением законов при исполнении уголовных наказаний прокуратуры Новосибирской области. Занимаемая Р. должность не препятствует проведению предварительного следствия уголовного дела в отношении А. и А. его сыном - следователем прокуратуры Дзержинского района. Р. не осуществлял прокурорского надзора за расследованием данного дела.

Ссылка на то, что А. под давлением следователя подписывал незаполненные бланки протоколов, не подтверждена никакими доказательствами, опровергается показаниями свидетеля Р., а также содержанием протоколов, из которых следует, что они зачитывались и замечаний по их содержанию не имелось.

Доводы о том, что предоставленные А. переводчики по национальности являлись таджиком и азербайджанцем, не свидетельствуют о нарушении закона, поскольку выполнение обязанностей переводчика связывается со знанием языка, а не национальностью переводчика. Как видно из материалов дела, в ходе предварительного следствия не поступало заявлений о том, что А. не понимает осуществляемого ему перевода.

Из материалов дела следует, что обвиняемым А. не заявлялось ходатайств о проведении дактилоскопической экспертизы по пистолету.

Таким образом, данное дело органами предварительного следствия - расследовано, а судом - рассмотрено с учетом конституционного принципа осуществления судопроизводства на основе состязательности самих сторон, полно, всесторонне и объективно.

Доводы жалобы А. о том, что он не был ознакомлен с материалами уголовного дела и с протоколом судебного заседания, противоречат материалам дела.

После окончания предварительного следствия 10 июня 2004 года А. был ознакомлен со всеми материалами дела совместно с адвокатом Т., что подтверждается подписью следователя и адвоката. Обвиняемый А. от подписи в протоколе отказался (т. 3 л.д. 33). Кроме того, он 19 июля 2004 года повторно был ознакомлен с материалами дела с участием переводчика, что подтверждается подписями самого А. и переводчика Ш. (т. 4 л.д. 32).

29 декабря 2004 года согласно заявлению А. ему была направлена копия протокола судебного заседания, которую он получил 16 января 2005 года (т. 4 л.д. 287, 294). 28 января 2005 года судьей были рассмотрены замечания А. на протокол, которые поступили в суд 27 января 2005 года (т. 4 л.д. 306-308, 309).

Доводы А. о том, что суд нарушил его право, отказав в вызове юриста и переводчика из Консульства Узбекистана в России, не состоятельны.

Из материалов дела следует, что прокурором Посольство Республики Узбекистан было извещено о задержании А. и А. по подозрению в совершении преступлений (т. 1 л.д. 84-85).

Из протокола судебного заседания видно, что в ходе судебного разбирательства А. о назначении ему переводчика из Консульства Узбекистана ходатайства не заявлял, сообщал, что предоставленный судом переводчик Ш. его устраивает, он переводит понятно и правильно (т. 4 л.д. 90). Лишь перед окончанием судебного следствия А. попросил назначить ему общественного защитника из консульства Узбекистана. В удовлетворении данного ходатайства А. обоснованно было отказано, поскольку УПК РФ не предусматривает возможности назначения общественных защитников, а решить вопрос о назначении защитника из Консульства у подсудимого была возможность в предыдущем судебном заседании, в котором представитель Узбекистана участвовал. Кроме того, в обязанности следователя и суда не входит обеспечение участия представителя Посольства (Консульства) Узбекистана в расследовании и рассмотрении дела.

Доводы А. о том, что ему необоснованно отказано в рассмотрении дела судом с участием присяжных заседателей, в возвращении уголовного дела прокурору, в исключении недопустимых доказательств, а также в вызове и допросе дополнительных свидетелей не могут быть признаны обоснованными.

После окончания предварительного следствия 10 июня 2004 года в присутствии адвоката Т. А. были разъяснены условия выбора порядка судопроизводства. Ходатайство о рассмотрении дела судом с участием присяжных заседателей А. не заявлял (т. 3 л.д. 33, 34), что подтверждается подписями следователя и адвоката. Сам А. от подписи в протоколах отказался. О возможности заявления ходатайства о рассмотрении дела судом с участием присяжных заседателей А. извещался и заместителем прокурора области при направлении дела в суд (т. 4 л.д. 1). При проведении предварительного слушания по делу обвиняемым разъяснялось право ходатайствовать о рассмотрении дела судом с участием присяжных заседателей, однако ни А., ни А. такого ходатайства не заявили (т. 4 л.д. 17).

Как следует из материалов дела, предусмотренных ст. 237 УПК РФ оснований для возвращения уголовного дела прокурору не имелось, а вопрос о допустимости доказательств на время проведения предварительного слушания по делу, являлся преждевременным, так как доказательства судом не исследовались (т. 4 л.д. 33, 34-35).

В судебном заседании 14 сентября 2004 года А. заявлял ходатайство о вызове в суд в качестве дополнительных свидетелей прапорщика Б., двух женщин и мужчину, которые были на улице в момент задержания А. и А. Данное ходатайство судом было удовлетворено частично, в части вызова и допроса прапорщика Б. Данный свидетель был допрошен 8 октября 2004 года. В вызове двух неустановленных женщин и мужчины было обоснованно отказано, так как суду не было сообщено, кого и откуда было необходимо вызывать, а розыск каких-либо лиц для допроса в качестве свидетелей действующим уголовно-процессуальным законодательством не предусмотрен (т. 4 л.д. 109-110).

Как следует из материалов дела, А. просил истребовать его записную книжку, как вещественное доказательство (т. 4 л.д. 60). Суд обоснованно отказал в удовлетворении данного ходатайства, поскольку записная книжка А. вещественным доказательством не признавалась и не могла быть признана.

В судебном заседании подсудимым А. ходатайств об исследовании каких-либо вещественных доказательств не заявлялось.

Доводы жалоб осужденных о нарушении принципа состязательности при рассмотрении дела судом не состоятельны.

Заявленные ими ходатайства были правильно разрешены, в установленном законом порядке, часть их была удовлетворена. А. и А., а также их защитники участвовали в допросе потерпевшей и свидетелей, задавали им многочисленные вопросы, их вопросы судом не снимались. Подсудимым было предоставлено последнее слово, их защитники участвовали в судебных прениях. Данных, подтверждающих доводы А. о том, что были нарушены его права при последнем слове, в протоколе судебного заседания не содержится. Как следует из протокола судебного заседания, 1 ноября 2004 года был объявлен перерыв до 12 ноября (т. 4 л.д. 149). 12 ноября 2004 года были проведены прения сторон и объявлен перерыв до 14 часов 17 ноября 2004 года. 17 ноября 2004 года было предоставлено последнее слово подсудимому А. Никаких ходатайств, связанных с тем, что он не успел подготовиться к последнему слову, А. не заявлялось. Ни по содержанию, ни по времени его последнее слово не ограничивалось. С протоколом судебного заседания А. был ознакомлен, 5 января 2005 года им были поданы замечания на него. Постановлением судьи от 24 января 2005 года данные замечания были удостоверены. Замечание о том, что он был ограничен во времени при последнем слове, им не приносилось.

Нарушений уголовно-процессуального законодательства, влекущих отмену приговора, из материалов дела не усматривается.

На основании изложенного и руководствуясь ст.ст. 377, 378 и 388 УПК РФ, судебная коллегия определила:

приговор Новосибирского областного суда от 17 ноября 2004 года в отношении А. и А. оставить без изменения, а кассационные жалобы осужденных А., А. и адвокатов С., В. - оставить без удовлетворения.