Вероятное и достоверное в обвинительном приговоре (И. Овсянников, А. Галкин, "Российская юстиция", N 9, сентябрь 2000 г.)

Вероятное и достоверное в обвинительном приговоре

Вероятное знание о каких-либо обстоятельствах, вероятность фактов - это всегда неустраненные сомнения по поводу данных обстоятельств или фактов. Если же сомнения устранены, то факт или обстоятельство считается установленным достоверно; это уже не вероятное, а достоверное знание. В процессе разбирательства уголовных дел суд далеко не всегда достигает достоверного знания об обстоятельствах, подлежащих доказыванию. Допустимо ли постановление обвинительного приговора с использованием не достоверного, а вероятного знания, вероятных суждений?

Согласно ч.2 ст.309 УПК РСФСР обвинительный приговор не может быть основан на предположениях и постановляется лишь при условии, если в ходе судебного разбирательства виновность подсудимого в совершении преступления доказана. Отсюда следует, что необходимым условием постановления такого приговора является достоверно доказанная виновность подсудимого в совершении преступления. Но достоверно доказанная виновность подсудимого немыслима без достоверно доказанных события преступления и участия подсудимого в совершении преступления - это также необходимые условия постановления обвинительного приговора. При наличии по данным обстоятельствам не достоверного, а только вероятного знания вынесение обвинительного приговора недопустимо.

Что же касается необходимости достоверного установления мотива преступления, обстоятельств, влияющих на степень и характер ответственности, то этот вопрос закон оставляет открытым. Поэтому и проблема допустимости обоснования обвинительного приговора вероятными суждениями является дискуссионной в уголовно-процессуальной науке.

Допустим, подсудимый обвиняется в убийстве. В процессе судебного разбирательства достоверно доказано, что подсудимый причинил смерть потерпевшему, однако версия подсудимого о том, что причинение смерти произошло не умышленно, а по неосторожности, осталась неопровергнутой. Таким образом, и версия обвинения, и версия защиты остались для суда вероятными в части формы вины подсудимого. Каким должен быть приговор?

Иногда считают, что если достоверно не доказаны ни умысел, ни неосторожность подсудимого, то нельзя исключить совершение убийства другим лицом либо несчастный случай. При таком подходе подсудимый должен быть, конечно, оправдан.

Практика, однако, свидетельствует, что в ряде случаев даже при вероятном установлении формы или степени вины само ее наличие устанавливается достоверно и никем не оспаривается, в том числе и подсудимым. Поэтому правильной представляется точка зрения тех, кто считает, что в подобных случаях должен быть постановлен обвинительный приговор, причем имеющиеся сомнения в форме или степени вины должны толковаться в пользу подсудимого.

В связи с рассматриваемой проблемой важным и актуальным является следующее указание Пленума Верховного Суда РФ: "Поскольку в силу ч.5 ст.451 УПК РСФСР выводы присяжных заседателей не могут основываться на предположениях, перед ними не должны ставиться вопросы о вероятности виновности подсудимого в совершении деяния" (п.18 постановления N 9 от 20 декабря 1994 г. "О некоторых вопросах применения судами уголовно-процессуальных норм, регламентирующих производство в суде присяжных").

Иногда этот запрет трактуют расширительно и делают вывод о недопустимости формулировать любые вопросы в вероятностной форме. Правильно ли это?

Представляется вполне обоснованным требование Пленума не ставить вопросы о вероятности виновности подсудимого в совершении деяния. Даже если с точки зрения гносеологии достигнутое присяжными заседателями знание является не достоверным, а вероятным, даже если они не достигли внутреннего убеждения в виновности или невиновности, все равно присяжные должны дать категорический отрицательный ответ: "Нет, не виновен". К этому их обязывает принцип презумпции невиновности. Не случайно в ч.3 ст.451 УПК РСФСР содержится требование к председательствующему разъяснить присяжным заседателям сущность этого принципа в напутственном слове перед удалением коллегии присяжных в совещательную комнату для вынесения вердикта.

Но мы не видим причин запрещать во всех случаях формулировать в вероятностной форме частные вопросы присяжных (об обстоятельствах, которые изменяют степень виновности или ее характер, влекут освобождение подсудимого от ответственности). Судебная практика подтверждает целесообразность и эффективность в ряде случаев постановки частных вопросов о вероятности обстоятельств, влияющих на степень вины подсудимого. Характерным примером является уголовное дело, рассмотренное в Саратовском областном суде в декабре 1993 г. и получившее широкую известность благодаря тому, что оно было рассмотрено на самом первом в истории современной России судебном заседании с участием присяжных заседателей.

Братья А.О. Мартынов и А.И. Мартынов обвинялись в умышленном убийстве трех лиц из корыстных побуждений с особой жестокостью, а также в разбойном нападении, совершенном по предварительному сговору группой лиц. В процессе судебного следствия позиция государственного обвинителя менялась. В частности, прокурор просил осудить А.О. Мартынова за совершение лишь одного убийства и без отягчающих обстоятельств.

В итоге коллегия присяжных заседателей единодушно признала: А.О. Мартынова виновным в намеренном причинении С. смертельных травм; А.И. Мартынова виновным в намеренном причинении смертельных травм В. и З. при защите брата от физического насилия с их стороны. Причем в вопросном листе по делу братьев первые три основных вопроса, касающиеся А.О. Мартынова, начинались со слов соответственно: "Доказано ли...", "Виновен ли...", а вот четвертый, частный вопрос был сформулирован таким образом: "Вероятно ли, что описанные в предыдущем вопросе действия (нанесение потерпевшему смертельных травм. - Авт.) А.О. Мартынов совершил, защищаясь от угрожавшего ему нападения С.?"

Так был создан судебный прецедент - постановка вопроса присяжным заседателям в вероятностной форме. Коллегия присяжных заседателей единодушно ответила на этот вопрос: "Да, вероятно". Таким образом, присяжные признали достоверно доказанным факт совершения убийства А.О. Мартыновым, с несомненностью установили его виновность в этом и сочли вероятным факт его самообороны. В отношении обоих подсудимых был постановлен обвинительный приговор, причем вероятно установленное обстоятельство, влияющее на степень вины А.О. Мартынова, не только не помешало председательствующему судье постановить в отношении него обвинительный приговор, но и позволило при квалификации деяния подсудимого перейти со ст.102 (умышленное убийство) на ст.105 (убийство при превышении пределов необходимой обороны) УК РСФСР, признав меньшую степень вины.

Такое решение председательствующего представляется единственно правильным.

Вот как данный прецедент был прокомментирован в "Летописи суда присяжных (прецеденты и факты)", издаваемой Государственно-правовым управлением Президента РФ: "Так как согласно презумпции невиновности бремя доказывания лежит на обвинителе и не может быть переложено на сторону защиты, предъявленное обвинение должно быть с несомненностью доказано. Обстоятельства же, облегчающие участь подсудимого, не требуют для своего установления в процессе абсолютной достоверности; не устраненное судоговорением сомнение по поводу наличия таких обстоятельств должно быть истолковано в пользу подсудимого. Поэтому частные вопросы об обстоятельствах, которые уменьшают степень виновности подсудимого (ч.3 ст.449 УПК РСФСР), должны ставиться в вероятностной формулировке; признанная вердиктом вероятность наличия таких обстоятельств равносильна их доказанности" (Российская юстиция. 1994. N 6. С. 9).

Тем не менее считаем необходимым отметить следующее. Утверждение о том, что "вероятность наличия таких обстоятельств равносильна их доказанности", требует очень осторожного использования. Было бы неправильно наделять этот тезис свойством универсальности. Во-первых, говорить о равносильности вероятности наличия и доказанности обстоятельств можно лишь применительно к тем обстоятельствам, которые уменьшают степень виновности подсудимого. Во-вторых, констатировать равносильность здесь можно лишь в юридическом аспекте: и при вероятности наличия этих обстоятельств, и при доказанности этих обстоятельств вина подсудимого должна считаться меньшей, чем та, которая была бы при доказанности отсутствия этих обстоятельств. Говорить же о равносильности в гносеологическом аспекте нельзя: вероятное знание о наличии каких-то обстоятельств вовсе не равносильно достоверному знанию об этих обстоятельствах. Разная сила достоверного и вероятного знания о том, что потерпевший угрожал или первым напал на подсудимого, проявляется хотя бы в том, что в одном случае потерпевший может быть привлечен к ответственности за свои действия, в другом - нет, в одном случае его вина доказана, в другом - нет.

Соглашаясь с тем, что в ситуациях, подобных рассмотренной выше, наличие обстоятельств, облегчающих участь подсудимого, не обязательно доказывать достоверно (важно лишь, что наличие таких обстоятельств нельзя исключить, что вполне возможно их существование), отметим и то, что вероятностная форма вопроса здесь не является единственно допустимой. В данном случае приемлемы и вопросы в форме возможности: "Исключена ли возможность того, что..." и т.п. Если, например, имеется заключение судебно-баллистической экспертизы о возможности самопроизвольного выстрела из оружия, выстрелом из которого был убит потерпевший, то нельзя исключить возможность того, что и роковой выстрел произошел самопроизвольно, без нажатия на спусковой крючок. При этом подсудимый, отрицающий умысел на убийство, может понести ответственность лишь за причинение смерти по неосторожности (ст.109 УК РФ), а не за умышленное причинение смерти другому человеку (ст.105 УК РФ), хотя ни отсутствие, ни наличие умысла может быть и не доказано с достоверностью.

Не нарушаются ли в подобных случаях положения закона (ч.5 ст.451, ч.2 ст.309 УПК РСФСР), запрещающие присяжным основывать выводы, а суду - обвинительный приговор на предположениях? Полагаем, что нет. Практика смешения термина "вероятный" ("возможный") с термином "предположительный", термина "вероятно" ("возможно") с термином "предположительно" ошибочна.

В ходе одного из судебных процессов в Московском областном суде присяжным ставился, в частности, вопрос о возможном убийстве потерпевших подсудимым С. в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения либо в момент защиты от нападения.

В протесте прокурора по данному делу утверждалось о неправомерности самой постановки такого вопроса. В связи с этим председатель Кассационной палаты Верховного Суда РФ А. Шурыгин указывает: "Кассационная палата признала эти утверждения не основанными на законе, регламентирующем производство в суде присяжных.

Как видно из материалов дела, защитниками в судебном заседании были представлены дополнительные письменные вопросы для обсуждения коллегией присяжных заседателей, которой предлагалось решить, не совершил ли С. убийство К. в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения, вызванного насилием либо тяжким оскорблением потерпевшего, либо в момент защиты Ч. от нападения К.

В данном случае защитники подсудимых воспользовались правом, предоставленным им ст.450 УПК. В силу этой статьи УПК председательствующий судья не может отказать в постановке вопроса о наличии причины, влекущей для обвиняемого менее строгое наказание.

Кроме того, согласно ч.5 ст.449 УПК, помимо постановки трех основных вопросов... допустимы и другие вопросы, позволяющие установить виновность подсудимого в совершении менее тяжкого преступления, если этим не ухудшается положение подсудимого и не нарушается его право на защиту" (Бюллетень Верховного Суда РФ. 1994. N 6. С. 13).

В других процессах вопросы присяжным заседателям об аналогичных обстоятельствах ставились и в иной форме. Например, в такой: было ли доказано, что потерпевший напал на обвиняемого, дав ему тем самым право на самооборону. Но в подобных случаях (когда исходя, например, из показаний подсудимого речь может идти о менее тяжких преступлениях, чем те, в которых он обвиняется) важно не то, что это доказано, а то, что не доказано обратное.

На наш взгляд, в подобных случаях не обязательно использовать не всегда единообразно понимаемые, а потому вызывающие дискуссии вопросы о вероятности или возможности каких-либо обстоятельств. Допустимо и целесообразно ставить присяжным парные частные вопросы об одном и том же обстоятельстве в форме: а) доказано ли данное обстоятельство; б) доказано ли обратное. Например: а) доказано ли, что соответствующие действия подсудимый совершил, защищаясь от угрожавшего ему нападения потерпевшего? б) доказано ли, что соответствующие действия подсудимый совершил при отсутствии угрозы нападения на него потерпевшего?

Последовательность таких парных вопросов может быть любой, т.е. возможна и обратная очередность постановки вопросов: сначала вопрос "б", а потом вопрос "а". При положительном ответе коллегии присяжных заседателей на первый вопрос из такой пары второй должен остаться без ответа; в этом случае знание, достигнутое судом по данному обстоятельству, следует считать достоверным. При отрицательном ответе на оба парных вопроса знание, достигнутое судом, является вероятным и характеризуется наличием неустраненных сомнений.

Итак, не достоверное, а вероятное установление обстоятельств, влияющих на форму или степень вины, на квалификацию деяний, не должно препятствовать постановлению обвинительного приговора, если только преступный характер действий, виновность подсудимого в совершении преступления доказаны достоверно. Вероятное знание о каком-либо факте - это еще не причина для исключения его из обвинения. Наоборот, вероятность некоторых фактов и обстоятельств обязательно надо учитывать и использовать при обосновании обвинительного приговора. Вероятно установленные обстоятельства, благоприятствующие подсудимому и влекущие смягчение обвинения, могут и должны быть положены в основу приговора. В противном случае при исключении их из обоснования приговора обвинительный приговор может оказаться незаконным и необоснованным.

И. Овсянников,

докторант Академии управления МВД России,

А. Галкин,

председатель Саратовского областного суда,

заслуженный юрист РФ