Постановление Европейского Суда по правам человека от 14 января 2010 г. Дело "Москалюк (Moskalyuk) против Российской Федерации" (жалоба N 3267/03) (Первая Секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая Секция)

Дело "Москалюк (Moskalyuk)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 3267/03)

Постановление Суда

Страсбург, 14 января 2010 г.

По делу "Москалюк против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Христоса Розакиса, Председателя Палаты,

Нины Ваич,

Анатолия Ковлера,

Элизабет Штейнер,

Ханлара Гаджиева,

Дина Шпильманна,

Сверре Эрика Йебенса, судей,

а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 15 декабря 2009 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 3267/03, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Игорем Валерьевичем Москалюком (далее - заявитель) 11 декабря 2002 г.

2. Интересы заявителя представляла его мать Ж. Неронская. Власти Российской Федерации были представлены бывшим Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека В.В. Милинчук.

3. Заявитель, в частности, утверждал, что он содержался под стражей в ужасающих условиях в отсутствие адекватной медицинской помощи в нарушение статьи 3 Конвенции.

4. 2 апреля 2007 г. председатель Первой Секции коммуницировал жалобу властям Российской Федерации. В соответствии с пунктом 3 статьи 29 Конвенции было также решено рассмотреть данную жалобу одновременно по вопросу приемлемости и по существу.

5. Власти Российской Федерации возражали против одновременного рассмотрения жалобы по вопросу приемлемости и по существу. Рассмотрев возражения властей Российской Федерации, Европейский Суд отклонил их.

Факты

I. Обстоятельства дела

6. Заявитель родился в 1979 году и проживает в г. Москве.

A. Уголовное разбирательство против заявителя

7. 2 июля 1999 г. заявитель был задержан по подозрению в грабеже и нападении и доставлен в отдел милиции для допроса. Он был освобожден на следующий день под подписку о невыезде из города. В неустановленную дату он привлек адвоката для представления своих интересов.

8. Как утверждает заявитель, 5 июля 1999 г. П., один из потерпевших от нападения, опознал заявителя в качестве одного из нападавших. П. подтвердил свои показания во время очной ставки с заявителем.

9. 31 августа 1999 г. прокурор санкционировал заключение заявителя под стражу на период следствия и суда. 17 сентября 1999 г. заявитель был заключен под стражу.

10. Обвинительное заключение, подготовленное следователем милиции 22 сентября 1999 г., было утверждено прокурором 1 октября 1999 г. и впоследствии направлено в Зюзинский районный суд г. Москвы.

11. 12 мая 2000 г. районный суд возвратил дело в милицию для дополнительного расследования. Суд, в частности, отметил, что следователь не ознакомил заявителя с материалами уголовного дела, включая заключения экспертизы. После завершения расследования дело было возвращено в суд.

12. 10 октября 2000 г. районный суд удовлетворил ходатайство заявителя о назначении его матери в качестве представителя в суде.

13. 7 марта 2001 г. районный суд признал заявителя виновным в соответствии с предъявленными обвинениями и приговорил его к семи годам и шести месяцам лишения свободы. Московский городской суд отменил обвинительный приговор, вынесенный заявителю, и возвратил дело на новое рассмотрение 5 июня 2001 г.

14. Во время нового рассмотрения районный суд отказал в допуске матери заявителя в качестве его представителя. Заявитель привлек адвоката Б. в качестве своего защитника.

15. 14 сентября 2001 г. заявитель просил суд освободить его на время судебного разбирательства. Он ссылался на ужасающие условия его содержания под стражей и ухудшение его здоровья. Суд отклонил ходатайство заявителя.

16. 14 февраля 2002 г. районный суд признал заявителя виновным в соответствии с предъявленными обвинениями и приговорил его к семи годам и шести месяцам лишения свободы. Суд, в частности, сослался на выводы экспертизы и показания сообщника заявителя и одного из потерпевших от нападения, который дал в суде показания. Эти данные подтверждались показаниями П., другого потерпевшего от нападения. Суд не мог установить место пребывания П. и сослался на протокол его предыдущего допроса в милиции.

17. Заявитель обжаловал вынесенный ему приговор. Он оспаривал законность выводов суда первой инстанции и утверждал, что назначенное ему наказание является слишком суровым. В этом отношении он упомянул, что провел больше трех лет в ужасающих условиях, ожидая рассмотрения предъявленных ему обвинений.

18. 26 июня 2002 г. Московский городской суд оставил вынесенный заявителю приговор без изменения, отклонив, в частности, довод заявителя о том, что наказание является слишком суровым.

B. Условия содержания заявителя под стражей и медицинская помощь, оказанная заявителю

1. Содержание заявителя под стражей с 17 сентября 1999 г. по 30 мая 2002 г.

19. Как указывают власти Российской Федерации, с 17 сентября 1999 г. по 13 марта 2001 г. заявитель содержался под стражей в следственном изоляторе N ИЗ-48/2 в г. Москве. С 13 марта по 5 июля 2001 г. он находился в следственном изоляторе N ИЗ-48/3 в г. Москве. 5 июля 2001 г. заявитель был возвращен в следственный изолятор N 48/2, где пребывал до 30 мая 2002 г. Заявитель не оспаривал этих сведений, представленных властями Российской Федерации.

20. Как утверждает заявитель, число заключенных в каждой камере всегда превышало ее вместимость. Камеры были рассчитаны на 20-30 человек, однако в них находилось 80-100 заключенных. Количество кроватей не было достаточным, и заключенные должны были спать по очереди. Вследствие содержания в таких стесненных условиях в течение длительного срока заявитель заразился туберкулезом.

21. Власти Российской Федерации не представили информации относительно числа заключенных, содержавшихся совместно с заявителем, ссылаясь на уничтожение официальных документов в связи с истечением срока их хранения.

22. 21 мая 2002 г. заявитель прошел рентгеновское обследование, и ему был поставлен диагноз: "туберкулез легких". Как следует из выписки из его истории болезни, представленной властями Российской Федерации, он был осмотрен фтизиатром, который назначил следующее лечение: изониазид, пиразинамид, этамбутол, рифампицин, поливитамины и специальное питание.

2. Содержание под стражей в больнице следственного изолятора N ИЗ-77/1

23. 30 мая 2002 г. заявитель был переведен в больницу следственного изолятора N ИЗ-77/1 в г. Москве.

24. Согласно выписке из истории болезни заявителя, представленной властями Российской Федерации, он получал следующие лекарства: изониазид, стрептомицин, пиразинамид, рифампицин, и витамин B. 6 июня 2002 г. заявитель сдал анализ крови на ВИЧ и сифилис, который дал отрицательный результат. 21 июня 2002 г. он сдал общие анализы крови и мочи, которые не выявили аномалии.

25. Согласно выписке из истории болезни заявителя, представленной властями Российской Федерации, 11 июля 2002 г. заявитель был осмотрен врачом, который признал его годным для перевода в исправительную колонию и принял решение о выписке из тюремной больницы. Врач также рекомендовал продолжение стационарного лечения заявителя в колонии и указал, что необходимо дополнительное рентгеновское обследование в августе 2002 г.

26. Как утверждали власти Российской Федерации, заявитель получал специальное питание в соответствии с применимыми национальными нормами. Состояние его здоровья было удовлетворительным.

3. Перевозка из Москвы в лечебно-исправительное учреждение N ЛИУ-10 Омской области

27. С 23 июля по 21 августа 2002 г. заявитель перевозился из Москвы в лечебную колонию N ЛИУ-10 Омской области.

28. Как утверждают власти Российской Федерации, условия перевозки заявителя были удовлетворительными. В поезде ему была предоставлена отдельная полка. Число заключенных в поезде не превышало применимых стандартов. Вагон имел естественную вентиляцию, туалет и электрическое освещение. Заявитель получал питание и питьевую воду, и ему разрешалось пользоваться туалетом при необходимости.

29. Как утверждает заявитель, он не получал лечения в течение перевода в колонию.

4. Содержание под стражей в лечебно-исправительном учреждении N ЛИУ-10 Омской области

30. 21 августа 2002 г. заявитель прибыл в лечебно-исправительное учреждение N ЛИУ-10 в Омске. Он содержался там до 14 ноября 2002 г.

31. Согласно выписке из истории болезни 28 августа 2002 г. заявитель был осмотрен врачом, который отметил, что состояние здоровья заявителя было удовлетворительным, и что у него не выработалась переносимость к назначенному лечению. Врач рекомендовал специальное питание и амбулаторное лечение. Он составил перечень лекарств для заявителя, которые следовало принимать периодически, а именно через день. Перечень включал этамбутол, рифадин и пиразинамид.

32. 1 ноября 2002 г. заявитель был осмотрен фтизиатром, который отметил, что состояние заявителя являлось удовлетворительным, температура составляла 36,6°C, и он получал необходимое питание. Врач также рекомендовал ту же диету и амбулаторное лечение, назначенное ранее.

5. Перевозка из Омской области в лечебно-исправительное учреждение N ЛИУ-1 Калужской области

33. С 14 ноября 2002 г. по 4 января 2003 заявитель перевозился из Омской области в лечебно-исправительное учреждение N ЛИУ-1 Калужской области. Как утверждают власти Российской Федерации, условия перевозки заявителя соответствовали стандартам, установленным статьей 3 Конвенции.

34. Как утверждает заявитель, он не получал медицинской помощи в течение перевозки.

6. Содержание под стражей в лечебно-исправительном учреждении N ЛИУ-1 Калужской области

35. 4 января 2003 г. заявитель прибыл в лечебно-исправительное учреждение N ЛИУ-1 Калужской области. Как утверждают власти Российской Федерации, он получал там дополнительное лечение и был излечен от туберкулеза.

36. 8 января 2003 г. заявитель был помещен в больницу по решению медицинской комиссии. Стационарное лечение было закончено 27 мая 2003 г. Заявитель продолжал амбулаторное лечение, и 24 июля 2003 г. медицинская комиссия признала туберкулез полностью излеченным. Заявитель был переведен из лечебной колонии.

II. Применимые международные доклады и документы

37. Доклад Европейского комитета против пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания (КПП) в связи с посещением Российской Федерации в период со 2 по 17 декабря 2001 г. указывает следующее:

"102. КПП также серьезно озабочен практикой возвращения из СИЗО в ИВС заключенных, у которых диагностированы BK+ туберкулез (и поэтому связанных с высокой вероятностью заражения), а также прекращения лечения туберкулеза в ИВС. Прекращение лечения, по-видимому, также имеет место при переводах из одного исправительного учреждения в другое.

В интересах борьбы с распространением туберкулеза в рамках правоохранительной и уголовно-исполнительной системы в целом КПП рекомендует принять безотлагательные меры для пресечения вышеупомянутой практики".

38. Соответствующие извлечения из документа "Лечение туберкулеза: руководящие принципы для национальных программ" Всемирной организации здравоохранения 2003 года содержат следующие рекомендации:

"4.4 Рекомендуемые стандартизованные режимы лечения

Новые случаи

Режимы лечения имеют начальную (или интенсивную) фазу, длящуюся два месяца, и фазу продолжения, обычно длящуюся четыре или шесть месяцев. В начальной фазе, обычно предусматривающей применение изониазида, рифампицина, пиразинамида и этамбутола, туберкулезные бациллы быстро уничтожаются. Инфекционные пациенты быстро становятся неинфекционными (в течение приблизительно двух недель). Симптомы ослабляются. Подавляющее большинство пациентов, имевших положительные пробы мокроты на туберкулез, демонстрируют отрицательные пробы в течение двух месяцев. В фазе продолжения требуется меньше лекарств, однако они применяются более длительное время. Стерилизующий эффект лекарств устраняет оставшиеся бациллы и препятствует последующему рецидиву".

39. Соответствующие извлечения из Третьего общего доклада [CPT/Inf (93) 12] Европейского комитета против пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания (КПП) предусматривают следующее:

"38. Медицинское обслуживание в местах лишения свободы должно обеспечивать лечение и уход, а также соответствующую диету, физиотерапевтическое лечение, реабилитацию или любое другое необходимое специальное лечение на условиях, сопоставимых с теми, которыми пользуются пациенты вне таких учреждений. Также должна соответственно предусматриваться обеспеченность медицинским персоналом, персоналом по уходу и техническими специалистами, служебными помещениями, сооружениями и оборудованием.

Необходим соответствующий контроль за снабжением и распределением лекарств, а изготовление лекарств следует поручать квалифицированному персоналу (фармацевту/медицинской сестре и т.д.).

39. История болезни должна заполняться на каждого пациента, содержать диагностическую информацию, а также текущие записи об изменениях состояния пациента и о любых специальных обследованиях, которым он подвергался. В случае перевода пациента в другое учреждение карта должна быть направлена врачам того учреждения, куда поступает лицо, лишенное свободы.

Кроме того, медицинский персонал каждой бригады должен вести ежедневные записи в журнале, в котором содержится информация по отдельным происшествиям, имеющим отношение к пациентам. Такие записи полезны тем, что они дают общее представление о ситуации в организации здравоохранения в данном тюремном учреждении и в то же время раскрывают проблемы, которые могут возникнуть.

40. Предпосылкой успешного функционирования медицинской службы служит возможность для врачей и персонала по уходу регулярно встречаться и создавать рабочие группы под руководством старшего врача, который возглавляет службу".

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции

40. Заявитель жаловался на то, что он содержался в ужасающих условиях с 17 августа 1999 г. по 30 мая 2002 г. в следственных изоляторах N ИЗ-48/2 и 48/3 в г. Москве. Он также жаловался на то, что он не получал адекватного и надлежащего лечения туберкулеза в период содержания под стражей в больнице следственного изолятора N ИЗ-77/1 в г. Москве и в лечебно-исправительном учреждении N ЛИУ-10 Омской области. Он также утверждал, что во время переводов в лечебно-исправительное учреждение N ЛИУ-10 Омской области и из него он вообще не получал лечения. Он ссылался на статью 3 Конвенции, которая предусматривает следующее:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

A. Условия содержания под стражей с 17 сентября 1999 г. по 30 мая 2002 г.

1. Приемлемость жалобы

(a) Доводы сторон

41. Заявитель указывал, что камеры, в которых он содержался, были сильно переполнены. Он заразился чесоткой и различными кожными заболеваниями. Следственный изолятор не мог обеспечить ему необходимого лечения, и его мать была вынуждена передавать ему лекарства. Вследствие его длительного содержания под стражей в таких условиях он заразился туберкулезом. Он отметил, что не подавал жалоб в компетентные национальные органы, сознавая их бесполезность. В ожидании суда он подал ходатайство об освобождении, жалуясь на то, что условия его содержания под стражей были бесчеловечными. Суд отклонил ходатайство, полностью игнорировав его жалобу. Единственное следствие его жалобы заключалось в мстительном поведении части надзирателей в следственном изоляторе.

42. Власти Российской Федерации оспаривали представленное заявителем описание условий его содержания под стражей. Они также подчеркивали, что заявитель подал жалобу более чем через шесть месяцев после окончания этого периода. Соответственно, его жалоба подлежит отклонению в целях соблюдения правила шестимесячного срока, установленного в пункте 1 статьи 35 Конвенции. Тот факт, что заявитель затрагивал вопрос об условиях его содержания под стражей в жалобе по поводу содержания под стражей, не имеет значения. К компетенции суда кассационной инстанции данный вопрос не относился, и он не мог предоставить заявителю возмещение в связи с нарушением его прав, если оно было допущено. Одновременно власти Российской Федерации указывали, что жалоба заявителя может быть также отклонена в связи с неисчерпанием внутренних средств правовой защиты. Заявитель не обжаловал условия его содержания под стражей в следственном изоляторе, прокурору или в суд. Свою позицию они обосновали благоприятным исходом четырех гражданских разбирательств, возбужденных заключенными в России, которые требовали улучшения условий их содержания под стражей или возмещения вреда.

(b) Мнение Европейского Суда

43. Европейский Суд, прежде всего, рассмотрит довод властей Российской Федерации о том, что заявитель не довел свои жалобы до сведения компетентных национальных органов.

44. Европейский Суд принимает довод властей Российской Федерации о том, что ссылка заявителя на условия его содержания под стражей в кассационной жалобе на обвинительный приговор не может рассматриваться как эффективное средство правовой защиты в отношении предполагаемого нарушения.

45. Что касается упомянутой властями Российской Федерации возможности обжалования заявителем условий его предварительного заключения и, в частности, переполненности камер в следственном изоляторе, где он ожидал рассмотрения предъявленных ему обвинений, прокурору или в суд, как предполагали власти Российской Федерации, Европейский Суд отмечает, что ранее он неоднократно указывал, что такая жалоба не может рассматриваться как эффективное средство правовой защиты (см., в частности, Постановление Европейского Суда от 10 мая 2007 г. по делу "Бенедиктов против Российской Федерации" (Benediktov v. Russia), жалоба N 106/02, §§ 27-30* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 9/2007.)). Рассмотрев материалы, представленные властями Российской Федерации, Европейский Суд отмечает, что они не содержат фактов или доводов, которые могли бы обусловить иное заключение в настоящем деле. Соответственно, Европейский Суд отклоняет возражение властей Российской Федерации и заключает, что заявителю не требовалось использовать средства исчерпания, указанные властями Российской Федерации в отношении условий его содержания под стражей. Европейский Суд также отмечает, что, как утверждает заявитель, он сознавал отсутствие эффективного средства правовой защиты в отношении его жалоб с 2001 года.

46. Европейскому Суду следует также удостовериться, соблюдено ли заявителем правило шестимесячного срока, предусмотренное пунктом 1 статьи 35 Конвенции.

47. Европейский Суд напоминает, что согласно его утвердившейся прецедентной практике, в отсутствие внутреннего средства правовой защиты шестимесячный срок течет с даты обжалуемого действия (см., в частности, Постановление Европейского Суда от 9 июня 2009 г. по делу "Опуз против Турции" (Opuz v. Turkey), жалоба N 33401/02, § 110, последняя часть).

48. С учетом вышеизложенного принципа и сделанного ранее Европейским Судом вывода о том, что эффективное внутреннее средство правовой защиты в отношении жалобы заявителя отсутствовало, Европейский Суд полагает, что шестимесячный срок в отношении жалобы заявителя на условия его содержания под стражей с 17 сентября 1999 г. по 30 мая 2002 г. начал течь с даты окончания его содержания под стражей, то есть с 30 мая 2002 г. Соответственно, заявитель должен был подать свою жалобу не позднее 1 декабря 2002 г. Однако он подал ее только 11 декабря 2002 г. Отсюда следует, что в этой части жалоба подана за пределами срока и подлежит отклонению в соответствии с пунктами 1 и 4 статьи 35 Конвенции.

B. Предполагаемое отсутствие медицинской помощи в отношении содержания заявителя под стражей с 30 мая 2002 г. по 4 января 2003 г.

1. Приемлемость жалобы

49. Европейский Суд отмечает, что в этой части жалоба не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо жалобы

(a) Доводы сторон

(i) Власти Российской Федерации

50. Власти Российской Федерации указывали, что заявитель содержался в удовлетворительных условиях на протяжении всего оспариваемого периода и получал надлежащую медицинскую помощь. Они ссылались на извлечения из истории болезни заявителя, относящиеся к данному периоду. Они также отметили, что заявитель получал специальное питание, предусмотренное для заключенных, страдающих туберкулезом.

51. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель получал всеобъемлющее и адекватное лечение от туберкулеза в больнице следственного изолятора N ИЗ-77/1 в г. Москве и специальное - в лечебно-исправительном учреждении N ЛИУ-10 Омской области. Лечение осуществлялось в соответствии с установленными стандартами.

52. Что касается перевозки заявителя, власти Российской Федерации отметили, что железнодорожный вагон, в котором содержался заявитель во время перевозки, не был переполнен, и условия его перевозки были адекватными. Как и другие заключенные, заявитель получал питание и питьевую воду.

(ii) Заявитель

53. Заявитель признал, что он прошел курс лечения в больнице следственного изолятора N ИЗ-77/1 в г. Москве. Однако больница не располагала всеми требуемыми лекарствами, и его мать должна была высылать ему антигистамины, а также барсучий и медвежий жир. Кроме того, лечение было прервано вследствие его перевода в лечебно-исправительное учреждение N ЛИУ-10 Омской области. Условия его перевозки были не совместимыми с требованиями статьи 3 Конвенции, поскольку он не получал медицинской помощи в течение всей перевозки.

54. В лечебно-исправительном учреждении N ЛИУ-10 он не получал стационарного лечения, которое было ему ранее назначено. После многочисленных жалоб он был переведен в лечебно-исправительное учреждение N ЛИУ-1 Калужской области, в котором положение изменилось. Однако перевозка в ЛИУ-1 продолжалась слишком долго и возложила на него чрезмерное бремя с учетом состояния его здоровья и полного отсутствия лечения.

(b) Мнение Европейского Суда

(i) Общие принципы

55. Европейский Суд напоминает, что статья 3 Конвенции закрепляет одну из основополагающих ценностей демократического общества. Она в абсолютных выражениях запрещает пытки или бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание, независимо от обстоятельств или поведения жертвы (см., в частности, Постановление Большой Палаты от 6 апреля 2000 г. по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, § 119, Reports 2000-IV).

56. Европейский Суд также напоминает, что согласно его прецедентной практике для отнесения к сфере действия статьи 3 Конвенции жестокое обращение должно достигнуть минимального уровня суровости. Оценка указанного минимального уровня является относительной; она зависит от всех обстоятельств дела, таких как длительность обращения, его физические и психологические последствия и, в некоторых случаях, пол, возраст и состояние здоровья жертвы (см., в частности, Постановление Европейского Суда от 18 января 1978 г. по делу "Ирландия против Соединенного Королевства" (Ireland v. United Kingdom), Series A, N 25, § 162).

57. В контексте лишения свободы Европейский Суд последовательно подчеркивал, что для отнесения к сфере действия статьи 3 Конвенции страдания и унижение в любом случае должны выходить за пределы неизбежного элемента, связанного с содержанием под стражей (см., с необходимыми изменениями, Постановление Европейского Суда от 25 апреля 1978 г. по делу "Тайрер против Соединенного Королевства" (Tyrer v. United Kingdom), § 30, Series A, N 26; и Постановление Европейского Суда от 7 июля 1989 г. по делу "Сёринг против Соединенного Королевства" (Soering v. United Kingdom), § 100, Series A, N 161).

58. В большинстве дел, затрагивающих содержание под стражей больных, Европейский Суд рассматривал вопрос о том, получал ли заявитель адекватную медицинскую помощь в тюрьме. В этом отношении Европейский Суд напоминает, что даже если статья 3 Конвенция не дает заключенному права на освобождение "по мотивам сострадания", она неизменно требует адекватной защиты здоровья и благополучия заключенных, в том числе путем оказания необходимой медицинской помощи (см. Постановление Большой Палаты по делу "Кудла против Польши" (Kudla v. Poland), жалоба N 30210/96, § 94, ECHR 2000-XI; см. также Постановление Европейского Суда от 28 января 1994 г. по делу "Уртадо против Швейцарии" (Hurtado v. Switzerland), Series A, N 280-A, заключение Комиссии, § 79; Постановление Европейского Суда по делу "Калашников против Российской Федерации" (Kalashnikov v. Russia), жалоба N 47095/99, §§ 95 и 100, ECHR 2002-VI* (* Опубликовано в "Путеводителе по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека за 2002 год".); и Постановление Европейского Суда по делу "Худобин против Российской Федерации" (Khudobin v. Russia), (жалоба N 59696/00, § 96, ECHR 2006-... (извлечения)* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 11/2007.)).

59. "Адекватность" медицинской помощи остается наиболее сложным элементом для определения. КПП провозгласил принцип эквивалентности здравоохранения в тюрьме и в обществе в целом (см. § 39 настоящего Постановления). Однако Европейский Суд не всегда привержен этому стандарту, по крайней мере, когда речь идет о медицинской помощи осужденным (в отличие от предварительного заключения). Европейский Суд ранее указывал, что статья 3 Конвенции не может быть истолкована как гарантирующая каждому заключенному медицинскую помощь на том же уровне, что и "в лучших гражданских больницах" (см. Решение Европейского Суда от 10 июля 2007 г. по делу "Мирилашвили против Российской Федерации" (Mirilashivili v. Russia), жалоба N 6293/04). В другом деле Европейский Суд развил эту мысль, указав, что "в принципе готов признать, что возможности медицинских учреждений пенитенциарной системы более ограничены по сравнению с гражданскими больницами" (см. Постановление Европейского Суда от 15 ноября 2007 г. по делу "Гришин против Российской Федерации" (Grishin v. Russia), жалоба N 30983/02, § 76* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 4/2008.)).

60. В целом Европейский Суд проявляет значительную гибкость при определении требуемого стандарта здравоохранения, разрешая эти вопросы в конкретных делах. Этот стандарт должен быть "совместим с человеческим достоинством" заключенного, но также должен учитывать "практические требования лишения свободы" (см. Постановление Европейского Суда от 22 декабря 2008 г. по делу "Алексанян против Российской Федерации" (Aleksanyan v. Russia), жалоба N 46468/06, § 140).

(ii) Применение изложенных принципов в настоящем деле

61. Обращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что заявитель выдвинул ряд претензий относительно его лечения от туберкулеза, в то время как власти Российской Федерации утверждали, что он получал необходимое лечение и содержался под стражей в удовлетворительных условиях.

() Помещение заявителя в больницу следственного изолятора N ИЗ-77/1 в г. Москве с 30 мая по 23 июля 2002 г.

62. Что касается первоначального помещения заявителя в больницу следственного изолятора N ИЗ-77/1 в г. Москве, Европейский Суд отмечает, что стороны согласились с тем, что заявителю было назначено надлежащее противотуберкулезное лечение. Заявитель не ссылался и на то, что назначенное ему лечение с помощью лекарств не осуществлялось. Его первая жалоба в этом контексте, по существу, касалась того факта, что некоторые дополнительные лекарства, в частности, антигистамины, отсутствовали в аптеке следственного изолятора, и его мать вынуждена была покупать их для него. Европейский Суд отмечает, что заявитель не утверждал, что эти закупки возложили на его семью чрезмерное финансовое бремя. При таких обстоятельствах Европейский Суд готов согласиться с тем, что отсутствие антигистаминов в тюремной больнице само по себе не противоречило статье 3 Конвенции.

63. Что касается утверждения заявителя о том, что лекарственное лечение заявителя не было завершено, Европейский Суд отмечает, что стационарное лечение заявителя в тюремной больнице продолжалось 53 дня, что на неделю меньше двухмесячной начальной фазы лечения туберкулеза, рекомендованного ВОЗ (см. § 38 настоящего Постановления). Европейский Суд не исключает возможности того, что более краткий период лечения мог оказаться достаточным. Соответственно, он рассмотрит медицинские документы, представленные сторонами, чтобы удостовериться в том, было ли при обстоятельствах дела оправданным решение врача выписать заявителя из больницы.

64. Европейский Суд отмечает, что, принимая решение о выписке заявителя, врач учел результаты первоначального рентгеновского обследования, проведенного в мае 2002 г., когда туберкулез был впервые выявлен, анализы крови на ВИЧ и сифилис, общие анализы крови и мочи, выполненные в июне 2002 г., и результаты визуального осмотра. В истории болезни заявителя, представленной власти Российской Федерации, отсутствуют данные о том, что заявитель прошел специализированное обследование, такое как новое рентгеновское обследование или анализ мазка мокроты, которое обеспечило бы объективные медицинские данные об успешном исходе лечения и обоснованности выписки заявителя из больницы. В этом отношении Европейский Суд также принимает к сведению рекомендацию врача о продолжении стационарного лечения заявителя в лечебно-исправительном учреждении при отбытии наказания. При таких обстоятельствах Европейский Суд признает, что стационарное лечение заявителя в следственном изоляторе N ИЗ-77/1 в г. Москве не было надлежащим образом завершено.

() Перевозка заявителя в лечебно-исправительное учреждение N ЛИУ-10 Омской области с 23 июля по 21 августа 2002 г.

65. Что касается перевозки заявителя из Москвы в лечебно-исправительное учреждение Омской области, Европейский Суд отмечает, что при выписке заявителя из больницы следственного изолятора в г. Москве врач не назначил заявителю лечения на предполагаемый период его перевозки. Европейский Суд учитывает упоминание в докладе КПП о посещении Российской Федерации в 2001 году того факта, что прерывание российскими властями лечения заключенных, страдающих туберкулезом, в период перевода из одного исправительного учреждения в другое являлось обычной практикой (см. § 37 настоящего Постановления). Европейский Суд также отмечает, что власти Российской Федерации не ссылались на то, что эта практика не имела места в деле заявителя, и что последний продолжал получать лечение от туберкулеза. Соответственно, Европейский Суд принимает довод заявителя о том, что он был лишен какой-либо медицинской помощи в течение 21 дня его перевозки из Москвы в лечебно-исправительное учреждение N ЛИУ-10 Омской области. Даже притом, что, как утверждали власти Российской Федерации, условия его перевозки являлись удовлетворительными, тот факт, что заявитель содержался под стражей в железнодорожном вагоне, который не был переполнен, и он обеспечивался питанием и водой, при таких обстоятельствах не имеет большого значения.

66. С учетом вышеизложенного Европейский Суд находит, что при перевозке заявителя из Москвы в лечебно-исправительное учреждение N ЛИУ-10 Омской области российские власти не исполнили свою обязанность по обеспечению адекватной медицинской помощи заявителю, страдавшему туберкулезом и продолжавшему нуждаться в лечении.

() Содержание заявителя под стражей в лечебно-исправительном учреждении N ЛИУ-10 Омской области с 21 августа по 14 ноября 2002 г.

67. Что касается утверждения заявителя о том что он не получал надлежащего лечения в лечебно-исправительном учреждении N ЛИУ-10 Омской области, Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации представили довольно скудные сведения об этом периоде. Они указывали, что полученное им лечение соответствовало применимым законодательным стандартам. Извлечения из истории болезни свидетельствуют о том, что в течение трех месяцев, которые заявитель провел в исправительной колонии, он наблюдался врачом дважды. Врач ограничился визуальным осмотром заявителя и назначил ему амбулаторное лечение. Медицинские документы не содержат объяснения того, почему более ранние рекомендации о продолжении стационарного лечения не были учтены. В документах также не указывается, было ли в действительности проведено рентгеновское обследование, назначенное на август 2002 г. Отсутствуют сведения об анализах, которые позволили бы контролировать состояние заявителя и эффективность лечения.

68. Соответственно, Европейский Суд находит, что заявитель не получил адекватной медицинской помощи в лечебно-исправительном учреждении N ЛИУ-10 Омской области.

() Перевозка заявителя из Омской области в лечебно-исправительное учреждение N ЛИУ-1 Калужской области с 14 ноября 2002 г. по 4 января 2003 г.

69. Наконец, Европейский Суд рассмотрит условия перевозки заявителя между лечебно-исправительными учреждениями N ЛИУ-10 и ЛИУ-1, которая продолжалась свыше полутора месяцев. Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации не оспаривают утверждения заявителя о том, что он не получал лечения от туберкулеза в течение всего этого периода. Даже если, как подчеркивают власти Российской Федерации, условия перевозки заявителя были удовлетворительными, по мнению Европейского Суда, отсутствие медицинской помощи и наблюдения в течение столь длительного периода причинило заявителю, болевшему туберкулезом, страдания и представляло определенную угрозу для его здоровья. Этот вывод подкрепляется тем фактом, что заявитель был помещен в больницу по прибытии в ЛИУ-1, амбулаторное лечение являлось очевидно неэффективным.

() Краткое изложение выводов Европейского Суда

70. С учетом вышеизложенного и обязанности государственных органов по обеспечению необходимой помощи заключенным Европейский Суд принимает довод заявителя о том, что лечение, которое он получал от туберкулеза с 23 июля 2002 г. по 4 января 2003 г., не являлось адекватным. Несмотря на его тяжелое состояние, больницы следственного изолятора и лечебно-исправительного учреждения не осуществляли надлежащего наблюдения за состоянием заявителя и прекратили его лечение на длительные сроки в отсутствие достаточных медицинских указаний.

71. Европейский Суд полагает, что в настоящем деле нет признаков прямого намерения оскорбить или унизить заявителя. Однако отсутствие такой цели не может в решающей степени исключить установление нарушения статьи 3 Конвенции (см., например, Постановление Европейского Суда от 29 ноября 2007 г. по делу "Хумматов против Азербайджана" (Hummatov v. Azerbaijan), жалобы N N 9852/03 и 13413/04, § 120). По мнению Европейского Суда, отсутствие адекватного лечения в указанный период должно было причинить заявителю значительные нравственные и физические страдания, умаляющие его человеческое достоинство, что составляло унижающее достоинство обращение в значении статьи 3 Конвенции.

72. Соответственно, Европейский Суд находит, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции.

IV.* Иные предполагаемые нарушения Конвенции

(* Так в тексте. Нумерация "I" и "II" отсутствует (прим ред.).)

73. Наконец, заявитель жаловался в соответствии со статьей 5 Конвенции на то, что его арест 2 июля 1999 г. являлся незаконным и что прокурор санкционировал его арест 31 августа 1999 г. в его отсутствие. Он также жаловался в соответствии со статьей 6 Конвенции на то, что он был допрошен 2 июля 1999 г., в то время, когда он был в нетрезвом состоянии, и в отсутствие адвоката; что он был несвоевременно уведомлен о решении следователя о назначении экспертизы; что власти отказались допустить его мать в качестве его представителя в ходе уголовного разбирательства против него; и что суд первой инстанции не допросил свидетелей П. и Н.

74. Однако, принимая во внимание представленные материалы, Европейский Суд не усматривает в них признаков нарушения прав и свобод, предусмотренных Конвенцией или Протоколами к ней. Следовательно, жалоба в данной части подлежит отклонению в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

V. Применение статьи 41 Конвенции

75. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Моральный вред

76. Заявитель указывал, что ему был причинен моральный вред вследствие нарушения его прав. Тем не менее он не указал конкретную сумму, оставляя определение размера компенсации на усмотрение Европейского Суда.

77. Власти Российской Федерации утверждали, что установление фактов нарушения Европейским Судом, если таковые имеются, само по себе являлось бы достаточной и справедливой компенсацией.

78. Европейский Суд полагает, что заявитель должен был претерпеть страдания и разочарование вследствие отсутствия адекватной медицинской помощи. Оценивая указанные обстоятельства на справедливой основе, он присуждает заявителю 20 000 евро в качестве компенсации морального вреда, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную выше сумму.

B. Судебные расходы и издержки

79. Заявитель не предъявлял требований о компенсации судебных расходов и издержек. Соответственно, Европейский Суд полагает, что оснований для присуждения ему какой-либо компенсации не имеется.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

80. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) признал жалобу в части неадекватной медицинской помощи, оказанной заявителю, приемлемой, а в остальной части неприемлемой;

2) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции вследствие неадекватной медицинской помощи, оказанной заявителю с 23 июля 2002 г. по 8 января 2003 г.

3) постановил:

(a) что власти государства-ответчика обязаны в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю 20 000 евро (двадцать тысяч евро) в качестве компенсации морального вреда, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты, а также любые налоги, начисляемые на указанную сумму;

(b) что с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 14 января 2010 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Сёрен Нильсен Секретарь Секции Суда

Христос Розакис Председатель Палаты Суда