Постановление Европейского Суда по правам человека от 29 марта 2010 г. Дело "Медведев и другие против Франции" [Medvedyev and Others v. France] (жалоба N 3394/03) (Большая Палата) (извлечение)

Европейский Суд по правам человека
(Большая Палата)

Дело "Медведев и другие против Франции"
[Medvedyev and Others v. France]
(Жалоба N 3394/03)

Постановление Суда от 29 марта 2010 г.
(извлечение)

Обстоятельства дела

Заявители, украинские, румынские, греческие и чилийские граждане, входили в состав экипажа торгового судна "Уиннер", зарегистрированного в Камбодже. В рамках международного сотрудничества по противодействию обороту наркотиков французские власти получили сообщение о том, что на судне мог находиться большой груз наркотиков. В дипломатической ноте от 7 июня 2002 г. Камбоджа дала согласие на принятие мер французскими властями. Соответственно, французские военно-морские власти задержали судно в море, у островов Зеленого Мыса, и направили в порт Брест (Франция).

Постановлением от 10 июля 2008 г. Палата Европейского Суда единогласно установила, что по делу допущено нарушение требований пункта 1 статьи 5 Конвенции, поскольку заявители были лишены свободы не "в порядке, установленном законом". Он также установил четырьмя голосами "за" и тремя - "против", что по делу требования пункта 3 статьи 5 Конвенции нарушены не были* (* Ранее в английской и французской версиях "Информационного бюллетеня по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" N 110 ошибочно указывалось, что это постановление вынесено единогласно (прим. переводчика).). Было отмечено, что заявители не были незамедлительно доставлены "к судье или к иному должностному лицу, наделенному, согласно закону, судебной властью" в значении пункта 3 статьи 5 Конвенции, пока не предстали перед судьей "по свободам и заключению"* (* С 2000 года специальный судья, который назначается на должность председателем трибунала большой инстанции и имеет ранг председателя, первого вице-председателя или вице-председателя суда (прим. переводчика).), который заключил их под стражу до суда, то есть они были лишены свободы в течение 15 или 16 дней. Однако было сочтено, что длительность содержания заявителей под стражей оправдывалась совершенно исключительными обстоятельствами* (* Судя по решениям французских органов, четверо членов экипажа действительно были причастны к перевозке наркотиков, поскольку перед задержанием они бросали за борт "подозрительные пакеты", один из которых якобы удалось достать из воды, и в нем был обнаружен кокаин (прим. переводчика).).

Вопросы права

В порядке применения статьи 1 Конвенции. Поскольку Франция осуществляла полный и исключительный контроль над судном "Уиннер", по крайней мере, фактически, с даты его захвата, длящимся и непрерывным образом, заявители эффективно относились к юрисдикции Франции для целей статьи 1 Конвенции.

Постановление

Заявители относятся к юрисдикции государства-ответчика (принято единогласно).

По поводу соблюдения пункта 1 статьи 5 Конвенции. (a) Вопрос о применимости. Заявители были помещены под контроль французских специальных сил и лишены свободы на все время движения судна, поскольку курс последнего определяли французские власти. Такая ситуация после захвата судна составляла лишение свободы в значении статьи 5 Конвенции.

(b) Существо жалобы. В делах, затрагивающих перевозку наркотиков в открытом море, публичное международное право придерживается принципа о том, что юрисдикцией обладает государство флага - в настоящем деле Камбоджа.

Конвенция Организации Объединенных Наций по морскому праву, подписанная в г. Монтего-Бей, не предусматривала правовую возможность захвата и задержания судна французскими властями* (* Подписана в Монтего-Бей 10 декабря 1982 г., вступила в силу 16 ноября 1994 г.). Поскольку Камбоджа не являлась участником Монтегобейской конвенции, она не могла действовать в соответствии с ее положениями, когда выступила с дипломатической нотой от 7 июня 2002 г. Не относился к сфере действия данной конвенции также запрос Франции о сотрудничестве, поскольку он не был основан на подозрении Франции о том, что судно, несущее французский флаг, причастно к перевозке наркотиков. Кроме того, не установлено существование постоянной практики государств, свидетельствующей о существовании принципа обычного международного права, санкционирующего вмешательство государства, имеющего разумные основания полагать, что судно, несущее флаг другого государства, причастно к незаконной перевозке наркотиков. Нельзя также разумно утверждать, что возможность захвата военным кораблем судна, в отношении которого имелись разумные подозрения, без учета принадлежности, применима к настоящему делу, обстоятельства которого не поддерживают эту гипотезу.

Что касается применимого французского законодательства, не говоря о том, что его основная цель заключалась в инкорпорировании международных договоров и, в частности, Венской конвенции* (* Конвенция ООН о борьбе с незаконным оборотом наркотических средств и психотропных веществ, подписанная в Вене 20 декабря 1988 г. и вступившая в силу 11 ноября 1990 г.) в национальное законодательство, оно не могло отменять указанные договоры или принцип исключительной юрисдикции государства флага. Таким образом, если Камбоджа не являлась участником конвенций, инкорпорированных в национальное законодательство, и поскольку "Уиннер" не нес французского флага, и ни один из членов его экипажа не являлся гражданином Франции, основания для применения французского законодательства отсутствовали. Нельзя также утверждать, что французское законодательство удовлетворяло общему принципу правовой определенности, поскольку оно не отвечало требуемым условиям предсказуемости и доступности: было бы неразумным полагать, что экипаж судна в открытом море, несущего камбоджийский флаг, мог предвидеть - даже при помощи соответствующей консультации, - что он может быть отнесен к французской юрисдикции при обстоятельствах дела. Кроме того, хотя цель Монтегобейской конвенции, в частности, заключалась в кодификации или консолидации обычного морского права, ее положения относительно незаконного оборота наркотических веществ в открытом море - как и у дополняющей ее Венской конвенции, - организующие международное сотрудничество, но не делающие его обязательным, отражали отсутствие консенсуса и ясных согласованных правил и практики по данным вопросам на международном уровне.

Однако, независимо от Монтегобейской и Венской конвенций и от французского законодательства, Камбоджа дала согласие дипломатической нотой на вмешательство французских властей. Хотя Монтегобейская конвенция не применима к настоящему делу, она не препятствует государствам в использовании иных форм сотрудничестве в борьбе с перевозкой наркотиков морским путем. Кроме того, дипломатические ноты являются источником международного права, сопоставимым с договором или соглашением, если они формализуют договоренность между заинтересованными властями, общий подход к данному вопросу или даже, например, выражение одностороннего желания или обязательства. Данная дипломатическая нота, таким образом, оформила согласие камбоджийских властей на захват "Уиннера". Текст дипломатической ноты упоминал "судно "Уиннер", плавающее под камбоджийским флагом", единственный объект соглашения, подтверждая санкцию на захват, досмотр и принятие правовых мер в его отношении. Таким образом, очевидно, что судьба экипажа не охватывалась нотой с достаточной ясностью, поэтому не установлено, что его лишение свободы являлось предметом соглашения двух государств, которое не могло рассматриваться как "достаточно определенный закон" в значении прецедентной практики Европейского Суда. Дипломатическая нота также не отвечала требованию "предсказуемости". Государство-ответчик не продемонстрировало существование текущей и длительной практики между Камбоджей и Францией в борьбе с незаконным оборотом наркотиков на море в отношении судов, плавающих под камбоджийским флагом; напротив, Камбоджа не ратифицировала соответствующие конвенции, и использование специального соглашения дипломатической нотой в отсутствие постоянного двустороннего или многостороннего договора или соглашения двух государств свидетельствует об исключительном, одноразовом характере меры сотрудничества, примененной в настоящем деле. В любом случае предсказуемость для нарушителя преследования за незаконный оборот наркотиков не должна смешиваться с предсказуемостью закона, примененного в качестве основы для вмешательства. В противном случае любая деятельность, рассматриваемая в качестве преступной, освободит государства от их обязательства издания законов, отвечающих требуемым качествам, особенно в отношении пункта 1 статьи 5 Конвенции, и, таким образом, лишит это положение его сути.

Достойно сожаления, что международные усилия по борьбе с незаконным оборотом наркотиков в открытом море не были лучше скоординированы с учетом растущего общемирового значения проблемы. Если государство флага, как Камбоджа в настоящем деле, не является стороной Монтегобейской или Венской конвенций, недостаточность таких правовых документов в отсутствие региональных или двусторонних инициатив является несущественной. По сути, такие инициативы не всегда поддерживались государствами, несмотря на то, что они предоставляли им возможность действовать в рамках достаточно определенной правовой основы. В любом случае одним из решений для государств, не являющихся участниками вышеупомянутых конвенций, могло быть заключение двусторонних или многосторонних соглашений с другими государствами. С учетом серьезности и масштабов проблемы незаконного оборота наркотиков значительным шагом в борьбе с ним могло бы стать развитие публичного международного права, включая принцип о том, что все государства обладают юрисдикцией в качестве исключения из закона государства флага. Это привело бы международное право о торговле наркотиками в соответствие с тем, что уже существует много лет в отношении пиратства.

С учетом вышеизложенного и того факта, что с целью пункта 1 статьи 5 Конвенции согласуется только узкое толкование, лишение свободы, которому подверглись заявители между захватом их судна и прибытием в Брест, не являлось "законным" в значении пункта 1 статьи 5 Конвенции, в связи с отсутствием правовой основы требуемого качества, которая удовлетворяла бы общему принципу правовой определенности.

Постановление

По делу допущено нарушение требований пункта 1 статьи 5 Конвенции (вынесено 10 голосами "за" и семью - "против").

По поводу соблюдения пункта 3 статьи 5 Конвенции. Задержание и заключение под стражу заявителей началось с захвата судна в открытом море 13 июня 2002 г. Заявители были помещены в полицейский изолятор 26 июня 2002 г., после прибытия в Брест. В Большой Палате впервые с момента начала разбирательства государство-ответчик представило подробные сведения о доставке заявителей в тот же день к следственным судьям, которые вели дело. Действительно, заявители не были доставлены к следственным судьям, которые, безусловно, могли рассматриваться как "судьи или иные должностные лица, наделенные, согласно закону, судебной властью" в значении пункта 3 статьи 5 Конвенции, в течение 13 дней после их задержания. В момент захвата "Уиннер" находился в открытом море, в районе островов Зеленого Мыса, то есть далеко от французского побережья. Ничто не указывало, что его доставка во Францию заняла больше времени, чем это необходимо, особенно с учетом погодных условий и неудовлетворительного технического состояния судна, делавшего невозможным более быстрое движение. Кроме того, заявители не утверждали, что могли быть переданы властям страны, расположенной ближе, чем Франция, где они могли быть безотлагательно доставлены в судебный орган. Что касается возможности пересадки их на французское военно-морское судно, которая могла бы ускорить их перевозку, Европейский Суд не может оценивать осуществимость такой операции при обстоятельствах дела. Наконец, после прибытия во Францию заявители провели в полицейском изоляторе перед доставкой к судье всего восемь или девять часов. Этот восьми- или девятичасовой период вполне совместим с понятием "незамедлительной доставки", воплощенном в пункте 3 статьи 5 Конвенции и прецедентной практике Европейского Суда. (См. Решение Европейского Суда от 12 января 1999 г. по делу "Ригопулос против Испании" [Rigopoulos v. Spain], жалоба N 37388/97, "Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" N 2.)

Постановление

По делу требования пункта 3 статьи 5 Конвенции нарушены не были (вынесено девятью голосами "за" и восемью - "против").

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить каждому заявителю 5 000 евро в качестве компенсации причиненного морального вреда.