Кассационное определение СК по уголовным делам Верховного Суда РФ от 8 декабря 2005 г. N 67-о05-53 Оснований для отмены или изменения приговора, как о том просит осужденный, нет, поскольку его виновность в убийстве на почве личных неприязненных отношений, убийстве с целью скрыть другое преступление, незаконном хранении без цели сбыта наркотического средства в крупном размере, склонении к употреблению наркотических веществ подтверждена совокупностью доказательств

Кассационное определение СК по уголовным делам Верховного Суда РФ от 8 декабря 2005 г. N 67-О05-53

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации

рассмотрела в судебном заседании от 8 декабря 2005 года кассационную жалобу осужденного Л. и кассационное представление государственного обвинителя П. на приговор Новосибирского областного суда от 19 апреля 2005 г., которым

Л., родившийся 19 мая 1983 года в с. Ермолаевка Убинского района Новосибирской области, со средним образованием, не работавший, ранее судимый 3 октября 2002 г. по ч. 1 ст. 111 УК РФ к трем годам лишения свободы условно с испытательным сроком в три года,

осужден по ч. 1 ст. 228 УК РФ (в редакции Федерального закона РФ от 8 декабря 2003 г.) к одному году шести месяцам лишения свободы, по п. "в" ч. 2 ст. 230 УК РФ - к трем годам лишения свободы; по ч. 1 ст. 105 УК РФ - к одиннадцати годам лишения свободы; по п. "к" ч. 2 ст. 105 УК РФ - к пятнадцати годам лишения свободы; по совокупности преступлений на основании ч. 3 ст. 69 УК РФ - к восемнадцати годам лишения свободы; по совокупности приговоров на основании ст. 70 УК РФ - к девятнадцати годам лишения свободы в исправительной колонии строгого режима.

Л. признан виновным и осужден:

- за незаконное хранение с начала ноября 2003 года по 11 февраля 2004 года без цели сбыта наркотического средства - марихуаны в крупном размере - не менее 2.330 гр.;

- за  склонение  в  ноябре 2003 г. двух лиц - М.,  26 апреля 1986 г. рождения, и Г., 29 ноября 1985 г. рождения, к потреблению наркотических средств;

- за убийство Н.,  1951 г. рождения, совершенное 25 января 2004 г. на почве личных неприязненных отношений;

- за убийство Н.,  1987 г. рождения, совершенное 25 января 2004 г. с целью сокрытия другого преступления - убийства Н.

Преступления совершены ими в с. Ермолаевка Убинского района

Новосибирской области при обстоятельствах, установленных приговором.

Заслушав доклад судьи К., выступление прокурора К., частично поддержавшего представление и просившего исключить наличие рецидива преступлений, а в остальной части полагавшего необходимым оставить приговор без изменения, объяснения осужденного Л., поддержавшего свою жалобу по изложенным в ней основаниям, судебная коллегия установила:

В кассационном представлении государственный обвинитель П. просит отменить приговор и направить дело на новое рассмотрение и, не оспаривая виновности Л. в совершенных деяниях, ссылается на неверное исключение мотива убийства Н. - из хулиганских побуждений; на неправильное исключение приобретения Л. наркотического средства. Считает неправильными установленные судом фактические обстоятельства, а назначенное Л. наказание - чрезмерно мягким. В то же время прокурор П. считает неверным вывод суда о наличии в действиях Л. рецидива преступлений.

В кассационной жалобе осужденный Л. просит изменить приговор и смягчить ему наказание, ссылаясь на необоснованность и несправедливость приговора, на недоказанность его вины, на несовершение им убийства Н. Считает, что доказательства оценены неверно, а предварительное следствие проведено с нарушениями уголовно-процессуального законодательства.

Проверив материалы дела и обсудив доводы кассационных жалобы и представления, судебная коллегия находит приговор в отношении Л. подлежащим изменению по следующим основаниям:

Виновность Л. в содеянном им подтверждается совокупностью доказательств, собранных по делу, исследованных в судебном заседании и приведенных в приговоре. Этим доказательствам судом дана надлежащая оценка.

Виновность Л. в незаконном хранении наркотического средства подтверждается:

- показаниями свидетеля Л. о том, что у Л. была квартира,   в которой  они  практически  не  жили.   В этой  квартире  у Л. собиралась деревенская молодежь и в декабре 2003 г. и январе 2004 г. по его (Л.) и Л. предложению употребляли коноплю, которая находилась в этой квартире Л. Готовили в квартире коноплю к употреблению   Л.,   Л., Я.   Приготовив наркотическое вещество, Л. звал их и предлагал употребить его вместе с ним;

- аналогичными показаниями свидетеля Я.;

- протоколом осмотра квартиры Л., из которого следует, что у печи находилось ведро с растительным веществом с запахом конопли; у дверцы холодильника    на    полу    лежало    вещество    растительного происхождения с   выраженным   запахом   конопли.   Кроме   того,   на внутренней части эмалированной чашки, находившейся на подоконнике, имелось   наслоение   в виде   пыли   коричневого   цвета;   на материи, находившейся на подоконнике, имелось пятно с выраженным запахом конопли. На столе  в кухне находилась двухлитровая полиэтиленовая бутылка с обрезанной горловиной и полуторалитровая полиэтиленовая бутылка с отрезанным дном, горловиной, обмотанной фольгой с пакетом; внутри этой бутылки на горловине также имелся налет темно-коричневого цвета.

Ссылка в жалобе на то, что одно стекло в окне отсутствовало, не влияет на оценку данных протокола осмотра квартиры, поскольку как видно из протокола, окно имело двойные рамы, а стекло отсутствовало лишь в левой нижней шипке рамы с внешней стороны и на снегу под окном каких-либо нарушений целостности снежного покрова не было;

- заключением судебно-химической экспертизы о том, что вещество, изъятое при осмотре квартиры Л., является марихуаной массой в сухом виде 2.330 гр. На внутренних частях полиэтиленовых бутылок, куске    фольги, эмалированной чашки и материи имелись    следы наркотического вещества  - тетрагидроканнабинола, являющегося действующим началом гашиша и марихуаны.

При таких данных суд пришел к обоснованному выводу о доказанности вины Л. в незаконном хранении наркотического средства - марихуаны - в крупном размере - не менее 2.330 гр. и верно квалифицировал его действия по ч. 1 ст. 228 УК РФ (в редакции Федерального закона РФ от 8 декабря 2003 г.). Ссылка в жалобе на отсутствие отпечатков пальцев Л. на марихуане не имеет юридического значения, поскольку на самой марихуане отпечатки пальцев не могут отобразиться. Наличие (отсутствие) отпечатков пальцев Л. на находившихся в квартире предметах не имеет юридического значения, поскольку квартира, осмотр которой производился, предоставлялась Л. и осужденный Л. в ней бывал.

Довод жалобы о том, что изъятая марихуана не являлась собственностью Л., не влияет на выводы суда о его виновности в хранении марихуаны, поскольку для ответственности за хранение марихуаны не имеет юридического значения, чьей собственностью она является.

Ссылка представления на неправомерность исключения судом из обвинения Л. незаконности приобретения наркотического средства - марихуаны в количестве не менее 2.330 гр. - является несостоятельной.

Согласно постановления о привлечении в качестве обвиняемого и обвинительного заключения, Л. обвинялся в том, что в период с начала ноября 2003 г. по 24 января 2004 г. в с. Ермолаевка Убинского района совместно с неустановленными лицами собрал верхушечные части дикорастущей конопли, чем приобрел ее.

В подтверждение виновности Л. в сборе верхушечных частей конопли в обвинительном заключении приведены лишь показания свидетеля Л.

В судебном заседании свидетель Л. заявил, что Л. собирал коноплю. После оглашения его показаний, данных в ходе предварительного следствия, свидетель Л. подтвердил их достоверность.

В ходе предварительного следствия (т. 3 л.д. 102) свидетель Л. пояснял, что по его мнению, в квартиру Л. коноплю приносили Л., Л. и Я.: в декабре 2003 г. и январе 2004 г. они ходили по огородам - собирали коноплю. Иногда ходили вдвоем - Л. и Л., а иногда с ними ходил Я. Сам он (Л.) в декабре 2003 г. (точное число - не помнит) видел, как Л. и Л. шли с пакетом конопли. Потом он еще один раз, по его мнению, в декабре 2003 г. видел, как они втроем собирали коноплю. Один раз Л. и Л. звали его собирать коноплю, но он не пошел.

Л., а также - свидетель Я. ни в ходе предварительного следствия, ни в судебном заседании не давали показаний об их совместном или одиночном участии в сборе верхушечных частей конопли.

Свидетель Л. в ходе предварительного следствия (т. 3 л.д. 111) пояснял, что он с Л. ни в каком виде коноплю не собирал и он ни разу не видел, как ее собирал Л. (стороной обвинения свидетель Л. в список лиц, подлежащих вызову в суд, не включался).

Как следует из материалов дела, органами предварительного следствия показания свидетеля Л. не проверялись - осмотра места происшествия - огороды, где росла конопля (с верхушечными частями либо с отсутствием верхушечных частей) - не проводилось, владельцы таких огородов не устанавливались. Из материалов дела видно, что ни за выращивание конопли, ни за непринятие мер по уничтожению дикорастущей конопли - никто из частных либо должностных лиц ни к уголовной, ни к административной ответственности не привлечены.

Таким образом, приведенные показания свидетеля Л. совокупностью каких-либо других доказательств о сборе Л. верхушечных частей конопли - не подтверждены.

Кроме того, суд правильно указал в приговоре, что органами предварительного следствия в обвинении Л. в этой части не вменены ни место совершения преступления - конкретное место (места) с. Ермолаевка, ни точное время сбора верхушечных частей конопли, ни количество раз такого сбора и массы собранной конопли при каждом сборе, то есть не вменены в обвинение элементы состава преступления в этой части.

При таких данных суд обоснованно исключил из обвинения Л. по ч. 1 ст. 228 УК РФ незаконное приобретение им конопли - марихуаны.

Виновность Л. в склонении в ноябре 2003 г. М. и Г. к потреблению наркотических    средств подтверждается показаниями свидетелей М., Г. и Я. о том, что в ноябре 2003 г. на дискотеке в клубе Л. предложил им употребить приготовленное им наркотическое средство ("накуриться"), они согласились, зашли за клуб, где Л. достал и дал им сигарету с коноплей и они ее поочередно курили.

Квалификация действий Л. по п. "в" ч. 2 ст. 230 УК РФ по указанным в приговоре признакам является правильной.

Ссылка в жалобе осужденного Л. на то, что суд не удовлетворил его ходатайства о привлечении к уголовной ответственности свидетелей Г., Я., М. за дачу ложных показаний, не свидетельствует о нарушении закона. В соответствии с действующим законодательством, суд не является органом уголовного преследования и в его компетенцию не входит привлечение кого-либо к уголовной ответственности. Кроме того, показания свидетелей Г., Я., М. оценены судом верно, оснований у них для оговора Л. правильно не установлено.

Виновность Л. в убийствах Н. и Н. подтверждается материалами дела.

Так, в протоколе явки с повинной Л. собственноручно указывал, что он убил Н. Когда ночью он пошел из дома, то взял с собой два ножа. Он пришел к Н., сказал Н., что пришел узнать, какую именно деталь нужно для телевизора, возможно, у него есть такая. Он до конца собрал стиральную машину. Затем он с тумбочки взял молоток и нанес им несколько ударов в область головы Н. Н. была одета в какую-то шубу, она упала и осталась лежать на диване в зале. На кухне он встретил Н., та хотела убежать, он догнал ее, зажал ей рукой рот и в кухне нанес ей 3-4 удара ножом в грудь, а когда она упала - нанес ей еще около 2-х ударов в спину и у него сломался нож. Он перевернул ее на спину и вторым ножом перерезал ей горло. Выбежав на улицу, он сорвал с головы шапку и выбросил ее, вышел на дорогу и выбросил ножи. Придя домой, он сжег свои вещи.

К протоколу явки с повинной Л. приложил схемы места происшествия и местности, рисунки, описания ножей. При допросах в качестве подозреваемого и обвиняемого 30 января 2004 г., 5 февраля и 2 августа 2004 г. Л. также давал показания об убийствах им Н. и при этом указывал, что труп Н. оказался на полу у дивана, возможно, в связи со сползанием от предсмертных судорог (т. 3 л.д. 223).

Из протоколов осмотра места происшествия видно, что труп Н. находился в кухне; труп Н. - на полу зала у дивана, на Н. находилась расстегнутая кроличья шуба. На диване была расстелена постель, на покрывале дивана имелись потек и лужа крови (размером 14 x 15 см), пятно крови (размером 10 x 15 см) имелось на спинке дивана. В лужице крови лежал молоток. На пододеяльнике имелись обильные мазки крови.

В 150 см от телевизора на стуле находился ящик с инструментами, проводами, радиодеталями. Телевизор экраном повернут к стене и у него были отсоединены блок предохранителей с сетевым проводом. У входа в комнату находилась пустая стиральная машина, а перед ней лежала куча грязной одежды. На участке у забора была обнаружена и изъята присыпанная снегом шапка, на которой был длинный волос.

Каких-либо существенных противоречий в данных протокола явки с повинной и протокола осмотра места происшествия в отношении места нахождения трупов и обстановки в доме, которые ставили бы под сомнение выводы о виновности Л. в убийствах - не имеется.

Как видно из протокола осмотра места происшествия, в месте, указанном Л. - в канаве напротив дома Н., под снежным покровом были обнаружены нож с пластмассовой ручкой с наледенением, пропитанным веществом красного цвета, и рукоятка и клинок другого ножа также с наледенениями, пропитанным веществом красного цвета. Нож, рукоятка и клинок ножа были помещены на различные куски марли и помещены в теплое место, а после таяния наледенений и впитывания, марлевые тампоны были высушены, упакованы и опечатаны.

Заключением судебно-биологической экспертизы подтверждается наличие на молотке, на марлевом тампоне с рукояткой ножа, на марлевом тампоне с клинком ножа, на ноже с пластмассовой ручкой и на марлевом тампоне с этим ножом, а также - на куртке Л. - крови, происхождение которой возможно от Н.; в подногтевом содержимом Н. - клеток плоского безъядерного эпителия, происхождение которых возможно от Л.; на изъятой при осмотре места происшествия вязанной шапке - пота и волос, происхождение которых возможно от Л.

В ходе предварительного следствия свидетель Л, отец осужденного, пояснял, что в период с 24 по 27 января 2004 г. из дома исчезли нож с черной ребристой ручкой из пластмассы и другой нож, исчезновение которого обнаружила Л. 26 января 2004 г. - с ручкой, обмотанной изолентой. О втором ноже Л. спросила у Л. и тот заявил, что отнес его к Л. После этого, когда растаял снег, этот нож он нашел у ворот, у калитки дома. Как он считает, сын нож Л. не давал, а закопал его в снегу (т. 3 л.д. 58-59). Аналогичные показания свидетель Л. давал и при очной ставке с Л.

Протоколом подтверждается указание Л. места - перед левым столбом калитки, где он в апреле 2004 г. нашел нож (т. 1 л.д. 124). Протоколом также подтверждается добровольная выдача Л. ножа, исчезавшего из дома в январе 2004 г. и затем найденного Л. (т. 1 л.д. 119-122).

Заключением медико-криминалистической экспертизы подтверждается, что повреждения на четырех лоскутах кожи от трупа Н. являлись колото-резаными и могли образоваться от клинка изъятого в доме Л. ножа с рукояткой, обмотанной синей изолентой.

Необнаружение на этом ноже отпечатков пальцев Л. и следов крови Н. не свидетельствуют о его неприменении при убийствах, поскольку он длительное время находился в снегу, после чего происходило таяние снега, а в дальнейшем - до выемки - нож использовался в хозяйстве.

Свидетель Л., отец осужденного, пояснял в судебном заседании, что сын пришел домой в 3-ем часу ночи 25 января 2004 г., позвонил по телефону и лег спать. Кто-то постучал в окно и сын вышел из дома, а он (Л.) пошел спать. Проснулся он в шестом часу утра. Сын топил печку. Он видел, как сын взял валенок и положил его в топку печи. В этот день - 25 января 2004 г. - его мать - Л. стала спрашивать Л., где его черная спортивная шапка, в которой он ходил до этого и тот заявил, что потерял ее. Он стал носить белую шапку из шкуры собаки.

В ходе предварительного следствия Л. пояснял, что после убийств свою одежду он сжег, желая скрыть улики преступления, а шапку не сжег, так как оставил ее около дома Н., а возвращаться туда боялся.

При таких данных вывод суда о том, что после происшедшего Л. сжигал свою одежду и валенки, соответствует имеющимся доказательствам.

Ссылка в жалобе на то, что на изъятой одежде Л. не обнаружено крови Н., не влияет на выводы суда о виновности Л. с учетом того, что свою одежду, в которой он был одет при убийствах, он уничтожил.

Ссылка на то, что согласно показаний свидетеля Л. до ухода из дома Л. кто-то стучал в окно дома, не влияет на выводы суда о виновности Л. в убийстве Н. в их доме. Какой-либо причастности лица, стучавшего в дом Л., к убийству Н. в их доме из материалов дела не усматривается.

Доводы осужденного Л. на то, что его отец не читал протоколов допросов в ходе предварительного следствия - не состоятельны. Как видно из протоколов, протоколы допросов (т. 3 л.д. 48-51, 52-54, 55-57, 58-59, 60-61) прочитывались лично самим Л. и он собственноручно указывал об этом в протоколах и заявлял, что протоколы записаны с его слов и верно, замечаний по их содержанию у него не имелось. Протокол очной ставки зачитывался следователем (т. 3 л.д. 225-226). Свидетель Л. не давал показаний в судебном заседании, что он протоколы допросов подписывал, не читая.

Ссылка в жалобе на то, что свидетель Л. имеет плохое зрение и не могла увидеть время нахождения в доме Л., не влияет на законность и обоснованность приговора, поскольку показания свидетеля Л. не использовались в приговоре в качестве доказательства его виновности.

Из акта судебно-биологической экспертизы следует, что волос длиной 32,4 см, изъятый с черной вязаной шапки, является вырванным волосом и принадлежит Н.

При таких данных, ссылка на то, что поскольку длинный волос, изъятый с вязаной шапки - не принадлежал Л., то и шапка - не его, является несостоятельной, противоречащей как показаниям самого Л. в ходе предварительного следствия, так и данным акта судебно-биологической экспертизы о том, что на внутренней поверхности шапки имелись выпавшие волосы и пот, которые могли произойти от Л.

Ссылка на то, что повреждения на 4-х кожных лоскутах от трупа Н. не могли образоваться от лезвий ножей, изъятых рядом с домом Н., не свидетельствует о невиновности Л., поскольку судом правильно установлено, что у него при себе при убийствах был и третий нож, обнаруженный у столба калитки домовладения Л. и этим третьим ножом могли быть нанесены повреждения на четырех кожных лоскутах от трупа Н.

Свидетель С. пояснял в ходе предварительного следствия, что когда он утром 25 января 2004 г. возвращался домой с животноводческой фермы, то с расстояния около 100 м. видел двоих человек в доме Н.: один мужчина стоял на крыльце в глубине навеса, ближе к двери, а из-за двери было видно плечо другого человека, кто это был - мужчина или женщина - он из-за двери не видел и сказать не может (т. 3 л.д. 44-45, 46-47).

В судебном заседании свидетель С. также пояснял, что в доме Н. он видел двоих человек, один из них стоял на крыльце, а другой - стоял рядом, он видел в сенях его плечо.

При таких данных ссылка в жалобе осужденного Л. на то, что согласно показаний свидетеля С., в доме Н., кроме потерпевших находились минимум еще три человека - несостоятельна.

Виновность Л. подтверждается и другими, имеющимися в доме, приведенными в приговоре доказательствами.

Как указывал собственноручно Л. в протоколе явки с повинной, он "явку написал добровольно, сотрудники милиции физической силы и психического насилия к нему (ко мне) не применяли". Показания он давал, как видно из протоколов, по своему желанию, с его согласия, с участием адвокатов и каких-либо заявлений о применении незаконных методов расследования не поступало. При этом Л. указывал в протоколах, что никто в отношении него ни психического, ни физического насилия не предпринимал, добиваясь от него признательных показаний (т. 3 л.д. 165-166); что никто его к даче показаний не принуждал, физического и психического давления не оказывал (т. 3 л.д. 201-202).

Свидетели Н. и Б., сотрудники милиции, поясняли, что Л. показания давал добровольно, без какого-либо принуждения.

Изменение Л. показаний, а также - отказы давать показания при допросах 27 апреля и 25 августа 2004 г. также не соответствует доводам о применении незаконных методов расследования.

При таких данных ссылка на применение незаконных методов расследования является несостоятельной и противоречит материалам дела.

Ссылка в жалобе на показания свидетеля Р., соседки Н., о том, что она не слышала криков, стуков, шума, у них (Р.) практически всегда был включен телевизор, не свидетельствует ни о том, что не было убийства Н., ни о том, что Л. в убийствах невиновен.

Тщательно исследовав обстоятельства дела и правильно оценив все доказательства в их совокупности, суд пришел к обоснованному выводу о доказанности вины Л. в убийствах Н. и верно квалифицировал его действия по ч. 1 ст. 105 и п. "к" ч. 2 ст. 105 УК РФ по указанным в приговоре признакам.

Как следует из обвинительного заключения, обвиняя Л. в убийстве Н. по признаку его совершения - из хулиганских побуждений, органы предварительного следствия исходили лишь из показаний самого Л. При допросе в качестве обвиняемого 30 января 2004 г. Л. заявил, что не может указать причину совершения им убийства Н. При дополнительном допросе 5 февраля 2004 г. он пояснил, что увидев молоток, он задумался над тем, что чувствует человек, который убивает другого и решил узнать это, убив Н.

В дальнейшем Л. от приведенной причины убийства Н. отказался. Комиссии экспертов он заявил, что то, что он говорил, что хотел убить, чтобы узнать, что чувствует человек, когда убивает другого - это он просто так сказал, "чтобы отвязались от него, надоело говорить одно и тоже". Причина для убийства Н. - у него была (т. 4 л.д. 85).

В судебном заседании подсудимый Л. заявлял, что он признает свою вину в убийстве Н., но не признает, что совершил убийство из хулиганских побуждений (т. 5 л.д. 97); мотив убийства не соответствует, причин убивать Н. из хулиганских побуждений у него не было (т. 5 л.д. 108). При проведении стационарной судебно-психиатрической    экспертизы Л. сообщал комиссии экспертов-психиатров, что перед тем, как он ударил Н. молотком, та после починки им стиральной машины сказала, что он, мол, по ночам ходит (т. 5 л.д. 24).

С учетом противоречивости указания Л. мотива убийства Н. и конституционного требования истолкования неустранимых сомнений в пользу виновного, непредоставления стороной обвинения других доказательств мотива убийства, суд пришел к правильному выводу, что впустив к себе в дом пришедшего в ночное время Л. для оказания ей помощи в ремонте бытовой техники, Н. после ремонта Л. стиральной машины сделала заявление о том, зачем он по ночам ходит, что вызвало у Л. личную неприязнь к ней.

Наказание судом Л. по ч. 1 ст. 228; п. "в" ч. 2 ст. 230; ч. 1 ст. 105 и п. "к" ч. 2 ст. 105 УК РФ назначено в соответствии с целями наказания, установленными ч. 2 ст. 43 УК РФ, с учетом данных о его личности, влияния назначенного наказания на его исправление, всех конкретных обстоятельств дела, в том числе - смягчающего его наказание обстоятельства - его явки с повинной. По ч. 1 ст. 228; п. "в" ч. 2 ст. 230 и п. "к" ч. 2 ст. 105 УК РФ суд назначил Л. то наказание, которое просил государственный обвинитель.

По совокупности преступлений суд назначил Л. наказание в соответствии с требованиями ч. 3 ст. 69 УК РФ - путем частичного сложения наказаний. По совокупности приговоров наказание Л. назначено в соответствии с требованиями ст. 70 УК РФ. Требования закона при назначении ему наказания суд не нарушил.

То, что Л. убиты два человека, учтено судом как при квалификации его действий, так и при назначении наказания. Мнение потерпевшего не является определяющим при назначении наказания, назначение наказания в соответствии с действующим законодательством является исключительной компетенцией суда.

Вместе с тем, из приговора подлежит исключению указание суда о признании рецидива преступлений обстоятельством, отягчающим наказание Л.

Как следует из материалов дела, Л. ранее осуждался 3 октября 2002 г. по ч. 1 ст. 111 УК РФ к 3 годам лишения свободы условно с испытательным сроком в три года и до данного приговора от 19 апреля 2005 г. условное осуждение Л. не отменялось и Л. в места лишения свободы не направлялся.

В соответствии с действующим законодательством, все обстоятельства, относящиеся к преступлению, в том числе - рецидив преступлений, учитываются на время совершения преступления.

На время совершения Л. преступлений по данному делу ранее назначенное ему условное осуждение не отменялось.

Согласно п. "в" ч. 4 ст. 18 УК РФ при признании рецидива преступлений не учитываются судимости за преступления, осуждение за которые признавалось условным, если условное осуждение не отменялось и лицо не направлялось для отбывания наказания в места лишения свободы.

При таких данных в действиях Л. отсутствует рецидив преступлений.

Несмотря на исключение из приговора указания суда о признании рецидива преступлений обстоятельством, отягчающим наказание Л., судебная коллегия, с учетом того, что объем конкретно совершенных им преступных действий не изменился, а наказание ему назначено справедливое; соразмерное содеянному самим им, не находит оснований к смягчению ему наказания.

За исключением вносимого изменения, выводы суда, изложенные в приговоре, соответствуют имеющимся доказательствам, правильно оцененным судом и надлежащим образом обоснованны, мотивированны.

Нарушений уголовно-процессуального законодательства, влекущих отмену приговора, из материалов дела не усматривается.

Изменение некоторыми свидетелями своих показаний в судебном заседании по сравнению с их показаниями, данными в ходе предварительного следствия, не свидетельствует о неправильности записи их показаний в ходе предварительного следствия. Как видно из протоколов, свидетели знакомились с содержанием протоколов допросов в ходе предварительного следствия и своими подписями удостоверяли правильность записи с их слов их показаний. Кроме того, и сам Л. как в ходе предварительного следствия, так и в судебном заседании неоднократно изменял показания и менял свое отношение к предъявленному обвинению.

Поданные осужденным Л. замечания на протокол судебного заседания, в том числе - о неверной записи показаний свидетелей, рассмотрены в установленном законом порядке и отклонены.

На основании изложенного и руководствуясь ст.ст. 377, 378 и 388 УПК РФ, судебная коллегия определила:

приговор Новосибирского областного суда от 19 апреля 2005 г. в отношении Л. изменить.

Из описательно-мотивировочной части приговора исключить указание суда о признании рецидива преступлений обстоятельством, отягчающим наказание Л.

В остальной части тот же приговор в отношении Л. оставить без изменения, а кассационную жалобу осужденного Л. и кассационное представление государственного обвинителя П. - оставить без удовлетворения.