Постановление Европейского Суда по правам человека от 11 февраля 2010 г. Дело "Закаев и Сафанова (Zakayev and Safanova) против Российской Федерации" (жалоба N 11870/03) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "Закаев и Сафанова (Zakayev and Safanova)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 11870/03)

Постановление Суда

Страсбург, 11 февраля 2010 г.

По делу "Закаев и Сафанова против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Христоса Розакиса, Председателя Палаты,

Анатолия Ковлера,

Ханлара Гаджиева,

Дина Шпильманна,

Сверре-Эрика Йебенса,

Джорджио Малинверни,

Георга Николау, судей,

а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 21 января 2010 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 11870/03, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Казахстана Рамзаном Закаевым и его женой, гражданкой Российской Федерации Имани Сафановой (Закаевой) 8 апреля 2003 г.

2. Интересы заявителей представляли юристы Центра прав человека "Мемориал". Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Г.О. Матюшкиным.

3. Заявители ссылались, в частности, на нарушение их права на уважение семейной жизни в связи с выдворением первого заявителя в Казахстан.

4. 20 мая 2008 г. председатель Первой Секции коммуницировал жалобу властям Российской Федерации. В соответствии с пунктом 3 статьи 29 Конвенции было также решено рассмотреть данную жалобу одновременно по вопросу приемлемости и по существу.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявители родились в 1958 и 1963 годах соответственно. Первый заявитель был выдворен в Казахстан в апреле 2003 г.; вторая заявительница проживает в г. Москве.

1. События до января 2003 г.

6. Оба заявителя происходят из семей этнических чеченцев, которые были принудительно переселены в Казахстан в 1940-е годы. Семья второй заявительницы возвратилась в Чечню в 1981 году. 1 марта 1992 г. первый заявитель получил гражданство Казахстана, с того времени он вместе с семьей проживал в Казахстане. Несколько позже, в 1992 году, первый заявитель и некоторые члены его семьи переехали в Россию и обосновались в Чечне. Его родители и две взрослые сестры остались в Казахстане. Со времени провозглашения независимости Россией и Казахстаном в 1991 году граждане Казахстана не нуждались в визе для въезда в Россию.

7. В 1994 году заявители поженились в Чечне. В период между 1994 и 1999 годами в семье родились трое детей - П.З. родился в 1994 году, И.З. родился в 1996 году и К.З. родился в 1999 году. Семья проживала в поселке Гикало Грозненского района Чечни, что было засвидетельствовано главой администрации поселка в сентябре 2003 г. Не имеется данных о том, что первый заявитель принимал меры для получения российского гражданства или для легализации своего пребывания в России в течение этого периода.

8. В неустановленный момент периода 1994-1995 годов семья выехала в Казахстан, спасаясь от военных действий в Чечне. Однако как только положение стабилизировалось, они возвратились в Чечню.

9. В октябре 1999 г. начался второй этап военных действий в Чечне. В декабре 2000 г. вторая заявительница переехала в Москву. Трое детей присоединились к ней в августе 2001 г. Первый заявитель находился в Казахстане в период между августом 2001 г. и мартом 2002 г., а затем он прибыл в Москву, чтобы жить вместе с семьей.

10. В феврале 2002 г. вторая заявительница жила в комнате, которую снимала у собственника, проходившего лечение за рубежом. Поэтому, как она заявляет, она не имела возможности получить временную регистрацию в Москве, поскольку для этого необходимо было письменное согласие собственника на проживание в комнате. Вторая заявительница утверждала, что она проинформировала местный отдел милиции об этих затруднениях и что ей было разрешено урегулировать их.

11. 28 октября 2002 г. первый заявитель был задержан у себя дома и доставлен в местный отдел милиции (Левобережный РОВД г. Москвы) приблизительно на два часа. Он утверждал, что его допрашивали в связи с захватом заложников в московском театральном центре на Дубровке 23-26 октября 2002 г. группой чеченских боевиков, причастность к которой он отрицал.

12. 15 ноября 2002 г. первый заявитель был вызван в Левобережный РОВД. Его снова допросили по поводу его статуса пребывания в Москве и о чеченских незаконных вооруженных формированиях и отпустили спустя несколько часов. Власти Российской Федерации представили копию записей в журнале РОВД от 15 ноября 2002 г., которые содержали сведения о допросе первого заявителя. В них отсутствовали ссылки на какие-либо нарушения или санкции.

13. 22 ноября 2002 г. депутат Государственной думы Игрунов по запросу неправительственной организации "Гражданское содействие" обратился к начальнику Левобережного РОВД с просьбой разрешить пребывание заявителей в квартире без регистрации, пока семья не сможет устранить сложившиеся затруднения для получения необходимых документов.

14. Также 22 ноября 2002 г. Игрунов направил запрос генеральному прокурору о том, были ли даны указания московской милиции проверять всех чеченцев в связи с захватом заложников 23-26 октября 2002 г. Он ссылался на информацию комитета "Гражданское содействие", помогающего беженцам и вынужденным переселенцам, по информации которого большое число чеченцев в Москве были задержаны и допрашивались в дни и недели после террористического акта. Игрунов напомнил генеральному прокурору о незаконности подобной практики. К его запросу было приложено 17 страниц, раскрывающих подробности конкретных дел, включая и дело заявителей.

15. 12 декабря 2002 г. начальник Левобережного РОВД направил Игрунову ответ, в котором утверждалось, что заявители не обращались в отдел для получения регистрации. В письме сообщалось, что в течение трех дней после прибытия в Москву временную регистрацию должны получать и российские граждане, и иностранцы. В письме также указывалось, что первый заявитель был гражданином Казахстана, и несоблюдение им соответствующих норм российского законодательства может повлечь его высылку.

16. 10 января 2003 г. прокуратура г. Москвы уведомила Игрунова, что информация по конкретным делам проверена. В отношении заявителей прокурор Головинского района установил, что они находились на территории Москвы незаконно. Летом 2002 года первый заявитель был предупрежден о необходимости принятия мер для получения временной регистрации. 14 ноября 2002 г. вторая заявительница была оштрафована за проживание в Москве без регистрации. 28 октября и 15 ноября 2002 г. первый заявитель был доставлен в Левобережный РОВД и допрошен в связи с его статусом пребывания в Москве. Заявители ни разу не пытались получить временную регистрацию в местном отделении милиции.

2. Задержание и высылка первого заявителя

17. 15 января 2003 г. домой к заявителям пришел сотрудник милиции и предложил им явиться на следующий день в Левобережный РОВД. По словам заявителей, утром 16 января 2003 г. они пришли в отдел милиции. У них проверили документы, у первого заявителя забрали паспорт, а его самого поместили в камеру. Второй заявительнице было разрешено вернуться домой.

18. 17 января 2003 г. сотрудник Левобережного РОВД составил протокол об административном задержании первого заявителя согласно статье 18.8 Кодекса об административных правонарушениях. Как следует из протокола допроса, первый заявитель пояснил, что он проживал в Москве с января 2002 г. с женой и тремя детьми. Он не работал, а находился дома, осуществляя уход за детьми. В тот же день документы были направлены в суд с ходатайством о выдворении.

19. 17 января 2003 г. судья Головинского районного суда в соответствии со статьей 18.8 Кодекса об административных правонарушениях принял решение о применении к первому заявителю административного наказания в виде штрафа в размере 500 рублей и выдворении в Казахстан. Согласно постановлению суда, заявитель пояснил, что он проживал в Москве без регистрации, поскольку намеревался вернуться в Казахстан, но не имел средств для оплаты проезда. У него не было постоянного места работы, и он по большей части находился дома, помогая жене ухаживать за детьми. Тем же решением судья распорядился поместить первого заявителя в изолятор временного содержания N 1 ГУВД г. Москвы до 17 апреля 2003 г.

20. 24 января 2003 г. адвокат заявителя подала жалобу в Московский городской суд. В жалобе адвокат указывала на семейное положение заявителя, на то, что его жена и трое детей являются гражданами России, и на то, что он пытался получить документы для регистрации в Москве. Она также оспорила законность заключения первого заявителя в следственный изолятор.

21. 27 февраля 2003 г. Московский городской суд в присутствии адвоката заявителя оставил решение от 17 января 2003 г. без изменения. Городской суд отметил, что первый заявитель проживал в России длительное время, однако не принял никаких мер, чтобы легализовать свое пребывание. Сославшись на статью 25.10 Федерального закона "О порядке выезда из Российской Федерации и въезда в Российскую Федерацию", суд постановил, что первый заявитель виновен в нарушении правил пребывания в России иностранных граждан. Суд подчеркнул, что "личные обстоятельства" первого заявителя "не являются основаниями для смягчения назначенного наказания".

22. 15 апреля 2003 г. первый заявитель был выдворен в Казахстан на средства комитета "Гражданское содействие", который осуществлял поддержку его семьи.

3. Последующие события

23. 30 сентября 2003 г. у заявителей в Москве родился четвертый ребенок Д.З.

24. Заявители пытались добиться пересмотра решения о выдворении в порядке надзора. 25 декабря 2003 г. заместитель председателя Московского городского суда отказал в возбуждении надзорного производства. Он не усмотрел оснований, позволяющих считать наказание несправедливым или не соответствующим по тяжести совершенному правонарушению.

25. По словам заявителей, в 2004 году первый заявитель пытался вернуться в Россию на поезде, но был остановлен на границе пограничными сотрудниками милиции* (*Возможно, имеются в виду сотрудники пограничной службы (прим. переводчика).), поскольку ему был запрещен въезд на территорию Российской Федерации в течение пяти лет после его выдворения.

26. Заявители утверждали, что вторая заявительница продолжала проживать в Москве вместе с четырьмя детьми без постоянной регистрации. Она не могла устроиться на постоянную работу и не имела средств, чтобы навестить своего мужа в Казахстане. Первый заявитель проживал вместе с родителями в небольшом населенном пункте в Казахстане; его финансовое положение было бедственным, он был не в состоянии отправлять денежные средства своей семье. Они поддерживали постоянную связь по телефону.

27. Заявители утверждали, что дети сильно страдали из-за разлуки. Они приложили несколько медицинских справок, выданных в 2004 году, которые подтверждали, что четверо детей регулярно проходили обследование в местной детской поликлинике из-за различных проблем сердечной деятельности, респираторных и желудочных болезней.

28. В 2008 году заявители получили документы из местной школы и от психолога. Согласно этим документам, трое старших детей заявителей полностью интегрировались в школе, бегло говорили по-русски и очень привыкли к жизни в Москве. Младший ребенок посещал детский сад. Все они очень скучали без отца, с которым они поддерживали постоянную связь по телефону. Четвертый ребенок никогда не видел своего отца. Отсутствие отца в их жизни было источником страданий для детей и второй заявительницы.

29. Вторая заявительница утверждала, что после высылки ее мужа она не могла работать, поскольку ей было необходимо ухаживать за детьми. Ее положение еще более ухудшилось после рождения Д.З. в сентябре 2003 г. В ноябре 2004 г. второй заявительнице поставили диагноз "туберкулез легких". Несколько лет она выживала только за счет регулярно пересылаемых средств из Комитета "Гражданское содействие". В 2008 году вторая заявительница возобновила трудовую деятельность и, по ее собственным словам, зарабатывала от 800 до 1 000 рублей в день.

II. Применимое национальное законодательство

30. Статья 18.8 Кодекса об административных правонарушениях Российской Федерации предусматривает, что нарушение иностранным гражданином режима пребывания (проживания) в Российской Федерации, включая проживание на территории Российской Федерации в отсутствие документов, подтверждающих право на проживание или нарушения порядка регистрации, влечет наложение административного штрафа в размере от пятисот до тысячи рублей с административным выдворением за пределы Российской Федерации или без такового. Согласно подпункту 1 пункта 2 статьи 28.3, протокол о правонарушении, предусмотренном статьей 18.8, составляется сотрудником милиции. Статья 28.8 обязывает передать такой протокол судье или должностному лицу, уполномоченному рассматривать дело об административном правонарушении, в течение суток. Пункт 3 статьи 23.1 предусматривает, что дела об административных правонарушениях, влекущих административное выдворение за пределы Российской Федерации, рассматриваются судьями районных судов. Пункт 1 статьи 30.1 гарантирует право обжалования решения по делу об административном правонарушении в суд или вышестоящий суд.

31. Статья 25.10 Федерального закона "О порядке выезда из Российской Федерации и въезда в Российскую Федерацию" (N 114-ФЗ от 15 августа 1996 г., в редакции 2008 года) предусматривает, что иностранный гражданин, не имеющий документов, подтверждающих право на пребывание в Российской Федерации, либо уклоняющийся от выезда из Российской Федерации по истечении срока пребывания в Российской Федерации, является незаконно находящимся на территории Российской Федерации и несет ответственность в соответствии с законодательством Российской Федерации. Пункт 2 статьи 27 того же Закона предусматривает, что въезд в Российскую Федерацию иностранному гражданину не разрешается в случае, если в период своего предыдущего пребывания в Российской Федерации иностранный гражданин подвергся административному выдворению за пределы Российской Федерации - в течение пяти лет со дня административного выдворения за пределы Российской Федерации.

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 8 Конвенции

32. Заявители жаловались на то, что решение о выдворении первого заявителя являлось незаконным вмешательством в их семейную жизнь, поскольку оно привело к раздельному проживанию супругов нуклеарной семьи. В частности, заявители утверждали, что в выдворении первого заявителя не было необходимости в демократическом обществе, и оно являлось нарушением статьи 8 Конвенции, которая предусматривает следующее:

"1. Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции.

2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц".

33. Власти Российской Федерации оспорили этот довод.

A. Приемлемость жалобы

34. Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

B. Существо жалобы

1. Заявители

35. Заявители подчеркивали, во-первых, что они не могли полностью нести ответственность за то, что первый заявитель не смог получить разрешение на проживание. Они ссылались на их попытки легализовать свое пребывание в Москве. Однако вследствие непреодолимых обстоятельств, в частности, из-за того, что они как чеченцы вызывали подозрения, ни одна из их попыток не была успешной.

36. Заявители подчеркивали, что национальные суды не приняли во внимание положение их семьи, не установив равновесие между их правами и общественными интересами, которые они отстаивали, в частности, с учетом незначительности допущенного правонарушения. Они указывали, что как результат выдворения первого заявителя, связь между членами семьи заявителей свелась к единичным телефонным разговорам, и такое положение неблагоприятно повлияло на эмоциональные узы между родителями и детьми. Это также причинило страдания и мучения обоим заявителям. Что же касается возможности переезда семьи в Казахстан, заявители указывали на бедственное финансовое положение первого заявителя в этой стране, на документы, свидетельствующие об интеграции их детей в Москве, и на регулярную финансовую поддержку, которую вторая заявительница получала от комитета "Гражданское содействие".

2. Власти Российской Федерации

37. Власти Российской Федерации утверждали, что выдворение первого заявителя было проведено в соответствии с законом и с соблюдением процессуальных гарантий. Решение было принято судьей с учетом положения семьи заявителей, и его законность была подтверждена судом второй инстанции. Интересы первого заявителя представлял адвокат, который мог выдвинуть свои доводы относительно пропорциональности меры наказания. В своих дополнительных объяснениях власти Российской Федерации ссылались на несколько решений, принятых российскими судами в аналогичных случаях, когда суды второй инстанции отменяли решения о выдворении нелегальных иммигрантов, в связи с положением их семей.

38. Власти Российской Федерации также указали, что первый заявитель долгое время не соблюдал национальные правила пребывания иностранцев на территории России. Несмотря на штраф 28 октября 2002 г. и предупреждение о последствиях незаконного проживания, 17 января 2003 г. он был вновь уличен в нарушении тех же правовых норм. Принимая решение о его выдворении, суды приняли во внимание допущенные им ранее нарушения иммиграционных норм и то обстоятельство, что у него не было определенного места жительства и источника дохода. Власти Российской Федерации подчеркивали, что первый заявитель имел гражданство Казахстана, что он родился и прожил большую часть жизни в этой стране, и что его родители и другие члены его семьи продолжают там проживать. Вторая заявительница также родилась в Казахстане и жила там, пока ее семья не переехала в Российскую Федерацию, а также в период с 1994 по 1995 год. Возраст ее детей был таким, что они могли с легкостью адаптироваться к жизни в Казахстане. Таким образом, отсутствовали препятствия для того, чтобы их семья продолжала проживать за пределами России. Наконец, власти Российской Федерации утверждали, что спустя пять лет все ограничения будут сняты, и у первого заявителя появится возможность продолжить проживание с семьей в Москве при условии соблюдения соответствующих правовых норм.

39. Власти Российской Федерации утверждали, что свобода усмотрения, предоставленная государствам-участникам Совета Европы, дает им возможность принимать самостоятельные решения относительно высылки незаконных иммигрантов с их территории. Они ссылались на прецедентную практику самого Европейского Суда в этом отношении и широкую практику насильственного возвращения нелегальных иммигрантов с территории европейских стран.

3. Мнение Европейского Суда

40. Стороны не оспаривали того, что выдворение первого заявителя являлось вмешательством в право заявителей на уважение семейной жизни, гарантированное пунктом 1 статьи 8 Конвенции. Европейский Суд также установил, что такое вмешательство предусмотрено законом, а именно статьей 18.8 Кодекса об административных правонарушениях, и что оно преследует законные цели, такие как экономическое благополучие страны и предотвращение беспорядков и преступления.

41. Ключевым вопросом для Европейского Суда является необходимость такой меры в демократическом обществе. Относимый критерий для оценки Европейским Судом необходимости высылки в демократическом обществе был недавно сформулирован следующим образом (см. Постановление Большой Палаты по делу "Юнер против Нидерландов" (Uner v. Netherlands), жалоба N 46410/99, §§ 57-58, ECHR 2006-...):

"57. Даже если статья 8 Конвенции не предусматривает абсолютного права любой категории иностранцев не быть высланными, прецедентная практика Европейского Суда прямо указывает на существование обстоятельств, при которых высылка иностранца составляла бы нарушение этого положения (см., например, Постановления Европейского Суда по делам "Мустаким против Бельгии" (Moustaquim v. Belgium), "Бельджуди против Франции" (Beldjoudi v. France) и "Бультиф против Швейцарии" (Boultif v. Switzerland), [упоминавшееся выше]; см. также Постановление Европейского Суда от 11 июля 2002 г. по делу "Амроллахи против Дании" (Amrollahi v. Denmark), жалоба N 56811/00; Постановление Европейского Суда от 17 апреля 2003 г. по делу "Йилмаз против Германии" (Ylmaz v. Germany), жалоба N 52853/99; и Постановление Европейского Суда от 27 октября 2005 г. по делу "Келес против Германии" (Keles v. Germany), жалоба N 32231/02). По делу Бультифа Европейский Суд выработал ряд относимых критериев, которые следует использовать при оценке того, является ли высылка мерой, необходимой в демократическом обществе и пропорциональной преследуемой законной цели. Эти критерии, воспроизведенные в § 40 Постановления Палаты по настоящему делу, являются следующими:

- характер и тяжесть правонарушения, совершенного заявителем;

- длительность пребывания заявителя в стране, из которой он высылается;

- срок, истекший после совершения нарушения, и поведение заявителя в течение этого срока;

- гражданство различных заинтересованных лиц;

- семейная ситуация заявителя, в частности, длительность брака и другие факторы, свидетельствующие о реальности семейной жизни данной пары;

- знал ли супруг о нарушении в момент вступления в семейные отношения;

- имеются ли дети от брака, и если да, их возраст; и

- серьезность сложностей, с которыми столкнется супруг в стране, в которую высылается заявитель.

58. Европейский Суд хотел бы особо выделить два критерия, которые всегда могут подразумеваться в числе упомянутых в Постановлении по делу Бультифа:

- интересы и благополучие детей, в частности серьезность сложностей, с которыми дети заявителя могут столкнуться в стране, в которую высылается заявитель; и

- прочность социальных, культурных и семейных связей со страной пребывания и страной назначения".

42. Обращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд прежде всего отмечает, что правонарушение, за которое первый заявитель был выслан, состояло в нарушении регистрационных правил для иностранных граждан. Это правонарушение наказывается Кодексом об административных правонарушениях штрафом от 500 до 1 000 рублей (приблизительно от 11 до 23 евро) и возможным административным выдворением. Европейский Суд также отмечает, что нет никаких доказательств, что первый заявитель уже подвергался штрафу за это правонарушение, несмотря на то, что его нелегальное положение было известно властям до 17 января 2003 г. Учитывая границы санкций в национальном законодательстве и тот факт, что ранее первый заявитель был просто предупрежден о необходимости оформить регистрацию, Европейский Суд заключает, что правонарушение не было особо серьезным и что 17 января 2003 г. первый заявитель был наказан по этому поводу в первый раз.

43. Кроме того, Европейский Суд отмечает, что первый заявитель прибыл в Россию в 1992 году и оставался там большую часть времени, за исключением двух периодов, имевших место в 1994-1995 годах и в августе 2001 - марте 2002 г. В обоих случаях он был вынужден вернуться в Казахстан в связи с вооруженными действиями и небезопасным положением в Чечне, и оба раза он возвращался в Россию, где его жена и дети оставались с 1995 года. Являясь гражданином Казахстана, первый заявитель не нуждался в визе, чтобы путешествовать по России и, таким образом, не мог встречаться с какими-то трудностями при пересечении границы. Глава администрации поселка в Чечне подтвердил пребывание там первого заявителя в периоды между боевыми действиями (см. § 7 настоящего Постановления).

44. Далее, Европейский Суд отмечает, что вторая заявительница и четверо маленьких детей являются гражданами России. Они никогда не были гражданами Казахстана, и хотя вторая заявительница родилась и провела свои детские годы в Казахстане, к 1991 году - к моменту распада Советского Союза - она и ее семья вернулись в родную Чечню и находились там 10 лет. Не утверждалось, что у нее были какие-то основания требовать гражданства Казахстана, а для детей эта связь была бы еще менее существенной. Первый заявитель не имеет постоянного места работы в Казахстане, и он не способен обеспечить источник дохода для его семьи с того момента, как его туда выдворили.

45. Что касается положения семьи заявителей, до времени выдворения первого заявителя они находились в законном браке на протяжении почти 10 лет. От этого брака родились трое детей, планировалось рождение четвертого. Заявители проживали совместно, заботясь о детях и совместно участвуя в общем домашнем хозяйстве. Наличие между ними сильных эмоциональных связей никогда не оспаривалось. Заявители утверждали, что первый заявитель играл особенно важную роль в воспитании троих старших детей, поскольку вторая заявительница работала после их переезда в Москву. Эта информация подтверждается документами процедуры выдворения (см. § 19) и не оспаривалась властями Российской Федерации. Очевидно, что высылка первого заявителя серьезно отразилась на положении детей и второй заявительницы, особенно с учетом рождения Д.З. в сентябре 2003 г. (см. §§ 27-29).

46. Наконец, Европейский Суд отмечает, что заявители и их дети уже подвергались страданиями вынужденной миграции, по крайней мере, два раза в 1994-2003 годах. Документы, предоставленные заявителями, описывают хрупкое здоровье их детей и их интеграцию в московскую жизнь (см. §§ 27-28 настоящего Постановления). Утверждение второй заявительницы о том, что новый переезд в незнакомую среду может только противоречить интересам детей и повлечь ухудшение их благополучия, не является явно необоснованным при данных обстоятельствах.

47. Европейский Суд учитывает довод властей Российской Федерации о том, что в 2002 году первый заявитель в течение нескольких месяцев не соблюдал российское законодательство о статусе иностранных граждан. Он также отмечает, что им не было предпринято никаких попыток до 2002 года получить разрешение на постоянное место жительства или российское гражданство, несмотря на его длительное проживание в России и брак с российской гражданкой. Хотя такое поведение может порицаться, данное дело отличается от других дел, в которых Европейский Суд полагал, что заинтересованные лица не могли в любое время разумно ожидать, что они смогут продолжить семейную жизнь в стране пребывания (см., например, Решение Европейского Суда от 26 января 1999 г. по делу "Джерри Оладжиде Саруми против Соединенного Королевства" (Jerry Olajide Sarumi v. United Kingdom), жалоба N 43279/98; и Постановление Европейского Суда от 4 декабря 2008 г. по делу "Y. против Российской Федерации" (Y. v. Russia), жалоба N 20113/07, § 105). Европейский Суд полагает, что эти доводы особенно значимы в настоящем деле, поскольку значительный период заявители прожили в Чечне, регионе Российской Федерации, перенесшем фактическое крушение системы права и порядка, и где институты государства-ответчика перестали действовать. Очевидно также, что заявители, по крайней мере, пытались соблюдать правовые нормы в Москве в 2002 году (см. §§ 10, 13, 15 и 16); однако они ничего не добились из-за практических затруднений.

48. С учетом вышеизложенных соображений Европейский Суд находит, что выдворение первого заявителя в 2003 году за нарушение правил пребывания имело долгосрочные негативные последствия для семейной жизни заявителей и их детей. Власти Российской Федерации не учли эти факторы надлежащим образом. При конкретных обстоятельствах настоящего дела Европейский Суд полагает, что экономическое благосостояние и предотвращение беспорядков и преступлений не перевешивают прав заявителей, предусмотренных статьей 8 Конвенции.

49. Соответственно, имело место нарушение статьи 8 Конвенции.

II. Иные предполагаемые нарушения Конвенции

50. Заявители жаловались на то, что выдворение первого заявителя в Казахстан представляло собой нарушение статьи 3 Конвенции. Первый заявитель ссылался на нарушение подпункта "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции в связи с его содержанием под стражей в период между 17 января и 15 апреля 2003 г. В связи с этим он также указывал на нарушение пункта 5 статьи 5 Конвенции. Заявители утверждали, что решение Головинского районного суда от 17 января 2003 г. было принято в нарушение гарантий справедливого разбирательства, установленных пунктом 1 статьи 6 Конвенции. Они заявляли о нарушении статьи 14 Конвенции, поскольку вышеизложенные нарушения имели место в связи с их чеченским происхождением. Наконец, заявители ссылались на нарушение статьи 1 Протокола N 7 к Конвенции, поскольку первый заявитель был выдворен в нарушение гарантии законного проживания иностранцев на территории государства - участника Конвенции.

51. Однако, учитывая все материалы, находящиеся в его распоряжении, и насколько обжалуемые обстоятельства относятся к его компетенции, Европейский Суд находит, что они не содержат признаков нарушения прав и свобод, установленных Конвенцией и ее Протоколами.

52. Следовательно, все эти жалобы являются явно необоснованными и должны быть отклонены в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

III. Применение статьи 41 Конвенции

53. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

54. Заявители требовали 50 000 евро в качестве возмещения морального вреда. Они также просили Европейский Суд восстановить их права, обязав принять позитивные меры, обеспечивающие воссоединение их семьи.

55. Власти Российской Федерации считали эти требования чрезмерными и необоснованными. Что касается требования заявителей о временном разрешении на проживание, власти Российской Федерации подчеркивали, что они не лишены права подачи соответствующего заявления властям в соответствии с применимым национальным законодательством. Однако они этого не сделали.

56. Учитывая вышеизложенные выводы относительно нарушения права на уважение семейной жизни, предусмотренного статьей 8 Конвенции, Европейский Суд находит возможным присудить заявителям 9 000 евро в качестве компенсации морального вреда. Что касается требований заявителей о дополнительных мерах, Европейский Суд не считает их необходимыми с учетом применимого национального законодательства (см. § 31 настоящего Постановления). Заявители не принимали никаких мер, чтобы обеспечить воссоединение семьи, и было бы преждевременно оценивать, есть ли для этого какие-то препятствия. Европейский Суд соответственно отклоняет это требование.

B. Судебные расходы и издержки

57. Совокупные требования в отношении судебных расходов и издержек в связи с юридическим представительством заявителей составляли 4 041 евро (3 782 фунтов стерлингов 98 пенсов). Они представили следующую расшифровку расходов:

(a) 2 700 фунтов стерлингов за 27 часов работы юриста, находящегося в Соединенном Королевстве по ставке 100 фунтов стерлингов в час;

(b) 907 фунтов стерлингов 98 пенсов за перевод; и

(c) 175 фунтов стерлингов в счет административных и почтовых расходов.

58. Власти Российской Федерации поставили под сомнение разумность и обоснованность требуемых сумм.

59. В соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек только в части, в которой они были действительно понесены, являлись необходимыми и разумными по размеру.

60. Рассмотрев детали предоставленной документации, Европейский Суд удовлетворен этими расценками и считает их обоснованными и отражающими расходы, фактически понесенные представителями заявителей.

61. Европейский Суд, однако, отмечает, что он установил нарушение статьи 8 Конвенции, тогда как остальную часть жалобы признал неприемлемой. Европейский Суд соответственно полагает, что он может уменьшить требуемую сумму.

62. С учетом подробных требований, представленных представителями заявителей, и вышеизложенных выводов Европейский Суд присуждает им сумму в 2 000 евро, а также любой налог на добавленную стоимость, подлежащий начислению заявителям на указанную выше сумму, с тем чтобы чистая сумма была выплачена на банковский счет представителей в Соединенном Королевстве по указанию заявителей.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

63. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) признал жалобу приемлемой в части статьи 8 Конвенции, а в остальной части неприемлемой;

2) постановил, что имело место нарушение статьи 8 Конвенции;

3) постановил:

(a) что власти государства-ответчика обязаны в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу, в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции, выплатить следующие суммы, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты, за исключением суммы в счет компенсации судебных расходов и издержек:

(i) 9 000 евро (девять тысяч евро) в качестве компенсации морального вреда, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную выше сумму;

(ii) 2 000 евро (две тысячи евро), которые должны быть переведены на счет их представителей в банке Соединенного Королевства, а также любые налоги, обязанность уплаты которых может быть возложена на заявителей в связи с этой суммой;

(b) что с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

4) отклонил оставшуюся часть требований заявителей о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 11 февраля 2010 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Сёрен Нильсен Секретарь Секции Суда

Христос Розакис Председатель Палаты Суда