Постановление Европейского Суда по правам человека от 5 октября 2006 г. Дело "Захаров (Zakharov) против Российской Федерации" (жалоба N 14881/03) (Первая Секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая Секция)

Дело "Захаров (Zakharov) против Российской Федерации"
(Жалоба N 14881/03)

Постановление Суда

Страсбург, 5 октября 2006 г.

Европейский Cуд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Х.Л. Розакиса, Председателя Палаты,

Н. Ваич,

А. Ковлера,

Э. Штейнер,

Х. Гаджиева,

Д. Шпильманна,

С.Э. Йебенса, судей,

а также при участии С. Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 14 сентября 2006 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 14881/03, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд 23 апреля 2003 г. в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Александром Васильевичем Захаровым.

2. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека П.А. Лаптевым.

3. Заявитель утверждал, что было нарушено его право на распространение информации.

4. Жалоба была передана на рассмотрение в Первую Секцию Европейского Суда (пункт 1 правила 52 Регламента Европейского Суда). В рамках указанной Секции была образована Палата для рассмотрения дела (пункт 1 статьи 27 Конвенции), как того требует пункт 1 правила 26 Регламента Европейского Суда.

5. Решением от 9 декабря 2004 г. Европейский Суд объявил жалобу приемлемой.

6. Власти Российской Федерации представили дополнительные замечания по существу дела (пункт 1 правила 59 Регламента Европейского Суда). Заявитель соответствующих замечаний не представил.

Факты

I. Обстоятельства дела

7. Заявитель, 1947 года рождения, проживает в Московской области.

8. 17 июля 2002 г. заявитель направил личное письмо заместителю губернатора Московской области. В письме речь шла о самовольном захвате гражданкой В. земельного участка общего пользования в пос. Икша Московской области. Заявитель утверждал, что А. - глава администрации пос. Икша не только не осуществляла действий по защите общественных интересов жителей поселка, но и активно способствовала захвату земли. В частности, в результате действий А. был вынужден уйти в отставку поселковый землемер, который препятствовал самовольному захвату земли; А. препятствовала действиям судебных приставов, пытавшихся вернуть в общее пользование захваченный участок земли; она оказывала содействие В. в оформлении в собственность самовольно захваченной земли, а также предположительно сделала для В. исключение из правил, запрещавших выращивание овощей в охранной зоне. В письме содержалось следующее:

"Такое вызывающее поведение главы назначенной (не избранной!) главы поселковой администрации на глазах всего поселка, а здесь все на виду, дискредитирует и вертикаль власти, назначившую Афонину, и дает пример возможности безнаказанно нарушать закон, если ты "умеешь договориться" с главой администрации.

Прошу Вас дать оценку антиобщественному поведению Афониной и помочь вопреки ее сопротивлению вернуть землю в общее пользование_"

9. 27 сентября 2002 г. А. обратилась в суд с иском к заявителю об опровержении содержащейся в письме информации, порочащей ее честь и достоинство, и о компенсации морального вреда. А. утверждала, что в письме заявителя содержались недостоверная информация и оскорбительные оценочные суждения, что могло подорвать ее авторитет в глазах непосредственного руководства, чем ей был нанесен моральный вред.

10. 27 января 2003 г. Дмитровский городской суд Московской области удовлетворил иск А., установив, что заявитель не смог доказать достоверность сведений, изложенных им в письме от 17 июля 2002 г. Оценив оскорбительные оценочные суждения, содержащиеся в последних абзацах письма заявителя, суд постановил:

"Кроме того, что указанные сведения ответчиком не подтверждены никакими доказательствами, им употреблялись выражения, которые по своей форме и содержанию не корректны в отношении должностного лица, которым является истица_

Кроме того, суд считает, что выражения, которые употребил в письме [заявитель], такие как "Афонина знает, что закон запрещает захватывать охранные земли, но для В. демонстративно делает исключение", "такое вызывающее поведение_ дискредитирует и вертикаль власти, назначившей Афонину и дает пример возможности безнаказанно нарушать закон, если ты "умеешь договориться" с главой администрации", "антиобщественное поведение Афониной", не только не соответствуют действительности, поскольку [заявитель] не доказал, что указанные им факты имели место, но и оскорбительны для главы администрации; эти сведения, выраженные в оскорбительной форме, порочат честь и достоинство истицы, были направлены на имя заместителя губернатора Московской области, что могло привести к умалению авторитета истицы в глазах руководителей областного уровня_".

11. Суд обязал заявителя опровергнуть порочащие честь, достоинство и деловую репутацию А. сведения в письме на имя заместителя губернатора Московской области и взыскал с него 300 рублей (10 евро) в пользу А. В качестве компенсации морального вреда.

12. Заявитель обжаловал решение суда первой инстанции, утверждая, что письмо содержало его субъективную позицию относительно существующей проблемы.

13. 4 марта 2003 г. судебная коллегия по гражданским делам Московского областного суда рассмотрела кассационную жалобу заявителя и частично оставила решение Дмитровского городского суда Московской области от 27 января 2003 г. без изменения. Судебная коллегия не исследовала вопрос достоверности утверждений о фактах, а основала свое определение на трех приведенных выше выражениях, которые были изложены в последнем абзаце решения от 27 января 2003 г. Судебная коллегия отменила обязанность заявителя направить опровержение и оставила без изменения решение в части, касающейся взыскания суммы компенсации морального вреда.

II. Применимое национальное законодательство

A. Конституция Российской Федерации (от 12 декабря 1993 г.)

14. Статья 29 гарантирует свободу мысли и слова.

15. Статья 33 гарантирует гражданам Российской Федерации обращаться лично, а также направлять индивидуальные и коллективные обращения в государственные органы и органы местного самоуправления.

B. Гражданский кодекс Российской Федерации (от 30 ноября 1994 г.)

16. Статья 152 предусматривает, что гражданин вправе требовать по суду опровержения порочащих его честь, достоинство или деловую репутацию сведений, если распространивший такие сведения не докажет, что они соответствуют действительности. Гражданин, в отношении которого распространены сведения, порочащие честь, достоинство или деловую репутацию, вправе требовать возмещения убытков и морального вреда, причиненного их распространением.

C. Постановление Верховного Суда Российской Федерации

17. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации N 11 от 18 августа 1992 г. "О некоторых вопросах, возникших при рассмотрении судами дел о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц" (в редакции от 25 апреля 1995 г., действовавшей в рассматриваемый период) предусматривало, что понятие "распространение сведений", употребляемое в статье 152 Гражданского кодекса Российской Федерации, следует понимать как опубликование таких сведений в печати, трансляцию по радио и телевидеопрограммам, демонстрацию в кинохроникальных программах и других средствах массовой информации, изложение в служебных характеристиках, публичных выступлениях, заявлениях, адресованных должностным лицам, или сообщение в иной, в том числе устной, форме нескольким или хотя бы одному лицу. В постановлении отмечалось, что "сообщение таких сведений лицу, которого они касаются, не может признаваться их распространением".

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 10 Конвенции

18. Заявитель, ссылаясь на статью 10 Конвенции, жаловался на нарушение его права на распространение информации, выразившееся в том, что на него была возложена ответственность за распространение своего мнения о публичном лице. В соответствии со статьей 10 Конвенции:

"1. Каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей_

2. Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков и преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия".

A. Доводы сторон

19. Власти Российской Федерации утверждали, что вмешательство в право заявителя на свободу выражения мнения было обосновано, поскольку оно было предусмотрено статьей 152 Гражданского кодекса Российской Федерации, а также потому, что заявитель не доказал достоверность распространенных им сведений.

20. Заявитель отметил, что судебная коллегия по гражданским делам Московского областного суда отменила решение суда первой инстанции в части, касавшейся возложения на него обязанности направить письмо с опровержением и таким образом устранила правовое основание для применения статьи 152 Гражданского кодекса Российской Федерации. Заявитель указал, что вступившее в законную силу определение судебной коллегии по гражданским делам Московского областного суда было основано не на его утверждениях, доказанных фактами, как утверждали власти Российской Федерации, а, скорее, на его субъективной оценке поведения А.

B. Мнение Европейского Суда

21. Стороны сошлись во мнении относительно того, что судебные решения, принятые в результате судебного разбирательства по иску о защите чести, достоинства и деловой репутации, представляют собой "вмешательство" в право заявителя на свободу выражения мнения, гарантированную пунктом 1 статьи 10 Конвенции. Не оспаривается то, что вмешательство было "предусмотрено законом", в частности, статьей 152 Гражданского кодекса Российской Федерации, и "преследовало законную цель" защиты репутации и прав других лиц. Задача Европейского Суда состоит в том, чтобы определить, соответствовало ли ограничение права заявителя на свободу выражения мнения "насущной общественной потребности" и было ли оно соразмерно преследуемой законной цели, а также является ли обоснование этого властями государства-ответчика "уместным и достаточным".

22. Европейский Суд отмечает, что почвой для иска о защите чести и достоинства послужила переписка заявителя с органами государственной власти, а не публикация в средствах массовой информации. Заявитель направил в адрес заместителя губернатора области письмо, жалуясь на то, что поведение главы местной администрации было несправедливым, а временами незаконным. Заявитель направил личное письмо, а не опубликовал или иным образом сделал доступным общественности свои утверждения; напротив, он действовал в рамках, установленных законом для обращения с жалобами. Он высказал свое недовольство исключительно непосредственному руководству должностного лица, на действия которого он жаловался. Не ясно, как глава местной администрации, истец в судебном разбирательстве о диффамации, получила копию письма заявителя.

23. Европейский Суд неоднократно отмечал, что необходимо защищать государственных служащих от обидных, оскорбительных и клеветнических нападок, которые могут оказать влияние на выполнение ими своих обязанностей и подорвать общественное доверие к ним и к той должности, которую они занимают (см. Постановление Большой палаты Европейского Суда по делу "Яновский против Польши" (Janowski v. Poland), жалоба N 25716/94, §33, ECHR 1999-I; и Постановление Европейского Суда по делу "Лешник против Словакии" (Lesnнk v. Slovakia) от 11 марта 2003 г., жалоба N 35640/97, §53). Пределы, в которых такая защита может рассматриваться как необходимая, зависят от конкретных обстоятельств дела. В настоящем деле жалобы заявителя были изложены в частной переписке и не были доведены до сведения общественности. Соответственно, необходимость такой защиты должна оцениваться не в связи с интересами свободы прессы или открытого обсуждения вопросов, касающихся общественности, а, скорее, с учетом права заявителя сообщать о нарушениях, имеющих место в деятельности представителей органов государственной власти, органу, компетентному рассматривать такие жалобы.

24. Европейский Суд напоминает, что он не установил нарушение статьи 10 Конвенции в деле Лешника, где заявитель был привлечен к уголовной ответственности за свои утверждения в отношении прокурора, изложенные в письме в адрес его непосредственного руководства (см. выше). Тем не менее настоящее дело следует отличать от названного.

25. Во-первых, должностное лицо, в отношении которого сведения были распространены в деле Лешника, являлось прокурором, и необходимость его защиты от оскорбительной критики рассматривалась как способствующая поддержанию авторитета судебных органов в более широком смысле. В данном деле критика была направлена в адрес главы местной администрации, чье положение более схоже с положением профессионального политика, который должен быть готов выдерживать более пристальное внимание со стороны общества. Как Европейский Суд имел возможность заметить, было бы слишком, если бы защита, предоставленная сотрудникам правоохранительных органов, распространялась на всех лиц, работающих на государственной службе (см. Постановление Европейского Суда по делу "Бушуек против Молдавии" (Busuioc v. Moldova) от 21 декабря 2004 г., жалоба N 61513/00, §64). Во-вторых, клевета со стороны Лешника в отношении прокурора П. просочилась в газету, умышленно или иным образом, в то время как недовольство заявителя осталось строго между ним и заместителем губернатора области, вышестоящим должностным лицом по отношению к главе местной администрации.

26. Учитывая обстоятельства данного дела, Европейский Суд рассматривает тот факт, что заявитель направил свою жалобу в личном письме в адрес представителя органа государственной власти, компетентного рассматривать подобные вопросы, как имеющий решающее значение при оценке соразмерности вмешательства. Сама возможность граждан информировать органы государственной власти о поведении государственных служащих, которое ими рассматривается как неправильное или незаконное, является одной из составляющих принципа господства права. В связи с этим Европейский Суд обращает внимание на недвусмысленное положение, содержащееся в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации, относительно "сообщения сведений лицу, которого они касаются", которое не может признаваться их распространением и, следовательно, не является основанием для обращения в суд с иском о диффамации (см. § 17 настоящего Постановления). По-видимому, заявитель по существу выразил данный аргумент, однако он не был рассмотрен судами Российской Федерации. Суды Российской Федерации не установили какой-либо "насущной общественной потребности" для того, чтобы поставить защиту прав личности государственного служащего выше права заявителя на распространение информации и общих интересов при рассмотрении отклонившегося от нормы поведения государственных служащих компетентными органами власти.

27. Европейский Суд далее отмечает, что в своем письме заявитель не прибег к оскорбительным, резким или несдержанным выражениям, хотя можно было бы сказать, что в нем содержался ряд эмоциональных высказываний на гране с преувеличением или провокацией (см. для сравнения Постановление Европейского Суда по делу "Прагер и Обершлик против Австрии (N 1)" (Prager and Oberschlick v. Austria (no. 1) от 26 апреля 1995 г., Series A, no. 313, §38). Оценив текст письма в целом, Европейский Суд установил, что его содержание не выходит за рамки приемлемой критики, особенно учитывая то, что данные рамки шире в отношении государственных служащих, чем в отношении частных граждан (см., например, упомянутое Постановление Европейского Суда по делу Лешника, §53). Более того, поскольку факт захвата земли, произведенный В., не отрицался и не был опровергнут в рамках национального судебного разбирательства, следовательно, утверждения заявителя о фактах были основаны на том, что он рассматривал как достаточные основания.

28. Еще одним аспектом, важным для определения Европейским Судом данного дела, является разграничение между утверждением о факте и оценочным суждением. В письме заявителя содержались как утверждения о фактах относительно неправильного поведения главы местной администрации, так и оценочные суждения о ее неэтичном поведении. Суд первой инстанции основал свое решение о возложении ответственности на недостоверности фактических утверждений и оскорбительном характере оценочных суждений, однако в своем определении судебная коллегия по гражданским делам Московского областного суда оставила в силе решение о возложении ответственности, исключительно сославшись на три выражения, содержавшиеся в последнем абзаце письма (см. выше, § 13 настоящего Постановления). Областной суд постановил, что заявитель не доказал их достоверности.

29. Европейский Суд отмечает, что действовавшее в рассматриваемый период законодательство Российской Федерации, регулировавшее вопросы защиты чести, достоинства и деловой репутации, не делало разграничения между оценочными суждениями и утверждениями о фактах, поскольку оно единообразно ссылалось к "сведениям" и исходило из предположения о том, что любые сведения подлежат доказыванию в рамках гражданско-правового судебного разбирательства (см. Постановление Европейского Суда по делу "Гринберг против Российской Федерации"* (*Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 12/2005.) (Grinberg v. Russia) от 21 июля 2005 г., жалоба N 23472/03, § 29). Независимо от фактического характера "сведений" лицо, распространившее "сведения", должно убедить суд в их достоверности. Принимая во внимание данные положения закона, суды Российской Федерации не сделали попытки, чтобы проанализировать вопрос о том, могли ли высказывания заявителя быть оценочными суждениями, не поддающимися доказыванию.

30. Тем не менее Европейский Суд постоянно придерживался того мнения, что существование фактов может быть доказано, тогда как достоверность оценочных суждений не подлежит доказыванию. Требование доказать достоверность оценочного суждения является невыполнимым и само по себе нарушает свободу выражения мнения, которое является основополагающей частью права, гарантированного статьей 10 Конвенции (см. упомянутое Постановление Европейского Суда по делу Гринберга, § 30, с последующими ссылками). В данном деле Европейский Суд полагает, что употребленные заявителем выражения, такие как "вызывающее поведение", "антиобщественное поведение", "демонстративно делает исключение", являются оценочными суждениями, которые представляют собой субъективную оценку заявителя морального аспекта поведения главы местной администрации. Обязанность доказывания достоверности названных выражений была очевидно невыполнима.

31. Принимая во внимание изложенное, Европейский Суд установил, что власти Российской Федерации не привели "уместных и достаточных" оснований для вмешательства в право заявителя на распространение информации. Следовательно, имело место нарушение статьи 10 Конвенции.

II. Применение статьи 41 Конвенции

32. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

33. Заявитель требовал 12 250 евро в возмещение материального ущерба, причиненного потерей работы в 2003 году. Он также требовал 137 200 евро в качестве компенсации морального вреда.

34. Власти Российской Федерации утверждали, что требование заявителя является "необоснованным и баснословным". Они также не установили причинно-следственной связи между нарушением и потерей работы.

35. Европейский Суд отмечает, что заявитель не представил никакой информации, которая бы показала связь между потерей им работы в 2003 году и судебным разбирательством по иску, предъявленному к нему о защите чести и достоинства. Суд полагает, что заявитель не доказал существование причинно-следственной связи между нарушением его права на распространение информации и требуемым возмещением материального ущерба. Европейский Суд оставляет без удовлетворения требование заявителя о возмещении материального ущерба. Тем не менее он признает, что заявителю был причинен моральный вред, выразившийся в моральном потрясении и разочаровании в результате принятия судебного решения, несовместимого со статьей 10 Конвенции, который не может быть в достаточной степени компенсирован признанием нарушения Конвенции. Принимая во внимание принцип справедливости, Европейский Суд присуждает заявителю 1 000 евро в качестве компенсации морального вреда, а также любую сумму налогов, подлежащих взысканию с присужденных средств.

B. Расходы и издержки

36. Заявитель требовал 280 евро в возмещение судебных расходов и издержек, в том числе его дорожные и почтовые расходы, понесенные им в рамках национального судебного разбирательства, судебные издержки и расходы на медицинские услуги, которые не были конкретизированы.

37. Власти Российской Федерации отметили, что возмещению подлежат только те расходы, которые действительно имели место и были понесены по необходимости.

38. Европейский Суд отмечает, что заявитель не представил каких-либо документов в подтверждение понесенных им расходов и издержек. Следовательно, он решил не присуждать заявителю соответствующее возмещение.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

39. Европейский Суд счел, что процентная ставка при просрочке платежей должна быть установлена в размере предельной годовой процентной ставки по займам Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) постановил, что имело место нарушение статьи 10 Конвенции;

2) постановил,

(a) что власти Российской Федерации должны выплатить заявителю в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в законную силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции 1 000 (одну тысячу) евро в возмещение материального ущерба* (*В английском тексте Постановления допущена ошибка. Принимая во внимание § 35 настоящего Постановления, Европейский Суд присудил заявителю компенсацию морального вреда, отклонив его требования относительно возмещения материального ущерба (прим. переводчика).) в пересчете на российские рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты, а также любую сумму налогов, подлежащих взысканию с присужденных средств;

(b) что по истечении указанного трехмесячного срока и до произведения окончательной выплаты на указанные суммы начисляется простой процент в размере предельной годовой кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента;

3) отклонил остальные требования заявителя по справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении было направлено 5 октября 2006 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Европейского Суда.

Серен Нильсен Секретарь Секции Суда

Христос Розакис Председатель Палаты