Постановление Европейского Суда по правам человека от 1 октября 2009 г. Дело "Кимля и другие против России" [Kimlya and Others v. Russia] (жалобы NN 76836/01 и 32782/03) (I Секция)
Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)
Дело "Кимля и другие (Kimlya and Others)
против Российской Федерации"
(Жалобы N 76836/01 и 32782/03)
Постановление Суда
Страсбург, 1 октября 2009 г.
Постановление исправлено 3 декабря 2009 г. на основании правила 81 Регламента Суда
По делу "Кимля и другие против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:
Христоса Розакиса, Председателя Палаты,
Нины Ваич,
Анатолия Ковлера,
Элизабет Штейнер,
Ханлара Гаджиева,
Дина Шпильманна,
Сверре Эрика Йебенса, судей,
а также при участии Андре Вампаша, Заместителя Секретаря Секции Суда,
заседая за закрытыми дверями 10 сентября 2009 г.,
вынес в указанный день следующее Постановление:
Процедура
1. Дело было инициировано двумя жалобами (NN 76836/01 и 32782/03), поданными против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) двумя гражданами Российской Федерации - Евгением Николаевичем Кимлей и Айдаром Рустемовичем Султановым (далее - первый и второй заявители) и российской религиозной организацией "Церковь саентологии Нижнекамска" (церковь-заявительница) 17 августа 2001 г. и 2 октября 2003 г. соответственно.
2. Интересы заявителей представляли П. Ходкин, адвокат, практикующий в Ист-Гринстеде, Соединенное Королевство, а также Г. Крылова и М. Кузмичев, адвокаты, практикующие в г. Москве. Власти Российской Федерации в Европейском Суде были представлены бывшим Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека П.А. Лаптевым.
3. Заявители, в частности, жаловались на решения национальных властей об отказе в государственной регистрации религиозных организаций заявителей в качестве юридических лиц.
4. Решением от 9 июня 2005 г. Европейский Суд решил объединить жалобы в одно производство и признал их частично приемлемыми.
5. Власти Российской Федерации подали дополнительные письменные объяснения (пункт 1 правила 59 Регламента Суда), а заявители воздержались от этого.
Факты
I. Обстоятельства дела
6. Первый заявитель, Кимля, родился в 1977 году и проживает в г. Сургуте в Ханты-Мансийском автономном округе. Он является президентом Церкви саентологии Сургута.
7. Второй заявитель, Султанов, родился в 1965 году и проживает в г. Нижнекамске Республики Татарстан. Он является соучредителем и членом Церкви саентологии Нижнекамска, религиозной группы, не имеющей статуса юридического лица, которая является третьим заявителем.
A. Попытка регистрации Церкви саентологии Сургута
8. В 1994 году в г. Сургуте открылся первый центр изучения дианетики (вероучения Церкви саентологии), который и получил государственную регистрацию в качестве общественной неправительственной организации под названием "Сургутский гуманитарный центр дианетики".
9. В 1995 году вступил в силу новый российский закон "Об общественных объединениях". Согласно ему, все общественные объединения, учрежденные до его вступления в силу, подлежали перерегистрации до 1 июля 1999 г. Центр обратился за перерегистрацией; однако его заявление было отклонено 23 июля 1999 г. на том основании, что цели организации имели религиозный характер. 23 ноября 1999 г. Управление юстиции Ханты-Мансийского автономного округа (далее - Управление юстиции) обратилось в суд с заявлением о ликвидации центра.
10. Центр обратился за регистрацией в качестве некоммерческого партнерства, регулируемого Гражданским кодексом Российской Федерации. 4 октября 1999 г. заместитель главы городской администрации* (* Буквально "заместитель мэра Сургутского городского совета". Однако имеются сведения о том, что представительный орган городского управления в Сургуте в 1999 году именовался городской думой, а глава местного самоуправления - мэром (прим. переводчика).) отклонил заявление, сославшись на религиозные цели центра.
11. 2 января 2000 г. первый заявитель совместно с единоверцами решили основать "Саентологическую группу города Сургут" и проводить регулярные службы по воскресеньям. На последующем собрании 1 июля 2000 г. первый заявитель и другие верующие приняли решение об учреждении местной религиозной организации "Церковь саентологии Сургута" ("Сургутская церковь").
12. 15 августа 2000 г. десять учредителей, включая первого заявителя, обратились в Управление юстиции за регистрацией местной религиозной организации, имеющей статус юридического лица.
13. 14 сентября 2000 г. Управление юстиции отказало в регистрации в следующих выражениях:
"Вами не представлен документ, выданный местными властями, удостоверяющий, что религиозная группа существовала на данной территории в течение не менее чем 15 лет, или документ, выданный органом управления централизованной религиозной организации, удостоверяющий, что религиозная группа является отделением этой организации, что не соответствует требованиям пункта 5 статьи 11 Федерального закона о свободе совести и о религиозных объединениях.
Отказ в регистрации не препятствует последующему обращению для регистрации при условии устранения оснований для отказа".
14. 17 октября 2000 г. первый заявитель обжаловал это решение в Ханты-Мансийский городской суд. Он утверждал, что его конституционное право на свободу совести было нарушено, а его религиозная группа подверглась дискриминации. В отсутствие статуса юридического лица его религиозная группа не могла печатать, вывозить или ввозить религиозную литературу или предметы поклонения, владеть имуществом, осуществлять благотворительные программы или учреждать организации для религиозных целей.
15. 25 декабря 2000 г. Ханты-Мансийский городской суд отклонил жалобу. Он указал, что Управление юстиции обоснованно отказало в регистрации, поскольку Сургутская церковь не представила документа, подтверждающего ее существование в регионе в течение не менее чем 15 лет. Что касается ссылки первого заявителя на Конституцию, он указал: "эта ссылка... является искусственной и не может быть принята во внимание". Иное обоснование отсутствовало.
16. 21 февраля 2001 г. Ханты-Мансийский окружной суд оставил без изменения решение от 25 декабря 2000 г. Суд повторил, что ссылки заявителя на практику Конституционного Суда и Конституцию России являлись "безосновательными".
17. По жалобе первого заявителя 18 января 2002 г. президиум Ханты-Мансийского окружного суда возбудил надзорное производство, отменил оспоренные решения и возвратил дело на новое рассмотрение в городской суд. Он указал, что Управление юстиции должно было "оставить заявление без рассмотрения" до представления всех документов, требуемых в соответствии с законодательством.
18. 16 мая 2002 г. Ханты-Мансийский городской суд назначил экспертизу религиозного учения Сургутской церкви и приостановил производство по делу. 24 июля 2002 г. Ханты-Мансийский окружной суд оставил это решение без изменения.
19. 22 ноября 2004 г. Ханты-Мансийский городской суд возобновил производство и вынес новое решение в тот же день. Он признал отказ в регистрации Сургутской церкви незаконным, поскольку в отсутствие подтверждения 15-летней деятельности в регионе Управление юстиции должно было оставить заявление о регистрации "без рассмотрения". Он обязал Управление юстиции зарегистрировать Сургутскую церковь.
20. 18 января 2005 г. Ханты-Мансийский окружной суд отменил решение в части возложения обязанности регистрации Сургутской церкви на том основании, что первый заявитель не представил всех документов, требуемых законом "О свободе совести и о религиозных объединениях", что региональный суд счел препятствием для регистрации Сургутской церкви в качестве юридического лица.
B. Попытка регистрации Церкви саентологии Нижнекамска
21. 28 октября 1998 г. второй заявитель и его единоверцы решили учредить Церковь саентологии Нижнекамска в качестве местной религиозной группы.
22. 23 декабря 1999 г. церковь-заявительница обратилась в Государственную регистрационную палату Республики Татарстан (далее - регистрационная палата) для регистрации в качестве местной религиозной организации.
23. Письмом от 17 апреля 2000 г. регистрационная палата уведомила второго заявителя о том, что срок регистрации продлен до шести месяцев с 13 января 2000 г. с целью обеспечения проведения государственными органами религиоведческой экспертизы.
24. Письмом от 7 сентября 2001 г. заместитель председателя регистрационной палаты уведомил председателя церкви-заявительницы о том, что заявление о регистрации отклонено, поскольку "отсутствует заключение религиоведческой экспертизы документов церкви-заявительницы".
25. Второй заявитель обжаловал отказ в регистрации в суд.
26. 21 декабря 2001 г. Нижнекамский городской суд Республики Татарстан отклонил требование второго заявителя, указав на отсутствие спора, поскольку власти еще не провели религиоведческой экспертизы и заявление о регистрации еще не рассмотрено по существу.
27. 21 января 2002 г. Верховный суд Республики Татарстан (далее - Верховный суд) отменил решение от 21 декабря 2001 г. и возвратил дело в городской суд на новое рассмотрение.
28. 7 марта 2002 г. городской суд вновь отклонил требование второго заявителя. Он установил, что отказ был обоснованным, поскольку Приказ N 254 Министерства здравоохранения Российской Федерации от 19 июня 1996 г. запрещал применение саентологических методов при лечении.
29. 18 апреля 2002 г. Верховный суд отменил решение от 7 марта 2002 г. и возвратил дело в городской суд. Он установил, что отсутствие религиоведческой экспертизы не является основанием для отказа в регистрации, и что приказ министерства не отменяет действия российского законодательства и не может использоваться для ограничения прав граждан.
30. 28 мая 2002 г. городской суд удовлетворил требование второго заявителя и признал отказ в регистрации церкви-заявительницы незаконным. Он отметил, что заявление о регистрации было подано в декабре 1999 г., но "религиозная организация до сих пор не зарегистрирована по искусственным причинам, хотя федеральный закон содержит исчерпывающий перечень оснований для отказа в регистрации". Он также указал, что не имеется сомнений "в религиозном характере регистрируемой организации", что религиоведческая экспертиза не является обязательной и что отсутствие такой экспертизы не может служить основанием для отказа в регистрации, поскольку это нарушило бы права граждан. 4 июля 2002 г. Верховный суд оставил решение без изменения.
31. Тем временем 1 июля 2002 г. обязанность регистрации религиозных организаций была передана Главному управлению Министерства юстиции Республики Татарстан ("Управление юстиции"). Соответственно, 25 июля 2002 г. заявление о регистрации церкви-заявительницы и сопровождавшие его документы были также переданы в Управление юстиции.
32. 13 августа 2002 г. городской суд направил копию решения от 28 мая 2002 г. в Управление юстиции для исполнения. Однако Управление юстиции отказалось осуществлять Регистрацию на том основании, что оно не является правопреемником регистрационной палаты.
33. Второй заявитель просил городской суд разъяснить решение от 28 мая 2002 г. в отношении того какой орган должен исполнять решение, поскольку полномочия Регистрационной палаты по регистрации религиозных организаций были переданы в Управление юстиции с 1 июля 2002 г. в соответствии с изменением законодательства.
34. 4 сентября 2002 г. церковь-заявительница вновь просила Управление юстиции предоставить ей статус юридического лица в соответствии с решением от 28 мая 2002 г.
35. 10 октября 2002 г. городской суд определил, что разъяснение решения не требуется, поскольку "в решении отсутствует неясность". Также отмечалось, что в случае ненадлежащего исполнения судебного решения или нарушения прав второго заявителя другими государственными должностными лицами он не лишен права обращения с жалобой в суд "на общих основаниях".
36. Второй заявитель обжаловал определение от 10 октября 2002 г. в Верховный суд. Однако представляется, что жалоба не была рассмотрена, поскольку к тому времени дело было передано председателю Верховного суда Республики Татарстан по надзорной жалобе, поданной Управлением юстиции (см. ниже).
37. 14 октября 2002 г. второй заявитель предъявил иск к Управлению юстиции в связи с неисполнением вступившего в силу решения суда от 28 мая 2002 г. о регистрации церкви-заявительницы. Представляется, что это дело было впоследствии приостановлено в связи с надзорным производством, описанным ниже.
38. 16 октября 2002 г. начальник Управления юстиции обратился к заместителю председателя Верховного суда Республики Татарстан с письмом, в котором содержалась просьба о принесении протеста в порядке надзора на решение от 28 мая 2002 г. с целью его отмены.
39. 12 ноября 2002 г. председатель Верховного суда принес протест в порядке надзора в президиум суда. 27 ноября 2002 г. президиум удовлетворил протест, отменил решения от 28 мая и 4 июля 2002 г. и направил дело на новое рассмотрение. Он установил, что религиоведческая экспертиза является обязательным условием для государственной регистрации малоизвестной религиозной организации вроде церкви-заявительницы.
40. 28 ноября 2002 г. Экспертный совет для проведения государственной религиоведческой экспертизы при Совете по делам религий, орган при Кабинете министров Республики Татарстан, представил заключение относительно церкви-заявительницы по запросу Управления юстиции. Он заключил, что саентология является религией. Однако он не рекомендовал регистрацию церкви-заявительницы, поскольку она лишь недавно учреждена в Республике Татарстан.
41. 8 января 2003 г. Управление юстиции постановило, что заявление о регистрации подлежит "оставлению без рассмотрения" в отсутствие документа, подтверждающего существование церкви-заявительницы в Татарстане в течение 15 лет.
42. 25 февраля 2003 г. городской суд повторно рассмотрел требование второго заявителя. Он указал следующее:
"[Второй заявитель] полагает, что отказ в регистрации является незаконным и нарушает его право на свободу совести и религии. Суд не может согласиться... Ни [второй заявитель], ни любое другое лицо не лишено права исповедовать саентологию индивидуально или совместно с другими. Отказ предоставить статус юридического лица может нарушить только право гражданина на объединение с другими...
Суд установил, что лица, исповедующие саентологию, появились в г. Нижнекамске в конце 1990-х годов. В 1999 году группа, включающая [второго заявителя], решила учредить религиозную организацию "Церковь саентологии Нижнекамска" и зарегистрировать ее в качестве юридического лица... Регистрационная палата отказала в регистрации, ссылаясь на отсутствие заключения религиозной экспертизы. [Второй заявитель] обжаловал отказ в суд... В период рассмотрения дела полномочия по регистрации религиозных организаций были переданы Управлению юстиции, которое... оставило заявление для регистрации без рассмотрения, ссылаясь на то, что религиозная группа существовала в г. Нижнекамске менее 15 лет...
Основанием для отказа в регистрации является тот факт, что религиозная группа существует менее 15 лет. Действительно, в соответствии со статьей 11 Закона "О свободе совести и о религиозных объединениях", это является основанием для оставления заявления без рассмотрения, а не для отказа в регистрации; однако в любом случае регистрация организации невозможна. Следовательно, поскольку решение регистрационной палаты является правильным по существу (организация не может быть зарегистрирована), суд не может использовать формальное основание для возложения на Управление юстиции обязанности нарушения Закона "О свободе совести и о религиозных объединениях" и регистрации организации, особенно с учетом того, что [Управление юстиции] уже устранило ошибку регистрационной палаты и приняло решение в соответствии с Законом "О свободе совести и о религиозных объединениях".
43. 3 апреля 2003 г. Верховный суд оставил решение без изменения.
44. 28 мая 2003 г. городской суд отклонил иск второго заявителя к Управлению юстиции в связи с неисполнением решения от 28 мая 2002 г. (см. выше). Суд установил, что решение, вынесенное в пользу второго заявителя, было отменено в порядке надзора и что окончательное решение Верховного суда от 3 апреля 2002 г. устранило всякую основу для обязания Управления юстиции к регистрации церкви-заявительницы. 3 июля 2003 г. Верховный суд Республики Татарстан, рассмотрев жалобу, оставил решение от 28 мая 2003 г. без изменения.
45. В октябре 2004 г. полномочия по регистрации религиозных организаций были переданы вновь созданной Федеральной регистрационной службе. Второй заявитель обратился за регистрацией в местное отделение этого нового учреждения. 18 февраля 2005 г. Главное управление Федеральной регистрационной службы по Татарстану оставило заявление без рассмотрения, отослав церковь-заявительницу к прежним отказам Управления юстиции в ее регистрации на основе "правила о 15-летнем сроке".
II. Применимое национальное законодательство и практика
A. Конституция Российской Федерации
46. Государство гарантирует равенство прав и свобод человека и гражданина, независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также других обстоятельств. Конституция запрещает любые формы ограничения прав граждан по признакам социальной, расовой, национальной, языковой или религиозной принадлежности (статья 19).
47. Статья 28 гарантирует каждому свободу совести, свободу вероисповедания, включая право исповедовать индивидуально или совместно с другими любую религию или не исповедовать никакой, свободно выбирать, иметь и распространять религиозные и иные убеждения и действовать в соответствии с ними.
B. "О свободе совести и о религиозных объединениях"
1. Вступление в силу нового закона "О свободе совести и о религиозных объединениях"
48. 1 октября 1997 г. вступил в силу Федеральный закон "О свободе совести и о религиозных объединениях" (N 125-ФЗ от 26 сентября 1997 г. - далее Закон "О свободе совести""). Он отменил Закон СССР "О свободе совести и о религиозных организациях"* (* Считается, что Закон СССР "фактически утратил силу" при принятии закона 1997 года (прим. переводчика).) от 1 октября 1990 г. и Закон РСФСР "О свободе вероисповеданий" от 25 октября 1990 г.
49. В преамбуле Закона "О свободе совести" признается "особая роль православия в истории России, в становлении и развитии ее духовности и культуры" и выражается уважение к "христианству, исламу, буддизму, иудаизму и другим религиям, составляющим неотъемлемую часть исторического наследия народов России". Пункт 3 статьи 2 устанавливает, что "ничто в законодательстве о свободе совести, свободе вероисповедания и о религиозных объединениях не должно истолковываться в смысле умаления или ущемления прав человека и гражданина на свободу совести и свободу вероисповедания, гарантированных Конституцией Российской Федерации или вытекающих из международных договоров Российской Федерации".
50. На сессии Государственной Думы Российской Федерации (нижняя палата парламента) 19 сентября 1997 г. В. Зоркальцев, председатель Комитета по делам общественных и религиозных организаций и один из разработчиков закона, заявил следующее перед голосованием по законопроекту:
"И все же я напомню суть этого закона. Она состоит в том, что закон создает барьер на пути религиозной экспансии в Россию, препятствует развитию тоталитарных сект, ограничивает действие иностранных миссионеров и при всем этом создает условия для деятельности наших традиционных религий и конфессий... Уверены, что практика применения этого закона поможет решить проблемы, которые стоят сейчас и перед обществом, и перед государством, и перед [Русской православной] церковью... Я хотел бы сослаться и на то, что примечательно, что все конфессии, представители которых [возражали против отдельных положений Закона], имеют свои руководящие центры за рубежом. Я это говорю для тех, кто сегодня считает наш закон неприемлемым и собирается голосовать против него. И я хочу поставить вопрос: с кем вы, дорогие коллеги?"
2. Религиозные группы и религиозные организации: определение и объем прав
51. Религиозное объединение является родовым понятием для добровольного объединения граждан Российской Федерации, иных лиц, постоянно и на законных основаниях проживающих на территории Российской Федерации, образованного в целях совместного исповедания и распространения веры и обладающего соответствующими этой цели признаками: вероисповедание, совершение богослужений, других религиозных обрядов и церемоний; обучение религии и религиозное воспитание своих последователей (пункт 1 статьи 6). "Религиозные объединения" могут создаваться в форме "религиозных групп" и "религиозных организаций" (пункт 2 статьи 6).
52. "Религиозной группой" признается добровольное объединение граждан, образованное в целях совместного исповедания и распространения веры, осуществляющее деятельность без государственной регистрации и приобретения правоспособности юридического лица. Помещения и необходимое для деятельности религиозной группы имущество предоставляются в пользование группы ее участниками (пункт 1 секции 7). Граждане, образовавшие религиозную группу с намерением в дальнейшем преобразовать ее в религиозную организацию, уведомляют о ее создании и начале деятельности органы местного самоуправления (пункт 2 секции 7). Религиозные группы имеют право совершать богослужения, другие религиозные обряды и церемонии, а также осуществлять обучение религии и религиозное воспитание своих последователей (пункт 3 статьи 7).
ГАРАНТ:
По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Вместо слов "секции 7" следует читать "статьи 7"
53. В отличие от религиозной группы, "религиозная организация" - это добровольное объединение граждан Российской Федерации, иных лиц, постоянно и на законных основаниях проживающих на территории Российской Федерации, образованное в целях совместного исповедания и распространения веры и в установленном законом порядке зарегистрированное в качестве юридического лица (пункт 1 статьи 8).
54. Следующими правами пользуются исключительно религиозные организации:
право на предоставление налоговых и иных льгот, финансовую, материальную и иную помощь в реставрации, содержании и охране зданий и объектов, являющихся памятниками истории и культуры, а также в обеспечении преподавания в образовательных учреждениях (пункт 3 статьи 4);
право на создание образовательных учреждений и, с согласия родителей и детей* (* Буквально "по просьбе родителей или лиц, их заменяющих, с согласия детей" (прим. переводчика).), на обучение религии вне рамок образовательной программы (пункты 3 и 4 статьи 5);
право на основание и содержание культовых зданий и сооружений, иных мест и объектов, специально предназначенных для богослужений или паломничества (пункт 1 статьи 16);
право проводить по приглашению религиозные обряды в лечебно-профилактических и больничных учреждениях, детских домах, домах-интернатах для престарелых и инвалидов, в учреждениях, исполняющих уголовные наказания в виде лишения свободы (пункт 3 статьи 16);
право производить, приобретать, экспортировать, импортировать и распространять религиозную литературу, печатные, аудио- и видеоматериалы и иные предметы религиозного назначения (пункт 1 статьи 17);
вправе осуществлять благотворительную деятельность как непосредственно, так и путем учреждения благотворительных организаций (пункт 1 статьи 18);
право создавать культурно-просветительские организации, образовательные и другие учреждения, а также учреждать средства массовой информации (пункт 2 статьи 18);
право устанавливать и поддерживать международные связи и контакты, в том числе в целях паломничества, участия в собраниях и других мероприятиях, для получения религиозного образования, а также приглашать для этих целей иностранных граждан (пункт 1 статьи 20);
право иметь в собственности здания, земельные участки, другие виды имущества, денежные средства, предметы религиозного назначения, а также право на безвозмездную передачу в собственность религиозным организациям для использования в функциональных целях культовых зданий и сооружений с относящимися к ним земельными участками и иного имущества религиозного назначения, находящегося в государственной или муниципальной собственности, а также на иммунитет от взыскания (пункты 1-5 статьи 21);
право использовать для своих нужд государственное и иное имущество, такое право предоставляется безвозмездно (статья 22);
право осуществлять предпринимательскую деятельность и создавать собственные предприятия (статья 23); и
право заключать трудовые договоры (контракты) с работниками (статья 24).
55. Кроме того, религиозные организации прямо наделены следующими правами, которыми не могут пользоваться другие, нерелигиозные юридические лица:
право учреждения предприятий, издающих богослужебную литературу и производящих предметы культового назначения (пункт 2 статьи 17);
право создавать учреждения профессионального религиозного образования (духовные образовательные учреждения) для подготовки служителей и религиозного персонала (пункт 1 статьи 19); и
право приглашать в Российскую Федерацию иностранных граждан, предполагающих участвовать в профессиональной религиозной деятельности, включая проповедование (пункт 2 статьи 20).
3. Регистрация религиозной организации
56. Пункт 1 статьи 9 предусматривает, что религиозная организация может быть учреждена не менее чем десятью гражданами Российской Федерации, объединенными в религиозную группу, у которой имеется подтверждение ее существования на данной территории на протяжении не менее 15 лет, выданное органами местного самоуправления, или подтверждение о вхождении в структуру централизованной религиозной организации того же вероисповедания, выданное указанной организацией. Религиозная организация должна обратиться за Государственной регистрацией в местный* (* Буквально "в орган юстиции соответствующего субъекта Российской Федерации" (прим. переводчика).) орган юстиции (пункт 2 статьи 11).
57. Если учредителями религиозной организации не представлен какой-либо документ, требуемый законодательством, включая подтверждение, предусмотренное пунктом 1 статьи 9, регистрационный орган может оставить заявление без рассмотрения, уведомив их об этом (пункт 9 статьи 11).
58. В государственной регистрации религиозной организации может быть отказано, в частности, если цели или деятельность религиозной организации противоречат Конституции Российской Федерации и законодательству Российской Федерации или устав и другие учредительные документы* (* Буквально "другие представленные документы" (прим. переводчика).) не соответствуют требованиям законодательства Российской Федерации. Отказ может быть обжалован в суд (статья 12).
C. Прецедентная практика российских судов
1. Конституционный Суд Российской Федерации
59. Рассматривая вопрос о соответствии Конституции России требований Закона "О свободе совести" о том, что все религиозные организации, учрежденные до его вступления в силу, должны подтверждать свое существование в течение не менее чем 15 лет, Конституционный Суд указал следующее (Постановление N 16-П от 23 ноября 1999 г. по делу "Религиозного общества свидетелей Иеговы" в городе Ярославле и религиозного объединения "Христианская церковь Прославления"):
"4. ...Из статьи 28 Конституции Российской Федерации во взаимосвязи с ее статьями 13 (часть 4), 14, 19 (части 1 и 2) и 30 (часть 1) следует, что свобода вероисповедания предполагает свободу создания религиозных объединений и свободу их деятельности на основе принципа юридического равенства, в силу чего федеральный законодатель... вправе урегулировать гражданско-правовое положение религиозных объединений, в том числе условия признания религиозного объединения в качестве юридического лица, порядок его учреждения, создания, государственной регистрации, определить содержание правоспособности религиозных объединений.
Законодатель, учитывая исторически сложившийся в России многоконфессиональный уклад, обязан соблюдать положение статьи 17 (часть 1) Конституции Российской Федерации о том, что в Российской Федерации гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с Конституцией Российской Федерации. Вводимые им меры, относящиеся к учреждению, созданию и регистрации религиозных организаций, не должны искажать само существо свободы вероисповедания, права на объединение и свободы деятельности общественных объединений, а возможные ограничения, затрагивающие эти и иные конституционные права, должны быть оправданными и соразмерными конституционно значимым целям.
В демократическом обществе с присущим ему религиозным плюрализмом, как следует из... статьи 9 (пункт 2) Конвенции о защите прав человека и основных свобод, подобного рода ограничения могут быть предусмотрены законом, если это необходимо в интересах общественного спокойствия, охраны общественного порядка, здоровья и нравственности или для защиты прав и свобод других лиц. Государство вправе предусмотреть определенные преграды, с тем чтобы не предоставлять статус [религиозной организации]* (* Квадратные скобки, по-видимому, поставлены ошибочно, т.к. в тексте постановления КС употреблены именно эти слова "чтобы не предоставлять статус религиозной организации автоматически" (прим. переводчика).) автоматически, не допускать легализации групп граждан* (* Цитируя постановление КС Европейский Суд смягчил таким образом формулировку "не допускать легализации сект, нарушающих права человека" (прим. переводчика).), нарушающих права человека и совершающих незаконные и преступные деяния, а также воспрепятствовать миссионерской деятельности (в том числе в связи с проблемой прозелитизма), если она несовместима с уважением к свободе мысли, совести и религии других и к иным конституционным правам и свободам, а именно сопровождается предложением материальных или социальных выгод с целью вербовки новых членов в церковь, неправомерным воздействием на людей, находящихся в нужде или в бедственном положении, психологическим давлением или угрозой применения насилия и т.п. На это, в частности, обращается внимание в Постановлении Европейского парламента от 12 февраля 1996 года "О сектах в Европе" и в рекомендации Совета Европы N 1178 (1992) "О сектах и новых религиозных движениях", а также в Постановлениях Европейского суда по правам человека от 25 мая 1993 г. (Series А N 260-А) и от 26 сентября 1996 г. (Reports of Judgments and Decisions, 1996-IV)* (* В текст цитаты Европейский Суд вставил с использованием квадратных скобок уточнение о том, что его Постановление от 25 мая 1993 г. вынесено по делу "Коккинакис против Греции" (Kokkinakis v. Greece), а Постановление от 26 сентября 1996 г. - по делу "Мануссакис и другие против Греции" (Manoussakis and Others v. Greece) (прим. переводчика).), разъяснивших характер и масштаб обязательств государства, вытекающих из статьи 9 названной Конвенции...
8. ...Согласно... Закону РСФСР "О свободе вероисповеданий" (в редакции от 27 января 1995 года), все религиозные объединения, как региональные, так и централизованные, в качестве юридических лиц на равных основаниях уже имели права, которые затем были закреплены и [законом "О свободе совести" 1997 года]...
При таких обстоятельствах законодатель не мог лишить определенную часть учрежденных и обладающих полной правоспособностью религиозных организаций возможности пользоваться уже принадлежавшими им правами на том лишь основании, что они не имеют подтверждения о пятнадцатилетнем сроке существования. Применительно к ранее созданным религиозным организациям это было бы несовместимо с принципом равенства, конкретизированным в статьях 13 (часть 4), 14 (часть 2) и 19 (части 1 и 2) Конституции Российской Федерации, и явилось бы недопустимым ограничением свободы вероисповедания (статья 28), а также свободы учреждения и деятельности общественных объединений (статья 30)...".
60. Конституционный Суд впоследствии подтвердил эту позицию в Определении N 46-O от 13 апреля 2000 г. по делу религиозного объединения "Независимый российский регион Общества Иисуса" и определении N 7-O от 7 февраля 2002 г. по делу религиозного объединения "Московское отделение Армии спасения".
61. 9 апреля 2002 г. Конституционный Суд вынес Определение N 113-O по делу Зайковой и других. Заявители по данному делу принадлежали к религиозной группе "Сайентологическая церковь города Ижевска"* (* Такое написание содержится в определении Конституционного Суда Российской Федерации. На сайте самой секты принято написание "саентологическая" (прим. переводчика).), их заявление о признании статуса юридического лица было отклонено в отсутствие документа, подтверждающего присутствие группы в Ижевске в течение 15 лет. Конституционный Суд отметил, что религиозное объединение не лишено права на учреждение и деятельность без государственной регистрации, но в таких случаях оно не может пользоваться правами и льготами, которыми наделены только религиозные организации в пунктах 3 и 4 статьи 5, пункте 5 статьи 13 и статьях 15-24 (пункт 2 Определения). Однако он отказал в рассмотрении конституционного вопроса, поскольку заявители не обжаловали отказ в суде общей юрисдикции.
2. Челябинский областной суд
62. Рассмотрев жалобу K. на отказ регионального управления юстиции зарегистрировать местную организацию общества свидетелей Иеговы в качестве юридического лица (гражданское дело N 4507), Челябинский областной суд указал следующее:
"Из статьи 28 Конституции Российской Федерации во взаимосвязи с ее статьями 13 (часть 4), 14, 19 (части 1 и 2) и 30 (часть 1) следует, что свобода вероисповедания предполагает свободу создания религиозных объединений и свободу их деятельности на основе принципа юридического равенства...
Религиозные группы могут осуществлять свою деятельность без государственной регистрации и приобретения правоспособности юридического лица, однако если граждане образовали религиозную группу с намерением в дальнейшем преобразовать ее в религиозную организацию, то они уведомляют о ее создании и начале деятельности органы местного самоуправления...
Из приведенных положений следует, что не существует юридических препятствий для того, чтобы религиозное объединение - в целях совместного исповедания и распространения веры - создавалось и действовало без государственной регистрации, однако при этом оно не будет обладать статусом юридического лица и пользоваться обусловленными им правами и льготами, предусмотренными [Законом "О свободе совести"] для религиозных организаций (пункты 3 и 4 статьи 5, пункт 5 статьи 13, статьи 15-24), т.е. такими коллективными правами, которые граждане реализуют совместно с другими гражданами и именно через религиозную организацию, наделенную статусом юридического лица, но не каждый в отдельности или через религиозную группу.
Следовательно, сам факт того, что местной религиозной организации незаконно отказано в регистрации, препятствует K. и его единоверцам в осуществлении их конституционных прав..."
D. Заключения Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации
63. 22 апреля 1999 г. Уполномоченный по правам человека в Российской Федерации опубликовал свое Заключение от 25 марта 1999 г. о соответствии Закона "О свободе совести" международно-правовым обязательствам Российской Федерации. Заключение, в частности, отмечало:
"Ряд положений Закона противоречит принципам, установленным международно-правовыми документами и, соответственно, может быть оспорен гражданами при подаче жалоб в Европейский Суд по правам человека. По сути дела, эти нормы и не могут действовать на территории Российской Федерации, исходя из примата над внутренним законодательством правил, установленных международными договорами, что предусмотрено Конституцией Российской Федерации (часть 4 статьи 15)...
Различие между религиозной организацией и религиозной группой, установленное Законом, противоречит Европейской конвенции и прецедентной практике конвенционных органов, которые являются важным источником европейского права. В соответствии с пунктом 1 статьи 7 Закона, религиозные группы, в отличие от религиозных [организаций], не подлежат государственной регистрации и не пользуются правами юридического лица.
Кроме того, Закон содержит дискриминацию по сравнению с "традиционными" религиозными организациями религиозных организаций, не располагающих подтверждением их существования на данной территории не менее 15 лет (пункт 1 статьи 9 Закона)."Нетрадиционные" религии лишены многих прав..."
64. 20 мая 2002 г. Уполномоченный по правам человека в Российской Федерации выступил со специальным докладом "О выполнении Россией обязательств, принятых при вступлении в Совет Европы". В докладе, в частности, отмечалось:
"Среди обязательств, взятых на себя Россией при вступлении в Совет Европы, присутствовало также приведение в соответствии с европейскими нормами законодательства о свободе совести и вероисповедания. [Закон "О свободе совести"], принятый 26 сентября 1997 г., после присоединения Российской Федерации к Совету Европы, не учел как существующие нормы международного права, так и его общепризнанные принципы.
В качестве государства-участника Европейской Конвенции о защите основных прав и свобод человека Россия взяла на себя четко сформулированные обязательства в сфере защиты права на свободу совести и вероисповедания. Ряд положений [Закона "О свободе совести" вступает в противоречие с принципами, установленными Европейской конвенцией о защите прав человека и основных свобод, и, соответственно, может быть опротестован гражданами при подаче жалоб в Европейский Суд по правам человека...
Ряд положений закона устанавливает нормы, по сути ведущие к дискриминации некоторых конфессий на практике. Противоречит как Европейской конвенции, так и прецедентам органов Совета Европы, являющимся важным источником европейского права, проводимое в Законе разграничение между религиозными объединениями и религиозными группами. Закон, кроме того, проводит различие между "традиционными" религиозными организациями и религиозными организациями, у которых отсутствует "документ, подтверждающий их существование на соответствующей территории не менее 15 лет" (пункт 1 статьи 9). "Нетрадиционные" религиозные организации лишены многих прав...
При нынешней ситуации нельзя исключать [возможности] решений Европейского Суда по правам человека не в пользу России по делам, связанным со свободой вероисповедания и религиозных убеждений".
III. Применимые документы Совета Европы
65. Информационный доклад от 2 июня 1998 г. Комиссии Парламентской ассамблеи Совета Европы по выполнению обязанностей и обязательств государствами - участниками Совета Европы (Комиссия по мониторингу - документ N 8127) о соблюдении обязательств Российской Федерации в соответствующей части отмечает:
"26. Еще одним обязательством, принятым Россией при вступлении, было принятие нового Закона о свободе религии. Такой Закон действительно был принят, однако, к сожалению, он, как представляется, далеко не во всем отвечает стандартам Совета Европы по этому вопросу...
27. Новый Закон о свободе совести и о религиозных объединениях вступил в силу 1 октября 1997 г., после переработки в связи с вето, наложенным президентом на первый вариант. Хотя закон действительно предусматривает надлежащую защиту права человека исповедовать или не исповедовать религию по своему выбору, он содержит ряд других положений, которые, как представляется, не соответствуют международным стандартам и обязательствам, вытекающим из международных договоров России. Закон, в частности, устанавливает две категории религиозных объединений: более привилегированные "религиозные организации" и менее привилегированные "религиозные группы". Религиозные группы, в отличие от религиозных организаций, не обладают статусом юридического лица и не пользуются связанными с этим статусом правами, такими, как владение имуществом, заключение контрактов и наем работников. Кроме того, им прямо запрещено управлять школами или приглашать иностранцев в Россию. Религиозные организации такими правами обладают, но для признания их таковыми необходимо, чтобы они либо были отнесены к категории "традиционных" религий, либо существовали на территории России в качестве зарегистрированной религиозной группы не менее 15 лет, что должно быть удостоверено местными органами власти. Фактически с вступлением в силу этого закона появилась третья категория религиозных объединений: религиозные группы, зарегистрированные органами власти на данную дату (менее 15 лет), которые уже имеют статус юридического лица, могут сохранить этот статус и связанные с ним права при условии ежегодной перерегистрации в органах власти. Эти положения могут привести к дискриминации, особенно нетрадиционных религий, подрывая тем самым принцип равенства религий перед законом. Для обеспечения соответствия стандартам Совета Европы некоторые из этих положений, по-видимому, нуждаются в пересмотре...".
66. В Докладе Комиссии по мониторингу о выполнении Российской Федерацией своих обязанностей и обязательств (документ 9396) в соответствующей части отмечается:
"95. Российская Конституция гарантирует свободу совести и вероисповедания (ст. 28); равенство религиозных объединений перед законом и отделение церкви от государства (ст. 14); и предоставляет защиту от дискриминации по признаку религии (ст. 19). Закон о свободе вероисповедания, принятый в декабре 1990 г., привел к существенному возрождению религиозной деятельности в России. По мнению религиозных организаций в Москве, этот Закон ознаменовал собой новую эру и привел к возрождению церквей. На смену этому Закону 26 сентября 1997 г. пришел новый Федеральный закон о свободе совести и о религиозных объединениях. Этот Закон подвергся критике как в стране, так и за рубежом в связи с неуважением к принципу равенства религий.
96. 6 ноября 1997 г. г-н Аткинсон и другие предложили принять резолюцию (документ N 7957, который был направлен в Комиссию по правовым вопросам представлением N 2238), в которой они утверждали, что новое законодательство о свободе совести и религиозных объединениях противоречит Европейской Конвенции о правах человека, Конституции России и обязательствам, принятым на себя Россией при вступлении [в Совет Европы]. В феврале 2001 г. Уполномоченный по правам человека Олег Миронов также признал, что многие статьи Закона 1997 года "О свободе совести и о религиозных объединениях" не соответствуют международным обязательствам России в области прав человека. По его словам, некоторые из положений закона привели к дискриминации различных религиозных конфессий, вследствие чего в них должны быть внесены изменения.
97. В своей преамбуле Закон признает "особую роль православия в истории России, в становлении и развитии ее духовности и культуры", а также уважает "христианство, ислам, буддизм, иудаизм и другие религии, составляющие неотъемлемую часть исторического наследия народов России". Далее Закон проводит разграничения между "религиозными организациями" по признаку их существования до 1982 года, а также между ними и третьей категорией объединений под названием "религиозные группы". Религиозные организации, существовавшие менее 15 лет, а также религиозные группы столкнулись с неудобствами в юридической и налоговой сферах, а их деятельность ограничена".
67. Резолюция 1278 (2002) о Российском законе о религии, принятая Парламентской ассамблеей Совета Европы 23 апреля 2002 г., в частности, указала следующее:
"1. Новый российский Закон о религии вступил в силу 1 октября 1997 г., заменяя и отменяя Закон от 1990 года о том же предмете, который в целом характеризовался как весьма либеральный. Новый Закон вызвал определенную озабоченность в отношении его содержания и практики его применения. Решения Конституционного Суда Российской Федерации от 23 ноября 1999 г., 13 апреля 2000 г. и 7 февраля 2002 г., а также перерегистрация религиозных объединений на федеральном уровне, успешно завершенная Министерством юстиции 1 января 2001 г., способствовали решению некоторых из этих проблем, однако другие сохранились.
2. Закон, хотя и является приемлемой основой для деятельности большинства религиозных объединений, тем не менее, может быть усовершенствован. Несмотря на то что Конституционный Суд Российской Федерации уже ограничил применение так называемого "правила о 15-летнем сроке", которое первоначально серьезно ограничивало права религиозных групп, неспособных доказать свое существование на российской территории в течение 15 лет до вступления в силу нового закона, полная отмена этой нормы, по мнению ряда таких групп, способствовала бы значительному улучшению законодательной базы..."
IV. Применимые международные документы
68. В докладе "Свобода религии или убеждений: законы, влияющие на структуризацию религиозных общин", который был подготовлен при содействии Бюро по демократическим институтам и правам человека Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе для участников обзорной конференции ОБСЕ 1999 года, в частности, указывалось:
"Наиболее противоречивым в последнее время является положение о сроках, предусмотренное российским Законом о свободе совести и религиозных объединениях. Если религиозная группа не связана ни с одной централизованной религиозной организацией, то в соответствии с этим Законом она не может получить полноправный юридический статус, если действует в стране менее 15 лет. Наиболее удивительным в этом необычном положении является то, что, насколько нам известно, во время принятия этого Закона ни одно другое государство - участник ОБСЕ не предусматривало подобного срока ожидания (за исключением времени, необходимого для рассмотрения документов) по отношению к субъектам базового уровня...* (* В цитате Европейского Суда выпущено уточнение доклада о том, что "до этого Литва установила 25-летний срок для получения статуса традиционной церкви, но этот 25-летний период отсчитывается с момента получения статуса субъекта базового уровня" (прим. переводчика).) Российская Федерация приняла определенные меры для уменьшения дискриминации по отношению к небольшим группам, в частности, уменьшив количество требуемых доказательств пребывания в стране в предусмотренный период и создав ограниченный юридический статус для религиозных групп до истечения 15-летнего срока. Однако проблемы остаются нерешенными в отношении небольших групп и конгрегаций, отколовшихся от Московского патриархата, и хотя ограниченный юридический статус лучше, чем ничего, он создает значительные препятствии на пути расширения группы.
Положения о сроках рассмотрения и ожидания, очевидно, находятся в противоречии с обязательствами ОБСЕ о предоставлении религиозным группам юридического статуса хотя бы базового уровня. Формулировка этого обязательства в Венском итоговом документе (принцип 16.3) означает, что конкретная форма юридического лица зависит от правовой системы, но возможность получать какую-нибудь из таких форм жизненно необходима для соответствия принципам ОБСЕ. Отказ регистрировать религиозные группы, не удовлетворяющие данному требованию о 15-летнем сроке, очевидно, нарушает последнее. Разработчики российского законодательства, судя по всему, пытались устранить этот дефект, предусмотрев ограниченный юридический статус, однако и такое положение дел не удовлетворяет требованиям ОБСЕ, поскольку данный ограниченный статус не позволяет выполнять важные религиозные функции. Отказ предоставлять полноправный статус ограничивает право исповедовать религию, а это нарушает статью 9 ЕКПЧ. Трудно согласиться с тем, что отказ предоставлять юридический статус на основании того, что организация не существовала во время предыдущего антирелигиозного коммунистического правительства, "необходим в демократическом обществе" или является пропорциональной реакцией, соответствующей законным государственным интересам".
69. "Рекомендации по анализу законодательства о религии или вероисповедании" были подготовлены Консультативным советом экспертов по вопросам о свободе религии или вероисповедания ОБСЕ/БДИПЧ при содействии Европейской Комиссии за демократию через право (Венецианская комиссия), утверждены Венецианской комиссией на 59-м пленарном заседании (18-19 июня 2004 г.) и одобрены Парламентской ассамблеей ОБСЕ на ежегодном заседании (5-9 июля 2004 г.). Этот документ содержит, в частности, следующие рекомендации:
"Законы о религиозных организациях, регулирующие приобретение правосубъектности посредством регистрации, инкорпорации и т.д., являются наиболее важными для религиозных организаций. Далее перечислены некоторые из наиболее серьезных проблем в этой области:
Требование о действии организации в стране в течение продолжительного срока перед тем, как будет разрешена регистрация, является неуместным;
Чрезмерно обременительные ограничения или задержки, предшествующие приобретению правосубъектности, должны быть подвергнуты тщательному анализу..."
70. Соответствующие положения Декларации ООН о ликвидации всех форм нетерпимости и дискриминации на основе религии или убеждений, принятой Резолюцией 36/55 Генеральной ассамблеи 25 ноября 1981 г., предусматривают:
"Статья 6
В соответствии со статьей 1 настоящей Декларации и соблюдением положений пункта 3 статьи 1, право на свободу мысли, совести, религии или убеждений включает, в частности, следующие свободы:
а) отправлять культы или собираться в связи с религией или убеждениями и создавать и содержать места для этих целей;
b) создавать и содержать соответствующие благотворительные или гуманитарные учреждения;
с) производить, приобретать и использовать в соответствующем объеме необходимые предметы и материалы, связанные с религиозными обрядами или обычаями или убеждениями;
d) писать, выпускать и распространять соответствующие публикации в этих областях;
е) вести преподавание по вопросам религии или убеждений в местах, подходящих для этой цели;
f) испрашивать и получать от отдельных лиц и организаций добровольные финансовые и иные пожертвования;
g) готовить, назначать, избирать или назначать по праву наследования соответствующих руководителей согласно потребностям и нормам той или иной религии или убеждений;
h) соблюдать дни отдыха и отмечать праздники и отправлять обряды в соответствии с предписаниями религии и убеждениями...
Статья 7
Права и свободы, провозглашенные в настоящей Декларации, предоставляются национальным законодательством таким образом, чтобы каждый человек мог пользоваться такими правами и свободами на практике".
71. Соответствующий раздел Общего комментария N 22: Право на свободу мысли, совести и религии (статья 18), подготовленного Управлением Верховного комиссара по правам человека (30 июля 1993 г., CCPR/C/21/Rev.1/Add.4), предусматривает:
"4. Свобода исповедовать религию или убеждения... при отправлении культа, совершении религиозных или ритуальных обрядов и обучении охватывает весьма широкую сферу действий. Понятие "отправление культа" включает ритуальные и церемониальные акты, в которых вера проявляет себя непосредственно, а также различные обряды, присущие таким актам, включая строительство храма, использование ритуальных формул и предметов, демонстрацию символов и соблюдение праздников и дней отдыха... [П]рактика и учение, связанные с той или иной религией или убеждениями, включают осуществление таких мероприятий, неразрывно связанных с ведением религиозными группами своей основной деятельности, как, например, свободное назначение религиозных руководителей, священнослужителей и учителей, свободное создание семинарий или религиозных школ и свободное составление и распространение религиозных текстов или публикаций".
Право
I. Предполагаемое нарушение статей 9, 10, 11 и 14 Конвенции
72. Заявители жаловались на то, что предусмотренное Законом различие между религиозными группами и религиозными организациями, с одной стороны, в сочетании с требованием о представлении подтверждения присутствия на данной территории в течение не менее чем 15 лет для приобретения статуса юридического лица в качестве религиозной организации, с другой стороны, нарушило их конвенционные права, установленные статьями 9, 10 и 11 как таковыми или во взаимосвязи со статьей 14 Конвенции. Упомянутые ими положения Конвенции предусматривают следующее:
"Статья 9. Свобода мысли, совести и религии
1. Каждый имеет право на свободу мысли, совести и религии; это право включает свободу менять свою религию или убеждения и свободу исповедовать свою религию или убеждения как индивидуально, так и сообща с другими, публичным или частным порядком в богослужении, обучении, отправлении религиозных и культовых обрядов.
2. Свобода исповедовать свою религию или убеждения подлежит лишь тем ограничениям, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах общественной безопасности, для охраны общественного порядка, здоровья или нравственности или для защиты прав и свобод других лиц".
Статья 10. Свобода выражения мнения
1. Каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ. Настоящая статья не препятствует Государствам осуществлять лицензирование радиовещательных, телевизионных или кинематографических предприятий.
2. Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия.
Статья 11. Свобода собраний и объединений
1. Каждый имеет право на свободу мирных собраний и на свободу объединения с другими, включая право создавать профессиональные союзы и вступать в таковые для защиты своих интересов.
2. Осуществление этих прав не подлежит никаким ограничениям, кроме тех, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков и преступлений, для охраны здоровья и нравственности или защиты прав и свобод других лиц. Настоящая статья не препятствует введению законных ограничений на осуществление этих прав лицами, входящими в состав вооруженных сил, полиции или административных органов государства...
Статья 14. Запрещение дискриминации
Пользование правами и свободами, признанными в настоящей Конвенции, должно быть обеспечено без какой бы то ни было дискриминации по признаку пола, расы, цвета кожи, языка, религии, политических или иных убеждений, национального или социального происхождения, принадлежности к национальным меньшинствам, имущественного положения, рождения или по любым иным признакам".
A. Предварительное возражение властей Российской Федерации о неисчерпании внутренних средств правовой защиты
73. В своих объяснениях, полученных после принятия Европейским Судом решения о приемлемости жалобы, власти Российской Федерации утверждали, что заявители могли избежать применения правовой нормы о подтверждении 15-летнего существования религиозной группы путем присоединения к централизованной религиозной организации перед подачей заявления о перерегистрации. Таким образом, заявители могли достичь своих целей в рамках национальной правовой системы.
74. Европейский Суд напоминает, что согласно правилу 55 Регламента Суда, любой довод о неприемлемости должен быть, насколько это допускают его характер и обстоятельства, выдвинут государством-ответчиком в письменных или устных объяснениях по вопросу о приемлемости жалобы (см., например, Постановление Европейского Суда от 18 ноября 2004 г. по делу "Прокопович против Российской Федерации" (Prokopovich v. Russia), жалоба N 58255/00, § 29, с дополнительными отсылками* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 8/2006.)). Возражение властей Российской Федерации не было включено в объяснения до принятия Европейским Судом решения о приемлемости жалобы. Соответственно, они не вправе выдвигать возражение о неисчерпании внутренних средств правовой защиты на данной стадии разбирательства. В любом случае, Европейский Суд напоминает, что заявитель не обязан прибегать к средствам правовой защиты, которые не являются в национальной правовой системе доступными или достаточными (см. Постановление Европейского Суда от 18 декабря 1996 г. по делу "Аксой против Турции" (Aksoy v. Turkey) §§ 51-52, Reports of Judgments and Decisions 1996-VI). Европейский Суд убежден в том, что предъявление заявителю требования о том, чтобы он прибегнул к уловкам, таким как изменение структуры религиозной группы только для формы, с целью обхода формального требования национального законодательства, не являлось бы "обычно доступным" средством правовой защиты.
75. Европейский Суд, соответственно, отклоняет предварительное возражение властей Российской Федерации о неисчерпании внутренних средств правовой защиты.
B. Применимое положение Конвенции и наличие вмешательства в права заявителей
1. Доводы сторон
(a) Заявители
76. Заявители отмечали, что "религиозные группы", в соответствии с определением Закона "О свободе совести", могли действовать без государственного вмешательства. Однако статус "религиозной группы" содержал серьезные ограничения религиозной деятельности общины. "Религиозная группа" не имела статуса юридического лица; она не могла приобретать права или обязанности и не могла выступать от своего имени в суде. С учетом перечня прав, которыми пользовались зарегистрированные религиозные организации в соответствии со статьями 15-24 Закона "О свободе совести", - включая столь существенные аспекты "богослужения, обучения и отправления религиозных и культовых обрядов", как, например, право на учреждение мест поклонения, право на проведение богослужений в иных местах, доступных для общественности, а также право на производство и (или) приобретение религиозной литературы - "религиозная группа" не являлась религиозной общиной с какими-либо существенными правами или "автономным существованием", что Европейский Суд рассматривал как "суть защиты, предусмотренной статьей 9 Конвенции" (они ссылались на Постановление Европейского Суда по делу "Церковь Бессарабии и другие против Молдавии" (Metropolitan Church of Bessarabia and Others v. Moldova), жалоба N 45701/99, § 118, ECHR 2001-XII).
77. По мнению заявителей, введение ограничений для основных аспектов жизни религиозной общины, таких как возможность учреждения мест поклонения или производство религиозной литературы, только на том основании, что она не может подтвердить своего существования в течение 15 лет, составляет вмешательство в "эффективное осуществление права на свободу религии всеми ее активными членами" в соответствии со статьей 9 Конвенции. Кроме того, прецедентная практика Европейского Суда указывает, что право на учреждение юридического лица само по себе является основным правом, гарантированным статьей 11 Конвенции всем объединениям, религиозным или иным (они ссылались на Постановление Европейского Суда от 10 июля 1998 г. по делу "Сидиропулос и другие против Греции" (Sidiropoulos and Others v. Greece), § 40, Reports 1998-IV). Заявители не были ограничены только в выборе организационной формы. Согласно российскому законодательству, единственной возможностью "учреждения юридического лица для совместных действий в сфере взаимного интереса" являлось обращение за регистрацией в качестве религиозной организации, и в этом праве им было отказано.
(b) Власти Российской Федерации
78. Власти Российской Федерации признали, что, согласно российскому законодательству, по объему прав "религиозные группы" отличались от "религиозных организаций", получивших статус юридического лица за счет государственной регистрации. Однако, по их мнению, различия в объеме прав не были связаны с осуществлением прав на свободу религии и свободу объединения. Учреждение религиозной группы являлось добровольным действием группы лиц. Оно не требовало особого разрешения; достаточно было уведомления муниципального органа. Соответственно, по мнению властей Российской Федерации, вопрос не относился к сфере компетенции государства, и заявители были вольны осуществлять свои права без государственного вмешательства. "Религиозные группы" могли совершать службы, отправлять иные религиозные обряды и церемонии, а также осуществлять религиозное обучение и подготовку своих приверженцев.
2. Мнение Европейского Суда
(a) Применимое положение Конвенции
79. Европейский Суд отмечает, что вопрос о том, может ли саентология рассматриваться как "религия", решается государствами-участниками неодинаково.* (* Удалено следующее предложение (при внесении исправлений 3 декабря 2009 г. на основании правила 81 Регламента. - Прим. переводчика):
"Многие европейские страны, включая Бельгию, Францию, Германию и Соединенное Королевство, отказались признать религиозный характер саентологии, в то время как такое признание было получено через суд в таких государствах, как Испания и Португалия".) В задачу Европейского Суда очевидно не входит абстрактное разрешение вопроса о том, может ли свод убеждений и связанных с ним обрядов рассматриваться как "религия" в значении статьи 9 Конвенции. В отсутствие европейского консенсуса в вопросе о религиозной природе саентологического учения, и учитывая субсидиарный характер своей функции, Европейский Суд полагает, что должен руководствоваться в этом отношении позицией национальных властей и разрешить вопрос о применимости статьи 9 Конвенции соответственно (см. Постановление Европейского Суда от 5 апреля 2007 г. по делу "Церковь саентологии Москвы против Российской Федерации" (Church of Scientology Moscow v. Russia), жалоба N 18147/02, § 64* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 3/2008.)).
80. В настоящем деле Сургутский центр саентологии, первоначально зарегистрированный в качестве нерелигиозного объединения, был впоследствии ликвидирован на том основании, что его деятельность имела "религиозный характер". Его последующее заявление о регистрации в качестве другой формы нерелигиозного объединения было отклонено по той же причине (см. §§ 9 и 10 настоящего Постановления). Что касается Нижнекамской церкви саентологии, городской и Верховный суды согласились относительно религиозного характера организации. Этот вывод был поддержан Экспертным советом для проведения государственной религиоведческой экспертизы при Совете по делам религий, который расценил саентологию как религию (см. §§ 30 и 40 настоящего Постановления). Следовательно, можно предположить, что национальные власти были убеждены в религиозном характере обеих саентологических групп, к которым относится настоящее дело.
81. Учитывая позицию российских властей, которые последовательно придерживались мнения о том, что саентологические группы имеют религиозный характер, Европейский Суд находит, что статья 9 Конвенции является применимой в настоящем деле. Кроме того, поскольку религиозные общины традиционно существуют в форме организованных структур и жалоба первого и второго заявителей касается предполагаемого ограничения их права на свободное объединение со своими единоверцами и права третьего заявителя на обеспечение судебной защиты общины, статья 9 Конвенции должна рассматриваться с учетом статьи 11 Конвенции, которая гарантирует общинную жизнь против неоправданного государственного вмешательства (см. Постановление Европейского Суда от 31 июля 2008 г. по делу ""Религиозное общество свидетелей Иеговы" и другие против Австрии" (Religionsgemeinschaft der Zeugen Jehovas and Others v. Austria), жалоба N 40825/98, § 60; упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Церковь Бессарабии и другие против Молдавии", § 118; и Постановление Европейского Суда по делу "Хасан и Чауш против Болгарии" (Hasan and Chaush v. Bulgaria), жалоба N 30985/96, §§ 62 и 91, ECHR 2000-XI).
(b) Наличие вмешательства
82. Европейский Суд должен прежде всего определить, имело ли место вмешательство в права заявителей на свободу религии и объединения. Он отмечает, что после сложного и длительного разбирательства национальные суды оставили в силе решения регистрационных органов, которыми Сургутской и Нижнекамской церквям саентологии было отказано в регистрации в качестве "религиозных организаций" в значении российского Закона "О свободе совести".
83. Власти Российской Федерации настаивали на том, что вмешательство в права заявителей отсутствовало, поскольку первый и второй заявители могли объединиться для религиозных целей в иной организационной форме, "религиозной группы", в которой существовал третий заявитель и для которой не требовались разрешение или регистрация.
84. Европейский Суд отмечает, что следствием отказа в регистрации в качестве "религиозной организации" была невозможность получения статуса юридического лица Церковью саентологии Сургута, президентом которой являлся первый заявитель, и Церковью саентологии Нижнекамска, соучредителем которой являлся второй заявитель и которая также выступает заявителем в настоящем деле. Устоявшаяся прецедентная практика Европейского Суда заключается в том, что возможность учреждения юридического лица для совместной деятельности в сфере взаимного интереса представляет собой один из важнейших аспектов свободы объединения, без которого это право лишено всякого значения. Отказ национальных властей в предоставлении статуса юридического лица объединению лиц, религиозному или иному, составляет вмешательство в осуществление права на свободу объединения с другими (см. Постановление Большой Палаты по делу "Гожелик и другие против Польши" (Gorzelik and Others v. Poland), жалоба N 44158/98, § 52 и другие, ECHR 2004-I; и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Сидиропулос и другие против Греции", § 31 и другие). Европейский Суд ранее признавал, что отказ властей в регистрации группы прямо затрагивают саму группу и ее председателей, учредителей или индивидуальных членов (см. Постановление Европейского Суда от 19 января 2006 г. по делу ""Объединенная македонская организация "Илинден" и другие против Болгарии" (The United Macedonian Organisation Ilinden and Others v. Bulgaria), жалоба N 59491/00, § 53; Постановление Европейского Суда от 3 февраля 2005 г. по делу "Партия коммунистов* (* Данная политическая группа объединяет лиц, не состоявших в Румынской компартии, управлявшей страной до 1989 г. (прим. переводчика).) (Непечеришти) и Унгуряну против Румынии" (Partidul Comunistilor (Nepeceristi) and Ungureanu v. Romania), жалоба N 46626/99, § 27; Решение Европейского Суда от 31 августа 1999 г. по делу ""АПЕХ Ильдёзёттейнек Сёветшеге"* (* Название этого незарегистрированного объединения переводится как "Союз преследуемых АПЕХ", т.е. местным налоговым органом. Руководитель последнего жаловался на диффамацию в прокуратуру, которая затем вмешалась в спор о регистрации объединения (прим. переводчика).) и другие против Венгрии" (APEH Uldozotteinek Szovetsege and Others v. Hungary), жалоба N 32367/96). В вопросе об организации религиозной общины отказ в ее признании в качестве юридического лица также рассматривался как вмешательство в право на свободу религии с точки зрения статьи 9 Конвенции, осуществляемое самой общиной и ее отдельными членами (см. упоминавшиеся выше Постановление Европейского Суда по делу ""Религиозное общество свидетелей Иеговы" и другие против Австрии", §§ 79-80, и Постановление Европейского Суда по делу "Церковь Бессарабии и другие против Молдавии", § 105).
85. Во-вторых, что касается утверждения властей Российской Федерации о том, что статус "религиозной группы" был допустимой заменой дееспособности юридического лица, Европейский Суд отмечает, что религиозная группа, не имеющая такой дееспособности, не может иметь или осуществлять права, вытекающие из статуса юридического лица, такие как право на владение или аренду имущества, использование банковских счетов, наем работников и пользование судебной защитой общины, ее членов и активов (см. § 54 настоящего Постановления). Однако Европейский Суд последовательно указывал, что эти права имеют существенное значение для осуществления права исповедовать религию (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу ""Религиозное общество свидетелей Иеговы" и другие против Австрии", § 66, последняя часть; и Постановление Европейского Суда по делу "Церковь Бессарабии и другие против Молдавии", § 118, а также Постановление Европейского Суда от 3 апреля 2008 г. по делу "Корецкий и другие против Украины" (Koretskyy and Others v. Ukraine); Постановление Европейского Суда от 16 декабря 1997 г. по делу "Католическая церковь Канеа против Греции" (Canea Catholic Church v. Greece), §§ 30 и 40-41, Reports 1997-VIII).
86. Кроме того, в дополнение к тому, что вышеупомянутые права обычно сопутствуют статусу юридического лица, закон "О свободе совести" наделяет рядом прав зарегистрированные "религиозные организации" и прямо исключает возможность осуществления таких прав религиозными группами или нерелигиозными юридическими лицами (см. §§ 54 и 55 настоящего Постановления). Исключительные права религиозных организаций включают, в частности, такие основные аспекты религиозных функций, как право на учреждение мест поклонения, право на проведение богослужений в местах, доступных для общественности, а также право на производство, приобретение и распространение религиозной литературы, право на создание образовательных учреждений и право на поддержание контактов с целью международного обмена и конференций. Как отмечалось выше, религиозные группы или нерелигиозные юридические лица не могут осуществлять эти права. При таких обстоятельствах Европейский Суд полагает, что провозглашенные права религиозных групп на проведение богослужений, обучение религии и религиозное воспитание своих последователей (см. § 52 настоящего Постановления) являются чисто номинальными, поскольку их осуществление на практике сильно ограничено или даже невозможно в отсутствие специальных прав, которыми Закон "О свободе совести" наделяет только зарегистрированные религиозные организации. Действительно, трудно представить, что религиозная группа могла бы обучать религии и осуществлять религиозное воспитание своих последователей, если закон отрицает возможность получения или распространения религиозной литературы. Точно так же право на совершение богослужений лишено смысла, если незарегистрированная религиозная группа не может учреждать или содержать места поклонения. Соответственно, Европейский Суд находит, что ограниченный статус, предоставленный "религиозным группам" согласно Закону "О свободе совести", не позволяет членам такой группы эффективно пользоваться своим правом на свободу религии, делая такое право иллюзорным и теоретическим, а не практическим и эффективным, как того требует Конвенция (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Хасан и Чауш против Болгарии", § 62; и Постановление Европейского Суда от 13 мая 1980 г. по делу "Артико против Италии" (Artico v. Italy), § 33, Series A, N 37).
87. Мнение о том, что ограниченный статус религиозных групп, согласно Закону "О свободе совести", не наделяет эти группы достаточным объемом прав для осуществления значимых религиозных функций, также высказывали Парламентская ассамблея Совета Европы, Бюро по демократическим институтам и правам человека ОБСЕ и Уполномоченный по правам человека в Российской Федерации (см., в частности, документы, процитированные в §§ 63, 67 и 68 настоящего Постановления). Кроме того, при оспаривании на национальном уровне решения об отказе религиозной общине в статусе юридического лица российские суды также признавали, что в отсутствие дееспособности религиозная группа не может осуществлять "коллективные права, которые граждане реализуют совместно с другими гражданами" (см. решение Челябинского областного суда, процитированное в § 62 настоящего Постановления).
88. Европейский Суд, таким образом, установил, что заявители не могли добиться признания и эффективного осуществления своих прав на свободу религии и объединения в любой организационной форме. Первый заявитель не мог зарегистрировать саентологическую группу в качестве нерелигиозного юридического лица, поскольку российские власти считали ее религиозной общиной. Заявления о регистрации в качестве религиозной организации, поданные первым и вторым заявителями как учредителями соответствующих групп, а также от имени третьего заявителя, были отклонены со ссылкой на недостаточный период существования групп. Наконец, ограниченный статус религиозной группы, на который они имели право и в котором существовал третий заявитель, не давал практических или эффективных преимуществ, поскольку такая группа была лишена дееспособности, имущественных прав и возможности защиты интересов своих членов и была также серьезно ущемлена в основных аспектах своих религиозных функций.
C. Обоснованность вмешательства
1. Доводы сторон
(a) Заявители
90. Заявители указывали, что многочисленные доклады Комиссии по мониторингу и резолюции Парламентской ассамблеи Совета Европы, а также заявления Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации находили "правило о 15-летнем сроке" несовместимым с Конвенцией. Отказ их общинам в статусе юридического лица не преследовал какую-либо "законную цель", предусмотренную пунктом 2 статьи 9 Конвенции, или одну из целей, перечисленных в пункте 4 решения Конституционного Суда от 23 ноября 1999 г. Оспариваемое ограничение было несоразмерным и не являлось необходимым в России или любом другом "демократическом обществе", поскольку Закон "О свободе совести" наделял российские органы юстиции обширными полномочиями, позволяя им осуществлять наблюдение за религиозными организациями, подозреваемыми в незаконной деятельности (статья 25), отказывать в их регистрации (пункт 1 статьи 12 § 1) или обращаться в суд с заявлением об их ликвидации и/или запрещении их деятельности (пункты 1 и 3 статьи 14), без обращения к "правилу о 15-летнем сроке". Этот принцип тем более применим к общинам заявителей, которые не подозревались в преследовании каких-либо незаконных целей.
(b) Власти Российской Федерации
91. Власти Российской Федерации утверждали, что "правило о 15-летнем сроке", предусмотренное Законом "О свободе совести", соответствовало "общепризнанным принципам и нормам международного права, положениям Конституции России и современной правовой практике демократических государств". Они настаивали на том, что основания для отказа в государственной регистрации являлись "чисто правовыми" и предусмотренными Законом "О свободе совести", что решение не было мотивировано религиозными соображениями и что отсутствовала причинная связь между решением и осуществлением права граждан на свободу религии и объединения с другими. Не имеется данных о произволе или дискриминации по признаку религии. Власти Российской Федерации ссылались в этой связи на указание Европейского Суда о том, что "государства вправе удостовериться, что цель и деятельность объединения соответствуют правилам, установленным законодательством" (они ссылались на упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Сидиропулос и другие против Греции", § 40).
2. Мнение Европейского Суда
92. Чтобы определить, составляло ли это вмешательство нарушение Конвенции, Европейский Суд должен установить, удовлетворяло ли оно требованиям пунктов 2 статей 9 и 11 Конвенции, то есть было ли оно "предусмотрено законом", преследовало ли законную цель для целей этого положения и было ли "необходимо в демократическом обществе".
(a) Было ли вмешательство предусмотрено законом
93. Из решений национальных судов следует, что общинам заявителей было отказано в регистрации в качестве религиозных организаций со ссылкой на пункт 1 статьи 9 Закона "О свободе совести" (см. § 56 настоящего Постановления) в связи с непредставлением подтверждения местного органа власти о существовании группы на данной территории в течение не менее чем 15 лет.
94. Стороны не оспаривали того, что это положение, истолкованное судами в настоящем деле, было достаточно доступным и предсказуемым в смысле его последствий.
95. Соответственно, Европейский Суд готов признать, что указанное вмешательство было "предусмотрено законом".
(b) Преследовало ли вмешательство законную цель
96. Власти Российской Федерации не указали какую-либо законную цель, которую могло преследовать вмешательство. Однако рассматривая вопрос о допустимости "правила о 15-летнем сроке", Конституционный Суд высказал мнение о том, что отказ в наделении статусом юридического лица религиозных объединений при определенных обстоятельствах может быть необходим для предотвращения нарушений прав человека или осуществления незаконной деятельности (см. § 59 настоящего Постановления).
97. С учетом позиции Конституционного Суда и его собственной прецедентной практики по аналогичным делам (см. упоминавшиеся выше Постановление Европейского Суда по делу ""Религиозное общество свидетелей Иеговы" и другие против Австрии", § 75; и Постановление Европейского Суда по делу "Церковь Бессарабии и другие против Молдавии", § 113), Европейский Суд готов допустить, что обжалуемое вмешательство преследовало законную цель, а именно охраны общественного порядка.
(c) Было ли вмешательство необходимым в демократическом обществе
98. Европейский Суд отмечает, что группам, основанным первым и вторым заявителями, и третьему заявителю было отказано в регистрации в качестве религиозных организаций не из-за какого-либо предполагаемого недостатка с их стороны или какой-то конкретной особенности их вероучения, но вследствие автоматического применения правовой нормы, допускавшей наделение статусом юридического лица только религиозных групп, существовавших на данной территории не менее 15 лет. Он отмечает, что согласно докладу о свободе религии, подготовленному ОБСЕ, такое положение было характерным для российского Закона "О свободе совести", тогда как другие государства - участники ОБСЕ не требовали столь длительного существования религиозной организации для ее регистрации (см. § 68 настоящего Постановления). Власти Российской Федерации, со своей стороны, не подкрепили свое утверждение о том, что установление таких длительных сроков ожидания являлось "современной правовой практикой демократических государств", ссылкой на сопоставимые нормы какого-либо государства-участника Совета Европы.
99. Европейский Суд недавно рассмотрел дело, в котором религиозная община свидетелей Иеговы по ряду причин должна была ожидать признания в качестве юридического лица более 20 лет. Европейский Суд установил, что такой длительный период вызывает озабоченность с точки зрения статьи 9 Конвенции, и нашел, что с учетом важности свободы религии государственные органы были обязаны установить разумно краткий срок ожидания заявителем наделения статусом юридического лица. Поскольку государство-ответчик не ссылалось на какие-либо "относимые" и "достаточные" причины, оправдывающие отказ в безотлагательном наделении статусом юридического лица, Европейский Суд установил нарушение статьи 9 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу ""Религиозное общество свидетелей Иеговы" и другие против Австрии", §§ 78-80).
100. В настоящем деле власти Российской Федерации не указали "настоятельной общественной необходимости", которой отвечало оспариваемое ограничение, или "относимых" и "достаточных" причин, которые могли бы оправдать длительный период ожидания религиозной организации для получения статуса юридического лица. Что касается ссылки властей Российской Федерации на дело Сидиропулоса и других (упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Сидиропулос и другие против Греции"), Европейский Суд напоминает, что в том деле он установил нарушение статьи 11 Конвенции даже с учетом того, что объединение-заявитель подозревалось в преследовании незаконных целей и ему было отказано в регистрации в качестве превентивной меры. Европейский Суд указал, что "никогда не существовавшее объединение не имело времени для совершения каких-либо действий" и что в любом случае власти не были бессильны, поскольку "суд мог принять решение о ликвидации объединения, если... его деятельность оказалась бы противоречащей закону, морали или общественному порядку" (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Сидиропулос и другие против Греции", § 46).
101. Напротив, в настоящем деле ни на одном этапе разбирательства не утверждалось, что заявители - как физические лица или как религиозная группа - участвовали или намеревались участвовать в какой-либо незаконной деятельности или преследовали иные цели, помимо богослужения, преподавания, совершения религиозных и культовых обрядов. Основание для отказа в регистрации было чисто формальным и не связанным с их реальной деятельностью. Единственное "правонарушение", в котором заявители были признаны виновными, заключалось в намерении требовать регистрации объединения, которое являлось "религиозным по характеру" и не существовало в регионе в течение хотя бы 15 лет. Европейский Суд также отмечает в этой связи, что оспариваемое положение Закона "О свободе совести" было направлено только на религиозные общины базового уровня, которые не могли доказать своего присутствия в данном российском регионе или принадлежности к централизованной религиозной организации. Таким образом, представляется, что только вновь возникшие религиозные группы, не являвшиеся частью строго иерархической церковной структуры, были затронуты "правилом о 15-летнем сроке". Власти Российской Федерации не представили обоснования для столь дифференцированного подхода.
102. С учетом изложенных соображений, Европейский Суд находит, что вмешательство в права заявителей на свободу религии и объединения с другими не может считаться "необходимым в демократическом обществе". Соответственно, имело место нарушение статьи 9 Конвенции, истолкованной в свете статьи 11 Конвенции.
D. Иные предполагаемые нарушения Конвенции
103. Заявители также жаловались на то, что отказ в регистрации нарушал статью 10 Конвенции, и что "правило о 15-летнем сроке" применялось дискриминационным способом в отношении их общин по признаку их религиозного характера, в нарушение статьи 14 Конвенции.
104. При обстоятельствах настоящего дела Европейский Суд полагает, что жалоба со ссылкой на статью 10 Конвенции и жалоба на неодинаковое обращение, жертвами которого считают себя заявители, в достаточной степени учтены при вышеизложенном рассмотрении, повлекшем установление материально-правовых положений Конвенции. Отсюда следует, что отсутствуют основания для отдельного рассмотрения тех же фактов с точки зрения статьи 10 Конвенции или статьи 14 Конвенции (см. для сравнения упоминавшиеся выше Постановление Европейского Суда по делу "Церковь Бессарабии и другие против Молдавии", § 134; и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Сидиропулос и другие против Греции", § 52).
II. Применение статьи 41 Конвенции
105. Статья 41 Конвенции предусматривает:
"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".
A. Ущерб
106. Заявители требовали 15 000 евро в пользу каждого заявителя в отношении компенсации морального вреда, ссылаясь на значительные неудобства и беспокойство, которые они претерпели за годы лишения возможности осуществления религиозных прав в полном объеме, когда вынуждены были расходовать усилия и энергию на судебные разбирательства. Они также просили Европейский Суд установить, что государство-ответчик обязано обеспечить регистрацию общин в качестве религиозных организаций в значении статьи 11 Закона "О свободе совести".
107. Власти Российской Федерации указывали, что установление факта нарушения Конвенции было бы достаточной компенсацией. Они также подчеркивали, что заявители жаловались на национальные решения об отказе в регистрации церквей, а не на порядок регистрации как таковой. Требование о возложении на государство обязанности регистрации церквей является дискриминационным по отношению к другим группам, которые по-прежнему обязаны следовать обычному порядку регистрации.
108. Европейский Суд отмечает, что установленное им нарушение должно было причинить первому и второму заявителю моральный вред, за который он присуждает на справедливой основе по 5 000 евро первому и второму заявителям, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанные выше суммы. Что касается третьего заявителя, Европейский Суд полагает, что установление факта нарушения Конвенции само по себе являлось бы достаточной справедливой компенсацией морального вреда, который он мог претерпеть. Он отклоняет оставшуюся часть требований заявителей о компенсации морального вреда.
109. Что касается требования заявителей об обязании совершить определенные действия в виде регистрации данных религиозных общин, Европейский Суд не уполномочен Конвенцией предоставлять исключения или давать указания, о которых ставят вопрос заявители, поскольку его постановления имеют в значительной степени деклараторный характер (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Церковь саентологии Москвы против Российской Федерации", § 106). В целом именно государство должно избрать средства для использования в национальном правопорядке, которые позволили бы исполнить его правовое обязательство, вытекающее из статьи 46 Конвенции. Установив в настоящем деле нарушение статьи 9 Конвенции, истолкованной в свете статьи 11 Конвенции, Европейский Суд создал последствия для государства в виде обязательства принять целесообразные меры для устранения конкретной ситуации заявителей. Государство-ответчик должно решить, должны ли такие меры включать совершение регистрации указанных общин, устранение упоминания "правила о 15-летнем сроке" из Закона "О свободе совести", возобновление национального разбирательства или сочетание этих и других мер. Европейский Суд, однако, подчеркивает, что любые принятые меры должны соответствовать выводам, содержащимся в настоящем Постановлении (см. Постановление Большой Палаты по делу "Ассанидзе против Грузии" (Assanidze v. Georgia), жалоба N 71503/01, § 202, ECHR 2004-II, с дополнительными отсылками).
B. Судебные расходы и издержки
110. Заявители совместно требовали возмещения следующих подтвержденных документами расходов:
6 356 евро 04 цента расходов, связанных с национальным и страсбургским разбирательством, возбужденным первым заявителем;
4 668 евро 24 цента расходов, связанных с национальным и страсбургским разбирательством, возбужденным вторым заявителем и церковью-заявительницей;
3 672 евро 67 центов невыплаченных юридических гонораров в соответствии с договором в отношении разбирательства в национальных судах и Европейском Суде.
111. Власти Российской Федерации указали, что заявители не представили документов, подтверждающих их требование о невыплаченных юридических гонорарах. Что касается других расходов, телефонных счетов, оплаты энергии и билетов на автобус и метро, они могли не иметь отношения к указанному разбирательству. Они полагали, что 3 000 евро составили бы разумную компенсацию.
112. Европейский Суд признает, что заявителям были причинены судебные расходы и издержки в связи с их неоднократными попытками добиться регистрации и в разбирательстве в национальном суде, и в Страсбурге. Расходы заявителей подтверждены документами. Однако сумма, требуемая в отношении невыплаченных юридических гонораров, является избыточной и требует определенного уменьшения. С учетом представленных ему материалов Европейский Суд присуждает заявителям совместно 10 000 евро в отношении судебных расходов и издержек, а также любые налоги, обязанность уплаты которых может быть возложена на них в связи с этой суммой.
C. Процентная ставка при просрочке платежей
113. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.
На основании изложенного Суд единогласно:
1) постановил, что имело место нарушение статьи 9 Конвенции, истолкованной в свете статьи 11 Конвенции;
2) постановил, что отсутствует необходимость рассматривать отдельно жалобу заявителя на нарушение статей 10 и 14 Конвенции;
3) постановил,
(a) что власти государства-ответчика обязаны в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу, в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции, выплатить следующие суммы, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты:
(i) по 5 000 евро (пять тысяч евро) первому и второму заявителям, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанные суммы, в качестве компенсации морального вреда;
(ii) 10 000 евро (десять тысяч евро) заявителям совместно в качестве компенсации судебных расходов и издержек, а также любые налоги, обязанность уплаты которых может быть возложена на них в связи с этой суммой;
(b) что с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;
4) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.
Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 1 октября 2009 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.
|
Андре Вампаш |
Христос Розакис |
Постановление Европейского Суда по правам человека от 1 октября 2009 г. Дело "Кимля и другие против России" [Kimlya and Others v. Russia] (жалобы NN 76836/01 и 32782/03) (I Секция)
Текст Постановления опубликован в Бюллетене Европейского Суда по правам человека. Российское издание. N 2/2010
Перевод: Николаев Г.А.
Открыть документ в системе ГАРАНТ