Защита прав кредиторов при совершении сделок с предприятиями (Ю.С. Поваров, "Гражданин и право", N 3, март 2001 г.)

Защита прав кредиторов при совершении сделок с предприятиями

Гражданский кодекс РФ рассматривает предприятие в качестве объекта гражданских прав, понимая под ним особый имущественный комплекс, используемый для осуществления предпринимательской деятельности и способный выступать предметом различных сделок (ст.132). В связи с тем что совершение сделок с предприятиями серьезно затрагивает права кредиторов по обязательствам, включенным в состав предприятия, законодательство определяет дополнительные гарантии защиты их интересов.

Положения Гражданского кодекса РФ на этот счет не являются открытием; проблемы, связанные с охраной прав кредиторов, волновали ученых и практиков еще в дореволюционное время. В 1912 г. в Москве даже возник Временный комитет по изысканию мер против неплатежей, разработавший законопроект о переходе торговых предприятий*(1). Чрезвычайно жесткие правила в целях обеспечения интересов кредиторов устанавливал Закон царской России от 3 июня 1906 г. (пятилетний срок несения солидарной ответственности отчуждателя и приобретателя предприятия, необходимость особых уведомлений со стороны нотариуса об отчуждении предприятия и др.)*(2).

Современное гражданское законодательство к числу гарантий прав кредиторов, в частности, относит положение об ответственности сторон договоров продажи и аренды предприятия по обязательствам, исполнение которых покупателем (арендатором) невозможно при отсутствии у них разрешения (лицензии) на занятие соответствующей деятельностью (п.3 ст.559, п.2 ст.656 ГК). Речь, таким образом, идет о случаях, когда объем правоспособности покупателя (арендатора) в силу п.1 ст.49 ГК уже по сравнению с объемом правоспособности продавца (арендодателя) в части возможности осуществления определенных лицензируемых видов деятельности.

Включение в состав передаваемого предприятия таких обязательств не освобождает продавца (арендодателя) от этих обязательств; в отношении же продавца, помимо прочего, специально предусматривается, что он несет с покупателем солидарную ответственность. Отсутствие последнего правила применительно к арендодателю является, пожалуй, результатом "сбоя" законодательной техники. Поэтому правило о солидарной ответственности арендодателя и арендатора должно быть включено в п.2 ст.656 ГК.

Другой важной гарантией прав кредиторов является требование об их обязательном письменном уведомлении до передачи предприятия о продаже или аренде последнего (ст.562, 657 ГК), а также при возврате арендованного имущественного комплекса арендодателю (ст.664 ГК). Данное правило корреспондирует норме Общей части Гражданского кодекса РФ о допустимости перевода долга с согласия кредитора (п.1 ст.391), а также положению п. 1 ст.563 ГК о содержании передаточного акта (в передаточном акте должны указываться в том числе данные об уведомлении кредиторов о продаже предприятия). При купле-продаже исследуемая обязанность должна быть исполнена любой из сторон договора*(3); при аренде - она возлагается на арендодателя. Интересы кредиторов арендодателя ни в коей мере не будут нарушены, если уведомление об аренде предприятия будет сделано арендатором, в связи с чем редакция п.1 ст.657 ГК должна быть уточнена и может быть следующей: "1. Кредиторы по обязательствам, включенным в состав предприятия, должны быть до его передачи арендатору письменно уведомлены арендодателем или арендатором о передаче предприятия в аренду".

Анализ ст.562 и 657 ГК позволяет говорить об урегулированности законодателем трех потенциально возможных ситуаций, которые могут возникнуть в связи с необходимостью исполнения обязанности по уведомлению кредиторов:

1) кредитор получил уведомление и письменно сообщил о своем согласии на перевод долга;

2) кредитор получил уведомление и не сообщил письменно о согласии на перевод долга;

3) кредитор вообще не получил уведомление.

Во втором и третьем случаях закон предоставляет кредиторам дополнительные гарантии получения удовлетворения от должника. Так, письменно уведомленный кредитор вправе в течение трех месяцев заявить должнику требование о прекращении или досрочном исполнении обязательства и возмещении причиненных этим убытков, а при продаже предприятия может также предъявить альтернативное требование - иск о признании договора купли-продажи предприятия недействительным полностью или в соответствующей части.

Наличие у кредитора права на заявление требования о признании договора продажи предприятия недействительным вызывает необходимость определения вида недействительности такой сделки. Как известно, Гражданский кодекс РФ в отношении ничтожной сделки говорит о возможности предъявления иска о применении последствий недействительности (признания сделки недействительной не требуется, так как она недействительна независимо от признания ее такой судом, - п.1 ст.166); когда же речь идет об оспоримой сделке, то предъявляется иск о признании ее недействительной и применении последствий недействительности (ст.12, п.2 ст.166). Из этого формально вытекает, что сделка, совершенная с нарушением требований ст.562 ГК, является оспоримой. Тем не менее Высший Арбитражный Суд РФ исходит из того, что, поскольку Гражданский кодекс не исключает возможности предъявления исков о признании недействительной ничтожной сделки, споры по таким требованиям подлежат разрешению судом в общем порядке по заявлению любого заинтересованного лица*(4) (п.32 постановления Пленума ВС РФ и Пленума ВАС РФ от 1 июля 1996 г. N 6/8 "О некоторых вопросах, связанных с применением части первой ГК РФ"; постановление Президиума ВАС РФ от 27 мая 1997 г. N 2237/96*(5) Это вызвано тем, что предложенную Кодексом схему разграничения ничтожных и оспоримых сделок нельзя назвать совершенной: поскольку вопрос о применении последствий недействительности любой сделки есть исключительная компетенция судебных органов, "суды практически вынуждены устанавливать факт...ничтожности, так же как они делают это и применительно к оспоримым сделкам"*(6).

Несмотря на отмеченное обстоятельство, все-таки представляется, что договоры купли-продажи, признаваемые недействительными на основании п.2-3 ст.562 ГК, являются оспоримыми сделками, что, с одной стороны, как указывалось, формально следует из редакции рассматриваемых пунктов, а с другой, - отвечает смысловой разнице между оспоримыми и ничтожными сделками (последние воспринимаются законодателем более негативно, вследствие чего устанавливается десятилетний срок исковой давности и т.п.). Кроме того, ГК ограничивает кредиторами круг лиц, которые вправе предъявить иски о признании сделки продажи недействительной, что характерно именно для оспоримых сделок (абз.1 п.2 ст.166 ГК).

Следовательно, речь идет о самостоятельном основании оспоримости сделки, не названном в гл.9 ГК*(7), что не противоречит закону, поскольку основания недействительности должны содержаться в Гражданском кодексе (т.е. не в иных правовых актах), но не обязательно именно в специальной главе о недействительности сделок (п.1 ст.166 ГК).

Особо обратим внимание, что установленный трехмесячный срок предъявления уведомленным кредитором требования о признании сделки недействительной, в отличие от годичного срока заявления аналогичного требования кредитором, не извещенным о продаже предприятия, сроком исковой давности не является.

Это связано с тем, что исковой давностью признается срок для защиты права по иску лица, право которого нарушено (ст.195 ГК); надлежащее же уведомление кредитора снимает вопрос о нарушении его субъективных прав.

Переход долгов на приобретателя предприятия, как мы увидим далее, даже без согласия кредиторов есть прямое допущение закона, а потому оно не может рассматриваться в качестве нарушения их прав; нарушением будет лишь неуведомление кредиторов о продаже предприятия. Анализируемый трехмесячный срок определяет время существования права на предъявление соответствующего требования - права, предоставленного законом в целях обеспечения баланса интересов кредиторов и сторон договора купли-продажи предприятия; истечение данного срока влечет прекращение права, возможность его реализации утрачивается. Поэтому следует поддержать И.В.Елисеева, считающего, что трехмесячный срок по своему назначению относится к числу сроков существования гражданских прав*(8) В литературе высказано и иное мнение относительно правовой природы рассматриваемого срока: О.М. Олейник утверждает, что, поскольку закон ничего не говорит о погашении требований за пределами трехмесячного срока, последний является "...скорее организационным, не влияющим на возникновение, изменение и прекращение прав и обязанностей"*(9) С данным выводом трудно согласиться: истечение трехмесячного срока как раз влечет прекращение субъективного права на заявление установленных законом требований. Представляется, что автором не разграничиваются собственно материальное требование кредитора к должнику (например, требование уплаты денег, выполнения работ и т.п., т.е. сам долг), которое, безусловно, не прекращается при продаже предприятия, и требование о признании сделки недействительной, которое за пределами трехмесячного срока не может быть реализовано по причине прекращения его существования. Вследствие этого срок, указанный в п.2 ст.562 ГК, вряд ли может быть отнесен к организационным.

Признание трехмесячного срока сроком существования гражданского права объясняет достаточно уникальную ситуацию, когда срок исковой давности вообще неприменим к требованию о признании сделки недействительной и применении последствий ее недействительности, поскольку неосуществление права на предъявление такого требования в течение трех месяцев влечет его прекращение не только в процессуальном, но и в материальном смысле (отсюда, нет здесь и противоречия п.2 ст.181 ГК, определившему, что срок исковой давности по оспоримым сделкам составляет один год, а также п.2 ст.420 ГК, согласно которому к договорам без каких-либо исключений применяются правила о сделках, предусмотренных гл.9 ГК).

В ситуации, когда кредитор вообще не получил уведомление, он вправе предъявить иск об удовлетворении только что рассмотренных требований, но уже в течение не трех месяцев, а одного года со дня, когда узнал или должен был узнать о передаче предприятия.

Несмотря на кажущуюся простоту ст.562 и 657 ГК, вытекающие из них выводы далеко не однозначны. Главные трудности, прежде всего теоретического плана, возникают при решении следующих вопросов.

1. Как быть в случае, когда уведомленный кредитор сообщил о своем несогласии на перевод долга, и можно ли в такой ситуации вообще говорить о переводе долга, ведь, согласно п.1 ст.391 ГК, он допускается лишь с согласия кредитора.

При решении поставленного вопроса необходимо, в частности, исходить из того, что к договорным обязательствам общие положения об обязательствах применяются, если иное не предусмотрено правилами ГК об отдельных видах договоров (п.3 ст.420 ГК). Думается, что именно в этим мы и сталкиваемся в рассматриваемой ситуации: п.2 ст.562 и п.2 ст.657 ГК, не отрицая в принципе общего правила об обязательности согласия кредитора на перевод долга, устанавливают специальные указания на случай заявления, несогласия, предоставляя возможность кредитору защитить свои права предусмотренными в этих пунктах способами. Необходимость частичного отступления от норм Общей части ГК вызвана тем, что "перевод...долга на покупателя предприятия по общим правилам, установленным ст.391 ГК, на практике может быть неосуществим хотя бы потому, что количество кредиторов продавца (например, по поставкам продукции) может измеряться тысячами"*(10).

Перевод же долга имеет место; в противном случае нельзя было бы говорить о солидарной ответственности покупателя (арендатора) по долгам, переведенным без согласия кредитора, так как несение такой ответственности означает не что иное, как возникновение у приобретателя предприятия самостоятельных обязанностей, тем более что их исполнение порождает у покупателя (арендатора) право регрессного требования к продавцу (арендодателю), но за вычетом доли, падающей на него самого (п.2 ст.325 ГК)*(11) Данный подход принят и в зарубежных странах. Коммерческий кодекс Чешской Республики вообще прямо устанавливает, что для перехода обязательства не требуется согласия кредитора, однако, продающий несет ответственность за выполнение покупателем переведенных обязательств (п.3 477)*(12).

Исходя из вышесказанного, с нашей точки зрения, правила п.2 ст.562 и п.2 ст.657 ГК охватывают и ситуации, когда уведомленный кредитор заявляет о своем несогласии на перевод долга.

2. Другой не менее острый вопрос состоит в том, каковы правовые последствия хранения уведомленным кредитором молчания относительно перевода долга и можно ли считать молчание согласием на перевод долга. Актуальность этого вопроса обусловлена тем, что стороны договора продажи или аренды предприятия по включенным в состав переданного предприятия долгам, которые были переведены на покупателя без согласия кредитора, несут солидарную ответственность (п.4 ст.562, п.4 ст.657 ГК).

В юридической литературе обозначились различные, прямо противоположные подходы по данной проблеме. По мнению И.В. Елисеева, "неполучение ответа кредитора в течение трех месяцев можно рассматривать как его согласие на перевод долга"; этот вывод вытекает из рассмотрения И.В.Елисеевым молчания как частного случая положительного волеизъявления, допускаемого п.3 ст.158 ГК*(13) Аналогичных взглядов придерживается А.А.Иванов, из чего следует и его позиция относительно возможности наступления солидарной ответственности, только если уведомленный кредитор арендодателя заявляет требование о прекращении или досрочном исполнении обязательства в установленный срок*(14). Иную точку зрения высказывает Г.Е. Авилов, считающий, что при отсутствии письменного согласия кредитора перевод долга невозможен; "однако, если обязательство будет исполнено покупателем предприятия, кредитор...будет обязан принять такое исполнение. Более того, обязанность покупателя исполнить кредиторам продавца обязательства, включенные в состав предприятия, может быть внесена в договор продажи предприятия.

Кредитор же в любое время сохраняет право дать согласие на перевод долга"*(15).

Думается, что однозначного ответа редакция п.4 ст.562 и п.4 ст.657 ГК вообще не дает: с одной стороны, в них, в отличие от п.2-3 указанных статей, не говорится о письменном согласии кредиторов, с другой - применение п.3 ст.158 ГК не вполне корректно, поскольку молчание признается выражением воли лишь в случаях, предусмотренных законом (и соглашением сторон), статьи же 562 и 657 ГК прямо это не определяют. В практическом плане более предпочтительным представляется вариант обязательности письменного согласия на перевод долга; при отсутствии такого согласия действует правило о солидарной ответственности. Другое дело, что солидарная ответственность продавца и покупателя (арендодателя и арендатора) не может быть "бесконечной": это противоречит общему смыслу анализируемых статей и не способствует установлению определенности в отношениях между контрагентами, а также между первоначальным кредитором и должником. Данный вывод распространяется также на случаи неуведомления кредитора. Поэтому правило о солидарной ответственности сторон договоров продажи и аренды предприятия должно применяться только в пределах сроков заявления предусмотренных законом требований (трехмесячного или годового), за исключением, естественно, случаев, когда кредитор заявил предусмотренные законом требования в пределах данных сроков.

С учетом вышесказанного п.4 ст.562 и п.4 ст.657 ГК следует изложить в новой редакции: "После передачи предприятия покупателю (или соответственно арендатору) продавец и покупатель (арендодатель и арендатор) до истечения сроков, установленных в п.2 и 3 настоящей статьи (кроме случаев предъявления указанных в п.2 и 3 требований в предусмотренные сроки), несут солидарную ответственность по включенным в состав переданного предприятия долгам, которые были переведены на покупателя (арендатора) без письменного согласия кредитора".

Ю.С. Поваров,

кандидат юридических наук,

старший преподаватель кафедры

гражданского права Самарского

государственного университета

-------------------------------------------------------------------------

*(1) См.: Вормс А. Ответственность приобретателя при переходе торговых предприятий // Вестник права и нотариата. 1913. N 17. С. 517.

*(2) См.: Флейшиц Е.А. Торгово-промышленное предприятие в праве западноевропейском и РСФСР. Л., 1924. С. 45-46.

*(3) И.В. Елисеев пишет, что "обязанность... уведомления лежит на продавце, поскольку именно он должен передать предприятие (в том числе и долги) покупателю" (Гражданское право: Учебник. Ч. II / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. М., 1997. С. 111), что не соответствует букве закона, но в принципе является наиболее целесообразным вариантом распределения обязанностей сторон.

*(4) Позиция, занятая высшими судебными инстанциями, представляется верной. Убедительно обосновывают ее М.И. Брагинский и В.В. Витрянский, считающие, что "при ничтожности сделки речь идет об иске о признании наличия факта, с которым закон связывает ничтожность сделки. ...такого рода обращение в суд укладывается в рамки...выделяемого в ст.12 ГК способа защиты: "признания прав", что по самой своей природе означает в равной мере признание наличия или отсутствия права" (Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право: Общие положения. М., 1998. С. 153).

*(5) Вестник ВАС РФ. 1997. N 9. С. 28-29..

*(6) Зинченко С., Газарьян Б. Ничтожные и оспоримые сделки в практике предпринимательства // Хозяйство и право. 1997. N 2. С. 121.

*(7) О.М. Олейник считает, что в рассматриваемом случае следует говорить "...о наличии специальных условий недействительности договора продажи предприятия...либо о частном случае применения ст.168 ГК" (Гражданский кодекс РФ. Часть вторая. (Кн.I. Гл.30. Купля-продажа) / Отв. ред. Т.Е. Абова, А.Ю. Кабалкин. М., 1999. С. 229). Тем самым автор не вносит окончательной определенности в исследуемый вопрос.

*(8) См.: Гражданское право: Учебник. Ч. II. С. 111.

*(9) Гражданский кодекс РФ. Часть вторая. С. 229.

*(10) Комментарий к Гражданскому кодексу РФ, части второй (постатейный) / Отв. ред. О.Н. Садиков. М., 1997. С. 138.

*(11) По-видимому, к этому склоняется В. Утка, утверждающий, что неполучение согласия на перевод долга при аренде предприятия не влечет признания сделки недействительной по ст.168 ГК (см.: Утка В. Аренда предприятия как имущественного комплекса// Хозяйство и право. 1999. N 2. С. 75). Иного мнения придерживается Г.Е. Авилов, считающий, что "здесь можно говорить о переводе долга, но состоявшемся лишь в отношениях между продавцом и покупателем предприятия; ...стороной в обязательстве остается продавец предприятия" (правда, данный подход Г.Е. Авилов применяет в отношении случаев, когда уведомленный кредитор сохраняет молчание, но представляется, что аргументация автора распространяется и на наш случай, поскольку фактически речь идет об одном и том же - может ли перейти долг без выражения кредитором своего согласия на это) (подробнее см.: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части второй (постатейный) / Отв. ред. О.Н. Садиков. М., 1997. С. 139). По приведенным соображениям позиция Г.Е. Авилова представляется спорной.

*(12) См.: Три кита чешского права: Сб. кодексов. Прага, 1998. С. 56.

*(13) См.: Гражданское право: Учебник. Ч. II. С. 111. Данного подхода придерживались некоторые дореволюционные цивилисты, например В. Удинцев (см.: Удинцев В. Русское торгово-промышленное право. Киев, 1907. С. 327).

*(14) См.: Гражданское право: Учебник. Ч. II. С. 189-190.>.

*(15) Комментарий к Гражданскому кодексу РФ, части второй (постатейный). С. 139.