Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 19 января 2000 г. N 211-ПВ99ПР Суд первой инстанции обоснованно удовлетворил заявление заявителя об установлении факта применения к нему политических репрессий

Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 19 января 2000 г. N 211-ПВ99ПР

Президиум Верховного Суда Российской Федерации

рассмотрел по протесту заместителя Генерального прокурора Д.В.И. гражданское дело по заявлению Б.И.А. об установлении факта применения политических репрессий.

Заслушав доклад судьи Верховного Суда Российской Федерации Г.Ю.А., выступление Б.И.А., адвоката Р.Г.М. (ордер в деле) заключение заместителя Генерального прокурора Российской Федерации Д.В.И., полагавшего протест удовлетворить, Президиум Верховного Суда Российской Федерации установил:

Б.И.А., 1930 года рождения, обратился в суд с заявлением об установлении факта применения к нему политических репрессий. В обоснование своего заявления указал, что его отец Б.А.Н. был арестован органами НКВД 19 февраля 1937 г. и в 1938 году расстрелян. В соответствии с Оперативным приказом Наркома внутренних дел СССР N 00486 от 15 августа 1937 года его мать Б.М.Ф. была арестована и 11 мая 1938 г. осуждена Особым совещанием при НКВД СССР к 8 годам лишения свободы. Он и его сестра Б.З.А. были выселены из квартиры, помещены в Уфимский приемник - распределитель, а затем направлены в детский дом N 20 им. Ворошилова в г. Советске Кировской области, в котором находились до 1946 года. В последующем его родители были реабилитированы, а ему выдана справка о признании пострадавшим от политических репрессий.

Решением Тушинского межмуниципального суда г. Москвы от 15 января 1998 г. Б.И.А. в удовлетворении заявления было отказано.

Определением судебной коллегии по гражданским делам Московского городского суда от 16 марта 1998 г. решение суда было отменено, дело направлено на новое рассмотрение в тот же суд.

Решением Тушинского межмуниципального суда г. Москвы от 16 октября 1998 г. заявление Б.И.А. было удовлетворено. В кассационном порядке дело не рассматривалось.

Постановлением президиума Московского городского суда от 4 марта 1999 г. решение суда первой инстанции было оставлено без изменения, а протест прокурора г. Москвы отклонен.

Определением Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации от 9 июля 1999 г. также отклонен протест заместителя Генерального прокурора Российской Федерации.

В протесте, внесенном в Президиум Верховного Суда Российской Федерации, поставлен вопрос об отмене всех состоявшихся по делу судебных постановлений и направлении дела на новое рассмотрение в суд первой инстанции.

Проверив материалы дела, обсудив доводы протеста, Президиум не находит оснований дня его удовлетворения.

В протесте утверждается, что, удовлетворяя просьбу заявителя, суд неправильно исходил из факта применения к Б.И.А. политических репрессий в виде иных ограничений прав и свобод, установленных в административном порядке. Перечень репрессий указан в статье 1 Закона Российской Федерации "О реабилитации жертв политических репрессий" и, выходя за пределы данного перечня, суд расширил круг лиц, подпадающих под действие названного Закона.

С доводами протеста нельзя согласиться.

Статьей 11 Закона Российской Федерации "О реабилитации жертв политических репрессий" от 18 октября 1991 г. (с изменениями и дополнениями от 3 сентября 1993 г. и 4 ноября 1995 г.) установлено, что подвергшимися политическим репрессиям и подлежащими реабилитации признаются дети, находившиеся вместе с родителями в местах лишения свободы, в ссылке, высылке, на спецпоселении.

Вместе с тем из содержания статьи 3 указанного Закона вытекает, что реабилитации подлежат и лица, которые были подвергнуты в административном порядке иным ограничениям прав и свобод.

Из материалов дела усматривается, что действительно Б.И.А., будучи несовершеннолетним, не находился с родителями в местах лишения свободы, ссылке, высылке или на спецпоселении.

Однако из объяснений заявителя и имеющихся в деле документов усматривается, что после неправомерного ареста родителей Б.И.А. и его сестра были принудительно выселены из квартиры, где они проживали, без указания места пребывания (л.д. 11-12); помещены в Уфимский приемник - распределитель для несовершеннолетних (л.д. 16), а затем направлены в детский дом в г. Советске Кировской области (л.д. 9).

Ставя вопрос о признании его подвергшимся политическим репрессиям, Б.И.А. просил учесть, что детский приемник отделов трудовых колоний НКВД являлся местом содержания несовершеннолетних заключенных и его пребывание в нем фактически означало лишение свободы. В детском доме в г. Советске воспитывались дети "врагов народа", режим в котором определялся в соответствии с Оперативным приказом НКВД СССР N 00486 от 15.08.37 г. Принудительное лишение его родительской опеки, жилой площади, имущества, лишение возможности получить необходимое образование и реализовать право на труд по существу явилось ограничением его прав и свобод, предусмотренных ст. 7 Закона Российской Федерации "О реабилитации жертв политических репрессий".

Признавая доводы заявителя обоснованными, суд сослался на то, что в соответствии с указанным приказом дети осужденных размещались в детских домах вне гг. Москвы, Ленинграда, Киева, Тбилиси, Минска, приморских и пограничных городов (п. 19), органы НКВД обязаны были проводить проверку персонала этих домов (п. 25), дети осужденных, размещенные в детских домах и яслях, учитывались АХУ НКВД СССР (п. 32), наблюдение за политическими настроениями детей осужденных, за их учебой и воспитанием возлагалось на Наркомов внутренних дел республик, начальников Управлений НКВД краев и областей (п. 33).

В этой связи выводы суда первой инстанции о том, что к Б.И.А. были применены иные ограничения прав и свобод, установленные в административном порядке, являются обоснованными.

Доводы в протесте о том, что перечисленные меры свидетельствуют не об ограничении прав и свобод детей, чьи родители были осуждены по политическим мотивам, а о том, что в отношении таких детей существовал "несколько иной порядок регистрации и размещения в детских домах", не согласуются с характером указанных ограничений.

Ошибочно утверждение в протесте о том, что Закон Российской Федерации "О реабилитации жертв политических репрессий" признает детей подвергшихся политическим репрессиям и подлежащих реабилитации лишь в том случае, если к ним был применен перечень репрессий, перечисленных в статье 1.1, а именно: нахождение вместе с родителями в местах лишения свободы, в ссылке, высылке, на спецпоселении.

Данное утверждение не вытекает из содержания названного Закона, в котором слова "лишь в том случае" отсутствуют, как и любые указания на то, что перечень в статье 1.1 является исчерпывающим. Статья 1.1 лишь фиксирует достаточные признаки - если ребенок находился с матерью в местах лишения свободы или ссылке, то это достаточно для реабилитации. Однако Закон вовсе не исключает других возможных ситуаций, когда ребенок будет иметь право на реабилитацию в соответствии с другими статьями данного Закона.

Суд первой инстанции и последующие судебные инстанции обоснованно рассматривали заявителя не как "ребенка репрессированных родителей", а как гражданина, к которому в несовершеннолетнем возрасте были применены репрессии в виде выселения с занимаемой жилой площади, помещения его в спецприемник НКВД, а затем в детский дом, то есть подвергшегося "иному ограничению прав и свобод".

С учетом изложенного и руководствуясь п. 1 ст. 329 Гражданского процессуального кодекса РСФСР, Президиум Верховного Суда Российской Федерации постановил:

решение Тушинского районного суда г. Москвы от 16 октября 1998 г., постановление президиума Московского городского суда от 4 марта 1999 г. и определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации от 9 июля 1999 г. оставить без изменения, а протест заместителя Генерального прокурора Российской Федерации - без удовлетворения.