Жилищные споры: ошибки общественного правосознания (Ю.Г. Иваненко, "Законодательство", N 8, август 2000 г.)

Жилищные споры: ошибки общественного правосознания

Право на жилье - это одно из прав, гарантированных гражданам Конституцией РФ, причем, пожалуй, одно из важнейших в социальном аспекте. Поэтому не случайно жилищные тяжбы между гражданами, а также между гражданами и организациями либо органами власти являются одной из самых "популярных" категорий судебных споров. Интересно, что подход граждан ко многим жилищным проблемам с правовой точки зрения неверен, причем многие заблуждения весьма типичны. Поэтому представляется полезным выделить наиболее распространенные и частые ошибки общественного правосознания, встречающиеся при рассмотрении гражданских тяжб о жилье.

Анализ доводов сторон, заявляющих о своем праве на конкретное жилое помещение или, напротив, отрицающих право на таковое иных лиц, показывает: у людей сильно убеждение в том, что право на жилое помещение (право пользования им) всегда зависит от того, на чье имя был получен ордер и кто конкретно был в ордере поименован. Рассмотрим одно из дел такого рода.

А.Кирьянова*(1) обратилась в суд с иском, требуя выселить из квартиры ее сноху В.Иванову с несовершеннолетним ребенком 1994 г. рождения. А.Кирьянова указала, что в марте 1993 г. после вступления в брак с ее сыном Н.Кирьяновым ответчица вселилась в двухкомнатную квартиру и проживала там до расторжения брака в июне 1997 г. В обоснование своего требования истица ссылалась на то, что данная квартира была получена лично ею по ордеру еще в 1979 г., она является хозяйкой квартиры, в которую сноха вселилась, не получив ее письменного согласия.

При разбирательстве дела в суде, помимо упомянутых истицей обстоятельств, было также установлено, что в спорной квартире ранее проживали истица со вторым мужем, а также ее дети - сын и дочь. В ноябре 1991 г. дочь вышла замуж и уехала проживать в другой город, выписавшись из квартиры, в мае 1992 г. сама истица и ее муж выехали из данной квартиры в другое жилое помещение, предоставленное им двоим в пользование по ордеру, а в спорной квартире остался проживать и был прописан лишь ее сын, Н.Кирьянов. После заключения брака с В.Ивановой в 1993 г. Н.Кирьянов, уже будучи нанимателем квартиры (с 1992 г.), дал письменное согласие на вселение ответчицы в квартиру, по адресу которой последняя была прописана с апреля 1993 г., а их общий ребенок - с сентября 1994 г.

С учетом перечисленных обстоятельств суд не нашел обоснований для удовлетворения исковых требований о выселении бывшей снохи с ребенком из квартиры, признав, что в спорную квартиру ответчица вселилась в качестве члена семьи нанимателя Н.Кирьянова с соблюдением требований ст.54 ЖК РСФСР. Следовательно, и она, и ее ребенок приобрели равное с нанимателем право пользования жилым помещением, предусмотренное ст.53, 54 ЖК РСФСР.

В данном случае согласия истицы как бывшего нанимателя спорной квартиры, выехавшего на другое постоянное место жительства, для вселения ответчицы не требовалось, и приобретение бывшей снохой права пользования жильем не могло зависеть ни от желания истицы, ни от того факта, что спорная квартира была ранее получена ею по ордеру. Довод А. Кирьяновой о том, что она является "хозяйкой квартиры", не основан на законе, поскольку, выехав из спорной квартиры на другое постоянное место жительства в связи с приобретением другого жилья, истица перестала быть нанимателем указанной квартиры. С момента выезда из жилого помещения договор найма с ней был расторгнут, и она юридически перестала влиять на возникновение, изменение, прекращение прав других лиц на данное жилье*(2).

Этот пример удачно иллюстрирует часто встречаемое на практике заблуждение. Суть его, как следует из приведенной ситуации, в том, что получение жилого помещения на условиях социального найма по ордеру, выписанному на имя конкретного лица, якобы возводит такое лицо (или "ответственного квартиросъемщика", как его все еще нередко называют в соответствии с прежним жилищным законодательством) в ранг "хозяина", которому единолично и безусловно принадлежат все права на жилье. При этом часто забывают о том, что такой ордер в большинстве случаев выдается на состав семьи, вследствие чего все члены семьи гражданина, на имя которого получен ордер, вселяясь с последним в квартиру, приобретают равные с ним права и обязанности (несовершеннолетние - только права), основанные на договоре найма жилого помещения, заключенного с нанимателем.

Правовое значение ордера заключается прежде всего в том, что он является основанием для вселения в жилое помещение. Согласно ст. 51 ЖК РСФСР, договор найма жилого помещения в домах государственного и общественного жилищного фонда заключается в письменной форме на основании ордера на жилое помещение между наймодателем - жилищно-эксплуатационной организацией (а при ее отсутствии - соответствующим предприятием, учреждением, организацией) и нанимателем - гражданином, на имя которого выдан ордер.

Таким образом, ордер, по сути, является разовым правоустанавливающим документом, согласно которому происходит заселение свободного жилого помещения конкретным лицом или семьей и на основании которого с лицом, на чье имя он выдан, заключается договор найма жилого помещения, указанного в ордере. Ордер документально подтверждает момент возникновения у гражданина (граждан) права пользования конкретным жилым помещением.

В соответствии с Примерными правилами учета граждан, нуждающихся в улучшении жилищных условий, и предоставления жилых помещений в РСФСР, утвержденными постановлением Совета Министров РСФСР от 31 июля 1984 г. N 335 (с последующими изменениями), жилые помещения должны заселяться исполнительными комитетами местных Советов народных депутатов, предприятиями, учреждениями, организациями в срок не более 30 дней после приемки в эксплуатацию государственными комиссиями жилых домов. В такой же срок должны заселяться жилые помещения, освободившиеся за выездом граждан (п.44 упомянутых Правил). В связи с указанными временными ограничениями ранее на всех типовых ордерах имелась памятка для ордерополучателя и ордеродержателя (жилищной организации, куда ордер должен сдаваться на хранение) о том, что данный документ действителен в течение 30 дней.

Однако по причине укоренившейся в последние годы практики выдавать ордера на фактически занятое жилое помещение (при отсутствии спора о праве на него) или жилое помещение в недостроенном или не принятом в эксплуатацию доме от момента получения ордера до реального вселения в жилое помещение проходит не один месяц, поэтому упоминание о 30-дневном сроке действия на бланке ордера встречается редко. Но такая "поправка на действительность" не изменила правового существа ордера.

После занятия предоставленного в пользование по ордеру жилого помещения правовые основания для возникновения, изменения и прекращения прав на него различных лиц зависят от желания проживающих в нем совершеннолетних граждан и регулируются соответствующими нормами (например, ст. 53, 54, 60, 80, 81, 89, 90 ЖК РСФСР). Рассмотрим еще один пример.

Супруги Завьяловы обратились в суд с иском к своей бывшей снохе Н. Марченко о признании ее не приобретшей права на жилое помещение и о ее выселении. В обоснование иска они указали, что в марте 1991 г. ответчица, зарегистрировав брак с их сыном П. Завьяловым, вселилась к ним в трехкомнатную квартиру, где в июне того же года была прописана по новому месту жительства. В 1992 г. у их сына и снохи родился ребенок. Через два с половиной года брак между Н. Марченко и П. Завьяловым был расторгнут. Ответчица с несовершеннолетним сыном после расторжения брака перестала постоянно проживать в спорной квартире.

Свое исключительное право на жилплощадь супруги Завьяловы пытались доказать тем, что они прожили в спорной квартире около двадцати лет, а их сноха - всего четыре года, в ордер на их квартиру она не была включена. "Хозяином" квартиры, по их мнению, является старший Завьялов, который "заработал" квартиру, получив ее от своего предприятия. Ответчица с ребенком, считали истцы, не приобрели права на жилое помещение. Такую же позицию занял и сын истцов, привлеченный к участию в деле в качестве третьего лица.

Однако Н. Марченко не согласилась с иском и предъявила встречные исковые требования о вселении в квартиру. Ответчица указывала на то, что истцы и бывший супруг после расторжения брака из-за возникших неприязненных отношений препятствуют их с ребенком проживанию в квартире, а другого жилья она и ее несовершеннолетний сын, прописанный в квартире со дня рождения, не имеют. По ее мнению, она и ее ребенок, постоянно проживая в квартире одной семьей с Завьяловыми, приобрели право на жилое помещение.

Решением районного суда, оставленным без изменения определением судебной коллегии по гражданским делам областного суда, в иске супругам Завьяловым было отказано, а встречные исковые требования были удовлетворены.

Обоснованность подобных судебных постановлений не вызывает сомнения по следующим соображениям.

Согласно ч.1, 2 ст. 54 ЖК РСФСР, наниматель вправе в установленном порядке вселить в занимаемое им жилое помещение своего супруга, детей, родителей, других родственников, нетрудоспособных иждивенцев и иных лиц, получив на это письменное согласие всех совершеннолетних членов своей семьи. Причем на вселение к родителям их детей, не достигших совершеннолетия, согласия остальных членов семьи не требуется.

Граждане, вселенные нанимателем в соответствии с правилами ст.54 ЖК РСФСР, приобретают равное с нанимателем и остальными членами его семьи право пользования жилым помещением, если эти граждане являются или признаются членами его семьи (ст.53 ЖК РСФСР) и если при вселении между этими гражданами, нанимателем и проживающими с ним членами его семьи не было иного соглашения о порядке пользования жилым помещением.

В соответствии со ст.53 ЖК РСФСР члены семьи нанимателя, проживающие совместно с ним, пользуются наравне с нанимателем всеми правами и несут все обязанности, вытекающие из договора найма жилого помещения.

Названный закон к членам семьи нанимателя относит следующих лиц: супруга нанимателя, их детей и родителей, других родственников, нетрудоспособных иждивенцев, а в исключительных случаях и иных лиц, которые могут быть признаны членами семьи нанимателя, если они проживают совместно с нанимателем и ведут с ним общее хозяйство. Согласно ч.3 ст.53 ЖК РСФСР, если указанные граждане перестали быть членами семьи нанимателя, но продолжают проживать в занимаемом жилом помещении, они имеют такие же права и обязанности, как наниматель и члены его семьи.

Учитывая приведенные нормы закона, а также доказанные в суде обстоятельства:

во-первых, вселение в квартиру ответчицы с письменного согласия всех совершеннолетних членов семьи нанимателя;

во-вторых, постоянное ее проживание в данной квартире с марта 1991 г. по июль 1995 г. в качестве члена семьи нанимателя, с которым она, как и остальные члены семьи, вела общее хозяйство;

в-третьих, отсутствие между ней, нанимателем и проживающими с ним членами его семьи иного соглашения о порядке пользования жилым помещением;

ответчица с несовершеннолетним сыном, приобретшим право на жилое помещение своих родителей с рождения, правильно была вселена на спорную жилую площадь, проживанию на которой истицы с ребенком препятствовали бывшие родственники.

Этот пример наглядно показывает наличие иных, помимо ордера, оснований для вселения в жилое помещение и приобретения прав пользования им, а также то, что ни длительность проживания в жилом помещении, ни обстоятельства получения его в прежние годы по ордеру конкретными лицами не влияют на возникновение равных прав на это жилое помещение у других лиц, ставших позднее членами данной семьи.

В практике встречаются случаи, когда бывший супруг нанимателя в судебном порядке старается добиться признания за ним права на жилую площадь, на которой он проживал совместно с нанимателем, но юридически не приобрел права пользования ею.

А.Морозова предъявила иск бывшему мужу К. Морозову о признании права пользования жилым помещением и о вселении. Свои требования она обосновывала тем, что в марте 1997 г. после регистрации брака с ответчиком она постоянно проживала в его квартире. Через год они прекратили брачные отношения и расторгли брак, после чего бывший муж стал препятствовать ее проживанию в квартире. К. Морозов иск не признал, считая, что его бывшая жена не приобрела самостоятельных прав на квартиру, нанимателем которой он был и куда в период брака не соглашался ее вселить, отказывая ей в регистрации по месту жительства.

Суд своим решением отказал А. Морозовой в удовлетворении иска, посчитав его необоснованным. Довод истицы о факте регистрации брака с ответчиком и совместном проживанием в спорной квартире в течение года сам по себе не является основанием для удовлетворения исковых требований, поскольку в суде нашло подтверждение то обстоятельство, что ответчик ни до регистрации брака, ни в период семейных отношений не желал наделять свою супругу равным с ним как с нанимателем правом на жилье, отказывая ей в регистрации места жительства по адресу спорной квартиры.

Действующее жилищное, семейное и собственно гражданское законодательство не связывает факт регистрации брака с автоматическим возникновением права одного супруга на жилую площадь другого супруга - нанимателя жилого помещения. Более того, семейное законодательство не обязывает супругов иметь общее место жительства, в выборе которого каждый из них свободен (ст. 31 СК РФ).

Признание права пользования жилым помещением за лицом, в том числе супругом, помимо воли нанимателя противоречило бы требованиям закона (ст. 54 ЖК РСФСР) и ограничивало бы полномочия нанимателя жилого помещения по пользованию и владению им.

Часто суду приходится сталкиваться и с заблуждениями граждан в отношении жилищных прав лиц, не пользующихся жилым помещением.

М.Быкова обратилась в суд с иском о лишении права на жилое помещение к своему родному брату В. Капустину. В качестве основания своих претензий истица указывала на то, что она проживает со своей семьей в квартире, по адресу которой прописаны она и ответчик, причем последний отсутствует в данном жилом помещении в течение четырнадцати лет.

Возражая против иска, ответчик в свою очередь предъявил встречный иск о вселении в спорную квартиру. Он рассказал, что этим жилым помещением он постоянно не может пользоваться из-за того, что и он, и его сестра имеют свои семьи, между ним и истицей давно сложились неприязненные отношения, в силу которых она препятствует ему в пользовании квартирой, где находится часть его личных вещей, другого жилья он не имеет.

Судебное разбирательство данного дела судом первой и второй инстанций происходило в период действия ч.1 ст.60 ЖК РСФСР, когда имелась правовая основа для признания граждан утратившими право на жилое помещение ввиду их отсутствия в нем свыше шести месяцев без уважительных причин. Постановлением Конституционного Суда РФ от 23 июня 1995 г. N 8-п данная норма Жилищного кодекса и п.8 ч.2 ст.60 ЖК РСФСР, на основании которой лица, осужденные приговором суда к лишению свободы на срок свыше шести месяцев, в административном порядке утрачивали право на занимаемое жилье, были признаны не соответствующими Конституции РФ и не подлежащими применению.

Судебными постановлениями по спору брата и сестры были признаны обоснованными доводы ответчика о наличии у него уважительной причины отсутствия в жилом помещении, так как было установлено, что М. Быкова препятствовала ему в пользовании жилым помещением.

Причина отсутствия в квартире - стойкие неприязненные отношения между равными пользователями жилого помещения - была признана судом уважительной, и она явилась тем юридически значимым обстоятельством, которое повлияло на исход дела. Длительность отсутствия в жилом помещении (в приведенном примере она весьма значительна) не могла повлиять на прекращение жилищных прав ответчика.

В подобных спорах распространенным аргументом лиц, требующих признания утраты прав отсутствующего на спорное жилье, является указание на факт неоплаты последним коммунальных и иных необходимых платежей, связанных с содержанием квартиры. Но правового значения при разрешении дел такого типа данные обстоятельства никогда не имели.

Во многом схожими по аргументации и обстоятельствам возникновения следует признать споры по искам о прекращении права пользования жилым помещением (расторжении договора найма) в связи с выездом на другое постоянное место жительства.

Г.Журина обратилась в суд с иском о прекращении права пользования жилым помещением к своему бывшему мужу Е. Журину. Последний, по словам истицы, после фактического прекращения брачных отношений и последующего расторжения брака выехал из их квартиры, не вносил квартплату и не оплачивал коммунальные услуги, постоянно проживал у сожительницы. Г. Журина сочла, что договор найма жилого помещения в отношении бывшего мужа должен быть признан расторгнутым, а он сам - утратившим право пользования спорной квартирой.

Согласно ч.2 ст.89 ЖК РСФСР, в случае выезда нанимателя и членов его семьи на другое постоянное место жительства договор найма считается расторгнутым со дня выезда.

Как и в предыдущем примере, сам факт непроживания гражданина в спорном жилом помещении, относясь к числу юридически значимых обстоятельств, имеющих значение по делу, не является безусловным основанием для признания договора найма в отношении этого лица расторгнутым.

Иными юридически значимыми обстоятельствами, подлежащими установлению судом и доказыванию сторонами по делу, являются:

причина выезда из жилого помещения;

характер отсутствия в нем (постоянный или временный);

желание выехавшего возвратиться в него для проживания через какой-либо период времени или с наступлением (окончанием) какого-либо события;

отказ от своих прав на жилое помещение (безразличное отношение к сохранению таких прав);

приобретение прав на другое жилое помещение и постоянное проживание в нем.

По делу Журиных судом первой, а затем и второй инстанции было установлено, что ответчик, выехав из жилого помещения в связи с распадом семьи, оставил там свои личные вещи, другого жилья не приобрел и в течение всего периода отсутствия в жилом помещении принимал меры для разрешения "жилищных проблем", предлагая бывшей жене разменять занимаемую квартиру на два других жилых помещения.

Судебными постановлениями по делу была признана необоснованность заявленных Журиной требований, в удовлетворении иска отказано.

Утверждения истицы о постоянном проживании ответчика "у другой женщины" не могли быть признаны основанием для прекращения права Е. Журина пользоваться спорным жилым помещением по следующим причинам. Во-первых, юридически значимого выезда из жилого помещения (т.е. отказа от возврата в него, вывоза личного имущества и т.п.) не было. Во-вторых, факт проживания на жилой площади иного лица автоматически не влечет приобретения новых и самостоятельных прав на такое жилье, а также утраты имевшихся прав в отношении жилья, занимаемого ранее.

Противоположное решение по указанному спору было бы возможно, если бы были установлены обстоятельства безусловного (безвозвратного) выезда ответчика из жилого помещения, связанные с возможной переменой места работы, приобретением на условиях найма или в собственность другого жилого помещения и постоянного проживания в нем.

Нередки в практике случаи, когда заинтересованное лицо обращается в суд, неверно формулируя суть иска. Например, оспаривает право иных лиц на занимаемое им жилое помещение, требуя признать данных лиц утратившими право пользования жилым помещением, хотя имеются иные основания для непризнания упомянутого права за этими лицами. Речь идет о спорах, связанных с фактом наличия прописки (ныне преобразованной в регистрацию места жительства) по адресу спорного жилого помещения у граждан, не проживающих в нем.

Очень распространенной была ранее прописка детей и внуков к отдельно проживающим старшим родственникам, которые до появления права на приватизацию не имели возможности правовым способом закрепить за собой право собственности на жилье. Право найма квартиры в случае смерти одиноко проживающего нанимателя не наследовалось родственниками или лицами, указанными в завещании, поскольку не относилось к числу наследуемых прав (не является таковым и сейчас). Поэтому подобное "документальное вселение" осуществлялось по согласию родственников "на всякий случай". И, как правило, только ухудшение отношений между "договаривающимися сторонами", часто связанное с разногласиями по вопросам оплаты за жилье, делало эти обстоятельства предметом судебного исследования по иску нанимателя.

Л.Тулина обратилась в суд с иском к своей внучке Т. Барановой, требуя признать ее утратившей право пользования однокомнатной квартирой, нанимателем которой является истица. Л. Тулина указывала, что ответчица по просьбе ее родителей была прописана (зарегистрирована по месту жительства) по адресу спорной квартиры, в которой не проживала, и обязанности, вытекающие из договора найма жилого помещения, не выполняла.

При подготовке дела к судебному разбирательству выяснилось, что внучка ни одного дня не проживала в квартире бабушки, в которую и не вселялась. С учетом этих доводов суд, уточнив предмет и основание иска, в соответствии со ст.14, 50, 141, 142 ГПК РФ разъяснил Л. Тулиной ее право на предъявление исковых требований о признании ответчицы лицом, не приобретшим право на жилое помещение.

Истица реализовала данное право, изменила свои исковые требования, которые после судебного разбирательства по делу были удовлетворены. Судом была установлена обоснованность требований истицы и неосновательность притязаний ответчицы на квартиру, в которую она никогда не вселялась и в которой соответственно не проживала.

Этот случай показывает, что, согласно ст. 53, 54 ЖК РСФСР, для признания за гражданином права пользования жилым помещением самой прописки (регистрации места жительства) по соответствующему адресу недостаточно, если гражданин фактически не вселялся в квартиру, не проживал в ней совместно с нанимателем, не вел с ним общее хозяйство и не являлся членом его семьи.

Волна новых споров о жилье, возникших в 90-е годы, была связана с нарушением прав граждан, допущенных при приватизации жилых помещений.

Распространенной ошибкой в делах такого типа является неправильное представление о времени возникновения права несовершеннолетних на получение жилого помещения в собственность по договору приватизации.

Законом РФ от 4 июля 1991 г. N 1541-1 "О приватизации жилищного фонда в Российской Федерации" предусмотрено право граждан на получение в собственность занимаемых ими на условиях найма или аренды жилых помещений в государственном и муниципальном жилищном фонде, включая ведомственный жилищный фонд (жилищный фонд, находящийся в полном хозяйственном ведении предприятий или оперативном управлении учреждений). Однако данное решение часто реализовывалось без учета прав несовершеннолетних детей, которые не становились сособственниками приватизируемых жилых помещений.

В.Снежко после расторжения брака оспорила в судебном порядке результат приватизации квартиры, в которой постоянно проживала с мужем и несовершеннолетним сыном. Истица указала, что в январе 1993 г. ею и ответчиком была приватизирована занимаемая семьей квартира, собственниками которой в результате стали истица и ее муж. В.Снежко просила признать недействительным договор о приватизации, считая, что при ее проведении были нарушены права ребенка, не ставшего сособственником жилого помещения вместе с родителями.

В обоснование своих возражений против иска ответчик сослался на то, что в период приватизации спорной квартиры не требовалось обязательного включения в договор о приватизации несовершеннолетних, проживающих в жилом помещении, ибо такие изменения в закон были внесены лишь в 1994 г.

Решением суда предъявленный иск бы удовлетворен. Суд установил, что общий ребенок истицы и ответчика имел равное с ними право пользования квартирой и незаконно был лишен возможности стать участником приватизации совместно с родителями.

Данное дело - типичный пример заблуждения относительно права несовершеннолетних пользователей жилых помещений на получение их в общую собственность (совместную или долевую) с совершеннолетними пользователями. Как и муж В. Снежко, ответчики по подобным делам и их представители часто ссылаются на то, что право несовершеннолетних на участие в приватизации было предусмотрено законом "О приватизации жилищного фонда в Российской Федерации" лишь с 14 августа 1994 г., и делают из этого факта вывод о том, что до указанного момента несовершеннолетние такого права не имели.

Действительно, Федеральным законом от 11 августа 1994 г. N 26-ФЗ, действующим с 14 августа 1994 г., в названный закон о приватизации были внесены изменения и дополнения, касающиеся детальной регламентации порядка приватизации и права на получение в собственность приватизируемых жилых помещений несовершеннолетними. Вместе с тем данное обстоятельство никак не связано с правомерностью отказа в признании за несовершеннолетними такого права изначально.

На несоответствие практики приватизации правам и интересам несовершеннолетних впервые обратил внимание Пленум Верховного Суда РФ. Так, в п.7 постановления от 24 августа 1993 г. N 8 "О некоторых вопросах применения судами Закона Российской Федерации "О приватизации жилищного фонда в Российской Федерации"" он указал: "Поскольку несовершеннолетние лица, проживающие совместно с нанимателем и являющиеся членами его семьи либо бывшими членами семьи, согласно ст. 53 Жилищного кодекса РСФСР имеют равные права, вытекающие из договора найма, они в случае бесплатной приватизации занимаемого помещения наравне с совершеннолетними пользователями вправе стать участниками общей собственности на это помещение.

Учитывая, что в соответствии со ст. 133 КоБС РСФСР опекун не вправе без предварительного разрешения органов опеки и попечительства совершать сделки, выходящие за пределы бытовых, в частности, отказа от принадлежащих подопечному прав, а попечитель давать согласие на совершение таких сделок, отказ от участия в приватизации может быть осуществлен родителями и усыновителями несовершеннолетних, а также их опекунами и попечителями только при наличии разрешения указанных выше органов".

Правильность такой позиции Пленума Верховного Суда РФ не вызывает сомнений.

Приведенные примеры иллюстрируют лишь наиболее распространенные ошибочные представления о праве в спорах о жилье. Устойчивость таких заблуждений вполне понятна. Во многом их появление является результатом противоречия между общественным представлением о справедливости и существующими нормами права, при коллизии которых, согласно принципу классической римской школы, необходимо отдавать предпочтение действующему праву.

Ю.Г. Иваненко,

кандидат юрид. наук, судья

Омского областного суда

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Упоминаемые в тексте имена и фамилии изменены, совпадение может быть только случайным.

*(2) Представляется, что в подобных случаях судопроизводство подлежит прекращению на основании п.1 ст.219 ГПК РФ. Обосновать данный подход несложно. Когда исковые требования, связанные с жилищными правоотношениями, предъявляются лицами, которые не заявляют о признании за ними права на жилье (его часть) или которым такое право не принадлежит, в том числе и если такое право им ранее принадлежало на законных основаниях и позднее было утрачено (прекращено), никакого личного материального или связанного с имущественными отношениями нематериального права, подлежащего судебной защите, не имеется, поэтому нет процессуальной необходимости в разбирательстве дела по существу. Однако существует и иная точка зрения, часто реализуемая на практике.