Валашинас (Valasinas) против Литвы (Жалоба N 44558/98). Постановление Европейского Суда по правам человека от 24 июля 2001 г.

Европейский Суд по правам человека (Третья секция)

Валашинас (Valasinas) против Литвы*
(Жалоба N 44558/98)
(Страсбург, 24 июля 2001 г.)

ГАРАНТ:

См. комментарии к настоящему Постановлению

По делу "Валашинас против Литвы" Европейский Суд по правам человека (Третья секция), заседая Палатой в составе:

Ж.-П.Коста, Председателя,

Л.Лукайдеса,

П.Куриса,

Ф.Тюлькенс,

К.Юнгвирт,

Сэра Николаса Братца,

Х.С.Грев, судей,

с участием С.Долле, Секретаря секции,

заседая 14 марта 2000 г. за закрытыми дверями, вынес 3 июля 2001 г. следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 44558/98 против Республики Литвы, поданной в Европейскую Комиссию по правам человека (далее - Комиссия) согласно ранее действовавшей Статье 25 Конвенции о защите прав и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Литвы Юозасом (Juozas) Валашинасом (далее - заявитель) 14 мая 1998 г.

2. Заявитель, получивший юридическую помощь, был представлен в Суде В.Свидерскисом (V.Sviderskis), практикующим адвокатом из Вильнюса. Государство-ответчик было представлено его Уполномоченным, заместителем министра юстиции Г.Шведасом (G.Svedas).

3. Заявитель, в частности, утверждал, что условия его содержания под стражей в тюрьме Правинишкес (Pravieniskes) с апреля 1998 года по апрель 2000 года имели результатом бесчеловечное и унижающее достоинство обращение в нарушение Статьи 3 Конвенции, а также что контроль за его перепиской с Конвенционными органами велся тюремными властями в нарушение Статей 8 и 34 Конвенции.

4. Жалоба была передана в Суд 1 ноября 1998 г., когда Протокол N 11 Конвенции вступил в силу (пункт 2 Статьи 5 Протокола N 11), и зарегистрирована 16 ноября 1998 г.

5. Жалоба была передана в Третью секцию Суда (пункт 1 Правила 52 Регламента Суда). В рамках секции Палата, рассматривающая дело (пункт 1 Статьи 27 Конвенции), была сформирована в соответствии с пунктом 1 Правила 26 Регламента Суда.

6. Решением от 14 марта 2000 г. Палата объявила жалобу частично приемлемой. 25 и 26 мая 2000 г. представители Суда собирали доказательства в ходе пребывания в Литве, включая посещение тюрьмы Правинишкес.

Факты

I. Обстоятельства дела

A. Краткое изложение событий

7. Заявитель является гражданином Литвы, 1974 года рождения.

8. С 5 октября 1993 г. заявитель отбывал наказание в виде девяти лет тюремного заключения за кражу, хранение и торговлю огнестрельным оружием. В точно не установленную дату, в начале апреля 1998 года он был переведен из тюрьмы Лукишкес (Lukiskes) в тюрьму Правинишкес (Pravieniskiu 2-oji sustiprintojo rezimo pataisos darbu kolonija).

9. С того момента, как заявитель прибыл в тюрьму Правинишкес, он был помещен в отдельный изоляционный блок, так называемый "САБ" (Sunkiai auklejamiuju burys, далее - САБ), расположенный в 5-м секторе тюрьмы (V lokalinis sektorius). 30 июня 1998 г. заявитель был освобожден из САБ и содержался под стражей в обычных условиях в секции 14, а позднее в секции 21 (13 ir 21 brigados), расположенных в 1-м секторе тюрьмы (Ilokalinis sektorius). С 5 по 20 января 1999 г. заявитель содержался под стражей в одиночной камере (Baudos izoliatorius). 20 января 1999 г. он был снова помещен в САБ. Заявитель оставался в тюрьме Правинишкес до своего освобождения 14 апреля 2000 г. в связи с помилованием Президентом.

10. Настоящее дело касается условий содержания под стражей заявителя в тюрьме Правинишкес и обращения с ним с апреля 1998 года по апрель 2000 года.

B. Устные показания представителям Суда

(a) Заявитель

11. Показания заявителя были взяты представителями Суда в Вильнюсе 25 мая 2000 г., а затем в Правинишкес 26 мая 2000 г. Показания заявителя могут быть обобщены следующим образом:

Общие условия содержания под стражей

САБ

12. Блок состоял из общего спального помещения, где содержались 22 заключенных, небольшой кухни, комнаты отдыха и душевой. По мнению заявителя, только шесть или восемь человек могут содержаться в САБ, и соответственно он был серьезно переполнен. Только в общем спальном помещении были окна. На кухне и в комнате отдыха не было окон или вентиляции. На кухне окно было установлено в 1999 году во время реконструкции.

13. В САБ был коридор, ведущий в небольшой внутренний двор на открытом воздухе. Двор был закрыт сверху проволочной сеткой, которая в зимнее время покрывалась снегом, в результате чего в зимнее время во дворе было мало света.

14. Туалеты состояли из восьми дыр для сидения на корточках (так называемого азиатского типа), которые не имели перегородок. Заключенные в САБ использовали туалеты по очереди из уважения к интимной сфере друг друга. Окна отсутствовали, а вентиляция была установлена только после реконструкции в конце 1999 года. В результате в туалетах стоял ужасный запах.

15. Доступа в прачечную тюрьмы для стирки личных принадлежностей, таких, как носильные вещи, не было; это приходилось делать руками в мисках в душе. Сушка этих принадлежностей в маленьком внутреннем дворе была затруднена. Помимо этого не было личных спальных принадлежностей. Каждый заключенный получал от администрации тюрьмы белье и полотенца, которые регулярно стирались в тюремной прачечной.

16. Сотрудники посещали САБ только во время раздачи пищи и проверок. Директор тюрьмы посещал блок время от времени. Врачи заходили в САБ очень редко. Единственным способом общения с внешним миром был телефон. 11 июня 1998 г. заявитель почувствовал, что у него высокая температура. Его состояние было настолько серьезным, что он пропустил обычную проверку в САБ и лежал в постели. Он попросил охранников послать за врачом. Он также использовал специальный телефон, соединяющий САБ с медицинской службой. Однако никто не ответил, поскольку было время обеда. Больше в медицинскую службу заявитель не звонил. Вместо этого, он несколько раз в день устно просил охранников САБ позвать врача. Медицинские работники прибыли только 16 июня 1998 г. и подтвердили, что он простудился. Заявителю было рекомендовано оставаться в постели.

17. Работа, отдых или какая-либо другая значимая деятельность не были организованы в блоке. Единственным разрешенным видом занятий в САБ были игры в шахматы. Заявитель признает тот факт, что не было ограничений на просмотр телепередач, чтение или слушание радио.

Обычный режим (сектор 1)

18. Заявитель содержался под стражей в секциях 13 и 21, расположенных в 1-м секторе тюрьмы. Каждый из пяти секторов тюрьмы был рассчитан на содержание 300 заключенных. Тюрьма была серьезно переполнена. В 1-м секторе, состоящем из 12 секций, т.е. общего спального помещения со смежным туалетом, рассчитанного на 20-30 заключенных, находилось приблизительно 400 заключенных. В то время, когда в секции 13 находился заявитель, там спало 32 заключенных. В секции 21 размещались 24 заключенных. По мнению заявителя, максимум восемь человек могли содержаться в секции 13 и шесть - в секции 21. Из-за большого количества заключенных в секциях недоставало воздуха, особенно ночью. Двухъярусные койки были установлены в общих спальных помещениях, а окна почти полностью были скрыты за ними, что препятствовало притоку свежего воздуха снаружи. В течение дня заключенным разрешалось свободно перемещаться в пределах крыла сектора и его прогулочного двора.

19. Санитарные условия были плачевными. Туалеты, раковины и душевые удобства являлись рассадниками бактерий. Имелись различные протечки, трубы для воды были очень старыми, ржавыми и поражены плесенью. Туалеты в секциях состояли из нескольких дыр для сидения на корточках (так называемого азиатского типа) без перегородок между ними. Туалетная бумага выдавалась нерегулярно. Заявитель утверждает, что было крайне затруднительно оставаться чистым, поскольку ему было позволено пользоваться душем раз в неделю по определенным дням. Пользование душем в неустановленные дни строго каралось. Душевые удобства функционировали только пять дней в неделю, всегда были переполнены. В течение лета горячая вода подавалась только по выходным дням. Постельное белье заявителя стиралось в тюремной прачечной. Личные принадлежности, такие, как носильные вещи, вынуждены были стираться вручную в раковине.

20. Еда подавалась три раза в день. Властями выделялось на обеспечение продовольствием тюрьмы Правинишкес только 2,17 литовских лита (LTL) на каждого заключенного в день. Еда была всегда холодной, а удобства, чтобы разогреть ее, отсутствовали. Овощи добавлялись к рациону только один раз в неделю. По крайней мере, трижды в неделю обед было невозможно есть из-за его отвратительного качества. В целом пища готовилась в антисанитарных условиях. Иногда заключенные находили в своей еде деревянную стружку, мелкие камни и кусочки железа. Дополнительное питание могло быть обеспечено тюремной столовой только в том случае, когда особая диета была рекомендована врачом. Поскольку тюремная столовая была недостаточно большой, чтобы вместить всех заключенных, питание было организовано посменно. Вместе с тем, число заключенных в столовой в каждую смену всегда было больше, чем количество мест в столовой. Опоздавший заключенный оставался без еды. В тюрьме был магазин, где заключенные могли покупать дополнительную еду. Заявитель признает, что он регулярно имел пару сотен литов на своем счету в тюремном магазине. Также существовал ограниченный список предметов, которые родственники заключенных могли передавать во время личных посещений. Заявителю разрешалось получать дополнительную еду от своих родственников.

21. Квалифицированные врачи посещали тюрьму только время от времени. Поэтому в тюремном лазарете было невозможно иметь постоянную, квалифицированную медицинскую помощь. В лазарете не хватало лекарств, особенно болеутоляющих. Все заболевания лечились аспирином и парацетамолом. Заявитель утверждал, что он страдает болезнью сердца. Однако он не проходил соответствующей кардиологической проверки в лазарете. Заявитель также утверждал, что у него из-за его большого избыточного веса были проблемы с коленом. Из-за отсутствия соответствующих возможностей администрация тюрьмы не провела операции на колене. Вместе с тем, заявитель признал, что операция на колене не была вопросом первой необходимости. Выйдя из тюрьмы, он не стремился сделать операцию на колене из-за ее высокой стоимости. Далее заявитель утверждал, что он страдал гастритом, но тюремные врачи отказались прописать ему улучшенное питание в тюремной столовой.

22. На основании приказа министра внутренних дел с августа по ноябрь 1998 года ко всем заключенным был применен "стоячий режим". Ни одному заключенному не разрешалось ложиться на кровать с момента подъема в 6.30 до запирания помещения в 22.30 (т.е. 16 часов в сутки). Исключения из данного правила делались только по рекомендации врача. Заявитель жаловался, что многие заключенные, в частности он сам, учитывая его вес и проблемы с сердцем, не могли выдерживать этот режим. Однако тюремные врачи признали такой режим приемлемым для него. На основании различных жалоб со стороны заявителя и других заключенных литовский омбудсмен рекомендовал отменить приказ. Заявитель утверждает, что режим сохранялся.

23. В тюрьме не предусматриваюсь работа для заключенных, а количество значимых видов деятельности было ограниченным. Когда позволяла погода, можно было для зарядки заниматься различными видами спорта на открытом воздухе во дворе; вместе с тем, таких возможностей не было зимой. Были также даны для заключенных несколько концертов и сеансов кино. В тюрьме не были организованы программы переподготовки и образовательные программы.

24. Поначалу заявитель жаловался на вмешательство в его право на посещение родственниками. Во время опроса представителями Суда он признал, что ему были предоставлены достаточные возможности для встреч, особенно после вмешательства омбудсмена в результате жалобы заявителя.

Камера одиночного содержания

25. С 5 по 20 января 1999 г. заявитель был помещен в одиночную камеру, размером приблизительно в шесть квадратных метров, где он содержался вместе с еще одним заключенным. Там были азиатского типа туалет для сидения на корточках, раковина для умывания и стол посередине комнаты.

Специфические действия администрации тюрьмы

Личный обыск 7 мая 1998 г.

26. 7 мая 1998 г. заявитель имел личное свидание с родственниками, когда ему передали кое-какую дополнительную еду. После этого он был остановлен в пропускной зоне для обычной проверки безопасности, чтобы установить, не предали# ли ему каких-нибудь запрещенных предметов. Главный охранник П. проводил обыск, в то время как два других наблюдали за этим. П. приказал заявителю снять одежду. Когда заявитель был только в нижнем белье, женщина, служащая тюрьмы Ю., вошла в комнату. Затем П. приказал заявителю раздеться догола. Служащий угрожал ему дисциплинарным взысканием в случае неподчинения. Заявитель подчинился распоряжению, сняв нижнее белье в присутствии Ю. Она с остальными служащими наблюдала за проверкой и курила. Тело заявителя, включая его мошонку, было ощупано служащими мужского пола. Служащие не надевали перчаток, прикасаясь к половым органам заявителя, а затем, не вымыв рук, - к еде, которую ему передали родственники. Заявителю также было приказано несколько раз сесть-встать для проверки, не спрятал ли он чего-нибудь в своем заднем проходе. Никаких неразрешенных предметов обнаружено не было. Он утверждает, что целью этой проверки было его унижение перед женщиной.

Предполагаемая виктимизация заявителя и отсутствие проверки

27. По утверждению заявителя, младший тюремный персонал был малоквалифицированным, страдал комплексом неполноценности и проявлял свою власть в унижающей достоинство заключенных форме. Администрация терпимо относилась к постоянному употреблению алкоголя персоналом тюрьмы в течение рабочего времени. Многие заключенные были, предположительно, наняты администрацией в качестве секретных информаторов в обмен на обещание досрочного или условного освобождения. Действия персонала тюрьмы по отношению к заявителю носили провокационный характер. Заявитель подвергался ежедневным притеснениям из-за своей твердой позиции и критики общей политики пенитенциарной системы в Литве, а равно как и из-за его особенной острой критики условий содержания под стражей в данной конкретной тюрьме. Он привел следующие примеры его предполагаемой виктимизации.

28. Помещение заявителя в САБ в апреле 1998 года носило произвольный характер, поскольку запись о дисциплинарном проступке, совершенном до этого, отсутствует. Вслед за его освобождением из САБ 30 июня 1998 г. он содержался в обычном режиме и ему были предоставлены даже более хорошие условия содержания под стражей. 20 августа 1998 г. несколько заключенных учредили организацию для взаимной помощи и поддержки и назвали ее "Цель". Заявитель был избран председателем этой организации. 24 августа 1998 г. администрация применила к заявителю дисциплинарное наказание, лишив его улучшенных условий содержания под стражей. Официальным основанием для такого наказания был тот факт, что заявитель по сведениям секретного осведомителя администрации избил другого заключенного. Заявитель отрицал факт избиения, хотя и признал свое присутствие при инциденте без непосредственного личного вмешательства. Жалобы заявителя в Департамент тюрем Литвы и омбудсмену на незаконность наказания были отклонены как необоснованные.

29. 10 октября 1998 г. право заявителя на покупку еды в тюремном магазине было приостановлено на один месяц, а 13 октября 1998 г. он получил дисциплинарное предупреждение за угрозу применить силу к другим заключенным. Администрация отклонила его жалобы на эти наказания. Его жалоба на сотрудника персонала, офицера Кмиелеаускаса (Kmieleauskas), который предположительно инициировал эти наказания, не была рассмотрена.

30. 15 октября 1998 г. заявитель был наказан за то, что покинул территорию сектора 1. Ему было приказано вымыть окна в секции 21. Контроль за исполнением этого наказания был возложен на офицера Кмиелеаускаса. Вначале заявитель отказывался мыть окна в присутствии указанного сотрудника персонала и других заключенных, так как это, по его мнению, означало демонстрацию злоупотребления над его правом жаловаться на сотрудников персонала. Позже, в отсутствие представителей администрации, заявитель вымыл окна. Офицер Кмиелеаускас отказался принять работу.

31. 16 октября 1998 г., когда директор тюрьмы находился за ее пределами, офицер Кмиелеаускас приказал поместить заявителя в одиночную камеру. Он был незамедлительно переведен в одиночную камеру в наручниках. В течение часа после этого директор тюрьмы вернулся в тюрьму. Выслушав заявителя и некоторых служащих тюрьмы, директор тюрьмы решил, что заявитель не нарушал своих обязанностей 15 октября 1998 г., и заявитель был немедленно освобожден из одиночной камеры.

32. В своих письменных объяснениях Суду заявитель утверждал, что 23 октября 1998 г. он получил предупреждение за то, что продолжал спать в 6.40 утра, что на десять минут позже обычной команды на подъем. В ходе встречи с представителями Суда он настаивал на том, что служащие пришли и обнаружили его в кровати в 6.30 утра. 28 октября 1998 г. он получил еще одно дисциплинарное предупреждение за то, что его ожидание звонка своих родственников привело к созданию очереди на телефонную линию.

33. В декабре 1998 года из "конфиденциальных источников" заявителю стало известно, что один из сотрудников персонала, Б., был замешан в преступной деятельности, касающейся фальсификации документов. 28 декабря 1998 г. заявитель подал специальную жалобу против Б. от имени "Цели". Жалоба была передана администрации для направления омбудсмену. 29 декабря 1998 г. высокопоставленный сотрудник администрации тюрьмы якобы попросил заявителя не посылать жалобу, обещая, что Б. будет уволен, а заявителю будут предоставлены более хорошие условия содержания под стражей. Заявитель отказался сделать это и настаивал на дальнейшей отправке жалобы. По утверждению заявителя, Б. был вынужден оставить службу в тюрьме в результате расследования, проведенного омбудсменом. В декабре 1998 года заявитель также подал жалобу омбудсмену против другого сотрудника персонала, П., за якобы злоупотребление им должностным положением. Заявитель, в частности, утверждал, что П. преднамеренно провоцировал конфликты между заявителем и другими заключенными. Эта жалоба была отклонена как необоснованная.

34. 21 декабря 1998 г. заявитель встретил директора тюрьмы, который разрешил ему навестить заключенных в других секторах и поздравить их с Рождеством от имени "Цели". В соответствии с письменными объяснениями заявителя Суду разрешение было устным, но во время встречи с представителями Суда он утверждал, что разрешение было сделано в письменной форме и помещено на специальной информационной доске. Разрешение действовало с 24 по 27 декабря 1998 г. 24 декабря 1998 г., когда заявитель попытался пройти из сектора 1 в сектор 3, на специальном пропускном пункте между этими секторами он был остановлен охранниками и ему было сказано, что у него нет разрешения на вход в сектор 3.

35. 29 декабря 1998 г., в качестве дисциплинарной санкции за "нарушение границ" 24 декабря 1998 г., заявителю было приказано привести в порядок место вокруг его кровати в секции 21. Поскольку Внутренние правила тюрьмы не требуют, чтобы уборка проводилась в присутствии сотрудника персонала, он выполнил работу без такового. Сотрудник персонала, офицер Кмиелеаускас, который должен был наблюдать за работой, не согласился с тем, что работа была сделана.

36. В результате, 5 января 1999 г., заявитель был наказан пятнадцатью днями одиночного заключения. Он немедленно объявил голодовку, поскольку считал санкцию демонстрацией произвола. 6 января 1999 г. заявитель написал жалобы в различные государственные органы и средства массовой информации. 8 января 1999 г. сестра заявителя позвонила директору тюрьмы, который, по ее мнению, солгал ей, сказав, что заявитель не голодал.

9 января 1999 г. крупнейшая литовская ежедневная газета "Лиетувас Ритас" ("Lietuvos Rytas") опубликовала на второй странице статью, утверждая, что заявитель продолжает голодовку. На шестой день голодовки, 11 января 1999 г., в тюрьму прибыл прокурор и побеседовал с заявителем для поиска компромисса с администрацией. 13 января 1999 г. заявитель прекратил голодовку. 15 января 1999 г. директор тюрьмы дал интервью газете "Акистата" ("Akistata"), которое было опубликовано под заголовком "Раздувание проблемы без причины". В интервью директор тюрьмы сказал, что заявитель "не сделал ничего (в отношении соблюдения режима тюрьмы), кроме подачи различного рода жалоб". Согласно утверждению заявителя, директор тюрьмы, таким образом, выразил свое предвзятое отношение к нему.

37. 21 января 1999 г. к заявителю были применены две дисциплинарные санкции за незаконную голодовку. Были приостановлены его право на доступ в тюремный магазин и право на получение дополнительных продуктов питания во время личных посещений родственников. Он также был переведен в САБ.

38. Заявитель полагал, что эти взыскания, взятые в целом, свидетельствуют об отсутствии действий администрации тюрьмы для проверки его утверждений о плохом с ним обращении. Его жалобы на дисциплинарные взыскания были отклонены омбудсменом с единственной ссылкой на утверждения администрации тюрьмы, без должного рассмотрения действительных обстоятельств. Согласно утверждениям заявителя, обращение с ним в тюрьме унижало его достоинство, потому что он не имел доступа к независимой и беспристрастной власти для обжалования условий своего содержания под стражей.

39. Отсутствовала информация о какой-либо эффективной проверке характера общего обращения администрации с заключенными или особого обращения с заявителем, потому что Внутренние правила тюрьмы (Pataisos darbu istaigu laikinosiostaisykles) не были опубликованы. Правила определяли правовую основу режима в тюрьме и действий администрации. Отсутствие гласности в отношении такого важного юридического документа давало право администрации действовать произвольно. Этот документ отсутствовал как в Департаменте тюрем, так и в самих тюрьмах. По мнению заявителя, в каждой секции тюрьмы должна была быть копия Правил. Однако в его тюрьме имелась только одна копия правил.

Контроль за перепиской с Конвенционными органами

40. Заявитель утверждал, что первое письмо в его адрес от Европейской Комиссии по правам человека от 18 июня 1998 г. было показано ему, когда оно было уже вскрыто. Ему было позволено записать его содержание, и он был вынужден вернуть его администрации. Последующие письма от конвенционных органов вскрывались администрацией и передавались адресату в среднем через три дня после их доставки в тюрьму.

41. 7 декабря 1998 г. директор тюрьмы написал письмо в Суд утверждая, inter alia:

"2 декабря 1998 г. администрация тюрьмы получила письмо (написанное заявителем), адресованное (Суду). Ознакомившись с его содержанием, ... я хотел бы изложить некоторые размышления по поводу фактов, о которых утверждается (в нем). ...

Является истинным то, что в соответствии с приказом министра внутренних дел от 14 августа 1998 г. ... осужденным запрещено лежать на кровати кроме как в часы сна, определенные в расписании, если нет специального разрешения на это администрации ..., но ложным является то, что никому из осужденных не позволялось лежать на кровати в течение дня, как говорит Ю.Валашинас в своем письме. .., потому что престарелым (заключенным, а также заключенным) с физическими недостатками (такая) возможность была предоставлена...

(Заявитель) утверждает, что в некоторых секторах тюрьмы размещаются более 400 осужденных в нарушение требования пункта 11 правила 2 Внутренних правил тюрьмы о том, что "не более 300 заключенных должно содержаться в секторе". (Вместе с тем) отсутствует реальная возможность соблюдать вышеуказанное правило ввиду быстрого увеличения количества осужденных (лимит составляет 1830 (заключенных), (но) на 3 декабря 1998 г. их было 2109).

Что касается образования осужденных ..., то с 1 января 1999 г. администрация г. Каунас готова открыть в тюрьме учебный пункт для взрослых ... .

20 августа 1998 г. (заявитель) основал организацию взаимной помощи и поддержки "Цель"... Мы думаем, что учреждение подобной организации следует приветствовать ... . Однако на практике с момента ее создания эта организация и ее председатель Ю. Валашинас защищают только интересы ... "авторитетов" преступного мира ... ."

42. В письме Суду от 16 декабря 1998 г. сестра заявителя жалуется на то, что в телефонном разговоре 15 декабря 1998 г. заявитель рассказал ей о том, что ему запретили просмотр корреспонденции с Судом и что его письма Суду от 30 ноября и 3 декабря 1998 г. не были отосланы администрацией тюрьмы.

43. 18 декабря 1998 г. администрация тюрьмы направила в секретариат Суда письма заявителя от 30 ноября, 3 декабря и 15 декабря 1998 г. Она также послала протокол заседания администрации, которое происходило 15 декабря 1998 г., на котором обсуждались вопросы переписки заявителя с Судом. Исполняющий обязанности директора тюрьмы сказал (как отмечено в протоколе), что он:

"объяснил (заявителю), что он сначала должен обратиться в определенные органы власти Республики Литвы, а именно: Департамент тюрем, Министерство внутренних дел, Министерство юстиции, к омбудсмену, в Генеральную прокуратуру и другие учреждения. (Заявитель) знаком с этой процедурой, ... но он категорически требовал, чтобы его письмо (Суду) было отправлено .... (Заявитель) спросил меня, имею ли я право доступа к содержанию (его) письма ..., (в ответ на что) я объяснил, что я имею подобное право согласно пункту 1 (7) правила 7 Внутренних правил тюрьмы, (закрепляющих, что) "письма осужденных (кроме адресованных прокурору), которые приходят или отсылаются, подлежат цензуре". Учитывая категорическое требование заявителя, его письмо будет отправлено адресату".

44. 1 марта 1999 г. секретариат Суда получил еще одно письмо от заявителя, отосланное 15 февраля 1999 г. По его утверждению, это письмо было послано не через администрацию тюрьмы. Он приложил к этому письму оригинал письма секретариату Суда от 14 января 1999 г., в качестве свидетельства того, что его общение с Судом подвергается цензуре: на письме секретариата были штамп тюрьмы с датой получения, 1 февраля 1999 г., сделанная рукописно пометка директора тюрьмы с распоряжением ознакомить заявителя с письмом от 1 февраля 1999 г., и письменное подтверждение заявителя, что он имел соответствующий доступ к письму 3 февраля 1999 г.

45. Во время встречи с представителями Суда заявитель также утверждал, что в декабре 1998 года он передал в руки администрации тюрьмы еще одно письмо Суду от 16 декабря 1998 г. Такого письма в Суд не поступало.

(b) Алекас Морозовас

46. Свидетель был директором тюрьмы Правинишкес во время содержания там под стражей заявителя.

Общие условия содержания под стражей

САБ

47. Свидетель признал, что перегородки между дырами в туалетах до 1999 года отсутствовали. В этот год проводилась реконструкция, в ходе которой каждая дыра в туалете была отделена цементным ограждением, покрытым керамической плиткой.

Обычный режим (сектор 1)

48. Во время содержания под стражей заявителя в обычных условиях в секторе 1 на каждого заключенного приходилось 2,7 кв.м общей площади в секции 13 и 3,2 кв.м общей площади в секции 21. Тюремный кодекс (Pataisos darbu kodeksas) требует как минимум 2 кв.м в помещениях, предназначенных для сна, в то время как специальные санитарные нормы Министерства здравоохранения Литвы, принятые в 1999 году, требовали, по крайней мере, 3 кв.м. Свидетель считал, что тюрьма не была серьезно переполнена в то время, когда там содержался под стражей заявитель, по крайней мере, по смыслу внутренних требований, действовавших до 1999 года. Ситуация улучшилась вслед за принятием Закона об амнистии 2000 года; в то время как в 1999 году общая наполненность тюрьмы составляла 2303 заключенных, к маю 2000 года под стражей находилось только 1782 заключенных, что является самым низким уровнем за последние пять лет.

49. Заключенные были обеспечены постельным бельем, которое стиралось и сушилось в тюремной прачечной бесплатно каждые две недели. Раз в неделю заключенные имели доступ в душ. Раковины в душевых могли также использоваться для стирки личных вещей. Каждому заключенному раз в месяц бесплатно выдавались 200 грамм мыла и в магазине также можно было купить мыло.

50. Заключенные могли покупать различные продукты, включая предметы личной гигиены, в тюремном магазине три раза в месяц. Цены в магазине не были завышенными и регулярно проверялись администрацией с учетом уровня цен в регионе. Поскольку наличные деньги в тюремном магазине не использовались, каждый заключенный имел счет, куда поступали средства от его семьи, его заработная плата в тюрьме, или финансовая помощь (в случае с сиротами). После покупки в магазине со счета списывалась соответствующая сумма.

51. Свидетель признал, что столовая, которая может обычно вмещать около 500 заключенных за один раз, временами была переполнена. Однако он отрицал, что любой заключенный мог пропустить прием пищи из-за переполнения столовой. Были сформированы пять смен для того, чтобы каждый заключенный мог принимать пищу три раза в день. Свидетель никогда ни от кого не получал жалоб на то, что тот был лишен еды из-за того, что в столовой слишком много людей. Свидетель не слышал каких-либо жалоб на качество пищи. Он говорил, что медицинская служба тюрьмы проверяла соблюдение санитарных норм и качество пищи в столовой каждый день.

52. Свидетель не получал каких-либо жалоб от заявителя по поводу отсутствия медицинской помощи в тюрьме. Свидетель также сказал, что тюремный врач и органы здравоохранения подтвердили, что операция на колене не была необходимой во время содержания заявителя под стражей. Свидетель никогда не получал жалоб от заявителя по поводу того, что ему выдавались продукты питания, не отвечающие санитарным нормам. Заявитель также никогда не жаловался на то, что ему не хватает особой диеты в тюрьме или он нуждается в дополнительном бесплатном питании.

53. Перегородок между дырами в туалетах не было; они были установлены в ходе проводимой в 1999 году реконструкции. В настоящий момент все туалеты оборудованы перегородками. Заявитель утверждает, что специальный декрет Правительства Литвы 1995 года требует, чтобы всем заключенным выдавалась туалетная бумага. Вместе с тем, администрация тюрьмы испытывала бюджетные трудности при исполнении этого декрета. Туалетная бумага не выдавалась в течение последних месяцев. У тюрьмы не хватало денег даже на оплату услуг почты. Свидетель считал, что отсутствие туалетной бумаги не являлось существенной проблемой, так как он не слышал ни одной жалобы от какого-нибудь заключенного по этому поводу. С точки зрения свидетеля, следует отметить, что туалетную бумагу всегда можно было приобрести в тюремном магазине по цене 0,50-0,60 LTL за рулон. Дополнительно туалетную бумагу могли принести родственники. В самом худшем случае могли использоваться другие виды бумаги, такие, как газеты, которые предоставлялись заключенным бесплатно. Свидетель сравнил потребность в туалетной бумаге и других принадлежностях личной гигиены, таких, как зубная паста и зубные щетки. Поскольку эти предметы не предоставляются бесплатно, заключенные могли получить их от своих родственников или приобрести в тюремном магазине.

54. Тюрьма имела деревообрабатывающую фабрику. Однако из-за отсутствия коммерческих заказов только небольшой процент заключенных работал на ней. Тем не менее, недавний правительственный заказ позволил увеличить производство и создать больше рабочих мест для заключенных. 115 заключенных также работали в Департаменте обслуживания тюрьмы, включая прачечную и столовую. Заявитель не работал во время своего содержания под стражей.

Специфические действия администрации

Личный обыск 7 мая 1998 г.

55. После личного посещения его родственниками заключенный должен быть обыскан, а любые предметы, которые он получил от посетителя, должны быть проверены в соответствии с Внутренними правилами тюрьмы. Подобная проверка может включать раздевание лица догола. Внутренние правила тюрьмы предусматривают, что только лицо того же пола может проводить обыск, связанный с обнажением.

56. Свидетель сказал, что он не присутствовал при обыске заявителя. Ему стало известно об этом от заявителя. Свидетель признал то, что служащая женского пола Ю. работала в тюрьме и наблюдала за личными посещениями заключенных. В ее функции входило сопровождение заключенных до места для посетителей и от этого места и передача заключенного служащим мужского пола, проводившим обыск. Суд не смог опросить Ю., поскольку ее не было в день посещения тюрьмы представителями Суда.

57. Трое служащих мужского пола, которые проводили обыск, были немедленно опрошены свидетелем вслед за жалобой заявителя в мае 1998 года. Они отрицали присутствие женщины во время обыска. Отсутствуют записи о жалобе заявителя или каком бы то ни было расследовании по поводу инцидента.

58. Свидетель заявил, что он не знал того, принимала ли Ю. участие в обыске. Если заявителя раздевали догола в присутствии женщины, то это было нарушением Внутренних правил тюрьмы. Однако, учитывая функции Ю., свидетель допустил возможность того, что теоретически и практически она могла присутствовать при обыске.

Предполагаемые виктимизация заявителя и отсутствие проверки

59. Свидетель описал процедуру расследования, применяемую при совершении дисциплинарных правонарушений согласно Внутренним правилам тюрьмы. В соответствии с действующей схемой, в тюрьме Правинишкес существовала дисциплинарная комиссия, состоящая из директора тюрьмы, его заместителей и начальников секций. Комиссия отвечала за рассмотрение всех предполагаемых нарушений дисциплины в тюрьме. Когда конкретный инцидент имел место или конкретные сведения о таком инциденте становились известны администрации, старший сотрудник персонала (например, начальник секции) писал рапорт по имеющимся фактам и высказывал свое мнение по поводу того, указывают ли эти факты на нарушение заключенным положений Внутренних правил тюрьмы. Обычно заключенный знакомился с рапортом и имел право представить свои возражения. Заключенный информировался о содержании рапорта, если он не мог быть ему представлен, например, в случае, когда в нем содержались сведения, сообщенные свидетелем инцидента, если в отношении этого лица необходимо было соблюсти конфиденциальность источника. Однако даже в таких исключительных случаях заключенный имел право знать о таких обвинениях без упоминания имен свидетелей. Рапорт и возражения заявителя направлялись в дисциплинарную комиссию, которая принимала решение о наложении или неналожении дисциплинарного взыскания. Непременным требованием было, чтобы заключенный лично явился в комиссию до принятия ею решения. Свидетели, которые являлись заключенными, обычно лично не заслушивались при разбирательстве, их показания включались в рапорт в письменной форме. Вместе с тем, любой служащий, участвовавший в инциденте, должен был быть заслушан в комиссии лично, вместе с предполагаемым правонарушителем.

60. Решение комиссии можно было обжаловать. В случае, если рапорт по инциденту был составлен сотрудником персонала званием не выше заместителя директора, наказание мог отменить директор тюрьмы. Когда рапорт составлял сам директор, заключенный мог подать апелляцию директору Департамента тюрем. Затем апелляция направлялась министру внутренних дел или омбудсмену. Хотя омбудсмен не может отменить наказание, он может рекомендовать тюремным властям сделать это. В большинстве случаев рекомендации омбудсмена исполнялись. В целом, заключенным не было запрещено подавать жалобы в какие-либо органы власти по любому вопросу их содержания под стражей. Однако внутренняя иерархическая процедура являлась основным средством правовой защиты для заключенных.

61. Процедура подачи жалоб на сотрудников персонала очень схожа с процедурой проверки дисциплинарных правонарушений. Свидетель не имел представления о какой-либо поданной специальной жалобе заявителя на сотрудника персонала. Вместе с тем, он заявил, что если заявитель и подавал любую подобного рода жалобу, она была направлена в компетентный орган власти.

62. Все заключенные были знакомы с Внутренними правилами тюрьмы, которые устанавливали эту процедуру и излагали другие положения относительно режима во всех литовских тюрьмах. Копия Правил и Тюремного кодекса находились в библиотеке тюрьмы. Каждый заключенный имел неограниченный доступ к этим документам. В дополнение ко всему, по прибытии нового заключенного, начальник секции обязан ознакомить его с правилами, что должно подтверждаться подписью заключенного.

63. Свидетель лично почти не знал заявителя до августа 1998 года. У администрации отсутствовали записи о дисциплинарных правонарушениях заявителя в течение всего времени его содержания в тюрьме до указанного момента. Свидетель участвовал в учредительном собрании организации "Цель" в августе 1998 года. Он считал, что цели ассоциации, как они закреплены в уставе, а именно, взаимная помощь и поддержка для защиты прав заключенных и улучшений условий содержания под стражей, должны приветствоваться. В деятельность организации не было вмешательств со стороны администрации. Однако, по утверждению свидетеля, став лидером "Цели", заявитель забыл о том, что он сам является заключенным и что у него есть не только права, но и обязанности. Он игнорировал законные распоряжения персонала и по различным поводам серьезно нарушал дисциплину в тюрьме.

64. Свидетель подтвердил, что заявитель получил девять дисциплинарных наказаний во время своего нахождения в тюрьме, а именно, 24 августа, 10, 13, 15, 23 и 28 октября, 29 декабря 1998 г., 5 и 21 января 1999 г. Что касается характера этих наказаний, свидетель утверждает, что восемь из них были незначительными. Например, лишение улучшенных условий содержания под стражей 24 августа 1998 г., включающее временное лишение заявителя права на различные социально-экономические преимущества, такие, как право на дополнительные личные посещения родственников, право пользования тюремным магазином и получения посылок от родственников. Дисциплинарные предупреждения 13, 23 и 28 октября 1998 г. были записаны как существенные в тюремном досье заявителя. Занятия (bujejimas be eiles), предписанные к исполнению 15 октября и 29 октября, представляли собой незначительные работы по уборке. Взыскания были также незначительными, поскольку нарушения дисциплины заявителем не были серьезными.

Только взыскание от 5 января 1999 г., а именно, заключение в одиночную камеру, должно считаться серьезным, по мнению свидетеля. Оно было наложено за неподчинение законному распоряжению служащего тюрьмы, а именно за то, что 29 декабря 1998 г. заявитель не привел в порядок место вокруг своей кровати. В любом случае, ни одно из этих взысканий не унижало заявителя, по мнению свидетеля, но имело результатом нормальное обеспечение дисциплины в тюрьме.

65. Свидетель полагал, что для каждого наказания имелись серьезные основания. В каждом случае руководство тюрьмы тщательно оценивало факты дисциплинарных нарушений заявителя и надлежащим образом взвешивало все доказательства, имеющиеся в его распоряжении. Верность выводов руководства тюрьмы была подтверждена омбудсменом. В качестве примера свидетель упомянул события 16 октября 1998 г., когда не было ясно, выполнил ли заявитель возложенные на него 15 октября 1998 г. обязанности по уборке. Несмотря на утверждения служащего Кмиелеаускаса о том, что заявитель не выполнил задачу самостоятельно, свидетель решил, что заявитель должен иметь право на сомнения, а, следовательно, нарушение дисциплины не имело места. Однако в другом случае, связанном с исполнением рутинных обязанностей, предписанных к исполнению 29 декабря 1998 г., решающее доказательство подтверждало, что заявитель на самом деле нарушил дисциплину, приказав другому заключенному выполнить свои обязанности. В результате заявитель был наказан одиночным заключением.

66. Свидетель признал в своем интервью, опубликованном 19 января 1999 г. в специальной газете по вопросам преступности, закона и порядка "Акистана", что он сказал, что заявитель "только и делает, что подает жалобы". Свидетель не считает, что этим утверждением он в какой-либо степени унизил заявителя. Он сказал, что у него нет личного предвзятого отношения к заявителю из-за его активности среди заключенных, его председательства в "Цели", его жалобы в конвенционные органы, или по каким-либо другим причинам. Единственным основанием для ограничения прав заявителя было его неподчинение дисциплине в тюрьме, которая распространяется на всех.

67. Свидетель сказал, что разумный характер отношения к заявителю в тюрьме проявился в том, что он отменил запись о дисциплинарном нарушении заявителя в 1999 году. Впоследствии они нашли взаимопонимание и сотрудничали при организации различных культурных мероприятий в тюрьме. Более того, учитывая улучшения поведения заявителя, свидетель обратился к Президенту Литвы от имени заявителя для его помилования, которое в конечном итоге было предоставлено. Их сотрудничество продолжилось после освобождения заявителя, особенно в том, что касается организации культурных мероприятий в тюрьме.

Контроль за перепиской с конвенционными органами

68. Свидетель признал, что до июня 1999 года администрация тюрьмы проверяла письма заявителя в конвенционные органы в соответствии с Тюремным кодексом и Внутренними правилами тюрьмы. Свидетель утверждал, что никогда не препятствовал обращению заявителя с жалобой в Суд. Его замечание о том, что внутренние средства правовой защиты были исчерпаны, были сделаны для того, чтобы объяснить заявителю необходимые процессуальные требования, но не препятствовать его праву подать жалобу в соответствии с Конвенцией. Все письма в Суд, переданные заявителем в руки администрации тюрьмы, были отосланы, и все письма от конвенционных органов были получены заявителем.

(c) Робертас Кмелиаускас

69. Свидетель был сотрудником персонала и начальником секции тюрьмы.

70. Свидетель утверждал, что заявитель принадлежал к так называемым "авторитетам" среди заключенных, и другие заключенные обычно делали работу за него. Именно поэтому он сомневался в том, что заявитель лично выполнил рутинные обязанности, предписанные ему 29 декабря 1998 г. Служащий не считал, что обязанность привести в порядок пространство вокруг кровати заявителя под надзором свидетеля унижало достоинство заявителя. В то время, когда заявитель попросил разрешения выполнить задачу без наблюдения за ним, он не объяснил, почему он не хочет, чтобы за ним наблюдали или рассматривал распоряжение как унижающее его достоинство. Просьба заявителя, очевидно, была попыткой использовать других для выполнения его работы. Поэтому свидетель отказал в разрешении. Заявитель соответственно отказался выполнить работу в присутствии свидетеля, что привело к нарушению Внутренних правил тюрьмы.

C. Инспектирование тюрьмы

71. 26 мая 2000 г. представители Европейского Суда посетили тюрьму. В тюрьме содержались 1782 человека, что представляло собой значительное сокращение по сравнению с 2303 заключенных в 1999 году.

САБ

72. Представители Европейского Суда посетили САБ, где содержались под стражей 20 человек, в то время как на момент нахождения заявителя в нем там содержались 22 человека. Кровати имели металлические рамы и пружины, стоящие на четырех ножках около 30 см высотой. Кровати стояли бок о бок в общем спальном помещении размером в 92,2 кв.м. Там были телевизоры, видеоплеер, радио, личные вещи и соответствующие постельные принадлежности. На каждого заключенного в общем спальном помещении приходилось приблизительно по 5 кв.м площади. Казалось, что нет недостатка в площади, свете или воздухе.

73. Представители Европейского Суда посетили отдельный санитарный узел в коридоре между общим спальным помещением и комнатой отдыха. Санитарный узел состоял из туалетов и душа. Заключенные могли пользоваться душем в любое время между подъемом в 6.30 и отбоем в 22.30. С тех пор как заявитель содержался здесь под стражей, узел был выложен плиткой и между азиатского типа дырами для сидения на корточках были установлены частичные перегородки. Перегородки были высотой до талии, полустены, без дверей перед ними. Когда здесь находился заявитель, то были только дыры. Туалетная бумага отсутствовала. Санитарный узел был несколько грязноват, однако нельзя сказать, чтобы запах был ужасным. Представители Европейского Суда узнали, что людям платили за уборку и что заключенных просили делать уборку только в качестве дисциплинарного наказания.

74. Еда доставлялась на маленькую кухню из основной тюрьмы три раза в день. Также в тюрьме был внутренний двор приблизительно того же размера, что и общее спальное помещение, с травой, растениями, столами и скамейками на открытом воздухе, кое-какое снаряжение для занятий тяжелой атлетикой. Ограничений на доступ во внутренний двор не было с 6.30 до 22.30. Заключенные не носили униформы. Большинство из них были в легких спортивных костюмах и футболках. Заключенные могли стирать свои личные вещи в санитарном узле, и представители Европейского Суда видели, как белье сушилось на веревках на открытом воздухе во внутреннем дворе. Заключенные по своему усмотрению могли передвигаться внутри САБ, где также имелись отдельные комната отдыха и бильярдная. Только в комнате отдыха не было окон, но недостатка воздуха не было. В комнате отдыха были также мягкие кресла, шахматная доска и аудиосистема. Во всех жилых местах виднелись большие обогревательные радиаторы.

75. Люди могли вызвать медицинскую службу тюрьмы прямо из САБ по специальной телефонной линии. Врач посещал САБ почти ежедневно, а заболевшее лицо доставлялось в лазарет.

76. Заявитель подтвердил, что условия его содержания под стражей в САБ были практически такими же, если не считать того, что жилые помещения были свежеокрашены и лучше обставлены, в туалетах установлены перегородки, а на кухне сделано окно.

Обычный режим (сектор 1)

77. Затем представители Европейского Суда перешли в сектор 1, где действует обычный режим, т.е. блок размещения площадью в 775,2 кв.м жилой площади и прилегающий большой прогулочный двор. В секторе было двенадцать секций. Секции состояли из общих спальных помещений с прилегающими к ним помещениями, где располагались туалеты. В момент посещения в секторе 1 содержались 372 заключенных. В то время, когда здесь находился заявитель, их было 400.

78. Секция 13 имела общее помещение размером 86,5 кв.м, с тридцатью двумя кроватями в нем; кровати имели металлические рамы и пружины, стояли на четырех ножках, примерно 30 сантиметровой высоты. На каждого заключенного приходилось примерно 2,7 кв.м в общем спальном помещении. В помещении были окна и недостатка в свете или воздухе не было. Несколько заключенных находилось в общем спальном помещении в течение дневного времени, поскольку заключенные имели право свободно перемещаться по всему зданию и двору с 6.30 до 22.30. В помещении было четыре табуретки. Сотрудники персонала рассказали представителям Европейского Суда, что заключенным разрешалось сидеть или лежать на кроватях в течение дня.

79. Секция 21 имела общее спальное помещение размером 55,3 кв.м, с 24 кроватями в нем, размещенными бок о бок. На каждого заключенного приходилось примерно 3,2 кв.м площади в общем спальном помещении. Было два больших окна, но заявитель, тем не менее, жаловался на недостаток вентиляции. Во время посещения представителями Европейского Суда окна были открыты, но заявитель сказал, что они остаются закрытыми в зимнее время или когда кто-то болен.

80. Туалеты в обеих секциях находились в отдельных помещениях, отделенных от общих помещений. Там были азиатского типа дыры для сидения на корточках с перегородками, про которые нельзя сказать, чтобы они находились в плохом или загрязненном состоянии. В туалетах не было особого запаха или недостатка воздуха. Заявитель сказал, что со времени его пребывания здесь стены были покрашены и были установлены перегородки.

81. Общая душевая позволяла одновременно принимать душ 30 заключенным; это помещение не было реконструировано. Сооружения были ржавыми, а на стенах была плесень, но была горячая вода и в целом душевая функционировала приемлемо. В следующем за душевой помещении имелся глубокий таз, где заключенные могли постирать свою одежду. Заключенным разрешалось пользоваться душем один раз в неделю.

82. Столовая состояла из двух больших комнат с удобствами для сидения примерно на 500 человек. Еда (большие количества супа (иногда с мясом), овощей и каши) приготовлялась в больших духовках и котлах. Порция на каждого человека контролировалась медицинскими службами, поскольку существовала гигиена питания. Основные помещения казались безукоризненными, за исключением небольшой сырости на полу. Еда раскладывалась в металлические лохани на 10 человек и подавалась через два люка в столовой.

83. В лазарете были несколько комнат для консультаций врачей, кресло зубного врача и другое оборудование, находившиеся в одной из комнат. Все оборудование было устаревшим, но в рабочем состоянии. Начиная с февраля 1999 года, круглосуточно дежурил врач. Дежурный врач сказал, что если у кого-нибудь из заключенных была бы высокая температура, он бы получил помощь из лазарета.

Камера одиночного заключения

84. Далее представители Европейского Суда посетили камеру одиночного заключения, расположенную в отдельном здании, где заявитель содержался под стражей с 5 по 20 января 1999 г. Она состояла из узкой комнаты, где могли находиться два человека. В течение дня кровати складывались к стенам, как спальные места в поезде. В камере были низкие скамейки и шкаф. В ней также были отдельный закрывающийся туалет и умывальник. Заявитель указал на то, что во время его пребывания в камере стены не были покрашены, шкафа не было, а спальное место в дневное время убиралось из камеры.

D. Выводы омбудсмена по жалобам заявителя о предполагаемой виктимизации

85. 10 сентября 1998 г. омбудсмен отклонил как необоснованную жалобу заявителя на дисциплинарное взыскание от 24 августа 1998 г., которым он был лишен улучшенных условий содержания под стражей. Омбудсмен отметил, что заявитель только оспаривает факты инцидента, которые привели к взысканию, утверждая, что он не избивал другого заключенного. На основании письменных возражений руководства тюрьмы, показаний анонимного свидетеля и объяснений заявителя, омбудсмен установил, что заявитель принимал участие в избиении, и что администрация надлежащим образом наложила взыскание.

86. 19 января 1999 г., на основании письменных возражений администрации тюрьмы и заявителя омбудсмен отклонил как необоснованные жалобы заявителя на взыскания от 10 и 13 октября 1998 г. Омбудсмен отметил, что заявитель оспаривал лишь собственно факты, установленные администрацией тюрьмы, и дал правдоподобные показания, подвергавшие сомнению действительность вывода о том, что он угрожал другим заключенным силой.

87. 19 января 1999 г. омбудсмен также отклонил как необоснованную жалобу заявителя на наложенное на него взыскание от 15 октября 1998 г. На основании письменных возражений администрации тюрьмы и заявителя омбудсмен установил, что заявитель проник на территорию сектора 1 без разрешения. В соответствии с Внутренними правилами тюрьмы, заключенный должен получить разрешение директора тюрьмы для посещения других секторов. Такое разрешение действительно, только если оно вывешено на специальной информационной доске. Заявитель не оспаривал того, что он не имел разрешения покидать сектор 1 в тот день, не утверждал того, что он не знал о соответствующих требованиях, запрещающих подобное проникновение. Поэтому приказ исполнять рутинные обязанности в этот день был оправданным.

88. В этот же день омбудсмен отклонил как необоснованные жалобы заявителя на дисциплинарные предупреждения от 23 и 28 октября 1998 г. Омбудсмен отметил, что заявитель оспаривал лишь собственно факты, установленные администрацией тюрьмы, и дал правдоподобные показания, ставящие под сомнение действительность выводов о том, что он спал после режимного сигнала на подъем, или что по его вине была создана очередь к телефонной линии, используемой заключенными в личных целях.

89. 19 января 1999 г. омбудсмен также отклонил жалобы заявителя и еще двух заключенных, Б. и П., на взыскания от 29 декабря 1998 г., предписывающие исполнение рутинных обязанностей. Ссылаясь на письменные возражения администрации тюрьмы и пояснения заключенных, омбудсмен установил, что заявитель вместе с заключенными Б. и П., все из которых были заключенными сектора 1, были остановлены охраной при попытке прохода на территорию сектора 3. Заключенные утверждали, что у них было устное разрешение и от директора тюрьмы, и от других охранников для прохода в сектор 3 и что, таким образом, взыскания являются произволом. Омбудсмен установил, что надлежащее разрешение этим людям не было дано и что взыскания от 28 декабря 1998 г., таким образом, являются оправданными.

90. 21 января 1999 г. омбудсмен отклонил жалобы заявителя и Б. на дисциплинарные взыскания от 5 января 1999 г., которыми было отдано распоряжение о применении к ним одиночного заключения за неподчинение исполнению обязанностей, предписанных им 29 декабря 1998 г. Ссылаясь на письменные возражения администрации тюрьмы и пояснения заключенных, а также на материалы, собранные на месте представителем омбудсмена в январе 1999 года, омбудсмен установил, что офицером Кмиелеаускасом, в соответствии с обязанностями, предписанными к исполнению 29 декабря 1998 г., было отдано заявителю и заключенному Б. распоряжение привести в порядок пространство около их кроватей. Омбудсмен постановил, что заявитель и Б., благодаря их авторитету среди заключенных, могли на самом деле приказать другим заключенным убраться за них, избежав, таким образом, личного исполнения взысканий от 29 декабря 1998 г. По утверждению омбудсмена, по этой причине желание Кмиелеаускаса лично проконтролировать выполнение поставленной задачи было разумным. Подобный контроль не мог иметь результатом неоправданный вред их чести. Омбудсмен установил, что заключенные отказались выполнить работу под контролем в присутствии служащего Кмиелеаускаса и другого сотрудника персонала приблизительно в 10.50 29 декабря 1998 г. Некоторое время спустя они проинформировали Кмиелеаускаса о том, что они выполнили задание, пока были одни. Омбудсмен постановил, что и отказ заключенных исполнить свои обязанности, и их последующие утверждения о том, что они выполнили работы в отсутствие сотрудников персонала, свидетельствуют о их неподчинении взысканию от 29 декабря 1998 г. Омбудсмен пришел к выводу о том, что взыскания от 5 января 1999 г., таким образом, были оправданными.

91. 21 января 1999 г. омбудсмен изучил жалобы заявителя на двух сотрудников персонала, руководствуясь материалами расследования на месте, проведенного представителем омбудсмена в январе 1999 года. В своих жалобах заявитель утверждал, что один из сотрудников персонала, Б., не знал литовского языка, не имел литовского гражданства и не мог работать в тюрьме. Он также утверждал, что сотрудник персонала, П., провоцировал конфликты между заявителем и другими заключенными. Омбудсмен постановил, что оснований для изучения жалобы в той степени, в какой она касается Б., который к тому же покинул тюрьму, не было. Омбудсмен установил, что правонарушений или намерения спровоцировать конфликты со стороны П. не было; в этом отношении омбудсмен постановил, что жалобы заявителя носили общий характер, и что во время встречи с представителем омбудсмена заявитель не смог указать хотя бы на один инцидент, когда П. нарушил его права.

II. Соответствующие внутригосударственные правовые нормы и правоприменительная практика

92. В соответствии с Тюремным кодексом, тюрьма возглавляется директором. Руководство тюрьмы несет ответственность перед Департаментом тюрем. До сентября 2000 года Департамент тюрем был подведомствен Министерству внутренних дел. Сейчас Департамент тюрем осуществляет свою деятельность в рамках Министерства юстиции.

93. В соответствии со статьей 21 Конституции Литвы, никто не может быть подвергнут ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию. Статья 1 Тюремного кодекса предусматривает, что тюремное заключение не нацелено на причинение физических страданий или оскорбление человеческого достоинства.

94. Статья 41 Тюремного кодекса предусматривает, что "корреспонденция осужденных лиц подлежит цензуре".

95. Статья 50 Тюремного кодекса предоставляет заключенному право обращаться в любой орган государственной власти с предложениями, обращениями и жалобами об условиях своего содержания под стражей. В соответствии с пунктом 9 статьи 70 Тюремного кодекса заключенный может обжаловать дисциплинарное взыскание в вышестоящий орган или вышестоящему должностному лицу в тюрьме. Жалоба не влияет на исполнение взыскания. В соответствии со статьей 71 Тюремного кодекса, список должностных лиц тюрьмы, имеющих право налагать дисциплинарные взыскания, и их компетенция относительно установления нарушений режима тюрьмы должны быть изложены во Внутренних правилах тюрьмы.

96. Внутренние правила тюрьмы были утверждены 23 декабря 1992 г. приказом министра внутренних дел. Правила регулируют все вопросы, касающиеся общих условий содержания под стражей и дисциплинарного режима в литовских тюрьмах. Правила по различным основаниям изменялись приказами Министерства внутренних дел. Они были опубликованы впервые в Официальной Газете в сентябре 2000 года, вслед за передачей обязанностей по контролю за пенитенциарной системой от Министерства внутренних дел Министерству юстиции.

97. Согласно статье 1 Закона Литвы о парламентском омбудсмене, омбудсмен может рассматривать индивидуальные жалобы о правонарушениях или злоупотреблении полномочиями должностными лицами исполнительной власти. Согласно статье 14 данного Закона, омбудсмен не может рассматривать заявления, расследование которых подпадает под компетенцию судов. В соответствии с пунктом 2 статьи 23 Закона, омбудсмен не может проверять или отменять решение или действие исполнительной власти. В соответствии с подпунктами с (1) по (3) пункта 1 статьи 23, омбудсмен может только обратиться с результатами своего расследования в органы, осуществляющие уголовное преследование для возбуждения такового, или подать иск в суд, или рекомендовать соответствующую последовательность действий в связи с любым установленным им правонарушением.

Право

I. Предполагаемое нарушение Статьи 3 Конвенции

A. Общие условия содержания под стражей

98. Заявитель жаловался, что общие условия его содержания под стражей в тюрьме Правинишкес (см. выше §§ 12-25) имеют результатом унижающее достоинство обращение в нарушение Статьи 3 Конвенции, которая предусматривает следующее:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

99. Власти Литвы подчеркнули, что общая ситуация в тюрьме, на которую жалуется заявитель, а именно, помещения, санитарные условия и условия обеспечения едой и медицинской помощью согласуются с требованиями Статьи 3 Конвенции. Что касается жалобы заявителя на отсутствие занятий для отдыха, власти Литвы утверждали, что заключенные бесплатно обеспечивались газетами и раз в неделю они могли брать книги из тюремной библиотеки. В течение 1998 года были организованы следующие культурные и досуговые мероприятия: несколько спортивных соревнований, четыре театральных постановки, четырнадцать концертов, две выставки искусств, две телепередачи, шесть посещений национальных знаменитостей, 82 церковных службы, 80 киносеансов и 200 показов видеофильмов. Власти Литвы оспаривали тот факт, что заявителю не было предоставлено адекватное медицинское обслуживание 11 июня 1998 г. или после того, поскольку ни одной просьбы о такой помощи не поступило по специальной телефонной линии, как того требуют Внутренние правила тюрьмы. В целом власти Литвы считали, что общие условия в тюрьме согласуются со Статьей 3 Конвенции.

100. Как во многих других случаях, постановил Суд, Статья 3 Конвенции закрепляет одну из наиболее важных фундаментальных ценностей демократического общества. Она абсолютно запрещает пытки или бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание, независимо от обстоятельств и поведения жертвы (Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy) (GC), по жалобе N 26772/95 от 6 апреля 2000 г., ECHR 2000-IV, § 119).

101. Далее Суд напоминает, что в соответствии с его прецедентными решениями плохое обращение должно достигать минимального уровня жестокости, с тем чтобы подпадать под действие Статьи 3 Конвенции. Оценка минимального уровня жестокости относительна; она зависит от всех обстоятельств дела, таких, как, продолжительность такого обращения, его физические и психические последствия и в некоторых случаях пол, возраст и состояние здоровья жертвы. Более того, при оценке того, является ли обращение "унижающим достоинство" по смыслу Статьи 3, Суд будет учитывать, является ли его целью оскорбление и унижение достоинства лица и оказывает ли оно неблагоприятное влияние на личность способом, не совместимым со Статьей 3, в том, что касается последствий такого обращения. Даже отсутствие такой цели не может в итоге исключать обнаружения нарушения Статьи 3 (Постановление Европейского Суда по делу "Пиирз против Греции" (Peers v. Greece), по жалобе N 28524/95 от 19 апреля 2001 г., §§ 67-68, 74).

102. Суд постоянно подчеркивал, что страдания и унижения, имеющие место в любом случае, не должны выходить за пределы неизбежного элемента страдания или унижения, связанного с применением формы правомерного обращения или наказания. Меры, лишающие лица свободы, могут часто включать в себя такой элемент. Согласно этому положению государство должно обеспечить, чтобы лицо содержалось под стражей в условиях, которые совместимы с уважением его человеческого достоинства, чтобы способы и методы исполнения подобных мер не подвергали лицо душевным страданиям или трудностям, интенсивность которых превышает неизбежный уровень страдания, присущий содержанию под стражей, и чтобы учитывались практические потребности тюремного заключения, адекватная безопасность его здоровья и благосостояния (Постановление Европейского Суда по делу "Кудла против Польши" (Kudla v. Poland), по жалобе N 30210/96 от 26 октября 2000 г., §§ 93-94).

1. САБ

103. Суд будет, прежде всего, рассматривать общие условия содержания под стражей в САБ, где заявитель провел более одного года в течение своего пребывания в тюрьме Правинишкес. Суд отмечает, что на заявителя приходилось примерно 5 квадратных метров площади в общем спальном помещении. Эта цифра должна рассматриваться с учетом широкой свободы перемещения, которой пользовался заявитель в пределах САБ, состоящего из отдельного общего спального помещения, комнаты отдыха, кухни, санитарных узлов и открытого внутреннего двора, с момента подъема в 6.30 до момента отбоя в 22.30. Общее спальное помещение представляло собой комнату размером в 92,2 кв.м, в которой не было недостатка ни в свете, ни в воздухе. Суд считает, что помещение, освещение и вентиляция в САБ были значительно лучше, чем соответствующие условия, установленные Судом в деле "Пиирз против Греции" (Peers v. Greece), процитированном выше, где заявитель делил тусклую и плохо вентилируемую камеру размером в 7 квадратных метров с другим заключенным и имел гораздо более ограниченную возможность передвижения за пределами камеры (loc.cit., §§ 70-72).

104. Суд отмечает, что санитарные удобства, включая туалеты и душ, находились в отдельном помещении и могли использоваться заявителем в любое время между подъемом и отбоем. Места общего пользования были несколько грязными, но без сильного неприятного запаха. Действительно, до некоторого времени в конце 1999 года у отверстий для сидения на корточках (туалет "азиатского типа") не доставало перегородок. В то время как такое отсутствие перегородок вызывает сожаление, должно быть отмечено, что санитарный узел был закрыт от всего остального САБ, а заявитель не был обязан использовать туалет в присутствии другого заключенного (см. для сравнения, там же, § 73). В своих письменных объяснениях Суду и во время встречи с представителями Европейского Суда заявитель никогда не утверждал, что он был вынужден пользоваться туалетом, находясь в поле зрения другого заключенного. Вместо этого, он подтвердил, что при отсутствии перегородок заключенные пользовались туалетами по одному с тем, чтобы уважать интимные стороны жизни друг друга. Более того, пока отсутствие адекватного снабжения туалетной бумагой в тюрьме могло представлять собой проблему согласно Статье 3 Конвенции, не было установлено, что на самом деле заявитель пострадал в этом плане. Суд отмечает, что общее спальное помещение оборудовано адекватным спальным бельем, которое регулярно стиралось и сушилось в тюремной прачечной. Заявитель мог постирать свою одежду в санитарном узле и высушить ее потом во внутреннем дворе или на радиаторах в жилом помещении. В итоге, Суд считает, что санитарные и прачечные удобства в САБ не были несовместимыми с требованиями Статьи 3 Конвенции.

105. Заявитель жаловался, что ему не предоставлялась медицинская помощь с 11 по 16 июня 1998 г. Однако заявитель признал, что воспользовался специальной телефонной линией, связывающей САБ с лазаретом, только однажды во время обеда 11 июня 1998 г., а после этого он не связывался напрямую с врачами тюрьмы. При этих обстоятельствах Суд не находит установленным, что имел место недостаток медицинской помощи, пока заявитель находился в САБ.

106. Наконец Суд отмечает, что общее спальное помещение, кухня и комната отдыха были обставлены мебелью для личных вещей и обеспечены аудио-визуальным оборудованием для отдыха. В итоге, Суд считает, что общие условия содержания заявителя под стражей в САБ не достигают минимального уровня жестокости, который мог бы иметь результатом унижающее достоинство обращение по смыслу Статьи 3 Конвенции.

2. Обычный режим (сектор 1)

107. Далее Суд будет рассматривать общие условия содержания под стражей при обычном режиме в секторе 1, где заявитель провел менее года из общего срока пребывания в тюрьме Правинишкес. Хотя площадь, приходившаяся на заявителя в общих спальных помещениях в секциях 13 и 21 крыла, составляла 2,7 и 3,2 кв.м соответственно, размер самих общих спальных помещений составлял 86,5 и 55,3 кв.м при отсутствии недостатка света или воздуха. Более того, не существовало ограничений на перемещения заявителя внутри всего сектора или внутреннего двора с подъема до отбоя. Поэтому недостаток пространства в относительных границах компенсировался большим размером абсолютных границ общих спальных помещений, а также предоставленной свободой передвижения (см. выше § 103).

108. Положение, касающееся санитарных и прачечных удобств в секторе 1, по существу было такое же, как и в САБ. Хотя некоторые аспекты вызывали сожаление, а именно, временное отсутствие перегородок между туалетами и недостача туалетной бумаги, в целом эти удобства не были такими неудовлетворительными, чтобы представлять собой нарушение Статьи 3 (см. выше § 104). Единственной заметной разницей между САБ и сектором 1 было то, что в последнем заявитель не имел неограниченного доступа в душ. Однако не было установлено, что это ограничение лишало его возможности содержать себя в чистоте до такой степени, чтобы это было несовместимым со Статьей 3.

109. Поскольку количество мест в тюремной столовой было ограничено, питание было организовано по сменам. Не было установлено, чтобы какой-либо заключенный когда-нибудь ушел, не получив еды из-за переполнения столовой. Суд удовлетворен тем, что гигиена в столовой и еда для питания регулярно проверялись компетентными службами. Отсутствуют доказательства того, что заявитель или какой-нибудь другой заключенный пережили физические последствия от качества питания в столовой. С точки зрения Суда, возможность получать дополнительную еду от родственников или приобретать ее в тюремном магазине, могла компенсировать неудовлетворенность заявителя возможной монотонной диетой, предусмотренной тюремной столовой. Поэтому Суд приходит к выводу, что условия питания в тюрьме Правинишкес не были унижающими достоинство.

110. Суд не признал установленным то, что заявитель, или на самом деле какой-либо другой заключенный, подвергались "стоячему режиму", как это утверждал заявитель. Очевидно, что в соответствии с применявшимися тюремными правилами, действовавшими с августа по ноябрь 1998 года, когда они были отменены, заключенным разрешалось сидеть на своих кроватях или стульях, а некоторые заключенные могли продолжать лежать на кровати, если этого требовало состояние их здоровья. Заключенные могли выходить во внутренний двор, гулять там по кругу и сидеть там. Определенно, на самом деле, обязанности оставаться в положении стоя в течение всего дня не было. Отсутствуют медицинские записи, подтверждающие жалобы заявителя на плохое состояние его здоровья, включая сердечное заболевание, острую необходимость для операции на колене, какую бы то ни было потребность лежать в течение дня, или состояние желудка, требующее улучшенного питания, чем то, которое предусматривалось в тюремной столовой. Суд обнаружил, что медицинская служба в тюрьме не испытывала недостатка в необходимом оборудовании, медикаментах или персонале для обеспечения защиты здоровья заявителя в соответствии со Статьей 3 Конвенции.

111. Суд отмечает, что общий недостаток работы и возможности получать образование, как показалось, способствуют скучной атмосфере в тюрьме Правинишкес. Следует заметить, однако, что для организации развлечений были организованы ряд концертов и киносеансов. В дополнение, заключенные могли получать книги из тюремной библиотеки, смотреть телевизор, слушать музыку, заниматься физическими упражнениями во время прогулки во дворе или принимать участие в других мероприятиях для отдыха. Заявитель оспаривал то, что ему предоставлялись адекватные контакты с внешним миром посредством личных свиданий. В целом Суд находит, что общая ситуация при обычном режиме в тюрьме Правинишкес не была такой мрачной, как это первоначально утверждал заявитель. С учетом этих обстоятельств, Суд считает, что условия содержания заявителя под стражей при нормальном режиме не достигают минимального уровня жестокости, который имел бы результатом "унижающее достоинство" обращение по смыслу Статьи 3 Конвенции (см. для сравнения там же, §§ 70-75).

3. Камера одиночного заключения

112. Учитывая обстановку, обнаруженную представителями Европейского Суда в камере одиночного заключения, Суд находит, что условия его краткосрочного 15-дневного содержания под стражей в ней, на которые жалуется заявитель, не достигали минимального уровня жестокости, имеющего результатом обращение, противоречащее Статье 3.

4. Вывод

113. Учитывая вышеизложенные соображения, Суд приходит к выводу о том, что нарушение Статьи 3 Конвенции в отношении общих условий содержания заявителя под стражей не имело места.

B. Специфические действия администрации

1. Личный обыск 7 мая 1998 г.

114. Заявитель жаловался на то, что его личный обыск 7 мая 1998 г. имел результатом унижающее достоинство обращение в нарушение Статьи 3 Конвенции (см. выше § 26). В частности, предположительно, он должен был раздеться догола в присутствии женщины, служащей тюрьмы, с целью его унижения. Затем ему было приказано присесть на корточки, а его половые органы и еда были осмотрены охранниками, которые не надевали перчаток.

115. Власти Литвы утверждали, что они сомневаются в правдивости этих утверждений, поскольку персонал был осведомлен о соответствующих правилах и нормах гигиены.

116. Что касается оспариваемого факта, касающегося присутствия женщины служащей во время обыска, Суд отмечает, что представители Европейского Суда установили, что женщина, опознанная заявителем как Ю., работала в тюрьме, и что ее присутствие во время проверки 7 мая 1998 г. было возможным как теоретически, так и практически. Они также установили, что обыск после личного свидания мог включать раздевание заключенного догола. С точки зрения Суда, отсутствие какой-либо записи о проведенном директором тюрьмы по жалобам заявителя в соответствующее время расследовании по поводу этого обыска демонстрирует нежелание тюремных властей надлежащим образом расследовать инцидент. Учитывая, что доказательств для опровержения утверждений заявителя Суду предоставлено не было, и что, напротив, Суд получил некоторые доказательства, имеющие тенденцию подтверждать его жалобы (см., mutatis mutandis, Постановление Европейского Суда по делу "Тимуртас против Турции" (Timurtas v. Turkey), по жалобе N 23531/94 от 13 июня 2000 г., § 45), Суд признает, что обыск был проведен образом, соответствующим описанию заявителя.

117. Суд считает, что хотя обыски с полным обнажением заключенного могут быть необходимыми для обеспечения безопасности тюрьмы или предотвращения беспорядков или преступлений, однако при этом они должны проводиться соответствующим образом. Обязывание заявителя раздеться догола в присутствии женщины, а затем ощупывание его половых органов и еды голыми руками демонстрировало очевидный недостаток уважения к заявителю. Это должно было вызвать у него чувства страдания и неполноценности, способные унизить и оскорбить его. Поэтому Суд приходит к выводу, что обыск 7 мая 1998 г. имел результатом унижающее достоинство обращение по смыслу Статьи 3 Конвенции.

118. Соответственно, имело место нарушение Статьи 3 в этом отношении.

2. Предполагаемая виктимизация заявителя и отсутствие проверки

119. Далее заявитель жаловался на то, что он подвергался виктимизации со стороны администрации через произвольные дисциплинарные наказания, и что отсутствовала эффективная проверка его жалоб на действия администрации тюрьмы (см. §§ 27-39). Произвольные действия администрации тюрьмы предположительно были направлены против заявителя в качестве возмездия за его правомерные действия в качестве лидера общества "Цель", заявителя в Европейский Суд, а также за критику условий содержания под стражей.

120. Власти Литвы заявили, что утверждения заявителя о недобросовестности и некомпетентности персонала тюрьмы и виктимизации были необоснованными. В этой связи власти Литвы ссылаются на заключения омбудсмена по жалобам заявителя (см. выше §§ 85-91).

121. Суд обращает внимание на то, что дисциплинарные взыскания, налагаемые на заявителя, включали в себя обязанности по уборке, временные ограничения его социально-экономических прав (менее комфортные условия содержания под стражей, приостановление права пользоваться тюремным магазином или получать посылки от родственников), ограничение свободы передвижения (временное помещение в одиночную камеру или перевод в САБ), или записи о вынесенных ему дисциплинарных предупреждениях. Вместе с тем, Суд установил, что общие условия содержания заявителя под стражей не достигают уровня жестокости, подпадающего под сферу действия Статьи 3 Конвенции (см. выше §§ 103-112). Заявитель не представил медицинских записей или других доказательств, указывающих на то, что он испытывал боль или страдания, которые являлись результатом этих дисциплинарных взысканий, выходящих за пределы неизбежного элемента страдания или унижения, связанного с правомерными формами обращения или наказания, такими, как дисциплинарные санкции против заключенных, направленные на поддержание надлежащего порядка в тюрьмах. Поэтому Суд считает, что дисциплинарные взыскания в данном случае не достигали уровня жестокости, имеющего результатом обращение, противоречащее Статье 3 Конвенции.

122. Статья 3 действительно гарантирует право на адекватное внутреннее расследование по "заслуживающим доверия предположениям о плохом обращении" по смыслу Статьи 3 Конвенции, "приводящем к установлению и наказанию лиц, ответственных" за подобное обращение. В процитированном выше деле Лабита Суд установил нарушение Статьи 3 на том основании, что власти не расследовали предполагаемое нарушение Статьи 3. Однако в настоящем деле утверждения касаются многочисленных актов насилия, унижения и других форм пыток заявителя (lос.сit., §§ 117-136).

В настоящем деле заявитель обжаловал только факты, установленные руководством тюрьмы до наложения дисциплинарных взысканий на него и общее несоответствие персонала занимаемым должностям, а не какой-либо личный, физический или моральный вред по смыслу Статьи 3. Суд не убежден в том, что эти жалобы содержат в себе "заслуживающие доверия предположения", являющиеся основанием для "тщательного и эффективного" расследования (там же, mutatis mutandis, §§ 130-136).

123. В любом случае жалобы заявителя расследовались. Заявитель не утверждал, что он не имел доступа к дисциплинарным рапортам, поданным на него, или что он не мог защитить себя от инкриминируемых ему нарушений дисциплины тюрьмы. Напротив, он мог представлять свои доводы лично или в письменном виде в дисциплинарную комиссию тюрьмы. Суд отмечает, что дисциплинарные взыскания в отношении заявителя не были произвольными, учитывая причины, которые приводились для каждого наказания. С точки зрения Суда, заслуживает сожаления тот факт, что Внутренние правила тюрьмы, которые устанавливают основания и пределы дисциплинарного воздействия, не были опубликованы в период, когда заявитель содержался под стражей. Однако заявитель не утверждал, что ему не хватало доступа к этим правилам в библиотеке тюрьмы.

Более того, заявитель воспользовался своим правом оспорить все выводы руководства тюрьмы в независимом органе власти - у омбудсмена. Расследования омбудсмена были скорыми, и его представитель был направлен в тюрьму для расследования по некоторым утверждениям заявителя. Хотя омбудсмен не обладает установленными законом полномочиями для отмены административных решений, следует заметить, что, по крайней мере, в двух случаях действия, предпринятые администрацией тюрьмы, последовали после вмешательства омбудсмена (см. выше §§ 22 и 24). Суд приходит к выводу о том, что при обстоятельствах, имеющих место в данном деле, проверки жалоб заявителя на его предполагаемую виктимизацию исполнительной властью и омбудсменом удовлетворяют требованиям Статьи 3.

124. Наконец, Суд отмечает, что администрация тюрьмы не препятствовала учреждению заявителем и осуществлению им деятельности общества "Цель". Соответствует истине то, что в начале 1999 года директор тюрьмы упомянул в разговоре со специалистом из газеты, что заявитель является скорее "жалобщиком, чем исполнителем"**. Вместе с тем, Суд считает, что подобные замечания определенным образом соответствуют действительности и не являются демонстрацией пристрастного отношения к заявителю, учитывая его многочисленные дисциплинарные нарушения и его конфликтное поведение, которое проявлялось, например, в его отказе подчиняться правомерным распоряжениям персонала тюрьмы и неоправданной голодовке.

Суд обращает внимание на то, что, тем не менее, с начала 1999 года заявитель и администрация тюрьмы установили хороший уровень общения и сотрудничества. Более того, директор тюрьмы отменил ранее сделанную заявителю запись о дисциплинарном правонарушении и помог ему досрочно выйти на свободу, используя помилование, обратив внимание на улучшение поведения заявителя и уважение к режиму тюрьмы. При этих обстоятельствах Суд не видит существа в жалобе заявителя о том, что он подвергался виктимизации за свою деятельность в обществе "Цель", свои жалобы в Суд, или любое другое правомерное использование своих законных прав и свобод.

125. В итоге, дисциплинарные санкции против заявителя и внутренняя проверка его жалоб на руководство тюрьмы не имели результатом унижающее достоинство обращение, противоречащее Статье 3 Конвенции. Соответственно, в этом случае нарушение Статьи 3 не имело места.

II. Предполагаемое нарушение Статьи 8 Конвенции

126. Заявитель утверждает, что администрация тюрьмы вскрывала его переписку с Конвенционными органами. Заявитель утверждает, что была нарушена Статья 8 Конвенции, соответствующая часть которой закрепляет следующее:

"1. Каждый имеет право на уважение ... корреспонденции.

2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе ... в целях предотвращения беспорядков или преступлений ..."

127. Власти Литвы не комментировали эти утверждения, признавая, что цензура за корреспонденцией заключенных была разрешена статьей 41 Тюремного кодекса.

128. Суд отмечает, что власти Литвы в этой части не оспаривают фактов, приводимых заявителем в жалобе. Принимая во внимание, в частности, письмо директора тюрьмы Европейскому Суду от 7 декабря 1998 г. (см. выше § 41), было установлено, что переписка заявителя с Конвенционными органами вскрывалась и заявителю не позволялось хранить адресованные ему письма. Поэтому имело место вмешательство в право заявителя на уважение его корреспонденции согласно Статье 8 Конвенции, которое может быть оправдано только, если наличествуют условия второго пункта указанной Статьи. В частности, подобное вмешательство должно быть "предусмотрено законом", преследовать правомерную цель и быть необходимым в демократическом обществе для достижения этой цели (см. цитировавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Пиирз..." (Peers), §§ 81-82).

129. Вмешательство в данном случае имело юридические основания, а именно, статью 41 Тюремного кодекса, и Суд удовлетворен тем, что оно преследует правомерную цель "предупреждения беспорядков и преступлений". Однако, что касается необходимости такого вмешательства, власти Литвы не выдвинули Суду каких-либо причин, которые могли бы оправдать такой контроль за корреспонденцией, конфиденциальность которой должна уважаться (см., mutatis mutandis, там же). Соответственно, обжалуемое вмешательство не было необходимым в демократическом обществе по смыслу пункта 2 Статьи 8 Конвенции.

130. Следовательно, имело место нарушение Статьи 8.

III. Предполагаемое нарушение Статьи 34 Конвенции

131. Наконец, заявитель утверждает, что власти государства-ответчика нарушили Статью 34 Конвенции, которая закрепляет следующее:

"Суд может принимать жалобы от любого физического лица, любой неправительственной организации или любой группы частных лиц, которые утверждают, что явились жертвами нарушения одной из Высоких Договаривающихся Сторон их прав, признанных в настоящей Конвенции или в Протоколах к ней. Высокие Договаривающиеся Стороны обязуются никоим образом не препятствовать эффективному осуществлению этого права".

132. В этой связи заявитель утверждал, что только 18 декабря 1998 г. администрация тюрьмы направила три его письма в Суд, а именно, его письма от 30 ноября 1998 г., 3 декабря 1998 г. и 15 декабря 1998 г. По мнению заявителя, передача этих писем была неоправданно задержана, потому что они содержали критику тюремных властей. Во время встречи с делегатами Суда заявитель также упомянул письмо от 16 декабря 1998 г., которое он предположительно передал администрации тюрьмы, но которое никогда не приходило в Суд.

133. Власти Литвы настаивают на том, что доказательства того, что письма заявителя Суду были задержаны, отсутствуют. Таким образом, не было нарушения Статьи 34 Конвенции.

134. Суд отмечает, что письма заявителя от 30 ноября, 3 и 15 декабря 1998 г. были отправлены в Суд администрацией тюрьмы 18 декабря 1998 г. Он считает, что подобная задержка не обнаруживает какого-либо намерения администрации тюрьмы препятствовать жалобам заявителя Суду.

135. Более того, протокол заседания администрации тюрьмы от 15 декабря 1998 г. (см. выше § 43) показывает, что заявитель мог отправить свою корреспонденцию Суду.

136. Заявитель также утверждает, что письмо Суду от 16 декабря 1998 г. не было отослано администрацией тюрьмы. Суд сомневается в действительности этого утверждения, поскольку оно не было высказано заявителем до решения Суда о приемлемости жалобы, а появилось позже на встрече с делегатами Суда. Более того, заявитель не уточнил содержания письма или почему оно могло быть задержано администрацией тюрьмы. В этих обстоятельствах, учитывая тот факт, что все предыдущие письма заявителя были отправлены без значительной задержки, Суд отклоняет утверждение заявителя и находит, что ему никоим образом не препятствовали в осуществлении его права на обращения в Суд (см., mutatis mutandis, Постановление Европейского Суда по делу "Майкл Эдвард Кук против Австрии" (Michael Edward Cook v. Austria), по жалобе N 25878/94, от 8 февраля 2000 г., §§ 46-49).

137. В итоге, факты по настоящему делу не обнаруживают какого-либо нарушения прав заявителя согласно Статье 34 Конвенции.

IV. Применение Статьи 41 Конвенции

138. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

139. Заявитель требовал 10000 литовских литов (LTL) за моральный ущерб.

140. Власти Литвы считали сумму заявителя чрезмерной.

141. Суд, принимая во внимание свои выводы о жалобах заявителя, приведенные выше, считает, что он понес некоторый моральный ущерб в результате личного обыска 7 мая 1998 г. и просмотра его корреспонденции, адресованной Конвенционным органам. Поэтому по данному пункту Суд на основе справедливости присуждает заявителю 6000 LTL.

B. Судебные издержки

142. Заявитель признал, что его адвокату было уплачено 5000 французских франков согласно схеме Суда по оказанию юридической помощи. Однако он требовал 1693,87 LTL за понесенные им дополнительные расходы юридического характера в отношении разбирательства согласно Конвенции, включая расходы на услуги по переводу и телефон и издержки в связи с участием адвоката в работе миссии Суда по установлению фактов.

143. Власти Литвы не комментировали этот аспект требования заявителя.

144. Суд находит требование оправданным и присуждает заявителю по этому пункту 1693,87 LTL.

C. Процентная ставка по просроченному долгу

145. В соответствии с предоставленной Суду информацией установленный уровень процентной ставки, действующий в Литве на день принятия данного Постановления, составляет 9,28% годовых.

На основании вышеизложенного Суд единогласно

1. Постановил, что имело место нарушение Статьи 3 Конвенции, что касается личного обыска заявителя 7 мая 1998 г.

2. Постановил, что не имело место нарушение Статьи 3 Конвенции относительно остальных жалоб заявителя об обращении с ним и об условиях его содержания под стражей.

3. Постановил, что имело место нарушение Статьи 8 Конвенции.

4. Постановил, что не имело место нарушение Статьи 34 Конвенции.

5. Постановил,

(a) что государство-ответчик выплачивает заявителю в течение трех месяцев, начиная с даты, когда Постановление становится окончательным в соответствии с пунктом 2 Статьи 44 Конвенции, 6000 (шесть тысяч) литовских лит за моральный ущерб; 1693 (одну тысячу шестьсот девяносто три) литовских лита и 87 (восемьдесят семь) центов за издержки и расходы, включая любой налог на добавленную стоимость, который может быть применен;

(b) простой процент по годовой ставке 9,28% выплачивается с момента истечения вышеуказанных трех месяцев до момента фактической выплаты.

6. Отклонил остальные требования заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, письменные уведомления направлены 24 июля 2001 г., в соответствии с пунктами 2 и 3 Правила 77 Регламента Суда.

Секретарь секции

С. Долле

Председатель Палаты Суда

Ж.-П. Коста

------------------------------

* Перевод Ю. Берестнева.

** Правил тюрьмы. - Прим. переводчика.