Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 8 августа 2018 г. N 09АП-35757/18

г. Москва

08 августа 2018 г.

Дело N А40-35866/18

Резолютивная часть постановления объявлена 06 августа 2018 года.

Постановление изготовлено в полном объеме 08 августа 2018 года.

Девятый арбитражный апелляционный суд в составе:

председательствующего судьи Кочешковой М.В.,

судей:	Марковой Т.Т., Лепихина Д.Е.,
при ведении протокола	секретарем судебного заседания Бабажановым Н.Н.,

рассмотрев в открытом судебном заседании апелляционную жалобу

ИП Перешеиной Н.С.

на решение Арбитражного суда г. Москвы от 21.05.2018 г. по делу N А40-35866/18

принятое судьей Лапшиной В.В.

по заявлению ИП Перешеиной Натальи Сергеевны

к УФАС России по г. Москве,

третье лицо: ООО "Л`Окситан Рус"

о признании незаконным решения от 08.12.2017 г. N ЕП/63633/17,

при участии:

от заявителя:	Ноговицна А.Н. по дов. от 03.08.2018;
от заинтересованного лица:	Айнутдинов Р.Ф. по дов. от 26.12.2017;
от третьего лица:	Мочалина С.В. по дов. от 27.02.2018;

УСТАНОВИЛ:

ИП Перешенина Наталья Сергеевна (далее - Заявитель, ИП Перешеина Н.С., Предприниматель) обратилась в Арбитражный суд города Москвы с заявлением к Управлению Федеральной антимонопольной службы по г. Москве (далее - Заинтересованное лицо, УФАС по г. Москве, Управление, антимонопольный орган) с заявлением о признании недействительным решения УФАС по г. Москве от 08.12.2017 г. N ЕП/63633/17 об отказе в возбуждении дела о нарушении антимонопольного законодательства ООО "Л`Окситан Рус".

К участию в деле в качестве Третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований относительно предмета иска, привлечено ООО "Л`Окситан Рус".

Решением Арбитражного суда города Москвы от 21.05.2018 г. в удовлетворении заявления ИП Перешеиной Н.С. отказано.

ИП Перешеина Н.С. обратилась с апелляционной жалобой, в которой просит решение суда отменить. По мнению Предпринимателя при вынесении обжалуемого решения судом первой инстанции неправильно применены нормы материального права, выводы суда не соответствуют обстоятельства дела.

В судебном заседании представитель ИП Перешеиной Н.С. доводы апелляционной жалобы поддержал, просил решение суда отменить.

Представитель Заинтересованного лица в судебном заседании с доводами апелляционной жалобы не согласился, считает решение суда первой инстанции законным и обоснованным.

Представитель Третьего лица в судебном заседании с доводами апелляционной жалобы не согласился, считает решение суда первой инстанции законным и обоснованным.

Рассмотрев дело в порядке статей 266, 268 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, изучив материалы дела, заслушав представителей сторон по делу, Третьего лица, суд апелляционной инстанции не находит оснований для удовлетворения апелляционной жалобы и отмены или изменения решения арбитражного суда, принятого в соответствии с действующим законодательством Российской Федерации.

Согласно части 1 статьи 198 АПК РФ граждане, организации и иные лица вправе обратиться в арбитражный суд с заявлением о признании недействительными ненормативных правовых актов, незаконными решений и действий (бездействия) государственных органов, если полагают, что оспариваемый ненормативный правовой акт, решение и действие (бездействие) не соответствуют закону или иному нормативному правовому акту и нарушают их права и законные интересы в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности, незаконно возлагают на них какие-либо обязанности, создают иные препятствия для осуществления предпринимательской и иной экономической деятельности.

В соответствии с частью 4 статьи 200 АПК РФ при рассмотрении дел об оспаривании ненормативных правовых актов, решений и действий (бездействия) государственных органов, органов местного самоуправления, иных органов, должностных лиц арбитражный суд в судебном заседании осуществляет проверку оспариваемого акта или его отдельных положений, оспариваемых решений и действий (бездействия) и устанавливает их соответствие закону или иному нормативному правовому акту, устанавливает наличие полномочий у органа или лица, которые приняли оспариваемый акт, решение или совершили оспариваемые действия (бездействие), а также устанавливает, нарушают ли оспариваемый акт, решение и действия (бездействие) права и законные интересы заявителя в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности.

Таким образом, в круг обстоятельств, подлежащих установлению при рассмотрении дел об оспаривании ненормативных актов, действий (бездействия) госорганов входят проверка соответствия оспариваемого акта закону или иному нормативному правовому акту, проверка факта нарушения оспариваемым актом действием (бездействием) прав и законных интересов заявителя, а также соблюдение срока на подачу заявления в суд.

При этом согласно части 5 статьи 200 АПК РФ с учетом части 1 статьи 65 АПК РФ обязанность доказывания соответствия оспариваемого ненормативного правового акта закону или иному нормативному правовому акту, законности принятия оспариваемого решения, совершения оспариваемых действий (бездействия), наличия у органа или лица надлежащих полномочий на принятие оспариваемого акта, решения, совершение оспариваемых действий (бездействия), а также обстоятельств, послуживших основанием для принятия оспариваемого акта, решения, совершения оспариваемых действий (бездействия), возлагается на орган или лицо, которые приняли акт, решение или совершили действие (бездействие).

В силу указанных норм и статьи 13 ГК РФ в круг обстоятельств, подлежащих установлению при рассмотрении дел об оспаривании ненормативных актов, действий (бездействия) госорганов входят проверка соответствия оспариваемого акта, действия (бездействия) закону или иному нормативному правовому акту, факта нарушения оспариваемым актом, действием (бездействием) прав и законных интересов заявителя, а также соблюдение срока на обращение с заявлением в суд.

Принимая оспариваемое решение, суд первой инстанции, вопреки доводам апелляционной жалобы, полно и всесторонне исследовал имеющие значение для правильного рассмотрения дела обстоятельства, применил и истолковал нормы материального права, подлежащие применению, и на их основании сделал обоснованный вывод об отсутствии в настоящем споре совокупности необходимых условий для удовлетворения заявленных требований.

Апелляционная коллегия поддерживает данный вывод суда первой инстанции исходя из следующего.

Судом первой инстанции установлено, что 06.10.2017 г. (вх. N 48183) в УФАС по г. Москве из Федеральной антимонопольной службы России поступило заявление ИП Перешеиной Н.С. о нарушении ООО "Л`Окситан Рус" требований антимонопольного законодательства, что выразилось в навязывании заявителю невыгодных условий осуществления торговой деятельности, установлении фиксированных цен на подлежащие реализации товары, а также установлении запрета на реализацию товаров иных производителей.

Письмом от 08.12.2017 г. (исх. N ЕП/63633) антимонопольный орган отказал Заявителю в возбуждении дела о нарушении антимонопольного законодательства на основании части 9 статьи 44 Федерального закона от 26.07.2006 г. N 135-ФЗ "О защите конкуренции" (далее - Закон о защите конкуренции), не усмотрев к тому достаточных оснований.

Отказывая в удовлетворении заявления, суд первой инстанции правомерно и обоснованно исходил из следующего.

Полномочия антимонопольного органа, рассмотревшего заявление и совершившего оспариваемые действия, определены статей 23, 39.1 Закона о защите конкуренции, пункта 6.1.1 Положения о территориальном органе Федеральной антимонопольной службы, утвержденного приказом ФАС России от 23.07.2015 г. N 649/15.

Таким образом, оспариваемые действия совершены антимонопольным органом в пределах предоставленной законом компетенции.

Как следует из материалов дела, между ИП Перешеиной Н.С. и ООО "Л'Окситан Рус" заключен договор поставки товара N П-К/15.03-43 от 05.03.2015 г. с целью открытия заявителем торговой точки "Л'Окситан Рус" в городе Туле.

Согласно пункту 1.1 договора поставщик (ООО "Л'Окситан Рус") обязуется передавать покупателю (ИП Перешеиной Н.С.) парфюмерно-косметическую продукцию торговой марки "L/Occitane" в соответствии с условиями, согласованными сторонами в этом договоре, а покупатель обязуется произвести его оплату поставщику и принять поставляемый товар.

Впоследствии, обнаружив, что заключенный договор обязывает ее реализовывать в своем магазине исключительно продукцию ООО "Л'Окситан Рус", и, посчитав такие условия для себя невыгодными, ИП Перешеина Н.С. обратилась в антимонопольный орган с заявлением о нарушении ООО "Л'Окситан Рус" нормоположений статей 11 и 11.1 Закона о защите конкуренции ввиду навязывания ей Третьим лицом невыгодных условий торговли. При этом правового обоснования нарушения Третьим лицом положений статьи 11.1 упомянутого закона в заявлении ИП Перешеиной Н.С. приведено не было, ввиду чего антимонопольным органом был констатирован факт отсутствия в действиях ООО "Л'Окситан Рус" нарушения требований указанной статьи закона. Данные выводы УФАС по г. Москве в указанной части Заявителем не оспариваются (часть 3.1 статьи 70 АПК РФ).

Ссылаясь на незаконность оспариваемых действий УФАС по г. Москве, Заявитель настаивает на недопустимости запрета ему Третьим лицом на продажу продукции иных производителей и установления конкретных цен на товары, реализуемые в торговой точке, принадлежащей ИП Перешеиной Н.С.

Вместе с тем, как правильно указал суд первой инстанции, Заявителем не учтено следующее.

Фактически заключенный ИП Перешеиной Н.С. и ООО "Л'Окситан Рус" договор поставки товара N П-К/15.03-43 от 05.03.2015 г. представляет собой договор присоединения (статья 428 ГК РФ) к порядку и условиям продажи третьим лицом собственной продукции, поскольку, как усматривается из материалов дела, заявителем был открыт не собственный магазин по реализации косметики (различных производителей), а именно точка торговли продукцией торговой марки "L/Occitane" с использованием соответствующего товарного знака, обозначающего как саму продукцию, так и место ее реализации.

Таким образом, ИП Перешеиной Н.С. на основании упомянутого договора было открыто представительство ООО "Л'Окситан Рус" в городе Туле, а не собственный независимый магазин, как настаивает Заявитель. В пользу приведенного утверждения свидетельствует и соответствующее обозначение ИП Перешеиной Н.С. собственного магазина как "I/OCCiTANE EN PROVENCE", а также наличие в договоре N П-К/15.03-43 от 05.03.2015 г. приложения N 8, определяющего маркетинговую политику ООО "Л'Окситан Рус" и порядок обслуживания клиентов, которых должен был придерживаться Заявитель.

В то же самое время, учитывая то обстоятельство, что магазин ИП Перешеиной Н.С. был открыт в качестве представительства ООО "Л'Окситан Рус", установление последним собственных условий реализации продаваемой в этом магазине продукции (цен на товары, использование скидок и проведение акций) не противоречит требованиям действующего антимонопольного законодательства, поскольку непосредственный производитель товара в рамках собственной маркетинговой кампании через свои представительства волен разрешать подобные вопросы самостоятельно. В случае же несогласия хозяйствующего субъекта с условиями такой реализации продукции этот субъект не обязан в императивном порядке заключать договор с третьим лицом на реализацию продукции последнего.

Однако, в случае заключения подобного договора, соответствующий субъект на основании части 1 статьи 8 ГК РФ принимает на себя и все обязательства, связанные с присоединением к такому договору.

Оценивая действия ООО "Л'Окситан Рус" по установлению в магазине ИП Перешеиной Н.С. конкретных цен и условий реализации товара, суд первой инстанции правильно согласился с вводами УФАС по г. Москве о признании упомянутых действий как логически, так и экономически обоснованными, поскольку упомянутые действия обусловлены необходимостью соблюдения единой ценовой политики и недопустимостью реализации в торговой точке под маркой "I/Occitane" продукции иных производителей (гипотетически худшего или просто неизвестного качества.

В обоснование заявленного требования ИП Перешеина Н.С. ссылается на нарушение третьим лицом нормоположений пунктов 1, 2 части 2 статьи 11 Закона о защите конкуренции, в силу которых запрещаются "вертикальные" соглашения между хозяйствующими субъектами (за исключением "вертикальных" соглашений, которые признаются допустимыми в соответствии со статьей 12 упомянутого закона), если такие соглашения приводят или могут привести к установлению цены перепродажи товара, за исключением случая, если продавец устанавливает для покупателя максимальную цену перепродажи товара (пункт 1) или такими соглашениями предусмотрено обязательство покупателя не продавать товар хозяйствующего субъекта, который является конкурентом продавца. Данный запрет не распространяется на соглашения об организации покупателем продажи товаров под товарным знаком либо иным средством индивидуализации продавца или производителя (пункт 2).

Вместе с тем, по смыслу приведенных норм права, их действие направлено на недопустимость заключения таких соглашений между хозяйствующими субъектами, которые направлены на устранение с товарного рынка иных участников товарного оборота, например, путем установления монопольно низких цен на перепродажу товара (именно поэтому установление максимальной цены перепродажи товара является исключением из данного правила и не рассматривается законодателем как антиконкурентное соглашение) либо путем создания препятствий таким хозяйствующим субъектам к выходу на рынок посредством запрета своим контрагентам по "вертикальному" соглашению продавать товар иных производителей. В любом случае для квалификации "вертикального" соглашения как антиконкурентного необходима его направленность на устранение либо ограничение конкуренции и ущемление прав и законных интересов иных участников товарного рынка (производителей и продавцов товара, но не лиц, осуществляющих их перепродажу). В то же самое время, "внезапное" осознание хозяйствующим субъектом - стороной по "вертикальному" соглашению собственного несогласия с предъявленными к нему таким соглашением требованиями об антиконкурентности этого соглашения не свидетельствует и основанием для применения со стороны антимонопольного органа соответствующих мер реагирования являться не может. Нормоположения части 2 статьи 11 Закона о защите конкуренции в принципе содержат исключение в виде ссылки на статью 12 упомянутого закона, определяющую допустимые "вертикальные" соглашения, которыми являются, в том числе, договоры коммерческой концессии.

Согласно части 1 статьи 1027 ГК РФ по договору коммерческой концессии одна сторона (правообладатель) обязуется предоставить другой стороне (пользователю) за вознаграждение на срок или без указания срока право использовать в предпринимательской деятельности пользователя комплекс принадлежащих правообладателю исключительных прав, включающий право на товарный знак, знак обслуживания, а также права на другие предусмотренные договором объекты исключительных прав, в частности на коммерческое обозначение, секрет производства (ноу-хау). При этом, договор коммерческой концессии предусматривает использование комплекса исключительных прав, деловой репутации и коммерческого опыта правообладателя в определенном объеме (в частности, с установлением минимального и (или) максимального объема использования), с указанием или без указания территории использования применительно к определенной сфере предпринимательской деятельности (продаже товаров, полученных от правообладателя или произведенных пользователем, осуществлению иной торговой деятельности, выполнению работ, оказанию услуг) (пункт 2).

Вместе с тем, положениями пункта 1.1 договора N П-К/15.03-43 от 05.03.2015 г. предусмотрена обязанность ООО "Л'Окситан Рус" передать ИП Перешеиной Н.С. парфюмерно-косметическую продукцию торговой марки "L"Occitane", а Предприниматель, в свою очередь, в силу пункта 6.1 упомянутого договора, обязуется при осуществлении деятельности по розничной реализации товара потребителям обеспечить эксклюзивное ассортиментное представление товаров торговой марки "L/Occitane" в своем магазине. При этом, поставщик (ООО "Л'Окситан Рус") вправе проверить качество работы при продаже товара торговой марки "L"Occitane" и обслуживания покупателей в салонах, осуществляющих розничную товара торговой марки "L,Occitane".

Таким образом, из приведенных положений названного договора усматривается, что ООО "Л'Окситан Рус" ИП Перешеиной Н.С. передан комплекс исключительных прав на продукцию торговой марки "L'Occitane" вместе с правом на товарный знак, а также деловую репутацию и коммерческий опыт ООО "Л'Окситан Рус" в целях осуществления заявителем своей предпринимательской деятельности путем реализации товаров третьего.

Оценивая приведенные положения указанного договора, суд первой инстанции правильно согласился с выводом УФАС по г. Москве, изложенным в оспариваемом решении, о том, что данный договор по своей правовой природе представляет собой договор коммерческой концессии и, как следствие, на него не распространяются запреты и ограничения, установленные статьей 11 Закона о защите конкуренции.

Кроме того, положения пункта 2 части 2 статьи 11 Закона о защите конкуренции, на нарушение которого ссылается Заявитель, содержат прямое указание на неприменимость их требований к правоотношениям, связанным с организацией покупателем продажи товаров под товарным знаком либо иным средством индивидуализации продавца или производителя.

Вместе с тем, в настоящем случае ИП Перешеина Н.С. осуществляла именно продажу товаров под товарным знаком "L'Occitane", ввиду чего нормоположения приведенной статьи закона не распространяют свое действие на спорные правоотношения в силу прямого на то указания в этой норме права.

Приведенные Заявителем доводы об отсутствии между ней и Третьим лицом по делу лицензионного договора об ошибочности выводов административного органа не свидетельствуют, поскольку коммерческая концессия не обязывает сторон к заключению упомянутого договора.

Более того, по смыслу статьи 1233 ГК РФ лицензионный договор предполагает предоставление лицензиату права самостоятельного использования результатов интеллектуальной деятельности правообладателя в своей хозяйственной деятельности, в то время как в настоящем случае комплекс исключительных прав был передан ИП Перешеиной Н.С. Третьим лицом в целях осуществления ею предпринимательской деятельности в интересах самого правообладателя и в определенных им объемах и целях, что, в принципе, не предполагает наличие лицензионных правоотношений между ними.

Ссылки Заявителя на отсутствие государственной регистрации предоставления права использования в предпринимательской деятельности пользователя комплекса принадлежащих правообладателю исключительных прав по договору коммерческой концессии выводов административного органа также не опровергает, поскольку положения статьи 1028 ГК РФ не содержат в качестве правового последствия отсутствия такой регистрации признание договора ничтожным или не заключенным.

Единственное правовое последствие несоблюдения требований к государственной регистрации подобного договора - отсутствие юридического перехода права использования соответствующих исключительных прав.

В то же самое время, ИП Перешеиной Н.С. в настоящем случае комплекс исключительных прав Третьего лица фактически использовался без взаимных претензий сторон друг к другу, что свидетельствует об их конклюдентном согласии на использование таких прав (часть 1 статьи 8 ГК РФ).

При этом, материалы дела не содержат ни одного документа, подтверждающего, что ИП Перешеина Н.С. инициировала бы необходимость государственной регистрации использования ею исключительных прав третьего лица, а потому приведенные ею в указанной части доводы направлены исключительно на изыскание возможности любым способом добиться признания договора N П-К/15.03-43 от 05.03.2015 г. либо не заключенным в принципе, либо ничтожным, либо заключенным с нарушением требований действующего антимонопольного законодательства, но в любом случае - не порождающим для нее никаких правовых последствий, что представляет собой исключительно злоупотребление правом, не подлежащее судебной защите в контексте части 2 статьи 10 ГК РФ.

Также в обоснование заявленного требования ИП Перешеина Н.С. настаивает на навязывании ей третьим лицом невыгодных для нее условий, что, по мнению Предпринимателя, не соответствует положениям пункта 1 части 4 статьи 11 Закона о защите конкуренции, согласно которой не допускаются "вертикальные" соглашения о навязывании контрагенту условий договора, невыгодных для него или не относящихся к предмету договора (необоснованные требования о передаче финансовых средств, иного имущества, в том числе имущественных прав, а также согласие заключить договор при условии внесения в него положений относительно товаров, в которых контрагент не заинтересован, и другие требования).

Вместе с тем, действия Третьего лица по установлению для Заявителя фиксированной цены товара и условий его реализации были продиктованы реализуемой им собственной маркетинговой политикой, к которой ИП Перешеина Н.С. присоединилась путем заключения с ООО "Л'Окситан Рус" договора N П-К/15.03-43 от 05.03.2015 г.

Указанное обстоятельство в принципе исключает возможность вести речь о навязывании Заявителю невыгодных условий продажи товара, поскольку навязывание характеризуется отсутствием объективных причин к предъявлению соответствующих невыгодных требований, а также препятствованием хозяйствующему субъекту в доступе на товарный рынок без его согласия на такие условия в отсутствие объективных к тому обстоятельств. В свою очередь, необходимость соблюдения единой маркетинговой концепции в рамках договора коммерческой концессии безусловно является таким обстоятельством, вопреки утверждению заявителя обратном.

Кроме того, нормоположения статьи 11 Закона о защите конкуренции устанавливают запрет на заключение антиконкурентных соглашений, приводящих или способных привести к ограничению либо устранению конкуренции на товарном рынке. При этом, с учетом специфики собственных полномочий антимонопольный орган вправе реагировать на подобные действия исключительно в случае ограничения такими действиями конкуренции на товарном рынке, поскольку обратное приведет к несоблюдению принципа предоставления административным органом правовой защиты исключительно в рамках предоставленных полномочий (статьи 11,12 ГК РФ). В этой связи вмешательство антимонопольного органа в гражданские правоотношения хозяйствующих субъектов допустимо лишь в случае наличия между этими хозяйствующими субъектами конкурентных отношений и совершения этими субъектами действий, выходящих за пределы допустимости реализации своих прав и законных интересов с целью причинения вреда своему конкуренту (шиканозные действия), что в итоге приводит или может привести к ущемлению прав и законных интересов иных участников товарного рынка (либо в случае совершения хозяйствующими субъектами действий, приводящих или способных привести к ограничению конкуренции на рынке). Обратное же может привести к несоблюдению не только вышеупомянутых принципов, но и общегражданских правовых принципов добросовестного осуществления и защиты гражданских прав (часть 3 статьи 1 ГК РФ), недопустимости извлечения преимуществ из своего незаконного или недобросовестного поведения (часть 4 статьи 1 ГК РФ), недопустимости злоупотребления правом (часть 1 статьи 10 ГК РФ), поскольку позволит недобросовестным участникам гражданских правоотношений добиваться вмешательства в хозяйственную деятельность иных участников этих правоотношений путем подачи заявлений в антимонопольный орган вне зависимости от их соответствия требованиям антимонопольного законодательства.

В свою очередь, согласно пункту 17 статьи 4 Закона о защите конкуренции к числу признаков ограничения конкуренции отнесены следующие: сокращение числа хозяйствующих субъектов, не входящих в одну группу лиц, на товарном рынке, рост или снижение цены товара, не связанные с соответствующими изменениями иных общих условий обращения товара на товарном рынке, отказ хозяйствующих субъектов, не входящих в одну группу лиц, от самостоятельных действий на товарном рынке, определение общих условий обращения товара на товарном рынке соглашением между 8 хозяйствующими субъектами или в соответствии с обязательными для исполнения ими указаниями иного лица либо в результате согласования хозяйствующими субъектами, не входящими в одну группу лиц, своих действий на товарном рынке, иные обстоятельства, создающие возможность для хозяйствующего субъекта или нескольких хозяйствующих субъектов в одностороннем порядке воздействовать на общие условия обращения товара на товарном рынке, а также установление органами государственной власти, органами местного самоуправления, организациями, участвующими в предоставлении государственных или муниципальных услуг, при участии в предоставлении таких услуг требований к товарам или к хозяйствующим субъектам, не предусмотренных законодательством Российской Федерации.

Кроме того, в силу пункта 4 упомянутой статьи закона под товарным рынком понимается сфера обращения товара (в том числе товара иностранного производства), который не может быть заменен другим товаром, или взаимозаменяемых товаров, в границах которой (в том числе географических) исходя из экономической, технической или иной возможности либо целесообразности приобретатель может приобрести товар, и такая возможность либо целесообразность отсутствует за ее пределами.

Таким образом, сам по себе товарный рынок характеризуется наличием на нем товара, который не может быть приобретен за пределами этого рынка (даже при наличии у этого товара взаимозаменяемых).

В то же самое время, положениями пунктов 1.1, 6.1, 6.2 договора N П-К/15.03-43 от 05.03.2015 г. предусмотрена обязанность ИП Перешеиной Н.С. осуществлять реализацию товара третьего лица, маркированную его товарных знаком. При этом, предложенный Заявителем в настоящем случае правовой подход сведен к тому, что наличие в упомянутом договоре невыгодных для него условий априори свидетельствует о навязывании ему третьим лицом таких условий и о неправомерном установлении им ассортимента товара и порядка его реализации в торговой точке заявителя. Вместе с тем, применение приведенной нормы права допустимо лишь в случае наличия на товарном рынке иных хозяйствующих субъектов, чьи права и законные интересы могут быть ущемлены путем заключения такого договора.

Антимонопольный орган и суд первой инстанции правильно указано, что несогласие ИП Перешеиной Н.С. с этими условиями и ее стремление любой ценой добиться расторжения этого договора основанием для вывода антимонопольного органа о наличии в действиях ООО "Л`Окситан Рус" нарушения требований статьи 11 Закона о защите конкуренции не является.

Каких-либо доказательств наличия иных хозяйствующих субъектов, необоснованно пострадавших от заключения ИП Перешеиной Н.С. и ООО "Л`Окситан Рус" договора N П-К/15.03-43 от 05.03.2015 г., в материалы дела не представлено, что свидетельствует об отсутствии такого неотъемлемого признака ограничения конкуренции, как сокращение количества иных участников рынка либо их полное с него устранение.

Кроме того, в материалах дела отсутствуют доказательства, свидетельствующие о создании другим хозяйствующим субъектам препятствий доступу на товарный рынок или выходу из товарного рынка либо навязывания контрагентам условий договора невыгодных для него или не относящихся к предмету договора.

Согласно пункту 2 части 2 статьи 11 Закона о защите конкуренции запрещаются "вертикальные" соглашения между хозяйствующими субъектами (за исключением "вертикальных" соглашений, которые признаются допустимыми в соответствии со статьей 12 данного Закона), если такими соглашениями предусмотрено обязательство покупателя не продавать товар хозяйствующего субъекта, который является конкурентом продавца. При этом указанный запрет не распространяется на соглашения об организации покупателем продажи товаров под товарным знаком либо иным средством индивидуализации продавца или производителя.

При таких данных, суд первой инстанции правильно согласился с выводом УФАС по г. Москве о том, что спорный договор представляет собой обычный договор в рамках гражданских правоотношений, складывающихся в ходе реализации продукции третьего лица, и об отсутствии в действиях сторон этого договора нарушения требований антимонопольного законодательства при его заключении. Выводы антимонопольного органа в указанной части являются правильными и представленным в дело доказательствам соответствуют.

В свою очередь, приведенные Заявителем в указанной части доводы представляют собой не что иное, как попытку любой ценой разорвать договорные отношения с правообладателем, минуя штрафные санкции.

Так, согласно пункту 10.1 договора он вступает в силу с момента его подписания сторонами и действует по 31.12.2015 г. Положениями пункта 10.2 этого договора предусмотрена возможность его пролонгации на следующий календарный год путем умолчания о желании расторгнуть этот договор, и количество таких пролонгации не ограничено. При этом, доказательств изъявления кем-либо из сторон расторгнуть упомянутый договор в материалы дела не представлено. Наоборот, материалы дела содержат доказательства действия упомянутого договора на протяжении не только всего 2015 года, но и 2016 и 2017 годов.

Между тем, в соответствии с пунктом 10.4 договора N П-К/15.03-43 от 05.03.2015 г. при инициировании покупателем (ИП Перешеиной Н.С.) досрочного расторжения упомянутого договора, она обязана за 30 (тридцать) календарных дней до предполагаемой даты расторжения направить поставщику письменное уведомление. Договор будет расторгнут только после возмещения покупателем всех убытков, понесенных поставщиком в связи с расторжением договора.

Фактически доводы Заявителя сводятся к несогласию с условиями заключенного с третьим лицом гражданско-правового договора.

Кроме того, Заявителем, вопреки части 1 статьи 65 АПК РФ, не доказано, каким именно нормативным актам не соответствует оспариваемое решение и какие права и законные интересы предпринимателя нарушены оспариваемыми действиями, поскольку указанные действия не создают заявителю никаких препятствий в осуществлении им своей экономической деятельности и не возлагают на него никаких обязанностей (а необходимость возмещения правообладателю убытков и штрафных санкций находится за пределами сферы антимонопольного контроля и не может обуславливать незаконность действий антимонопольного органа).

Таким образом, оспариваемое УФАС России по г. Москве не нарушает прав и законных интересов Заявителя и не препятствует его экономической деятельности, следовательно, отсутствует обязательное условие для признания Решения недействительным.

Учитывая изложенные обстоятельства, суд первой инстанции пришёл к правильному выводу о том, что оспариваемое Заявителем решение УФАС по г. Москве от 08.12.2017 г. N ЕП/63633/17 является законным и обоснованным.

Судом апелляционной инстанции рассмотрены все доводы апелляционной жалобы, однако они не опровергают выводы суда, положенные в основу решения, и не могут служить основанием для отмены решения и удовлетворения апелляционной жалобы.

Обстоятельства по делу судом первой инстанции установлены полно и правильно, им дана надлежащая правовая оценка.

Нарушений норм процессуального права, которые привели к принятию неправильного решения, судом первой инстанции не допущено. Основания для отмены решения суда отсутствуют.

Руководствуясь ст.ст. 266, 268, 269, 271 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, суд

ПОСТАНОВИЛ:

решение Арбитражного суда города Москвы от 21.05.2018 г. по делу N А40-35866/18 оставить без изменения, апелляционную жалобу - без удовлетворения.

Постановление вступает в законную силу со дня его принятия и может быть обжаловано в течение двух месяцев со дня изготовления постановления в полном объеме в Арбитражный суд Московского округа.

Председательствующий судья

М.В. Кочешкова

Судьи

Д.Е. Лепихин Т.Т. Маркова