Постановление Европейского Суда по правам человека от 6 ноября 2008 г. Дело "Исмаилов (Ismayilov) против Российской Федерации" (жалоба N 30352/03) (Первая Секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая Секция)

Дело "Исмаилов (Ismayilov)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 30352/03)

Постановление Суда

Страсбург, 6 ноября 2008 г.

ГАРАНТ:

См. Решение Комитета министров Совета Европы от 4 декабря 2014 г.

Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Х. Розакиса, Председателя Палаты,

Н. Ваич,

А. Ковлера,

Х. Гаджиева,

Д. Шпильманна,

С.Э. Йебенса,

Д. Малинверни,

Г. Николау, судей,

а также при участии С. Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 16 октября 2008 г.,

вынес в тот же день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 30352/03, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Азербайджана Адилем Юнусом оглу Исмаиловым* (* В определении Конституционного Суда Российской Федерации N 251-О заявитель упоминается как Исмайлов Адиль Юнус оглы (прим. переводчика).) (далее - заявитель) 2 сентября 2003 г.

2. Интересы заявителя, которому была предоставлена юридическая помощь, представляли М. Рачковский и О. Преображенская, представители московской неправительственной организации "Центр содействия международной защите". Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека П.А. Лаптевым.

3. 20 января 2006 г. Европейский Суд коммуницировал жалобу властям Российской Федерации. Европейский Суд решил рассмотреть данную жалобу одновременно по вопросу приемлемости и по существу (пункт 3 статьи 29 Конвенции).

4. Власти Азербайджана не воспользовались правом принять участие в разбирательстве (пункт 1 статьи 36 Конвенции).

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявитель родился в 1937 году и проживает в г. Москве.

6. 17 ноября 2002 г. заявитель прибыл в г. Москву из г. Баку. Он перевозил 21 348 долларов США, представлявших собой денежные средства от продажи семейной недвижимости, расположенной в г. Баку. Однако он внес в таможенную декларацию только 48 долларов США, в то время как российское законодательство обязывает декларировать любую сумму, превышающую 10 000 долларов США. При таможенной проверке остальная сумма была обнаружена в его багаже. Заявителю было предъявлено обвинение в контрабанде, преступлении, предусмотренном частью 1 статьи 188 Уголовного кодекса, и деньги были приобщены к уголовному делу в качестве вещественного доказательства.

7. 8 мая 2003 г. Головинский районный суд г. Москвы признал заявителя виновным и приговорил его к шести месяцам лишения свободы условно с шестимесячным испытательным сроком. Относительно денежных средств он указал:

"Вещественные доказательства - 21 348 долларов США, хранящиеся в центральной кассе Шереметьевской таможни, - обратить в собственность государства".

8. В своей кассационной жалобе заявитель ссылался на невиновность и утверждал, что решение о конфискации не основано на законодательстве страны, поскольку статья 188 Уголовного кодекса не предусматривала конфискации в качестве наказания.

9. 29 мая 2003 г. Московский городской суд оставил приговор без изменения. В отношении денежных средств он указал, что суд первой инстанции не применял конфискацию в качестве наказания, а только распорядился вещественными доказательствами.

10. Заявитель направлял жалобы в различные российские органы власти. Он указывал, что условия его жизни достигают уровня бедности, и поэтому решил продать квартиру в г. Баку, унаследованную от матери. Он приложил копию завещания и договора купли-продажи квартиры. Он просил возвратить законно полученные им средства по основаниям гуманности.

11. 8 сентября 2003 г. Уполномоченный по правам человека в Российской Федерации обратился с письмом в интересах заявителя к исполняющему обязанности прокурора г. Москвы с просьбой о возбуждении надзорного производства в части решения вопроса о конфискации. 18 сентября 2003 г. заместитель прокурора г. Москвы ответил Уполномоченному, что основания для возбуждения надзорного производства отсутствуют, поскольку решение о конфискации является законным в соответствии с пунктом 7 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 3 февраля 1978 г.

12. 22 октября 2003 г. Уполномоченный обратился к Генеральному прокурору с просьбой о возбуждении надзорного производства. Он указывал, что вопреки требованиям Уголовно-процессуального кодекса ни один процессуальный документ не определял, к какой категории вещественных доказательств относятся денежные средства заявителя. Это упущение обусловило неправильное решение о судьбе вещественных доказательств. Денежные средства заявителя не являлись орудием преступления - в делах о контрабанде таковым могут являться только места ее сокрытия. Они также не были получены в результате совершения преступления. Соответственно, ни пункт 1 части 3, ни пункт 4 части 3 статьи 81 Уголовно-процессуального кодекса не подлежали применению в ситуации заявителя, и денежные средства должны были быть возвращены законному владельцу в соответствии с пунктом 6 части 3 этой статьи. В противном случае решение о конфискации фактически назначало бы повторное наказание за то же самое преступление. Наконец, Уполномоченный оспаривал применимость пункта 7 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 3 февраля 1978 г. Он указывал, что пункт 7 прямо предусматривает применение "действующего законодательства". Поскольку новый Уголовный кодекс не предусматривает конфискации по делам о контрабанде, пункт 7 постановления не может применяться.

13. 9 декабря 2003 г. заместитель Генерального прокурора разъяснил Уполномоченному, что Президиум Верховного Суда ранее высказал мнение о том, что предмет контрабанды должен рассматриваться в качестве орудия преступления и подлежит конфискации в качестве такового (он сослался на постановление по делу Петренко, упомянутое в § 23 настоящего Постановления).

14. Уполномоченный обратился в Конституционный Суд с жалобой в интересах заявителя и другого лица.

15. 8 июля 2004 г. Конституционный Суд принял определение об отказе в принятии жалобы к рассмотрению (определение N 251-О). Он указал, что возможность конфискации предметов, признанных вещественными доказательствами по уголовному делу, включая орудия преступления и доход от них, не противоречит международным обязательствам Российской Федерации, принятым в соответствии с Конвенцией ООН против транснациональной организованной преступности* (* Принята резолюцией 55/25 Генеральной Ассамблеи от 15 ноября 2000 года (прим. переводчика).) и Конвенцией об отмывании, выявлении, изъятии и конфискации доходов от преступной деятельности* (* Принята в рамках Совета Европы 1 декабря 2001 г. (прим. переводчика).). Таким образом, статья 81 Уголовно-процессуального кодекса не предусматривает произвольного ограничения права собственности и тем самым не нарушает конституционные права и свободы заявителей. Конституционный Суд пришел к следующему выводу:

"Определение же того, что в уголовно-процессуальном смысле представляет собой незаконно перемещавшееся через таможенную границу Российской Федерации имущество и подпадает ли оно под признаки вещественного доказательства, подлежащего уголовно-процессуальной конфискации... находится в ведении суда общей юрисдикции, осуществляющего правосудие по рассматриваемому им уголовному делу. Законность и обоснованность судебного решения по вопросу о конфискации вещественных доказательств проверяется в уголовном судопроизводстве вышестоящими судами общей юрисдикции. Конституционный Суд Российской Федерации полномочиями производить такую проверку не наделен".

16. 24 марта 2005 г. Конституционный Суд отказал в принятии дополнительного заявления Уполномоченного о разъяснении определения от 8 июля 2004 г.

II. Применимое национальное законодательство и практика

17. Конвенция ООН против транснациональной организованной преступности, касающаяся транснациональной преступности и участия в организованных преступных группах, отмывания доходов от преступной деятельности, коррупции и воспрепятствования правосудию, ратифицированная Россией 26 мая 2004 г., предусматривает следующее:

Статья 7. Меры по борьбе с отмыванием денежных средств

"Государства-участники рассматривают вопрос о применении практически возможных мер по выявлению перемещения наличных денежных средств и соответствующих оборотных инструментов через их границы и по контролю за таким перемещением при условии соблюдения гарантий, направленных на обеспечение надлежащего использования информации, и не создавая каких-либо препятствий перемещению законного капитала. Такие меры могут включать требование о том, чтобы физические лица и коммерческие организации сообщали о трансграничных переводах значительных объемов наличных денежных средств и передачах соответствующих оборотных инструментов".

Статья 12. Конфискация и арест

"Государства-участники принимают, в максимальной степени, возможной в рамках их внутренних правовых систем, такие меры, какие могут потребоваться для обеспечения возможности конфискации:

а) доходов от преступлений, охватываемых настоящей Конвенцией, или имущества, стоимость которого соответствует стоимости таких доходов;

b) имущества, оборудования или других средств, использовавшихся или предназначавшихся для использования при совершении преступлений, охватываемых настоящей Конвенцией".

18. Уголовный кодекс Российской Федерации устанавливает, что контрабанда, то есть перемещение в крупном размере через таможенную границу Российской Федерации товаров или иных предметов, совершенное помимо или с сокрытием от таможенного контроля либо с обманным использованием документов или средств таможенной идентификации либо сопряженное с недекларированием или недостоверным декларированием, наказывается различными санкциями до пяти лет лишения свободы (часть 1 статьи 188).

19. Закон Российской Федерации "О валютном регулировании и валютном контроле" (N 3615-1 от 9 октября 1992 г., действовавший в период рассмотрения дела) устанавливал, что резиденты и нерезиденты имеют право без ограничений переводить, ввозить и пересылать валютные ценности в Российскую Федерацию при соблюдении таможенных правил (пункт 3 статьи 6 и пункт 1 статьи 8).

20. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации ("УПК") устанавливает следующее:

Статья 81. Вещественные доказательства

"1. Вещественными доказательствами признаются любые предметы:

1) которые служили орудиями преступления или сохранили на себе следы преступления;

2) на которые были направлены преступные действия;

3) иные предметы и документы, которые могут служить средствами для обнаружения преступления и установления обстоятельств уголовного дела. ...

3. При вынесении приговора... должен быть решен вопрос о вещественных доказательствах. При этом:

1) орудия преступления, принадлежащие обвиняемому, подлежат конфискации или передаются в соответствующие учреждения, или уничтожаются;

2) предметы, запрещенные к обращению, подлежат передаче в соответствующие учреждения или уничтожаются;

3) предметы, не представляющие ценности и не истребованные стороной, подлежат уничтожению(...);

4) деньги и иные ценности, нажитые преступным путем, пo приговору суда подлежат обращению в доход государства* (* В настоящее время соответствующая часть статьи 81 Уголовно-процессуального кодекса изложена в следующей редакции: "4) деньги, ценности и иное имущество, полученные в результате совершения преступления, и доходы от этого имущества подлежат возвращению законному владельцу;

4.1) деньги, ценности и иное имущество, указанные в пунктах "а"-"в" части первой статьи 104.1 Уголовного кодекса Российской Федерации, подлежат конфискации в порядке, установленном Правительством Российской Федерации, за исключением случаев, предусмотренных пунктом 4 настоящей части" (прим. переводчика).);

5) документы остаются при уголовном деле(...);

6) остальные предметы передаются законным владельцам, а при неустановлении последних переходят в собственность государства...".

Аналогичные нормы ранее содержались в статье 86 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР (изложены в Постановлении Европейского Суда от 9 июня 2005 г. по делу "Бакланов против Российской Федерации" (Baklanov v. Russia), жалоба N 68443/01, § 20* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 10/2006.)).

21. В постановлении пленума Верховного Суда СССР "О судебной практике по делам о контрабанде" (N 2 от 3 февраля 1978 г.) указывалось:

"7. В соответствии с действующим законодательством предметы контрабанды как вещественные доказательства подлежат конфискации в доход государства. Также подлежат конфискации перевозочные и другие средства как орудия преступления, если они были оборудованы специальными хранилищами для сокрытия товаров или иных ценностей...".

22. В постановлении Пленума Верховного Суда СССР "О конфискации орудий преступления, признанных вещественными доказательствами по делу" (N 19 от 16 августа 1984 г.) указывалось:

"В связи с возникающим в судебной практике вопросом о возможности применения п. 1 ст. 86 УПК РСФСР... при совершении неосторожных преступлений Пленум Верховного Суда СССР постановляет:

Разъяснить, что принадлежащие осужденному предметы, признанные вещественными доказательствами, могут быть конфискованы на основании п. 1 ст. 86 УПК РСФСР и соответствующих статей УПК других союзных республик лишь в случае умышленного использования их самим осужденным либо его соучастниками в качестве орудий преступления для достижения преступного результата".

23. Президиум Верховного Суда Российской Федерации в постановлении от 10 июня 1998 г. N 446п98пр удовлетворил протест заместителя Генерального прокурора Российской Федерации на приговор суда, по которому гражданин Петренко был осужден за контрабанду иностранной валюты, но денежные средства были ему возвращены на том основании, что статья 188 УК не предусматривает их конфискации. Президиум указал, что:

"Конфискацию как вид наказания следует отличать от конфискации предметов контрабанды, признанных вещественным доказательством. Эти вопросы должны быть разрешены при вынесении приговора...

По смыслу [пункта 1 статьи 86 УПК РСФСР], а также ст. 83 УПК РСФСР, орудия преступления - это все предметы, которые использовались преступником для достижения общественно опасной цели, независимо от основного назначения предмета. Таким образом, понятие орудия преступления включает в себя предмет преступления.

Согласно диспозиции ст. 188 УК РФ обязательным признаком данного состава преступления является предмет контрабанды, который незаконно перемещается через таможенную границу... Суд признал Петренко виновным [в покушении на контрабанду], указав, что доллары США являлись предметом преступления, поэтому должен был решить вопрос о судьбе вещественного доказательства в соответствии с п. 1 ст. 86 УПК РСФСР, т.е. применительно к орудиям преступления, однако этого не сделал".

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции

24. Заявитель жаловался, ссылаясь на статью 1 Протокола N 1 к Конвенции, что власти незаконно изъяли денежные средства, полученные от продажи унаследованной квартиры. Статья 1 Протокола N 1 к Конвенции предусматривает следующее:

"Каждое физическое или юридическое лицо имеет право на уважение своей собственности. Никто не может быть лишен своего имущества иначе как в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом и общими принципами международного права.

Предыдущие положения не умаляют права государства обеспечивать выполнение таких законов, какие ему представляются необходимыми для осуществления контроля за использованием собственности в соответствии с общими интересами или для обеспечения уплаты налогов или других сборов или штрафов".

A. Приемлемость жалобы

25. Европейский Суд считает, что жалоба заявителя не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

B. Существо жалобы

1. Доводы сторон

26. Заявитель утверждал, что, во-первых, конфискация была незаконной, с одной стороны, потому, что статья 188 Уголовного кодекса не предусматривала конфискации в качестве наказания за контрабанду, а с другой стороны, статья 81 Уголовно-процессуального кодекса позволяла властям конфисковать только денежные средства, полученные преступным путем, в то время как деньги, изъятые у него, получены в качестве законной выручки от продажи квартиры покойной матери в г. Баку. Заявитель указывал, что не был судим и не подозревался в совершении преступлений, поэтому Конвенция ООН против транснациональной организованной преступности в данном деле не применима. Кроме того, он утверждал, что конфискация возложила на него несоразмерное бремя, особенно с учетом того, что он был наказан судимостью и условным сроком лишения свободы.

27. Власти Российской Федерации утверждали, что перевозившиеся заявителем денежные средства были орудием преступления и вещественным доказательством по делу. Они были конфискованы в соответствии с пунктом 1 части 3 статьи 81 Уголовно-процессуального кодекса и практикой Верховного Суда по делу Петренко. Это решение не противоречило принципам международного права и, в частности, статье 12 Конвенции ООН против транснациональной организованной преступности, которая предусматривает возможность "конфискации дохода от совершения преступлений и имущества, оборудования и других средств, используемых или предназначавшихся для совершения преступлений". Конфискация имела законную основу, и заявитель мог ее предвидеть.

2. Мнение Европейского Суда

(a) Применимое правило

28. Статья 1 Протокола N 1 охватывает три различных правила: первое правило, изложенное в первом предложении первого абзаца, имеет общий характер и формулирует принцип уважения собственности; второе правило, содержащееся во втором предложении первого абзаца, предусматривает возможность лишения имущества при определенных условиях; третье правило, изложенное во втором абзаце, признает, что государства-участники, в частности, вправе контролировать использование имущества в соответствии с общим интересом. Три этих правила, однако, являются различными не в том смысле, что они не взаимосвязаны. Второе и третье правило касаются специальных случаев вмешательства в право на уважение собственности и подлежат толкованию в свете общего принципа, сформулированного в первом правиле (см., в числе последних, Постановление Большой Палаты по делу "Брониовский против Польши" (Broniowski v. Poland), жалоба N 31443/96, §134, ECHR 2004-V).

29. "Имуществом" в настоящем деле являлась денежная сумма в долларах США, которая была конфискована у заявителя судебным решением. Сторонами не оспаривается, что решение о конфискации представляло собой вмешательство в право заявителя на уважение собственности и следовательно, статья 1 Протокола N 1 к Конвенции является применимой. Остается установить, охватывается ли эта мера первым или вторым абзацем данного положения Конвенции.

30. Европейский Суд напоминает свой постоянный подход о том, что конфискация, даже если она включает лишение имущества, тем не менее составляет контроль использования имущества в значении второго абзаца статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции (см. Решение Европейского Суда от 4 сентября 2001 г. по делу "Рьела и другие против Италии" (Riela and Others v. Italy), жалоба N 52439/99; Решение Европейского Суда от 5 июля 2001 г. по делу "Аркури и другие против Италии" (Arcuri and Others v. Italy), жалоба N 52024/99; Решение Европейского Суда от 26 июня 2001 г. по делу "C.M. против Франции" (C.M. v. France), жалоба N 28078/95; Постановление Европейского Суда от 5 мая 1995 г. по делу "Эйр Канада против Соединенного Королевства" (Air Canada v. United Kingdom), Series A, жалоба N 316-A, §34; и Постановление Европейского Суда от 24 октября 1986 г. по делу "АГОЗИ против Соединенного Королевства" (AGOSI v. United Kingdom), Series A, N 108, §34). Соответственно, он полагает, что тот же подход должен учитываться в настоящем деле.

(b) Соблюдение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции

31. Европейский Суд подчеркивает, что первое и наиболее важное требование статьи 1 Протокола N 1 Конвенции заключается в том, чтобы любое вмешательство публичных властей в право на уважение собственности было "законным": второй абзац устанавливает, что государства уполномочены осуществлять контроль за использованием собственности путем обеспечения выполнения "законов". Более того, верховенство права, одна из основ демократического общества, воплощается во всех статьях Конвенции. Вопрос о том, было ли достигнуто справедливое равновесие между требованиями общего интереса и защиты фундаментальных прав лица, имеет значение для дела лишь при условии, что спорное вмешательство отвечало требованию законности и не являлось произвольным (см., в частности, Постановление Европейского Суда от 9 июня 2005 г. по делу "Бакланов против Российской Федерации" (Baklanov v. Russia), жалоба N 68443/01, § 39, и Постановление Европейского Суда 24 марта 2005 г. по делу "Фризен против Российской Федерации" (Frizen v. Russia), жалоба N 58254/00, § 33* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 10/2006.)).

32. Деньги, обнаруженные у заявителя, были признаны вещественным доказательством в рамках уголовного дела против него в соответствии с частью 1 статьи 81 Уголовно-процессуального кодекса. В соответствии с частью 3 этой статьи при вынесении приговора суд должен решить вопрос о вещественных доказательствах. Суд признал денежные средства орудием преступления, подлежащим конфискации, что предусмотрено пунктом 1 части 3 статьи 81. Вопреки доводу заявителя о том, что статья 81 разрешала лишь конфискацию имущества, полученного в результате совершения преступления, указанное положение не предусматривало различия между законным и незаконным происхождением орудий преступления. Что касается вопроса о том, должны ли рассматриваться денежные средства, не внесенные в декларацию, орудием или предметом контрабанды, Европейский Суд отмечает, что, по крайней мере, после принятия Президиумом Верховного Суда постановления по делу Петренко (см. § 23 настоящего Постановления) в российском праве установилось толкование понятия "орудие преступления" как включающего также предметы преступления. Соответственно, Европейский Суд находит, что мера была основана на национальном праве, применение которого было достаточно предсказуемым.

33. Что касается общего интереса, которому могло служить вмешательство, Европейский Суд отмечает, что государства имеют законный интерес и в то же время обязательство согласно различным международным договорам, таким как Конвенция ООН против транснациональной организованной преступности, принимать меры в целях выявления и контроля движения денежных средств через границы, поскольку крупные суммы наличных могут использоваться для отмывания незаконных доходов, торговли наркотиками, финансирования терроризма или совершения иных серьезных финансовых преступлений. Общее требование о декларировании, которое распространяется на любое лицо, пересекающее границу государства, предупреждает скрытые ввоз и вывоз денежных средств из страны, и конфискационная мера, которую влечет недекларирование денежных средств таможенному органу, является частью общей регулятивной системы, призванной бороться с подобными преступлениями. Таким образом, Европейский Суд полагает, что конфискация отвечала общему интересу.

34. Европейский Суд далее оценит, имелась ли разумная соразмерность между средствами, использованными властями для обеспечения общего интереса, и защитой права заявителя на уважение собственности, или, иными словами, не было ли возложено на заявителя индивидуальное чрезмерное бремя.

35. Преступление, за которое был осужден заявитель, состояло в недекларировании таможенному органу 21 300 долларов США в наличной форме, которые он провозил. Важно отметить, что сам по себе ввоз в Российскую Федерацию наличной иностранной валюты не является незаконным согласно российскому законодательству. Ввоз иностранной валюты как таковой был законным, кроме того, сумма, которая могла быть законно ввезена или, как в настоящем деле, физически перемещена через российскую таможенную границу, не была ограничена в принципе (см. § 19 настоящего Постановления). Это отличает настоящее дело от дел, в которых конфискация применялась в отношении товаров, ввоз которых был запрещен (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "АГОЗИ против Соединенного Королевства", касающееся запрета на ввоз золотых монет; Постановление Большой Палаты по делу "Босфорус Хава Йоллары Туризм ве Тиджарет Аноним Ширкети" против Ирландии" (Bosphorus Hava Yollary Turizm ve Ticaret Anonim Sirketi v. Ireland), жалоба N 45036/98, ECHR 2005-VI, касающееся ареста югославского воздушного судна, подпадающего под режим санкций), либо транспортных средств, используемых для перевозки запрещенных веществ или торговли людьми (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Эйр Канада против Соединенного Королевства"; упоминавшееся выше Решение по делу "C.M. против Франции", и Решение Европейского Суда по делу "Йилдирим против Италии" (Yildirim v. Italy), жалоба N 38602/02, ECHR 2003-IV).

36. Более того, законное происхождение конфискованных денежных средств не оспаривалось. Заявитель представил письменные доказательства, такие как завещание и договор купли-продажи, подтверждающие, что денежные средства были выручены при продаже квартиры в г. Баку, которую он получил в наследство от матери. В связи с этим Европейский Суд отмечает различие между настоящим делом и делами, в которых конфискация применялась в отношении имущества, полученного преступным путем (см. Постановление Европейского Суда по делу "Филлипс против Соединенного Королевства" (Phillips v. United Kingdom), жалоба N 41087/98, §§9-18, ECHR 2001-VII), и имущества, которое считается незаконно полученным (см. упоминавшиеся выше Решения Европейского Суда по делу "Рьела и другие против Италии" и по делу "Аркури и другие против Италии" и Постановление Европейского Суда от 22 февраля 1994 г. по делу "Раймондо против Италии" (Raimondo v. Italy), Series A, N 281-A, §29) или предназначенного для использования в незаконной деятельности (см. Решение Европейского Суда от 27 июня 2002 г. по делу "Батлер против Соединенного Королевства" (Butler v. United Kingdom), жалоба N 41661/98).

37. Европейский Суд далее отмечает, что заявитель не был судим, не подозревался и не обвинялся в преступлениях до рассматриваемого события. Ничто не позволяет предположить, что путем применения к заявителю конфискации власти намеревались предупредить иную незаконную деятельность, например, отмывание преступных доходов, торговлю наркотиками, финансирование терроризма или уклонение от налогов. Денежные средства, которые он перевозил, были получены законно, и ввоз данной суммы в Российскую Федерацию допускался при условии ее декларирования таможенному органу. Следовательно, единственным преступным деянием, которое может быть вменено заявителю, является неподача таможенному органу соответствующей декларации.

38. Европейский Суд полагает, что для признания вмешательства соразмерным оно должно соответствовать тяжести нарушения, а именно неисполнению требования о декларировании, а не тяжести какого-либо предполагаемого нарушения, которое, однако, не было в действительности установлено, такого как отмывание незаконных доходов или уклонение от налогов. Конфискованная сумма, несомненно, являлась значительной для заявителя, поскольку представляла собой весь доход от продажи дома в г. Баку, принадлежавшего его покойной матери. С другой стороны, вред, который заявитель мог причинить государству, был незначителен: он не уклонялся от уплаты таможенных пошлин или иных сборов, а также не причинил иного имущественного ущерба государству. Если бы денежные средства не были выявлены, российские власти лишь не получили бы информацию о том, что они были ввезены в Российскую Федерацию. Таким образом, конфискация являлась не компенсационной, а сдерживающей и карательной мерой, поскольку государство не понесло каких-либо убытков в результате недекларирования заявителем денежных средств (см. для сравнения Постановление Европейского Суда от 24 февраля 1994 г. по делу "Банденун против Франции" (Bendenoun v. France), Series A, N 284, §47). Однако в настоящем деле заявитель уже был наказан за контрабанду условным лишением свободы с испытательным сроком. Властями Российской Федерации не было убедительно доказано и даже не утверждалось, что одной этой меры не было достаточно для достижения желаемого сдерживающего и карательного воздействия и предотвращения нарушений требования о декларировании. При таких обстоятельствах конфискация, примененная в качестве дополнительного наказания, была, по мнению Европейского Суда, несоразмерной, поскольку возлагала на заявителя "индивидуальное чрезмерное бремя".

39. Таким образом, имело место нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.

II. Иные предполагаемые нарушения Конвенции

40. Кроме того, заявитель жаловался на основании пунктов 1 и 3 статьи 6 Конвенции на нарушение права на справедливое разбирательство дела судом в разумный срок и права допроса свидетелей в его пользу. В соответствии с пунктом 2 статьи 8 Конвенции он утверждал, что совершенное им преступление не нарушало каких-либо общественных или государственных интересов. Европейский Суд полагает, что эти жалобы не доказаны и подлежат отклонению как явно необоснованные.

41. Наконец, заявитель жаловался на основании пункта 1 статьи 4 Протокола N 7 к Конвенции на то, что конфискация денежных средств представляла собой повторное осуждение за преступление, за которое он уже был наказан лишением свободы. Поскольку обе санкции были применены в одном разбирательстве, статья 4 Протокола N 7 к Конвенции не применима к делу. Следовательно, жалоба заявителя не совместима с требованиями Конвенции ratione materiae* (* Ratione materiae (лат.) - "ввиду обстоятельств, связанных с предметом рассмотрения", критерий существа обращения, применяемый при оценке приемлемости жалобы Европейским Судом (прим. переводчика).) в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции и должна быть отклонена в соответствии с пунктом 4 статьи 35 Конвенции.

III. Применение статьи 41 Конвенции

42. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

43. Заявитель требовал 679 346 рублей 73 копейки в качестве компенсации материального ущерба, представляющие собой конфискованную сумму, пересчитанную по обменному курсу на дату конфискации. Он также требовал 120 000 евро в качестве компенсации морального вреда, которые представляли собой текущую стоимость однокомнатной квартиры в г. Москве, аналогичной той, которую он намеревался приобрести на конфискованные средства.

44. Власти Российской Федерации утверждали, что требования были явно чрезмерными.

45. Европейский Суд установил, что денежные средства были конфискованы у заявителя в нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. Таким образом, он соглашается с требованиями заявителя в части материального ущерба и присуждает ему 20 000 евро по данному основанию. Он полагает, однако, что требования в части морального вреда чрезмерны. Оценивая обстоятельства на справедливой основе, Европейский Суд присуждает заявителю 5 000 евро в счет компенсации морального вреда, а также любые налоги, которые могут быть начислены.

B. Судебные расходы и издержки

46. Заявитель не требовал возмещения судебных расходов и издержек. Соответственно, отсутствует необходимость присуждения каких-либо сумм по данному основанию.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

47. Европейский Суд счел, что процентная ставка при просрочке платежей должна быть установлена в размере предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд:

1) признал единогласно жалобу приемлемой в части предполагаемого нарушения права на уважение собственности, а в остальной части неприемлемой;

2) постановил шестью голосами "за" и одним - "против", что имело место нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции;

3) постановил шестью голосами "за" и одним - "против",

(a) что власти государства-ответчика обязаны в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю 25 000 евро (двадцать пять тысяч евро) в качестве компенсации материального ущерба и морального вреда, подлежащие переводу в российские рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную сумму;

(b) что с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

4) отклонил оставшуюся часть требований заявителя по справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 6 ноября 2008 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Серен Нильсен Секретарь Секции Суда

Христос Розакис Председатель Палаты Суда

В соответствии с пунктом 2 статьи 45 Конвенции и пунктом 2 правила 74 Регламента Суда к Постановлению прилагается несовпадающее особое мнение судьи Ковлера.

Х.Л.Р.

С.Н.

Несовпадающее особое мнение судьи Ковлера

К сожалению, я не могу присоединиться к выводам Палаты по данному делу. Я не согласился с большинством в аналогичном деле "Бакланов против Российской Федерации" (Baklanov v. Russia), жалоба N 68443/01, Постановление от 9 июня 2005 г. (вступило в силу 30 ноября 2005 г.), где Европейский Суд постановил, что "вмешательство в право собственности заявителя не может быть признано законным в значении статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции" (§46 Постановления Европейского Суда по делу "Бакланов против Российской Федерации"). В настоящем деле Европейский Суд пришел к иному выводу: "...Европейский Суд находит, что мера была основана на национальном праве, применение которого было достаточно предсказуемым" (§ 32). Но большинство сочло, что "конфискация, примененная в качестве дополнительного наказания, была, по мнению Европейского Суда, несоразмерной..." (§ 38). Следует отметить: законной, но несоразмерной...

Что касается законности вмешательства, я обращаюсь к положениям статьи 188 ("Контрабанда") Уголовного кодекса Российской Федерации и Закона "О валютном регулировании и валютном контроле" (приведенным в §§ 18-19 Постановления). Они в ясных выражениях определяют, при каких условиях ввоз иностранной валюты в наличной форме является незаконным с точки зрения российского законодательства. В Постановлении (§ 20) также приведена статья 81 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, которая предусматривает, что любой предмет, используемый для совершения преступления, может быть признан вещественным доказательством, и что орудия преступления, принадлежащие осужденному, подлежат конфискации или передаются соответствующему учреждению, или уничтожаются (пункт 1 части 3 статьи 81).

Как указано в § 15 настоящего Постановления, согласно определению Конституционного Суда Российской Федерации от 18 июля 2004 г. определение того, что в уголовно-процессуальном смысле представляет собой незаконно перемещавшееся через таможенную границу Российской Федерации имущество и подпадает ли оно под признаки вещественного доказательства, подлежащего уголовно-процессуальной конфискации, находится в ведении суда общей юрисдикции, осуществляющего правосудие по рассматриваемому им уголовному делу. Более того, им не установлен внесудебный порядок конфискации денежных средств в деле Исмаилова.

Европейский Суд неоднократно отмечал, что его полномочия проверять соблюдение национального права ограничены, поскольку толкование и применение такого права в первую очередь являются задачей национальных властей, особенно судов (см. Постановление Европейского Суда от 30 марта 1989 г. по делу "Чеппел против Соединенного Королевства" (Chappell v. United Kingdom), Series A, N 152-A, p. 23; Постановление Европейского Суда от 7 июля 1989 г. по делу "Компания "Тре* (* В оригинале содержится опечатка в наименовании заявителя, верное наименование - Tre Traktorer Aktiebolag (прим. переводчика).) трактерер акциеболаг" против Швеции" (The Traktorer Aktiebolag v. Sweden), Series A, N 159, p. 23).

Головинский районный суд г. Москвы признал заявителя виновным в совершении преступления, предусмотренного частью 1 статьи 188 Уголовного кодекса, и постановил, что незаконно перевозимые денежные средства являются вещественным доказательством и подлежат передаче в собственность государства, в строгом соответствии с российским законодательством.

Что касается несоразмерности, часть 1 статьи 188 Уголовного кодекса Российской Федерации предусматривает наказание до пяти лет лишения свободы. Таким образом, лишение свободы на два года условно* (* Из § 7 Постановления следует, что заявитель был приговорен к шести месяцам лишения свободы условно с шестимесячным испытательным сроком (прим. переводчика).) не является действительно несоразмерным наказанием, даже в сочетании с конфискацией вещественного доказательства. Я не согласен с толкованием Постановления Европейского Суда по делу "АГОЗИ против Соединенного Королевства", данным в § 35 Постановления. В упомянутом деле Европейский Суд указал в общих выражениях, как и Комиссия ранее, что "в соответствии с общими правовыми принципами, признаваемыми во всех государствах-участниках, контрабандные товары могут, как правило, быть объектом конфискации" (Постановление Европейского Суда от 24 октября 1986 г. по делу "АГОЗИ против Соединенного Королевства" (AGOSI v. United Kingdom), Series A, N 108, §53). Иными словами, в данном деликатном вопросе Европейский Суд признавал за государствами свободу усмотрения, и это не противоречит абзацу 2 статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.

В своем несовпадающем особом мнении по делу "Бакланов против Российской Федерации" я также обращал внимание на международные аспекты дела, особенно на конвенции ООН и Совета Европы против отмывания незаконных доходов, в которых термин "конфискация" означает не только наказание (или "дополнительное наказание", как выразился Европейский Суд в § 38), но также и "меру, назначенную судом в результате разбирательства по уголовному делу или уголовным делам и состоящую в лишении имущества" (статья 1 Конвенции Совета Европы от 8 ноября 1990 г.), представляющую собой разновидность предупредительной и "воспитательной" меры.

Наконец, я поражен тем, что лицо, которое незаконно и с умыслом перемещало денежные средства через таможенную границу, декларировав лишь 48 долларов США и ввозя в действительности 21 348 долларов США, может быть поощрено суммой в 25 000 евро... Кстати, заявитель по делу "Бакланов против Российской Федерации" по очевидным причинам не включил изъятую суму в состав требований по статье 41 Конвенции.