Постановление Европейского Суда по правам человека от 8 октября 2015 г. Дело "Сергей Денисов (Sergey Denisov) против Российской Федерации" (Жалоба N 21566/13) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "Сергей Денисов (Sergey Denisov)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 21566/13)

Постановление Суда

Страсбург, 8 октября 2015 г.

По делу "Сергей Денисов против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), рассматривая дело Палатой в составе:

Андраша Шайо, Председателя Палаты,

Элизабет Штайнер,

Ханлара Гаджиева,

Мирьяны Лазаровой Трайковской,

Юлии Лаффранк,

Эрика Мёсе,

Дмитрия Дедова, судей,

а также при участии Андре Вампаша, заместителя Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 15 сентября 2015 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 21566/13, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Сергеем Павловичем Денисовым (далее - заявитель) 11 марта 2013 г.

2. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Г.О. Матюшкиным.

3. Заявитель, в частности, утверждал, что он не получал эффективную медицинскую помощь во время содержания под стражей, не имел эффективных способов обжалования нарушения его права на надлежащие медицинские услуги и что его предварительное заключение было неразумно длительным.

4. 1 октября 2013 г. жалобы на отсутствие адекватной медицинской помощи и на отсутствие эффективных способов обжалования этого, а также на длительность предварительного заключения заявителя были коммуницированы властям Российской Федерации, а остальная часть жалобы была признана неприемлемой для рассмотрения по существу.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявитель родился в 1971 году и проживает в г. Красноярске.

A. Задержание и содержание под стражей

6. 13 августа 2012 г. заявитель был задержан по подозрению в покушении на сбыт большого количества героина. Через два дня Свердловский районный суд г. Красноярска санкционировал его заключение под стражу на два месяца. Районный суд мотивировал это тем, что заявитель обвинялся в особо тяжком преступлении, которое он предположительно совершил вскоре после отбытия наказания в виде лишения свободы за ранее совершенное аналогичное преступление. Суд также принял во внимание отсутствие стабильного дохода, поскольку заявитель работал агентом по недвижимости. Эти обстоятельства были истолкованы районным судом как данные, свидетельствующие о том, что заявитель может скрыться, продолжить заниматься преступной деятельностью или воспрепятствовать правосудию. Доводы заявителя о том, что он был трудоустроен, у него на иждивении находился малолетний ребенок и что он имел постоянное место жительства, не убедили суд. Суд также не признал, что плохое состояние здоровья заявителя требовало его освобождения, так как он мог получать профессиональную медицинскую помощь, находясь под стражей.

7. Заявитель не обжаловал постановление о заключении под стражу.

8. 15 августа 2012 г. заявитель был доставлен в Следственный изолятор N ИЗ-24/1* (* Так в тексте. По-видимому, имеется в виду Федеральное казенное учреждение "Следственный изолятор N 1 Главного Управления Федеральной службы исполнения наказаний России по Красноярскому краю" (примеч. редактора).).

9. 12 октября 2012 г. Свердловский районный суд удовлетворил ходатайство следователя о продлении срока содержания заявителя до 12 декабря 2012 г. Суд вновь установил, что с учетом судимости и тяжести обвинений заявитель мог скрыться, продолжить заниматься преступной деятельностью или оказать влияние на свидетелей. Районный суд не усмотрел доказательств, указывающих на то, что заявитель не мог содержаться под стражей или что он не получал необходимую медицинскую помощь, находясь под стражей.

10. Постановление о продлении срока содержания под стражей от 12 октября 2012 г. было оставлено без изменения при рассмотрении жалобы Красноярским краевым судом, который полностью поддержал доводы районного суда. Краевой суд также отметил, что заявитель и его адвокат не представили доказательств в поддержку их доводов о неоказании медицинской помощи под стражей.

11. Еще одно продление срока содержания заявителя до 12 февраля 2013 г. состоялось 11 декабря 2012 г., когда Свердловский районный суд установил, что обстоятельства, требующие его содержания под стражей, сохранились. Суд вновь отклонил довод о плохом состоянии здоровья заявителя и отсутствии надлежащей медицинской помощи.

12. 10 января 2013 г. Красноярский краевой суд, рассмотрев жалобу, оставил постановление без изменения, полностью согласившись с мотивировкой районного суда. Что касается довода заявителя о неудовлетворительном состоянии здоровья, краевой суд указал:

"Вопреки доводу обвиняемого [суд] не установил наличие обстоятельств, связанных с его здоровьем, или других личных оснований, препятствующих его содержанию под стражей в условиях, соответствующих следственному изолятору. В материалах дела отсутствует медицинское заключение, свидетельствующее о том, что [заявитель] страдал серьезным заболеванием, включенным в перечень тяжелых заболеваний, препятствующих содержанию под стражей подозреваемых или обвиняемых в совершении преступлений, утвержденный Постановлением Правительства Российской Федерации от 14 января 2011 г. [Районный суд] не рассматривал такие документы при вынесении постановления [от 11 декабря 2012 г.].

Кроме того, довод [заявителя] о том, что он страдает тяжелым заболеванием, угрожающим жизни, не подкрепляется доказательствами, имеющимися в деле, хотя защита имела возможность представить такие доказательства при их наличии.

Если медицинская комиссия выдаст медицинский документ по вопросу необходимости продолжения содержания под стражей [заявителя], следователь немедленно рассмотрит этот вопрос".

13. 21 января 2013 г. заявителю вручили копию обвинительного заключения, согласно которому он обвинялся в неоднократном сбыте наркотиков в особо крупном размере в составе организованной группы с целью последующей перепродажи.

14. 5 февраля 2013 г. Ленинский районный суд г. Красноярска продлил срок содержания заявителя до 11 мая 2013 г., установив, что обстоятельства, которые требовали заключения заявителя под стражу, не изменились. Суд вновь указал, что с учетом судимости и тяжести предъявленных обвинений заявитель мог скрыться, продолжить заниматься преступной деятельностью или оказать влияние на свидетелей.

15. Заявитель подал кассационную жалобу, но она была отклонена 2 июля 2013 г.

16. 8 мая 2013 г. Ленинский районный суд вновь продлил срок его содержания до 11 июля 2013 г. Суд опять отклонил довод о плохом состоянии здоровья заявителя и сослался на тяжесть обвинений и судимость заявителя, чтобы сделать вывод о наличии оснований полагать, что заявитель может продолжить заниматься преступной деятельностью.

17. 10 июля 2013 г. Ленинский районный суд продлил срок содержания до 13 августа 2013 г. Суд мотивировал это так же, как и при вынесении более ранних постановлений.

18. 7 августа 2013 г. заявитель был освобожден под подписку о невыезде, поскольку следствие было окончено, заявитель окончил ознакомление с материалами дела, и дело было передано в суд первой инстанции. 24 марта 2014 г. он был осужден по четырем эпизодам сбыта наркотиков, совершенного в составе организованной группы в особо крупном размере.

B. Состояние здоровья заявителя

19. В 2001 году у заявителя диагностировали ВИЧ-инфекцию.

20. Медицинская справка, выданная 18 октября 2012 г. врачом Следственного изолятора N ИЗ-24/1, где содержался заявитель, указывала, что заявитель страдал от ВИЧ-инфекции стадии 4A, раком полового члена первой степени и хроническим гепатитом C (ВГС).

21. Заявитель утверждал, что после задержания 13 августа 2012 г. антиретровирусные средства были у него изъяты. Власти Российской Федерации оспорили это утверждение.

22. Власти Российской Федерации предоставили Европейскому Суду рукописные и печатные версии медицинских документов заявителя, в которых излагалась история болезни заявителя и, в частности, развитие его ВИЧ-инфекции. 16 августа 2012 г., то есть на следующий день после его поступления в Следственный изолятор N ИЗ-24/1, заявитель был осмотрен медицинской комиссией, которая признала его ВИЧ-положительный статус. На следующий день заявителю были назначены "Комбивир", комбинация фиксированной дозы ламивудина (эпивир) и зидовудина (ретровир), и "Калетра", комбинация фиксированной дозы лопинавира и ритонавира. Рукописные медицинские документы указывают, что в течение всего периода содержания под стражей заявитель регулярно получал эти лекарства. Ему также была назначена специальная диета.

23. В период содержания под стражей заявителя регулярно осматривали в связи с его ВИЧ-инфекцией. Подсчеты клеток CD4, проведенные 24 октября 2012 г., 28 марта и 2 июля 2013 г., показали небольшой, но устойчивый рост количества клеток CD4 до 579, 618 и 644 соответственно.

24. В неустановленную дату заявитель уведомил медицинский персонал изолятора о том, что в 2010 году у него был диагностирован рак полового члена. 25 апреля 2013 г. он был осмотрен руководителем медицинской службы в связи с этой жалобой. Врач не обнаружил каких-либо видимых симптомов. Тем не менее заявитель был направлен на осмотр онкологом и инфекционистом в краевую туберкулезную больницу N 1.

25. 17 мая 2013 г. заявителя осмотрел заведующий онкологическим отделением краевой туберкулезной больницы N 1* (* Так в тексте. По-видимому, имеется в виду Федеральное казенное лечебно-профилактическое учреждение "Краевая туберкулезная больница N 1" (примеч. редактора).). Врач предложил биопсию, от которой заявитель отказался.

26. Дело не содержит информации о том, проходил ли заявитель лечение от гепатита C.

C. Жалобы в органы государственной власти

27. 16 ноября 2012 г. заявитель жаловался краевому прокурору на изъятие у него антиретровирусных средств после задержания 13 августа 2012 г.

28. Заявитель также направил письменное обращение в Следственный комитет России по Красноярскому краю, в котором просил назначить медицинскую экспертизу по вопросу о том, страдал ли он заболеванием, которое согласно уголовно-исполнительному законодательству Российской Федерации препятствовало его содержанию под стражей.

29. 6 декабря 2012 г. заместитель прокурора прокуратуры Свердловского района направил письмо заявителю, информируя его о том, что суды уже рассмотрели доводы, относящиеся к его состоянию здоровья, при разрешении вопроса о его дальнейшем содержании под стражей. Заместитель прокурора подчеркнул, что суды не установили, что заявитель страдал серьезным заболеванием, исключающим его содержанию под стражей.

30. 28 декабря 2012 г. заместитель прокурора направил еще одно письмо заявителю. Содержание письма было таким же, что и ранее.

II. Соответствующее внутригосударственное законодательство

A. Положения о качестве медицинской помощи заключенным

31. Законодательство Российской Федерации содержит подробное регулирование оказания медицинской помощи заключенным. Эти правила, изложенные в совместном приказе Министерства здравоохранения и социального развития и Министерства юстиции N 640/190 "О порядке организации медицинской помощи лицам, отбывающим наказание в местах лишения свободы и заключенным под стражу" (далее - Порядок), введенном в действие 17 октября 2005 г., применимы ко всем заключенным. В частности, раздел III Порядка предусматривает меры, принимаемые медицинским персоналом по прибытии заключенного в изолятор. По прибытии в следственный изолятор все поступившие проходят первичный медицинский осмотр до их размещения в камерах с другими заключенными. Осмотр проводится с целью выявления лиц, представляющих эпидемическую опасность для окружающих, а также больных, нуждающихся в неотложной помощи. Особое внимание обращается на наличие инфекционных заболеваний. В срок не более трех дней с момента прибытия в следственный изолятор все поступившие проходят углубленный врачебный осмотр, а также рентгенофлюорографическое обследование. При проведении углубленного осмотра больного врач выясняет жалобы, изучает анамнез заболевания и жизни, проводит внешний осмотр с целью обнаружения телесных повреждений, вновь нанесенных татуировок, при наличии показаний назначает дополнительные методы обследования. Тюремный врач также назначает лабораторные исследования для выявления инфекций, передающихся половым путем, ВИЧ-инфекции, туберкулеза и других заболеваний.

32. В дальнейшем проводятся плановые (не реже двух раз в год) медицинские осмотры или по требованию заключенных. При ухудшении состояния здоровья заключенного его медицинское освидетельствование, а также оказание медицинской помощи проводятся медицинскими работниками следственного изолятора безотлагательно. В таких случаях медицинское освидетельствование включает в себя медицинский осмотр, при необходимости дополнительные методы исследований и привлечение врачей-специалистов. Полученные результаты в установленном порядке фиксируются в медицинской карте амбулаторного больного. Результаты сообщаются освидетельствуемому в доступной для него форме.

33. Раздел III Порядка также устанавливает процедуру на случай отказа заключенных от прохождения медицинского обследования или лечения. Отказ заключенного оформляется соответствующей записью в медицинской документации. Медицинский работник разъясняет подозреваемому, обвиняемому или осужденному в доступной для него форме возможные последствия отказа от предлагаемых лечебно-диагностических мероприятий.

34. Медикаменты заключенным на руки не выдаются, прием лекарственных препаратов проводится в присутствии медицинского работника. В ограниченных случаях начальник медицинской части может разрешить выдачу препаратов на руки больному (из расчета на одни сутки).

35. Правила внутреннего распорядка исправительных учреждений, действующие с 3 ноября 2005 г., содержат нормы, регулирующие все аспекты содержания осужденных в исправительных учреждениях. В частности, пункт 125 Правил предусматривает, что осужденные могут получать дополнительную лечебно-профилактическую помощь, оплачиваемую за счет собственных средств. Такие медицинские услуги предоставляются специалистами лечебно-профилактических учреждений государственной или муниципальной систем здравоохранения в медицинской части исправительного учреждения.

36. Постановление Правительства Российской Федерации от 14 января 2011 г. N 3 "О медицинском освидетельствовании подозреваемых или обвиняемых в совершении преступлений" устанавливает порядок медицинского освидетельствования заключенных на предмет наличия у них тяжелого заболевания, препятствующего содержанию под стражей. Оно также содержит перечень данных тяжелых заболеваний. Рассмотрение вопроса о направлении заключенного на медицинское освидетельствование осуществляется начальником учреждения при наличии одного из следующих документов: письменного заявления заключенного либо его представителя или ходатайства руководителя медицинского подразделения места содержания под стражей. Медицинское освидетельствование осуществляется врачебной комиссией медицинской организации, определенной органом исполнительной власти субъекта Российской Федерации в сфере здравоохранения. Врачебная комиссия осуществляет свою деятельность в порядке, установленном Министерством здравоохранения и социального развития Российской Федерации.

37. Медицинское освидетельствование проводится в течение пяти рабочих дней со дня поступления в медицинскую организацию направления на медицинское освидетельствование. По результатам медицинского освидетельствования врачебная комиссия выносит медицинское заключение о наличии или об отсутствии тяжелого заболевания, включенного в перечень. При ухудшении состояния здоровья заключенного, ранее освидетельствованного врачебной комиссией, он может быть направлен на повторное медицинское освидетельствование.

38. Перечень тяжелых заболеваний, препятствующих содержанию под стражей подозреваемых или обвиняемых, включает стадию 4В или 5 ВИЧ-инфекции, при наличии стойких нарушений функций организма, приводящих к значительному ограничению жизнедеятельности и требующих длительного лечения в условиях специализированного медицинского стационара.

B. Положения о правовых способах обжалования качества медицинской помощи

39. Положения, устанавливающие правовые способы для обжалования качества медицинской помощи, приводятся в следующих Постановлениях Европейского Суда по делам: "Коряк против Российской Федерации" (Koryak v. Russia) от 13 ноября 2012 г., жалоба N 24677/10* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2014. N 10 (примеч. редактора).), §§ 46-57, "Дирдизов против Российской Федерации" (Dirdizov v. Russia) от 27 ноября 2012 г., жалоба N 41461/10* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2013. N 9 (примеч. редактора).), §§ 47-61, и "Решетняк против Российской Федерации" (Reshetnyak v Russia) от 8 января 2013 г., жалоба N 56027/10* (* См.: там же. N 11 (примеч. редактора).), §§ 35-46.

C. Положения о содержании под стражей

40. Положения законодательства Российской Федерации о содержании под стражей изложены в Постановлении Европейского Суда по делу "Пятков против Российской Федерации" (Pyatkov v. Russia) от 13 ноября 2012 . (жалоба N 61767/08* (* См.: там же. 2015. N 1 (примеч. редактора).), §§ 48-66).

D. Положения, регулирующие альтернативные содержанию под стражей меры пресечения

41. Согласно Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации (далее - УПК РФ), действующему с 1 июля 2002 г., меры пресечения включают, кроме заключения под стражу, подписку о невыезде, личное поручительство, залог и наблюдение командования воинской части (статья 98).

42. Статья 102 УПК РФ указывает, что подписка о невыезде и надлежащем поведении состоит в письменном обязательстве подозреваемого или обвиняемого не покидать постоянное или временное место жительства без разрешения следователя или суда, в назначенный срок являться по вызовам следователя и в суд и иным путем не препятствовать производству по уголовному делу.

43. Часть первая статьи 107 УПК РФ, действовавшая в период, относящийся к обстоятельствам дела, предусматривала, что домашний арест заключается в ограничении свободы передвижения обвиняемого, а также 1) общения с определенными лицами, 2) отправки и получения почтово-телеграфных отправлений, 3) использования иных средств связи. Подозреваемый или обвиняемый может быть помещен под домашний арест на основаниях и в соответствии с процедурой, изложенных в УПК РФ, с надлежащим учетом его возраста, состояния здоровья, семейного положения и иных обстоятельств (часть вторая статьи 107 УПК РФ). В постановлении о помещении подозреваемого или обвиняемого под домашний арест должны быть указаны установленные ограничения и определен орган исполнительной власти, который должен осуществлять контроль за соблюдением ограничений (часть третья статьи 107 УПК РФ).

III. Соответствующие международные доклады и документы

A. Рекомендация REC(2006)2 Комитета Министров Совета Европы государствам - участникам Совета Европы о европейских пенитенциарных правилах, принятая 11 января 2006 г. на 952-й встрече постоянных представителей (европейские пенитенциарные правила)

44. Европейские пенитенциарные правила представляют свод руководящих принципов для систем здравоохранения. Соответствующие извлечения из правил предусматривают следующее:

"_Охрана здоровья

39. Администрация пенитенциарных учреждений обеспечивает охрану здоровья всех заключенных этих учреждений.

Организация медицинского обслуживания в пенитенциарных заведениях

40.1. Медицинские службы в пенитенциарных учреждениях организуются в тесном сотрудничестве с общими органами здравоохранения общины или страны.

40.2. Политика пенитенциарных учреждений в области здравоохранения является неотъемлемой частью национальной политики здравоохранения и совместима с ней.

40.3. Заключенные должны иметь доступ к медицинским услугам, имеющимся в стране, без дискриминации по признаку их правового положения.

40.4. Медицинские службы пенитенциарных учреждений выявляют и лечат физические и психические заболевания или дефекты, которыми могут страдать заключенные.

40.5. Для этой цели заключенному оказываются все необходимые медицинские, хирургические и психиатрические услуги, в том числе предоставляемые в общине.

Медицинский и санитарный персонал

41.1. Каждое пенитенциарное заведение должно иметь не менее одного имеющего соответствующую квалификацию врача общей медицинской практики.

41.2. Принимаются меры по обеспечению в случаях срочной необходимости неотложной помощи имеющего соответствующую квалификацию врача...

41.4. Каждое пенитенциарное учреждение должно иметь персонал, имеющий надлежащую медицинскую подготовку.

Обязанности врача

42.1. Врач или квалифицированная медицинская сестра, подчиненная такому врачу, обследует каждого заключенного при первой возможности за исключением случаев, когда в этом явно нет необходимости_

42.3. При осмотре заключенного врач или подчиненная такому врачу медицинская сестра уделяют особое внимание следующему...

b) диагностированию физического или психического заболевания, причем должны приниматься все необходимые меры для его лечения и для продолжения курса лечения...

43.1 Врач заботится о физическом и психическом здоровье заключенных и осматривает, в условиях и с частотой, соответствующих стандартам здравоохранения в обществе, всех больных заключенных, всех, кто обратился с недомоганием или травмой, и любого заключенного, на которого специально обращено внимание...

Медицинский уход

46.1. Больные заключенные, требующие специализированного лечения, переводятся в специализированные учреждения или гражданские больницы, если такое лечение невозможно в пенитенциарном учреждении.

46.2. Там, где служба пенитенциарного учреждения имеет собственную больницу, она должна быть достаточно укомплектована персоналом и оборудованием для надлежащего ухода и лечения направляемых в эту больницу заключенных_".

B. Третий общий Доклад Европейского Комитета против пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания ("Доклад ЕКПП")

45. Сложность и значимость охраны здоровья в местах лишения свободы рассматривалась Европейским комитетом против пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания (ЕКПП) в Третьем общем докладе (ЕКПП/Inf(3)93, дата публикации: 4 июня 1993 г.). Далее приводятся извлечения из доклада:

"_33. При поступлении в место содержания все лица, лишенные свободы, должны быть незамедлительно осмотрены медицинским персоналом учреждения. В своих докладах Комитет рекомендовал, чтобы каждое вновь прибывшее лицо, лишенное свободы, было надлежащим образом опрошено и, если необходимо, физически обследовано врачом сразу же после его поступления. Следует добавить, что в некоторых странах медицинское освидетельствование при поступлении проводится компетентной медсестрой, которая подчиняется врачу. Такой подход можно рассматривать как более эффективное использование имеющихся ресурсов.

Также желательно, чтобы лицам, лишенным свободы, по их прибытии вручались буклет или брошюра, информирующая о наличии и деятельности службы здравоохранения и напоминающая об основных правилах гигиены.

34. Находясь под стражей, лица, лишенные свободы, должны иметь возможность доступа к врачу в любое время, независимо от режима их содержания... Медицинское обслуживание должно быть организовано таким образом, чтобы просьбы о консультации врача выполнялись без ненадлежащей задержки...

35. Служба здравоохранения в местах содержания лиц, лишенных свободы, должна быть способна обеспечивать, по крайней мере, регулярные амбулаторные консультации и скорую медицинскую помощь (в дополнение также может содержаться помещение больничного типа с кроватями)_ Кроме того, врачам, работающим в местах лишения свободы, должна быть предоставлена возможность привлекать специалистов.

Всегда должна быть возможность вызова врача скорой медицинской помощи. Кроме того, на территории места лишения свободы всегда должно присутствовать лицо, желательно, с официально подтвержденной квалификацией медицинской сестры, способное оказать первую помощь.

Амбулаторное лечение должно осуществляться под надзором медицинского персонала, если это целесообразно; во многих случаях для обеспечения дополнительного лечения недостаточно требования со стороны лица, лишенного свободы.

36. Должен быть прямой доступ к хорошо оснащенной госпитальной службе либо в гражданской больнице, либо в медицинском учреждении по месту содержания...

38. Медицинское обслуживание в местах лишения свободы должно обеспечивать лечение и уход, а также соответствующую диету, физиотерапевтическое лечение, реабилитацию или любое другое необходимое специальное лечение на условиях, сопоставимых с теми, которыми пользуются пациенты вне таких учреждений. Также должна соответственно предусматриваться обеспеченность медицинским персоналом, персоналом по уходу и техническими специалистами, служебными помещениями, сооружениями и оборудованием.

Необходим соответствующий контроль за снабжением и распределением лекарств. Далее, изготовление лекарств следует поручать квалифицированному персоналу (фармацевту/медицинской сестре и т.д.)...

39. История болезни должна заполняться на каждого пациента, содержать диагностическую информацию, а также текущие записи об изменениях состояния пациента и о любых специальных обследованиях, которым он подвергался. В случае перевода пациента в другое учреждение карта должна быть направлена врачам того учреждения, куда поступает лицо, лишенное свободы.

Кроме того, медицинский персонал каждой бригады должен вести ежедневные записи в журнале, в котором содержится информация по отдельным происшествиям, имеющим отношение к пациентам. Такие записи полезны тем, что они дают общее представление о ситуации в организации здравоохранения в данном тюремном учреждении и в то же время раскрывают проблемы, которые могут возникнуть.

40. Предпосылкой успешного функционирования медицинской службы служит возможность для врачей и персонала по уходу регулярно встречаться и создавать рабочие группы под руководством старшего врача, который возглавляет службу...".

С. Руководства Всемирной организации здравоохранения

46. Руководство "Антиретровирусная терапия ВИЧ-инфекции у взрослых и подростков", изданное Всемирной организацией здравоохранения (ВОЗ) в рамках программы ВИЧ/СПИД, после пересмотра в 2010 году, рекомендовало начало антиретровирусной терапии (далее также - АРТ) для всех пациентов с ВИЧ клинической стадией ВОЗ 3 или 4, независимо от подсчета CD4. Эта рекомендация осталась неизменной после пересмотра руководства в июне 2013 года.

47. Руководство, пересмотренное в 2010 году, также содержало указание о коинфекции ВИЧ и гепатита C, которое отмечало:

"Гепатит C (ВГC) у ВИЧ-инфицированных значительно увеличивает риск смерти и тяжелого поражения печени. ВИЧ-инфекция ускоряет прогрессирование ВГC и увеличивает смертность от него, однако обратное воздействие ВГC на скорость прогрессирования ВИЧ-инфекции с трудом поддается количественной оценке из-за гетерогенности результатов исследований. Недавний метаанализ показал повышение общего риска смерти, но не риска СПИД-индикаторных заболеваний среди пациентов с этой коинфекцией.

В крупном обсервационном когортном исследовании, посвященном побочным эффектам АРТ у больных с коинфекцией ВИЧ/ВГC, не обнаружено значимых различий между отдельными схемами. Однако систематический обзор лекарственных взаимодействий, подготовленный для данного руководства, выявил важные фармакологические взаимодействия рибавирина с абакавиром, атазанавиром, зидовудином, ставудином и диданозином, способные увеличить риск токсичности при одновременном назначении этих препаратов.

Результаты многих исследований показывают, что частота устойчивого вирусологического ответа на терапию гепатита C у ВИЧ-инфицированных значительно ниже, чем у не инфицированных ВИЧ, но есть и исследования, где получена более высокая частота устойчивого вирусологического ответа при коинфекции ВИЧ/ВГС.

Ввиду значительной неопределенности этих данных и важности лечения гепатита C у ВИЧ-инфицированных (пробел в руководстве, отмеченный членами комиссии, в частности представителями сообщества лиц, живущих с ВИЧ) ВОЗ планирует пересмотреть рекомендации по профилактике и лечению основных оппортунистических инфекций и сопутствующей ВИЧ-инфекции патологии, включая гепатит C. Более того, ожидается, что Всемирная ассамблея здравоохранения в 2010 году задаст стратегическое направление в отношении рекомендаций по ведению вирусных гепатитов, которое поддержит комплексный подход к профилактике, лечению и помощи при коинфекции ВИЧ/ВГC.

Тем временем при назначении АРТ людям с коинфекцией ВИЧ/ВГC следует придерживаться тех же принципов и рекомендаций, что и при назначении АРТ ВИЧ-инфицированным без гепатита С. Однако за пациентами необходимо внимательно наблюдать из-за повышенного риска побочных эффектов препаратов и лекарственных взаимодействий между некоторыми АРВ-препаратами и средствами для лечения ВГC_".

D. Руководство о раке полового члена, изданное Европейской ассоциацией урологов

48. Руководство о раке полового члена, изданное Европейской ассоциацией урологов, ведущей организацией в Европе по урологической практике, исследованиям и образовании, в соответствующих частях предусматривают:

"_6.2.1 Биопсия полового члена

Нет необходимости в биопсии, если:

- нет сомнений в диагнозе, и/или

- определение лечебной тактики по поводу лимфатического узла будет проводиться после лечения первичной опухоли или после гистологического исследования сторожевого/сторожевых лимфатических узлов.

Гистологическое подтверждение необходимо, если:

- есть сомнения в природе поражения (например, метастаз или меланома), и/или

- определение лечебной тактики по поводу лимфатического узла будет основано на дооперационном гистологическом исследовании (риск-адаптированная стратегия).

В этих случаях рекомендуется адекватная биопсия_".

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции

49. Заявитель жаловался на то, что власти не приняли мер по обеспечению его здоровья и благополучия и не предоставили ему адекватную медицинскую помощь в нарушение статьи 3 Конвенции, которая предусматривает следующее:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

A. Доводы сторон

50. Власти Российской Федерации утверждали, что лечение, которое заявитель получал в Следственном изоляторе N ИЗ-24/1, соответствовало применимым внутригосударственным нормам и статье 3 Конвенции. Они также подчеркивали, что заявитель прошел целый ряд медицинских обследований, анализов и процедур. Он регулярно получал назначенные лекарства и специальную диету. Они также подчеркивали, что результаты анализов не выявили патологии и подсчет клеток CD4 показывал "положительную динамику". Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель получал адекватный уход в течение всего периода содержания под стражей.

51. Заявитель настаивал на своей жалобе. Заявитель утверждал, что лечение ВИЧ было прервано после его задержания, он не получал необходимую медицинскую помощь и что заболевания раком и ВИЧ-инфекцией требовали его освобождения.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

52. Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

2. Существо жалобы

(a) Общие принципы

53. Европейский Суд напоминает, что статья 3 Конвенции закрепляет одну из основополагающих ценностей демократического общества. Она в абсолютных выражениях запрещает пытки или бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание независимо от обстоятельств или поведения жертвы (см., например, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, § 119, ECHR 2000-IV). Для отнесения к сфере действия статьи 3 Конвенции жестокое обращение должно достигать минимального уровня суровости. Оценка указанного минимального уровня зависит от всех обстоятельств дела, таких как длительность обращения, его физические и психологическое последствия и, в некоторых случаях, пол, возраст и состояние здоровья жертвы (см., в частности, Постановление Европейского Суда по делу "Вербинц против Румынии" (Verbint v. Romania) от 3 апреля 2012 г., жалоба N 7842/04, § 63, с дополнительными отсылками).

54. Жестокое обращение, которое достигает такого минимального уровня суровости, обычно включает в себя реальные телесные повреждения или интенсивные физические или нравственные страдания. Тем не менее даже в отсутствие этого, если обращение унижает или оскорбляет человека, свидетельствуя о неуважении или умалении человеческого достоинства, или вызывает чувства страха, тоски или неполноценности, способные повредить моральному или физическому сопротивлению лица, оно может характеризоваться как унижающее человеческое достоинство и также подпадать под действие статьи 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Притти против Соединенного Королевства" (Pretty v. United Kingdom), жалоба N 2346/02, § 52, ECHR 2002-III, с дополнительными отсылками).

55. Государство должно обеспечить содержание лица под стражей в условиях, которые совместимы с уважением его человеческого достоинства, и способ и метод исполнения этой меры не должны подвергать его страданиям и трудностям, превышающим неизбежный уровень, присущий содержанию под стражей, и с учетом практических требований заключения его здоровье и благополучие должны быть адекватно защищены (см. Постановление Европейского Суда по делу "Попов против Российской Федерации" (Popov v. Russia) от 13 июля 2006 г., жалоба N 26853/04* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2008. N 1 (примеч. редактора).), § 208, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кудла против Польши" (Kudla v. Poland), жалоба N 30210/96, §§ 92-94, ECHR 2000-XI). В большинстве дел, касавшихся содержания под стражей больных людей, Европейский Суд рассматривал вопрос о том, получал ли заявитель адекватную медицинскую помощь в тюрьме. Европейский Суд напоминает в этом отношении, что, даже хотя статья 3 Конвенции не может быть истолкована как возлагающая обязанность освободить заключенного по состоянию его здоровья, он всегда толковал требование об обеспечении здоровья и благосостояния заключенных, в частности, как обязанность государства оказывать заключенным необходимую медицинскую помощь (см. Постановление Европейского Суда по делу "Худобин против Российской Федерации" (Khudobin v. Russia), жалоба N 59696/00* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2007. N 11 (примеч. редактора).), § 96, ECHR 2006-XII (извлечения), Постановление Европейского Суда по делу "Калашников против Российской Федерации" (Kalashnikov v. Russia), жалоба N 47095/99* (* См.: Путеводитель по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека за 2002 год (примеч. редактора).), § 95, ECHR 2002-VI, и упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кудла против Польши", § 94).

56. "Адекватность" медицинской помощи остается наиболее сложным элементом для определения. Европейский Суд, в частности, настаивает на том, что власти должны обеспечивать безотлагательные и правильные постановку диагноза и уход за больными (см. Постановление Европейского Суда по делу "Хатаев против Российской Федерации" (Khatayev v. Russia) от 11 октября 2011 г., жалоба N 56994/09* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2013. N 2 (примеч. редактора).), § 85, Постановление Европейского Суда по делу "Евгений Алексеенко против Российской Федерации" (Yevgeniy Alekseyenko v. Russia) от 27 января 2011 г., жалоба N 41833/04* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2012. N 3 (примеч. редактора).), § 100, Постановление Европейского Суда по делу "Гладкий против Российской Федерации" (Gladkiy v. Russia) от 21 декабря 2010 г., жалоба N 3242/03* (* См.: там же. 2011. N 10 (примеч. редактора).), § 84, Постановление Европейского Суда по делу "Хумматов против Азербайджана" (Hummatov v. Azerbaijan) от 29 ноября 2007 г., жалобы NN 98521/03 и 13413/04, § 115, Постановление Европейского Суда по делу "Мельник против Украины" (Melnik v. Ukraine) от 28 марта 2006 г., жалоба N 72286/01, §§ 104-106, и с необходимыми изменениями Постановление Европейского Суда "Холомиов против Республики Молдова" (Holomiov v. Moldova) от 7 ноября 2006 г., жалоба N 30649/05, § 121) и что, если это обусловлено природой медицинского состояния, наблюдение за больным должно быть регулярным и систематическим и включать всестороннюю терапевтическую стратегию, направленную на адекватное лечение заболеваний заключенного или предотвращение их ухудшения (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Хумматов против Азербайджана", §§ 109, 114, Постановление Европейского Суда по делу "Сарбан против Республики Молдова" (Sarban v. Moldova) от 4 октября 2005 г., жалоба N 3456/05, § 79, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Попов против Российской Федерации", § 211).

57. В целом Европейский Суд проявляет значительную гибкость при определении требуемого стандарта медицинского обслуживания, разрешая эти вопросы в конкретных делах. Данный стандарт должен быть "совместимым с человеческим достоинством" заключенного, а также учитывать "практические требования содержания под стражей" (см. Постановление Европейского Суда от 22 декабря 2008 г. по делу "Алексанян против Российской Федерации" (Aleksanyan v. Russia) от 22 декабря 2008 г., жалоба N 46468/06* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2011. N 1 (примеч. редактора).), § 140).

(b) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

58. Обращаясь к фактам настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что заявитель жаловался на неадекватную медицинскую помощь в отношении трех его заболеваний: ВИЧ-инфекции, гепатита C и рака полового члена. Однако, рассмотрев имеющиеся данные, Европейский Суд не убежден в том, что качество медицинской помощи, оказанной заявителю, было неадекватным.

59. Во-первых, относительно качества медицинской помощи, оказанной в связи с ВИЧ-инфекцией, Европейский Суд отмечает, что власти узнали, что у заявителя был ВИЧ стадии 4A 16 августа 2012 г., когда он был осмотрен медицинской комиссией по поступлении в Следственный изолятор N ИЗ-24/1. На следующий день заявителю была назначена комбинация высокоактивных антиретровирусных средств (АРВС), которую он регулярно получал в течение всего периода его содержания под стражей. Европейский Суд вновь подчеркивает, что власти Российской Федерации начали антиретровирусную терапию в соответствии с рекомендациями Всемирной организации здравоохранения, действовавшими в период, относящийся к обстоятельствам дела, и национальными правовыми нормами.

60. Рукописные и отпечатанные медицинские документы свидетельствуют, что заявителя регулярно осматривали в связи с его ВИЧ-инфекцией. Представляется, что его лечение было успешным, поскольку регулярные тесты показывали небольшое, но стойкое увеличение количества клеток CD4.

61. Заявитель подчеркивал одно конкретное упущение в связи с его лечением ВИЧ, а именно что при его задержании 13 августа 2012 г. лекарства для ВИЧ-инфекции были у него изъяты. Власти Российской Федерации оспаривали это утверждение. Европейский Суд учитывает, что материалы дела не содержат данных, свидетельствующих, что полиция в момент задержания действительно изъяла лекарства, принадлежащие заявителю. Однако даже если предположить, что фактически имел место трехдневный перерыв антиретровирусной терапии, с 13 августа 2012 г., даты задержания заявителя, по 16 августа 2012 г., когда тюремные врачи назначили ему новый режим лекарственной терапии, нет доказательств того, что это отрицательно повлияло на состояние заявителя и сделало помощь, оказанную в период содержания под стражей, неэффективной. Европейский Суд отмечает, что медицинские документы убедительно демонстрируют, что состояние заявителя не ухудшилось и что ВИЧ-инфекция у него не прогрессировала (см. § 22 настоящего Постановления). Таким образом, Европейский Суд не может заключить, что полученное им лечение ВИЧ-инфекции было неадекватным.

62. Если обратиться к жалобам заявителя, относящимся к заболеванию гепатитом C (ВГС), ни заявитель, ни власти Российской Федерации не указали подробностей относительно этой жалобы. Копии истории болезни, предоставленной властями Российской Федерации, не содержат информации в этом отношении. Таким образом, представляется, что заявитель не получал лечения в отношении гепатита C. Однако с учетом агрессивного характера антиретровирусной терапии и повышенной угрозы лекарственного отравления и взаимодействия некоторых средств АРВС и против ВГС, как отмечалось в руководстве Всемирной организации здравоохранения, действовавшем в соответствующий период (см. § 43 настоящего Постановления), Европейский Суд полагает, что решение властей Российской Федерации не назначать лечение от гепатита C не представляется неразумным. Европейский Суд также учитывает тот факт, что заявитель указывал на гепатит C как на одно из заболеваний, от которых он страдал, и не сообщил информации, которая могла свидетельствовать о том, что власти Российской Федерации проигнорировали этот диагноз или отказались рассматривать жалобы в этом отношении.

63. Что касается рака полового члена заявителя, Европейский Суд отмечает, что когда физический осмотр заявителя оказался недостаточным для целей правильного диагноза и заявителю было предложено сделать биопсию, которая является специфической медицинской диагностической процедурой, он отказался ее пройти, не сообщив причин отказа (см. § 24 настоящего Постановления). Европейский Суд учитывает, что Европейская ассоциация урологов рассматривает биопсию как ключевую процедуру для диагностики рака полового члена. Таким образом, отказ заявителя пройти эту процедуру лишил внутригосударственные власти возможности диагностировать и лечить его рак.

64. Европейский Суд переходит к последнему доводу заявителя, а именно о том, что заболевание раком и ВИЧ-инфекцией требовало его освобождения. Он напоминает свой последовательный подход о том, что статья 3 Конвенции не дает заключенному права на освобождение по состоянию его здоровья, особенно если власти принимают адекватные меры по оказанию ему требуемой медицинской помощи (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Алексанян против Российской Федерации", § 138, с дополнительными отсылками). Принимая во внимание свои выводы, относящиеся к качеству медицинской помощи, оказанной заявителю в период содержания под стражей, стабильность его состояния, эффективное реагирование внутригосударственных властей на любые негативные изменения, Европейский Суд не усматривает причин для отхода от этого принципа.

65. В итоге Европейский Суд признает, что состояние здоровья заявителя могло сделать его более уязвимым, чем обычного заключенного, и что его содержание под стражей могло несколько усугублять его страдания, тоску и страх. Однако на основании представленных доказательств и оценки относимых фактов в целом Европейский Суд не находит установленным, что заявитель подвергся жестокому обращению, которое достигло достаточного уровня суровости, чтобы относиться к сфере действия статьи 3 Конвенции (см. аналогичную мотивировку в Постановлении Европейского Суда от 7 января 2010 г. по делу "Стоян Митев против Болгарии" (Stoyan Mitev v. Bulgaria), жалоба N 60922/00, § 73).

66. В итоге Европейский Суд полагает, что власти обеспечили заявителю комплексную, эффективную и транспарентную медицинскую помощь на всем протяжении его содержания под стражей. Соответственно, по делу требования статьи 3 Конвенции нарушены не были.

II. Предполагаемое нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции

67. Заявитель жаловался, что его право на судебное разбирательство в течение разумного срока было нарушено, и утверждал, что решения о его содержании под стражей не имели достаточного обоснования. Он ссылался на пункт 3 статьи 5 Конвенции, который предусматривает:

"Каждый задержанный или заключенный под стражу в соответствии с подпунктом "с" пункта 1 настоящей статьи_ имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда. Освобождение может быть обусловлено предоставлением гарантий явки в суд".

A. Доводы сторон

68. Власти Российской Федерации начали свою аргументацию с объяснения о том, что внутригосударственные суды санкционировали задержание заявителя, поскольку имели достаточные основания полагать, что он совершил "особо опасные" преступления, представлявшие угрозу для общества и наказываемые лишением свободы на срок до 10 лет. Тот факт, что заявитель совершил преступления вскоре после своего освобождения, служил дополнительным основанием для заключения о том, что он мог продолжить заниматься преступной деятельностью. Власти Российской Федерации также указали, что в суды не были представлены документы, свидетельствующие о том, что содержание под стражей было несовместимо с состоянием здоровья заявителя. Они подчеркнули, что длительность предварительного следствия объяснялась тем фактом, что его уголовное дело было связано с тремя другими делами. Власти Российской Федерации также подчеркнули, что во время слушания 5 февраля 2013 г. ни заявитель, ни его адвокат не возражали против продления срока содержания заявителя под стражей. Содержание заявителя имело относимые и достаточные основания и было совместимо с требованием "разумного срока", предусмотренным в пункте 3 статьи 5 Конвенции.

69. Заявитель настаивал на своей жалобе.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

70. Европейский Суд отмечает, что данная жалоба не является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции и что она не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

2. Существо жалобы

(a) Общие принципы

71. Европейский Суд напоминает, что наличие разумного подозрения в том, что задержанный совершил преступление, является определяющим условием для законности заключения под стражу. Однако по прошествии времени оно перестает быть достаточным. Европейский Суд должен в этом случае установить, оправдывают ли продолжение лишения свободы другие основания, приведенные судебными органами. Если такие основания являются "относимыми" и "достаточными", Европейский Суд должен убедиться также, что внутригосударственные власти проявили "особую тщательность" в проведении разбирательства (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, §§ 152 и 153, ECHR 2000-IV).

72. Вместе с тем существует презумпция в пользу освобождения. Как неоднократно указывал Европейский Суд, вторая часть пункта 3 статьи 5 Конвенции не предоставляет судебным органам возможность выбора между доставкой обвиняемого к судье в течение разумного срока или его временным освобождением до суда. До признания его виновным обвиняемый должен считаться невиновным, и цель рассматриваемого положения заключается в том, чтобы обеспечивать его временное освобождение, как только его содержание под стражей перестает быть разумным. Лицо, обвиняемое в совершении преступления, должно всегда освобождаться до суда, если государство не продемонстрирует, что существуют "относимые" и "достаточные" причины, оправдывающие его длительное содержание под стражей (см., в частности, Постановление Европейского Суда по делу "Кастравец против Республики Молдова" (Castravet v. Moldova) от 13 марта 2007 г., жалоба N 23393/05, §§ 30 и 32, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Маккей против Соединенного Королевства" (McKay v. United Kingdom), жалоба N 543/03, § 41, ECHR 2006-... Постановление Европейского Суда по делу "Яблонский против Польши" (Jablonski v. Poland) от 21 декабря 2000 г., жалоба N 33492/96, § 83, и Постановление Европейского Суда по делу "Ноймейстер против Австрии" (Neumeister v. Austria) от 27 июня 1968 г., § 4, Series A, N 8). Пункт 3 статьи 5 Конвенции не может рассматриваться как безоговорочно допускающий содержание под стражей при условии, что оно продолжается не дольше определенного срока. Власти обязаны обеспечить убедительное обоснование любого периода содержания под стражей, каким бы коротким он ни был (см. Постановление Европейского Суда по делу "Шишков против Болгарии" (Shishkov v. Bulgaria), жалоба N 38822/97, § 66, ECHR 2003-I).

73. Внутригосударственные власти обязаны установить существование конкретных фактов, имеющих отношение к основаниям длительного содержания под стражей. Переход бремени доказывания к заключенному в таких делах был бы равнозначен отмене правила статьи 5 Конвенции, положения, признающего заключение под стражу исключительным отступлением от права на личную свободу, которое допустимо в строго определенных случаях, не допускающих расширительного толкования (см. Постановление Европейского Суда по делу "Рохлина против Российской Федерации" (Rokhlina v. Russia) от 7 апреля 2005 г., жалоба N 54071/00* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2006. N 6 (примеч. редактора).), § 67, и Постановление Европейского Суда по делу "Илийков против Болгарии" (Ilijkov v. Bulgaria) от 26 июля 2001 г., жалоба N 33977/96, §§ 84-85). Внутригосударственные судебные органы должны исследовать все факты, свидетельствующие в пользу или против существования реального требования публичного интереса, оправдывающего, с надлежащим учетом принципа презумпции невиновности, отход от правила уважения личной свободы, и должны указать их в своих решениях об отказе ходатайств об освобождении. В задачу Европейского Суда не входит установление таких фактов с подменой внутригосударственных властей, принявших решение о заключении заявителя под стражу. Европейский Суд призван установить наличие или отсутствие нарушения пункта 3 статьи 5 Конвенции прежде всего на основании мотивов, приведенных в решениях судов, и установленных фактов, указанных заявителем в своих жалобах (см. Постановление Европейского Суда по делу "Корчуганова против Российской Федерации" (Korchuganova v. Russia) от 8 июня 2006 г., жалоба N 75039/01* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2006. N 11 (примеч. редактора).), § 72, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Илийков против Болгарии", § 86, и упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Лабита против Италии", § 152).

(b) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

74. Европейский Суд отмечает, что предварительное заключение заявителя началось, когда он был задержан 13 августа 2012 г., и окончилось 7 августа 2013 г., когда он был освобожден под подписку о невыезде (см. §§ 6 и 18 настоящего Постановления). Таким образом, период, который должен приниматься во внимание, длился чуть менее 12 месяцев.

75. Сторонами не оспаривалось, что первоначально заявитель был заключен под стражу в связи с обоснованным подозрением в том, что он покушался на сбыт наркотиков в крупном размере. Остается удостовериться, привели ли судебные органы "относимые" и "достаточные" причины, оправдывающие его длительное содержание под стражей, и проявили ли "особую тщательность" при осуществлении разбирательства.

76. Тяжесть обвинений была основным фактором при оценке возможности того, что заявитель скроется, продолжит заниматься преступной деятельностью или воспрепятствует отправлению правосудия. Европейский Суд неоднократно указывал, что, хотя суровость наказания, которое грозит обвиняемому, является существенным элементом при оценке угрозы того, что он скроется или продолжит заниматься преступной деятельностью, необходимость в продолжении лишения свободы не может оцениваться с чисто абстрактной точки зрения с учетом только тяжести преступления. Основанием для продолжения содержания под стражей не может быть также вероятность осуждения к лишению свободы (см. Постановление Европейского Суда по делу "Панченко против Российской Федерации" (Panchenko v. Russia) от 8 февраля 2005 г., жалоба N 45100/98* (* См.: там же. 2005. N 9 (примеч. редактора).), § 102, Постановление Европейского Суда по делу "Горал против Польши" (Goral v. Poland) от 30 октября 2003 г., жалоба N 38654/97, 68, Постановление Европейского Суда по делу "Летелье против Франции" (Letellier v. France) от 26 июня 1991 г., § 51, Series A, N 207). Соответственно, Европейский Суд рассмотрит вопрос о том, были ли достаточны для оправдания содержания заявителя под стражей другие основания, указанные внутригосударственными судами.

77. Судебные органы, помимо тяжести предъявленного заявителю обвинения, ссылались на конкретные факты, касающиеся его поведения. В частности, они считали, что его судимость делает его особенно склонным продолжать преступную деятельность, скрыться или оказать влияние на свидетелей.

78. Что касается угрозы того, что заявитель продолжит заниматься преступной деятельностью, Европейский Суд отмечает, что он был задержан вскоре после своего освобождения, когда отбыл наказание за аналогичное преступление - сбыт наркотиков. Европейский Суд напоминает, что предыдущие судимости могут дать основание для разумного опасения того, что обвиняемый может совершить новое преступление. При разрешении вопроса о возможности освобождения заинтересованного лица судья может принять во внимание серьезность последствий преступлений, если возникает вопрос опасности повторения преступлений (см. Постановление Европейского Суда по делу "Мацнеттер против Австрии" (Matznetter v. Austria) от 10 ноября 1969 г., § 9, Series A, N 10). В настоящем деле внутригосударственные суды указали в своих решениях на тяжесть и повторность данных преступлений, и Европейский Суд согласен с их решением придать особое значение крайним сложностям, с которыми сталкиваются национальные власти в Европе при выявлении, раскрытии, задержании и предании суду преступников по делам о наркотиках (см. с необходимыми изменениями Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Раманаускас против Литвы" (Ramanauskas v. Lithuania), жалоба N 74420/01, §§ 49 и 53, ECHR 2008, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Яллох против Германии" (Jalloh v. Germany), жалоба N 54810/00, § 77, ECHR 2006-IX). Таким образом, Европейский Суд готов признать, что суды Российской Федерации тщательно оценили угрозу того, что заявитель продолжит заниматься преступной деятельностью. Этот факт создавал прочную презумпцию против применения альтернативных мер пресечения.

79. Европейский Суд также напоминает, что внутригосударственные суды ссылались на возможность того, что заявитель скроется и окажет воздействие на свидетелей, как на дополнительные основания, требующие его содержания под стражей. Европейский Суд также не упускает из виду, что доводы за и против освобождения не должны быть общими и абстрактными (см. Постановление Европейского Суда по делу "Клот против Бельгии" (Clooth v. Belgium) от 12 декабря 1991 г., § 44, Series A, N 225). Он напоминает, что российские суды не ссылались на конкретный пример того, что заявитель пытался вступить вне установленных легальных способов в контакт со свидетелем в ходе уголовного разбирательства. Также не имеется доказательств того, что он когда-либо пытался скрыться от правосудия. В то же время Европейский Суд принимает во внимание, что заявитель имел судимость по делу, связанному с наркотиками, и вновь обвинялся в другом эпизоде того же преступления. Европейский Суд учитывает сделанный внутригосударственными судами акцент на коротком сроке, истекшем между предыдущей судимостью заявителя по делу, связанному с наркотиками, и его новым задержанием. Он также принимает во внимание тот факт, что обвинения заявителя были позднее изменены за счет нескольких новых эпизодов сбыта наркотиков в составе организованной группы (см. § 13 настоящего Постановления). При таких обстоятельствах Европейский Суд готов признать, что суды могли обоснованно предполагать наличие угрозы того, что в случае освобождения заявитель может скрыться, продолжить заниматься преступной деятельностью или вмешиваться в разбирательство с учетом характера его предполагаемой преступной деятельности (см. аналогичную мотивировку в Постановлении Европейского Суда по делу "Бонк против Польши" (Bak v. Poland) от 16 января 2007 г., жалоба N 7870/04, § 62).

80. Европейский Суд, таким образом, заключает, что имелись относимые и достаточные основания для длительного содержания заявителя под стражей. Однако оценка "относимых и достаточных" оснований не может быть отделена от действительной длительности содержания под стражей. Соответственно, остается удостовериться, что судебные органы проявили "особую тщательность" при проведении разбирательства.

81. В настоящем деле заявитель содержался под стражей 12 месяцев. В материалах, предоставленных Европейскому Суду, отсутствуют данные о значительной длительности бездействия со стороны обвинения или суда (см. аналогичную мотивировку в Постановлении Европейского Суда по делу "Амиров против Российской Федерации" (Amirov v. Russia) от 27 ноября 2014 г., жалоба N 51857/13* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2015. N 4 (примеч. редактора).), Постановление Европейского Суда по делу "Мхитарян против Российской Федерации" (Mkhitaryan v. Russia) от 5 февраля 2013 г., жалоба N 46108/11 * (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2014. N 3 (примеч. редактора).), Постановление Европейского Суда по делу "Сопин против Российской Федерации" (Sopin v. Russia) от 18 декабря 2012 г., жалоба N 57319/10 Постановление Европейского Суда по делу "Арутюнян против Российской Федерации" (Arutyunyan v. Russia) от 10 января 2012 г., жалоба N 48977/09, и Постановление Европейского Суда по делу "Булдашев против Российской Федерации" (Buldashev v. Russia) от 18 октября 2011 г., жалоба N 46793/06* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2013. N 2 (примеч. редактора).)). В этом отношении Европейский Суд отмечает, что следствие было довольно сложным, в частности, с учетом общей трудности сбора доказательств по преступлению, связанному с наркотиками (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Раманаускас против Литвы", § 49). Важным элементом оценки Европейским Судом дела также является тот факт, что после почти 12 месяцев применения содержания под стражей внутригосударственные суды решили, что эта мера больше не требуется с учетом стадии уголовного разбирательства и того факта, что угрозы, ранее принятые во внимание судами, более не давали основания для содержания под стражей. Европейский Суд учитывает, что заявитель был освобожден из-под стражи под альтернативную меру пресечения, поскольку следствие было окончено, дело передано в суд и угроза того, что заявитель окажет воздействие на разбирательство по его делу, была сведена к минимуму (см. Постановление Европейского Суда по делу "Владимир Соловьев против Российской Федерации" (Vladimir Solovyev v. Russia) от 24 мая 2007 г., жалоба N 2708/02* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2007. N 12 (примеч. редактора).), § 115, и Постановление Европейского Суда по делу "Мамедова против Российской Федерации" (Mamedova v. Russia) от 1 июня 2006 г., жалоба N 7064/05* (* См.: там же. 2006. N 12 (примеч. редактора).), § 79). При таких обстоятельствах компетентные внутригосударственные органы не могут считаться не проявившими особой тщательности при рассмотрении дела заявителя.

82. Соответственно, по делу требования пункта 3 статьи 5 Конвенции нарушены не были.

III. Предполагаемое нарушение статьи 13 Конвенции

83. Заявитель утверждал, что он не располагал эффективным средством правовой защиты в отношении жалоб на недостаток адекватной медицинской помощи, требуемым статьей 13 Конвенции, которая предусматривает следующее:

"Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе...".

A. Доводы сторон

84. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель имел право обжаловать недостатки медицинской помощи, оказанной ему под стражей, в частности, в суды. Администрация изолятора не вмешивалась в право заявителя на обжалование. Однако в период содержания под стражей заявитель не затрагивал этот вопрос перед администрацией изолятора или другими органами, включая суды. Соответственно, утверждение заявителя об отсутствии эффективных способов обжалования неадекватной медицинской помощи под стражей было необоснованным.

85. Заявитель настаивал на своей жалобе.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

86. Европейский Суд отмечает, что данная жалоба не является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции и что она не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

2. Существо жалобы

87. Европейский Суд напоминает, что статья 13 Конвенции гарантирует доступность на внутригосударственном уровне средства правовой защиты, обеспечивающего соблюдение сущности конвенционных прав и свобод, независимо от того, в какой форме они могут обеспечиваться в правовой системе страны. Смысл этой статьи заключается, следовательно, в обеспечении такого внутреннего средства правовой защиты, при котором компетентный орган рассматривал бы существо "доказуемой" жалобы на основании Конвенции и предоставлял бы соответствующее возмещение (см. в качестве классического примера Постановление Европейского Суда по делу "Бойл и Райс против Соединенного Королевства" (Boyle and Rice v. United Kingdom) от 27 апреля 1988 г., § 54, Series A, N 131).

88. Европейский Суд напоминает в этой связи, что существование действительного нарушения другого положения не является условием для применения статьи 13 Конвенции (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Камензинд против Швейцарии" (Camenzind v. Switzerland) от 16 декабря 1997 г., § 53, Reports of Judgments and Decisions 1997-VIII, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Хаттон и другие против Соединенного Королевства" (Hatton and Others v. United Kingdom), жалоба N 36022/97, §§ 130, 137 и 142, ECHR 2003-VIII, Постановление Европейского Суда по делу "Нури Курт против Турции" (Nuri Kurt v. Turkey) от 29 ноября 2005 г., жалоба N 37038/97, § 117, и Постановление Европейского Суда по делу "Ратушна против Украины" (Ratushna v. Ukraine) от 2 декабря 2010 г., жалоба N 17318/06, § 85). В настоящем деле, хотя Европейский Суд пришел к выводу об отсутствии нарушения статьи 3 Конвенции (см. § 66 настоящего Постановления), он не считает, что жалоба заявителя в этом отношении prima facie* (* Prima facie (лат.) - на первый взгляд (примеч. переводчика).) неубедительна (см. § 52 настоящего Постановления), и пришел к вышеупомянутому заключению только после рассмотрения существа жалобы. Европейский Суд соответственно полагает, что внутригосударственное расследование было эффективным для целей статьи 13 Конвенции.

89. Объем обязательств государств-участников в соответствии со статьей 13 Конвенции колеблется в зависимости от характера жалобы заявителя. "Эффективность" "средства правовой защиты" в значении статьи 13 Конвенции не зависит от определенности благоприятного исхода для заявителя. В то же время средство правовой защиты, гарантированное статьей 13 Конвенции, должно быть эффективным как в законодательстве, так и на практике, в том смысле, что оно либо препятствует предполагаемому нарушению или его продолжению, либо обеспечивает адекватное возмещение за любое нарушение, которое уже имело место (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кудла против Польши", §§ 157-158, и Постановление Европейского Суда по делу "Вассерман против Российской Федерации (N 2)" (Wasserman v. Russia) (N 2) от 10 апреля 2008 г., жалоба N 21071/05* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2005. N 6 (примеч. редактора).), § 45).

90. В отношении фундаментального права на защиту от пытки, бесчеловечного и унижающего достоинство обращения превентивные и компенсаторные средства правовой защиты должны дополнять друг друга, чтобы считаться эффективными. Наличие превентивного средства правовой защиты является обязательным для эффективной защиты лиц от обращения, запрещенного статьей 3 Конвенции. Особая важность, придаваемая Конвенцией этому положению, требует, по мнению Европейского Суда, чтобы государства-участники учредили в дополнение к компенсаторному средству правовой защиты эффективный механизм для оперативного пресечения любого такого обращения. В противном случае перспектива присуждения в будущем компенсации могла бы узаконить особенно сильные страдания в нарушение этого ключевого положения Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Владимир Романов против Российской Федерации" (Vladimir Romanov v. Russia) от 24 июля 2008 г., жалоба N 41461/02* (* См.: там же. 2009. N 3 (примеч. редактора).), § 78).

91. Обращаясь к фактам настоящего дела, Европейский Суд учитывает довод властей Российской Федерации о том, что заявитель не пытался использовать какие-либо способы исчерпания средств правовой защиты. Однако он не убежден этими объяснениями. В частности, некоторые документы, предоставленные заявителем, такие как копии писем заместителя прокурора Свердловского района от 6 и 28 декабря 2012 г., свидетельствуют, что он жаловался прокурорам в попытке привлечь внимание властей к его состоянию здоровья (см. §§ 28 и 29 настоящего Постановления).

92. Вместе с тем Европейский Суд отмечает, что в настоящем деле его задачей является рассмотрение эффективности различных внутренних средств правовой защиты, предложенных властями государства-ответчика, а не только установление того, в достаточной ли степени заявитель доводил свои жалобы до сведения российских властей. В этой связи Европейский Суд напоминает, что он во многих делах рассматривал эффективность внутренних средств правовой защиты, указанных властями Российской Федерации, где заявители жаловались на продолжающуюся неадекватность медицинского лечения, как в настоящем деле. Он, в частности, указывал, что при рассмотрении жалобы на нарушения внутригосударственного законодательства, регулирующего оказание медицинской помощи заключенным, тюремная администрация не является достаточно независимой, чтобы отвечать требованиям статьи 35 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Коряк против Российской Федерации", § 79, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Дирдизов против Российской Федерации", § 75). Европейский Суд также подчеркивает, что, хотя прокурорский надзор играет важную роль в обеспечении надлежащего медицинского ухода во время содержания под стражей, жалоба прокурору не отвечает требованиям к эффективному средству правовой защиты в связи с процессуальными недостатками, ранее выявленными в прецедентной практике Европейского Суда (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Коряк против Российской Федерации", § 80-81). Рассмотрев гражданское требование о компенсации ущерба в соответствии с положениями о деликтах Гражданского кодекса, Европейский Суд счел, что подобное требование не может предложить заявителю иного возмещения, кроме компенсационных выплат, и не может положить конец ситуации длящегося нарушения, такого как неадекватная медицинская помощь (см. Постановление Европейского Суда по делу "Решетняк против Российской Федерации" (Reshetnyak v. Russia) от 8 января 2013 г., жалоба N 56027/10* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2013. N 11 (примеч. редактора).), §§ 65-73). Кроме того, Европейский Суд установил, что такое средство правовой защиты не обеспечивало разумной перспективы успеха, поскольку полностью зависело от установления вины властей, являвшегося крайне маловероятным в ситуации, в которой нормы законодательства страны предписывали применение определенной меры, например, конкретные условия содержания под стражей или уровень медицинского лечения (см. Постановление Европейского Суда по делу "А.Б. против Российской Федерации" (A.B. v. Russia) от 14 октября 2010 г., жалоба N 1439/06* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2011. N 2 (примеч. редактора).), § 96).

93. Европейский Суд отмечает, что внутригосударственные суды рассмотрели состояние здоровья заявителя при продлении срока его содержания под стражей (см. § 12 настоящего Постановления). Однако суды рассматривали лишь один вопрос: допускало ли состояние здоровья заявителя продолжение его содержания под стражей. Суды не оценили эффективность медицинской помощи, оказанной ему в период содержания под стражей. Власти Российской Федерации также не утверждали, что суды в разбирательстве о содержании под стражей, могли предоставить заявителю компенсаторное или, что важнее, превентивное средство защиты, такое как коррекцию его терапии, назначение дополнительных медицинских процедур и так далее. Пределы разбирательства о содержании под стражей были ограничены рассмотрением оснований для содержания или освобождения заявителя.

94. С учетом вышеизложенных соображений Европейский Суд не усматривает оснований для отступления от сделанных ранее выводов и заключает, что ни одно средство правовой защиты, указанное властями Российской Федерации, не являлось эффективным средством правовой защиты, которое могло быть использовано для предотвращения предполагаемых нарушений или их продолжения и обеспечения заявителю адекватного и достаточного возмещения в связи с его претензиями о нарушении статьи 3 Конвенции.

95. В итоге Европейский Суд считает, что заявитель не располагал эффективным внутренним средством правовой защиты в связи с его жалобами в нарушение статьи 13 Конвенции.

IV. Применение статьи 41 Конвенции

96. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

97. Заявитель просил Европейский Суд присудить неуказанную сумму в качестве компенсации морального вреда.

98. Власти Российской Федерации не комментировали требование заявителя.

99. Оценивая указанные обстоятельства на справедливой основе, Европейский Суд находит целесообразным присудить заявителю 2 500 евро в качестве компенсации морального вреда, а также любой налог, подлежащий начислению на эту сумму.

B. Судебные расходы и издержки

100. Заявитель не представил требований в отношении судебных расходов и издержек. Соответственно, не имеется причин для присуждения ему каких-либо сумм по данному основанию.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

101. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд:

1) объявил единогласно жалобу приемлемой для рассмотрения по существу;

2) постановил единогласно, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции;

3) постановил единогласно, что имело место нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции;

4) постановил единогласно, что имело место нарушение статьи 13 Конвенции;

5) постановил шестью голосами "за" и одним - "против", что:

(a) государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю следующие суммы, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты:

(i) 2 500 евро (две тысячи пятьсот евро) в качестве компенсации морального вреда;

(ii) любой налог, обязанность уплаты которого может быть возложена на заявителя в связи с указанной выше суммой;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 8 октября 2015 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Андре Вампаш Заместитель Секретаря Секции Суда

Андраш Шайо Председатель Палаты Суда