Постановление Европейского Суда по правам человека от 29 января 2009 г. Дело "Киселев (Kiselev) против Российской Федерации" (жалоба N 75469/01) (Пятая Секция)

Европейский Суд по правам человека
(Пятая Секция)

Дело "Киселев (Kiselev)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 75469/01)

Постановление Суда

Страсбург, 29 января 2009 г.

По делу "Киселев против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Пятая Секция), заседая Палатой в составе:

Пэра Лоренсена, Председателя Палаты,

Райта Марусте,

Карела Юнгвирта,

Анатолия Ковлера,

Ренате Йегер,

Марка Виллигера,

Здравки Калайджиевой, судей,

а также при участии Клаудии Вестердик, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 6 января 2009 г.,

вынес в тот же день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 75469/01, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Богданом Александровичем Киселевым (далее - заявитель) 17 апреля 2001 г.

2. Власти Российской Федерации были представлены бывшими Уполномоченными Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека П.А. Лаптевым и В.В. Милинчук.

3. Заявитель, в частности, утверждал, что надзорное производство, возбужденное в его деле, нарушило его права, гарантированные статьей 6 Конвенции и статьей 4 Протокола N 7 к Конвенции.

4. Решением от 5 февраля 2007 г. Европейский Суд признал жалобу частично приемлемой.

5. Власти Российской Федерации подали дополнительные письменные объяснения (пункт 1 правила 59 Регламента Суда), а заявитель воздержался от этого.

Факты

I. Обстоятельства дела

6. Заявитель родился в 1973 году и проживает в г. Вятские Поляны Кировской области.

7. 7 февраля 2000 г. заявитель был заключен под стражу по подозрению в изнасиловании, совершенном группой лиц. Он находился под стражей в период следствия.

8. 3 мая 2000 г. Вятско-Полянский районный суд Кировской области признал заявителя виновным в изнасиловании при отягчающих обстоятельствах и насильственных действиях сексуального характера и приговорил его к двум годам и двум месяцам лишения свободы. При назначении наказания суд применил статью 64 Уголовного кодекса, допускающую назначение более мягкого наказания, чем предусмотрено за данное преступление (которое составляло четыре года лишения свободы), с учетом добровольной компенсации, выплаченной им потерпевшей, ходатайства последней о прекращении производства по делу, отсутствия судимости и того факта, что заявитель имел ребенка.

9. 10 мая 2000 г. Вятско-Полянская районная прокуратура опротестовала приговор на том основании, что приговор, вынесенный с неоправданным применением статьи 64 Уголовного кодекса, был слишком мягким. В неустановленную дату заявитель также подал жалобу, ссылаясь на свою невиновность, и просил смягчить его приговор и освободить его досрочно.

10. 26 мая 2000 г. вступило в силу постановление об амнистии.

11. 8 августа 2000 г. Кировский областной суд отклонил доводы участников дела и оставил приговор районного суда без изменения. Он, в частности, указал, что участие заявителя в изнасиловании было "второстепенным", и что это в сочетании с другими обстоятельствами, на которые ссылался суд первой инстанции, оправдывало назначение более мягкого наказания, чем предусмотрено законом за данное преступление. Суд также пришел к выводу о том, что оснований для применения постановления об амнистии не имеется.

12. 18 августа 2000 г. Вятско-Полянский районный суд Кировской области дополнительным решением установил, что заявитель осужден впервые, и что назначенное ему наказание не превышает трех лет. Он освободил заявителя от исполнения наказания на основании постановления об амнистии.

13. 31 октября 2000 г. прокурор Кировской области принес протест в порядке надзора, просил отменить приговор от 3 мая 2000 г. и кассационное определение от 8 августа 2000 г. на том основании, что назначенное наказание является чрезмерно мягким, и оспаривал правомерность применения статьи 64 Уголовного кодекса.

14. 15 ноября 2000 г. президиум Кировского областного суда удовлетворил протест и возвратил дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции. Президиум также отменил решение от 18 августа 2000 г.

15. 27 декабря 2001 г. Вятско-Полянский районный суд Кировской области признал заявителя виновным по тем же обвинениям и приговорил его к четырем годам и шести месяцам лишения свободы. Он установил, что отсутствовали "исключительные обстоятельства", оправдывающие применение статьи 64 Уголовного кодекса. На основании приговора заявитель был заключен под стражу после заседания.

16. Заявитель подал жалобу на этот приговор, указывая, в частности, что он был судим и наказан дважды за то же самое преступление.

17. 3 апреля 2001 г. Кировский областной суд отклонил жалобу заявителя и оставил приговор районного суда без изменения.

18. 28 ноября 2002 г. Кирово-Чепецкий районный суд Кировской области принял решение об условно-досрочном освобождении заявителя.

II. Применимое национальное законодательство

A. Уголовная ответственность

19. Пункт "б"*  (* Имеется в виду пункт "а" той же части (прим. переводчика).) части 2 статьи 131 Уголовного кодекса 1996 года предусматривает, что изнасилование, совершенное группой лиц, наказывается лишением свободы на срок от четырех до десяти лет. Пункт "б" части 2 статьи 132 предусматривает то же наказание за насильственные действия сексуального характера, совершенные группой лиц.

20. Статья 64 Кодекса предусматривает, что при наличии исключительных обстоятельств, смягчающих общественную опасность преступления, наказание может быть назначено ниже низшего предела, предусмотренного соответствующей статьей Особенной части Кодекса. Для целей этого положения могут приниматься во внимание следующие обстоятельства или их сочетание: цель и мотив преступления, роль виновного, его поведение во время или после совершения преступления и другие обстоятельства.

21. Статья 1 Постановления об амнистии от 26 мая 2000 г. освобождала от отбытия наказания всех осужденных впервые, приговоренных к лишению свободы на срок, не превышающий трех лет.

B. Надзорная процедура в уголовном процессе

22. Краткий обзор применимого национального законодательства, регулирующего надзорную процедуру по уголовным делам, содержится в Постановлении Европейского Суда от 27 июля 2006 г. по делу "Фадин против Российской Федерации"*  (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 11/2007.) (Fadin v. Russia), жалоба N 58079/00.

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 6 Конвенции и статьи 4 Протокола N 7 к Конвенции

23. Заявитель жаловался со ссылкой на пункт 1 статьи 6 Конвенции и статью 4 Протокола N 7 к Конвенции на то, что пересмотр его дела в порядке надзора был несправедливым и повлек несправедливо суровое наказание. В соответствующих частях эти положения предусматривают:

Статья 6 Конвенции

"Каждый... при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое... разбирательство дела... судом...".

Статья 4 Протокола N 7 к Конвенции

"1. Никто не должен быть повторно судим или наказан в уголовном порядке в рамках юрисдикции одного и того же Государства за преступление, за которое уже был оправдан или осужден в соответствии с законом и уголовно-процессуальными нормами этого Государства.

2. Положения предыдущего пункта не препятствуют повторному рассмотрению дела в соответствии с законом и уголовно-процессуальными нормами соответствующего Государства, если имеются сведения о новых или вновь открывшихся обстоятельствах или если в ходе предыдущего разбирательства были допущены существенные нарушения, повлиявшие на исход дела".

A. Доводы сторон

24. Заявитель утверждал, что он был судим и наказан дважды за то же самое преступление, и ссылался, в частности, на вредоносные последствия пересмотра дела после надзорной процедуры. Он жаловался на значительное увеличение срока его лишения свободы после первоначального освобождения, в то время как он считал наказание отбытым, которое лишило его преимуществ постановления об амнистии и было несоразмерным и несправедливым. Он указывал, что основания для отмены вступившего в силу приговора судом надзорной инстанции, а именно чрезмерная мягкость приговора, вынесенного в соответствии со статьей 64 Уголовного кодекса, были теми же, которые выдвигались в суде кассационной инстанции и были рассмотрены им. В связи с этим заявитель утверждал, что разбирательство в целом было несправедливым и противоречило принципу правовой определенности.

25. Власти Российской Федерации не оспаривали описание событий заявителем, но отрицали, что данное разбирательство повлекло нарушение национального законодательства или принципов Конвенции. Они ссылались на пункт 2 статьи 4 Протокола N 7 к Конвенции, который прямо допускает повторное рассмотрение дела, если в ходе предыдущего разбирательства были допущены существенные нарушения, повлиявшие на исход дела. Они утверждали, что пересмотр в порядке надзора в настоящем деле относился к сфере действия этого положения. Они также указывали, что повторное рассмотрение, как и увеличение наказания, было абсолютно необходимо при обстоятельствах оставшегося фактически безнаказанным тяжкого преступления, в котором был признан виновным заявитель. Они ссылались на действовавший в то время Уголовно-процессуальный кодекс и указывали, что протест прокурора был принесен в установленные сроки, а повторное рассмотрение дела судами двух инстанций обеспечивало соблюдение всех гарантий справедливого разбирательства.

B. Мнение Европейского Суда

26. Европейский Суд ранее рассматривал дела, затрагивавшие аналогичные доводы в отношении отмены окончательных судебных решений с точки зрения Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Никитин против Российской Федерации"*  (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 3/2005.) (Nikitin v. Russia), жалоба N 50178/99, ECHR 2004-VIII; Решение Европейского Суда от 9 марта 2006 г. по делу "Братякин против Российской Федерации" (Bratyakin v. Russia), жалоба N 72776/01; упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Фадин против Российской Федерации"; и Постановление Европейского Суда от 24 мая 2007 г. по делу "Радчиков против Российской Федерации"*  (* Там же. N 10/2007.) (Radchikov v. Russia), жалоба N 65582/01). Он напоминает, что сама по себе возможность возобновления производства по уголовному делу на первый взгляд совместима с Конвенцией, включая гарантии статьи 6 Конвенции. Однако реальный способ ее реализации не должен умалять сущность справедливого судебного разбирательства. Иными словами, право возобновления уголовного дела должно осуществляться властями таким образом, чтобы установить в максимально возможной степени справедливое равновесие между интересами лица и необходимостью обеспечения эффективности системы криминальной юстиции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Никитин против Российской Федерации", §§ 54 - 61).

27. Обращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что постановление об амнистии было принято до окончания первой части разбирательства, и суд мог принять ее во внимание. Тем не менее суд счел ее неприменимой, сославшись на то, что исключительно краткий срок лишения свободы должен быть отбыт полностью. Когда амнистия была впоследствии применена, прокурор потребовал полного пересмотра дела и назначения наказания в установленных законом пределах. После возобновления разбирательства наказание заявителя было увеличено на два года и четыре месяца по сравнению с первоначальным приговором, и он не мог воспользоваться амнистией.

28. Европейский Суд отмечает, что основания протеста прокурора и выводы судов были ограничены вопросом о том, имелись ли исключительные обстоятельства, оправдывающие назначение более мягкого наказания по сравнению с предусмотренным законом. Применение постановления об амнистии к заявителю под вопрос не ставилось. Соответственно, Европейский Суд должен рассмотреть вопрос о том, было ли возобновление рассмотрения дела оправданным на основании предположительно ошибочного применения нормы, допускающей назначение "более мягкого наказания, чем предусмотрено за данное преступление".

29. Европейский Суд отмечает, что суд надзорной инстанции должен был рассматривать тот же довод, который уже был выдвинут перед судом кассационной инстанции и отклонен им. Европейский Суд ранее указывал, что пересмотр окончательного и вступившего в силу решения не должен допускаться исключительно с целью повторного рассмотрения и нового разрешения дела, но только для устранения судебных ошибок (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Радчиков против Российской Федерации", §§ 49 - 52). В настоящем деле суд надзорной инстанции допустил повторное рассмотрение в точности такого же правового довода, что с учетом вышеизложенной прецедентной практики не может считаться достаточным для пренебрежения обязательной силой окончательного решения.

30. Отсюда следует, что уголовное разбирательство в отношении заявителя в целом не удовлетворяет требованиям "справедливого судебного разбирательства".

31. Таким образом, Европейский Суд находит, что имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции. Он полагает, что жалоба заявителя не затрагивает обособленного вопроса с точки зрения статьи 4 Протокола N 7 к Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Никитин против Российской Федерации", § 46; и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Радчиков против Российской Федерации", § 55).

II. Применение статьи 41 Конвенции

32. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

33. Заявитель просил Европейский Суд присудить ему 150 000 рублей в качестве компенсации материального ущерба и 100 000 рублей в качестве компенсации морального вреда.

34. Власти Российской Федерации оспаривали это требование как необоснованное и полагали, что установление факта нарушения Конвенции Европейским Судом само по себе являлось бы достаточной справедливой компенсацией в настоящем деле.

35. Европейский Суд полагает, что заявитель должен был претерпеть страдания и разочарование вследствие возобновления рассмотрения уголовного дела после надзорной процедуры. Оценивая указанные обстоятельства на справедливой основе, он присуждает заявителю 2 000 евро в качестве компенсации морального вреда, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную выше сумму. Европейский Суд отклоняет требование о компенсации материального ущерба, поскольку заявитель не представил подтверждающих документов в этой части.

B. Судебные расходы и издержки

36. Заявитель утверждал, что он израсходовал 45 000 рублей в качестве юридических гонораров в национальных разбирательствах и просил о возмещении этой суммы.

37. Власти Российской Федерации возражали против этого требования на том основании, что заявитель не представил документов, подтверждающих это требование.

38. Согласно прецедентной практике Европейского Суда заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек только в части, в которой они были действительно понесены, являлись необходимыми и разумными по размеру. Европейский Суд отмечает, что заявителю было разрешено представлять свои интересы в настоящем разбирательстве. Что касается расходов, понесенных в рамках национального разбирательства, Европейский Суд не имеет оснований полагать, что они были причинены на надзорной стадии с целью воспрепятствования нарушению прав заявителя, предусмотренных статьей 6 Конвенции. Отметив также, что требование не содержало никаких подробностей и не сопровождалось подтверждающими документами, Европейский Суд отклоняет их по данному основанию.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

39. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд:

1) постановил шестью голосами "за" и одним - "против", что имело место нарушение статьи 6 Конвенции;

2) постановил шестью голосами "за" и одним - "против", что обособленные вопросы в части статьи 4 Протокола N 7 к Конвенции не возникают;

3) постановил единогласно:

(a) что власти государства-ответчика обязаны в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю 2 000 евро (две тысячи евро) в качестве компенсации морального вреда, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную сумму;

(b) что с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

4) отклонил единогласно оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 29 января 2009 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Клаудия Вестердик Секретарь Секции Суда

Пэр Лоренсен Председатель Палаты Суда

В соответствии с пунктом 2 статьи 45 Конвенции и пунктом 2 правила 74 Регламента Суда к Постановлению прилагается несовпадающее особое мнение судьи Калайджиевой.

П.Л.

К.В.

Несовпадающее особое мнение судьи Калайджиевой

В настоящем деле большинство установило нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции и согласилось с тем, что обособленный вопрос в связи с доводами заявителя со ссылкой на статью 4 Протокола N 7 к Конвенции не возникает. Не могу согласиться с этим мнением по следующим причинам.

По моему мнению, факты настоящего дела очевидно свидетельствуют о дублировании оконченного уголовного разбирательства, которое повлекло назначение нового наказания вопреки принципу недопустимости повторного разбирательства. Не оспаривается, что предъявленные заявителю обвинения были разрешены окончательным и вступившим в силу решением судов, и что последующий пересмотр этого решения и начавшийся в связи с этим новый этап разбирательства не были частью обычной процедуры обжалования.

При подобных обстоятельствах Европейскому Суду следовало оценить совместимость такого разбирательства со статьей 4 Протокола N 7 к Конвенции до того, как оценивать его справедливость или соответствие принципу правовой определенности, предусмотренные статьей 6 Конвенции. По моему мнению, такое различие является существенным из-за различного воздействия этих двух положений на ситуацию заинтересованного лица. Если повторное рассмотрение запрещено само по себе, его исход не может считаться совместимым с положениями Конвенции.

В настоящем деле требование и решение о пересмотре дела были основаны исключительно на неудовлетворенности органов преследования и суда надзорной инстанции мягкостью окончательно назначенного наказания. Никакие новые обстоятельства или существенные нарушения первоначального разбирательства не были вскрыты. Данная ситуация очевидно отличается от рассмотренных ранее дел Никитина*  (* Жалоба N 50178/99, Постановление от 20 июля 2004 г.), Братякина*  (* Жалоба N 72776/01, Решение от 9 марта 2006 г.) и других. До оценки надзорной процедуры по этим делам с точки зрения пункта 1 статьи 6 Конвенции Европейский Суд вначале рассмотрел вопрос их соответствия принципу недопустимости повторного разбирательства, воплощенному в статье 4 Протокола N 7 к Конвенции, и отметил отличие повторного суда, - запрещенного первым пунктом, - от повторного рассмотрения, оправданного при исключительных обстоятельствах согласно второму пункту. Опираясь на конкретные факты данных дел, Европейский Суд признал, что надзорная процедура не влекла пересмотра или являлась оправданной с точки зрения пункта 2 статьи 4 Протокола N 7 к Конвенции, будучи необходимой для устранения существенных нарушений при первоначальном рассмотрении или осуществлявшейся по требованию заявителей и не повлекшей ухудшения их положения.

Я согласна с мнением большинства в том, что о том, что суд надзорной инстанции "допустил повторное рассмотрение в точности такого же правового довода, что с учетом вышеизложенной прецедентной практики не может считаться достаточным для пренебрежения обязательной силой окончательного решения" (§ 29). Такое заключение должно исключать дополнительную оценку разбирательства с точки зрения статьи 6 Конвенции. Пересмотр дела не может быть оправдан тем фактом, что заявитель не должен был отбывать свое наказание - вопрос, который был разрешен компетентными судами согласно законодательству об амнистии. Возобновление производства на этом основании ставило под вопрос саму цель этого законодательства, которая заключалась в освобождении определенных категорий осужденных от отбытия наказания. Я также не усматриваю ничего исключительного в неудовлетворенности стороны обвинения мягкостью вынесенного приговора - о чем ставился и был рассмотрен вопрос судом в рамках обычной процедуры обжалования. Считать, что эта неудовлетворенность оправдывает повторное рассмотрение, означало бы лишить принцип правовой определенности его смысла.

В отсутствие какого-либо оправдания возобновление уголовного разбирательства представляло собой повторный суд в значении пункта 1 статьи 4 Протокола N 7 к Конвенции, который не может оцениваться с учетом статьи 6 Конвенции. Хотя оба положения защищают окончательное решение в уголовном деле, пункт 1 статьи 4 Протокола должен толковаться в качестве специального закона по сравнению с принципом правовой определенности, предусмотренным статьей 6 Конвенции. Еще более существенно, что последствия установления нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции не совпадают с последствиями нарушения принципа недопустимости повторного разбирательства*  (* См.: Штефан Трехзель. "Права человека в уголовном процессе".). Обращаясь непосредственно к факту повторного суда в настоящем деле, я учитываю, что обособленное установление нарушения пункта 1 статьи 4 Протокола N 7 к Конвенции могло бы внести сомнительный теоретический вклад в его толкование. Действительно, это положение также защищает лиц от двойного наказания. После амнистии, последствия которой сравнимы с оправданием, повторный суд над заявителем повлек его реальное лишение свободы. По моему мнению, такой вредоносный исход должен считаться автоматически противоречащим Конвенции. Этот вывод влечет различные последствия и требует различного возмещения. Реальное лишение свободы заявителя не может считаться предусмотренным подпунктом "а" пункта 1 статьи 5 Конвенции, и этот довод автоматически требует его немедленного освобождения. Европейский Суд признал жалобу в этой части неприемлемой и ограничил пределы разбирательства как таковые, оставив, таким образом, результат за пределами своего контроля. Вывод большинства о том, что запрещенный повторный суд "не удовлетворяет справедливому равновесию, требуемому статьей 6 Конвенции" (§ 30), не обязывает к немедленному освобождению заявителя и не требует дополнительной компенсации за возникшее лишение свободы, запрещенное Конвенцией. При таких обстоятельствах можно только надеяться на то, что индивидуальные меры, принятые для устранения отсутствия "справедливого равновесия", установленного Европейским Судом, не повлекут еще одного возобновления разбирательства.

Положение пункта 1 статьи 4 Протокола N 7 к Конвенции также имеет целью поддержание авторитета судов*  (* Там же, с. 383 - с учетом французского текста положения.) путем защиты их независимости и беспристрастности со стороны любого давления, имеющего целью изменение их окончательных заключений. Вопреки этой законной цели назначение повторного суда в настоящем деле заключалось в понуждении нижестоящих судов к применению более сурового наказания, чем было установлено первоначальным "окончательным" решением. Таким было правовое основание заявления о пересмотре дела в порядка надзора, и единственный вопрос, затронутый в принятом по нему решению, заключался в повторном рассмотрении дела. Не следует упускать из виду, что мотивы, приведенные в этом решении, играли роль обязательного указания для нижестоящих судов. В Постановлении по делу "Дактарас против Литвы" (Daktaras v. Lithuania)*  (* Жалоба N 42095/98, Постановление от 10 октября 2000 г.) (§§ 35 и последующие) Европейский Суд пришел к выводу о том, что "[обязательное] мнение не может быть нейтральным с точки зрения сторон. Рекомендуя принятие или отмену конкретного решения, председатель с необходимостью становится сторонником или противником обвиняемого (см., с необходимыми изменениями, Постановление Европейского Суда от 30 октября 1991 г. по делу "Борже против Бельгии" (Borgers v. Belgium), § 26, Series A, N 214-B)". В Постановлении по делу Дактараса Европейский Суд указал, что "сомнения заявителя относительно беспристрастности Верховного Суда могут считаться объективно оправданными. Соответственно, имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции".

В настоящем деле аналогичное обязательное мнение сыграло роль указания нижестоящим судам о выводах, к которым следует прийти, и предопределенном результате. Кроме того, поскольку президиум вышестоящего суда согласился с мнением прокурора о чрезмерной мягкости наказания, дело заявителя было обречено на многочисленные отмены и пересмотры для обеспечения требуемого ужесточения наказания. Любой иной исход был чреват новой надзорной процедурой, и законодательство не пресекало последующих отмен решений, которые не учитывали полученных указаний. Поскольку возбуждение надзорной процедуры являлось привилегией стороны обвинения с согласия вышестоящих судов, это допускало возобновление уголовного разбирательства до того, как эта сторона удовлетворилась бы результатом.