Коллизия материальных и процессуальных норм в "служебных" преступлениях (Егорова Н., "Российская юстиция", 1999, N 10)

Коллизия материальных и процессуальных норм в "служебных"
преступлениях

Результаты проведенного мной опроса 217 работников правоохранительных органов, научных сотрудников и преподавателей показали, что 129 (59,45%) респондентов расценивают порядок уголовного преследования за преступления, предусмотренные главой 23 УК, как вызывающий определенные затруднения. 44 респондента (20,28%) отметили, что "трудно определить, кому причинен вред деянием"; 26 (11,98%) - "ст.27.1 УПК позволяет уйти от ответственности руководителю организации, совершившему злоупотребление"; 18 (8,29%) - "неясно, для чего требуется заявление или согласие организации - для возбуждения уголовного дела или для привлечения лица в качестве обвиняемого"; 30 (13,82%) - "неясен критерий отнесения предприятий к государственным и муниципальным"; 46 (21,2%) - "неясно, кто должен подавать заявление или давать согласие на осуществление уголовного преследования".

Порядок уголовного преследования за преступления против интересов службы в коммерческих и иных организациях закреплен как в УК РФ, так и в УПК РСФСР. Как предусмотрено в примечаниях 2 и 3 к ст.201 УК, если деяние, предусмотренное статьями главы 23 УК, причинило вред интересам исключительно коммерческой организации, не являющейся государственным или муниципальным предприятием, уголовное преследование осуществляется по заявлению этой организации или с ее согласия; если же деяние причинило вред интересам других организаций, а также интересам граждан, общества или государства, уголовное преследование осуществляется на общих основаниях.

Таким образом, принцип диспозитивности распространен лишь на случаи причинения вреда коммерческим организациям, кроме государственных и муниципальных предприятий. Иначе решается этот вопрос в ст.27.1 УПК РСФСР, где указывается: если деяние, предусмотренное главой 23 Уголовного кодекса Российской Федерации, причинило вред интересам исключительно коммерческой или иной организации, не являющейся государственным или муниципальным предприятием, и не причинило вреда интересам других организаций, а также интересам граждан, общества или государства, привлечение к уголовной ответственности осуществляется по заявлению руководителя этой организации или с его согласия.

Статьи закона, содержащие процессуальные нормы, регулирующие одни и те же отношения, не только оказались в разных кодексах - они воплощают в себе различные решения одних и тех же проблем. В ст.27.1 УПК, в отличие от примечания 2 к ст.201 УК, из сферы действия принципа публичности изъяты преступления, причинившие вред некоммерческим организациям. Очевидно, нельзя признать равнозначными начало осуществления уголовного преследования (примечания 2 и 3 к ст.201 УК) и привлечение к уголовной ответственности (ст.27.1 УПК). Следует согласиться с тем, что уголовное преследование - это не только возбуждение уголовного дела, но и привлечение лица в качестве обвиняемого, и его осуждение. Требуется ли соответствующее заявление или согласие только на первоначальной стадии (для возбуждения уголовного дела) или также на всех последующих этапах уголовного преследования (возможно ли, например, возбуждение уголовного дела по заявлению или с согласия пострадавшей организации, а привлечение лица в качестве обвиняемого и его осуждение вопреки ее согласию)? Обязателен ли для следователя, прокурора, суда отказ юридического лица от продолжения уголовного преследования? Представляется, что эти отношения должны быть урегулированы исчерпывающе, причем только в УПК, а не в УК РФ.

Нельзя признать удовлетворительным и решение вопроса о том, что может служить поводом к возбуждению уголовного дела. Согласно УК им является заявление или согласие самой заинтересованной организации, а по УПК - заявление или согласие ее руководителя. Более целесообразны в этом плане нормы примечаний к ст.201 УК.

В ч.3 ст.110 УПК под сообщениями предприятий, учреждений, организаций о преступлении имеются в виду письменные сообщения руководителей юридических лиц. Как следует из ст.ст.91, 103, 110 ГК, высшим органом юридического лица зачастую является не единоличный руководитель или коллегиальный исполнительный орган, а общее собрание участников (например, акционеров). Это означает, что общее собрание, так же, как руководитель (директор, президент, председатель и т.п.), правомочно принимать решение о подаче заявления о возбуждении уголовного дела или выражении согласия на это.

В литературе высказано мнение, что заявления, сделанного от имени части акционеров (участников) организации, недостаточно для начала уголовного преследования в отношении руководителя юридического лица. Данной позиции придерживаются и практические работники.

Думается, что, включая в закон особое условие, при котором может осуществляться уголовное преследование по статьям главы 23 УК, законодатель имел в виду не что иное, как специфический повод к возбуждению уголовного дела (см. ч.1 ст.108 УПК). Достаточные данные, указывающие на признаки преступления, могут иметь место и при его отсутствии. Поэтому, на мой взгляд, заявление с просьбой возбудить уголовное дело о злоупотреблении лица, выполняющего управленческие функции в коммерческой организации, должно признаваться поводом к возбуждению уголовного дела и в тех случаях, когда оно подано даже одним учредителем (участником) организации.

Как ни странно, с нормами, регламентирующими порядок уголовного преследования по ст.ст.201 - 204 УК, оказался тесно связанным уголовно-правовой вопрос о конструкции состава коммерческого подкупа. В чч.1 и 3 ст.204 УК нет никаких указаний на его общественно опасные последствия. В то же время, по смыслу примечаний к ст.201 УК и ст.27.1 УПК, деяние, предусмотренное статьями главы 23 УК, должно причинить вред интересам организаций, граждан, общества или государства. Возможно ли, чтобы законодатель упомянул об обязательном признаке состава преступления в уголовно-процессуальной норме, но "забыл" зафиксировать его в уголовно-правовой? Как сказано в ст.8 УК, основанием уголовной ответственности является совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления, предусмотренного УК. Подразумевается, что они могут быть закреплены только в нормах уголовного права. Упоминание в примечаниях 2 и 3 к ст.201 УК о вредных последствиях преступлений вовсе не означает изменения природы анализируемых норм, их превращения в материально-правовые. В данных примечаниях в отличие от диспозиций статей Особенной части УК нет описания конкретного состава преступления; в отличие от примечаний к ст.ст.126, 158, 171, 191, 192 и т.д. УК не раскрывается содержание каких-либо признаков состава и не предусматриваются основания освобождения от уголовной ответственности. В них регулируется только порядок уголовного преследования за определенные преступления. Поэтому можно прийти к выводу, что согласно чч.1 и 3 ст.204 УК коммерческий подкуп - преступление с формальным составом.

Кандидат юридических наук

Н.Егорова