Постановление Европейского Суда по правам человека от 8 января 2009 г. Дело "Худякова (Khudyakova) против Российской Федерации" (жалоба N 13476/04) (Первая Секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая Секция)

Дело "Худякова (Khudyakova)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 13476/04)

Постановление Суда

Страсбург, 8 января 2009 г.

По делу "Худякова против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Христоса Розакиса, Председателя Палаты,

Нины Ваич,

Анатолия Ковлера,

Элизабет Штейнер,

Ханлара Гаджиева,

Джорджио Малинверни,

Георга Николау, судей,

а также при участии Серена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 4 декабря 2008 г.,

вынес в тот же день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 13476/04, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) Светланой Николаевной Худяковой (далее - заявительница) 16 марта 2004 г.

2. Интересы заявительницы представлял А. Флеганов, адвокат, практикующий в г. Петрозаводске. Власти Российской Федерации были представлены бывшим Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека П.А. Лаптевым.

3. 14 июня 2006 г. Европейский Суд коммуницировал жалобу властям Российской Федерации. В соответствии с пунктом 3 статьи 29 Конвенции Европейский Суд решил рассмотреть данную жалобу одновременно по вопросу приемлемости и по существу.

4. Власти Российской Федерации возражали против одновременного рассмотрения жалобы по вопросу приемлемости и по существу. Рассмотрев возражения властей Российской Федерации, Европейский Суд отклонил их.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявительница родилась в 1971 году в Казахстане и в настоящее время проживает в г. Петрозаводске Республики Карелия, Российская Федерация. Власти Российской Федерации и Казахстана утверждают, что заявительница является гражданкой Казахстана. Заявительница утверждает, что она получила лишь гражданство бывшего Советского Союза.

6. В октябре 1997 г. заявительница переехала из Казахстана в Республику Карелия.

A. Разбирательство об экстрадиции* заявительницы в Казахстан

(* Экстрадиция - научный термин, обозначающий выдачу лица иностранному государству для уголовного преследования или исполнения приговора, используется в переводе для краткости (прим. переводчика).)

7. 13 января 1998 г. казахстанская полиция возбудила уголовное дело против заявительницы по подозрению в мошенничестве в крупном размере, совершенном в 1997 году в г. Усть-Каменогорске. В то же время она была внесена в список лиц, скрывающихся от правосудия, поскольку ее местонахождение было неизвестно.

8. 22 января 1998 г. прокурор г. Усть-Каменогорска, Казахстан, санкционировал арест заявительницы.

9. 7 февраля 2003 г. Генеральная прокуратура Российской Федерации получила требование об экстрадиции заявительницы, направленное Генеральной прокуратурой Республики Казахстан.

10. 7 августа 2003 г., в соответствии с ордером на арест прокурора г. Усть-Каменогорска, заявительница была задержана в г. Петрозаводске с целью экстрадиции в Казахстан. Она утверждает, что сотрудники милиции не разъяснили, почему она была задержана и заключена под стражу. Власти Российской Федерации утверждают, что в тот же день заявительница подписала ордер на арест, санкционированный прокурором г. Усть-Каменогорска, и была уведомлена о причинах задержания и предъявляемых обвинениях. Власти Российской Федерации представили Европейскому Суду копию ордер на арест, подписанного заявительницей 7 и 8 августа 2003 г.

11. После задержания заявительница встретилась со своим адвокатом Флегановым.

12. 13 августа 2003 г. прокуратура Карелии направила дело об экстрадиции в Генеральную прокуратуру Российской Федерации для рассмотрения требования об экстрадиции.

13. 15 августа 2003 г. адвокат заявителя обратился с жалобой в Петрозаводский городской суд, оспаривая основания для содержания его клиентки под стражей.

14. 2 сентября 2003 г. Петрозаводский городской суд по ходатайству прокуратуры Карелии принял постановление о заключении заявительницы под стражу с целью экстрадиции в Казахстан на основании статьи 108 Уголовно-процессуального кодекса. Городской суд постановил, что заявительнице было предъявлено обвинение в совершении преступления, за которое предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок более одного года, и требование об экстрадиции находится на рассмотрении. Городской суд не усмотрел возможности применить более мягкую меру пресечения, сославшись на Конвенцию о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам (далее - Минская конвенция 1993 года) и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации. Срок содержания заявительницы под стражей не был установлен. Это постановление было оставлено без изменения 11 сентября 2003 г. Верховным судом Республики Карелия.

15. Позднее, 2 сентября 2003 г., Петрозаводский городской суд рассмотрел и отклонил жалобу адвоката заявительницы на ее содержание под стражей, поданную 15 августа 2003 г. Со ссылкой на статьи 61 и 62 Минской конвенции 1993 года городской суд признал, что содержание заявительницы под стражей было законным. Заявительница обжаловала это решение. 9 октября 2003 г. Верховный суд Республики Карелия оставил решение без изменения.

16. 13 октября 2003 г. заместитель генерального прокурора Карелии отклонил ходатайство заявительницы об изменении меры пресечения, отметив, что прокуратура Карелии не была уполномочена рассматривать данный вопрос.

17. 20 октября 2003 г. Петрозаводский городской суд вновь отклонил жалобу на незаконность содержания заявительницы под стражей. 27 ноября 2003 г. Верховный суд Республики Карелия отменил это решение в связи с процессуальными нарушениями и тем, что городской суд не мотивировал свое решение об отклонении жалобы. Дело было возвращено на новое рассмотрение.

18. Тем временем 21 октября 2003 г. прокуратура Карелии отклонила ходатайство заявительницы о сообщении ей результатов рассмотрения дела об экстрадиции.

19. Адвокат заявительницы в октябре и ноябре 2003 г. еще три раза жаловался в прокуратуру на незаконность ее содержания под стражей. Флеганов указывал, что статья 109 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации предусматривала максимальный срок содержания под стражей до суда в два месяца без продления. Поскольку срок содержания под стражей не был продлен после истечения этого периода 7 октября 2003 г., последующее содержание под стражей заявительницы было незаконным. 21 ноября и 1 и 11 декабря 2003 г. прокуратура Карельской республики отклонила эти жалобы. Прокурор указал, что срок содержания заявительницы под стражей не был ограничен, поскольку дата и время экстрадиции заявительницы не были установлены Минской конвенцией 1993 года или Уголовно-процессуальным кодексом.

20. Заявительница и ее адвокат жаловались в Петрозаводский городской суд на незаконность содержания заявительницы под стражей и отказ прокуратуры Карелии санкционировать ее освобождение. Они утверждали, в частности, что заявительница не являлась гражданкой Казахстана, и она прибыла в Россию более шести лет назад, и что, таким образом, она не могла быть экстрадирована в Казахстан.

21. 17 декабря 2003 г. Петрозаводский городской суд отклонил жалобу. Это решение было оставлено без изменения 16 февраля 2004 г. Верховным судом Республики Карелия. Суды страны признали, что содержание заявительницы под стражей соответствовало Минской конвенции 1993 года. Требование об экстрадиции заявительницы находилось на рассмотрении Генеральной прокуратуры Российской Федерации, и окончательное решение не было принято. Кроме того, суды постановили, что заявительница должна была содержаться под стражей до принятия окончательного решения о ее экстрадиции, поскольку ни Минская конвенция, ни Уголовно-процессуальный кодекс не устанавливали срока для рассмотрения требования об экстрадиции. Городской суд и Верховный суд, соответственно, установили, что содержание заявительницы под стражей и действия прокуратуры соответствовали закону.

22. 10 сентября 2004 г. Петрозаводский городской суд отклонил жалобу заявительницы на незаконность содержания под стражей с мотивировкой, аналогичной решению от 17 декабря 2003 г.

23. 14 октября 2004 г. Верховный суд Республики Карелия изменил решение Петрозаводского районного суда от 10 сентября 2004 г. и освободил заявительницу. Верховный суд указал следующее:

"В соответствии с частью 3 статьи 109 Уголовно-процессуального кодекса срок содержания под стражей свыше 12 месяцев может быть продлен лишь в исключительных случаях в отношении лиц, обвиняемых в совершении тяжких или особо тяжких преступлений. Продление срока допускается по ходатайству следователя, внесенному с согласия генерального прокурора Российской Федерации или его заместителя.

Принимая во внимание часть 1 статьи 466 Уголовно-процессуального кодекса, вопрос последующего продления срока содержания под стражей может решаться судом в исключительных обстоятельствах, предусмотренных законом, и по ходатайству, внесенному прокурором.

Из материалов дела следует, что прокурор не вносил такое ходатайство.

Преступление, в котором обвиняется заявительница, не относится к особо тяжким преступлениям...".

24. Верховный суд постановил:

"Обоснованный срок содержания заявительницы под стражей (14 месяцев) истек...

Ссылка городского суда на тот факт, что срок рассмотрения требования об экстрадиции не установлен ни Минской конвенцией 1993 года, ни Уголовно-процессуальным кодексом, не имеет значения для прав и свобод заявительницы, которая содержалась под стражей без предъявления обвинения и в отсутствие решения об экстрадиции более одного года".

25. Заявительница утверждает, что была освобождена 18 октября 2004 г. Власти Российской Федерации не прокомментировали это утверждение.

26. 8 сентября 2005 г. Генеральная прокуратура Российской Федерации сообщила заместителю генерального прокурора Казахстана о невозможности удовлетворения требования об экстрадиции заявительницы в связи с истечением срока давности уголовного преследования (два года) в связи с данным преступлением.

B. Иные разбирательства

1. Разбирательство, касающееся ходатайства заявительницы о предоставлении убежища и статуса беженца

27. 16 декабря 2003 г. заявительница и ее несовершеннолетний сын ходатайствовали о статусе беженцев и временном убежище перед управлением миграционной службы Карелии. 20 февраля 2004 г. управление миграционной службы отклонило ходатайство заявительницы как необоснованное. 15 июня 2004 г. жалоба заявительницы была отклонена руководителем управления миграционной службы.

28. 22 октября 2004 г. Петрозаводский городской суд отклонил жалобу заявительницы на отказ в предоставлении статуса беженца и временного убежища.

29. Тем временем заявительница просила Петрозаводский городской суд об установлении юридического факта ее проживания на территории России с ноября 1997 г. Городской суд отклонил заявление 28 октября 2004 г., указав, что установление данного факта не повлияет на права и свободы заявительницы.

2. Уголовное дело в отношении заявительницы, возбужденное в России

30. 29 июля 2003 г. милиция г. Петрозаводска возбудила уголовное дело по подозрению в краже с незаконным проникновением в помещение.

31. 10 сентября 2003 г. заявительница, находясь под стражей до решения вопроса об экстрадиции, призналась в краже и направила признательные показания в милицию. Впоследствии она была допрошена милицией в присутствии ее адвоката.

32. 29 октября 2003 г. следователь по делу прекратил производство в отношении заявительницы в связи с отсутствием состава преступления. Следователь установил, что заявительница призналась в совершении преступления с целью избежать экстрадиции в Казахстан.

II. Применимое национальное законодательство и нормы Международного права

A. Конституция Российской Федерации

33. Конституция гарантирует право на свободу (статья 22):

"1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность.

2. Арест, заключение под стражу и содержание под стражей допускаются только по судебному решению. До судебного решения лицо не может быть подвергнуто задержанию на срок более 48 часов".

B. Минская конвенция 1993 года

34. Конвенция о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам (заключена в г. Минске 22 января 1993 г. и действует с изменениями, внесенными 28 марта 1997 г.; далее - Минская конвенция 1993 года), сторонами которой являются Россия и Казахстан, устанавливает следующее:

Статья 8. Порядок исполнения

"При исполнении поручения об оказании правовой помощи запрашиваемое учреждение применяет законодательство своей страны...".

Статья 56. Обязанность выдачи

"1. Договаривающиеся Стороны обязуются... по требованию выдавать друг другу лиц, находящихся на их территории, для привлечения к уголовной ответственности или для приведения приговора в исполнение.

2. Выдача для привлечения к уголовной ответственности производится за такие деяния, которые по законам запрашивающей и запрашиваемой Договаривающихся Сторон являются наказуемыми и за совершение которых предусматривается наказание в виде лишения свободы на срок не менее одного года или более тяжкое наказание".

Статья 58. Требование о выдаче

"1. Требование о выдаче должно содержать:

(a) наименование запрашиваемого учреждения;

(b) описание фактических обстоятельств деяния и текст закона запрашивающей Договаривающейся Стороны, на основании которого это деяние признается преступлением с указанием предусматриваемой этим законом меры наказания;

(c) [имя] лица, которое подлежит выдаче, его год рождения, гражданство, место жительства или пребывания, по возможности - описание внешности, фотографию, отпечатки пальцев и другие сведения о его личности;

(d) данные о размере ущерба, причиненного преступлением.

2. К требованию о выдаче для осуществления уголовного преследования должна быть приложена заверенная копия постановления о заключении под стражу.".

Статья 60. Взятие под стражу для выдачи

"По получении требования о выдаче запрашиваемая Договаривающаяся Сторона немедленно принимает меры к розыску и взятию под стражу лица, выдача которого требуется...".

Статья 61. Взятие под стражу или задержание до получения требования о выдаче

"1. Лицо, выдача которого требуется, по ходатайству может быть взято под стражу и до получения требования о выдаче. В ходатайстве должны содержаться ссылка на постановление о взятии под стражу... и указание на то, что требование о выдаче будет представлено дополнительно.

2. Лицо может быть задержано и без ходатайства, предусмотренного в пункте 1 настоящей статьи, если имеются предусмотренные законодательством основания подозревать, что оно совершило на территории другой Договаривающейся Стороны преступление, влекущее выдачу.

3. О взятии под стражу или задержании до получения требования о выдаче необходимо немедленно уведомить другую Договаривающуюся Сторону".

Статья 62. Освобождение лица, задержанного или взятого под стражу

"1. Лицо, взятое под стражу согласно пункту 1 статьи 61... должно быть освобождено, если... требование о выдаче не будет получено запрашиваемой Договаривающейся Стороной в течение сорока дней со дня взятия под стражу...".

C. Европейская конвенция о выдаче

35. Европейская конвенция о выдаче от 13 декабря 1957 г. (CETS N 024), стороной которой является Россия, устанавливает следующее:

Статья 16. Временный арест

"1. В безотлагательном случае компетентные органы запрашивающей Стороны могут обратиться с просьбой о предварительном задержании разыскиваемого лица. Компетентные органы запрашиваемой Стороны принимают решение по данному вопросу в соответствии с ее законом...

4. Предварительное задержание может быть прекращено, если в течение 18 дней после ареста запрашиваемая Сторона не получила запроса о выдаче и документов, упомянутых в статье 12. В любом случае этот период не превышает 40 дней с даты такого задержания. Возможность временного освобождения в любое время не исключается, однако запрашиваемая Сторона принимает любые меры, которые она считает необходимыми, для предотвращения побега разыскиваемого лица".

D. Уголовно-процессуальный кодекс

36. Глава 13 Уголовно-процессуального кодекса ("Меры пресечения") регулирует применение мер пресечения, которые включают, в частности, заключение под стражу. Заключение под стражу в качестве меры пресечения применяется только по судебному решению в отношении подозреваемого или обвиняемого в совершении преступлений, за которые уголовным законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше двух лет (статья 108 "Заключение под стражу"). Содержание под стражей при расследовании преступлений не может превышать двух месяцев (статья 109 "Сроки содержания под стражей"). Этот срок может быть продлен судьей на срок до шести месяцев (часть 2 статьи 109). Срок может быть продлен судьей в отношении лиц, обвиняемых в совершении тяжких и особо тяжких преступлений (часть 3 статьи 109* (* Европейский Суд одновременно пересказывает содержание частей 2 и 3 статьи 109 УПК (прим. переводчика).)). Продление срока свыше 18 месяцев не допускается, и обвиняемый, содержащийся под стражей, подлежит немедленному освобождению (часть 4 статьи 109). Постановление судьи об избрании в качестве меры пресечения заключения под стражу или продлении его срока может быть обжаловано в вышестоящий суд в течение трех суток со дня его вынесения (часть 10 статьи 108 и часть 2 статьи 109)* (* Часть 11 статьи 108 Уголовно-процессуального кодекса устанавливает: "постановление судьи об избрании в качестве меры пресечения заключения под стражу или об отказе в этом может быть обжаловано в вышестоящий суд в кассационном порядке в течение 3 суток со дня его вынесения". Ссылка на статью 109 приведена Европейским Судом, по-видимому, ошибочно (прим. переводчика).). Мера пресечения отменяется или изменяется судебным решением, когда в ней отпадает необходимость (статья 110 "Отмена или изменение меры пресечения").

37. Глава 54 ("Выдача лица для уголовного преследования или исполнения приговора") регулирует порядок экстрадиции. Статьями 462-463 установлено, что решение об экстрадиции лица по требованию иного государства принимается генеральным прокурором или его заместителем. Статья 462 устанавливает, что содержание лица под стражей завершается, когда генеральный прокурор или его заместитель принимает решение по требованию об экстрадиции* (* По-видимому, здесь приведено толкование статьи 462 Уголовно-процессуального кодекса из объяснений властей Российской Федерации (см. для сравнения § 53 настоящего Постановления) (прим. переводчика).). Статья 466 регулирует применение мер пресечения в целях экстрадиции. Часть 1 этой статьи регулирует ситуацию получения требования о выдаче лица в отсутствие решения иностранного судебного органа об избрании в отношении данного лица меры пресечения в виде заключения под стражу. В этом случае прокурор решает вопрос о необходимости избрания ему меры пресечения "в порядке, предусмотренном настоящим Кодексом". Часть 2 устанавливает, что при наличии решения иностранного судебного органа о заключении лица под стражу прокурор вправе заключить это лицо под стражу или подвергнуть его домашнему аресту. В этом случае не требуется подтверждения иностранного судебного решения судом Российской Федерации. Если иностранный суд санкционировал задержание лица, решение прокурора не требует подтверждения со стороны российского суда* (* Буквально "если к запросу о выдаче лица прилагается решение судебного органа иностранного государства о заключении лица под стражу, то прокурор вправе подвергнуть это лицо домашнему аресту или заключить его под стражу без подтверждения указанного решения судом Российской Федерации (прим. переводчика).).

38. Статья 464 предусматривает, что экстрадиция не допускается, если лицо, в отношении которого поступил запрос иностранного государства о выдаче, является гражданином Российской Федерации или имеет статус беженца.

39. Глава 15 ("Ходатайства") устанавливает, что подозреваемые, обвиняемые, потерпевшие, эксперты, гражданские истцы, гражданские ответчики, а также их представители вправе заявить ходатайство о принятии процессуальных решений для обеспечения прав и законных интересов лица, заявившего ходатайство* (* Буквально "принятии процессуальных решений для установления обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела, обеспечения прав и законных интересов лица, заявившего ходатайство" (прим. переводчика).) (часть 1 статьи 119). Глава 16 ("Обжалование действий и решений суда и должностных лиц, осуществляющих уголовное судопроизводство") устанавливает, что постановления следователя или прокурора, а равно иные решения и действия (бездействие), которые способны причинить ущерб конституционным правам и свободам участников уголовного судопроизводства либо затруднить доступ граждан к правосудию, могут быть обжалованы в суд (часть 1 статьи 125). Компетентным судом считается суд, к подсудности которого относится место производства предварительного расследования (там же).

E. Последующая практика Верховного Суда

40. В деле A., касающемся содержания под стражей с целью экстрадиции в Армению, судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда определила следующее (дело N 72-о05-19, определение от 8 июня 2005 г.):

"Срок содержания под стражей лица, подлежащего экстрадированию к месту совершения преступления... не регулируется положениями статьи 109 УПК. В соответствии с требованиями [Минской конвенции 1993 года] лицо, задержанное по поручению иностранного государства, содержится под стражей в течение 40 суток до момента поступления запроса о решении вопроса о выдаче. Последующее время содержания под стражей задержанного регулируется положениями уголовно-процессуального закона запрашивающей стороны (Республики Армения в данном случае)".

F. Последующая практика Конституционного Суда

1. Определение от 4 апреля 2006 г. N 101-O по делу Х. Насруллоева

41. Проверяя соответствие части 1 статьи 466 Уголовно-процессуального кодекса Конституции Российской Федерации, Конституционный Суд напомнил свой последовательный подход, согласно которому избыточное, неограниченное по продолжительности, произвольное и неконтролируемое содержание под стражей несовместимо со статьей 22 Конституции и пунктом 3 статьи 14 Международного пакта о гражданских и политических правах, во всех делах, включая разбирательства об экстрадиции.

42. По мнению Конституционного Суда, отсутствие в части 1 статьи 466 положений, которые прямо регулировали бы вопросы применения заключения под стражу, не указывает на неопределенность в вопросе о ее соответствии Конституции Российской Федерации. Пункт 1 статьи 8 Минской конвенции прямо предусматривает, что при исполнении поручения об оказании правовой помощи запрашиваемое учреждение применяет законодательство своей страны, то есть порядок, который установлен Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации. Такой порядок предусмотрен, в частности, частью 1 статьи 466 УПК и нормами его главы 13 "Меры пресечения", действие которых как общих норм, предусмотренных частью первой названного Кодекса, распространяется на все стадии и формы уголовного судопроизводства, включая производство по запросам иностранных государств об оказании им по уголовным делам правовой помощи путем выдачи лиц для уголовного преследования.

43. Конституционный Суд подчеркнул, что гарантии права на свободу и личную неприкосновенность, предусмотренные статьей 22 и главой 2 Конституции Российской Федерации, полностью применимы при разрешении вопросов, связанных с содержанием под стражей лиц, в отношении которых рассматривается запрос иностранного государства об их выдаче для уголовного преследования. Соответственно, статья 466 Уголовно-процессуального кодекса не позволяет властям применять меру пресечения в виде заключения под стражу вне предусмотренного уголовно-процессуальным законодательством порядка и сверх установленных им сроков.

2. Определение от 11 июля 2006 г. N 158-O по ходатайству генерального прокурора Российской Федерации об официальном разъяснении

44. Генеральный прокурор обратился в Конституционный Суд с ходатайством об официальном разъяснении определения по делу Х. Насруллоева (см. выше) с целью, в частности, получения ответа на вопрос, в каком порядке должно осуществляться продление сроков содержания под стражей лиц, к которым содержание под стражей как мера пресечения применено в целях обеспечения их возможной экстрадиции.

45. Конституционный Суд отклонил ходатайство, установив, что он не имеет полномочий по определению конкретных положений уголовного закона, регулирующих процедуру или сроки содержания лица под стражей с целью дальнейшей экстрадиции. Этот вопрос относился к компетенции судов общей юрисдикции.

3. Определение от 1 марта 2007 г. N 333-O-П по делу М. Сайденфельда

46. Гражданин США М. Сайденфельд был задержан в России 9* (* Конституционный Суд указывает дату 7 декабря (прим. переводчика).) декабря 2005 г., поскольку его выдачи требовал Казахстан. При поступлении требования о его выдаче для уголовного преследования российский суд 30 декабря 2005 г. избрал в его отношении в целях обеспечения его выдачи меру пресечения в виде заключения под стражу, не определив при этом срок ее применения. В своей жалобе в Конституционный Суд М. Сайденфельд указывал, что положения Уголовно-процессуального кодекса, допускавшие его содержание под стражей без судебного решения, противоречат Конституции.

47. Конституционный Суд напомнил свой последовательный подход, согласно которому объем конституционного права на свободу и личную неприкосновенность является одинаковым для иностранных граждан и лиц без гражданства и граждан Российской Федерации. К иностранным гражданам и лицам без гражданства не может быть применено без судебного решения задержание на срок более 48 часов. Это конституционное требование служит гарантией не только от произвольного продления срока задержания сверх 48 часов, но и от неправомерного задержания как такового, поскольку суд в любом случае оценивает законность и обоснованность применения задержания к конкретному лицу.

48. Конституционный Суд указал, что часть 1 статьи 466 Уголовно-процессуального кодекса во взаимосвязи с положениями Минской конвенции не может быть истолкована как обеспечивающая возможность задержания лица на основании ходатайства иностранного государства на срок свыше 48 часов без судебного решения. Мера пресечения в виде заключения под стражу может применяться к такому лицу только в порядке, предусмотренном уголовно-процессуальным законодательством, и с соблюдением установленных им сроков.

Право

I. Предполагаемое нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции

49. Заявительница жаловалась на основании пункта 1 статьи 5 Конвенции на незаконное содержание под стражей. Она утверждала, что ни положения уголовного права, регулирующие содержание под стражей с целью обеспечения возможной экстрадиции, ни Минская конвенция 1993 года не отвечали требованиям ясности и предсказуемости. Таким образом, из-за этой путаницы в национальном праве она предположительно содержалась под стражей с 7 августа по 2 сентября 2003 г. в отсутствие судебного решения, срок ее содержания под стражей значительно превысил срок, предусмотренный национальным законодательством, и законно не продлевался. Пункт 1 статьи 5 Конвенции в соответствующей части предусматривает:

"1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом: ...

(f) законное задержание или заключение под стражу лица с целью предотвращения его незаконного въезда в страну или лица, против которого принимаются меры по его... выдаче".

A. Приемлемость жалобы

50. Европейский Суд считает, что жалоба в данной части не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

B. Существо жалобы

1. Доводы сторон

(a) Власти Российской Федерации

51. Власти Российской Федерации утверждали, что содержание заявительницы под стражей было законным и соответствовало подпункту "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции. До задержания заявительницы российские власти получили требование об экстрадиции Генеральной прокуратуры Казахстана, ордер на арест, санкционированный прокурором г. Усть-Каменогорска, и решение о включении заявительницы в список лиц, скрывающихся от правосудия.

52. В соответствии с пунктом 2 статьи 56 Минской конвенции 1993 года лицо может быть экстрадировано, если он или она обвиняется в преступлении, за совершение которого предусматривается наказание в виде лишения свободы на срок не менее одного года. Согласно статье 60 Минской конвенции 1993 года по получении требования о выдаче государство немедленно принимает меры к взятию под стражу лица, выдача которого требуется. Российские власти действовали в полном соответствии с этими положениями.

53. Власти Российской Федерации утверждали, что срок содержания под стражей для обеспечения возможной экстрадиции не регулировался какой-либо конкретной нормой. В силу статьи 462 Уголовно-процессуального кодекса содержание лица под стражей прекращается после принятия генеральным прокурором или его заместителем решения по требованию об экстрадиции. Если требование удовлетворяется, лицо подлежит передаче запрашивающему государству. В противном случае лицо подлежит освобождению.

54. Власти Российской Федерации отметили, что заявительница должна была предвидеть, что до рассмотрения ее ходатайств о предоставлении убежища, жалоб на предполагаемую незаконность содержания под стражей и иных обращений "вопрос ее экстрадиции и, следовательно, ее будущего" не мог быть решен властями. В то же время власти Российской Федерации утверждали, что заявительница могла оценить срок своего содержания под стражей, поскольку национальные суды применяли статью 109 Уголовно-процессуального кодекса для его регулирования. Заявительница была освобождена после решения от 14 октября 2004 г. в связи с истечением максимально возможного срока, установленного частью 3 статьи 109 Уголовно-процессуального кодекса. Таким образом, несмотря на отсутствие специальных норм, регулирующих срок содержания заявительницы под стражей для обеспечения возможной экстрадиции, законодательство предоставляло заявительнице возможность достаточно точно оценить максимальный срок ее содержания под стражей: она должна была оставаться под стражей до принятия решения о ее экстрадиции генеральным прокурором либо подлежала освобождению после истечения общего срока содержания под стражей, предусмотренного Уголовно-процессуальным кодексом.

(b) Заявительница

55. Заявительница отмечала непоследовательность объяснений властей Российской Федерации. С одной стороны, власти Российской Федерации утверждали, что срок содержания под стражей для обеспечения возможной экстрадиции не был ограничен по времени и зависел от даты принятия решения генеральным прокурором; с другой стороны, они утверждали, что Уголовно-процессуальный кодекс был применим к производству в связи с экстрадицией. Поскольку статья 109 Кодекса ограничивала срок содержания под стражей двумя месяцами, содержание заявительницы под стражей после 7 октября 2003 г. было незаконным. В любом случае оно было незаконным после истечения максимального срока содержания под стражей, установленного частью 3 статьи 109. Эта позиция была подтверждена определением от 14 октября 2004 г. Верхового суда Республики Карелия, который освободил заявительницу из-под стражи с учетом истечения максимального срока содержания под стражей, предусмотренного частью 3 статьи 109.

56. Заявительница утверждала, что нормы российского уголовного права, регулирующие содержание под стражей лиц для обеспечения возможной экстрадиции, не отвечали требованию правовой определенности и конвенционным принципам. Хотя глава 13 Уголовно-процессуального кодекса, в частности статьи 108 и 109, содержали ясные и подробные нормы о применении мер пресечения и устанавливали конкретные сроки, отсутствие прямой ссылки на эти положения в статье 466 Уголовно-процессуального кодекса привело к путанице. Кроме того, Минская конвенция 1993 года о правовой помощи не устанавливала сроков содержания под стражей для обеспечения возможной экстрадиции.

2. Мнение Европейского Суда

57. Европейский Суд отмечает, что стороны не оспаривают факт заключения заявительницы под стражу для обеспечения ее возможной экстрадиции из России в Казахстан. Таким образом, подпункт "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции применим к настоящему делу. Данное положение не требует, чтобы при заключении под стражу лица, в отношении которого принимаются меры экстрадиции, имелись разумные основания полагать, что оно продолжит заниматься преступной деятельностью или скроется от следствия или суда. В этой связи подпункт "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции предусматривает иной уровень защиты по сравнению с подпунктом "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции: все, что требуется в соответствии с подпунктом "f", это чтобы действия совершались в отношении "лица, против которого принимаются меры по его высылке или выдаче". Таким образом, для целей подпункта "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции несущественно, было ли решение о выдаче оправданным с точки зрения национального или конвенционного права (см. Постановление Европейского Суда по делу "Чонка против Бельгии" (Conka v. Belgium), жалоба N 51564/99, § 38, ECHR 2002-I; и Постановление Европейского Суда от 15 ноября 1996 г. по делу "Чахал против Соединенного Королевства" (Chahal v. United Kingdom), Reports of Judgments and Decisions 1996-V, § 112).

58. При этом Европейский Суд обязан исследовать вопрос о том, было ли содержание заявительницы под стражей "законным" для целей подпункта "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции, с особым вниманием к гарантиям, предусмотренным в национальной правовой системе. Если возникает вопрос о законности содержания под стражей, включая вопрос о том, был ли соблюден "порядок, установленный законом", Конвенция в значительной степени отсылает к национальному законодательству и устанавливает обязанность соблюдения его материальных и процессуальных норм, но дополнительно требует, чтобы любое лишение свободы учитывало цель статьи 5 Конвенции, которая заключается в защите лица от произвола (см. Постановление Европейского Суда от 25 июня 1996 г. по делу "Амуюр против Франции" (Amuur v. France), Reports 1996-III, § 50). Поскольку согласно пункту 1 статьи 5 Конвенции несоблюдение законодательства страны влечет нарушение Конвенции, следует сделать вывод, что Европейский Суд может и должен осуществлять определенные полномочия по проверке такого соблюдения (см. Постановление Европейского Суда от 10 июня 1996 г. по делу "Бенем против Соединенного Королевства" (Benham v. United Kingdom), Reports 1996-III, § 41).

59. Далее, что касается продолжительности содержания под стражей с целью обеспечения возможной экстрадиции, подпункт "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции не требует, чтобы в национальном законодательстве был установлен предельный срок такого содержания под стражей. Однако если процедура экстрадиции не осуществляется с необходимой тщательностью, содержание под стражей может перестать быть обоснованным в соответствии с данным положением (см. Постановление Европейского Суда от 8 февраля 2005 г. по делу "Бордовский против Российской Федерации" (Bordovskiy v. Russia), жалоба N 49491/99, § 50).

60. В настоящем деле к требованию об экстрадиции был приложен ордер на арест казахстанского прокурора, а не решение суда этого государства. При таких обстоятельствах подлежала применению часть 1 статьи 466 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации. Она требовала, чтобы мера пресечения применялась в порядке, предусмотренном кодексом (см. § 37 настоящего Постановления).

61. Российская Конституция и Уголовно-процессуальный кодекс устанавливают, что до судебного решения лицо не может быть подвергнуто задержанию на срок более 48 часов. Конституционный Суд Российской Федерации последовательно подчеркивает в своей судебной практике, что гарантии против произвольного задержания применяются ко всем разновидностям лишения свободы, включая задержание в рамках процедуры экстрадиции, и к любому лицу, находящемуся под юрисдикцией Российской Федерации, независимо от его или ее гражданства (см. §§ 46-48 настоящего Постановления).

62. Как отмечено выше, порядок, установленный Уголовно-процессуальным кодексом, требует судебного решения для любого задержания лица на срок свыше 48 часов (статьи 10 и 108). В деле заявительницы постановление о заключении под стражу было принято судом лишь 2 сентября 2003 г., то есть через 26 дней после лишения ее свободы. Следовательно, содержание заявительницы под стражей после первых 48 часов и до 2 сентября 2003 г. не соответствовало порядку, установленному Уголовно-процессуальным кодексом.

63. Что касается периода после судебного постановления о заключении заявительницы под стражу, Европейский Суд отмечает, во-первых, что указанным постановлением не был установлен срок содержания под стражей, и, во-вторых, что после истечения максимального первоначального срока содержания под стражей, составляющего два месяца, содержание под стражей не продлевалось судом. В соответствии с нормами, регулирующими общие сроки содержания под стражей (статья 108 Уголовно-процессуального кодекса), на которые национальные суды ссылались при принятии решения о заключении заявительницы под стражу, срок содержания под стражей в период расследования составляет два месяца. Судья может продлить этот срок до шести месяцев. В дальнейшем срок может продлеваться судьей, если лицо обвиняется в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления. Заявительница провела свыше 14 месяцев под стражей для обеспечения возможной экстрадиции. В течение этого периода прокуратура не обращалась с ходатайствами о продлении срока содержания под стражей, и суд не продлевал указанный срок по собственной инициативе. Следовательно, содержание заявительницы под стражей после истечения первоначального двухмесячного срока не соответствовало порядку, установленному Уголовно-процессуальным кодексом.

64. Европейский Суд далее отмечает, что вопреки утверждениям национальных властей Минская конвенция не может быть признана правовой основой для содержания заявительницы под стражей. Как указал Конституционный Суд Российской Федерации, статья 8 Минской конвенции прямо предусматривает применение запрашиваемой стороной своего законодательство в целях исполнения поручений об оказании правовой помощи, таких как требования об экстрадиции (см. §§ 34 и 42 настоящего Постановления). Аналогичное положение содержится в статье 16 Европейской конвенции о выдаче, которая устанавливает, что вопрос о временном задержании лица, экстрадиция которого требуется, решается запрашиваемой стороной в соответствии с ее законодательством. Таким образом, международный документ в первую очередь требует соблюдения национального порядка, который, как Европейский Суд установил выше, был нарушен в настоящем деле.

65. Кроме того, Европейский Суд полагает, что статья 62 Минской конвенции не может считаться основанием для содержания под стражей в течение первоначального 40-дневного периода. Аналогично пункту 4 статьи 16 Европейской конвенции о выдаче статья 62 Минской конвенции устанавливает дополнительные гарантии против чрезмерной продолжительности временного задержания до получения требования об экстрадиции. В ней не указано, что лицо может содержаться под стражей в течение 40 дней, но установлено, что лицо должно быть освобождено по истечении 40-го дня, если указанное требование не поступило. Иными словами, даже при том, что национальное законодательство может допускать заключение под стражу на срок, превышающий 40 дней (например, статья 108 Уголовно-процессуального кодекса России предусматривает первоначальное заключение под стражу на срок два месяца), статья 62 Минской конвенции требует от властей страны освобождения лица, содержащегося под стражей более чем 40 дней, в отсутствие требования о его выдаче. Таким образом, Минская конвенция также не может считаться правовым основанием для содержания заявительницы под стражей (см. по аналогии Постановление Европейского Суда от 12 июня 2008 г. по делу "Щебет против Российской Федерации" (Shchebet v. Russia), жалоба N 16074/07, § 68).

66. Довод властей Российской Федерации, согласно которому содержание заявительницы под стражей было проверено на основании ее жалоб, поданных в 2003-2004 годах, и признано законным, не может быть принят в качестве оправдания продолжавшегося содержания заявительницы под стражей. Европейский Суд ранее указывал, что проверка законности содержания заявителя под стражей на основании его жалоб и ходатайств об освобождении не может рассматриваться как достаточная правовая основа для продолжающегося содержания заявителя под стражей (см. по аналогии Постановление Европейского Суда от 21 июня 2007 г. по делу "Мельникова против Российской Федерации" (Melnikova v. Russia), жалоба N 24552/02, §§ 57-62* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2008.); и Постановление Европейского Суда от 24 апреля 2008 г. по делу "Фурсенко против Российской Федерации" (Fursenko v. Russia), жалоба N 26386/02, §§ 91-96).

67. Наконец, вызывает сожаление довод властей Российской Федерации о том, что заявительница и ее адвокат способствовали продлению ее заключения и несли прямую ответственность за продолжавшееся содержание заявительницы под стражей. Перенесение ответственности за содержание под стражей на заявительницу, находившуюся под полным контролем властей, не является относимым или обоснованным. Даже допуская, что действия заявительницы продлили процедуру экстрадиции, поскольку власти были обязаны рассмотреть ее ходатайство о предоставлении убежища и признательные показания о совершении преступления на территории России, в сложившейся ситуации следовало выделить два аспекта: содержание заявительницы под стражей и ее экстрадиция. Вопрос о том, когда генеральный прокурор собирался принять решение об экстрадиции заявительницы, не имеет значения для Европейского Суда, рассматривающего законность и продолжительность содержания заявительницы под стражей. В деле затронуто право заявительницы на свободу в процессе принятия решения об экстрадиции. Следует отметить, что суды страны имели возможность отменить меру пресечения или заменить ее на более мягкую в период рассмотрения вопроса об экстрадиции заявительницы. Верховный суд Республики Карелия воспользовался этой возможностью 14 октября 2004 г. и освободил заявительницу, указав, что ее содержание под стражей превысило разумный срок. Данное постановление было принято, когда решение об экстрадиции еще не было принято.

68. Исследование вопроса о том, отвечало ли содержание заявительницы под стражей национальному законодательству, выявило невозможность однозначного толкования законодательства. Основной проблемой настоящего дела, таким образом, являются применимость и содержание положений законодательства, регулирующих срок содержания заявительницы под стражей для обеспечения возможной экстрадиции. Европейский Суд, таким образом, должен проверить, соответствовало ли национальное законодательство Конвенции, включая общие принципы, выраженные в ней или подразумеваемые. Что касается последних, Европейский Суд подчеркивает, что в делах, затрагивающих лишение свободы, особенно важно соблюдение общего принципа правовой определенности. Устанавливая, что любое лишение свободы должно осуществляться "в порядке, установленном законом", пункт 1 статьи 5 Конвенции не просто отсылает к национальному законодательству; как и выражения "в соответствии с законом" и "предусмотрено законом" в пунктах 2 статей 8-11 Конвенции* (* В пунктах 2 статей 8-11 официального перевода Конвенции на русский язык присутствует лишь фраза "предусмотрены (предусмотрено) законом" (прим. переводчика).), он также касается "качества закона", требуя, чтобы он был совместим с верховенством права, концепцией, воплощенной во всех статьях Конвенции. "Качество закона" в этом смысле предполагает, что национальное законодательство, которое предусматривает лишение свободы, должно быть достаточно доступным, ясным и предсказуемым с точки зрения применения во избежание угрозы произвола (см. Постановление Европейского Суда по делу "Худоеров против Российской Федерации" (Khudoyorov v. Russia), жалоба N 6847/02, § 125, ECHR 2005-X (извлечения)* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 7/2006.); Постановление Европейского Суда по делу "Йечюс против Литвы" (Jecius v. Lithuania), жалоба N 34578/97, § 56, ECHR 2000-IX; Постановление Европейского Суда по делу "Барановский против Польши" (Baranowski v. Poland), жалоба N 28358/95, §§ 50-52, ECHR 2000-III; и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Амуюр против Франции").

69. С другой стороны, вопрос качества закона имеет значение для дела, если доказано, что низкое "качество закона" явно нарушило материальные права заявителя, предусмотренные Конвенцией (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Бордовский против Российской Федерации", § 49).

70. Основное противоречие между сторонами в настоящем деле касается вопроса о том, было ли постановление от 2 сентября 2003 г. достаточным для содержания заявительницы под стражей в течение периода времени - не имеет значения, насколько продолжительного - до принятия решения по требованию о ее экстрадиции, либо правомерность ее содержания под стражей подлежала регулярной проверке. Заявительница утверждала, что все положения главы 13 и, в частности, статьи 109, которая устанавливает определенные сроки для продления содержания под стражей, подлежали применению в ее ситуации; власти Российской Федерации отрицали, что национальное законодательство устанавливало какие-либо сроки содержания под стражей для обеспечения возможной экстрадиции.

71. В данном контексте Европейский Суд отмечает последующее развитие практики Конституционного Суда Российской Федерации, который является высшим судебным органом, уполномоченным осуществлять обязательное толкование конституционных гарантий прав человека, таких как право на свободу и личную неприкосновенность. Принимая решение по жалобе, аналогичной жалобе заявительницы, по делу Х. Насруллоева (см. §§ 41-43 настоящего Постановления), Конституционный Суд подчеркнул, что в рамках процедуры экстрадиции право на свободу должно обеспечиваться теми же гарантиями, что и в других видах уголовных разбирательств. Он недвусмысленно указал, что применение мер пресечения с целью обеспечения возможной экстрадиции должно регулироваться не только статьей 466, но также нормами общего характера, содержащимися в главе 13 Уголовно-процессуального кодекса. Хотя Конституционный Суд не указал конкретные положения законодательства, регулирующие порядок содержания под стражей для обеспечения возможной экстрадиции, он постоянно ссылался на правовой запрет применения меры пресечения в виде заключения под стражу сверх установленных уголовно-процессуальным законодательством сроков (см. § 43 настоящего Постановления). Поскольку статья 109 является единственным положением Уголовно-процессуального кодекса, устанавливающим сроки содержания под стражей, довод о ее неприменимости очевидно противоречит сложившейся практике Конституционного Суда Российской Федерации.

72. Европейский Суд с озабоченностью отмечает непоследовательность правовых позиций национальных органов в вопросе о нормах, применимых к лицам, содержащимся под стражей в ожидании экстрадиции. С одной стороны, власти сослались на Уголовно-процессуальный кодекс как правовую основу содержания заявительницы под стражей, с другой стороны - на Минскую конвенцию 1993 года. Кроме того, Верховный Суд выразил мнение о том, что после первоначального 40-дневного периода, предусмотренного Минской конвенцией 1993 года, содержание под стражей лиц, в отношении которых поступило требование об экстрадиции, регулируется иностранным уголовным правом, а именно запрашивающей стороны. В то же время в объяснениях, направленных в Европейский Суд властями Российской Федерации, прямо признано, что отсутствовали специальные нормы, регулирующие сроки содержания под стражей заявительницы до ее экстрадиции (см. § 37 настоящего Постановления).

73. Принимая во внимании непоследовательные и взаимоисключающие позиции национальных властей в вопросе правового регулирования содержания под стражей для обеспечения возможной экстрадиции, Европейский Суд приходит к выводу о том, что лишение свободы, которому была подвергнута заявительница, не сопровождалось адекватными гарантиями против произвола. Положения российского законодательства, регулирующие содержание под стражей лиц для обеспечения возможной экстрадиции, не были ясными или предсказуемыми с точки зрения применения и не отвечали стандарту "качества закона", требуемому Конвенцией.

74. Принимая во внимание вышеизложенное, Европейский Суд находит, что содержание заявительницы под стражей более 14 месяцев для обеспечения возможной экстрадиции превысило разумное время и не соответствовало закону. Таким образом, имело место нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции, что касается незаконного и чрезмерно длительного содержания заявительницы под стражей.

II. Предполагаемое нарушение пункта 2 статьи 5 Конвенции

75. Заявительница жаловалась на нарушение своего права на незамедлительное сообщение о причинах ареста и предъявленных ей обвинениях. Она утверждала, что ни в момент задержания, ни позднее ей не было сообщено, по какой причине она задержана и заключена под стражу. Заявительница ссылалась на пункт 2 статьи 5 Конвенции, который устанавливает следующее:

"Каждому арестованному незамедлительно сообщаются на понятном ему языке причины его ареста и любое предъявляемое ему обвинение".

A. Приемлемость жалобы

76. Европейский Суд считает, что жалоба в данной части не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

B. Существо жалобы

1. Доводы сторон

77. Власти Российской Федерации оспаривали доводы заявительницы. Для опровержения ее утверждений они представили Европейскому Суду копию ордера на арест, принятого 13 января 1998 г. полицией Казахстана и санкционированного прокурором г. Усть-Каменогорска 22 января 1998 г. Этот документ был предъявлен заявительнице и подписан ею 7 и 8 августа 2003 г. Власти Российской Федерации далее утверждали, что в соответствии с объяснительной запиской начальника изолятора временного содержания г. Петрозаводска, где заявительница содержалась после задержания, причины ее задержания были немедленно сообщены ей.

78. Заявительница поддержала свою жалобу.

2. Мнение Европейского Суда

79. Европейский Суд напоминает, что пункт 2 статьи 5 Конвенции содержит элементарную гарантию, согласно которой любое арестованное лицо должно знать причину, по которой оно было лишено свободы. Это положение является неотъемлемой частью системы защиты, предусмотренной статьей 5 Конвенции: в силу пункта 2 любому арестованному лицу должны быть сообщены в простых, неспециальных выражениях, на языке, понятном ему, основные юридические и фактические основания его ареста с тем, чтобы оно могло, если сочтет нужным, обратиться в суд для рассмотрения его правомерности в соответствии с пунктом 4 статьи 5 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Чонка против Бельгии", § 50). Поскольку эта информация должна быть сообщена "незамедлительно", она не должна передаваться полностью сотрудником, осуществляющим арест, в момент самого ареста. Вопрос о том, были ли достаточными содержание и своевременность сообщенной информации, подлежит оценке в каждом деле с учетом его особенностей (см. Постановление Европейского Суда от 30 августа 1990 г. по делу "Фокс, Кэмпбелл и Хартли против Соединенного Королевства" (Fox, Campbell and Heartley v. United Kingdom), § 40, Series A, N 182).

80. Европейский Суд также напоминает, что если лицо арестовано по подозрению в совершении преступления, пункт 2 статьи 5 Конвенции не требует сообщения информации в определенной форме или полного списка обвинений, выдвинутых против арестованного лица (см. Решение Комиссии по правам человека от 13 декабря 1978 г. по делу "Х против Германии" (X v. Germany), жалоба N 8098/77, Decisions and Reports (DR) 16, p. 111). Если лицо арестовано для обеспечения возможной экстрадиции, предоставляемая информация может быть даже менее полной (см. Решение Комиссии по правам человека от 5 июля 1984 г. по делу "К. против Бельгии" (K. v. Belgium), жалоба N 10819/84, DR 38, p. 230, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Бордовский против Российской Федерации", § 56).

81. В настоящем деле власти Российской Федерации утверждали, что заявительница подписала копию ордера на арест два раза, 7 и 8 августа 2003 г. Заявительница не отрицала, что подписала копию документа 8 августа 2003 г., но утверждала, что не могла понять значение ордера и не получила дополнительных объяснений. Копия ордера на арест заявительницы содержала краткую информацию о предъявленных ей обвинениях и ссылку на конкретную статью Уголовного кодекса Республики Казахстан. Европейский Суд полагает, что данная информация была понятной. Кроме того, заявительница не оспаривала, что 8 августа 2003 г. она встретилась с адвокатом, который разъяснил ей значение ордера.

82. Учитывая приведенную выше прецедентную практику и информацию, которой он располагает, Европейский Суд находит, что предоставленная заявительнице информация была достаточна для целей пункта 2 статьи 5 Конвенции.

83. Следовательно, жалоба в данной части является явно необоснованной и подлежит отклонению в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

III. Предполагаемое нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции

84. Кроме того, заявительница жаловалась на несвоевременное рассмотрение судом правомерности ее заключения под стражу. Она утверждала, в частности, что жалоба, поданная ее адвокатом 15 августа 2003 г. в Петрозаводский городской суд, была рассмотрена лишь 2 сентября 2003 г., то есть спустя 18 дней. Она ссылалась на пункт 4 статьи 5 Конвенции, который предусматривает:

"Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным".

A. Приемлемость жалобы

85. Европейский Суд считает, что жалоба в данной части не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

B. Существо жалобы

1. Доводы сторон

86. Власти Российской Федерации возражали против жалобы. Они отметили, что глава 54 Уголовно-процессуального кодекса ("Выдача лица для уголовного преследования или исполнения приговора") не содержала положений, устанавливающих сроки рассмотрения жалоб, поданных лицами, содержащимися под стражей в ожидании экстрадиции до принятия генеральным прокурором решения по вопросу экстрадиции.

87. В то же время власти Российской Федерации отметили, что Верховный Суд Российской Федерации постановил, что часть 3 статьи 125 Уголовного кодекса была применима к делам, касающимся экстрадиции. Указанное положение содержало общее правило о рассмотрении в течение пяти дней жалоб на действие (бездействие) органов следствия или прокуратуры. Власти Российской Федерации признали, что данная норма не была соблюдена в ходе рассмотрения жалобы заявительницы, поданной ее адвокатом 15 августа 2003 г. Однако промедление в 18 дней не могло причинить чрезмерного ущерба интересам заявительницы, поскольку законность ее содержания под стражей была, в любом случае, подтверждена постановлением Петрозаводского городского суда от 2 сентября 2003 г.

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Вместо слов "Уголовного кодекса" следует читать "Уголовно-процессуального кодекса"

88. Заявительница поддержала свою жалобу. Она утверждала, что власти нарушили пункт 4 статьи 5 Конвенции, а также часть 3 статьи 125 Уголовно-процессуального кодекса, которая устанавливает пятидневный срок рассмотрения жалоб, касающихся правомерности содержания под стражей.

2. Мнение Европейского Суда

89. Европейский Суд напоминает, что целью пункта 4 статьи 5 Конвенции является обеспечение права арестованных и заключенных под стражу лиц на судебный контроль законности меры, примененной к ним (см. Постановление Европейского Суда от 18 июня 1971 г. по делу "Де Вилде, Омс и Версип против Бельгии" (De Wilde, Ooms and Versyp v. Belgium), Series A, N 12, § 76). В период содержания под стражей лицу должны быть доступны средства правовой защиты, позволяющие безотлагательно проверить в судебном порядке правомерность содержания под стражей и привести, при необходимости, к его или ее освобождению. Доступность средства правовой защиты предполагает, в частности, что обстоятельства, созданные властями по собственной инициативе, должны предоставлять заявителям реальную возможность воспользоваться средством правовой защиты (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Чонка против Бельгии", §§ 46 и 55).

90. Возвращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что единственная жалоба, которую заявительница выдвинула в отношении пункта 4 статьи 5 Конвенции, касается продолжительности рассмотрения ее ходатайства об освобождении, поданного 15 августа 2003 г. Заявительница не ставила под сомнение доступность или эффективность средства правовой защиты для рассмотрения правомерности ее содержания под стражей, в отличие от всех предыдущих дел против России, касающихся экстрадиции, рассмотренных Европейским Судом (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Бордовский против Российской Федерации", §§ 60-68; Постановление Европейского Суда от 7 июня 2007 г. по делу "Гарабаев против Российской Федерации" (Garabayev v. Russia), жалоба N 38411/02, §§ 92-98, ECHR 2007-... (извлечения)* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 11/2007.); Постановление Европейского Суда от 24 апреля 2008 г. по делу "Исмоилов и другие против Российской Федерации"* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2009.) (Ismoilov and Others v. Russia), жалоба N 2947/06, §§ 142-152, Постановление Европейского Суда от 11 октября 2007 г. по делу "Насруллоев против Российской Федерации" (Nasrulloyev v. Russia), жалоба N 656/06, §§ 79-90* (* Там же. N 3/2008.); упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда от 12 июня 2008 г. по делу "Щебет против Российской Федерации", §§ 71-79; и Постановление Европейского Суда от 19 июня 2008 г. по делу "Рябикин против Российской Федерации" (Ryabikin v. Russia), жалоба N 8320/04, §§ 134-141* (* Там же. N 1/2009.)). В пяти из шести вышеупомянутых дел Европейский Суд установил, что заявители не располагали процедурой, в рамках которой они могли бы возбудить судебную проверку правомерности содержания под стражей, в нарушение соответствующих прав заявителей, предусмотренных пунктом 4 статьи 5 Конвенции, и отметил, что данная проблема имела структурный характер. Настоящее дело отличается от вышеупомянутых, поскольку жалобы заявительницы были фактически рассмотрены национальным судом. Кроме того, последняя жалоба на незаконность содержания заявительницы под стражей была в конечном счете удовлетворена Верховным судом Республики Карелия 14 октября 2004 г., и заявительница была освобождена.

91. Соответственно, Европейский Суд полагает, что отсутствует необходимость рассмотрения вопроса о доступности и эффективности внутреннего средства правовой защиты для судебной проверки правомерности содержания под стражей заявительницы, и сосредоточится на сути жалобы заявительницы, а именно требовании безотлагательности.

(a) Общие принципы, регулирующие требование "безотлагательности"

92. Европейский Суд напоминает, что пункт 4 статьи 5 Конвенции, гарантируя лицам, заключенным под стражу, право начать разбирательство в целях оспаривания правомерности заключения под стражу, также провозглашает право на безотлагательное судебное решение после возбуждения такого разбирательства, касающееся правомерности заключения под стражу и предписывающее его прекращение, если оно является незаконным (см. Постановление Большой Палаты по делу "Барановский против Польши" (Baranowski v. Poland), жалоба N 28358/95, § 68, ECHR 2000). Особенно важно быстрое принятие решения относительно правомерности содержания под стражей в период судебного разбирательства, поскольку подсудимый вправе полностью использовать преимущества принципа презумпции невиновности (см. Постановление Европейского Суда от 4 октября 2001 г. по делу "Иловецкий против Польши" (Iiowiecki v. Poland), жалоба N 27504/95, § 76). Та же логика может применяться в отношении содержания под стражей для обеспечения возможной экстрадиции в процессе расследования.

93. Хотя пункт 4 статьи 5 Конвенции не требует от государств-участников создания второго уровня юрисдикции для проверки законности содержания под стражей, государство, которое предусмотрело такую систему, должно в принципе обеспечить заключенным те же гарантии при обжаловании, что и в первой инстанции (см. Постановление Европейского Суда от 23 ноября 1993 г. по делу "Наварра против Франции" (Navarra v. France), § 28, Series A, N 273-B; и Постановление Европейского Суда от 12 декабря 1991 г. по делу "Тот против Австрии" (Toth v. Austria), § 84, Series A, N 224). В то же время стандарт "безотлагательности" является менее строгим, если речь идет о разбирательстве в суде второй инстанции. Европейский Суд напоминает в этой связи, что право на судебную проверку, гарантированное пунктом 4 статьи 5 Конвенции, в первую очередь призвано предупредить произвольное лишение свободы. Однако если содержание под стражей санкционировано судом, оно должно считаться законным и не произвольным, даже если допускается обжалование соответствующего решения. Последующие разбирательства меньше внимания уделяют произвольности, но обеспечивают дополнительные гарантии, направленные, прежде всего, на оценку целесообразности продолжения содержания под стражей (см. Решение Комиссии по правам человека от 31 марта 1993 г. по делу "Тейн-а-Кви и Ван Ден Хевел против Нидерландов" (Tjin-a-Kwi and Van Den Heuvel v. Netherlands), жалоба N 17297/90). Следовательно, Европейский Суд проявляет меньшую озабоченность вопросом безотлагательности разбирательства в суде второй инстанции, если проверяемое решение о заключении под стражу было принято судом, при условии, что процедура, применяемая таким судом, имеет судебный характер и обеспечивает заключенному соответствующие гарантии (см., с соответствующими изменениями, Постановление Европейского Суда от 21 декабря 2000 г. по делу "Воденичаров против Словакии" (Vodenicarov v. Slovakia), жалоба N 24530/94, § 33).

94. Европейский Суд отмечает, что он признавал промедления в 23 дня на одном уровне юрисдикции, а также в 43 дня и 32 дня на двух уровнях юрисдикции не совместимыми с пунктом 4 статьи 5 Конвенции (см., соответственно, Постановление Европейского Суда по делу "Ребок против Словении" (Rehbock v. Slovenia), жалоба N 29462/95, §§ 82-88, ECHR 2000-XII; Постановление Европейского Суда от 21 декабря 2000 г. по делу "Яблонский против Польши" (Jablonski v. Poland), жалоба N 33492/96, §§ 91-94; и Постановление Европейского Суда от 30 ноября 2000 г. по делу "G.B. против Швейцарии" (G.B. v. Switzerland), жалоба N 27426/95, §§ 34-39). С другой стороны, в Постановлении Европейского Суда от 7 апреля 2005 г. по делу "Рохлина против Российской Федерации" (Rokhlina v. Russia), жалоба N 54071/00, § 79* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 6/2006.), в котором общая продолжительность разбирательства составила 41 день на двух уровнях юрисдикции, не было установлено нарушения пункта 4 статьи 5 Конвенции. В названном деле Европейский Суд отметил, в частности, что заявительница просила обеспечить ее личное присутствие в суде второй инстанции, в связи с чем этот суд был вынужден отложить разбирательство на одну неделю. В другом российском деле (см. Постановление Европейского Суда от 1 июня 2006 г. по делу "Мамедова против Российской Федерации" (Mamedova v. Russia), жалоба N 7064/05, § 96* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 12/2006.)) Европейский Суд признал задержки в 36, 29 и 26 дней не совместимыми с пунктом 4 статьи 5 Конвенции, подчеркнув, что ответственность за всю продолжительность разбирательства в суде второй инстанции несли власти. Наконец, в делах, касающихся процедуры экстрадиции, Европейский Суд устанавливал нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции, когда судебная проверка продолжалась 31 и 46 дней, соответственно, на двух уровнях юрисдикции (см. Постановление Европейского Суда от 21 октября 1986 г. по делу (Санчес-Рейссе против Швейцарии" (Sanchez-Reisse v. Switzerland), жалоба N 9862/82, §§ 55-61) и 17 дней на одном уровне юрисдикции (см. Постановление Европейского Суда от 9 января 2003 г. по делу "Кадем против Мальты" (Kadem v. Malta), жалоба N 55263/00, § 44).

95. Европейский Суд напоминает, что вопрос о том, было ли соблюдено право, предусмотренное пунктом 4 статьи 5 Конвенции, должен решаться с учетом обстоятельств конкретного дела (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ребок против Словении", § 84).

(b) Применение общих принципов в настоящем деле

96. Возвращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что адвокат заявительницы и заявительница лично просили Петрозаводский городской суд о проверке законности ее содержания под стражей 15 августа 2003 г. Эта жалоба была рассмотрена и отклонена городским судом 2 сентября 2003 года. 9 октября 2003 г. Верховный суд Республики Карелия оставил решение без изменения. Власти Российской Федерации не оспаривали, что жалоба была подана 15 августа 2003 г. Кроме того, они признали нарушение пятидневного срока, предусмотренного Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации, отметив, однако, что задержка в 18 дней не могла усугубить ситуацию заявительницы.

97. Требование о том, что "правомерность заключения под стражу должна быть проверена безотлагательно", включает два аспекта. Во-первых, возможность правовой проверки должна быть предоставлена вскоре после заключения лица под стражу; во-вторых, разбирательство, в рамках которого осуществляется проверка, должно проводиться с должной тщательностью.

98. Заявительница имела возможность оспаривания законности ее содержания под стражей с самого начала. Таким образом, первый аспект требования "безотлагательности" был удовлетворен в настоящем деле.

99. Что касается вопроса о том, проводилось ли разбирательство с надлежащей тщательностью, Европейский Суд отмечает, что заявительница подала жалобу 15 августа 2003 г. Петрозаводскому городскому суду потребовалось 18 дней для ее рассмотрения. Представляется, что суд продлил рассмотрение жалобы на незаконность содержания под стражей, поскольку ему было необходимо в первую очередь утвердить заключение под стражу как таковое (см. §§ 14 и 15 настоящего Постановления). Рассмотрение жалобы заявительницы на решение заняло еще 36 дней. Таким образом, с момента подачи жалобы до окончательного решения вышестоящего суда прошло 54 дня. Власти Российской Федерации не утверждали, что проверка законности содержания заявительницы под стражей затрагивала сложные вопросы, и не привели иных оправданий задержки, за исключением их противоречивого утверждения о том, что проверка содержания заявительницы под стражей не могла повлиять на ее ситуацию, поскольку содержание под стражей было санкционировано судом и должно, таким образом, считаться законным.

100. Европейский Суд находит, что рассматриваемый период времени не свидетельствует о том, что разбирательство велось с надлежащей тщательностью. Соответственно, Европейский Суд находит, что ходатайство об освобождении, поданное заявительницей 15 августа 2003 г., не было рассмотрено "безотлагательно", как того требует пункт 4 статьи 5 Конвенции.

101. Таким образом, имело место нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции.

IV. Иные предполагаемые нарушения Конвенции

102. Наконец, заявительница жаловалась со ссылкой на статью 3, пункт 2 статьи 6, статью 8 и 12 Конвенции, а также статью 2 Протокола N 4 к Конвенции и статью 1 Протокола N 7 к Конвенции на то, что она содержалась под стражей в плохих условиях, что она считалась виновной в преступлении, предположительно совершенном в Казахстане, что она не могла получить российское гражданство и, наконец, что она была лишена права на личную жизнь в результате ее задержания и заключения под стражу. В объяснениях, представленных в Европейский Суд 29 октября 2006 г., заявительница, кроме того, жаловалась на то, что она была помещена в штрафной изолятор на 15 дней в мае 2004 г., что она транспортировалась по железной дороге в унижающих условиях из г. Петрозаводска в следственный изолятор г. Сегежа 13 мая 2004 г. и что она была освобождена несвоевременно, спустя четыре дня после того, как Верховный суд Республики Карелия принял решение о ее освобождении 18 октября 2004 г.

103. Однако, принимая во внимание представленные материалы, и постольку, поскольку предмет жалоб находится в его юрисдикции, Европейский Суд не усматривает в них признаков нарушения прав и свобод, предусмотренных Конвенцией или Протоколами к ней. Следовательно, жалоба в данной части является явно необоснованной и подлежит отклонению в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

V. Применение статьи 41 Конвенции

104. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

105. Европейский Суд отмечает, что в соответствии с правилом 60 Регламента Суда, любое требование о справедливой компенсации должно быть представлено письменно в разбивке по составным элементам с приложением соответствующих подтверждающих документов или квитанций, "в противном случае Палата может отказать в удовлетворении требования полностью или частично".

106. 15 сентября 2006 г. Европейский Суд предложил заявительнице представить требования о справедливой компенсации. Заявительница не представила требований в течение установленного срока.

107. При таких обстоятельствах Европейский Суд обычно не присуждает компенсации. В настоящем деле, однако, Европейский Суд установил нарушение права заявительницы на свободу. Учитывая его фундаментальную важность, Европейский Суд считает возможным присудить заявительнице 5 000 евро в счет возмещения морального вреда, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную выше сумму.

108. Европейский Суд счел, что процентная ставка при просрочке платежей должна быть установлена в размере предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) признал жалобу приемлемой в части законности содержания заявительницы под стражей для обеспечения возможной экстрадиции и отсутствия безотлагательного рассмотрения судом ее ходатайства об освобождении, а в остальной части неприемлемой;

2) постановил, что имело место нарушение подпункта "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции;

3) постановил, что имело место нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции;

4) постановил:

(a) что власти государства-ответчика обязаны в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявительнице 5 000 евро (пять тысяч евро) в качестве компенсации морального вреда, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную сумму;

(b) что с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 8 января 2009 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Серен Нильсен Секретарь Секции Суда

Христос Розакис Председатель Палаты Суда