Сначала реформа института предварительного следствия, а затем - следственного аппарата (О. Васильев, "Российская юстиция", N 8, август 2001 г.)

Сначала реформа института предварительного следствия,
а затем - следственного аппарата

Согласно тезисам одного из известных мне проектов УПК РФ можно сделать вывод, что следователь наряду с прокурором, органом дознания и дознавателем осуществляет функцию уголовного преследования. Это означает, что проблему обвинительного уклона на предварительном следствии предлагают решать путем его легализации. Более того, проектное определение понятия "уголовное преследование" позволяет предположить, что такой уклон будет довольно жестким. Так, согласно проекту целью уголовного преследования является изобличение на основе собранных доказательств подозреваемого и обвиняемого в совершении преступления. Как видим, речь идет не об изобличении лица, совершившего преступление, а конкретного лица, фигурирующего в уголовном процессе в качестве подозреваемого или обвиняемого.

В то же время в проекте указывается, что в целях установления обстоятельств уголовного дела предварительное следствие должно производиться всесторонне, полно и объективно. Следователь обязан принять меры по выявлению всех фактических обстоятельств по делу, других данных, связанных с установлением события преступления, и лиц, его совершивших.

К чему же стремиться следователю: изобличить подозреваемого и обвиняемого или установить действительные обстоятельства уголовного дела и действительных лиц, совершивших преступление? Правильно ответить трудно.

При наделении следователя функцией уголовного преследования принципы, содержащиеся в ряде статей проекта и устанавливающие, что следователь обязан охранять права и свободы граждан, участвующих в уголовном процессе, а также проводить предварительное следствие всесторонне, полно и объективно, фактически становятся большей декларацией, чем принципы, содержащиеся в действующей ныне ст.20 УПК РСФСР.

Что касается дознания, то цели, стоящие перед ним, задачи, решаемые для достижения этой цели, и функции, выполняемые органами дознания, по сравнению с действующим УПК фактически не изменяются. Правда, следует отметить, что в проекте под дознанием понимается крайне упрощенное и быстрое производство.

Вообще можно сказать, что по проекту следователь есть лишь более квалифицированный, но менее оперативный, нежели дознаватель, "преследователь", связанный нравственным долгом быть объективным. Контролировать же выполнение следователем этого нравственного долга должен, как сказано в проекте, суд по инициативе преследуемого лица и его защитника.

В принципе, проект УПК, образно выражаясь, назвал вещи своими именами. Он четко очертил то, что расплывчато изображалось в действующем УПК. Фактически мы вернули следователя в его дореформенное состояние полуторавековой давности, расширив, правда, при этом права защитника на досудебной стадии и усилив в ней судебный контроль. Но ведь именно усилению судебной власти на предварительном следствии и была посвящена реформа 60-х годов уже позапрошлого столетия! В чем же разница между подходами тех реформаторов и нынешних? Давайте обратимся к истории.

Предварительное следствие, возникшее в результате реформы 1860-1864 гг. как предварительное судебное исследование, должно было явиться существенной гарантией вынесения судом законного и справедливого приговора. Без предварительного следствия суду пришлось бы не столько исследовать имеющийся обвинительный материал, сколько проверять его, что вынудило бы суд постоянно прерывать свои заседания для устранения неясностей, противоречий, неполноты материалов. Все эти очевидные затруднения вызвали необходимость создания специального судебного органа, который освободил бы суд от деятельности, мешающей отправлению правосудия. Вот как писал об этом И.Я. Фойницкий: "Так, прежде всего необходимо удостовериться, что и как произошло, и собрать относящиеся к этим вопросам доказательства; это дает место предварительному исследованию, которое по делам большой сложности распадается на досудебное (дознание) и судебное (предварительное следствие). Когда первоначальный материал собран и проверен судом, ставится вопрос о том, быть или не быть судебному разбирательству (предание суду), и за утвердительным решением его дело поступает в суд по существу..." (Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. СПб., 1996. Т.II. С.352). Если отойти от такого понимания предварительного следствия, можно прийти к тому, что существовало до реформы второй половины XIX в. и что фактически существует сегодня: суд будет получать материалы не предварительного исследования, а исключительно уголовного преследования.

Отсюда несложно вывести цели и задачи предварительного следствия и дознания, обозначенные еще дореволюционной концепцией. Под задачами предварительного следствия понималось выяснение преступного события и вероятная виновность или невиновность лиц, на которых падало подозрение в его совершении, путем проверки и оценки собранных обвинением материалов. А целью являлось решение вопроса о направлении дела в суд на окончательное рассмотрение или о прекращении дела.

Что же касается функции следователя, то ее можно определить как предварительное судебное исследование.

Чтобы названная цель не была реально достижима, задачи были решаемы, а функции осуществимы, необходимо было создать соответствующие законодательные условия, что и было сделано. Так, следователь назывался судебным, являлся членом окружного суда, должен был назначаться императором, мог отправлять правосудие, к кандидату на эту должность предъявлялись очень высокие требования и т.д. Помимо этого следователь не только обязывался быть объективным как судья, но и мог быть таковым, поскольку должен был получать от полиции не только материалы первоначального исследования события преступления, но и о лице, подозреваемом в его совершении. Казалось бы, пустяк, а ведь тем самым устранялся существенный психологический фактор, влияющий на объективность, - проверка лично выстраданной собственной версии. Тогда вполне объяснимо, целесообразно и даже необходимо существование дознания, задача которого - провести первоначальное исследование события для удостоверения наличия в нем признаков преступления, установить лицо, в отношении которого можно сделать обоснованное предположение о совершении им этого преступления, и собрать материалы (главным образом, следы преступления).

Итак, в чем разница подхода реформаторов прошлого и настоящего к решению одной и той же проблемы - защиты человека? Если раньше хотели отделить на досудебных стадиях уголовного судопроизводства административную власть от власти судебной, для чего собственно производство дознания возложили на полицию, а следствие - на судебного следователя, то сейчас предлагают решить ту же задачу, но иным путем - производство предварительного следствия возложить на административные органы дознания и следствия. Если раньше предварительное следствие предполагалось создавать как объективное досудебное предварительное исследование судебной властью собранных материалов уголовного преследования, то теперь суд будет получать непроверенные судебной властью материалы уголовного преследования. Если раньше судебная власть на досудебной стадии проверяла все материалы уголовного преследования ex officio (по должности), то сейчас инициатором проверки некоторых из таких материалов становится преследуемый субъект. Если раньше для судебной проверки на досудебной стадии материалов уголовного преследования создавался специальный орган - судебный следователь, то теперь этим будет заниматься обычный судья.

Цели процессуальной функции, возлагаемой на орган следствия, определяет его место в системе государственных органов и статус самого следователя. Очевидно, что если следователь должен выполнять функцию уголовного преследования, направленную на изобличение подозреваемого и обвиняемого, тогда место ему в административной системе, способной быстро и эффективно решать поставленные задачи (какая система наиболее подходит для этого - особый разговор). Если же следователь должен осуществлять функцию предварительного судебного исследования, тогда ему необходимо обладать фактически тем же статусом, что и судья, и соответственно этому статусу находиться в системе судебных органов. Но чтобы сделать правильный выбор, давайте честно ответим на вопрос: если мы в соответствии с Конституцией РФ хотим защитить человека, являющегося главной государственной ценностью, от несправедливого преследования (подозреваемый или обвиняемый) и от преступного посягательства (реальный или потенциальный потерпевший), не лучше ли создать, на основании уже имеющегося отечественного опыта, настоящее судебное предварительное следствие как специальную уголовно-процессуальную стадию, оберегающую суд от работы с непроверенными материалами уголовного преследования? Зачем разводить по разным углам процессуального ринга следователя и обвиняемого с защитником? Открытое соперничество между ними, которое предлагает проект, приведет к появлению на суде не объективно исследованных материалов уголовного дела, а искаженных в пылу состязания материализованных крайних позиций. Но ведь сотрудничество гораздо плодотворнее соперничества, тем более в деле, в котором решаются судьбы людей. Разве не так?

О. Васильев,

ассистент юридического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова

"Российская юстиция", N 8, август 2001 г.