Постановление Европейского Суда по правам человека от 20 апреля 2010 г. Дело "Слюсарев (Slyusarev) против Российской Федерации" (жалоба N 60333/00) (Третья Секция)

Европейский Суд по правам человека
(Третья Секция)

Дело "Слюсарев (Slyusarev)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 60333/00)

Постановление Суда

Страсбург, 20 апреля 2010 г.

ГАРАНТ:

О контроле за исполнением настоящего постановления см. Резолюцию CM/ResDH(2017)84

По делу "Слюсарев против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Третья Секция), заседая Палатой в составе:

Йозепа Касадеваля, Председателя Палаты,

Корнелиу Бырсана,

Боштьяна Цупанчича,

Анатолия Ковлера,

Альвины Гюлумян,

Эгберта Мийера,

Инеты Зимеле, судей,

а также при участии Сантьяго Кесады, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 23 марта 2010 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 60333/00, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Владимиром Юрьевичем Слюсаревым (далее - заявитель) 25 апреля 2000 г.

2. Интересы заявителя, которому была предоставлена юридическая помощь, представляла К. Костромина, адвокат Центра содействия международной защите, правозащитной неправительственной организации, расположенной в г. Москве. Власти Российской Федерации были представлены бывшими Уполномоченными Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека П.А. Лаптевым и В.В. Милинчук.

3. Заявитель утверждал, в частности, что изъятие его очков милицией после задержания в 1998 г. составляло бесчеловечное и унижающее достоинство обращение.

4. Решением от 9 ноября 2006 г. Европейский Суд признал жалобу частично приемлемой.

5. Заявитель и власти Российской Федерации подали дополнительные письменные объяснения (пункт 1 правила 59 Регламента Суда).

Факты

Обстоятельства дела

6. Заявитель родился в 1970 году и проживает в г. Москве.

7. Поздно ночью 2 июля 1998 г. на П. было совершено нападение у входа в ее дом. Двое ее соседей задержали заявителя по подозрению в том, что он совершил это преступление, и передали его в милицию. Заявитель был доставлен в ОВД "Печатники" г. Москвы для допроса. Представляется, что в определенный момент очки заявителя были частично разбиты, и сотрудники милиции забрали их у заявителя, который был близорук (по утверждению заявителя, он нуждался в очках с оптической силой 3,5 диоптрии).

8. В отделении милиции заявитель подписал письменные показания, в которых он признался, что пытался ограбить П. с применением газового пистолета, и что произошла непродолжительная драка между ним и одним из соседей.

9. 3 июля 1998 г. милиция возбудила уголовное дело в отношении заявителя по подозрению в разбое с применением оружия в отношении П. и незаконном владении огнестрельным оружием. В неустановленную дату заявителю было предъявлено обвинение в трех эпизодах мошенничества, которые не были связаны с эпизодом с П.

10. 4 июля 1998 г. заявитель был доставлен сотрудником милиции к врачу. Представляется, что заявитель не жаловался врачу на телесные повреждения.

11. 6 июля 1998 г. заявитель был повторно допрошен в связи с разбойным нападением, на этот раз в присутствии адвоката. В этот раз заявитель отказался от своих первоначальных признательных показаний.

12. В неустановленную дату заявитель был переведен из отделения милиции в следственный изолятор ИЗ-48/1 в г. Москве. Заявитель утверждал, что просил администрацию изолятора обеспечить его новыми очками, но ему было отказано. Как сообщил заявитель, он также просил следователя, в производстве которого находилось его дело, организовать проверку его зрения окулистом.

13. 14 июля 1998 г. заявитель подал ходатайство об освобождении в Преображенский районный суд, в котором он представил свою версию событий 2 июля 1998 г. Он утверждал, что П. похитила у него деньги, и он пытался вернуть свои деньги или добиться ее задержания. Он заявил, что не был виновен в разбойном нападении, и его задержание было незаконным. Среди прочих доводов он указал, что страдал близорукостью, что его очки были отобраны милицией и что его зрение ухудшалось.

14. Заявитель указал, что 1 сентября 1998 г. он жаловался следователю на ухудшение зрения. 9 сентября 1998 г. следователь распорядился об обследовании заявителя в Московском институте глазных болезней им. Гельмгольца.

15. 14 сентября 1998 г. жена заявителя обратилась с жалобой к районному прокурору, утверждая, что заявитель был избит сотрудниками милиции вскоре после задержания. Она также просила прокурора вернуть ее мужу очки.

16. Прокурор начал прокурорскую проверку по данным жалобам. 16 октября 1998 г. прокурор сообщил жене заявителя, что он принял решение об отказе в возбуждении уголовного дела.

17. В неустановленную дату заявитель жаловался на ухудшение зрения следователю, который назначил обследование заявителя окулистом.

18. 25 ноября 1998 г. заявитель прошел медицинское обследование в офтальмологической больнице. Врачи выявили снижение подвижности его левого глаза в результате "контузии". Кроме того, врачи установили, что зрение заявителя снизилось до 0,07-0,04, и он нуждался в очках с оптической силой 5 диоптрий. Однако врачи заключили, что заявитель был способен обслуживать себя, ориентироваться и передвигаться в помещении.

19. 1 декабря 1998 г. адвокат заявителя подал следователю, в производстве которого находилось дело заявителя, официальное ходатайство о возвращении последнему очков.

20. 2 декабря 1998 г. следователь возвратил заявителю очки. Он утверждал, что очки были обнаружены в сейфе одного из сотрудников ОВД "Печатники", который занимался делом заявителя.

21. 3 декабря 1998 г. предварительное следствие было завершено, и материалы дела с обвинительным заключением были направлены в Люблинский районный суд для рассмотрения по существу.

22. 25 декабря 1998 г. районный суд вернул дело прокурору, постановив, что заявитель не располагал достаточным временем для ознакомления с делом, поскольку его очки были изъяты и возвращены ему лишь 2 декабря 1998 г. Органы прокуратуры были обязаны вновь обеспечить доступ заявителя к материалам дела, чтобы он мог надлежащим образом подготовить свою защиту.

23. В декабре 1998 г. прокурор вновь начала проверку утверждений заявителя о жестоком обращении. Она опросила свидетелей задержания заявителя. Кроме того, она поставила перед государственным бюро судебно-медицинской экспертизы вопрос о том, могло ли ухудшение здоровья заявителя быть результатом предполагаемых побоев.

24. В неустановленную дату в январе 1999 г. следователь, в производстве которого находилось дело, предоставил заявителю новые очки вместо прежних. Некоторое время спустя материалы дела с обвинительным заключением вновь были направлены прокуратурой в суд.

25. 5 апреля 1999 г. судебно-медицинский эксперт подготовил заключение, согласно которому не было установлено доказательств побоев, заявитель страдал близорукостью с 1989 года, и ухудшение зрения заявителя могло объясняться его хронической близорукостью.

26. 15 апреля 1999 г. прокурор прекратила проверку в связи с отсутствием признаков преступления. Следователь заключил, что синяки были получены заявителем в драке с соседями П., и его проблемы зрения не были связаны с событиями 3 июля 1998 г. Жена заявителя обжаловала это решение. 31 июля 2000 г. ей было сообщено, что после дополнительной проверки прокурором принято решение об отказе в возбуждении уголовного дела.

27. Заявитель затронул вопрос жестокого обращения в ходе судебного разбирательства в его отношении. Он оспаривал приемлемость своих первоначальных признаний, утверждая, что они были добыты силой. Защитник заявителя ходатайствовал о новом заключении медицинской экспертизы, чтобы определить, могли ли травмы, полученные заявителем, быть вызваны побоями. Районный суд отклонил ходатайство, поскольку такая экспертиза уже была проведена.

28. 15 июня 1999 г. районный суд признал заявителя виновным в разбое с применением оружия, одном эпизоде незаконного хранения огнестрельного оружия и нескольких эпизодах мошенничества и приговорил его к девяти годам лишения свободы. 3 ноября 1999 г. Московский городской суд отклонил жалобу заявителя и оставил без изменения приговор нижестоящего суда от 15 июня 1999 г. Городской суд подтвердил выводы суда первой инстанции и постановил, что доказательств жестокого обращения выявлено не было.

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции

29. Заявитель жаловался, что, несмотря на его сильную близорукость, у него были отобраны очки и возвращены лишь спустя пять месяцев. Это унизило его человеческое достоинство и привело к серьезному ухудшению его зрения. Заявитель ссылался на статью 3 Конвенции, которая предусматривает:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

A. Доводы сторон

30. Власти Российской Федерации признали, что заявитель был без правового основания лишен очков, и что в течение определенного периода времени его способность участвовать в разбирательстве была ограничена. Однако, что касается ухудшения зрения заявителя, врачи пришли к выводу, что оно было обусловлено естественными причинами. Даже без очков заявитель мог передвигаться в помещении и обслуживать себя. Таким образом, обжалуемое обращение не могло рассматриваться как бесчеловечное или унижающее достоинство. Кроме того, нарушение прав на защиту было признано на национальном уровне, очки были возвращены заявителю, и ему было предоставлено дополнительное время для ознакомления с материалами дела. Таким образом, его права были полностью восстановлены.

31. Власти Российской Федерации также утверждали, что с 3 июля по 1 декабря 1998 г. ни заявитель, ни его адвокат не просили следователя вернуть очки. Очки были возвращены заявителю 2 декабря 1998 г., на следующий день после подачи защитником соответствующего ходатайства. Что касается новых очков, они были переданы заявителю сразу после их изготовления.

32. Заявитель поддержал свою жалобу, подчеркивая, что власти признали нарушение его прав, и что он был настолько близорук, что без очков не мог читать или писать. Хотя суд распорядился о возвращении ему очков и предоставил ему дополнительные два дня для ознакомления с материалами дела, этого явно было недостаточно. По словам заявителя, после задержания его зрения упало "с 3,5 до 6 диоптрий".

33. Заявитель также утверждал, что с июля по декабрь 1998 г. он несколько раз обращался с жалобами в компетентные органы, требуя возвращения очков. В частности, он упоминал о данной проблеме в своем ходатайстве об освобождении от 14 июля 1998 г. Кроме того, он жаловался на быстрое ухудшение его зрения. Он подчеркнул, что с учетом ухудшения его зрения после задержания он нуждался в обследовании офтальмологом для получения рецепта на новые очки. Следователь назначил такое обследование 9 сентября 1998 г.; однако заявитель был направлен к врачу лишь 25 ноября 1998 г. Властям потребовалось еще два месяца, чтобы изготовить для заявителя новые очки.

B. Мнение Европейского Суда

34. Европейский Суд отмечает, что очки заявителя были отобраны вскоре после его задержания 3 июля 1998 г. Власти Российской Федерации признали, что изъятие очков не соответствовало национальному законодательству. Однако это не влечет автоматического возникновения ответственности властей за нарушение статьи 3 Конвенции. Европейский Суд напоминает в этом отношении, что жестокое обращение должно достигать минимального уровня суровости, чтобы попадать в сферу действия статьи 3 Конвенции. Ранее Комиссия по правам человека приходила к выводу, что несколько дней, проведенных под стражей без очков, не приравниваются к жестокому обращению (см. Решение Европейского Суда от 6 апреля 1995 г. по делу "A.K. против Нидерландов" (A.K. v. Netherlands), жалоба N 24774/94; см. для сравнения Решение Европейского Суда от 23 мая 1999 г. по делу "Джамаль-Альдин против Швейцарии" (Jamal-Aldin v. Switzerland), жалоба N 19959/92), и Европейский Суд не усматривает оснований для несогласия с этим выводом. Таким образом, если очки возвращены заявителю быстро, вопрос о соблюдении статьи 3 Конвенции не возникает.

35. В отличие от примера, упоминавшегося выше, в настоящем деле заявитель оставался без очков в течение нескольких месяцев. Заявитель утверждал, что это привело к серьезному ухудшению его зрения. Однако он не представил медицинских доказательств, относящихся к периоду, который предшествовал его задержанию. Кроме того, национальные эксперты пришли к выводу, что ухудшение зрения заявителя было вызвано естественными причинами (см. § 25 настоящего Постановления). Европейский Суд не усматривает оснований для несогласия с этим выводом.

36. С другой стороны, даже если отсутствие очков не оказало долговременного воздействия на здоровье заявителя, он должен был страдать из-за этого. Как следует из материалов дела, он страдал близорукостью средней тяжести. Без очков он мог "обслуживать себя, ориентироваться и передвигаться в помещении" (см. медицинское заключение, приведенное в § 18 настоящего Постановления), но ясно, что он не мог нормально читать или писать, и, кроме того, это должно было создавать значительный стресс в его повседневной жизни и порождать чувство незащищенности и беспомощности. Европейский Суд, таким образом, полагает, что ситуация заявителя, с учетом ее длительности, была достаточно серьезна, чтобы попадать в сферу действия статьи 3 Конвенции.

37. Власти Российской Федерации утверждали, что сам заявитель нес ответственность за данную ситуацию. Он не жаловался на изъятие очков до декабря 1998 г. Европейский Суд напоминает, что, действительно, при определенных обстоятельствах поведение предполагаемой жертвы может быть принято во внимание при определении того, могли ли власти нести ответственность за обжалуемое обращение. Как правило, статья 3 Конвенции запрещает жестокое обращение независимо от обстоятельств и поведения жертвы (см. Постановление Большой Палаты по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, § 119, ECHR 2000-IV). Однако это правило имеет исключения. Так, если заключенный не получает необходимой медицинской помощи от властей, это может повлечь ответственность государства лишь при условии, что он предпринимал разумные шаги, чтобы получить такую помощь (см. Постановление Европейского Суда по делу "Валашинас против Литвы" (Valasinas v. Lithuania), жалоба N 44558/98, § 105, ECHR 2001-VIII; и Постановление Европейского Суда от 8 ноября 2007 г. по делу "Князев против Российской Федерации" (Knyazev v. Russia), жалоба N 25948/05, § 103* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 6/2008.)). Таким образом, в настоящем деле поведение заявителя является важным элементом, который должен быть оценен среди прочих относимых факторов.

38. До обращения к этому доводу властей Российской Федерации необходимо установить факты дела, которые оспариваются сторонами. В то время как власти Российской Федерации утверждали, что заявитель не жаловался на изъятие его очков до декабря 1998 г., заявитель оспаривал это. Он утверждал, что несколько раз обращался с данной жалобой в ходе расследования, в частности, в своем ходатайстве об освобождении от 14 июля 1998 г.

39. Материалы дела не содержат доказательств, что заявитель поднимал данный вопрос в июле-августе 1998 г. Действительно, в его ходатайстве об освобождении от 14 июля 1998 г. заявитель упоминал о ситуации с очками (см. § 13 настоящего Постановления). Однако в этом ходатайстве он, прежде всего, стремился доказать, что был невиновен, что его задержание и уголовное преследование были незаконными, и что он подлежал освобождению. Заявитель не просил вернуть очки или проверить его зрение. В любом случае неясно, был ли суд, проверявший законность его содержания под стражей, компетентен рассматривать данный вопрос и принимать необходимые меры.

40. В иных обстоятельствах Европейский Суд мог бы истолковать формулировку заявителя как косвенное требование надлежащей реакции со стороны властей (см., с необходимыми изменениями, Решение Европейского Суда от 18 декабря 1996 г. по делу "Аксой против Турции" (Aksoy v. Turkey), § 56, Reports of Judgments and Decisions 1996-VI). Однако при данных обстоятельствах нет оснований для подобных предположений, особенно с учетом того, что заявитель был представлен приглашенным им адвокатом, который мог рекомендовать ему более прямо поднять данный вопрос перед компетентным должностным лицом (следователем).

41. С другой стороны, Европейский Суд не может принять довод властей Российской Федерации о том, что заявитель не поднимал вопрос об очках до 2 декабря 1998 г. Рассмотрев предоставленные ему материалы, Европейский Суд находит, что следователь был поставлен в известность о проблеме заявителя задолго до этой даты. 9 сентября 1998 г. следователь распорядился об обследовании заявителя офтальмологом - несомненно, в связи с требованием, заявленным ранее защитой. Неясно, когда такое требование было заявлено, но Европейский Суд готов заключить, что с начала сентября 1998 г. прокуратура была осведомлена о сложной ситуации заявителя. В любом случае 14 сентября 1998 г. жена заявителя просила районного прокурора вернуть очки ее мужу (см. § 15 настоящего Постановления).

42. Власти действительно не бездействовали: заявитель был направлен к офтальмологу, который выписал рецепт, и в конечном счете заявитель был обеспечен новыми очками. Однако властям потребовалось почти пять месяцев, чтобы предоставить ему новые очки. Кроме того, власти Российской Федерации не пояснили, почему старые очки не были возвращены ему сразу же после того, как следователь узнал о проблеме заявителя. Даже хотя они были частично разбиты, они могли уменьшить трудности, с которыми он сталкивался.

43. Европейский Суд последовательно подчеркивал, что определенные формы правомерного обращения или наказания - например, лишение свободы - могут включать неизбежный элемент страдания или унижения. Однако в соответствии со статьей 3 Конвенции государства должны обеспечить, чтобы лицо содержалось под стражей в условиях, совместимых с уважением его человеческого достоинства, и чтобы, учитывая практические потребности меры, связанной с лишением свободы, его здоровье и благополучие адекватно обеспечивались, в частности, путем предоставления необходимой медицинской помощи (см. Постановление Большой Палаты по делу "Кудла против Польши" (Kudla v. Poland), жалоба N 30210/96, §§ 92-94, ECHR 2000-XI). Изъятие очков заявителя не могло быть объяснено с точки зрения "практических потребностей меры, связанной с лишением свободы" и, более того, не соответствовало национальному законодательству. Власти Российской Федерации не пояснили, почему следователь не вернул старые очки, когда узнал о ситуации заявителя. Наконец, власти Российской Федерации не представили объяснения в связи с тем, что заявитель был обследован врачом-специалистом с промедлением в два с половиной месяца, или в связи с тем, что потребовалось еще два месяца, чтобы изготовить новые очки.

44. При таких обстоятельствах Европейский Суд приходит к выводу, что ответственность за обжалуемое обращение в значительной степени возлагается на власти. Учитывая степень страданий, которые испытывал заявитель по настоящему делу, и их продолжительность, Европейский Суд полагает, что заявитель был подвергнут унижающему достоинство обращению. Таким образом, имело место нарушение статьи 3 Конвенции.

II. Применение статьи 41 Конвенции

45. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

46. Европейский Суд отмечает, что в соответствии с правилом 60 Регламента Суда любое требование о справедливой компенсации должно быть представлено письменно в разбивке по составным элементам с приложением соответствующих подтверждающих документов или квитанций, "в противном случае Палата может отказать в удовлетворении требования полностью или частично".

47. В настоящем деле 7 декабря 2006 г. Европейский Суд предложил заявителю представить свои требования о справедливой компенсации до 9 февраля 2007 г. Однако заявитель не представил таких требований. С учетом вышеизложенного Европейский Суд не присуждает компенсации на основании статьи 41 Конвенции (см., например, Постановление Европейского Суда от 15 марта 2005 г. по делу "Ширин против Турции" (Sirin v. Turkey), жалоба N 47328/99, §§ 27-29, и Постановление Европейского Суда от 18 ноября 2004 г. по делу "Праведная против Российской Федерации" (Pravednaya v. Russia), жалоба N 69529/01, §§ 43-46).

На основании изложенного Суд единогласно:

постановил, что по делу допущено нарушение статьи 3 Конвенции.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 20 апреля 2010 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Сантьяго Кесада Секретарь Секции Суда

Йозеп Касадеваль Председатель Палаты Суда