Постановление Европейского Суда по правам человека от 19 июня 2008 г. Дело "Рябикин (Ryabikin) против Российской Федерации" (жалоба N 8320/04) (Первая Секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая Секция)

Дело "Рябикин (Ryabikin)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 8320/04)

Постановление Суда

Страсбург, 19 июня 2008 г.

Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Х. Розакиса, Председателя Палаты,

Н. Ваич,

А. Ковлера,

Э. Штайнер,

Х. Гаджиева,

Д. Шпильманна,

С. Э. Йебенса, судей,

а также при участии С. Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 29 мая 2008 г.,

вынес в тот же день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 8320/04, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Туркменистана Александром Ивановичем Рябикиным (далее - заявитель) 5 марта 2004 г.

2. Интересы заявителя, которому была предоставлена юридическая помощь, представляла О. Цейтлина, адвокат, практикующий в г. Санкт-Петербурге. Власти Российской Федерации были первоначально представлены бывшим Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека П.А. Лаптевым, а затем - новым Уполномоченным В.В. Милинчук.

3. Заявитель утверждал, в частности, что его выдача в Туркменистан противоречила бы статье 3 Конвенции, что его содержание под стражей в целях обеспечения возможности выдачи было незаконным, и он был лишен права на рассмотрение судом правомерности такого содержания под стражей в нарушение положений подпункта "f" пункта 1 и пункта 4 статьи 5 Конвенции.

4. 9 марта 2004 г. Председатель Палаты указал властям государства-ответчика на необходимость воздержаться от выдачи заявителя в Туркменистан до последующего уведомления (правило 39 Регламента Суда). 9 апреля 2004 г. Европейский Суд принял решение о разбирательстве жалобы в приоритетном порядке (правило 41 Регламента Суда). 8 сентября 2005 г. Европейский Суд решил отменить предварительную меру.

5. Решением от 4 апреля 2007 г. Европейский Суд признал жалобу частично приемлемой.

6. После консультаций со сторонами Палата решила, что слушание по существу дела не требуется (пункт 3 статьи 59 Регламента Суда, последняя часть), после чего каждая из сторон представила письменный отзыв на объяснения другой стороны.

Факты

I. Обстоятельства дела

7. Заявитель родился в 1953 году и в настоящее время проживает в г. Санкт-Петербурге.

A. Разбирательства в Туркменистане

8. Заявитель родился и жил в г. Ашхабаде, Туркменистан. Он русский по национальности и имеет родственников в России. В Туркменистане он возглавлял общество с ограниченной ответственностью "Аргамак", которое занималось строительной деятельностью и торговлей.

9. Заявитель утверждает, что в 1997-1999 годах компания "Аргамак" выполняла работы по государственному контракту. Он сообщил, что должностные лица Министерства финансов Туркменистана отказывались оплатить выполненные работы в соответствии с обязательствами по контракту, требуя взятку в размере 10 000 долларов США. Он далее указал, что обратился в мае 2000 г. в департамент по экономическим преступлениям Министерства внутренних дел с жалобой на двух инспекторов Министерства финансов, S. и D. Заявитель утверждал, что оба инспектора были туркменами по национальности. В департаменте по экономическим преступлениям заявитель получил специально помеченные банкноты, и S. был задержан во время передачи денежных средств. После проведения расследования дело против S. и D. было передано в суд, который после двухдневных слушаний возвратил его для производства дополнительного расследования. Представляется, что заявитель выступал в качестве свидетеля. Заявителю, который сообщил, что не владеет туркменским языком, не был предоставлен переводчик, хотя разбирательство велось на туркменском языке. Заявителю неизвестен исход уголовного дела.

10. После мая 2000 г. на заявителя предположительно началось давление со стороны правоохранительных органов. Он утверждает, что их сотрудники угрожали ему местью и требовали изменить позицию по уголовному делу. Заявитель сообщил, что в октябре и ноябре 2000 г. его вызывали в департамент по организованной преступности транспортной полиции примерно 25 раз, то есть почти каждый день. Он также получал угрозы от D. и родственников S. Кроме того, в октябре и ноябре 2000 г. заявитель предположительно несколько раз допрашивался относительно своей экономической деятельности Комитетом национальной безопасности Туркменистана, где ему предложили стать информатором. Отказ заявителя повлек новые угрозы.

11. Заявитель утверждает, что в результате стал опасаться за свою жизнь и жизнь своих родственников. Он почувствовал себя объектом преследования, особенно из-за своей принадлежности к русскому меньшинству, и решил уехать из Туркменистана.

B. Разбирательства относительно статуса заявителя в России

12. 1 декабря 2000 г. заявитель обратился в российское посольство в г. Ашхабаде с заявлением о приеме в гражданство Российской Федерации. Он утверждает, что все необходимые документы были собраны и зарегистрированы в посольстве, и он получил уведомление о присвоении его делу N 22850.

13. 15 декабря 2000 г. сотрудник представительства Федеральной миграционной службы России при посольстве в Туркменистане выдал заявителю "разрешение на переезд из Туркменистана в Российскую Федерацию и предоставление статуса переселенца". Этот документ был основан на двустороннем соглашении о регулировании процесса переселения.

14. 28 декабря 2000 г. заявитель получил в Туркменистане выездную визу, действительную в течение трех месяцев. 21 января 2001 г. заявитель выехал в Объединенные Арабские Эмираты по приглашению частного лица.

15. 13 мая 2001 г. заявитель получил въездную визу в российском посольстве в Объединенных Арабских Эмиратах. В качестве цели въезда было указано "постоянное проживание".

16. 9 июня 2001 г. заявитель прибыл самолетом в г. Москву. 17 июня 2001 г. он переехал в г. Санкт-Петербург, где находился его брат, и с тех пор проживал у него.

17. Заявитель утверждает, что в июне 2001 г. он посетил управление Федеральной миграционной службы по г. Санкт-Петербургу, где ему рекомендовали не обращаться с ходатайством о признании беженцем, поскольку он уже обладал статусом переселенца, а добиваться приема в гражданство Российской Федерации.

18. С 2001 по 2003 год заявитель несколько раз обращался в российское посольство в Туркменистане, Комиссию по вопросам гражданства при Президенте Российской Федерации и Министерство внутренних дел, чтобы узнать об этапе рассмотрения его заявления о приеме в гражданство. Он утверждает, что не получил какого-либо вразумительного ответа.

19. 9 июля 2003 г. заявитель обратился в управление Федеральной миграционной службы по г. Санкт-Петербургу с письменным ходатайством о признании беженцем. 23 сентября 2003 г. заявитель был опрошен. Он сообщил, что опасался преследований в Туркменистане, и что в его отношении велось уголовное расследование. Заявитель представил в миграционную службу все необходимые документы, включая свой национальный паспорт.

20. 24 октября 2003 г. управление Федеральной миграционной службы по г. Санкт-Петербургу отклонило ходатайство заявителя о признании беженцем, и 27 октября 2003 г. заявитель был письменно уведомлен об этом. В отказе было указано, что заявитель не отвечал критериям признания беженцем, и что в действительности он прибыл в Россию, вероятнее всего, с целью избежать уголовного преследования. В решении шла речь о том, что в 2001 году российским посольством заявителю и членам его семьи был предоставлен статус переселенцев; однако его семья продолжала проживать в Туркменистане. Заявитель сперва направился с деловой целью в Объединенные Арабские Эмираты, а в Россию прибыл лишь в июне 2001 г. После прибытия заявитель не получил в России законного статуса и не просил о виде на жительство или регистрации по месту пребывания. Далее в решении было указано со ссылкой на Управление внутренних дел по г. Санкт-Петербургу, что заявитель находился в розыске в Туркменистане с апреля 2001 г., а в России - с декабря 2002 г., когда от туркменских властей был получен запрос. В письме также сообщалось, что заявитель может обжаловать указанное решение в районный суд, и что он должен покинуть Россию, если отсутствуют иные законные основания находиться на ее территории.

21. 24 ноября 2003 г. заявитель обжаловал отказ в признании беженцем в Куйбышевский районный суд г. Санкт-Петербурга. В тот же день суд принял жалобу и назначил предварительное судебное заседание на 15 декабря 2003 г. Кроме того, суд запросил дело заявителя в управлении Федеральной миграционной службы по г. Санкт-Петербургу.

22. 15 декабря 2003 г. заседание было назначено на 2 февраля 2004 г. На заседании 2 февраля 2004 г. суд решил направить в Туркменистан запрос относительно участия заявителя в качестве свидетеля в уголовном деле против S. и D. Следующее заседание было назначено на 30 марта 2004 г., а затем разбирательство дела было отложено до 10 июня 2004 г.

23. В то же время заявитель повторно обращался в различные органы относительно своего заявления о приеме в гражданство. 28 января 2004 г. Комиссия по вопросам гражданства при Президенте Российской Федерации сообщила заявителю, что его заявление о приеме в гражданство было возвращено в российское посольство в Туркменистане для дальнейшего рассмотрения.

24. В январе 2004 г. заявитель письменно обратился в Министерство внутренних дел. Он указал, что подал заявление о приеме в гражданство Российской Федерации в декабре 2000 г., и что рассмотрение таких заявлений должно продолжаться от шести месяцев до года. Он не получил ответа на заявление. 21 января 2004 г. паспортно-визовая служба Министерства внутренних дел сообщила заявителю, что его заявление было направлено в Управление внутренних дел по г. Санкт-Петербургу, которое сообщит о результатах ее рассмотрения.

C. Требование о выдаче заявителя в Туркменистан и заключение его под стражу

25. Семья заявителя - жена, дочь, сын и двое внуков - оставалась в Туркменистане. После прибытия заявителя в Россию его жена сообщила, что ее несколько раз вызывали в Комитет национальной безопасности и допрашивали о местопребывании мужа. Также она сообщила, что против него возбуждено уголовное дело. Его имущество было частично конфисковано.

26. 12 февраля 2004 г. заявитель был вызван в паспортно-визовую службу Управления внутренних дел по г. Санкт-Петербургу для обсуждения "вопросов, связанных с принятием в гражданство Российской Федерации".

27. 25 февраля 2004 г. заявитель посетил управление, где был задержан. Ему сообщили, что его задержание связано с уголовным делом в Туркменистане.

28. 26 февраля 2004 г. прокурор Центрального района г. Санкт-Петербурга вынес постановление о задержании заявителя на основе ордера на международный розыск N 1207, принятого в Туркменистане в 2001 году. В постановлении было указано на то, что заявитель обвинялся в растрате примерно 139 000 долларов США, совершенной в 2000 и 2001 годах, когда он занимал должность директора совместного туркменско-американского предприятия. Ему вменялось преступление, предусмотренное частью 4 статьи 228 Уголовного кодекса Туркменистана. 4 апреля 2001 г. он был объявлен в розыск в Туркменистане, и 26 апреля 2001 г. туркменский прокурор принял постановление о его задержании. Генеральный прокурор Российской Федерации был уведомлен о задержании заявителя. Прокурор ходатайствовал перед Куйбышевским районным судом г. Санкт-Петербурга об избрании в качестве меры пресечения заключение под стражу.

29. 27 февраля 2004 г. заявитель предстал перед Куйбышевским районным судом. Его интересы представлял адвокат. Прокурор ходатайствовал перед судом об избрании в качестве меры пресечения заключение под стражу, указав, что заявитель был объявлен в розыск в Туркменистане в апреле 2001 г. в связи с преступлением, предусмотренным частью 4 статьи 228 Уголовного кодекса Туркменистана. Генеральная прокуратура была уведомлена о задержании заявителя. Суд принял постановление о заключении заявителя под стражу в целях обеспечения возможности выдачи в Туркменистан. Суд не установил срок содержания под стражей.

30. Адвокат заявителя обжаловал постановление в Санкт-Петербургский городской суд. Он указал, что жалоба, касающаяся признания заявителя беженцем, находится на рассмотрении того же суда, и сослался на заявление о приеме в гражданство Российской Федерации, по которому не было принято решение. Далее он указал на незаконность заключения заявителя под стражу, поскольку отсутствовало постановление компетентного прокурора о его заключении его под стражу с целью депортации.

31. 3 марта 2004 г. начальник криминальной милиции г. Ашхабада ходатайствовал перед Куйбышевским районным судом о заключении заявителя под стражу по обвинению в растрате в крупном размере, преступлении, которое согласно Уголовному кодексу Туркменистана каралось лишением свободы на срок от 8 до 15 лет. В письме было указано, что вопрос выдачи будет незамедлительно решен генеральными прокуратурами двух стран.

32. 3 марта 2004 г. заявитель предложил представлять свои интересы О. Цейтлиной. Заявитель сообщил, что ей было отказано в доступе к документам, служившим основанием для его заключения под стражу, включая сведения об уголовном деле в Туркменистане и постановление генерального прокурора о заключении его под стражу в целях выдачи. 9 марта 2004 г. адвокат обратилась с письменной жалобой к председателю Куйбышевского районного суда. 11 марта 2004 г. адвокату было сообщено, что она может ознакомиться с данными документами, если обратится к судье с письменным ходатайством. На основании ее письменного ходатайства председатель Куйбышевского районного суда отложил заседание с 11 на 12 марта 2004 г.

33. 9 марта 2004 г. Представительство Управления верховного комиссара ООН по делам беженцев (UNHCR) в г. Москве сделало заявление о том, что жалоба заявителя, касающаяся признания беженцем, находится на рассмотрении Куйбышевского районного суда, и его выдача в Туркменистан до рассмотрения данной жалобы повлекла бы нарушение статьи 10 Закона Российской Федерации "О беженцах" и статьи 33 Конвенции ООН 1951 года "О статусе беженцев", к которой присоединилась Российская Федерация.

34. 9 марта 2004 г. Европейский Суд в соответствии с правилом 39 Регламента Суда предложил российским властям воздержаться от выдачи заявителя в Туркменистан до последующего уведомления.

35. 12 марта 2004 г. Санкт-Петербургский городской суд с участием адвоката заявителя оставил без изменения постановление от 27 февраля 2004 г. Городской суд отметил, что заявитель был объявлен в международный розыск, и что 26 февраля 2004 г. (следует читать 2001 г.) заместитель прокурора г. Ашхабада принял постановление о его задержании. В отсутствие решения иностранного суда о заключении заявителя под стражу российский суд мог принять такое решение по ходатайству прокурора. Определение городского суда не устанавливало срок содержания заявителя под стражей.

36. 17 марта 2004 г. Генеральная прокуратура получила из Туркменистана требование о выдаче заявителя. Власти Российской Федерации ссылались на этот документ, но не представили его копию Европейскому Суду. Заявитель и его адвокат сообщили, что не были ознакомлены с этим документом.

37. 24 марта 2004 г. власти Российской Федерации сообщили Европейскому Суду, что заявитель был заключен под стражу в соответствии со статьей 466 Уголовно-процессуального кодекса (далее - УПК), и что решение о выдаче принято не было. Далее власти Российской Федерации сообщили, что любые разбирательства в Российской Федерации будут приостановлены до последующего уведомления Европейского Суда.

38. 25 мая 2004 г. генеральный прокурор Туркменистана направил следующее письмо заместителю генерального прокурора Российской Федерации:

"Генеральная прокуратура Туркменистана свидетельствует свое уважение Генеральной прокуратуре Российской Федерации и гарантирует, что Александр Иванович Рябикин будет преследоваться в уголовном порядке только за преступления, совершенные им (растрата в крупном размере), не будет подвергнут и никогда не подвергался преследованию по политическим, религиозным или этническим мотивам".

39. 27 августа 2004 г. Куйбышевский районный суд отклонил жалобу заявителя, касающуюся признания его беженцем, на том основании, что заявитель не доказал свои утверждения об опасениях подвергнуться преследованиям в Туркменистане по этническим или религиозным мотивам.

40. 4 ноября 2004 г. Санкт-Петербургский городской суд оставил без изменения решение от 27 августа 2004 г. Оба суда отметили, что заявитель не представил конкретной информации относительно предполагаемого преследования по этническим или религиозным мотивам. Они заключили, что его страх возвращения в Туркменистан был в основном связан с уголовным делом, возбужденным в его отношении, и что он использовал процедуру признания беженцем как средство избежать указанного разбирательства.

41. Между тем 8 сентября 2004 г. заместитель генерального прокурора направил надзорное представление в президиум Санкт-Петербургского городского суда. В нем оспаривалась процессуальная справедливость определения от 12 марта 2004 г., поскольку не было обеспечено участие заявителя в заседании.

42. 29 сентября 2004 г. президиум городского суда отменил определение от 12 марта 2004 г. в порядке надзора и передал дело на новое кассационное рассмотрение. 12 октября 2004 г. городской суд вновь оставил без изменения постановление от 27 февраля 2004 г. о заключении заявителя под стражу. Заявитель участвовал в заседании посредством видеосвязи.

D. Дальнейшие разбирательства об оспаривании законности содержания заявителя под стражей

43. После марта 2004 г. заявитель несколько раз жаловался на свое содержание под стражей. Поскольку он был задержан в Центральном административном районе г. Санкт-Петербурга, он обращался с жалобами в три суда, которые действовали в этом районе, а именно в Куйбышевский, Смольнинский и Дзержинский районные суды. Он также жаловался в Калининский районный суд по месту нахождения следственного изолятора N ИЗ-47/4, в котором он содержался.

44. В судах страны заявитель утверждал, что в соответствии с Уголовно-процессуальным кодексом его содержание под стражей не могло продолжаться более двух месяцев, и что после 27 апреля 2004 г. оно стало незаконным.

45. Кроме того, заявитель несколько раз обращался в различные прокуратуры по вопросу законности его содержания под стражей.

46. Указанные разбирательства кратко описаны далее.

1. Разбирательства в Куйбышевском районном суде

47. 3 мая 2004 г. заявитель и 19 мая 2004 г. его адвокат обратились в Куйбышевский районный суд, утверждая, что срок содержания под стражей, которое было санкционировано этим судом 27 февраля 2004 г., истек 27 апреля 2004 г. и не был продлен.

48. 26 мая 2004 г. Куйбышевский районный суд сообщил адвокату заявителя, что жалобы были переданы в прокуратуру г. Санкт-Петербурга.

49. Адвокат заявителя обжаловала действия суда в Санкт-Петербургский городской суд 3 июня 2004 г., непосредственно и через районный суд. В тот же день Куйбышевский районный суд сообщил заявителю, что его жалоба была направлена в городскую прокуратуру.

50. 14 июня 2004 г. адвокат заявителя повторно направила в Санкт-Петербургский городской суд жалобу на отказ Куйбышевского районного суда рассматривать жалобы.

51. В ответ 23 июня 2004 г. Санкт-Петербургский городской суд направил жалобу заявителя в городскую прокуратуру.

52. 29 июня 2004 г. Куйбышевский районный суд ответил заявителю, что его жалобы в городской суд были переданы в прокуратуру г. Санкт-Петербурга, в которую ему следует обращаться по вопросам отмены примененной к нему меры пресечения.

53. 13 июля 2004 г. председатель Куйбышевского районного суда сообщил адвокату заявителя, что указанным судом не было принято каких-либо решений, в связи с чем возможность обжалования отсутствовала.

2. Разбирательства в Смольнинском районном суде

54. 4 июня 2004 г. заявитель направил в Смольнинский районный суд жалобу на незаконное содержание под стражей. 15 июня 2004 г. администрация следственного изолятора возвратила жалобу заявителю с приложением письма судьи указанного суда, согласно которому жалоба не была подсудна последнему.

55. 24 июня 2004 г. заявитель и 25 июня его адвокат обратились в Смольнинский районный суд, оспаривая законность содержания под стражей и прося принять официальное решение по жалобе. 25 июня адвокат заявителя также направила жалобу в Санкт-Петербургский городской суд.

56. 9 июля 2004 г. Санкт-Петербургский городской суд возвратил без рассмотрения адвокату заявителя ее жалобы на действия Куйбышевского и Смольнинского районных судов, указав, что она могла обжаловать постановление Куйбышевского районного суда от 27 февраля 2004 г. в надзорном порядке.

57. 12 июля 2004 г. Смольнинский районный суд возвратил жалобы заявителю, указав, что он не мог обжаловать письмо о возврате жалобы, и что по его жалобе не было принято решение в связи с нарушением правил подсудности. Все вопросы, связанные с выдачей, находились в компетенции Генеральной прокуратуры, в которую ему следовало обратиться.

3. Разбирательства в Дзержинском районном суде

58. 2 июня 2004 г. заявитель обжаловал незаконное содержание под стражей в Дзержинский районный суд. В неустановленную дату суд возвратил жалобу без рассмотрения, указав, что в отношении заявителя не велось расследование в Центральном административном районе г. Санкт-Петербурга, в связи с чем юрисдикция суда не распространялась на его содержание под стражей. Суд сообщил, что ему следует оспаривать законность содержания под стражей в Калининском районном суде по месту нахождения следственного изолятора, в котором он содержался.

59. 15 июля 2005 г. заявитель обжаловал это решение в городской суд через районный суд. В неустановленную дату суд возвратил жалобу заявителя, указав, что в его отношении не велось расследование в Центральном административном районе, в связи с чем ему следовало жаловаться по поводу содержания под стражей в орган, ответственный за его выдачу.

60. 19 июля 2004 г. адвокат заявителя вновь обратилась в Дзержинский районный суд, требуя рассмотреть жалобу по существу. 13 августа 2004 г. суд назначил слушание по делу заявителя и запросил у городской прокуратуры все документы, имеющие отношение к его выдаче и заключению под стражу.

61. 18 августа 2004 г. Дзержинский районный суд, проведя слушание с участием заявителя и его адвоката, отказался рассматривать жалобу по существу в связи с нарушением правил территориальной подсудности. Суд постановил:

"Ссылка заявителя на статью 109 УПК не является обоснованной, поскольку глава 54 УПК, регулирующая выдачу лиц для уголовного преследования или исполнения приговора, не предусматривает процедуру продления срока содержания лица под стражей. Лица, лишенные свободы в соответствии со статьей 466 УПК, могут содержаться под стражей до выдачи иностранному государству. Уголовно-процессуальное законодательство связывает срок содержания под стражей лишь с установленной заранее датой, на которую стороны назначили передачу выдаваемого лица (часть 1 статьи 467 УПК). Закон не содержит ссылок на применение статьи 109 УПК по аналогии, таким образом, обязанность следователей ходатайствовать о продлении срока содержания под стражей не распространяется на эту категорию лиц. Ни Европейская конвенция о выдаче (13 июля 1957 г.), ни Минская конвенция от 22 января 1993 г. "О правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам" в редакции от 28 марта 1997 г. (статья 62) не содержат положений, аналогичных статье 109 УПК.

Суд не ставит под сомнение тот факт, что Рябикин, который содержится под стражей, имеет право на судебную защиту, гарантированную Конституцией России. Однако суд полагает, что он и его адвокат могут осуществить это право путем оспаривания действий соответствующих должностных лиц в порядке гражданского судопроизводства путем подачи заявления в компетентный суд по месту нахождения прокуратуры г. Санкт-Петербурга или Генеральной прокуратуры, которая является органом, ответственным согласно российскому уголовно-процессуальному праву за вопросы, связанные с выдачей".

62. Адвокат заявителя обжаловала указанное постановление 25 августа 2004 г. Она доказывала, что в деле заявителя должны применяться положения статьи 109 УПК, и что проверка законности содержания заявителя под стражей должна относиться к компетенции судов. Она указала, что российское законодательство предусматривает, что все вопросы, связанные с применением положений уголовного и уголовно-процессуального права, должны разрешаться в порядке, предусмотренном УПК, а не в рамках гражданского судопроизводства.

63. 25 ноября 2004 г. Санкт-Петербургский городской суд отклонил жалобу, оставив без изменения постановление от 18 августа 2004 г. В дополнение к выводам районного суда он указал, что заявитель мог обжаловать в судебном порядке действия прокурора в соответствии со статьей 125 УПК.

4. Разбирательства в Калининском районном суде

64. 30 апреля 2004 г. заявитель обратился с жалобой на незаконное содержание под стражей в Калининский районный суд через администрацию следственного изолятора. 5 мая 2004 г. начальник следственного изолятора возвратил жалобу заявителю, указав, что ее рассмотрение не входит в компетенцию Калининского районного суда, и что заявителю следует обратиться в Санкт-Петербургский городской суд.

65. 18 мая 2004 г. адвокат заявителя письменно обратилась к начальнику следственного изолятора, указав, что он превысил полномочия, отказываясь направить в суд жалобу заявителя. Она также отметила, что продолжающееся содержание заявителя под стражей было незаконным, и требовала освободить его.

66. 19 мая 2004 г. адвокат заявителя направила жалобу на содержание заявителя под стражей в Калининский районный суд. 25 мая суд отказал в рассмотрении жалобы по существу, поскольку в отношении заявителя не велось расследование на территории Российской Федерации и, следовательно, на него не распространялись положения УПК.

67. 3 июня 2004 г. адвокат заявителя обжаловала постановление в городской суд, который 2 сентября отменил постановление от 25 мая 2004 г. и возвратил дело в районный суд.

68. 27 октября 2004 г. Калининский районный суд провел слушание по делу и запросил в прокуратуре г. Санкт-Петербурга документы, служащие основанием для содержания заявителя под стражей. До получения документов он отложил разбирательство по делу до 23 декабря и затем до 29 декабря 2004 г. В эту дату разбирательство было отложено до 13 января 2005 г., и затем до 16 февраля 2005 г.

69. 16 февраля 2005 г. Калининский районный суд в открытом судебном заседании с участием заявителя и его адвоката рассмотрел жалобу на незаконное содержание под стражей. Суд отклонил жалобу и постановил, что дело должно быть передано в Куйбышевский районный суд.

5. Жалобы в прокуратуру

70. Заявитель и его адвокат несколько раз обращались в прокуратуры различных уровней, требуя освобождения заявителя.

71. 14 апреля 2004 г. прокуратура г. Санкт-Петербурга сообщила в ответ на ходатайство об освобождении заявителя, что Генеральная прокуратура рассматривает требование о выдаче, что ему будет сообщено о результате рассмотрения, и что основания для его освобождения из-под стражи отсутствуют.

72. 25 мая 2004 г. Генеральная прокуратура Российской Федерации направила следующее письмо адвокату заявителя:

"[Заявитель] содержался под стражей в г. СанктПетербурге в соответствии со статьей 61 [Минской] конвенции о правовой помощи как лицо, в отношении которого правоохранительными органами Туркменистана был принят ордер на международный розыск.

В течение 40 дней генеральный прокурор Туркменистана направил требование о выдаче Рябикина. На его основе по ходатайству прокуратуры г. СанктПетербурга Куйбышевский районный суд применил меру пресечения в виде заключения под стражу в соответствии с частью 1 статьи 446 УПК.

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Вместо слов "частью 1 статьи 446" следует читать "частью 1 статьи 466"

Необходимость продления срока содержания под стражей лица, заключенного в соответствии с частью 1 статьи 446 УПК, не предусмотрена российским законодательством.

В соответствии с информацией, предоставленной Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека, решение председателя Палаты Европейского Суда о применении правила 39 Регламента Суда касалось лишь высылки/ выдачи/ депортации или иной принудительной передачи Рябикина в Туркменистан, а решение освободить его принято не было".

73. 8 и 21 июня 2004 г. прокуратура г. Санкт-Петербурга сообщила адвокату заявителя, что ее запросы от 12, 25 и 28 мая и 7 июля 2004 г. относительно освобождения заявителя являлись необоснованными, поскольку статья 466 УПК не предусматривала возможности продления срока содержания под стражей лиц, заключенных для обеспечения возможной выдачи.

74. 8 июля 2004 г. Генеральная прокуратура сообщила заявителю о том, что процедура выдачи в Туркменистан была приостановлена в связи с применением Европейским Судом правила 39 Регламента Суда. Обоснованность его утверждений относительно преследования в Туркменистане по политическим и этническим мотивам проверялась. В заключительной части письма было указано на отсутствие оснований для изменения меры пресечения, примененной к нему.

75. 26 августа 2004 г. Генеральная прокуратура ответила на ходатайство заявителя об освобождении письмом, аналогичным письму от 25 мая 2004 г.

76. 31 декабря 2004 г. Генеральная прокуратура ответила адвокату заявителя, что содержание последнего под стражей было законным, и что 12 октября 2004 г. Санкт-Петербургский городской суд оставил без изменения постановление от 27 февраля 2004 г. Далее было указано, что жалоба заявителя на незаконное содержание под стражей была принята к рассмотрению Калининским районным судом.

6. Жалобы начальнику следственного изолятора

77. Заявитель и его адвокат также жаловались непосредственно начальнику следственного изолятора N ИЗ-47/4, требуя освобождения заявителя, поскольку его содержание под стражей после 27 апреля 2004 г. было незаконным.

78. 1 июня 2004 г. адвокату заявителя было сообщено, что заявитель продолжал находиться под стражей на основании постановления суда от 27 февраля 2004 г., принятого в соответствии со статьей 446 УПК.

79. Заявитель повторно жаловался 2 и 28 сентября 2004 г. начальнику следственного изолятора N ИЗ-47/4.

80. Заявитель утверждал, что состояние его здоровья ухудшилось за время содержания под стражей.

81. 17 февраля 2005 г. начальник изолятора ответил адвокату заявителя, что у последнего были диагностированы коронарная болезнь сердца и аритмия, однако он получил медицинскую помощь и не нуждался в госпитализации.

E. Освобождение заявителя из-под стражи

82. 9 марта 2005 г. Куйбышевский районный суд принял к рассмотрению жалобу заявителя на продолжающееся незаконное содержание под стражей, в которой заявитель также указывал на ухудшение своего здоровья.

83. 14 марта 2005 г. Генеральная прокуратура сообщила в ответ на запрос Куйбышевского районного суда, что решение о выдаче заявителя в Туркменистан не принималось, и что его продолжающееся содержание под стражей соответствовало закону.

84. 14 марта 2005 г. Куйбышевский районный суд провел открытое заседание с участием заявителя и его адвоката и постановил освободить заявителя. Суд отметил, что Генеральной прокуратурой не было принято решение о выдаче в связи с применением правила 39 Регламента Суда. Кроме того, он отметил, что УПК не предусматривал продления или изменения меры пресечения в отношении лица, находящегося под стражей, после поступления требования о выдаче. Районный суд прямо применил статью 17 Конституции Российской Федерации, которая гарантирует права и свободы согласно общепризнанным принципам и нормам международного права, и статью 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод и освободил заявителя из-под стражи.

85. Генеральная прокуратура обжаловала постановление суда, но 14 апреля 2005 г. Санкт-Петербургский городской суд оставил его без изменения.

F. Последующие события

86. В последних замечаниях, поданных в июле 2007 г., власти Российской Федерации утверждали, что 22 апреля 2005 г. Генеральная прокуратура Туркменистана гарантировала российской стороне, что заявитель не будет подвергнут пытке, бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию в этой стране. В том же письме было указано, что заявитель не будет выслан в третью страну без согласия российских властей; после завершения судебного разбирательства и отбытия наказания заявителю будет разрешено беспрепятственно покинуть Туркменистан. Власти Российской Федерации не представили Европейскому Суду копию указанного письма.

87. В сентябре 2005 г. Европейский Суд отменил примененную ранее предварительную меру в отношении выдачи заявителя. В то же время он предложил властям Российской Федерации сообщать о любых новых обстоятельствах в связи с продолжающейся процедурой выдачи заявителя.

88. Заявитель утверждал, что ему по-прежнему угрожали задержание и выдача в Туркменистан. Он сообщил, что 5 декабря 2005 г. два сотрудника милиции в штатском, которые занимались его розыском, посетили жилище его брата в г. Санкт-Петербурге. Не представив каких-либо документов, они сообщили, что заявителю следует явиться в городское управление внутренних дел.

89. 7 декабря 2005 г. адвокат и брат заявителя посетили управление, где им было сообщено об отмене предварительной меры и о том, что заявителю следует явиться в управление внутренних дел. Им не были представлены документы в отношении какого-либо разбирательства. Сотрудники также отказались пояснить, было ли принято решение о выдаче заявителя в Туркменистан. 8 декабря 2005 г. заявитель звонил в управление, но вновь не получил пояснений относительно стадии процедуры выдачи. Он не посещал управление лично, опасаясь повторного задержания.

90. В январе 2006 г. власти Российской Федерации сообщили Европейскому Суду, что "Генеральная прокуратура вернулась к рассмотрению вопроса возможной выдачи заявителя. Поскольку местопребывание заявителя неизвестно... Министерство внутренних дел, действуя по указанию Генеральной прокуратуры, принимает меры в целях задержания заявителя". В ответ Европейский Суд напомнил властям Российской Федерации о своем требовании представлять актуальную информацию, имеющую отношение к выдаче заявителя. Такой информации не последовало.

G. Условия в Туркменистане

91. Заявитель представил ряд докладов о ситуации в Туркменистане, включая документы ОБСЕ, Европейского парламента, Комиссии ООН по правам человека, госдепартамента США, "Международной амнистии", "Мемориала", "Хьюман райтс уотч" и Международной хельсинкской федерации по правам человека. Эти документы свидетельствовали о серьезных длящихся нарушениях прав человека в Туркменистане. В частности, в них шла речь о преследовании этнических меньшинств, включая русских, нарушениях принципа справедливого суда, широком распространении пыток, невыносимых условиях заключения и отсутствии доступа к заключенным со стороны независимых органов, адвокатов и родственников.

92. В частности, в докладе в рамках московского механизма ОБСЕ по Туркменистану, представленном проф. Эммануэлем Деко 12 марта 2003 г., указано:

"Имели место крупномасштабные нарушения всех принципов правосудия, в частности, незаконные задержания и показательные суды. Для получения признаний применялись пытки; кроме того, принудительное введение наркотиков являлось средством криминализации задержанных, что представляло опасность для их жизни. Против "врагов народа" были развернуты широкие репрессии различного характера, официально объявлено об их принудительном выселении в засушливые районы страны. В особенности это касается тех, кто подвергся репрессиям на почве этнического происхождения. Хотя смертная казнь отменена законом, на практике вероятность выжить у политических заключенных и перемещенных лиц представляется крайне низкой".

Доклад содержал, в частности, следующие рекомендации:

"Третьи страны, прежде всего, участники Конвенции о защите прав человека и основных свобод, должны отвечать отказом на запросы о выдаче или передаче граждан Туркменистана, которым в данной ситуации угрожает опасность подвергнуться пыткам или бесчеловечному и унижающему достоинство обращению. Они должны рассмотреть возможность предоставления статуса беженцев всем лицам, обоснованно опасающимся репрессий, и сотрудничать с этой целью с UNHCR".

93. 23 октября 2003 г. Европейский парламент принял резолюцию по Туркменистану, согласно которой "и без того ужасная ситуация с правами человека в Туркменистане в последнее время значительно ухудшилась, и очевидно, что в этом государстве в Центральной Азии сформировалась одна из самых суровых тоталитарных систем в мире". Он призвал власти Туркменистана, в числе прочего, проводить беспристрастные и тщательные расследования по жалобам заключенных на пытки и жестокое обращение, разрешить Международному Комитету Красного Креста доступ к заключенным и обеспечить независимым наблюдателям доступ на уголовные процессы.

94. Резолюция 2003/11 Комиссии ООН по правам человека по ситуации с правами человека в Туркменистане выражала беспокойство по поводу "действий туркменских властей, а именно отсутствия справедливого правосудия для обвиняемых, использования в качестве доказательств признательных показаний, которые могут быть получены с помощью пытки или угрозы пыткой, закрытых судебных процессов в нарушение статьи 105 Конституции Туркменистана... и отказа предоставить дипломатическим миссиям или международным наблюдателям, находящимся в г. Ашхабаде, доступ на судебные процессы в качестве наблюдателей".

95. Резолюция 2004/12 Комиссии ООН по правам человека по ситуации с правами человека в Туркменистане выражала серьезную озабоченность тем, что "власти Туркменистана продолжают игнорировать критику, содержащуюся в докладе в рамках московского механизма ОБСЕ, что касается процедур расследования, суда и содержания под стражей, последовавших за предполагаемым покушением на президента Ниязова в ноябре 2002 г., а также отказываются обеспечить доступ независимых органов, членов семьи и адвокатов к осужденным или предоставить какие-либо доказательства для исключения опасений, что некоторые из них скончались в заключении". Комиссия также призвала Туркменистан "незамедлительно обеспечить доступ соответствующих независимых органов, включая Международный Комитет Красного Креста, а также адвокатов и родственников к заключенным, прежде всего к лицам, лишенным свободы после событий 25 ноября 2002 г.".

96. Доклад Генерального секретаря ООН о ситуации с правами человека в Туркменистане от 3 октября 2006 г. (A/61/489) содержал вывод о "значительных и систематических нарушениях прав человека в стране". В числе основных поводов для беспокойства были указаны политические репрессии, ситуация с меньшинствами (включая представителей иных наций), использование пыток и отсутствие независимого суда.

97. В связи с озабоченностью ситуацией с правами человека Европейский парламент в октябре 2006 г. принял резолюцию о прекращении рассмотрения временного торгового соглашения с Туркменистаном. В резолюции Международного торгового комитета было указано, что Европейский союз одобрит временное торговое соглашение с Туркменистаном лишь при условии "достижения ясного, ощутимого и устойчивого улучшения ситуации с правами человека". Он призвал туркменские власти освободить политических заключенных, разрешить регистрацию и свободную деятельность неправительственных организаций, позволить Международному Комитету Красного Креста свободно работать в стране и предоставить наблюдателям ООН за соблюдением прав человека "немедленный" доступ в Туркменистан для наблюдения за ситуацией.

98. Организация "Хьюман райтс уотч" во всемирном докладе за 2007 год описала Туркменистан как "одну из наиболее репрессивных и закрытых стран", в которой власти жестоко подавляют любые формы несогласия и население изолировано от внешнего мира. Положение с правами человека в 2006 году названо "ужасным". В частности, в докладе идет речь о дискриминации этнических и религиозных меньшинств во многих важных областях общественной жизни, использовании пыток и ненадлежащих условиях заключения. Также отмечено, что "власти продолжают отказывать международным организациям в доступе в тюрьмы".

II. Применимое национальное законодательство и правоприменительная практика

A. Уголовно-процессуальный кодекс 2002 года (УПК)

99. Статьи 108 и 109 УПК содержат положения, регулирующие заключение под стражу. Они предусматривают, что заключение под стражу применяется по судебному решению на основании мотивированного ходатайства прокурора или следователя с согласия прокурора, если невозможно избрать иную меру пресечения. Постановление суда о заключении под стражу может быть обжаловано в течение трех суток в вышестоящий суд, который обязан рассмотреть жалобу в течение трех суток с момента ее поступления. Статья 109 устанавливает сроки содержания под стражей. Первоначальный срок содержания под стражей не может превышать двух месяцев. В случае невозможности закончить предварительное следствие этот срок может быть продлен судом до шести месяцев по ходатайству прокурора. В дальнейшем по ходатайству, внесенному с согласия прокурора субъекта Российской Федерации, срок может быть продлен до 12 месяцев. В исключительных случаях по ходатайству, внесенному с согласия генерального прокурора или его заместителя, срок содержания под стражей может быть продлен до 18 месяцев.

100. Статья 125 УПК предусматривает судебную проверку решений следователя, которые способны причинить ущерб конституционным правам и свободам участников уголовного судопроизводства либо затруднить доступ граждан к правосудию.

101. Часть 54 УПК регулирует выдачу лиц для уголовного преследования. Статьи 462 и 463 устанавливают, что решение о выдаче лица принимается на основе запроса иного государства генеральным прокурором или его заместителем. Такое решение может быть обжаловано в суд субъекта Российской Федерации в течение 10 дней после получения уведомления о решении. Жалоба рассматривается в открытом судебном заседании с участием лица, в отношении которого принято решение о выдаче, его представителя и прокурора. Решение суда субъекта Российской Федерации может быть обжаловано в Верховный Суд.

102. Статья 464 предусматривает, что выдача не допускается, если лицо, в отношении которого поступил запрос иностранного государства о выдаче, является гражданином Российской Федерации или ему предоставлено убежище в Российской Федерации.

103. Статья 466 содержит положения, регулирующие заключение под стражу лица, в отношении которого поступил запрос иностранного государства о выдаче. Заключение лица под стражу может быть санкционировано генеральным прокурором Российской Федерации или его заместителем после получения запроса о выдаче лица. Если судебный орган иностранного государства принял решение о заключении лица под стражу, прокурор вправе заключить лицо под стражу без подтверждения указанного решения судом Российской Федерации. Срок содержания лица под стражей не может превышать обычных сроков содержания под стражей в период следствия, предусмотренных для данного вида преступления Уголовно-процессуальным кодексом.

B. Минская конвенция 1993 года

104. Статья 5 Конвенции СНГ "О правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам" (Минская конвенция 1993 года), к которой присоединились Российская Федерация и Туркменистан, предусматривает, что Договаривающиеся Стороны сносятся друг с другом через свои центральные, территориальные и другие органы. Иные применимые положения предусматривают:

Статья 61. Взятие под стражу или задержание до получения требования о выдаче

"1. Лицо, выдача которого требуется, по ходатайству может быть взято под стражу и до получения требования о выдаче. В ходатайстве должны содержаться ссылка на постановление о взятии под стражу... и указание на то, что требование о выдаче будет представлено дополнительно. Ходатайство о взятии под стражу... может быть передано по почте, телеграфу, телексу или телефаксу.

2. Лицо может быть задержано и без ходатайства, предусмотренного в пункте 1 настоящей статьи, если имеются предусмотренные законодательством основания подозревать, что оно совершило на территории другой Договаривающейся Стороны преступление, влекущее выдачу.

3. О взятии под стражу или задержании до получения требования о выдаче необходимо немедленно уведомить другую Договаривающуюся Сторону".

Статья 61.1. Розыск лица до получения требования о выдаче

"1. Договаривающиеся Стороны осуществляют... розыск лица до получения требования о его выдаче при наличии оснований полагать, что это лицо может находиться на территории запрашиваемой Договаривающейся Стороны.

2. Поручение об осуществлении розыска... должно содержать... просьбу о взятии его под стражу с указанием о том, что требование о выдаче этого лица будет представлено.

3. К поручению об осуществлении розыска прилагается заверенная копия решения... о заключении под стражу...

4. О взятии под стражу разыскиваемого лица или других результатах розыска немедленно информируется запрашивающая Договаривающаяся Сторона".

Статья 62. Освобождение лица, задержанного или взятого под стражу

"1. Лицо, взятое под стражу согласно пункту 1 статьи 61 и статье 61.1, должно быть освобождено, если... требование о выдаче... не будет получено запрашиваемой Договаривающейся Стороной в течение 40 дней со дня взятия под стражу.

2. Лицо, задержанное согласно пункту 2 статьи 61, должно быть освобождено, если ходатайство о взятии его под стражу в соответствии с пунктом 1 статьи 61 не поступит в течение срока, предусмотренного законодательством для задержания".

C. Практика Конституционного Суда Российской Федерации

105. 4 апреля 2006 г. Конституционный Суд рассмотрел жалобу Насруллоева, который утверждал, что, поскольку содержание под стражей лица, в отношении которого решается вопрос о выдаче, не ограничено во времени, складывается правовая ситуация, несовместимая с конституционной гарантией против произвольного лишения свободы. Конституционный Суд признал жалобу недопустимой. Он не установил неопределенности в спорных положениях, поскольку общие положения, регулирующие меры пресечения, применимы ко всем формам и стадиям уголовного разбирательства, включая разбирательство по поводу выдачи. Конституционный Суд напомнил о своих решениях, устанавливающих несовместимость с Конституцией избыточного, произвольного, неограниченного по продолжительности и неконтролируемого содержания под стражей. 11 июля 2006 г. Конституционный Суд отклонил запрос о разъяснении данного определения, установив, что он не имел полномочий по определению конкретных положений уголовного закона, регулирующих процедуру или сроки содержания лица под стражей с целью дальнейшей выдачи. Этот вопрос относился к компетенции судов общей юрисдикции.

D. Практика Верховного Суда Российской Федерации

106. Власти Российской Федерации ссылались в своих объяснениях на два определения Верховного Суда. Они утверждали, что 12 октября 2005 г. Президиум Верховного Суда установил в деле, касающемся выдачи гражданина Азербайджана, что положения статьи 109 УПК не применяются к сроку содержания под стражей с целью выдачи. Аналогично, в деле А., связанном с содержанием его под стражей с целью выдачи в Армению, судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда определила следующее (дело N 72-о05-19, определение от 8 июня 2005 г.):

"Срок содержания под стражей лица, подлежащего экстрадированию к месту совершения преступления... не регулируется положениями статьи 109 УПК. В соответствии с требованиями [Минской конвенции 1993 года] лицо, задержанное по поручению иностранного государства, содержится под стражей в течение 40 суток до момента поступления запроса о решении вопроса о выдаче. Последующее время содержания под стражей задержанного регулируется положениями уголовно-процессуального закона запрашивающей стороны (Республики Армения в данном случае)".

Право

I. Предполагаемое нарушение Статьи 3 Конвенции

107. Заявитель утверждал, что принятие Российской Федерацией решения выдать его в Туркменистан нарушило бы статью 3 Конвенции, которая предусматривает:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

1. Доводы сторон

108. Заявитель утверждал, что выдача в Туркменистан была бы несовместима со статьей 3 Конвенции. Он указал, что власти не приняли во внимание сведения, которые подтверждали наличие действительной угрозы пыток и преследования по этническим мотивам. Он сослался на многочисленные данные, доказывающие, что применение пытки и жестокого обращения к заключенным было широко распространено в Туркменистане, и как член этнического меньшинства он находился бы в особенно уязвимом положении.

109. Власти Российской Федерации настаивали на том, что отсутствуют основания опасаться обращения, противоречащего статье 3 Конвенции, если заявитель будет выдан в Туркменистан. Они отметили, в частности, мотивированное решение управления Федеральной миграционной службы по г. Санкт-Петербургу от 24 октября 2003 г., подтвержденное решениями компетентных судов, которым ходатайство заявителя о признании беженцем было найдено необоснованным. Власти Российской Федерации подчеркнули, что заявителю вменялось преступление в сфере экономики (растрата), которое не было связано с политическими или этническими проблемами. Он первоначально участвовал в следственных действиях и покинул Туркменистан в 2001 году, не встретив препятствий со стороны туркменских властей. Далее власти Российской Федерации отметили, что его семья продолжала проживать в Туркменистане, и отсутствовали основания полагать, что ее члены подвергались ненадлежащему обращению или дискриминации. Наконец, власти Российской Федерации сослались на два письма, содержащие гарантии Генеральной прокуратуры Туркменистана, согласно которым заявитель не будет подвергаться преследованию, дискриминации, бесчеловечному или жестокому обращению и наказанию (см. §§38 и 86 настоящего Постановления). Власти Российской Федерации заявили, что у них не было причин исследовать условия заключения заявителя в Туркменистане, поскольку он не содержался там под стражей.

2. Общие принципы

110. Прецедентная практика Европейского Суда устанавливает, что осуществление государством-участником выдачи лица для привлечения к уголовной ответственности может поднимать вопрос по статье 3 Конвенции и, таким образом, затрагивать ответственность указанного государства согласно Конвенции, если имеются серьезные основания полагать, что лицо в случае выдачи будет подвергаться в принимающем государстве реальной угрозе обращения, запрещенного статьей 3 Конвенции. Установление такой ответственности в обязательном порядке включает оценку условий в запрашивающем государстве с точки зрения стандартов статьи 3 Конвенции. Тем не менее вопросы вынесения судебного решения в отношении ответственности принимающего государства, а также установления такой ответственности на основании международного права в целом, Конвенции или иным образом, не рассматриваются. Любая ответственность, которую возлагает или может возлагать Конвенция, распространяется на государство-участника, осуществляющее выдачу, в связи с его действиями, прямым следствием которых является риск для лица подвергнуться запрещенному жестокому обращению (см. Постановление Европейского Суда от 7 июля 1989 г. по делу "Серинг против Соединенного Королевства" (Soering v. United Kingdom), Series A, N 161, pp. 35-36, §§89-91; Постановление Европейского Суда от 30 октября 1991 г. по делу "Вилвараджа и другие против Соединенного Королевства" (Vilvarajah and Others v. United Kingdom), Series A, N 215, p. 36, §107; и Постановление Европейского Суда от 29 апреля 1997 г. по делу "H.L.R. против Франции" (H.L.R. v. France), Reports of Judgments and Decisions 1997-III, p. 758, §37).

111. При определении того, доказано ли наличие реального риска подвергнуться в случае выдачи обращению, запрещенному статьей 3 Конвенции, Европейский Суд оценивает вопрос в свете всех материалов, представленных ему, или, в случае необходимости, полученных по собственной инициативе. Европейский Суд должен убедиться в том, что оценка, осуществленная властями государства-участника, является адекватной и в достаточной степени подкреплена внутригосударственными материалами, а также материалами, полученными из иных достоверных и объективных источников. Наличие риска должно оцениваться преимущественно с учетом фактов, которые государство-участник знало или должно было знать на момент высылки (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Вилвараджа и другие против Соединенного Королевства", p. 36, §107). Если заявитель не был выдан, то оценка должна проводиться на момент рассмотрения дела Европейским Судом (см. Постановление Европейского Суда от 15 ноября 1996 г. по делу "Чахал против Соединенного Королевства" (Chahal v. United Kingdom), pp. 1856 и 1859, §§86 и 97, Reports 1996-V; упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "H.L.R. против Франции", p. 758, §37; и Постановление Большой Палаты по делу "Маматкулов и Аскаров против Турции" (Mamatkulov and Askarov v. Turkey), жалобы NN 46827/99 и 46951/99, §69, ECHR 2005-I).

112. Чтобы определить, имеется ли угроза жестокого обращения, Европейский Суд должен исследовать предсказуемые последствия выдачи заявителя в принимающее государство, учитывая общую ситуацию в указанном государстве и его личные обстоятельства (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Вилвараджа и другие против Соединенного Королевства", заключительная часть §108). В принципе заявитель обязан представить доказательства, подтверждающие наличие серьезных оснований полагать, что в случае исполнения оспариваемой меры он подвергнется реальной угрозе обращения, запрещенного статьей 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 26 июля 2005 г. по делу "N. против Финляндии" (N. v. Finland), жалоба N 38885/02, §167). Если такие доказательства представлены, государство-ответчик обязано рассеять любые сомнения в связи с ними.

113. С этой целью, что касается общей ситуации в конкретной стране, Европейский Суд часто придает значение информации из недавних докладов независимых международных правозащитных организаций, таких как "Международная амнистия", или из государственных источников, включая госдепартамент США (см., например, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Чахал против Соединенного Королевства", §§99-100; Постановление Европейского Суда от 26 апреля 2005 г. по делу "Мюслим против Турции" (Muslim v. Turkey), жалоба N 53566/99, §67; Постановление Европейского Суда от 5 июля 2005 г. по делу "Саид против Нидерландов" (Said v. Netherlands), жалоба N 2345/02, §54, и Решение Европейского Суда от 20 февраля 2007 г. по делу "Аль-Моаяд против Германии" (Al-Moayad v. Germany), жалоба N 35865/03, §§65-66). В то же время он полагает, что одна лишь возможность жестокого обращения вследствие нестабильной ситуации в принимающем государстве не свидетельствует о нарушении статьи 3 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Вилвараджа и другие против Соединенного Королевства", §111, и Решение Европейского Суда от 31 мая 2001 г. по делу "Фатган Катании и другие против Германии" (Fatgan Katani and Others v. Germany), жалоба N 67679/01), и если доступные ему источники описывают общую ситуацию, конкретные утверждения заявителя по делу должны подтверждаться иными доказательствами (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Маматкулов и Аскаров против Турции", §73).

114. В делах, где заявитель ссылается на свою принадлежность к группе, систематически подвергаемой практике жестокого обращения, Европейский Суд считает, что защита статьи 3 Конвенции действует при условии, что заявитель подтверждает, в необходимых случаях с помощью источников, перечисленных в предыдущем параграфе, наличие серьезных оснований полагать, что указанная практика существует, и он входит в соответствующую группу (см., с соответствующими изменениями, Постановление Европейского Суда по делу "Салах Шеех против Нидерландов" (Salah Sheekh v. Netherlands), жалоба N 1948/04, §§138-149, ECHR 2007-... (извлечения), и Постановление Большой Палаты от 28 февраля 2008 г. по делу "Саади против Италии" (Saadi v. Italy), жалоба N 37201/06, §132).

3. Применение общих принципов в настоящем деле

115. Возвращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что к моменту его рассмотрения решение относительно выдачи заявителя в Туркменистан принято не было. Тем не менее стороны не оспаривают, что заявителю по-прежнему угрожает выдача. Заявитель скрывается от властей вследствие опасения, что решение выдать его в Туркменистан может быть принято и исполнено в любой момент. При таких обстоятельствах Европейский Суд находит, что вопрос по статье 3 Конвенции сохраняет свое значение. Европейский Суд также, в свете вышеприведенных прецедентных норм, примет во внимание текущие условия в государстве назначения.

116. Европейский Суд отмечает, что приведенные выше доказательства из ряда объективных источников свидетельствуют о том, что крайне плохие условия заключения, жестокое обращение и пытки по-прежнему вызывают беспокойство наблюдателей за ситуацией в Туркменистане. Он также отмечает, что точные сведения о ситуации с правами человека в Туркменистане, особенно в местах лишения свободы, сложно получить и проверить, учитывая многочисленные ограничения, обусловленные политическим режимом, который описывается как "один из самых репрессивных и закрытых", и систематические отказы туркменских властей в разрешении на мониторинг мест лишения свободы международными или неправительственными наблюдателями. В связи с этим судьба самых заметных заключенных зачастую остается неизвестной даже их семьям (см. §§91-98 настоящего Постановления).

117. Однако, как Европейский Суд отметил в ранее рассмотренных делах, приведенные выше выводы характеризуют общую ситуацию в государстве назначения. Они должны дополняться конкретными утверждениями и требуют подтверждения иными доказательствами (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Маматкулов и Аскаров против Турции", §73). В том же контексте Европейский Суд должен рассмотреть вопрос о том, была ли оценена властями угроза жестокого обращения до принятия решения о выдаче (там же, §§67-69).

118. Власти Российской Федерации ссылались на отклонение ходатайства заявителя о признании беженцем российскими миграционными властями и судами. Это было сделано в основном по следующим основаниям: заявителю было разрешено беспрепятственно и на законных основаниях покинуть Туркменистан; его семья продолжала благополучно проживать в Туркменистане; по прибытии в Россию заявитель не обратился немедленно за предоставлением убежища; и уголовное дело в Туркменистане было связано не с политическими или религиозными взглядами и этническим происхождением заявителя, а с его коммерческой деятельностью. Власти не нашли подтверждений тому, что заявитель подвергался преследованиям по национальным мотивам, и поэтому решили, что он не являлся беженцем в значении применимого законодательства. Европейский Суд не имеет оснований ставить под сомнение эти выводы. Однако он неоднократно устанавливал, что статья 3 Конвенции предоставляет более широкую защиту, чем статья 33 Конвенции 1951 года "О статусе беженцев", на которой основано применимое российское законодательство (см., с соответствующими изменениями, Постановление Европейского Суда от 17 декабря 1996 г. по делу "Ахмед против Австрии" (Ahmed v. Austria), Reports 1996-VI, §41).

119. Европейский Суд отмечает ссылку властей Российской Федерации на гарантии генерального прокурора Туркменистана, согласно которым заявитель не будет подвергаться жестокому обращению в указанной стране. Однако Европейскому Суду не была предоставлена копия этого письма. В любом случае, даже если предположить, что такие гарантии были даны, Европейский Суд отмечает, что процитированные выше доклады свидетельствуют о том, что власти Туркменистана систематически отказывали международным наблюдателям в доступе в страну, прежде всего в места лишения свободы. При таких обстоятельствах Европейский Суд вынужден поставить под вопрос ценность гарантий, согласно которым заявитель не будет подвергнут пытке, учитывая очевидное отсутствие объективных средств наблюдения за их соблюдением. Европейский Суд также напоминает свои прецедентные нормы, согласно которым дипломатические гарантии как таковые недостаточны для обеспечения адекватной защиты против угрозы жестокого обращения, если достоверные источники сообщают о практике, применяемой или допускаемой властями, которая явно противоречит принципам Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Саади против Италии", §§147-148).

120. Далее Европейский Суд отмечает, что российские власти не рассматривали иным образом жалобы заявителя, затрагивающие статью 3 Конвенции, поскольку разбирательство о предоставлении ему статуса беженца ограничивалось вопросом, мог ли он считаться жертвой преследований по одному из мотивов, предусмотренных применимыми положениями внутригосударственного и международного права. Власти Российской Федерации заявили, что у них отсутствовали причины исследовать условия заключения заявителя в Туркменистане, поскольку он не содержался там под стражей. Однако, учитывая абсолютный характер запрета, предусмотренного статьей 3 Конвенции, такая оценка должна проводиться до принятия решения о выдаче, охватывая все значимые обстоятельства с целью предотвращения жестокого обращения (см. в качестве недавнего примера Постановление Европейского Суда от 7 июня 2007 г. по делу "Гарабаев против Российской Федерации"* (*Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 11/2007.) (Garabayev v. Russia), жалоба N 38411/02, §79, ECHR 2007-... (извлечения)).

121. Основным обстоятельством, на которое заявитель ссылается в соответствии со статьей 3 Конвенции, является угроза жестокого обращения при содержании под стражей в Туркменистане, усиленная его этническим происхождением. Европейский Суд отмечает, что в Туркменистане заявителю было предъявлено обвинение в совершении серьезного преступления (растраты), наказуемого продолжительным лишением свободы (на срок от 8 до 15 лет) (см. §31 настоящего Постановления), и что в 2001 году было принято постановление о его задержании. В случае выдачи в Туркменистан заявитель почти несомненно будет лишен свободы и подвергнется реальной угрозе провести годы в заключении. Учитывая вышеприведенные сведения об условиях содержания, отсутствии контактов с внешним миром в заключении и уязвимом положении меньшинств, Европейский Суд приходит к выводу о наличии достаточных оснований полагать, что он подвергнется реальной угрозе обращения, запрещенного статьей 3 Конвенции.

122. Соответственно, учитывая конкретные обстоятельства настоящего дела, Европейский Суд находит, что выдача заявителя в Туркменистан повлекла бы нарушение статьи 3 Конвенции.

II. Предполагаемое нарушение подпункта "f" пункта 1 Статьи 5 Конвенции

123. Заявитель жаловался со ссылкой на пункт 1 статьи 5 Конвенции на незаконное содержание под стражей в целях обеспечения возможности выдачи. Пункт 1 статьи 5 Конвенции в соответствующей части предусматривает:

"1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом:

...

f) законное задержание или заключение под стражу... лица, против которого предпринимаются меры по его... выдаче".

1. Доводы сторон

124. Заявитель утверждал, что его содержание под стражей было незаконным, поскольку не был соблюден порядок, установленный национальным и международным правом. Он также подчеркнул, что разбирательство велось без должной тщательности, в связи с чем его содержание под стражей было произвольным.

125. Согласно объяснениям властей Российской Федерации, заключение заявителя под стражу было надлежащим образом санкционировано в апреле 2001 г. прокурором в Туркменистане. В Российской Федерации применение указанной меры было санкционировано Куйбышевским районным судом 27 февраля 2004 г., постановление которого было оставлено без изменения Санкт-Петербургским городским судом. Власти Российской Федерации отметили, что 4 апреля 2006 г. Конституционный Суд принял определение по жалобе, аналогичной жалобе заявителя. Впоследствии, 11 июля 2006 г., Конституционный Суд отклонил запрос о разъяснении данного определения, установив, что он не имел полномочий по определению конкретных положений уголовного закона, регулирующих процедуру или сроки содержания лица под стражей с целью дальнейшей выдачи, и что этот вопрос относился к компетенции судов общей юрисдикции (см. §105 настоящего Постановления). Со ссылкой на позицию Верховного Суда по делу А. и по иному делу, копия определения по которому не была представлена, власти Российской Федерации доказывали, что статья 109 УПК, устанавливающая сроки содержания под стражей, не распространялась на продление срока содержания под стражей лиц в ожидании выдачи (см. §106 настоящего Постановления).

126. Они также утверждали, что сам заявитель повлиял на продление срока содержания под стражей, подавая "необоснованные ходатайства" о предоставлении статуса беженца в Российской Федерации и оспаривая затем отказы в российских судах. Более того, с марта 2004 г. по сентябрь 2005 г. заявитель не мог быть выдан в соответствии с предварительной мерой, указанной Европейским Судом.

2. Мнение Европейского Суда

127. Европейский Суд ранее отмечал, что в контексте лишения свободы особенно важно, чтобы соблюдался общий принцип правовой определенности. Требование "качества закона" в связи со статьей 5 Конвенции подразумевает, что право страны, разрешающее лишение свободы, должно быть достаточно доступным, точно сформулированным и предсказуемым с точки зрения последствий применения, чтобы избежать любого риска произвола (см. Постановление Европейского Суда по делу "Барановский против Польши" (Baranowski v. Poland), жалоба N 28358/95, §§50-52, ECHR 2000-III, и Постановление Европейского Суда по делу "Худоеров против Российской Федерации" (Khudoyorov v. Russia), жалоба N 6847/02, §125, ECHR 2005-... (извлечения)* (*Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 7/2006.)).

128. Поскольку дело имеет отношение к качеству национального закона, регулирующего содержание под стражей с целью дальнейшей выдачи, Европейский Суд напоминает, что аналогичный вопрос уже рассматривался в его Постановлении от 11 октября 2007 г. по делу "Насруллоев против Российской Федерации" (Nasrulloyev v. Russia), жалоба N 656/06, §77* (*Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 3/2008.). В своих доводах по настоящему делу власти Российской Федерации ссылались на национальное законодательство и судебную практику в отношении такого содержания под стражей, которые уже были признаны Европейским Судом непоследовательными, взаимоисключающими и не обеспеченными адекватными гарантиями против произвола. В Постановлении по делу "Насруллоев против Российской Федерации" установлено, что положения российского законодательства, регулирующие содержание под стражей с целью дальнейшей выдачи, не отвечают требованиям точности и предсказуемости с точки зрения последствий применения и не соответствуют стандарту "качества закона", требуемому Конвенцией.

129. Европейский Суд отмечает, что противоречивость российского законодательства вновь обращает на себя внимание в настоящем деле. В период содержания заявителя под стражей российская правоохранительная система не могла определить компетентный орган, ответственный за принятие решения о содержании под стражей, применимые положения закона и сроки заключения. Так, 26 мая и 3 июня 2004 г. Куйбышевский районный суд переслал жалобу заявителя на незаконное содержание под стражей в прокуратуру г. Санкт-Петербурга. 25 мая 2004 г. Генеральная прокуратура подтвердила в письме, направленном адвокату заявителя, что "необходимость продления срока содержания под стражей лица, заключенного [с целью последующей экстрадиции], не предусмотрена российским законодательством". 12 июля 2004 г. Смольнинский районный суд сообщил заявителю, что по всем вопросам, связанным с содержанием под стражей с целью выдачи, ему следует обращаться в Генеральную прокуратуру. 18 августа 2004 г. Дзержинский районный суд выразил мнение, что положения УПК не были применимы к делу заявителя, и рекомендовал ему обжаловать действия соответствующих должностных лиц в порядке гражданского судопроизводства (см. §§47-61 настоящего Постановления). 16 февраля 2005 г. Калининский районный суд постановил, что дело должно быть передано в Куйбышевский районный суд. Наконец, 14 марта 2005 г. Куйбышевский районный суд признал, что российское законодательство не регулировало продление срока содержания под стражей лиц, находящихся в ситуации заявителя. Он был освобожден из-под стражи на основании статьи 5 Конвенции непосредственно (см. §84 настоящего Постановления).

130. При таких обстоятельствах Европейский Суд не усматривает оснований, позволяющих отойти от выводов, сформулированных в деле "Насруллоев против Российской Федерации", и подтверждает, что применимое национальное законодательство не обеспечивало защиту заявителя против произвола. Таким образом, его содержание под стражей не было "законным" с точки зрения подпункта "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции.

131. Кроме того, следует напомнить, что любое лишение свободы является оправданным согласно подпункту "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции лишь в ходе разбирательства о депортации. Если разбирательство не ведется с надлежащей тщательностью, содержание под стражей перестает быть допустимым с точки зрения этого положения (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Чахал против Соединенного Королевства", §113; Постановление Европейского Суда от 22 марта 1995 г. по делу "Кин против Франции" (Quinn v. France), Series A, N 311, p. 19, §48; и также Постановление Европейского Суда от 24 сентября 1992 г. по делу "Коломпар против Бельгии" (Kolompar v. Belgium), Series A, N 235-C, p. 55, §36).

132. Европейский Суд отмечает, что в настоящем деле заявитель содержался под стражей с 25 февраля 2004 г. по 14 марта 2005 г., то есть 12 месяцев и 11 дней. Как было признано властями Российской Федерации и неоднократно указывалось национальными органами, разбирательство о выдаче было "приостановлено" в течение большей части указанного периода. Хотя власти Российской Федерации ссылались на предварительную меру, указанную Европейским Судом в соответствии с правилом 39 Регламента Суда, такой довод не может оправдать содержание лица под стражей в течение неопределенного срока и без установления его правового статуса. Представляется, что в настоящем деле содержание заявителя под стражей не было в действительности оправдано продолжающимся разбирательством о выдаче, учитывая отсутствие до настоящего времени соответствующего решения. Этот вывод подкрепляется заключением Европейского Суда в рамках статьи 3 Конвенции об отсутствии надлежащей оценки жалоб заявителя по статье 3 (см., в качестве противоположного примера, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Чахал против Соединенного Королевства", §117). Таким образом, Европейский Суд приходит к выводу, что разбирательство, связанное с содержанием заявителя под стражей, не велось с надлежащей тщательностью.

133. Соответственно, имело место нарушение подпункта "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции, что касается незаконного содержания заявителя под стражей и отсутствия надлежащей тщательности в процессе разбирательства.

III. Предполагаемое нарушение пункта 4 Статьи 5 Конвенции

134. Заявитель жаловался на невозможность добиться эффективной судебной проверки правомерности содержания под стражей в соответствии с пунктом 4 статьи 5 Конвенции, который предусматривает:

"Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным".

1. Доводы сторон

135. Заявитель ставил под вопрос возможность судебной проверки правомерности содержания под стражей с целью обеспечения выдачи. Он утверждал, что российское законодательство не предусматривало механизма такой проверки, поскольку суды более года отказывались рассматривать его жалобы, заявляя об отсутствии соответствующих полномочий. В конечном счете, он был освобожден из-под стражи с прямой ссылкой на статью 5 Конвенции, а не на положения национального законодательства.

136. Власти Российской Федерации подчеркнули, что правомерность содержания заявителя под стражей проверялась судами, и что 14 марта 2005 г. Куйбышевский районный суд г. Санкт-Петербурга принял решение об освобождении его из-под стражи, прямо сославшись на Европейскую Конвенцию. Суд отметил, что национальное законодательство не содержит правовых оснований, позволяющих продлить или изменить меру пресечения, примененную к лицу для обеспечения возможности выдачи. Власти Российской Федерации, таким образом, утверждали, что право заявителя на судебную проверку правомерности содержания под стражей нарушено не было.

2. Мнение Европейского Суда

137. Европейский Суд напоминает, что целью пункта 4 статьи 5 Конвенции является обеспечение лицам, которые были задержаны и заключены под стражу, права на судебный контроль правомерности примененной к ним меры (см., с соответствующими изменениями, Постановление Европейского Суда от 18 июня 1971 г. по делу "Де Вилде, Омс и Версип против Бельгии" (De Wilde, Ooms and Versyp v. Belgium), Series A, N 12, §76). Во время содержания под стражей лицу должно быть предоставлено средство правовой защиты, позволяющее добиться безотлагательного судебного рассмотрения вопроса о правомерности содержания под стражей, способное при необходимости привести к освобождению лица из-под стражи. Наличие средства правовой защиты, требуемого пунктом 4 статьи 5 Конвенции, должно быть достаточно определенным не только в теории, но и на практике, поскольку в отсутствие этого качества средство правовой защиты не будет отвечать требованиям доступности и эффективности, предъявляемым в целях указанной статьи (см., с соответствующими изменениями, Постановление Европейского Суда от 24 марта 2005 г. по делу "Стоичков против Болгарии" (Stoichkov v. Bulgaria), жалоба N 9808/02, заключительная часть §66, и Постановление Европейского Суда по делу "Вачев против Болгарии" (Vachev v. Bulgaria), жалоба N 42987/98, §71, ECHR 2004-VIII (извлечения)).

138. Возвращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что длительный отказ судов страны рассматривать жалобу по существу и тот факт, что в конечном счете судом была применена Конвенция, а не положение национального законодательства, предполагают, что средство правовой защиты, на которое ссылались власти Российской Федерации, не было доступно. Такой подход лишил заявителя возможности требовать судебной проверки правомерности содержания под стражей, что подтверждается безуспешными попытками заявителя добиться такой проверки с марта 2004 г. по март 2005 г. Также следует отметить, что содержание заявителя под стражей было в конечном счете признано незаконным в марте 2005 г. тем же Куйбышевским районным судом, который в 2004 году несколько раз сообщал заявителю об отсутствии у него полномочий на рассмотрение соответствующей жалобы. Такая ситуация явно не отвечала стандартам ясного, доступного и эффективного судебного средства правовой защиты, перечисленным выше.

139. Европейский Суд также отмечает, что ситуация заявителя с судебной проверкой аналогична ситуации заявителя по делу "Насруллоев против Российской Федерации" (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Насруллоев против Российской Федерации", §§88-89), в котором было установлено, что заявитель не являлся участником уголовного процесса в соответствии с законодательством страны, поскольку в Российской Федерации в отношении него не расследовалось уголовное дело, в связи с чем правомерность содержания под стражей не могла быть проверена судом.

140. Следовательно, имело место нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции, что касается недоступности судебного средства правовой защиты для проверки правомерности содержания заявителя под стражей.

141. Заявитель также ссылался на определенные процессуальные нарушения в судебных разбирательствах, связанных с проверкой правомерности содержания под стражей, однако, учитывая вышеприведенные доводы, Европейский Суд не считает необходимым рассматривать эти жалобы в соответствии с пунктом 4 статьи 5 Конвенции.

IV. Применение Статьи 41 Конвенции

142. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

143. Заявитель не выдвигал требований о компенсации материального ущерба. Что касается морального вреда, он утверждал, что угроза подвергнуться пыткам в местах лишения свободы Туркменистана, незаконное содержание под стражей и длительная неспособность добиться судебной проверки правомерности содержания под стражей вызвали у него тревогу, душевные страдания и страх, в связи с которыми установление факта нарушения не может быть признано достаточной компенсацией. Он оставил определение размера компенсации на усмотрение Европейского Суда.

144. Власти Российской Федерации полагали, что в случае установления факта нарушения Конвенции присужденная сумма не должна превышать суммы по аналогичным делам. Они сослались на дело "Калашников против Российской Федерации" (Kalashnikov v. Russia), по которому компенсация морального вреда составила 5 000 евро (см. Постановление Европейского Суда по делу "Калашников против Российской Федерации" (Kalashnikov v. Russia), жалоба N 47095/991, §143, ECHR 2002-VI* (*Опубликовано в "Путеводителе по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека за 2002 год".)).

145. Осуществляя оценку на основе принципа справедливости, Европейский Суд присуждает заявителю 15 000 евро в счет компенсации морального вреда, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную сумму.

B. Судебные расходы и издержки

146. Заявитель требовал 11 750 евро и 2 441 фунт стерлингов в счет возмещения судебных расходов и издержек, понесенных на уровне страны и в Европейском Суде. Он указал, что его интересы представляла адвокат О. Цейтлина, которой оказывали содействие адвокаты правозащитного центра "Мемориал" в г. Москве и в г. Лондоне.

147. В обоснование требований заявитель представил копию соглашения с О. Цейтлиной от 31 марта 2004 г., а также копию дополнительного соглашения об оказании юридической помощи от 28 декабря 2004 г., где были названы О. Цейтлина и три адвоката центра "Мемориал", один их которых практиковал в г. Москве, а два - в г. Лондоне. Второе соглашение устанавливало стоимость представления интересов О. Цейтлиной в размере 100 евро в час, адвокатом центра "Мемориал", практикующим в г. Москве, в размере 50 евро в час, и двумя адвокатами, практикующими в г. Лондоне, в размере 100 фунтов стерлингов в час. Таким образом, заявитель требовал 8 000 евро за 80 часов работы О. Цейтлиной, 3 750 евро за 75 часов работы адвоката в г. Москве и 700 фунтов стерлингов за семь часов работы двух адвокатов в г. Лондоне. Кроме того, заявитель требовал 1 581 фунт стерлингов в счет расходов на перевод, подтвержденных счетами, и 70 фунтов стерлингов в счет расходов на офис и канцелярские принадлежности.

148. Власти Российской Федерации ставили под вопрос разумность и обоснованность требуемых сумм.

149. Европейский Суд напоминает, что заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек в соответствии со статьей 41 Конвенции, если они были понесены действительно и по необходимости в целях предупреждения ситуации, которая была признана нарушением Конвенции, или получения возмещения в связи с такой ситуацией, и были разумными по размеру (см., например, Постановление Большой Палаты по делу "Ньельсен и Йонсон против Норвегии" (Nielsen and Johnson v. Norway), жалоба N 23118/93, §43, ECHR 1999-VIII). Из представленных материалов следует, что заявитель понес судебные расходы и издержки в связи с разбирательством о предоставлении ему статуса беженца, а также пытаясь добиться судебной проверки правомерности содержания под стражей в целях выдачи. Европейский Суд также отмечает, что дело было относительно сложным; однако вызывает сомнение необходимость юридической помощи в объеме, указанном заявителем, особенно учитывая ограниченный объем объяснений после признания жалобы приемлемой. Учитывая имеющиеся в его распоряжении материалы, Европейский Суд присуждает заявителю 9 000 евро в счет возмещения судебных расходов и издержек за вычетом 701 евро, полученного в порядке юридической помощи от Совета Европы.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

150. Европейский Суд счел, что процентная ставка при просрочке платежей должна быть установлена в размере предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) постановил, что выдача заявителя для привлечения к уголовной ответственности в Туркменистан являлась бы нарушением статьи 3 Конвенции;

2) постановил, что имело место нарушение подпункта "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции;

3) постановил, что имело место нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции в части отсутствия судебной проверки правомерности содержания заявителя под стражей;

4) постановил, что отсутствует необходимость рассмотрения иных жалоб заявителя на основании пункта 4 статьи 5 Конвенции;

5) постановил:

(a) что власти государства-ответчика обязаны в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю следующие суммы, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты:

(i) 15 000 евро (пятнадцать тысяч евро), а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную сумму, в счет компенсации морального вреда;

(iii) 8 299 евро (восемь тысяч двести девяносто девять евро), а также любые налоги, подлежащие начислению на указанные суммы, в счет возмещения судебных расходов и издержек;

(b) что с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

6) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 19 июня 2008 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Серен Нильсен Секретарь Секции Суда

Христос Розакис Председатель Палаты Суда