Постановление Европейского Суда по правам человека от 31 июля 2008 г. Дело "Старокадомский (Starokadomskiy) против Российской Федерации" (жалоба N 42239/02) (Первая Секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая Секция)

Дело "Старокадомский (Starokadomskiy)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 42239/02)

Постановление Суда

Страсбург, 31 июля 2008 г.

Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Х. Розакиса, Председателя Палаты,

Н. Ваич,

А. Ковлера,

Х. Гаджиева,

Д. Шпильманна,

С. Э. Йебенса,

Д. Малинверни, судей,

а также при участии С. Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 3 июля 2008 г.,

вынес в тот же день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 42239/02, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Николаем Анатольевичем Старокадомским (далее - заявитель) 20 сентября 2002 г.

2. Интересы заявителя, которому была предоставлена юридическая помощь, представляла Е. Липцер, адвокат, практикующий в г. Москве. Власти Российской Федерации были представлены бывшим Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека П.А. Лаптевым.

3. Решением от 12 января 2006 г. Европейский Суд признал жалобу частично приемлемой.

4. Власти Российской Федерации подали дополнительные письменные объяснения (пункт 1 правила 59 Регламента Суда), а заявитель воздержался от этого. После консультаций со сторонами Палата решила, что слушание по существу дела не требуется (пункт 3 правила 59 Регламента Суда, последняя часть).

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявитель родился в 1971 году и отбывает срок лишения свободы в Свердловской области.

A. Арест заявителя и заключение его под стражу

6. 31 января 1998 г. заявитель был арестован. 3 февраля 1998 г. Ярославский областной прокурор санкционировал его заключение под стражу. 14 апреля 1998 г. Фрунзенский районный суд г. Ярославля утвердил решение о заключении под стражу.

7. 6 февраля 1998 г. заявителю было предъявлено обвинение в убийстве при отягчающих обстоятельствах. В неустановленную дату он был переведен в г. Москву.

8. 1 сентября 1998 г. Преображенский районный суд г. Москвы отклонил жалобу заявителя на продление срока его содержания под стражей. 17 сентября 1998 г. Московский городской суд оставил без изменения решение районного суда.

9. В сентябре 2000 г. уголовное дело против заявителя было передано в суд. 29 сентября 2000 г. Московский городской суд установил, что мера пресечения, избранная в отношении обвиняемых, включая заявителя, является законной, и оставил ее без изменений.

10. 3 июля 2002 г. Московский городской суд продлил срок содержания под стражей заявителя и других обвиняемых по данному делу на три месяца, на период с 1 июля до 1 октября 2002 г. Суд исходил из того, что обвиняемым вменяются особо тяжкие преступления. 12 июля 2002 г. заявитель обжаловал это решение. 2 апреля 2003 г. Верховный Суд Российской Федерации отклонил его жалобу, находя, что суд первой инстанции санкционировал продление срока в установленном порядке, и что обвиняемые не могли быть освобождены ввиду тяжести предъявленных им обвинений.

11. 30 сентября 2002 г. Московский городской суд отклонил ходатайство заявителя об освобождении, ссылаясь на тяжесть обвинений и, не приводя иных доводов, продлил его содержание под стражей. Заявитель подал жалобу на это решение 10 октября 2002 года. 12 февраля 2003 года Верховный Суд отклонил жалобу, указав следующее:

"...лица, содержащиеся под стражей, обвиняются в особо тяжких преступлениях. Суд... продлил срок их содержания под стражей. Не допущено никаких нарушений норм уголовно-процессуального законодательства, которые давали бы основания для отмены или изменения этого решения... Ходатайство об отмене меры пресечения не подлежит удовлетворению, так как подсудимые обвиняются в особо тяжких преступлениях".

12. 18 декабря 2002 г. Московский городской суд продлил срок содержания под стражей, исходя исключительно из тяжести предъявленных обвинений. По данным властей Российской Федерации, заявитель ошибочно направил жалобу на это решение непосредственно Верховному Суду. В марте 2003 г. Верховный Суд возвратил дело в Московский городской суд для надлежащего уведомления сторон и подготовки дела к разбирательству. Дело было передано в Верховный Суд 24 июля 2003 г. Жалоба была рассмотрена 16 октября 2003 г. (см. ниже).

13. 24 марта, 30 июня и 30 сентября 2003 г. городской суд продлил срок содержания под стражей заявителя ввиду тяжести обвинений. Заявитель и другие обвиняемые по делу подали жалобы в неустановленные даты.

14. По данным властей Российской Федерации, дело относительно решения о продлении срока содержания под стражей от 30 сентября 2003 г. было передано в Верховный Суд 26 марта 2004 г.; жалоба рассмотрена им 22 апреля 2004 г. (см. ниже).

15. 16 октября 2003 г. Верховный Суд рассмотрел жалобы на решения о продлении срока содержания под стражей от 18 декабря 2002 г., 24 марта и 30 июня 2003 г. Ни заявитель, ни его адвокат не присутствовали. Верховный Суд не усмотрел процессуальных нарушений, которые являлись бы основанием для отмены или изменения оспариваемых решений, и установил, что обвиняемые не могли быть освобождены по причине тяжести преступлений.

16. 30 декабря 2003 г. Московский городской суд продлил срок содержания под стражей обвиняемых, указав, что они обвиняются в особо тяжких преступлениях, и что они могли скрыться или воспрепятствовать отправлению правосудия.

17. 30 марта 2004 г. Московский городской суд продлил срок содержания обвиняемых под стражей до 1 июля 2004 г., указав, что:

"... [лица, содержащиеся под стражей,] обвиняются в совершении ряда тяжких и особо тяжких преступлений, совершенных организованной группой в сговоре с неустановленными лицами, против которых возбуждены отдельные уголовные дела, и с другим лицом, уголовное дело против которого выделено в отдельное производство, так как его местонахождение не известно; в случае освобождения [они] могут скрыться или воспрепятствовать отправлению правосудия".

Жалоба заявителя на это решение была подана в городской суд в апреле 2004 г. Дело было передано в Верховный Суд 28 июня 2004 г. Слушание было назначено на 14 июля 2004 г., но было отложено для принятия решения относительно состава суда. Жалоба была рассмотрена 22 июля 2004 г. (см. ниже).

18. 22 апреля 2004 г. Верховный Суд оставил без изменения решение от 30 сентября 2003 г. по тем же основаниям. Суд также отказал заявителю в участии в рассмотрении жалобы, так как оно осуществлялось в отсутствие прокурора, а доводы заявителя подробно изложены в его жалобе.

19. 1 июля 2004 г. Московский городской суд продлил срок содержания под стражей обвиняемых до 1 октября 2004 г., дословно воспроизведя свою мотивировку от 30 марта 2004 г.

20. 22 июля 2004 г. Верховный Суд оставил без изменения решение от 30 марта 2004 г., поддержав мотивировку Московского городского суда.

21. 27 октября 2004 г. Московский городской суд признал заявителя виновным и приговорил его к 10,5 годам заключения. 10 ноября 2004 г. приговор был публично объявлен. 15 ноября 2005 г. Верховный Суд оставил приговор без изменения.

B. Условия содержания под стражей заявителя в московском изоляторе N 77/1

22. С мая 1998 г. до декабря 2005 г. заявитель содержался в изоляторе г. Москвы N 77/1, также известном как "Матросская тишина".

1. Доводы заявителя

23. Заявитель привел следующее описание условий его содержания под стражей.

С мая 2001 г. до сентября 2004 г. его содержали в камере N 274 размером 16 кв. м. В этой камере содержалось не менее 10, а иногда до 18 заключенных. У заявителя никогда не было кровати, которую он мог считать своей, он спал поочередно с другими сокамерниками на двухъярусных кроватях. Двухъярусные кровати коротки, и в пространстве между ними нельзя сидеть. Остальная площадь была занята длинным столом.

Окна не были застеклены, но закрыты толстыми решетками и наклонными пластинами, приваренными к металлической сетке приблизительно на расстоянии 2 см друг от друга. Это оборудование препятствовало доступу к естественному освещению и воздуху. Зимой заключенные закрывали оконные рамы одеялами и матрацами, чтобы сохранить тепло. Стены, потолок и пол были черны от дыма, покрыты плесенью и сильно повреждены. Свет горел днем и ночью. В камере изобиловали жуки, вши, блохи и тараканы. Воздух был спертый и задымленный. В камере полностью отсутствовала вентиляция; трубы вентиляции были зацементированы или заполнены мусором. Проточная вода была холодной и ржавой, непригодной для питья. Унитаз имел приблизительно 30 см в высоту и не был отделен от жилой зоны. Посещение душа было разрешено один раз в месяц. Средства гигиены, такие как мыло или туалетная бумага, заключенным не выдавались. Постельные принадлежности не сменялись, средства для стирки одежды отсутствовали.

С 9 сентября 2004 г. заявитель содержался в камере N 243, размером 12 или 13 кв.м с четырьмя койками. В камере размещалось от четырех до шести заключенных. Оконная рама была частично застеклена и частично закрыта досками. Посещение душа был разрешено 2-3 раза в месяц. Прочие условия содержания были аналогичны условиям в камере N 274. В подтверждение своих жалоб относительно камеры N 243 заявитель представил письменные заявления от своих прежних сокамерников.

Заявитель отрицал, что его когда-либо содержали в камере N 260. С 22 ноября до 2 декабря 2002 г. его содержали в карцере, где его теплую одежду сменили на грязный и порванный комбинезон и брюки. С шести утра до 10 вечера деревянная скамья была поднята и прикована цепью к стене, следовательно, ему негде было сидеть, кроме крошечной подпорки. Отопление отсутствовало. Он не имел возможности принимать душ. Книги и юридические документы были изъяты.

Ни в одной из камер в соответствующий период не производились ремонт или уборка.

Во время судебного разбирательства заявителю запретили ежедневную часовую прогулку; он постоянно находился в камере. Внутренний двор был чрезвычайно грязен; там отсутствовали скамейки или укрытия от ненастной погоды.

2. Доводы властей Российской Федерации

24. Власти Российской Федерации представили следующее описание условий содержания заявителя.

Отчет от 1 февраля 2005 г., подготовленный изолятором и представленный властями Российской Федерации, свидетельствует о том, что заявитель содержался в различных камерах.

С мая 1998 г. до 31 мая 2001 г. заявитель содержался в камерах N 311, 109, 410 и 267.

С 31 мая 2001 г. до 22 ноября 2002 г., и с 5 мая 2003 г. до 11 сентября 2004 г. заявитель содержался в камере N 274. Она имела площадь 16,3 кв. м и была предназначена для восьми человек. Во время второго упомянутого периода в ней содержалось пять заключенных. Отчет от 1 февраля 2005 г., подготовленный изолятором и представленный властями Российской Федерации, указывает, что соответствующие документы за период, предшествующий 2001 году, были уничтожены, так как срок их хранения истек.

С 22 ноября 2002 г. до 5 мая 2003 г. заявитель содержался в камере N 260. В камере имелось 18 спальных мест, в период с 22 февраля 2002 г. до 5 мая 2003 г. в ней находилось восемь заключенных.

С 11 сентября 2004 г. до 23 декабря 2005 г. заявитель содержался в камере N 243. Она имела площадь 10,8 кв. м и была рассчитана на четырех человек. В соответствующий период в ней содержалось два человека. Согласно отчету от 21 февраля 2006 г., подготовленному изолятором N 77/1, заявитель содержался в этой камере с 11 апреля 2004 г. до 23 декабря 2005 г. с тремя другими заключенными.

Согласно вышеупомянутому отчету от 1 февраля 2005 г. документы о числе заключенных, содержавшихся в той же камере вместе с заявителем в 1998-2001 годах, были уничтожены в неустановленную дату. Как следует из отчета от 21 февраля 2006 г., документы за 1998-2003 годы были уничтожены в августе 2004 г.

Окна камер обеспечивали естественное освещение, достаточное для чтения или письма. Согласно другому отчету от 1 февраля 2005 г., подготовленному изолятором N 77/1, оконные рамы "были застеклены в зимний период". Ночью интенсивность искусственного освещения уменьшалась.

В начале 2005 года изолятор осматривала санитарная инспекция. Согласно соответствующему отчету, датированному 2 февраля 2005 г., некоторые из вышеупомянутых камер были отремонтированы в 1998-2004 годах. В момент осмотра все камеры имели раковину и унитаз; в большинстве камер уборная была отделена от жилой зоны; камеры проветривались через форточки и систему вытяжной вентиляции; в камерах было центральное отопление; все заключенные имели постельные принадлежности и могли принять душ один раз в неделю.

Карцеры были оборудованы раскладной кроватью, местом для сидения, столом, раковиной, уборной и системами вентиляции и освещения.

Заключенным была разрешена ежедневная часовая прогулка. Изолятор имел три внутренних двора для прогулок заключенных, имеющих размеры 40, 42 и 56 кв. м.

C. Условия транспортировки в суд и обратно и содержания под стражей в Московском городском суде

1. Доводы стороны

25. Заявитель утверждал, что в 2000-2004 годах он доставлялся в Московский городской суд и обратно в место предварительного заключения в течение не менее 195 дней. Он привел следующее описание дней, когда он доставлялся в здание суда.

(a) Сборное отделение изолятора

Всякий раз его забирали из камеры в 5 или 6 часов, и ему не обеспечивался завтрак. Другой еды или питья он не получал, так как в соответствии с установившейся административной практикой в дни судебных заседаний он исключался из списка на получение пищи. После выхода из камер заключенных отводили в сборное отделение изолятора. Более чем 100 заключенных распределялись между общей и "индивидуальными" камерами: 40-50 человек в общей камере и до девяти человек в "индивидуальной" камере площадью 1 кв. м. Камеры были чрезвычайно грязны и не имели сидений, окон или вентиляции. Во время пребывания в сборном отделении заключенным не разрешалось пользоваться туалетом, и им приходилось использовать ведра. Воздух был спертым и задымленным. Заключенные ждали отправки до 9.30 или 10 часов.

(b) Условия перевозки

Тюремные фургоны перевозили 40-50 человек, которым приходилось сидеть на коленях друг у друга. Из-за отсутствия подходящих сидячих мест и креплений для каждого заключенного они подвергались риску в случае дорожно-транспортного происшествия. Вентиляция и отопление в фургоне не функционировали. Около 19-20 часов или позже заключенных собирали обратно в тюремные фургоны и доставляли в места предварительного заключения. После нескольких часов движения заявитель возвращался в камеру в изоляторе около полуночи или позже.

(c) Условия содержания в здании суда

В Московском городском суде заключенные были помещены в 30 "конвойных камер" площадью 1 или 1,5 кв. м каждая. Заявитель помещался в такую камеру вместе с двумя или тремя заключенными. Стены были покрыты так называемой шубой, своего рода абразивным выравнивателем, наносившимся для того, чтобы заключенные не могли прислоняться к стенам. Там не было сидений, вентиляции, отопления и естественного освещения. К туалету доступ был ограничен. Заявитель оставался в камере до 19-20 часов и позже.

2. Доводы властей Российской Федерации

26. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель транспортировался из изолятора в Московский городской суд в 2001-2003 годах. В 2004 году его не транспортировали, так как слушания проводились непосредственно в изоляторе.

(a) Сборное отделение изолятора

Заявителя выводили из камеры около шести утра, и ему обеспечивалась горячая пища. Затем его отводили в сборное отделение изолятора, где собирались все заключенные, ожидающие доставки в суд для участия в заседаниях. Сборное отделение состояло из восьми камер, имеющих площадь от 12,7 до 17,9 кв.м каждая. В каждой камере имелись скамья, туалет, окна и искусственное освещение. Согласно отчету, представленному изолятором 21 февраля 2006 г., никакого переполнения в этих камерах в 2002-2003 годах не было.

Заявитель обеспечивался питанием после возвращения в изолятор. Он также получал сухой паек на остаток дня, и ему разрешалось использовать пищу, приобретенную в тюремном магазине или полученную от родственников. Власти Российской Федерации утверждали, что документы о снабжении заключенных были уничтожены, так как срок их хранения истек.

(b) Условия перевозки

Заявителя перевозили в фургонах ГАЗ-3307 (3309) и ЗИЛ-4331. Отделение для заключенных фургона ГАЗ имело размеры 3,8 м (длина), 2,35 м (ширина), 1,6 м (высота). Такой фургон имел один индивидуальный отсек и два отсека, рассчитанных на 12 человек каждый. Отделение для заключенных фургона ЗИЛ размером 4,7х2,4х1,64 м имело два индивидуальных отсека и два отсека для размещения 17 человек каждый. У обоих типов фургонов также было три или четыре места для конвоя.

Фургоны были оборудованы неподвижными скамьями таким образом, чтобы каждому заключенному было предоставлено отдельное место. Стенки фургона были покрыты изоляционным слоем. Отопление и освещение в фургоне действовали при работе двигателя. Фургоны проветривались через запасной люк и дополнительные люки с управляемым потоком воздуха.

Со ссылкой на объяснения трех конвоиров власти Российской Федерации утверждали, что максимальная вместимость фургонов никогда не превышалась.

Власти Российской Федерации утверждали, что документы о перевозке за 2001-2002 годы были уничтожены в связи с окончанием срока хранения.

В 2003 г. заявителя транспортировали к зданию суда 58 раз, главным образом, фургонами ГАЗ-3307 и ЗИЛ. Из документов за 2003 год следует, что заявителя транспортировали в фургоне ГАЗ вместе с 12-23 заключенными и несколькими конвоирами; в фургоне ЗИЛ - часто с 20-32 заключенными и несколькими конвоирами. Отчеты властей Российской Федерации и извлечения из соответствующих документов за 2003 год свидетельствуют, что фургоны обычно покидали изолятор между 9.00 и 10.40 и возвращались до 18.30. Несколько раз они возвращались в изолятор после 21 часа, и средняя продолжительность перевозки составила три часа. Документы ГУВД Москвы от 2 февраля 2005 г. и 27 февраля 2006 г. свидетельствуют, что маршрут включал остановки у районных судов и других мест предварительного заключения; перевозка обычно заканчивалась до 22 часов, но иногда происходили задержки из-за длительного рассмотрения дел в судах или пробок. Согласно документам ГУВД от 2 марта 2006 г. заявитель доставлялся из изолятора непосредственно в городской суд.

(c) Условия содержания в здании суда

До реконструкции в 2003 и 2004 годах конвойные помещения Московского городского суда состояли из трех блоков камер, каждый включал 17 камер и туалет. Заявитель мог пользоваться туалетом до или после судебного заседания или в любое другое время по необходимости. Камеры имели размеры 1,9х1 м. Каждая камера имела скамью и была оборудована вентиляцией, освещением и центральным отоплением. Зимой средняя температура была 18-20°C. Заявитель содержался отдельно от других обвиняемых. Отчет Московского конвойного полка от 2 марта 2006 г. свидетельствует, что проектная вместимость камер не превышалась, и в помещении московских судов заключенные обеспечивались горячей водой.

3. Рассмотрение жалоб заявителя властями страны

27. В 2003 году заявитель жаловался на неудовлетворительные условия перевозки, отсутствие еды и переполненные тюремные фургоны.

28. 26 ноября 2003 г. Московское управление исполнения наказаний сообщило о результатах проверки следующее:

"При отправке в суд каждый заключенный получает сухой паек на руки под расписку... В этот день заключенный исключается из списка на питание. Состав сухого пайка учитывает санитарные и питательные требования и... включает в себя концентраты первого и второго блюд, которые не требуют обработки и могут употребляться в качестве завтрака, обеда или ужина...

Вопрос обеспечения [заключенных] горячей водой являлся предметом обсуждения с председателем Московского городского суда...

Заключенные выводятся из камер после 6 часов - в том числе для доставки в суд - и возвращаются в камеры до 22 часов... Управление исполнения наказаний контролирует [решение] проблем, связанных с имеющимися нарушениями конвойного полка (позднее возвращение из судов, нарушение норм наполнения тюремных фургонов, использование несанкционированных маршрутов). Во многих случаях в 2002 году установленные нарушения процедуры транспортировки заключенных были доведены до сведения командования полка конвоя - главным образом в связи с поздним возвращением из судов. Подобные случаи также имели место в первом квартале [2003 года]; в этой связи 4 марта 2003 г. уведомление о позднем возвращении (после 22 часов) заключенных из судов в январе и феврале 2003 г. было направлено в конвойный полк. В последнее время случаи возвращения заключенных после 22 часов не фиксировались.

Сборное отделение действительно переполняется в случае скопления большого числа лиц, отправляемых в суды - до 150 человек, тогда как это помещение рассчитано... на 75-80 человек".

29. 10 декабря 2003 г. прокурор г. Москвы направил жалобу заявителя командиру конвойного полка ГУВД Москвы.

30. 17 декабря 2003 г. Московский конвойный полк сообщил, что вопреки утверждениям заявителя в 2003 году проектная вместимость тюремных фургонов не превышалась; заявитель перевозился в фургоне ЗИЛ вместе с 15-35 заключенными. Заключенные получали сухие пайки в изоляторе, но они не могли воспользоваться ими, так как в конвойных помещениях здания суда не имелось возможности для разогревания и употребления пищи, и отсутствовала посуда. Должностные лица заключили, что жалоба заявителя имела целью "улучшение условий его содержания и принуждение сотрудников конвоя к незаконным действиям".

II. Применимое национальное законодательство

A. Предварительное заключение

31. Краткое изложение применимого национального законодательства, относящегося к предварительному заключению, приведено в Постановлении Европейского Суда по делу "Худоеров против Российской Федерации" (Khudoyorov v. Russia) (жалоба N 6847/02, §§76-93, ECHR 2005* (*Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 7/2006.)).

B. Обеспечение заключенных питанием

32. 4 мая 2001 г. Министерство юстиции издало приказ "Об объявлении норм питания осужденных к лишению свободы, а также лиц, находящихся в следственных изоляторах уголовно-исполнительной системы Министерства юстиции Российской Федерации". Согласно приложению N 3 к приказу суточным сухим пайком (хлеб, мясные или рыбные консервы* (*Буквально - консервы мясорастительные, рыбные или рыборастительные (прим. переводчика).), сахар, чай и соль) обеспечиваются следующие категории лиц: осужденные при этапировании в исправительные колонии, следственные изоляторы и тюрьмы, освобожденные из-под стражи при следовании к месту жительства, а также лица, находящиеся в лечебных, воспитательных учреждениях; осужденные несовершеннолетние. Приказ был изменен в 2004 году и отменен в 2005 году.

33. 4 февраля 2004 г. Министерство юстиции издало приказ "Об утверждении нормы сухого пайка для лиц, обвиняемых и подозреваемых в совершении преступлений, при нахождении их в судах", согласно которому лица, обвиняемые и подозреваемые в совершении преступлений, должны обеспечиваться сухим пайком (хлеб, концентраты первых и вторых обеденных блюд, сахар, чай, разовая посуда) при их нахождении в судах. При выдаче данного сухого пайка довольствующихся необходимо обеспечить горячей водой для гидратации продуктов и придания блюдам свойственного им готового вида.

Право

I. Предполагаемое нарушение Статьи 3 Конвенции

34. Заявитель жаловался, что условия его содержания в изоляторе, условия транспортировки в суд и обратно и условия содержания под стражей в суде не соответствовали требованиям статьи 3 Конвенции, которая предусматривает следующее:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

A. Условия содержания под стражей в изоляторе N 77/1 г. Москвы

1. Рассматриваемые периоды

35. С учетом доводов сторон Европейский Суд исследовал условия содержания заявителя под стражей в течение нескольких периодов: с 31 мая 2001 г. по 22 ноября 2002 г. (камера N 274), с 5 мая 2003 г. по 11 сентября 2004 г. (камера N 274) и с 11 сентября 2004 г. по 23 декабря 2005 г. (камера N 243). Заявитель также утверждал, что он содержался в карцере с 22 ноября по 2 декабря 2002 г.

2. Камеры NN 274 и 243

36. Заявитель утверждал, что содержался в камере N 274 площадью 16 кв. м совместно не менее чем с 10, а иногда с 18 сокамерниками. Он содержался также в камере N 243 площадью 12 кв. м, в которой находилось кроме него от четырех до шести заключенных. Ни в одной камере он не имел индивидуальной постели и должен быть спать по очереди с другими заключенными. Окна не были застеклены, но закрыты толстыми прутьями и наклонными листами, приваренными к металлической сетке. Зимой заключенные закрывали оконную раму одеялами и матрацами, чтобы сохранить тепло. Камеры не имели какой-либо вентиляции; вентиляционные трубы были зацементированы или заткнуты тряпками. Водопроводная вода была только холодной и ржавой, непригодной для питья. Туалет не был отделен от камеры. Воздух был спертым и задымленным.

37. Власти Российской Федерации утверждали, что с мая 2003 г. по сентябрь 2004 г. в камере N 274 содержалось не более пяти заключенных; в камере N 243 в 2004 году содержалось двое заключенных. Документы о распределении заключенных по камерам до 2003 года были уничтожены. Оконные рамы в камерах были застеклены и обеспечивали естественное освещение. Все камеры имели раковину и туалет; "в большинстве камер" туалет был отделен от жилой зоны бетонной загородкой. Заключенные имели индивидуальные спальные места и постельное белье.

38. Европейский Суд напоминает, что для квалификации в качестве унижающего достоинства или бесчеловечного обращение должно достигать минимального уровня суровости (см. Постановление Европейского Суда по делу "Прайс против Соединенного Королевства" (Price v. United Kingdom), жалоба N 33394/96, §24, ECHR 2001-VII). При оценке условий содержания под стражей следует учитывать совокупное влияние этих условий, так же как и конкретные утверждения заявителя.

39. Европейский Суд отмечает, что версии сторон относительно условий содержания под стражей в значительной степени отличаются. Некоторые утверждения заявителя, например, его жалоба о содержании в карцере, не подкрепляются достаточными доказательствами и не отвечают стандарту доказывания "вне всякого разумного сомнения", применяемому Европейским Судом (см. Постановление Европейского Суда от 18 января 1978 г. по делу "Ирландия против Соединенного Королевства" (Ireland v. United Kingdom), Series A, N 25, pp. 64-65, §161; см. также в качестве противоположного примера Постановление Большой Палаты по делу "Салман против Турции" (Salman v. Turkey), жалоба N 21986/93, §100, ECHR 2000-VII, в котором Европейский Суд указал, что бремя доказывания может при особых обстоятельствах переходить на другую сторону). Однако в настоящем деле Европейский Суд не считает необходимым устанавливать правдивость каждого утверждения заявителя. Вместо этого Европейский Суд сосредоточится на утверждениях, которые не оспариваются государством-ответчиком или в отношении которых комментарии властей Российской Федерации отсутствуют, в то время как они были ясно и последовательно сформулированы в обращениях в национальные органы, а позднее в Европейский Суд (см. Постановление Европейского Суда от 19 июля 2007 г. по делу "Трепашкин против Российской Федерации" (Trepashkin v. Russia), жалоба N 36898/03, §85* (*Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 3/2008.)). Европейский Суд прежде всего рассмотрит вопрос, связанный с более или менее точными измерениями, а именно о пространстве, приходившемся на одного заключенного в упомянутых выше камерах.

40. Что касается камеры N 274, власти Российской Федерации не представили данных о числе заключенных, содержавшихся совместно с заявителем с мая 2001 г. по ноябрь 2002 г. Отчет от 1 февраля 2005 г., подготовленный властями Российской Федерации, указывает, что документы о распределении по камерам в период 1998-2001 годов уничтожены. По мнению Европейского Суда, это не может служить оправданием для необъяснимого уклонения властей Российской Федерации от представления соответствующих данных за 2002 год. В связи с этим Европейский Суд исходит из того, что в указанный период заявитель содержался в камере с числом заключенных, колебавшимся от 10 до 18, и, следовательно, на одного человека приходилось менее 2 кв. м пространства.

41. Что касается содержания заявителя под стражей в период с мая 2003 г. по сентябрь 2004 г., Европейский Суд выявил ряд несоответствий в доводах властей Российской Федерации. Европейский Суд отмечает, что в упоминавшемся выше отчете от 1 февраля 2005 г. власти указывали, что в камере N 274 в соответствующий период содержалось пять человек. Однако, как следует из приложения к отчету от 21 февраля 2006 г., составленному властями Российской Федерации, документы за 2003 год были уничтожены в августе 2004 г. Власти Российской Федерации не указали источника информации в отношении заполнения камер в период с мая 2003 г. по сентябрь 2004 г. С учетом вышеизложенного Европейский Суд склонен принять утверждение заявителя о том, что в данный период он содержался не менее чем с 10, а иногда с 18 сокамерниками. Таким образом, Европейский Суд находит, что в указанный период на него приходилось менее 2 кв. м пространства.

42. Что касается камеры N 243, в то время, как власти Российской Федерации утверждали, что начиная с сентября 2004 г. он содержался там с одним сокамерником, отчет от 21 февраля 2006 г. указывает, что заявитель "содержался в камере N 243 с тремя другими заключенными". Заявитель настаивал на то, что с ним в камере находилось от четырех до шести других заключенных. Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации не оспорили подтверждающие его утверждения письменные заявления, подписанные сокамерниками заявителя. Оценивая представленные доказательства в совокупности, Европейский Суд находит, что на заявителя приходилось менее 3 кв. м пространства.

43. Европейский Суд напоминает в этой связи, что в определенных делах недостаток личного пространства, предоставленного заключенным в российских изоляторах, являлся настолько острым, что это само по себе оправдывало установление нарушения статьи 3 Конвенции. В таких делах заявителям обычно было предоставлено менее 3 кв. м личного пространства (см. например, Постановление Европейского Суда от 6 декабря 2007 г. по делу "Линд против Российской Федерации" (Lind v. Russia), жалоба N 25664/05, §59* (*Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 3/2008.); Постановление Европейского Суда от 21 июня 2007 г. по делу "Кантырев против Российской Федерации" (Kantyrev v. Russia), жалоба N 37213/02, §§50-51* (*Там же. N 2/2008.); Постановление Европейского Суда от 29 марта 2007 г. по делу "Андрей Фролов против Российской Федерации" (Andrey Frolov v. Russia), жалоба N 205/02, §§47-49* (*Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 8/2008.); Постановление Европейского Суда от 16 июня 2005 г. по делу "Лабзов против Российской Федерации" (Labzov v. Russia), жалоба N 62208/00, §44* (*Там же. N 10/2005.); и Постановление Европейского Суда от 20 января 2005 г. по делу "Майзит против Российской Федерации" (Mayzit v. Russia), жалоба N 63378/00, §40* (*Там же.)). В других делах, где перенаселенность не была столь значительной, чтобы давать право ссылаться на статью 3 Конвенции, Европейский Суд отмечал другие бытовые аспекты содержания под стражей, имеющие отношения к оценке соблюдения этого положения. Такие элементы включали, в частности, возможность уединения при пользовании туалетом, доступность вентиляции, доступ естественного освещения или воздуха, адекватность отопления и соблюдение базовых санитарных требований. Таким образом, даже если тюремная камера имела большую площадь, Европейский Суд устанавливал нарушение статьи 3 Конвенции, поскольку фактор пространства усугублялся выявленными недостатками вентиляции и освещения (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Трепашкин против Российской Федерации", §94; и Постановление Европейского Суда по делу "Пирс против Греции" (Peers v. Greece), жалоба N 28524/95, §§70-72, ECHR 2001-III).

44. В настоящем деле Европейский Суд отмечает, что за исключением ежедневных часовых упражнений на свежем воздухе и дней судебного разбирательства заявитель содержался в камере и не имел возможности находиться вне ее. Этот фактор осложняет проблему недостаточного камерного пространства, приходящегося на одного заключенного (см. Постановление Европейского Суда от 7 апреля 2005 г. по делу "Каралевичюс против Литвы" (Karalevicius v. Lithuania), жалоба N 53254/99, §36; Постановление Европейского Суда по делу "Худоеров против Российской Федерации" (Khudoyorov v. Russia), жалоба N 6847/02, §105, ECHR 2005-... (извлечения)).

45. Кроме того, власти Российской Федерации не опровергли утверждение заявителя о том, что оконные рамы в обеих камерах не были застеклены. Этот вывод может следовать также из отчета от 1 февраля 2005 г., в котором указано, что оконные рамы "застеклялись в зимний период".

46. Власти Российской Федерации воздержались от комментариев по поводу утверждений заявителя в отношении естественного освещения и вентиляции в обеих камерах. Представляется также, что искусственное освещение использовалось в обеих камерах днем и ночью, что неоспоримо вызывало у заявителя чувство неудовлетворенности в связи с условиями содержания. Европейский Суд напоминает, что в его задачу входит оценка личной ситуации заявителя в период, относящийся к обстоятельствам дела. Таким образом, Европейский Суд не может принять санитарный отчет 2005 года, на который ссылаются власти Российской Федерации, поскольку в нем отсутствуют конкретные данные об условиях содержания заявителя в камере N 274 в 2001-2004 годах. Однако Европейский Суд не может не заметить, что согласно этому отчету даже в 2005 году ряд камер, в которых содержался заявитель, по-прежнему не имели перегородки между туалетом и жилой зоной.

47. Отсюда следует, что более четырех лет заявитель содержался в камере с крайне ограниченным пространством, что должно было причинять ему интенсивный физический дискомфорт и нравственные страдания.

48. В итоге изложенные выше факторы позволяют Европейскому Суду заключить, что заявитель содержался в бесчеловечных и унижающих достоинство условиях в нарушение статьи 3 Конвенции. С учетом этого Европейскому Суду не требуется исследовать иные аспекты содержания под стражей в периоды, относящиеся к обстоятельствам дела.

49. Европейский Суд соответственно находит, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в части условий содержания заявителя под стражей.

B. Условия перевозки в Московский городской суд и обратно и содержания в этом суде

1. Доводы сторон

50. Подробное изложение сторонами соответствующих обстоятельств приведено в §§25 и 26 настоящего Постановления.

51. Заявитель, в частности, утверждал, что доставлялся в городской суд и обратно в крайне стесненных условиях в течение 195 дней. В суде он содержался в камере площадью 1,5 кв. м с двумя или тремя другими лицами. В ней не было скамьи, вентиляции и естественного освещения. В эти дни ему не давали пищи и воды. Заявитель утверждал, что его содержание в секции сбора изолятора перед отправкой, транспортировка в переполненных фургонах и содержание под стражей в суде, включая отсутствие пищи и воды в эти дни, составляли бесчеловечное и унижающее достоинство обращение, нарушающее статью 3 Конвенции.

52. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель транспортировался в достойных условиях с соблюдением проектной вместимости фургонов. В 2003 году он транспортировался 58 раз по маршруту, включавшему другие суды и изоляторы. В здании суда заявитель содержался в одиночестве в камере площадью 1,95 кв. м. Каждая камера имела скамью и была оборудована вентиляцией, освещением и центральным отоплением. Заявитель принимал пищу до отправки из изолятора и после возвращения туда. Он также получал сухой паек в соответствии с действующими нормами (см. §32 настоящего Постановления). Ему разрешалось приносить пищу, приобретенную в тюремном магазине или полученную от родственников.

2. Мнение Европейского Суда

53. Европейский Суд рассмотрит жалобу заявителя в свете принципов, изложенных в §§38 и 39 настоящего Постановления, и с учетом выводов, сделанных Европейским Судом в отношении материальных условий содержания заявителя под стражей (см. §48 настоящего Постановления).

54. Европейский Суд отмечает, что ранее им было установлено нарушение статьи 3 Конвенции в деле, в котором заявитель транспортировался с другим заключенным в одноместном отсеке площадью 1 кв. м (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Худоеров против Российской Федерации", §§118-120). Европейский Суд принимает во внимание, что заявитель по настоящему делу должен был выносить подобные стесненные условия дважды в день в течение 200 дней, когда проводились судебные заседания.

55. Обращаясь к фактам, Европейский Суд находит, что в 2003 году заявитель транспортировался в фургоне ГАЗ (имевшем площадь менее 9 кв. м), в котором перевозилось от 12 до 23 заключенных и, по-видимому, не менее трех конвоиров. Он также транспортировался в пассажирском отделении фургона ЗИЛ (имевшем площадь 11 кв. м), в котором часто перевозилось, кроме него, от 20 до 23 заключенных и, по-видимому, не менее трех конвоиров. С учетом изложенных сведений, Европейский Суд заключает, что на одного заключенного приходилось менее 0,35 и 0,32 кв. м, соответственно. Довод властей Российской Федерации о том, что проектная вместимость фургона при этом не превышалась, сам по себе не опровергает утверждения заявителя о том, что он транспортировался в стесненных условиях.

56. Что касается транспортировки заявители до 2003 года, власти Российской Федерации не смогли представить детальной информации об этом, поскольку соответствующие документы были уничтожены. Однако Европейский Суд принимает к сведению признание национальными властями того, что в 2002 году имелись "проблемы, связанные с допущенными нарушениями (задержки возвращения из судов, переполненные тюремные фургоны, отклонение от маршрута)" (см. §28 настоящего Постановления). Европейский Суд, таким образом, не может исключать, что заявителю не предоставлялось индивидуальное место в фургоне. С учетом высоты фургона (1,6 м) заключенные могли перевозиться только в положении сидя. Трудно предположить, что в таких условиях заявителю могло быть предоставлено надлежащее место и крепления, которые позволяли бы ему сохранять равновесие при движении фургона.

57. Что касается содержания заявителя под стражей в здании суда, власти Российской Федерации не представили никаких официальных данных относительно длительности такого содержания и других характеристик используемых камер. Соответственно, Европейский Суд склонен принять версию заявителя и находит, что он содержался в стесненных условиях. Европейский Суд принимает к сведению, что он содержался там лишь часть дня (см. для сравнения Постановление Европейского Суда от 25 октября 2005 г. по делу "Федотов против Российской Федерации"* (*Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 3/2006.) (Fedotov v. Russia), жалоба N 5140/02, §68). Однако с учетом многочисленности случаев, когда заявитель содержался в таких стесненных условиях, Европейский Суд полагает, что данный аспект дела также вызывает озабоченность по поводу соблюдения статьи 3 Конвенции.

58. Кроме того, представляется, что в день транспортировки в суд заявитель не получал полноценного питания (см. Постановление Европейского Суда от 15 ноября 2007 г. по делу "Багель против Российской Федерации" (Bagel v. Russia), жалоба N 37810/03, §§67-71* (*Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 3/2008.), и Решение Европейского Суда от 28 октября 2004 г. по делу "Нахманович против Российской Федерации" (Nakhmanovich v. Russia), жалоба N 55669/00). Европейский Суд не убеждает ничем не подкрепленное заявление властей Российской Федерации о том, что в соответствующие дни он мог получать в изоляторе завтрак и обед. Как видно из документов, представленных властями Российской Федерации, во многих случаях заявитель доставлялся в сборное отделение до времени завтрака и возвращался в изолятор по окончании времени обеда. Отсутствуют доказательства того, что взамен заявитель получал сухой паек. В любом случае в документах, представленных властями Российской Федерации, признается, что заключенные не могли использовать сухой паек, поскольку в конвойных помещениях суда не имелось возможности приготовления или принятия пищи и отсутствовала кухонная посуда. Разрешение употреблять собственные продукты также не может заменить соответствующие меры обеспечения, поскольку обеспечение благополучия лиц, лишенных свободы, остается обязанностью государства (см. Постановление Европейского Суда от 6 ноября 2007 г. по делу "Степуляк против Молдавии" (Stepuleac v. Moldova), жалоба N 8207/06, §55; Постановление Европейского Суда от 4 мая 2006 г. по делу "Кадикис против Латвии" (Kadiiis v. Latvia) (N 2), жалоба N 62393/00, §55; cм. для сравнения Постановление Европейского Суда по делу "Валашинас против Литвы" (Valasinas v. Lithuania), жалоба N 44558/98, §109, ECHR 2001-VIII).

59. Наконец, с учетом признания факта национальными властями (см. отчет от 26 ноября 2003 г., процитированный в §28 настоящего Постановления) и в отсутствие иных официальных данных в этом отношении, Европейский Суд полагает, что помещение сбора в изоляторе было переполнено.

60. Таким образом, в настоящем деле заявитель транспортировался в стесненных условиях не менее 195 дней на протяжении нескольких лет. В эти дни он не получал надлежащего питания и содержался в неприемлемых условиях в сборном отделении изолятора и в суде. Вышеописанное обращение имело место во время судебного разбирательства, когда ему была особенно нужна способность к сосредоточенности и умственной деятельности. Европейский Суд полагает, что вышеизложенные соображения в совокупности позволяют сделать вывод о том, что бесчеловечное и унижающее достоинство обращение, которому подвергся заявитель, превысило минимальный уровень суровости, требуемый для установления того, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции.

II. Предполагаемое нарушение подпункта "с" пункта 1 Статьи 5 Конвенции

61. Заявитель утверждал, что его содержание под стражей 1-3 июля 2002 г. было незаконным. Он ссылался на пункт 1 статьи 5 Конвенции:

"1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом:

_

с) законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения_".

62. Власти Российской Федерации признали, что отсутствовала действительная судебная санкция на содержание заявителя под стражей 1 и 2 июля 2002 г. Они утверждали, что этот период засчитан в срок лишения заявителя свободы согласно приговору от 27 октября 2004 г.

63. Заявитель принял к сведению признание властей Российской Федерации.

64. Европейский Суд отклоняет как необоснованный довод властей Российской Федерации о том, что этот период зачтен в срок лишения заявителя свободы, и заключает, что имело место нарушение подпункта "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции.

III. Предполагаемое нарушение пункта 3 Статьи 5 Конвенции

65. Заявитель жаловался, ссылаясь на пункт 3 статьи 5 Конвенции, что его предварительное заключение было чрезмерно длительным в отсутствие достаточного обоснования. Пункт 3 статьи 5 предусматривает:

"3. Каждый задержанный или заключенный под стражу в соответствии с подпунктом "с" пункта 1 настоящей статьи_ имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда. Освобождение может быть обусловлено предоставлением гарантий явки в суд".

66. Власти Российской Федерации утверждали, что длительность содержания заявителя под стражей объяснялась большим числом обвиняемых, сложностью уголовного дела и сложностями вопросов подсудности данного дела.

67. Заявитель возражал, что период в шесть лет и девять месяцев в любом случае не может считаться "разумным". Суды продлевали срок его содержания под стражей исключительно с учетом тяжести предъявленных ему обвинений. Суд, рассматривавший дело, не осуществлял разбирательство с "особой тщательностью".

68. Европейский Суд отмечает, что содержание заявителя под стражей началось 31 января 1998 г., в дату его ареста, и закончилось 10 ноября 2004 г., в дату, когда городской суд вынес приговор по его уголовному делу. Общая продолжительность, таким образом, составила шесть лет, девять месяцев и 11 дней. Европейский Суд обладает компетенцией ratione temporis* (*Ratione temporis (лат.) - "ввиду обстоятельств, связанных с временем", критерий времени, применяемый при оценке приемлемости жалобы Европейским Судом (прим. переводчика).) для рассмотрения жалобы в части периода после введения в действие Конвенции в отношении Российской Федерации 5 мая 1998 г. Указанный период составляет шесть лет, шесть месяцев и восемь дней.

69. Европейский Суд напоминает, что наличие обоснованного подозрения в том, что задержанный совершил преступление, является определяющим условием законности заключения под стражу, однако по прошествии времени оно перестает быть достаточным, и Европейский Суд должен в этом случае установить, оправдывают ли продолжение лишения свободы другие основания, приведенные судебными органами (см. Постановление Большой Палаты по делу "МакКей против Соединенного Королевства" (McKay v. United Kingdom), жалоба N 543/03, §44, ECHR 2006-...). Если такие основания являются "относимыми" и "достаточными", Европейский Суд должен убедиться также, что национальные власти проявили "особую тщательность" в проведении разбирательства.

70. Европейский Суд призван решать вопрос о наличии или отсутствии нарушения пункта 3 статьи 5 Конвенции именно на основе мотивировки решений национальных судов и документированных фактов, приведенных в жалобах заявителя (loc. cit* (*Loc. cit. (лат.) - процитированное место (прим. переводчика).)). Европейский Суд, таким образом, должен исследовать мотивы, приведенные российскими судами, а именно тяжесть предъявленных заявителю обвинений, и возможность того, что он скроется от следствия или суда или воспрепятствует производству по уголовному делу.

71. Европейский Суд неоднократно указывал, что хотя тяжесть предъявленных обвинений или тяжесть приговора имеют значение при оценке риска того, что обвиняемый скроется, продолжит заниматься преступной деятельностью или воспрепятствует производству по уголовному делу, они не могут сами по себе оправдывать длительного досудебного содержания под стражей (см., в частности, Постановление Европейского Суда от 26 июля 2001 г. по делу "Илийков против Болгарии" (Ilijkov v. Bulgaria), жалоба N 33977/96, §§80 и 81).

72. Европейский Суд отмечает, что городской суд использовал упрощенную формулу для продления нескольким обвиняемым срока содержания под стражей, не описывая их конкретные обстоятельства сколько-нибудь подробно. Европейский Суд не исключает возможности существования общего риска, вытекающего из организованного характера предполагаемой преступной деятельности заявителя, который мог составлять основу его содержания под стражей в течение определенного срока (см. Постановление Европейского Суда по делу "Кучера против Словакии" (Kuсera v. Slovakia), жалоба N 48666/99, §95, ECHR 2007-... (извлечения), и Постановление Европейского Суда от 4 мая 2006 г. по делу "Целеевский против Польши" (Celejewski v. Poland), жалоба N 17584/04, §§37 и 38). В таких делах с участием многих обвиняемых необходимость получения многочисленных доказательств из разных источников и установления фактов и степени предполагаемой ответственности каждого из обвиняемых может составлять относимое и достаточное основание для содержания заявителя под стражей в течение срока, необходимого для завершения расследования, подготовки обвинительного заключения и получения показаний от обвиняемого (loc. cit.). Однако в настоящем деле национальный суд не ссылался на какие-либо конкретные факты, свидетельствующие о том, что заявитель воспрепятствует производству по уголовному делу. Он не указал также каких-либо аспектов характера или поведения заявителя, которые оправдывали бы его заключение о сохранении риска того, что он скроется от следствия.

73. Чрезмерная длительность содержания заявителя под стражей вызывает серьезную озабоченность Европейского Суда. Ни на одной стадии разбирательства национальные власти не рассматривали вопрос о том, было ли нарушено его право "на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда". Европейский Суд полагает, что при таких обстоятельствах российские власти должны были выдвинуть крайне весомые основания для продолжения содержания заявителя под стражей.

74. С учетом изложенных выше соображений Европейский Суд находит, что власти не исполнили обязанность представить достаточные основания для содержания заявителя под стражей в течение более чем шести лет. При таких обстоятельствах не является необходимым определение того, осуществлялось ли разбирательство "с особой тщательностью".

75. Соответственно, имело место нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции.

IV. Предполагаемое нарушение пункта 4 Статьи 5 Конвенции

76. Заявитель жаловался на то, что его жалобы на решения о заключение под стражу от 3 июля, 30 сентября и 18 декабря 2002 г., 24 марта, 30 июня и 30 сентября 2003 г. и 30 марта 2004 г. не были безотлагательно рассмотрены в нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции. Указанное положение предусматривает:

"4. Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным".

77. Власти Российской Федерации утверждали, что Верховный Суд рассмотрел жалобы заявителя и отклонил их. Задержка рассмотрения жалобы заявителя на решение от 18 декабря 2002 г. объяснялась несоблюдением порядка обжалования со стороны заявителя. Жалобы на решения от 30 сентября 2003 г. и 30 марта 2004 г. были получены Верховным Судом 26 марта и 28 июня 2004 г., соответственно, после того, как стороны были надлежащим образом о них уведомлены.

78. Заявитель утверждал, что его жалобы рассматривались Верховным Судом с большими задержками. Ни он, ни его адвокат не принимали участия в рассмотрении жалоб 16 октября 2003 г. и 22 апреля 2004 г., и у них не было возможности изложить доводы в пользу его освобождения.

A. Общие принципы

79. Европейский Суд напоминает, что пункт 4 статьи 5 Конвенции провозглашает право на безотлагательное решение судом вопроса о законности содержания под стражей и на освобождение, в случае если оно будет признано незаконным (см. Постановление Большой Палаты по делу "Барановский против Польши" (Baranowski v. Poland), жалоба N 28358/95, ECHR 2000). Особенно важно быстрое принятие решения о законности содержания под стражей в период судебного разбирательства, поскольку заявитель вправе полностью использовать преимущества принципа презумпции невиновности (см. Постановление Европейского Суда от 4 октября 2001 г. по делу "Иловецкий против Польши" (Ilowiecki v. Poland), жалоба N 27504/95, §76).

80. Пункт 4 статьи 5 Конвенции не требует от государств-участников создания второго уровня юрисдикции для проверки законности содержания под стражей. Однако если национальное законодательство предусматривает систему обжалования, апелляционный орган должен также соответствовать требованиям пункта 4 статьи 5 Конвенции, в частности, в отношении безотлагательности проверки апелляционным органом решения о заключении под стражу, принятого нижестоящим судом (см. Постановление Европейского Суда от 25 октября 2007 г. по делу "Лебедев против Российской Федерации" (Lebedev v. Russia), жалоба N 4493/04, §96* (*Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2008.)). В то же время стандарт "безотлагательности" в отношении апелляционных судов является менее строгим. Европейский Суд напоминает в этой связи, что право судебной проверки, гарантированное пунктом 4 статьи 5 Конвенции, прежде всего, направлено на исключение произвольного лишения свободы. Однако если содержание под стражей санкционировано судом, оно должно считаться законным и не произвольным, даже если допускается обжалование соответствующего решения (см. Решение Комиссии по правам человека от 31 марта 1993 г. по делу "Тейн-а-Кви и Ван Ден Хевел против Нидерландов" (Tjin-a-Kwi and Van Den Heuvel v. Netherlands), жалоба N 17297/90). Последующие разбирательства меньше внимания уделяют произвольности, но обеспечивают дополнительные гарантии, направленные, прежде всего, на оценку целесообразности продолжения содержания под стражей (loc. cit.). Следовательно, Европейский Суд проявляет меньшую озабоченность вопросом безотлагательности разбирательства в апелляционном суде, если проверяемое решение о заключении под стражу было принято судом, при условии, что процедура, применяемая таким судом, имеет судебный характер и обеспечивает заключенному соответствующие гарантии.

B. Применение изложенных принципов в настоящем деле

81. Европейский Суд отмечает, что жалоба заявителя на решение от 3 июля 2002 г. была подана 12 июля 2002 г. и рассмотрена Верховным Судом 2 апреля 2003 г. Жалоба на решение от 30 сентября 2002 г. была подана 10 октября 2002 г. и рассмотрена Верховным Судом 17 февраля 2003 г. Таким образом, процедура обжалования заняла более восьми и четырех месяцев, соответственно.

82. Европейский Суд не получил указаний сторон о датах, в которые заявитель подал свои жалобы на решения от 18 декабря 2002 г., 24 марта, 30 июля и 30 сентября 2003 г. и 30 марта 2004 г. В отсутствие противоположных данных Европейский Суд исходит из того, что заявитель подал жалобы в установленный законом 10-дневный срок. Таким образом, Европейский Суд находит, что задержки колебались от трех до девяти месяцев.

83. Власти Российской Федерации не привели доказательств того, что, подавая эти жалобы, заявитель являлся причиной задержек их рассмотрения. Поэтому Европейский Суд находит, что за задержки рассмотрения жалоб на указанные решения несет ответственность государство (см. для сравнения Постановление Европейского Суда от 7 апреля 2005 г. по делу "Рохлина против Российской Федерации" (Rokhlina v. Russia), жалоба N 54071/00, §78* (*Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 6/2006.)).

84. Европейский Суд полагает, что такие задержки не могут считаться совместимыми с требованием "безотлагательности", выдвинутым в пункте 4 статьи 5 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Лебедев против Российской Федерации", §§102 и 108; Постановление Европейского Суда от 1 июня 2006 г. по делу "Мамедова против Российской Федерации" (Mamedova v. Russia), жалоба N 7064/05, §96* (*Там же. N 12/2006.); и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Худоеров против Российской Федерации", §§198 и 204).

85. Представляется, что заявитель не был лишен права подавать ходатайства об освобождении и в другие периоды содержания под стражей (см. Постановление Европейского Суда по делу "Худобин против Российской Федерации" (Khudobin v. Russia), жалоба N 59696/00, §117, ECHR 2006-... (извлечения)* (*Там же. N 11/2007.)). Однако доступность такого средства правовой защиты не освобождает национальные власти от обязанности "безотлагательно" рассмотреть вопрос о законности решения о продления срока содержания под стражей (см. Постановление Европейского Суда от 27 сентября 2007 г. по делу "Сматана против Чехии" (Smatana v. Czech Republic), жалоба N 18642/04, §131; см. для сравнения Решение Европейского Суда от 30 июня 2005 г. по делу "Яреско против Франции" (Yaresco v. France), жалоба N 75197/01; Решение Европейского Суда от 3 октября 2000 г. по делу "Туруд против Франции" (Touroude v. France), жалоба N 35502/97; и Постановление Европейского Суда от 26 июня 1991 г. по делу "Летелье против Франции" (Letellier v. France), Series A, N 207, §56).

86. Европейский Суд находит прискорбным тот факт, что жалобы на указанные решения о заключении под стражу рассматривались только после того, как городским судом принималось новое решение о продлении срока содержания под стражей. Жалоба на решение от 3 июля 2002 г. была рассмотрена даже после даты рассмотрения жалобы на последующее решение от 30 сентября 2002 г. Жалобы на решения от 18 декабря 2002 г. и от 24 марта и 30 июля 2003 г. были рассмотрены одновременно 16 октября 2003 г. При таких обстоятельствах право заявителя на обжалование было лишено всякого полезного эффекта.

87. Соответственно, имело место нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции. С учетом этого вывода Европейский Суд не усматривает необходимости устанавливать, составлял ли отказ в разрешении на участие в рассмотрении жалобы дополнительное основание для признания нарушения пункта 4 статьи 5 Конвенции.

V. Применение Статьи 41 Конвенции

88. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

89. Заявитель требовал 30 000 евро в счет компенсации морального вреда в связи с жалобой на незаконное содержание под стражей 1 и 2 июля 2002 г. и жалобой на условия содержания в изоляторе. Он также требовал 37 500 евро в счет компенсации материального ущерба в связи с его предварительным заключением.

90. Власти Российской Федерации утверждали, что требование заявителя о возмещении материального ущерба не имело отношения к разбирательству в Европейском Суде и в любом случае являлось необоснованным. Его требование в части морального вреда они сочли чрезмерным.

91. Европейский Суд согласился с властями Российской Федерации и отклонил требование заявителя в части компенсации материального ущерба как необоснованное. Что касается его требования о возмещении морального вреда, насколько оно может быть оценено по материалам заявителя, Европейский Суд отмечает, что это требование относится к одному периоду незаконного содержания заявителя под стражей и условиям его содержания в изоляторе. Оценивая указанные обстоятельства на справедливой основе, Европейский Суд присуждает в этой части 15 500 евро, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанные выше суммы.

B. Судебные расходы и издержки

92. Интересы заявителя представляла Е. Липцер, адвокат, практикующий в г. Москве. В связи с этим он представил копию соглашения от 21 января 2003 г., в соответствии с которым Стаценко обязался выплатить О. Липцер 240 000 рублей (приблизительно 7 000 евро), из которых 30 000 рублей причитались за подготовку первого письма в Европейский Суд, 30 000 рублей за подготовку формуляра жалобы и 180 000 рублей за ведение дела после процедуры, предусмотренной подпунктом "b" пункта 2 правила 54 Регламента Суда, но до принятия решения о приемлемости. По-видимому, в январе и сентябре 2003 г. О. Липцер было выплачено 33 000 рублей. Заявитель просил возместить адвокатский гонорар при разбирательстве жалобы в Европейском Суде в размере 6 000 евро.

93. Власти Российской Федерации утверждали, что гонорар адвоката был чрезмерно велик и не был необходимым с учетом сравнительно небольшого объема работы по настоящему делу.

94. Европейский Суд напоминает, что судебные расходы и издержки могут быть компенсированы в порядке применения статьи 41 Конвенции, если установлено, что они были действительно понесены, являлись необходимыми и разумными по размеру (см. Постановление Большой Палаты по делу "Ятридис против Греции" (Iatridis v. Greece) (вопрос о справедливой компенсации), жалоба N 31107/96, §54, ECHR 2000-XI). Не оспаривается, что, хотя соглашение с адвокатом было подписано третьим лицом, оно было заключено в интересах заявителя. Кроме того, Европейский Суд не имеет оснований сомневаться в том, что часть согласованного гонорара (33 000 рублей) была действительно выплачена. Иными словами, расходы в этой части "были действительно понесены". Европейский Суд отмечает, что О. Липцер представляла интересы заявителя на протяжении всего разбирательства в Европейском Суде. Однако он полагает, что требование заявителя является чрезмерным. С учетом представленной информации и общего объема работы, проделанной адвокатом заявителя, Европейский Суд присуждает 1 500 евро в счет юридических издержек, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную выше сумму, но за вычетом 715 евро, уже выплаченных адвокату в порядке юридической помощи на основании пункта 1 правила 91 Регламента Суда.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

95. Европейский Суд счел, что процентная ставка при просрочке платежей должна быть установлена в размере предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в части условий содержания заявителя в московском изоляторе N 77/1;

2) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в части условий транспортировки заявителя и содержания под стражей в Московском городском суде;

3) постановил, что имело место нарушение подпункта "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции, что касается содержания заявителя под стражей 1 и 2 июля 2002 г.;

4) постановил, что имело место нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции;

5) постановил, что имело место нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции;

6) постановил:

(a) что власти государства-ответчика обязаны в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю 15 000 евро (пятнадцать тысяч евро) в качестве компенсации морального вреда, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную сумму, и 785 евро (семьсот восемьдесят пять евро) в счет юридических издержек, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную сумму, причем обе суммы подлежат переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты;

(b) что с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

7) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 31 июля 2008 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Серен Нильсен Секретарь Секции Суда

Христос Розакис Председатель Палаты Суда