Постановление Европейского Суда по правам человека от 14 февраля 2008 г. Дело "Дорохов (Dorokhov) против Российской Федерации" (жалоба N 66802/01) (Пятая Секция)

Европейский Суд по правам человека
(Пятая Секция)

Дело "Дорохов (Dorokhov)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 66802/01)

Постановление Суда

Страсбург, 14 февраля 2008 г.

Европейский Суд по правам человека (Пятая Секция), заседая Палатой в составе:

П. Лоренсена, Председателя Палаты,

К. Юнгвирта,

В. Буткевича,

М. Цаца-Николовски,

А. Ковлера,

Х. Боррего Боррего,

М. Виллигера, судей,

а также при участии К. Вестердик, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 22 января 2008 г.,

вынес в тот же день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 66802/01, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Геннадием Валентиновичем Дороховым (далее - заявитель) 21 июля 2000 г.

2. Интересы заявителя, которому была предоставлена юридическая помощь, представляла Л.И. Алексеева, адвокат, практикующий в г. Лондоне. Власти Российской Федерации были представлены бывшим Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека П.А. Лаптевым.

3. Заявитель утверждал, что условия содержания под стражей в следственном изоляторе, где он находился в период следствия и суда, представляли собой бесчеловечное и унижающее достоинство обращение. Он жаловался также на отсутствие справедливого разбирательства его дела, поскольку суд отказался вызвать некоторых свидетелей.

4. Решением от 30 июня 2005 г. Европейский Суд признал жалобу заявителя частично приемлемой.

5. Заявитель и власти Российской Федерации подали дополнительные письменные объяснения (пункт 1 правила 59 Регламента Суда). После консультаций со сторонами Палата решила, что слушание по существу дела не требуется (пункт 3 правила 59 Регламента Суда, последняя часть).

Факты

I. Обстоятельства дела

6. Заявитель родился в 1967 году и проживает в г. Москве.

A. Следствие и содержание под стражей

7. Заявитель работал прокурором. В 1998 году милиция обвинила его в вымогательстве и злоупотреблении должностным положением. Утверждалось, что заявитель получил несколько автомобилей от менеджеров автосервиса, угрожая подорвать их бизнес уголовными расследованиями. Так, согласно обвинению в 1997 году заявитель получил автомобиль в обмен на прекращение уголовного расследования предполагаемой незаконной деятельности мастерской. Позже он получил там же другой автомобиль той же модели. В 1998 году он получил новый автомобиль, стоивший дороже, чем предыдущий. Обвинение также вменяло заявителю в вину незаконное хранение огнестрельного оружия, а именно газового пистолета, найденного у него при обыске.

8. 2 октября 1998 г. заявитель был арестован милицией и помещен в следственный изолятор N ИЗ-48/1, "Матросская тишина", в г. Москве. По прибытии в изолятор заявитель был помещен в камеру N 210. Впоследствии он размещался в четырех других камерах, а именно NN 212, 260, 739 и 740.

1. Камера N 212

9. 8 февраля 1999 г. заявитель был помещен в камеру N 212. Описание камеры сторонами не совпадает.

10. Заявитель утверждал, что обстановка в камере была настолько неудовлетворительная, что у него появилась кожная сыпь.

11. Как утверждали власти Российской Федерации, данная камера имела площадь 18,8 кв. м, в ней находилось шесть двухъярусных кроватей. Камера была оборудована холодным водоснабжением, имела раковину и туалет, отделенный перегородкой. Пища заключенных отвечала стандартам качества, установленным законодательством. В камере отсутствовала инфекция. Заключенные имели ежедневную часовую прогулку. Раз в неделю они посещали баню и им заменяли постельное белье.

2. Камера N 260

12. 11 февраля 1999 г. заявитель был переведен в камеру N 260. Описание этой камеры сторонами также не совпадает.

13. Заявитель утверждал, что в этой камере площадью около 30 кв. м в разное время содержалось от 18 до 29 заключенных (в среднем 25). Поскольку камера была перенаселена, в течение семи месяцев он, как правило, должен был делить кровать с другими заключенными. Но даже в тех редких случаях, когда он имел собственную постель, он не мог спать, поскольку свет и телевизор были всегда включены, вентиляция отсутствовала, и заключенные днем и ночью разговаривали. Оба окна были закрыты металлическими ставнями, не пропускавшими свежий воздух. Туалет не был отделен от остальной камеры и находился в зоне досягаемости глазка двери камеры.

14. Власти Российской Федерации указывали, что в камере площадью 38,9 кв. м находилось 18 двухъярусных кроватей. Камера была оборудована холодным водоснабжением, имела раковину и туалет, отделенный перегородкой. Пища заключенных отвечала стандартам качества, установленным законодательством. В камере отсутствовала инфекция. Заключенные имели ежедневную часовую прогулку. Раз в неделю они посещали баню и им заменяли постельное белье.

15. После принятия решения о приемлемости заявитель представил письменное заявление M., который содержался в камере N 260 в сентябре 1997 - декабре 1999 г. Он подтвердил данные заявителя об условиях содержания в этой камере, в частности, что в ней иногда содержалось 29 заключенных.

3. Камеры NN 739 и 740

16. 19 мая 1999 г. заявитель был переведен в камеру N 739, а затем в камеру N 740. Эти камеры относились к больнице, и заявитель был помещен туда в связи с лечением сломанной ноги.

17. Власти Российской Федерации утверждали, что площадь этих камер составляла 21,6 и 24,5 кв. м соответственно. Первая камера была оборудована четырьмя двухъярусными кроватями, а вторая - восемью.

18. Как утверждает заявитель, хотя администрация изолятора знала, что он бывший прокурор, его поместили в эти камеры вместе с обычными преступниками. Из-за сломанной ноги заявитель был бы беззащитен, если бы они захотели напасть на него в связи с его профессией.

19. Согласно информации властей Российской Федерации заявитель содержался отдельно от обычных преступников.

20. 7 июня 1999 г. заявитель был возвращен в камеру N 260, где находился весь оставшийся срок пребывания в изоляторе до 4 февраля 2000 г.

B. Судебное разбирательство

21. По окончании следствия, 31 марта 1999 г., заявителю и его адвокату предоставили возможность знакомиться с материалами уголовного дела. В неустановленную дату прокуратура передала дело с обвинительным заключением в Замоскворецкий районный суд г. Москвы для рассмотрения. Заявитель обвинялся в получении трех автомобилей от менеджеров автосервиса в качестве взяток. Заявитель также обвинялся в незаконном хранении огнестрельного оружия.

22. 9 июня 1999 г. на основании статьи 223 Уголовно-процессуального кодекса заявитель ходатайствовал перед районным судом о вызове двух дополнительных свидетелей, В. и Ж. По его словам, свидетели работали в прокуратуре в данный период; они видели, как он расплачивался за три автомобиля, предположительно являвшихся объектом вымогательства, и могли представить оправдывающие его доказательства. Он указал в своем ходатайстве, что на предварительном следствии он просил о допросе этих лиц, но получил отказ.

23. Ходатайство от 9 июня 1999 г. было получено администрацией изолятора на следующий день. Однако неясно, когда оно было отправлено.

24. 18 июня 1999 г. судья районного суда рассмотрел материалы дела в закрытом заседании и нашел дело готовым для рассмотрения в судебном заседании. Стороны не пришли к единому мнению относительно того, было ли получено судом к этому моменту ходатайство заявителя о вызове г-жи В. и г-жи Ж. на основании статьи 223 УПК: как утверждает заявитель, оно должно было поступить в суд задолго до 18 июня 1999 г.; власти Российской Федерации заявляют, что ходатайство было доставлено в суд только 23 июня 1999 г., поэтому судья не имел возможности его рассмотреть.

25. На первом судебном заседании до рассмотрения дела по существу суд задал заявителю вопрос о его желании вызвать дополнительных свидетелей. Стороны расходятся во мнениях относительно того, использовал ли заявитель возможность вызвать В. и Ж.: как утверждают власти Российской Федерации, он этого не сделал; заявитель утверждает противоположное. Из протокола судебного заседания, представленного заявителем, следует, что первое заседание состоялось 28 октября 1999 г. Заявитель просил районный суд рассмотреть его ходатайство, поданное ранее, на основании статьи 223 УПК. Районный суд возразил, что его ходатайство было получено после назначения дела к судебному разбирательству. Однако районный суд указал, что это будет сделано позднее, в подготовительной части судебного заседания.

26. Заявитель признавал, что он был клиентом автосервиса и знал его менеджеров. Он также подтвердил, что приобрел у них несколько автомобилей. Однако, по его словам, автомобили были проданы ему и не являлись взяткой, как полагает обвинение. Он указывал, что в середине июля 1997 года В. видела, как он расплачивался за автомобиль; он уплатил Ш., который выступал в качестве посредника между заявителем и автосервисом. Заявитель также утверждал, что Ж. присутствовала при передаче денег Ш., и позднее заявитель сообщил ей о сделке. По его утверждению, он передал Ш. деньги в запечатанном конверте и не указал, что в нем находится, поскольку Ш. знал, что это деньги за машину. Позднее, в ходе судебного разбирательства, заявитель трижды ссылался на события июля 1997 г., при которых присутствовали В. и Ж.

27. Суд сделал несколько попыток обеспечить явку Ш. в судебное заседание. Однако Ш. не проживал по месту жительства, и его мать заявила, что его место пребывания неизвестно. Суд решил рассматривать дело в его отсутствие и огласить показания этого свидетеля, данные во время очной ставки с заявителем.

28. На суде были допрошены несколько свидетелей. Суд заслушал Б-р., С., Ж. и A., которые работали в мастерской в этот период и имели контакты с обвиняемым. Они утверждали, что заявитель угрожал им уголовным преследованием, и они передали ему автомобили. Они также передавали ему наличные деньги для передачи в другие правоохранительные органы в целях их "защиты". Суд также допросил Б-к., который приобрел третий автомобиль в Германии для заявителя. По его словам, он получил деньги на этот автомобиль от A., менеджера автосервиса. П., работавшая в то время в прокуратуре, подтвердила на суде, что заявитель просил ее приостановить расследование деятельности мастерской. Позднее заявитель просил ее содействовать мастерской в получении нескольких лицензий, необходимых для осуществления ее деятельности.

29. Суд также исследовал письменные доказательства нескольких свидетелей, полученные милицией на предварительном расследовании. Он также исследовал вещественные доказательства и документы, изъятые прокуратурой и относившиеся к профессиональной деятельности заявителя.

30. Наконец, суд исследовал записи, произведенные тайно Федеральной службой безопасности в кабинете заявителя. Суд принял к сведению, что запись была разрешена Московским городским судом по запросу Федеральной службы безопасности и потому являлась допустимым доказательством. По мнению суда, записи телефонных разговоров подтверждали свидетельские показания, полученные на суде и при допросах на предварительном следствии.

31. После исследования доказательств стороны выступили в прениях. Заявитель не признал себя виновным.

32. 15 ноября 1999 г. суд признал заявителя виновным и приговорил его к семи годам лишения свободы.

33. После вынесения приговора 20 декабря 1999 г. заявитель просил суд удостоверить замечания на протокол судебного заседания, поскольку его ходатайство о вызове В. и Ж. не упоминалось в протоколе первого заседания (28 октября 1999 г.). 17 января 2000 г. суд отказал в удостоверении замечаний на протокол на том основании, что он не требует изменений.

34. Заявитель обжаловал приговор. В своей жалобе он указал, что 28 ноября 1998 г. он ходатайствовал перед районным судом о вызове свидетелей В. и Ж., которые могли подтвердить, что он уплатил за автомобили. Однако, по словам заявителя, суд проигнорировал это ходатайство.

35. 1 марта 2000 г. Московский городской суд оставил приговор без изменения, не рассмотрев довод заявителя относительно вызова свидетелей В. и Ж.

II. Применимое национальное законодательство и практика

36. Согласно статье 21 Федерального закона "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений" 1995 года корреспонденция подозреваемых и обвиняемых направляется через администрацию места содержания под стражей. Письма, адресованные в суд, не позднее следующего за днем подачи рабочего дня направляются адресату.

37. В период, относящийся к обстоятельствам дела, действовал Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР 1960 года ("старый УПК"). Согласно статье 46 этого кодекса обвиняемый вправе заявлять ходатайства суду.

38. Согласно статье 221 старого УПК судья без участия сторон принимает по поступившему делу с обвинительным заключением решение о его готовности к судебному разбирательству. Согласно статьям 222 и 223 судья при разрешении вопроса о назначении судебного заседания обязан также рассмотреть имеющиеся ходатайства и заявления. Если дело готово к рассмотрению, судья выносит постановление о назначении судебного заседания и разрешает вопрос о лицах, подлежащих вызову в судебное заседание в качестве свидетелей. Данная стадия разбирательства именуется "назначением дела к слушанию".

39. Судебное заседание начинается с подготовительной части. Согласно статье 276 старого УПК председательствующий опрашивает стороны, имеются ли у них ходатайства о вызове новых свидетелей. Если такое ходатайство заявлено, суд, выслушав мнение остальных участников судебного разбирательства, должен обсудить его и вынести мотивированное определение (постановление). Суд вправе, независимо от того, заявлено ли ходатайство, вынести определение (постановление) о вызове новых свидетелей* (* Европейский Суд, вероятно, не обратил внимания, что согласно прямому указанию части 3 статьи 223 УПК РСФСР при назначении судебного заседания "ходатайства о вызове дополнительных свидетелей и истребовании других доказательств подлежат удовлетворению во всех случаях" (прим. переводчика).).

40. В 1975 году Пленум Верховного Суда РСФСР принял постановление N 5, в котором дал нижестоящим судам следующее указание:

"Ходатайства, поступившие после назначения дела к слушанию, но до начала судебного разбирательства, подлежат разрешению в подготовительной части судебного заседания. Однако в целях обеспечения их быстрейшего разрешения председательствующий по делу может до этого совершать определенные подготовительные действия (запрашивать справки, характеристики и иные документы и т.д.)"* (* Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 17 сентября 1975 г. N 5 (прим. переводчика).).

Постановления Пленума Верховного Суда имеют силу закона. Постановление N 5 (с последующими изменениями и дополнениями) действовало в период соответствующих событий.

41. После подготовительной части суд переходит к стадии "судебного следствия" (глава 23 старого УПК). В этой части разбирательства суд и стороны исследуют доказательства, выслушивают и допрашивают свидетелей, экспертов и так далее. После окончания "судебного следствия" председательствующий опрашивает обвинителя, подсудимого, защитника, а также потерпевшего, гражданского истца, гражданского ответчика и их представителей, желают ли они дополнить судебное следствие и чем именно (статья 291 Кодекса). В этот момент защита может просить о вызове новых свидетелей.

42. После "судебного следствия" в процессе начинаются прения. Подсудимый имеет право на произнесение речи, именуемой "последним словом". Если в последнем слове он сообщит о новых обстоятельствах, имеющих существенное значение для дела, суд обязан возобновить судебное следствие (статья 297 УПК).

43. Статья 264 регулирует ведение протокола судебного заседания в суде первой инстанции. Протокол должен излагать не дословную запись, а "подробное содержание показаний". На практике, если дословная запись существует, она не прилагается к официальному протоколу. Участник разбирательства может подать председательствующему замечания на протокол в течение трех суток с момента получения копии последнего* (* В кодексе - "в течение трех суток после подписания протокола" (прим. переводчика).).

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции

44. Заявитель жаловался, ссылаясь на статью 3 Конвенции, что условия его содержания в следственном изоляторе были бесчеловечны. Статья 3 Конвенции предусматривает следующее:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

A. Доводы сторон

45. Власти Российской Федерации утверждали со ссылкой на свое описание камер, что условия в изоляторе являлись удовлетворительными. Изолятор действительно был перегружен, но не более чем любая другая российская тюрьма того периода. Кроме того, власти не имели намерения причинять заключенным страдания. По утверждению властей Российской Федерации, невозможно установить, сколько людей содержалось вместе с заявителем в тот период, поскольку официальные документы были уничтожены в 2004 году по истечении срока хранения.

46. Кроме того, как утверждали власти Российской Федерации, заявитель всегда был обеспечен индивидуальным спальным местом и необходимыми принадлежностями для этого: матрасом, одеялом, подушкой, двумя простынями и наволочкой. Власти Российской Федерации также представили письменные показания персонала изолятора. В них подтверждалось, что в указанный период в камерах NN 212, 260, 739 и 740 содержались "бывшие сотрудники [правоохранительных органов]".

47. Наконец, в последние годы условия содержания в тюрьме значительно улучшились. Так, в 2004 году число заключенных в изоляторе, где находился заявитель, было в 2,2 раза меньше, чем в 1998 году.

48. Заявитель настаивал, ссылаясь на свое описание камер, что тюремные условия являлись неудовлетворительными. Его дело не является уникальным: Европейскому Суду известно по другим делам, что условия содержания в российских тюрьмах являются весьма плохими. Власти стремились заставить его страдать, так как сознательно поместили его в камеру с обычными преступниками. Кроме того, позднейшее улучшение условий содержаний под стражей не имеет отношения к его делу.

B. Мнение Европейского Суда

49. Обзор прецедентной практики Европейского Суда в части статьи 3 Конвенции имеется в ряде постановлений в отношении России (см., в частности, Постановление Европейского Суда по делу "Калашников против Российской Федерации" (Kalashnikov v. Russia), жалоба N 47095/99, §§95 и последующие, ECHR 2002-VI* (* Опубликовано в "Путеводителе по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека за 2002 год".); и Постановление Европейского Суда от 20 января 2005 г. по делу "Майзит против Российской Федерации" (Mayzit v. Russia), жалоба N 63378/00, §§34 и последующие* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 10/2005.)), и Европейский Суд не считает нужным воспроизводить его в настоящем Постановлении.

50. Что касается жалобы о том, что заявитель был помещен в камеру с враждебно настроенными заключенными, стороны не пришли к соглашению относительно фактов. Однако, по мнению Европейского Суда, разрешать это противоречие нет необходимости. Если даже сокамерники были настроены несколько враждебно по отношению к заявителю, нет данных о том, что это отношение вылилось в какие-то действия. Их потенциальная агрессия не была реализована, и одно лишь опасение жестокого обращения при обстоятельствах настоящего дела не представляется настолько реальным, чтобы вызвать вопросы с точки зрения статьи 3 Конвенции.

51. Что касается физических условий содержания, описания сторон также расходятся во многих отношениях. Поэтому Европейский Суд начнет с вопроса, который допускает более или менее точную количественную оценку, а именно о переполненности камер, в которых содержался заявитель, особенно камеры N 260.

52. Европейский Суд подчеркивает, что можно только приветствовать усилия национальных властей, направленные на улучшение условий содержания в российских тюрьмах, путем снижения общего числа заключенных (см. §47 настоящего Постановления). Однако в настоящем деле задачей Европейского Суда является исследование личной ситуации заявителя в период, относящийся к соответствующим обстоятельствам. Европейский Суд отмечает, что заявитель содержался в изоляторе N ИЗ-48/1 с 2 октября 1998 г. по 4 февраля 2000 г. Таким образом, довод властей Российской Федерации о том, что число заключенных в 2004 году значительно снизилось по сравнению с 1998 годом, не относится к делу.

53. Власти Российской Федерации признали, что камеры, в которых содержался заявитель, были переполнены. Утверждение властей Российской Федерации о том, что заявителю было отведено "индивидуальное спальное место", не противоречит этому факту - то же спальное место вполне могло быть отведено другому заключенному или заключенным. Власти Российской Федерации не представили данных относительно точного числа заключенных в этих камерах, поскольку соответствующие документы были уничтожены. В то же время они не утверждали, что сведения заявителя относительно числа заключенных неверны.

54. Европейский Суд напоминает выводы, сделанные им в упоминавшемся выше Постановлении по делу "Майзит против Российской Федерации", §40, где он указал следующее:

"Благодаря аналогичным делам (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Калашников против Российской Федерации") Европейскому Суду известно, что переполнение изоляторов предварительного заключения является для России проблемой общего характера (там же, §93). При таких обстоятельствах Европейский Суд не придает принципиального значения точному числу заключенных, находившихся в камерах в указанный период. Имеющиеся материалы позволяют полагать, что в любое время на одного заключенного там приходилось менее двух кв. м пространства. Таким образом, по мнению Европейского Суда, камеры были переполнены, что само по себе вызывает вопросы с точки зрения статьи 3 Конвенции".

55. Европейский Суд также отметил, что в течение девяти месяцев заявитель содержался в камере с весьма ограниченным пространством. Из Постановления следует, что серьезное переполнение камеры в течение длительного времени является достаточным основанием для признания Европейским Судом нарушения статьи 3 Конвенции (там же, §§41 и 42).

56. Напротив, в других делах не было установлено нарушение статьи 3 Конвенции, поскольку ограниченное пространство для сна компенсировалось свободой передвижения, которой заключенные пользовались в дневное время (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Валашинас против Литвы", §§103 и 107* (* Постановление Европейского Суда от 24 июля 2001 г. по делу "Валашинас против Литвы" (Valasinas v. Lituanie), жалоба N 44558/98, в данном Постановлении не упоминалось (прим. переводчика).); и Решение Европейского Суда от 16 сентября 2004 г. по делу "Нурмагомедов против Российской Федерации" (Nurmagomedov v. Russia), жалоба N 30138/02* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 5/2008.)).

57. В настоящем деле Европейский Суд принимает к сведению, что заявитель провел в камере N 260 около 10 месяцев. Он утверждал, что в этот период в камере площадью 30 кв. м содержалось в среднем 25 человек. Данные заявителя подтвердил его бывший сокамерник г-н M. В отсутствие официальных данных о числе заключенных Европейский Суд принимает описание, представленное заявителем, и заключает, что камера была серьезно переполнена (менее 2 кв. м на одного заключенного).

58. Европейский Суд отмечает также, что столь длительный период содержания под стражей в стесненных условиях должен был причинять заявителю серьезный дискомфорт и нравственные страдания. Часовой прогулки не достаточно для смягчения отрицательных последствий переполненности камеры. Кроме того, такая скученность исключала возможность уединения в повседневной жизни, что само по себе является травмирующим обстоятельством. Действительно, власти не имели намерения унижать заявителя или заставлять его страдать. Однако это не выводит обжалуемую ситуацию из сферы действия статьи 3 Конвенции (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Пирс против Греции" (Peers v. Greece), жалоба N 28524/95, §74, ECHR 2001-III).

59. В итоге изложенные выше факторы являются достаточным основанием для того, чтобы заключить, что в камере N 260 заявитель содержался в унижающих достоинство условиях в нарушение статьи 3 Конвенции. Поскольку серьезная и длительная перенаселенность камеры сама по себе влечет признание нарушения статьи 3 Конвенции, Европейский Суд не считает нужным продолжать исследовать другие аспекты условий содержания под стражей в изоляторе N ИЗ-48/1.

60. Соответственно, Европейский Суд находит, что было допущено нарушение статьи 3 Конвенции в части условий содержания заявителя под стражей.

II. Предполагаемое нарушение статьи 6 Конвенции

61. Со ссылкой на подпункт "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции заявитель жаловался на то, что суд не допросил свидетелей, показания которых имели решающее значение для защиты. Пункт 3 статьи 6 Конвенции в соответствующей части предусматривает следующее:

"3. Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления имеет как минимум следующие права:

...d) допрашивать показывающих против него свидетелей или иметь право на то, чтобы эти свидетели были допрошены, и иметь право на вызов и допрос свидетелей в его пользу на тех же условиях, что и для свидетелей, показывающих против него...".

A. Доводы сторон

62. Власти Российской Федерации утверждали, что права заявителя не были нарушены по следующим причинам. Во-первых, ходатайства о вызове свидетелей обычно рассматривались при назначении дела к слушанию. Но суд не имел возможности рассмотреть ходатайство, поскольку оно было получено после назначения дела к слушанию, а именно 23 июня 1999 г. Во-вторых, поскольку заявитель повторно не заявлял ходатайство на основном слушании, суд не имел оснований для вызова В. и Ж.

63. Заявитель поддержал свою жалобу по следующим основаниям. Во-первых, при внимательном изучении обвинительного заключения необходимость вызова В. и Ж. была самоочевидной. Во-вторых, ходатайство должно было поступить в суд до назначения дела к слушанию, поскольку администрация изолятора обычно отправляет корреспонденцию заключенных в течение суток. В-третьих, даже если ходатайство было доставлено в суд позже, суд был обязан рассмотреть его при поступлении. В-четвертых, заявитель вновь заявил свое ходатайство на основном слушании, в последнем слове, и в своей жалобе на приговор.

B. Мнение Европейского Суда

1. Общие принципы

64. Европейский Суд подчеркивает, что гарантии, предусмотренные подпунктом "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции, являются специфическими аспектами права на справедливое судебное разбирательство, установленного пунктом 1 той же статьи. Соответственно, Европейский Суд рассмотрит жалобу на отказ в вызове в заседание свидетелей В. и Ж. с точки зрения обоих положений во взаимосвязи (см. Постановление Европейского Суда от 26 апреля 1991 г. по делу "Аш против Австрии" (Asch v. Austria), Series A, N 203, p. 10, §25).

65. Европейский Суд напоминает далее, что право на вызов свидетелей защиты не является абсолютным и может быть ограничено в интересах надлежащего отправления правосудия. В качестве общего правила именно национальные суды оценивают представленные им доказательства, как и относимость доказательств, о приобщении которых ходатайствуют обвиняемые. Конкретно подпункт "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции возлагает в первую очередь на них оценку целесообразности вызова свидетелей; он не требует присутствия и допроса каждого свидетеля со стороны обвиняемого: его существенная цель, как указывают слова "на тех же условиях", заключается в обеспечении полного равенства сторон по делу (см., например, Постановление Европейского Суда от 25 марта 1992 г. по делу "Видал против Бельгии" (Vidal v. Belgium), Series A, N 235-B, pp. 32-33, §33). Что касается свидетелей со стороны обвиняемого, только исключительные обстоятельства могут вынудить Европейский Суд заключить, что отказ в допросе таких свидетелей составляет нарушение статьи 6 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 7 июля 1989 г. по делу "Брикмон против Бельгии" (Bricmont v. Belgium), Series A, N 158, §89).

66. Наконец, Европейский Суд подчеркивает, что его задача заключается в том, чтобы удостовериться, было ли справедливым судебное разбирательство в целом, включая способ получения и исследования доказательств в суде (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Аш против Австрии", с. 10, §26).

2. Применение указанных принципов в настоящем деле

67. Первый спорный вопрос заключается в том, ходатайствовал ли заявитель о вызове свидетелей надлежащим образом. Европейский Суд отмечает в этой связи, что 9 июня 1999 г. заявитель просил суд вызвать двух свидетелей: В. и Ж. Это ходатайство было подано через администрацию изолятора, как предусмотрено Федеральным законом "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений" 1995 года. Письмо заявителя было отправлено или должно было быть отправлено тюремной администрацией (см. §36 настоящего Постановления) 10 июня 1999 г. Однако, как утверждают власти Российской Федерации, письмо было доставлено в суд лишь 23 июня 2003 г., то есть почти через неделю после назначения дела к слушанию и принятия необходимых для этого мер.

68. Власти Российской Федерации выдвинули довод о том, что несвоевременное вручение ходатайства освободило суд от обязанности его рассмотрения. Тем не менее Европейский Суд отмечает, что согласно российскому законодательству заявитель не имел возможности для отправления своего ходатайства иначе, как через тюремную администрацию (см. §36 настоящего Постановления). При таких обстоятельствах администрация изолятора обязана была обеспечить доставку документа в разумный срок. С учетом того, что изолятор и суд находились в одном городе, двухнедельный срок доставки представляется чрезмерно продолжительным. Возникают серьезные сомнения в том, что ходатайство от 9 июня 1999 г. было отправлено администрацией.

69. Так или иначе, необходимость в догадках по этому поводу отсутствует. Европейский Суд отмечает, что постановление Пленума Верховного Суда N 5 1975 года недвусмысленно обязывает судью рассматривать ходатайства в подготовительной части заседания, даже если они были получены после назначения дела к слушанию. Власти Российской Федерации не пояснили, почему суд уклонился от этого.

70. Заявитель также ссылался на то, что в процессе рассмотрения дела он повторил свое ходатайство о вызове В. и Ж. Протокол судебного заседания не содержит упоминания о таком ходатайстве. Однако Европейский Суд принимает к сведению, что председательствующий ясно указал, что вернется к рассмотрению ходатайств, поданных на основании статьи 223, позже, что может быть разумно истолковано в связи с ходатайством заявителя о вызове В. и Ж. В процессе дальнейшего рассмотрения дела адвокат заявителя привлекал внимание суда к этим двум свидетелям. Наконец, вышестоящий суд оставил без внимания мотивы, по которым суд первой инстанции не вызвал Ж. и В. Если это считалось упущением или небрежностью со стороны заявителя, который выражался недостаточно ясно, вышестоящий суд мог дать соответствующее указание. При таких обстоятельствах Европейский Суд заключает, что защита использовала все имевшиеся в ее распоряжении законные средства для обеспечения присутствия двух свидетелей.

71. Европейский Суд, таким образом, приходит к выводу о том, что заявитель предпринял все разумные усилия для обеспечения явки свидетелей своей защиты. Возражение властей Российской Федерации, следовательно, подлежит отклонению. Следующий вопрос заключается в том, составляет ли уклонение рассматривавшего дела суда от обеспечения их присутствия нарушение права заявителя, гарантированного подпунктом "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции.

72. Европейский Суд отмечает, что, как полагало обвинение, в 1997 году заявитель получил первый автомобиль в качестве взятки. Заявитель утверждал, что купил его и что В. и Ж. присутствовали при уплате за него. В своем ходатайстве от 9 июня 1999 г. заявитель пояснил, какие показания могут дать В. и Ж., и указал их место пребывания. Следовательно, ходатайство о вызове свидетелей было достаточно мотивированным, относимым к существу обвинения и предположительно могло привести к оправданию заявителя (см., в этом отношении, Постановление Большой Палаты по делу "Перна против Италии" (Perna v. Italy), жалоба N 48898/99, §29, ECHR 2003-V; Постановление Европейского Суда от 22 июня 2006 г. по делу "Гийюри против Франции" (Guilloury v. France), жалоба N 62236/00, §64). Другими словами, это не было явным злоупотреблением права ходатайства, на которое суд мог не реагировать.

73. Европейский Суд также отмечает, что предложение заявителя о представлении доказательств было фактически отклонено судом без указания каких-либо мотивов. Кроме того, вышестоящий суд не учел довода заявителя относительно отказа суда первой инстанции в вызове свидетелей. Европейский Суд принимает к сведению и то, что заявитель просил суд первой инстанции удостоверить замечания на протокол с указанием на предъявленное им требование о вызове В. и Ж. Однако это ходатайство было отклонено (см. §33 настоящего Постановления).

74. Европейский Суд повторяет, что ходатайство заявителя имело прямое отношение к предмету обвинения. Однако, как признала защита в ходе рассмотрения дела, ни В., ни Ж. не видели, как он уплачивал деньги за автомобиль Ш. По его словам, он передал Ш. запечатанный конверт и не сказал, что находится внутри. Лишь позднее он пояснил Ж., что уплатил Ш. за автомобиль. В итоге доказательственная сила показаний Ж. и В. была незначительной. Напротив, доводы в пользу виновности заявителя были достаточно вескими. Несколько человек свидетельствовали в суде, что давали ему взятку в виде автомобиля. Таким образом, даже если Ж. и В. были бы вызваны и допрошены, наиболее вероятно, что их показания не привели бы к оправданию заявителя. Европейский Суд повторяет в этой связи, что молчание суда первой и второй инстанций достойно сожаления, тем не менее во внимание должно быть принято разбирательство в целом. В упоминавшемся выше деле "Видал против Бельгии" заявитель был осужден в основном на основании материалов дела и показаний сообвиняемых (§34). В настоящем деле, напротив, обвинительный приговор опирался на прочную доказательную базу, в частности, на показания нескольких независимых свидетелей, допрошенных в суде. С учетом этого в настоящем деле усматриваются отличия от упоминавшегося выше дела "Видал против Бельгии".

75. Европейский Суд заключает, что фактический отказ судов страны от вызова свидетелей защиты при особых обстоятельствах настоящего дела не затронул общей справедливости судебного разбирательства. Следовательно, по делу требования подпункта "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции, взятого во взаимосвязи с пунктом 1 статьи 6 Конвенции, нарушены не были.

III. Применение статьи 41 Конвенции

76. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

77. Руководствуясь статьей 41 Конвенции, заявитель требовал 500 000 долларов США. По его словам, он нуждался в этой сумме для компенсации материального ущерба, включая юридические издержки, организации публичной кампании восстановления его доброго имени и возмещения расходов на лечение его самого и членов его семьи.

78. Власти Российской Федерации утверждали, что требования заявителя на основании статьи 41 Конвенции являются необоснованными и неразумными. Что касается морального вреда, который он предположительно претерпел, власти Российской Федерации отмечали, что только в двух пунктах жалоба признана приемлемой. Кроме того, заявитель не обосновал свои требования в части "материального ущерба", который он якобы претерпел.

79. Европейский Суд отмечает, что требования, предъявленные заявителем, по-видимому, включают компенсацию материального ущерба, морального вреда и судебных расходов и издержек в совокупности. Что касается предположительно причиненного материального ущерба, заявитель не указал, какой именно материальный ущерб он претерпел вследствие неудовлетворительных условий его содержания под стражей. То же относится к понесенным им юридическим издержкам: он не указал, в чем они заключаются. Европейский Суд учитывает, что заявителю была предоставлена юридическая помощь, которая, как предполагается, покрывает, по крайней мере, часть расходов, относящихся к представительству его интересов. В итоге, Европейский Суд заключает, что требования заявителя в отношении материального ущерба и юридических издержек не раскрыты достаточно подробно и подлежат отклонению.

80. Что касается морального вреда, остается неясным, в какой части он покрывается предъявленным требованием. Однако с учетом природы нарушений, установленных в настоящем деле, Европейский Суд признает, что вследствие условий содержания под стражей заявитель претерпел страдания, как нравственные, так и физические. Оценивая указанные обстоятельства на справедливой основе, Европейский Суд присуждает заявителю 7 000 евро в счет компенсации морального вреда, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную выше сумму.

81. Европейский Суд счел, что процентная ставка при просрочке платежей должна быть установлена в размере предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд:

1) постановил единогласно, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в части условий содержания заявителя под стражей;

2) постановил, что по делу требования подпункта "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции, взятого во взаимосвязи с пунктом 1 статьи 6 Конвенции, в части уклонения суда от вызова свидетелей защиты нарушены не были;

3) постановил единогласно:

(a) что власти государства-ответчика обязаны в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю 7 000 евро (семь тысяч евро) в качестве компенсации морального вреда, подлежащие переводу в российские рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную сумму;

(b) что с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эту сумму должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

4) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 14 февраля 2008 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Клаудия Вестердик Секретарь Секции Суда

Пэр Лоренсен Председатель Палаты Суда

В соответствии с пунктом 2 статьи 45 Конвенции и пунктом 2 правила 74 Регламента Суда к Постановлению прилагается совместное частично не совпадающее особое мнение судей Лоренсена и Цаца-Николовски.

P.L.

C.W.

Совместное частично не совпадающее Особое мнение судей Лоренсена и Цаца-Николовски

Соглашаясь с большинством в том, что по делу допущено нарушение статьи 3 Конвенции, мы не можем согласиться с тем, что по делу требования подпункта "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции, взятого во взаимосвязи с пунктом 1 статьи 6 Конвенции, нарушены не были.

В соответствии с подпунктом "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления имеет право "...на вызов и допрос свидетелей в его пользу на тех же условиях, что и для свидетелей, показывающих против него". Устойчивая прецедентная практика Европейского Суда свидетельствует о том, что данное положение не гарантирует неограниченного права на допрос свидетелей, и что прежде всего национальные суды должны оценивать, относятся ли к делу показания свидетелей, о вызове которых просит защита. Только при исключительных обстоятельствах отказ в вызове таких свидетелей составит нарушение статьи 6 Конвенции (см. §65 Постановления). Однако, по нашему мнению, статья предполагает, что когда ходатайство защиты о вызове свидетелей отклоняется, национальный суд обязан - за исключением случаев, когда свидетельские показания явно не относятся к делу, - вынести мотивированное определение о том, по каким причинам их вызов нецелесообразен.

В настоящем деле заявитель на стадии предварительного следствия ходатайствовал о допросе двух свидетелей, указав причины, по которым считает это важным. Ходатайство поступило к председательствующему судье только после того, как дело было назначено к слушанию, - то ли по причине несвоевременной отправки ходатайства администрацией изолятора, то ли вследствие канцелярской ошибки районного суда. Стороны расходятся во мнениях относительно содержания ответа заявителя на вопрос суда первой инстанции о его намерении требовать вызова дополнительных свидетелей, но из протокола судебного заседания от 28 октября 1999 г. следует, что суд был осведомлен о поданном ранее ходатайстве и указал, что рассмотрит его позднее. Вместе с тем представляется, что районный суд не принял никакого решения по этому вопросу. Суд кассационной инстанции оставил без внимания жалобу в части отказа районного суда в разрешении ходатайства.

Большинство пришло к выводу о том, что "ходатайство заявителя имело прямое отношение к предмету обвинения" и что "молчание суда первой и второй инстанций достойно сожаления". Безусловно, с этим следует согласиться, в отличие от довода большинства о том, что при таких обстоятельствах Европейский Суд вправе исполнять функцию национальных судов и оценивать предположительное значение показаний, которые дали бы свидетели, будь они вызваны. По нашему мнению, полное уклонение судов страны от рассмотрения ходатайства о вызове соответствующих свидетелей и вынесения по нему мотивированного определения не совместимо с требованиями подпункта "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции, взятого во взаимосвязи с пунктом 1 статьи 6 Конвенции. Соответственно, имело место нарушение данных положений Конвенции.