Неосновательное обогащение: проблемы правоприменения (А.М. Эрделевский, "Законодательство", N 10, октябрь 2000 г.)

Неосновательное обогащение: проблемы правоприменения

Обязательства из неосновательного обогащения в настоящее время регламентируются ст.1102-1109 Гражданского кодекса РФ, причем правовое регулирование этих обязательств претерпело существенные изменения по сравнению с ранее действовавшим законодательством. Эти изменения порождают значительные сложности и неясности в правоприменительной практике. Многие из них были устранены в результате издания Президиумом Высшего Арбитражного Суда РФ Информационного письма от 11 января 2000 г. N 49, содержащего обзор практики рассмотрения споров, связанных с применением норм о неосновательном обогащении (далее - Обзор).

Однако ряд вопросов не нашел в Обзоре достаточно убедительного решения. В первую очередь это касается весьма актуальных (особенно в сегодняшних условиях) проблем, связанных с применением ст.1109 ГК РФ, в которой установлен перечень исключений из общего правила ст.1102 ГК РФ об обязательности возврата неосновательно приобретенного или сбереженного имущества.

Прежде всего обратим внимание на то, что под неосновательным обогащением как действием понимается приобретение или сбережение имущества без установленных законом, иными правовыми актами или сделкой оснований одним лицом (приобретателем) за счет другого лица (потерпевшего). термин "неосновательное обогащение" применяется и для обозначения самого неосновательно приобретенного или сбереженного имущества. Согласно п.1 ст.1102 ГК РФ, такое имущество должно быть возвращено потерпевшему приобретателем, за исключением случаев, предусмотренных ст.1109 ГК РФ. При этом, в отличие от обязательств из причинения вреда, обязанность возвратить неосновательное обогащение возникает независимо от того, явилось ли оно результатом поведения приобретателя имущества, самого потерпевшего, третьих лиц или произошло помимо их воли (п.2 ст.1102 ГК РФ).

В упомянутом Информационном письме ВАС РФ практике применения ст.1109 ГК РФ посвящены п.5, 11 Обзора. В пункте 5 рассмотрена следующая ситуация. Между двумя предприятиями был заключен договор купли-продажи ремонтного оборудования. После передачи товара продавец выставил счет на сумму 6000000 руб., а покупатель в счет оплаты перечислил продавцу 200000000 руб. Обнаружив переплату, покупатель предъявил продавцу требование о возврате излишне полученных средств и уплате процентов за весь период пользования чужими денежными средствами на основании п.1 ст.395 ГК РФ. Продавец требование в части основного долга признал, но не удовлетворил его в связи с отсутствием средств, а требование об уплате процентов отклонил, ссылаясь на то, что узнал о неосновательности перечисления средств лишь при получении требования об их возврате.

Покупатель обратился в арбитражный суд с иском о взыскании неосновательно перечисленных сумм, а также процентов за пользование чужими денежными средствами за весь период пользования ими на основании ст.1107 ГК РФ. Суд установил, что переплата произошла вследствие технической ошибки, пришел к выводу о том, что в данном случае налицо неосновательное обогащение ответчика, и удовлетворил исковые требования в части взыскания суммы ошибочно перечисленных средств на основании п.1 ст.1102 ГК РФ.

Ответчик пытался возражать против иска, ссылаясь на подп.4 ст.1109 ГК РФ и указывая, что у истца отсутствует право требовать возврата исполненного, поскольку он, перечисляя средства, знал об отсутствии обязательства. Однако суд обоснованно отметил, что подп.4 ст.1109 ГК РФ может быть применен лишь в тех случаях, когда лицо действовало с намерением одарить другую сторону и осознавало отсутствие обязательств перед последней.

В части взыскания процентов суд удовлетворил иск за период с момента получения ответчиком требования о возврате излишне уплаченных средств. Однако в материалах дела имелись доказательства того, что ответчик узнал о неосновательности приобретения средств до направления ему истцом требования, поскольку ответчик сам выставлял счет на вполне определенную сумму, а в платежных поручениях истца имелась ссылка на конкретный договор и счет-фактуру. Исходя из этого, суд кассационной инстанции удовлетворил иск о взыскании процентов за пользование чужими денежными средствами с момента, когда ответчик получил от банка соответствующие сведения о проведенной по его счету операции.

Большой интерес представляет п.11 Обзора. В результате рассмотрения спора по договору купли-продажи между покупателем и продавцом суд пришел к выводу о том, что правила подп.4 ст.1109 ГК РФ не применяются к требованиям о возврате исполненного по недействительной сделке. На основании договора покупатель перечислил сумму аванса продавцу, а в последующем арбитражный суд по иску покупателя констатировал ничтожность договора. Покупатель, в свою очередь, обратился с иском о применении последствий недействительности ничтожной сделки и взыскании с продавца сумм аванса на основании ст.167 и 1102 ГК РФ.

Продавец в отзыве на иск указывал, что о ничтожности сделки покупатель не мог не знать в момент ее совершения, поскольку при ее заключении были нарушены требования закона. Отсюда, по мнению продавца, следовало, что покупатель, перечисляя суммы аванса, знал об отсутствии обязательства, а в этом случае в соответствии с подп.4 ст.1109 ГК РФ неосновательно полученное не может быть истребовано от приобретателя. Однако суд с ответчиком не согласился и исковые требования удовлетворил. При этом суд указал, что при применении последствий недействительности ничтожной сделки следует руководствоваться положениями п.2 ст.167 ГК РФ, которые не связывают обязанность стороны подобной сделки вернуть другой стороне все полученное с наличием условий, предусмотренных подп.4 ст.1109 ГК РФ, и, следовательно, в этом случае в силу ст.1103 ГК РФ подлежат применению специальные правила, регулирующие последствия недействительности сделок.

Резолютивные части обоих решений никаких возражений не вызывают, чего нельзя сказать об их мотивировочных частях. так, по поводу первого из упомянутых решений следует заметить, что суд свел воедино оба установленных в подп.4 ст.1109 ГК РФ основания невозврата неосновательного обогащения, хотя данная норма не дает для этого достаточных оснований. Мотивировка второго решения также не отличается убедительностью и заслуживает серьезного анализа.

Напомним, что ст.1109 ГК РФ содержит перечень изъятий из общего принципа обязательности возврата неосновательного обогащения, установленного в п.1 ст.1102 ГК РФ. Из четырех случаев, в которых приобретатель освобождается от обязанности возвратить неосновательно приобретенное, принципиально новым для российского права является лишь случай, предусмотренный подп.4 ст.1109 ГК РФ. Согласно этой норме, не подлежит возврату в качестве неосновательного обогащения имущество, предоставленное во исполнение несуществующего обязательства, если приобретатель докажет, что потерпевший знал об отсутствии обязательства либо предоставил имущество в целях благотворительности.

Таким образом, для применения подп.4 ст.1109 ГК РФ необходимо наличие одного из двух юридических составов, каждый из которых состоит из двух юридических фактов: а) предоставление имущества во исполнение заведомо (для потерпевшего) несуществующего обязательства; б) предоставление имущества во исполнение несуществующего обязательства в благотворительных целях. Бремя доказывания наличия этих обстоятельств лежит на приобретателе.

Как следует из п.11 Обзора, приобретатель в рассмотренном судебном деле пытался использовать первый вариант состава - он утверждал, что о ничтожности сделки покупатель не мог не знать в момент ее совершения, поскольку при ее заключении были нарушены требования закона. При такой позиции приобретателя не было особой необходимости прибегать к той мотивировке решения, которую использовал суд (ее "прочности" мы коснемся позже).

В основе позиции приобретателя лежит признанная в российском гражданском праве презумпция осведомленности каждого о требованиях закона, в связи с чем, например, для применения правила ст.168 ГК РФ достаточно противоречия сделки нормам объективного права независимо от субъективного отношения обеих или одной из сторон к допущенному нарушению. При таком подходе правомерным, возможно, было бы утверждение приобретателя о том, что покупатель должен был знать о ничтожности сделки, но это вовсе не тождественно действительному осознанию им этого обстоятельства.

Между тем для применения подп.4 ст.1109 ГК РФ необходимо наличие в действиях потерпевшего прямого умысла - он должен осознавать отсутствие у него обязанности передать имущество приобретателю и, несмотря на это, намеренно передать последнему имущество по несуществующему обязательству. Недоказанность приобретателем факта заведомого осознания потерпевшим отсутствия обязательства, по которому передается имущество, является достаточным условием для отказа в применении ст.1109 ГК РФ.

Вернемся к мотивировке суда в рассмотренном деле, поскольку она представляется не вполне корректной и в то же время выходит за рамки рассмотренного дела.

Почему суд счел, что к последствиям недействительности ничтожной сделки непримненимы правила подп.4 ст.1109 ГК РФ? Потому, как сказано в п.11 Обзора, что положения п.2 ст.167 ГК РФ не связывают обязанность стороны недействительной сделки вернуть другой стороне все полученное с наличием условий, предусмотренных подп.4 ст.1109 ГК РФ, и, следовательно, в этом случае в силу ст.1103 ГК РФ подлежат применению специальные правила, регулирующие последствия недействительности сделок.

Однако ст.1103 ГК РФ запрещает применение норм главы 60 Гражданского кодекса к требованиям о возврате исполненного по недействительной сделке лишь в случаях, если такой запрет установлен законом или вытекает из существа соответствующих отношений. то, что в ст.167 ГК РФ прямо не упомянута обусловленность возврата полученного отсутствием условий, предусмотренных подп.4 ст.1109 ГК РФ, вовсе не тождественно установлению в ст.167 ГК РФ запрета на применение норм главы 60 ГК РФ. Напротив, само общее правило п.2 ст.167 ГК РФ подлежит применению в случае, если иные последствия недействительности сделки не предусмотрены законом. Нет оснований не считать таким законом ст.1109 ГК РФ в совокупности со ст.1103 ГК РФ, распространяющей по общему правилу действие главы 60 ГК РФ на одно из общих последствий недействительности сделки - возврат исполненного по ней.

Представляется, что сама передача имущества во исполнение заведомо несуществующего обязательства во многих случаях может быть квалифицирована как мнимая или притворная сделка. Ведь исполнение обязательства, являясь юридическим действием, направленным на прекращение обязательства, представляет собой сделку (ст.153 ГК РФ). Поскольку несуществующее обязательство не может быть прекращено, то исполнение заведомо несуществующего обязательства всегда означает отсутствие у исполняющего его лица намерения создать правовые последствия, соответствующие исполнению этого обязательства.

Если следовать логике суда, то получалось бы, что первое основание применения подп.4 ст.1109 ГК РФ оказывалось бы в этих случаях неприменимым, поскольку соответствующее исполнение представляло бы собой мнимую сделку и, так как специальные последствия мнимой сделки в ст.170 ГК РФ не установлены, применению подлежал бы все тот же п.2 ст.167 ГК РФ, исключающий применение подп.4 ст.1109 ГК РФ.

Проиллюстрировать явную ошибочность такого подхода поможет следующий гипотетический пример. Оферент (поставщик) направляет акцептанту (покупателю) предложение заключить договор поставки. В отношении момента заключения договора поставки действует общее правило, предусмотренное п.1 ст.433 ГК РФ, согласно которому договор признается заключенным в момент получения лицом, направившим оферту, ее акцепта. Это правило оференту известно.

Исходя из опыта предшествующих отношений с акцептантом и предложенных условий договора поставки, оферент имеет разумные основания полагать, что оферта будет акцептована на предложенных условиях. Рассчитывая на это, оферент производит поставку, не дождавшись получения акцепта. Однако акцептант по каким-либо причинам отказывается от оферты. Возникает вопрос: обязан ли акцептант в такой ситуации возвратить оференту неосновательно полученное?

Казалось бы, из диспозиции подп.4 ст.1109 ГК РФ должен следовать однозначно отрицательный ответ на этот вопрос. Ведь оференту в момент предоставления имущества несостоявшемуся акцептанту было известно об отсутствии обязательства, во исполнение которого оферент производил исполнение, и в данном случае доказывание акцептантом этого обстоятельства сложностей не представляет. В то же время здесь нет недействительной сделки, ни ничтожной, ни оспоримой (поскольку ошибка оферента в своем прогнозе относительно акцепта не относится к числу заблуждений, имеющих существенное значение (п.1 ст.178 ГК РФ)). Поэтому доводы суда, приведенные в решении в отношении возврата полученного по недействительной сделке, оказываются в данном случае неприменимыми.

Если следовать логике суда, получается, что предоставивший имущество по мнимой сделке недобросовестный потерпевший имеет право на его возврат, а потерпевший, добросовестно допустивший ошибку в своих расчетах, такого права не имеет. Вряд ли такое положение можно счесть соответствующим намерениям законодателя, поэтому подход суда к п.2 ст.167 ГК РФ как к норме ГК РФ, запрещающей применение подп.4 ст.1109 ГК РФ, представляется неверным.

Отмеченные трудности применения ст.1109 ГК РФ во многом объясняет сравнение ГК РФ с Германским гражданским уложением (ГГУ), нормы которого, как позволяет предположить сравнительный анализ ГК РФ и ГГУ, активно использовались российским законодателем при разработке ГК РФ. В частности, норма подп.4 ст.1109 ГК РФ почти дословно, особенно в части предоставления имущества во исполнение заведомо несуществующего обязательства, повторяет текст §814 ГГУ, находящегося в главе 24 ГГУ "Неосновательное обогащение" (§812-822 ГГУ) и устанавливающего общие условия, при которых неосновательное обогащение не подлежит возврату.

Однако если подпунктом 4 ст.1109 ГК РФ завершается глава 60 ГК РФ и вторая часть ГК РФ в целом, то правила §814 ГГУ дополняются и конкретизируются правилами §815 и 817 ГГУ. так, §815 ГГУ позволяет дать однозначный ответ на вопрос, поставленный в приведенном примере с излишне оптимистичным оферентом. Согласно этой норме, неосновательное обогащение не подлежит возврату в связи с ненаступлением результата, достижение которого являлось целью имущественного предоставления, лишь в случае, если достижение такого результата было заведомо (для потерпевшего) невозможным либо если потерпевший злонамеренно воспрепятствовал наступлению этого результата.

В § 817 ГГУ установлено, что если цель предоставления была такова, что получение имущества приобретателем нарушало установленный законом запрет либо моральные принципы (недействительная сделка), то неосновательно полученное подлежит возврату, кроме случая, когда нарушение запрета может быть вменено в вину потерпевшему так же, как и приобретателю.

Поскольку нормы, аналогичные положениям §815 и 817 ГГУ, в российском ГК РФ отсутствуют, а рецепция принципов §814 ГГУ в подп.4 ст.1109 ГК РФ не вызывает сомнений, целесообразным представляется принятие Высшим Арбитражным Судом РФ постановления, в котором неясности, связанные с применением подп.4 ст.1109 ГК РФ, разрешались бы с учетом §814, 815, 817 ГГУ и устоявшихся судебных и доктринальных толкований этих норм германского гражданского права.

Если же обращение к зарубежному праву по каким-либо причинам кто-то сочтет неприемлемым, можно попытаться найти основу для правильного применения подпункта 4 ст.1109 ГК РФ в российском гражданском праве. Видимо, применять эту норму следует с учетом положений п.1 ст.10 ГК РФ, не допускающего злоупотребления правом в любых формах, а также исходя из существа отношений между сторонами, из которого может следовать неприменимость к таким отношениям подп.4 ст.1109 ГК РФ. Это означает, что, в случае возражения приобретателя возвратить неосновательно приобретенное имущество со ссылкой на подп.4 ст.1109 ГК РФ, правомерность такого возражения следует проверять исходя из недопустимости злоупотребления правом и (или) существа отношений между сторонами.

Например, с позиций ст.10 ГК РФ подпункт 4 ст.1109 ГК РФ в приведенном примере с оферентом не подлежит применению, но не в силу его несовместимости с п.2 ст.167 ГК РФ, а в связи с тем, что если бы подп.4 ст.1109 ГК РФ формально и предоставлял акцептанту право не возвращать оференту неосновательно полученное, то осуществление такого права следовало бы квалифицировать как "злоупотребление правом в иных формах" (п.1 ст.10 ГК РФ) и признать недопустимым. Как недопустимое злоупотребление правом нужно рассматривать применение подп.4 ст.1109 ГК РФ для легализации последствий сделок, совершенных с нарушением закона.

А.М. Эрделевский,

кандидат юрид. наук,

доцент МГЮА