Процессуальная аналогия в гражданском судопроизводстве (М. Алиэскеров, "Российская юстиция", N 3, март 2002 г.)

Процессуальная аналогия в гражданском судопроизводстве

С принятием Федерального закона от 7 августа 2000 г. "О внесении изменений и дополнений в Гражданский процессуальный кодекс РСФСР" разрешен на законодательном уровне спор о допустимости применения процессуальной аналогии в гражданском судопроизводстве. Однако это не исключает, на мой взгляд, возможности дальнейшей научной дискуссии по данному вопросу.

Согласно ч.5 ст.1 ГПК (в редакции от 7 августа 2000 г.) в случае отсутствия нормы процессуального права, регулирующей отношения, возникшие в ходе производства по гражданскому делу, суд применяет норму, регулирующую сходные отношения (аналогия закона), а при отсутствии такой нормы действует исходя из принципов осуществления правосудия в Российской Федерации (аналогия права).

Следует отметить, что процессуальная аналогия использовалась в судебной практике и до принятия упомянутого Закона. Применение ее требует взвешенного подхода и соблюдения ряда условий, среди которых нужно выделить следующие.

Аналогия не может применяться в отрыве от задач гражданского судопроизводства и принципов осуществления правосудия, причем это относится как к аналогии закона, так и к аналогии права. Применение процессуальной аналогии не должно также приводить к нарушению основных требований процессуальной формы. Пожалуй, единственное отступление от правил этой формы состоит здесь в том, что при применении аналогии порядок разрешения процессуального вопроса не определен заранее нормами процессуального права. Но при этом сохраняет свою значимость такое проявление процессуальной формы, как предсказуемость действий суда. Соответственно, применение аналогии должно вписываться в общую логику гражданского процесса с тем, чтобы принятое процессуальное решение нельзя было охарактеризовать как непредсказуемое для участников процесса.

Сказанное можно проиллюстрировать, обратившись к ст.55 ГПК. Согласно ее ч.3 вступивший в законную силу приговор суда по уголовному делу обязателен для суда, рассматривающего дело о гражданско-правовых последствиях действий лица, в отношении которого состоялся приговор, по вопросам, имели ли место эти действия и совершены ли они данным лицом. Применение по аналогии названной нормы к случаям прекращения уголовного дела органами предварительного расследования либо судом в стадии назначения судебного заседания невозможно, поскольку в этом случае лицо лишается гарантий установления указанных обстоятельств с соблюдением судебной процедуры, в соответствии с принципами осуществления правосудия и требованиями процессуальной формы. Вместе с тем вряд ли есть препятствия для применения указанной нормы по аналогии в случае прекращения уголовного дела определением кассационной инстанции.

Применяя закон по аналогии, суд должен толковать его так же, как и при обычном применении этой нормы. Недопустимо приспособление правовой нормы к аналогичным правоотношениям путем несколько иного ее толкования. Применение аналогии закона осуществляется не с помощью толкования нормы права, а путем переноса применяемой нормы в область иных правоотношений.

Поскольку во многих случаях имеется довольно тесная связь между процессуальным порядком рассмотрения дела и характером материально-правового требования, применение процессуальной аналогии должно осуществляться с учетом этой связи. Использование аналогии не должно приводить к несоответствию процессуального порядка разрешения дела материально-правовому содержанию рассматриваемого требования.

Процессуальную аналогию следует отличать от распространительного толкования норм процессуального права. При аналогии правовая норма применяется к отношениям, на которые она не была рассчитана законодателем. При распространительном толковании закона норма применяется с отступлением от ее буквального содержания, но все же в рамках правоотношений, которые законодатель имел в виду. Так, например, с учетом положений ч.2 ст.55 ГПК может быть придано преюдициальное значение фактам, установленным определением кассационной инстанции, которым отменено решение суда первой инстанции и вынесено новое решение. Хотя в этой норме прямо не говорится об определениях кассационной инстанции, здесь мы имеем дело не с применением аналогии, а с распространительным толкованием закона, поскольку на указанные определения кассационной инстанции распространяется правовой режим судебного решения.

Представляет также интерес вопрос о распространении на судей, рассматривающих дело в апелляционном порядке, положений ст.19 ГПК о недопустимости повторного участия судьи в рассмотрении дела. В настоящее время указанная норма закона не содержит упоминания об апелляционной инстанции. Вместе с тем наличие оснований к распространению данного ограничения и на эту судебную инстанцию не вызывает сомнений. Поскольку очевидно, что смысл упомянутой нормы сводится к недопустимости участия судьи в рассмотрении дела в двух разных инстанциях, то ее следует признать рассчитанной и на апелляционную инстанцию. В связи с этим указанное ограничение будет применяться в отношении данной инстанции в результате распространительного толкования закона, а не применения его по аналогии.

Практическое значение отграничения аналогии от распространительного толкования нормы права может, в частности, состоять в следующем.

При наличии оснований для распространительного толкования нормы права (в соответствии с ее смыслом) применение этой нормы ко всем правоотношениям, охватываемым таким толкованием, является неизбежным и не предполагает соблюдения дополнительных условий, которым необходимы следовать при аналогии закона, подверженной целому ряду ограничений.

Вывод о необходимости применения нормы к рассматриваемому правоотношению путем ее распространительного толкования, а не использования аналогии, приводит к тому, что расширяются возможности применения данной нормы по аналогии к другим правоотношениям. Связано это с тем, что в результате распространительного толкования закона более широкий круг отношений подпадает под его прямое действие и соответственно большее число правоотношений может быть признано сходными с отношениями, урегулированными конкретной нормой права.

Наличие оснований к распространительному толкованию закона, охватывающему рассматриваемое правоотношение, приводит к выводу о том, что данное правоотношение прямо урегулировано нормой права. В результате исключается возможность и необходимость обращения ко всему комплексу сходных правоотношений с целью выявления нормы, регулирующей наиболее близкую ситуацию.

Решая вопрос о возможности применения той или иной нормы ГПК по аналогии, суду необходимо учитывать отраслевую принадлежность этой нормы. Некоторые нормы, содержащиеся в ГПК, по своей сути не являются процессуальными. Как уже отмечалось в юридической литературе, предусмотренные чч.1 и 2 ст.234, ст.ст.237, 239 ГПК сроки для обращения в суд с учетом последствий их пропуска являются по существу не процессуальными, а материально-правовыми, имеющими ту же природу, что и сроки исковой давности, а содержащиеся в ГПК нормы о размере госпошлины и порядке ее исчисления могут быть отнесены к финансовому праву. При возникновении вопроса о возможности применения подобных норм по аналогии должны в первую очередь учитываться принципы, присущие отрасли права, к которой фактически относятся эти нормы.

Необходимо также учитывать характер норм, применяемых по аналогии. Так, ограничена возможность применения по аналогии норм-дефиниций, в которых формулируются определения процессуальных понятий. Дефиниция очерчивает круг явлений, охватываемых данным понятием, разрешая тем самым задачу их отграничения от иных явлений, включая сходные с ними. С учетом этого использование аналогии в подобных случаях противоречило бы смыслу дефиниции. Например, к нормам-дефинициям следует отнести чч.1 и 2 ст.49 ГПК, в которых дается понятие доказательств и определяется круг средств доказывания. К числу средств доказывания данная норма относит и заключение эксперта. Но это положение нельзя по аналогии применить к заключению специалиста, не назначенного в установленном порядке экспертом.

Нельзя также не отметить, что отнесение в настоящее время аудио- и видеозаписей к числу средств доказывания может быть обосновано не применением ст.49 ГПК по аналогии, а признанием этих записей письменными либо вещественными доказательствами (в юридической литературе высказываются различные точки зрения по вопросу о том, являются ли аудио- и видеозаписи письменными или вещественными доказательствами).

Вместе с тем при разрешении процессуальных вопросов в гражданском судопроизводстве не исключается субсидиарное применение норм-дефиниций, содержащихся в смежных отраслях права, что представляет собой иной способ восполнения пробелов в праве. Исходя из ч.1 ст.51 Конституции РФ, нельзя, например, обязать лицо свидетельствовать против своих близких родственников. Поскольку норма, определяющая круг близких родственников, в гражданском процессуальном законодательстве отсутствует, возможно субсидиарное применение в гражданском судопроизводстве п.9 ст.34 УПК. В этом случае перенос указанной нормы в сферу гражданского судопроизводства не изменяет содержания самой дефиниции.

Представляется правильным высказанное в литературе мнение о невозможности применения по аналогии исключительных норм, устанавливающих изъятия из общих правил (Пиголкин А. Обнаружение и преодоление пробелов в праве // Советское государство и право. 1970. N 3. С. 55). Эти нормы рассчитаны только на прямо указанные в них правоотношения, что не позволяет перенести их в сферу сходных правоотношений. Например, п.6 ч.1 ст.113 ГПК относит к подсудности мирового судьи дела, возникающие из трудовых отношений, и одновременно исключает из этого круга дела о восстановлении на работе. Данное исключение не может быть по аналогии применено к делам об изменении формулировки увольнения.

В связи со сказанным представляет интерес вопрос о применении ч.3 ст.432 ГПК, которая в качестве исключения из общего правила ограничивает возможность поворота исполнения отмененных в порядке надзора решений по делам о взыскании заработной платы, алиментов и некоторых других денежных сумм. В судебной практике указанное ограничение применяется и при отмене решения по вновь открывшимся обстоятельствам со ссылкой на аналогию закона (Бюллетень Верховного Суда РСФСР. 1975. N 1. С.14). Суждение о том, что в данном случае применена аналогия закона, высказано и в юридической литературе (Боннер А. Применение нормативных актов в гражданском процессе. М., 1980. С.108). Однако с этим нельзя согласиться.

Указанное положение закона фактически является материально-правовой нормой, устанавливающей недопустимость обратного взыскания упомянутых денежных сумм, за исключением особо оговоренных случаев. Соответственно в этом случае нет оснований говорить о процессуальной аналогии. Следует также отметить, что в данном случае отсутствует и материально-правовая аналогия, поскольку независимо от того, в какой стадии гражданского процесса применяется указанная норма, содержание соответствующих материально-правовых отношений, по существу, остается неизменным. Как правильно отмечает А. Боннер, при применении аналогии имеются два различных фактических состава, один из которых "приравнивается" к другому, и нельзя отождествлять эту ситуацию со случаями, когда имеются одинаковые фактические составы, отличающиеся друг от друга лишь незначительными деталями (Боннер А. Применение аналогии при рассмотрении судом гражданских дел // Советское государство и право. 1976. N 6. С.36). Представляется, что в рассмотренной выше ситуации имеет место распространительное толкование судом нормы материального права, включенной в ст.432 ГПК, с учетом отраслевой принадлежности, целей и смысла этой нормы.

Следует согласиться с высказанным в литературе суждением о недопустимости применения по аналогии норм, предусматривающих процессуальные санкции, например штрафы. Здесь нужно также обратить внимание на недопустимость применения по аналогии норм-фикций, которые могут быть отнесены к процессуальным санкциям. Суть правовых фикций состоит в том, что закон связывает юридические последствия с заведомо не существующим обстоятельством. При этом некоторые фикции, предусмотренные гражданским процессуальным законом, по существу являются санкциями за неисполнением процессуальных обязанностей. Например, ст.111 ГПК предусматривает, что при отсутствии сообщения лица, участвующего в деле, о перемене своего адреса во время производства по делу повестка посылается по последнему известному суду адресу и считается доставленной, хотя бы адресат по этому адресу больше не проживал. Данная норма не может быть по аналогии применена, например, к эксперту при решении вопроса о наличии оснований для его привлечения к ответственности за неявку в суд по вызову.

Применение аналогии права как в материально-правовых, так и в процессуальных отношениях встречается крайне редко. Тем не менее оно на практике не исключается. Представляется, к примеру, что на основе аналогии права судья может отказать в принятии заявления прокурора, поданного в суд в интересах гражданина, если сам гражданин заявляет, что не желает возбуждения гражданского дела. В ст.ст.4, 41 ГПК и ст.ст.27, 35 Федерального закона "О прокуратуре Российской Федерации", предусматривающих право прокурора на обращение в суд с заявлениями в интересах граждан, а также в ст.129 ГПК, содержащей основания к отказу в принятии заявления в суд, нет каких-либо предписаний на этот случай. Отсутствуют также нормы, регулирующие отношения, которые применительно к приведенной выше ситуации можно было бы признать сходными. Вместе с тем в соответствии с принципом диспозитивности гражданское дело не может быт возбуждено в суде в интересах гражданина вопреки его воле, что дает основания к отказу в принятии заявления.

Следует отметить, что процессуальный вопрос может быть разрешен с использованием аналогии права лишь в том случае, если нельзя применить аналогию закона или субсидиарно применить нормы смежной отрасли права.

М. Алиэскеров,

судья Калужского областного суда,

кандидат юридических наук

"Российская юстиция", N 3, март 2002 г.