Постановление Европейского Суда по правам человека от 22 апреля 2010 г. Дело "Севастьянов (Sevastyanov) против Российской Федерации" (жалоба N 37024/02) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "Севастьянов (Sevastyanov)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 37024/02)

Постановление

Страсбург, 22 апреля 2010 г.

По делу "Севастьянов против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Христоса Розакиса, Председателя Палаты,

Анатолия Ковлера,

Элизабет Штейнер,

Дина Шпильманна,

Сверре-Эрика Йебенса,

Джорджио Малинверни,

Георга Николау, судей,

а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 25 марта 2010 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 37024/02, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Павлом Игоревичем Севастьяновым (далее - заявитель) 10 сентября 2002 г.

2. Интересы заявителя, которому была предоставлена юридическая помощь, представлял М. Рачковский, адвокат, практикующий в г. Москве. Власти Российской Федерации были представлены бывшим Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека В.В. Милинчук.

3. 2 апреля 2007 г. Председатель Первой Секции коммуницировал жалобу властям Российской Федерации. В соответствии с пунктом 3 статьи 29 Конвенции, было также решено рассмотреть данную жалобу одновременно по вопросу приемлемости и по существу.

4. Власти Российской Федерации возражали против одновременного рассмотрения жалобы по вопросу приемлемости и по существу. Рассмотрев возражения властей Российской Федерации, Европейский Суд отклонил их.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявитель родился в 1979 году и отбывает наказание в виде лишения свободы в Ивановской области.

A. Уголовное разбирательство в отношении заявителя

1. Следствие

6. 28 октября 2000 г. потерпевшие Б. и М. были убиты в доме последнего. 31 октября 2000 г. заявитель был допрошен в Октябрьской районной прокуратуре г. Иванова в связи с этими убийствами. Будучи уведомлен о праве отказа от дачи показаний, заявитель сообщил, что провел большую часть соответствующего дня со своей подругой И., другом Ов., а также с рядом других лиц (И., K. и В.), за исключением недолгого пребывания Ов. и заявителя в доме M., однако последний отсутствовал. Заявитель добавил замечание в протокол допроса, утверждая, что ему угрожали смертью или насилием, если он откажется от определенных признаний. Протокол был также подписан защитником O. Сразу после этого заявитель подписал протокол задержания подозреваемого, в котором указал, что желает пользоваться услугами O.

7. В тот же вечер следователь дважды допрашивал И., которая показала на втором допросе около полуночи, что заявитель сообщил ей, что убил потерпевшего M. Следователь также допросил Ов., который подтвердил по существу описание заявителем событий, но добавил, что заявитель сообщил ему, что убил потерпевших M. и Б. с помощью топора; Ов. также слышал, как заявитель обсуждал с И. вопрос алиби.

8. 1 ноября 2000 г. заявитель был доставлен для дополнительного допроса. В присутствии защитника он отказался от дачи показаний. Как утверждает заявитель, сотрудник милиции или несколько сотрудников оказывали на него давление и били его по голове папкой# с целью принуждения его к самооговору. В тот же день И. дала более подробные показания в дополнение ко второму показанию, данному 31 октября 2000 г.

9. 2 ноября 2000 г. заявитель отказался от услуг O., предположительно под давлением со стороны неназванных сотрудников. Как следует из его письменных показаний, он отказался от услуг защитника O. вследствие "противоположных позиций по делу" и просил назначить вместо него З. Следователь назначил З. в качестве защитника, и она присутствовала на допросе заявителя в тот же день. Власти Российской Федерации ссылались на протокол допроса, из которого следовало, что заявитель дал в ту же дату признательные показания; что он чувствует себя хорошо и желает дать устные показания в присутствии защитника З.; что ему была предоставлена возможность консультироваться с защитником до допроса; и что он не имеет жалоб на каких-либо сотрудников милиции. Ов. был также допрошен и представил более подробное описание событий.

10. 3 ноября 2000 г. заявитель был осмотрен медицинским экспертом. Заявитель имел царапины на левом локте, синяки и царапины на правой руке и ногах, несколько порезов и царапин на ладонях, царапины ниже ребер и царапину на голове. Согласно заключению эксперта, указанные травмы были причинены за 4-9 дней до осмотра.

11. 10 ноября 2000 г. заявитель вновь выразил желание пользоваться услугами O. Однако 7 декабря 2000 г. заявитель привлек другого защитника, С., который оказывал ему услуги на предварительном следствии и в суде.

12. 20 декабря 2000 г. O. (вместо защитника С.) просил следователя назначить экспертизу для проверки того, мог ли заявитель пережить эмоциональное расстройство, когда, согласно его версии, он присутствовал при убийстве потерпевшим Б. потерпевшего M. в доме последнего. Однако следователь изменил вопрос эксперту и сформулировал его как вопрос об эмоциональном расстройстве заявителя после убийства потерпевших.

13. Ов. и И. были допрошены вновь в 2001 году. Следователь также допросил K., который показал, что 28 октября 2000 г. он находился с заявителем до его ухода в тот вечер; что Ов. сообщил ему, что заявитель убил M. и Б.

14. В неустановленную дату заявителю было предъявлено обвинение в убийстве, грабеже и уничтожении имущества. Дело было передано в Ивановский областной суд для рассмотрения с участием присяжных.

2. Судебное разбирательство

15. Председательствующая судья сочла возможным принять в качестве доказательства протокол допроса заявителя от 2 ноября 2000 г., поскольку утверждения заявителя об оказании на него давления являлись необоснованными. Заявитель утверждал, что видел, как потерпевший Б. убил потерпевшего M.; он признал поджог дома, но ссылался на допустимую самозащиту в отношении причинения травм потерпевшему Б. во время драки.

16. По-видимому, присяжным были также представлены несколько заключений экспертов. Из имеющихся материалов следует, что одно из заключений содержало вывод о том, что определенные следы крови на месте преступления и на одежде заявителя "могли принадлежать" заявителю и потерпевшему Б., которые имели одну группу крови.

17. Присяжные заслушали ряд свидетелей, включая свидетелей K., В., И., видевших заявителя в квартире Ов. в день убийств или на следующий день. Председательствующая разрешила огласить их показания, данные на предварительном следствии.

18. Присяжные заслушали также Ов., и заявитель имел возможность задавать ему вопросы. В судебном заседании Ов. утверждал, что ранее давал показания против заявителя под давлением милиции. Судья проверила утверждения о жестоком обращении и отклонила их как необоснованные. В связи с этим судья разрешила огласить для присяжных его показания, данные на предварительном следствии (см. также § 20 настоящего Постановления).

19. Председательствующая дважды вызывала И. Однако вручить ей повестки не удалось, они были возвращены в суд, поскольку она не проживала по адресу, который указала национальным властям во время следствия. Сведения о ее месте пребывания отсутствовали; ближайшие родственники не знали ее нового места жительства. Исключив показания И., данные 31 октября 2000 г., председательствующая, однако, разрешила огласить ее последующие показания (см. также § 21 настоящего Постановления).

20. Подводя итог для присяжных 16 октября 2001 г., председательствующая изложила обвинения, предъявленные заявителю, и доказательства, представленные сторонами и признанные допустимыми. Судья разъяснила присяжным, что ей не представлены доказательства, подтверждающие, что Ов. дал показания под давлением или с иным нарушением закона. Полагая, что в своей заключительной речи защитник представил искаженные данные о травмах потерпевших, судья повторно изложила заключения экспертиз, признанные допустимыми. Она также указала присяжным, что они не вправе разрешать предполагаемый вопрос о самозащите.

21. После нескольких часов совещания присяжные вынесли обвинительный вердикт по обвинениям в убийстве, грабеже и уничтожении имущества. 17 октября 2001 г. председательствующая провела заключительное заседание для разрешения гражданско-правовых требований, назначения наказания и решения других вопросов. В этот день И. явилась к председательствующей и пояснила, что она не получала судебных повесток, которые направлялись по домашнему адресу ее матери. Ее мать не знала о ее новом месте жительства. Узнав о судебном разбирательстве за день до этого, она решила явиться в суд (см. также § 19 настоящего Постановления). Председательствующая разрешила И. изложить свое мнение о личности заявителя в той степени, в какой это могло иметь отношение к приговору. В тот же день заявитель был приговорен к 18 годам лишения свободы и конфискации имущества.

22. Заявитель представил замечания на протокол судебного заседания, указав, в частности, что И. пояснила председательствующей, что следователь неправильно записал ее новый домашний адрес как адрес места работы. Председательствующая, однако, отклонила эти замечания как не соответствующие действительности.

3. Кассационное производство

23. Заявитель и его защитник подали жалобы в Верховный Суд Российской Федерации. Они утверждали, что в период предварительного следствия был допущен ряд нарушений, в частности, что касается права на юридическую помощь; они оспаривали качество доказательств, включая экспертные заключения, и напутственное слово председательствующей присяжным. Защитник заявителя С. просил уведомить его о дате заседания суда кассационной инстанции, а заявитель просил доставить его в судебное заседание.

24. 8 января 2002 г. заявитель просил областной суд предоставить ему доступ к материалам дела с целью подготовки его защиты при рассмотрении жалобы. 1 февраля 2002 г. областной суд отклонил ходатайство, поскольку российское законодательство не дает осужденному права доступа к материалам дела в кассационном производстве. Заявитель безуспешно подавал это ходатайство вторично в феврале 2002 г.

25. 22 февраля 2002 г. судья отклонила ходатайство заявителя о внесении изменений в протокол судебного заседания. Ознакомившись с протоколом, 18 марта 2002 г. защитник заявителя подал жалобу. Рукописная пометка председательствующей содержала указание о том, что "все участники производства должны быть ознакомлены с этим документом".

26. 19 апреля 2002 г. Верховный Суд разрешил заявителю участвовать в заседании суда кассационной инстанции и распорядился о его доставке в Москву из Ивановской области. Как можно видеть из телеграммы, датированной 28 мая 2002 г., защитник заявителя был уведомлен о том, что заседание суда кассационной инстанции назначено на 4 июня 2002 г. в 10.00. Как утверждают власти Российской Федерации, заявитель также получил соответствующее уведомление в ту же дату.

27. Заявитель отметил, что в апреле 2002 г. он просил Верховный Суд предоставить ему доступ к документам, относящимся к кассационному производству, включая жалобу, поданную его защитником, и письменные замечания, подготовленные прокурором. Он не получил ответа.

28. В неустановленную дату прокурор подал свои возражения на жалобу заявителя. Копия возражений не была вручена заявителю или его защитнику.

29. 31 мая 2002 г. московский следственный изолятор получил письмо из Верховного Суда с требованием о принятии мер, обеспечивающих участие заявителя в заседании суда кассационной инстанции 4 июня 2002 г. в 10.00, и об уведомлении заявителя о дате заседания.

30. 4 июня 2002 г. Верховный Суд заслушал заявителя посредством видеосвязи и оставил приговор суда без изменения. Во время заседания заявитель не был представлен защитником. Прокурор присутствовал на заседании.

31. Суд отказал в рассмотрении доводов заявителя, направленных против выводов, сделанных в суде первой инстанции присяжными, поскольку этот аспект не мог быть обжалован. Он отметил, что заявитель был уведомлен об особом порядке обжалования вердикта присяжных (см. также § 48 настоящего Постановления). Суд кассационной инстанции рассмотрел остальные доводы и отклонил их. Наконец, суд отметил, что заявитель имел доступ к материалам дела в июле - августе 2001 г. и после судебного разбирательства в декабре 2001 г. - феврале 2002 г. Применимое законодательство не требует фотокопирования материалов дела.

4. Последующее разбирательство

32. В 2005 году областной суд пересмотрел приговор и определение суда кассационной инстанции в связи с изменением (благоприятным для заявителя) законодательства и отменил решение о конфискации имущества заявителя.

B. Разбирательство в отношении предполагаемого жестокого обращения

33. Заявитель жаловался районному прокурору, что 1 ноября 2000 г. сотрудник милиции ударил его по голове папкой; что он подвергался угрозам 2 ноября 2000 г. и что он был принужден к отказу от услуг O. Прокурор заслушал следователя, отвечавшего за дело заявителя, и сотрудника милиции, предположительно бившего его. 6 декабря 2000 г. районный прокурор отказал в возбуждении уголовного дела, отметив противоречивость показаний заявителя о предполагаемых угрозах или побоях. Материалы проверки были впоследствии утрачены. После возобновления разбирательства районный следователь* (*Вероятно, здесь и далее Европейский Суд хотел употребить слова "районный прокурор" (прим. переводчика).) заслушал заявителя и следователя, отвечавшего за дело заявителя. 27 августа 2001 г. районный следователь издал новое постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Он сослался на медицинское заключение от 3 ноября 2000 г., выявившее травмы, которые, по мнению эксперта, были причинены за 4-9 дней до осмотра (см. § 10 настоящего Постановления). Следователь заключил, что эти травмы были причинены до задержания заявителя. Он также отметил, что заявитель не жаловался на состояние здоровья в период пребывания в изоляторе временного содержания с 31 октября по 3 ноября 2000 г.

34. Заявитель был уведомлен о своем праве обжаловать вышеупомянутые отказы прокурору или в суд. Вместо этого заявитель возбудил судебное разбирательство, обвиняя городского прокурора в бездействии в отношении предполагаемых угроз 31 октября 2000 г. 29 марта 2002 г. Ленинский районный суд г. Иванова прекратил производство по делу, поскольку городскому прокурору жалоба заявителя не подавалась. Суд также указал, что прокуратура провела проверку, но не нашла доказательств предполагаемого жестокого обращения. Кроме того, районный суд сослался на тот факт, что областной суд рассмотрел этот вопрос при разбирательстве уголовного дела заявителя и также не усмотрел доказательств предполагаемого жестокого обращения. 30 апреля 2002 г. областной суд оставил решение от 29 марта 2002 г. без изменений, полагая, что только формальные решения подлежат судебной проверке. В рамках обособленного разбирательства заявитель обжаловал незаконные действия, совершенные в его отношении 31 октября 2000 г. 15 мая 2002 г. областной суд принял окончательное решение о прекращении дела, поскольку отсутствовало формальное решение, подлежащее судебной проверке. 18 апреля 2003 г. заявитель вновь жаловался в суд на предполагаемое жестокое обращение со стороны милиции и на бездействие областной прокуратуры. 19 июня 2003 г. областной суд принял окончательное решение о прекращении производства.

C. Условия содержания под стражей в Московском следственном изоляторе

35. С 31 октября по 3 ноября 2000 г. заявитель находился в изоляторе временного содержания г. Иванова. По-видимому, с 3 ноября 2000 г. по 14 мая 2002 г. он содержался в Ивановском следственном изоляторе N 1. Заявитель содержался в Московском следственном изоляторе N 77/3 с 14 мая по 2 августа 2002 г. в связи с кассационным производством по его уголовному делу.

1. Версия заявителя

36. Заявитель утверждал, что 4 июня 2002 г. он провел шесть часов в небольшой камере следственного изолятора с 15 другими лицами. Камера была перегрета и не имела вентиляции. Температура воздуха 4 июня 2002 г. превышала 30°C, и температура в камере достигла 50 C. Он не получал воды в течение шести часов, и ему не разрешалось пользоваться туалетом.

37. Заявитель впоследствии утверждал, что камера имела площадь 18,6 кв. м, и он находился в ней совместно с другими 20 лицами.

2. Версия властей Российской Федерации

38. Как утверждают власти Российской Федерации, 4 июня 2002 г. заявитель был помещен в "сборную камеру", имевшую площадь 18,6 кв. м. Эта камера не имела окон, вентиляции, санитарного оборудования или водоснабжения. Однако персонал изолятора позволял заключенным выходить в туалет вне камеры и обеспечивал их питьевой водой. Воздух поступал через проем в двери камеры.

39. Позднее в тот же день заявитель был переведен в камеру N 521, имевшую площадь 32,7 кв. м, для участия посредством видеосвязи в заседании Верховного Суда, рассматривавшего его кассационную жалобу. Камера была оборудована системой вентиляции, водоснабжением и раковиной. Туалет был отделен от основной площади. Заявитель имел питьевую воду, свет был включен. В летний период оконные стекла вынимались, и заключенные обеспечивались вентиляторами. Температура воздуха в этот день не превышала 21,4°C. В следственном изоляторе заявитель был обеспечен постельными принадлежностями и посудой. Заключенные получали трехразовое горячее питание каждый день.

3. Жалобы заявителя национальным властям

40. Заявитель и некоторые другие заключенные жаловались на условия содержания под стражей в Московском следственном изоляторе.

41. Согласно письму из прокуратуры г. Москвы от 9 марта 2004 г., условия содержания под стражей в камере N 521 являлись приемлемыми; температура воздуха в Москве 4 июня 2002 г. не превышала +18°C, как указывал метеорологический центр Москвы.

42. Согласно письмам из прокуратуры г. Москвы от 5 и 7 июля 2004 г., в период, относящийся к обстоятельствам дела, условия в камере, имевшей площадь 18,6 кв. м, "не отвечали санитарным требованиям". После проверки надзирающий прокурор заключил 5 июля 2004 г., что вплоть до конца 2002 года заключенные, ожидавшие участия в заседании суда кассационной инстанции, помещались в указанную камеру, не имевшую окон, вентиляции, санитарного оборудования или водоснабжения. С конца 2002 года заключенные, ожидающие участия в заседании суда кассационной инстанции, помещались в "сборную камеру" N 521. Хотя заявитель не указал достаточных подробностей, на основе информации, предоставленной персоналом изолятора, прокурор установил, что заявитель также содержался в камере N 521 4 июня 2002 г. Прокурор дополнительно указал, что документ, подтверждающий получение заявителем письма из Верховного Суда относительно заседания суда кассационной инстанции, не содержал его подписи. Он заключил, что персонал следственного изолятора, тем не менее, обеспечил право заявителя на участие в заседании суда кассационной инстанции.

D. Переписка с Европейским Судом

43. Как утверждает заявитель, 23 января 2003 г. он передал письмо для отправки через тюремную администрацию в Секретариат Европейского Суда. В ноябре 2003 г. последний подтвердил получение его письма, датированного 14 сентября 2003 г., и уведомил его о том, что письмо, датированное 23 января 2003 г., не было получено.

44. 13 июля 2004 г. Секретариат Европейского Суда заказным письмом предложил заявителю представить к 24 августа 2004 г. некоторые документы и информацию относительно его жалобы, поданной в Европейский Суд. В соответствии с уведомлением о вручении 5 августа 2004 г. письмо было получено неустановленным лицом в следственном изоляторе. Как указали власти Российской Федерации, 5 и 15 августа 2004 г. заявитель был вызван в службу тюрьмы, отвечавшую за корреспонденцию, с целью вручения ему письма, однако отказался его получать.

45. 22 сентября 2004 г. сестра заявителя уведомила Европейский Суд по факсу о том, что заявитель получил только письмо от 21 сентября 2004 г. в незапечатанном конверте.

46. После жалобы заявителя по этому вопросу 3 ноября 2004 г. управление исполнения наказаний Ивановской области ответило, что задержка в доставке письма не является воспрепятствованием переписке заявителя с Европейским Судом; хотя сотрудник тюрьмы проявил небрежность, он не имел намерения задержать получение письма.

II. Применимое национальное законодательство

A. Кассационное производство по уголовным делам

47. В соответствии с Уголовно-процессуальным кодексом РСФСР, действовавшим в тот период, суд кассационной инстанции имел право проверить дело в полном объеме, не будучи связанным доводами кассационной жалобы или протеста (статья 332). Такая проверка осуществлялась на основе материалов дела и дополнительных материалов, представленных как до, так и во время рассмотрения дела (статьи 332 и 337). В заседании суда участвовал прокурор, излагавший свою позицию по делу (статья 335).

48. Однако статья 465 Кодекса содержала специальные нормы об обжаловании вердикта присяжных. Основания для обжалования сводились к исключению из разбирательства допустимых доказательств, которые могли иметь существенное значение для исхода дела, или необоснованному отказу стороне в исследовании доказательств, которые могли иметь существенное значение для исхода дела; исследованию в судебном заседании недопустимых доказательств; существенному нарушению уголовно-процессуального закона; неправильному применению закона к обстоятельствам дела, как они были установлены судом присяжных; назначению несправедливого наказания.

B. Возобновление производства по уголовному делу

49. Статья 413 Уголовно-процессуального кодекса 2001 года предусматривает возможность возобновления производства по уголовному делу в связи с установленным Европейским Судом по правам человека нарушением положений Конвенции.

C. Переписка заключенных

50. Статья 91 Уголовно-исполнительного кодекса 1997 года предусматривает с декабря 2003 г., что переписка осужденного с Европейским Судом по правам человека цензуре не подлежит.

51. 30 июля 2001 г. Министерство юстиции приняло Правила внутреннего распорядка исправительных учреждений. В редакции от марта 2004 г. они предусматривают, что вся получаемая и отправляемая осужденными корреспонденция подвергается цензуре со стороны администрации исправительного учреждения, за исключением переписки осужденного с судом, прокуратурой, надзирающим публичным органом или с Европейским Судом по правам человека. Данные правила утратили силу в 2005 году.

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции

52. Заявитель жаловался на то, что условия его содержания под стражей 4 июня 2002 г. в московском следственном изоляторе противоречили статье 3 Конвенции, которая предусматривает следующее:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

53. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель содержался в камере N 521 в приемлемых условиях (см. § 39 настоящего Постановления). Однако они признали, что условия в другой непронумерованной камере, имевшей площадь 18,6 кв. м, были менее удовлетворительными (см. § 38 настоящего Постановления). Они также указывали, что заявителю следовало предъявить в суд иск о компенсации в связи с условиями его содержания под стражей.

54. Заявитель поддержал свою жалобу в отношении непронумерованной камеры.

55. Европейский Суд прежде всего отмечает, что жалоба заявителя сводится к условиям его содержания под стражей 4 июня 2002 г., в дату рассмотрения кассационной жалобы по его уголовному делу. Рассмотрев доводы сторон, Европейский Суд не находит нужным исследовать вопрос об исчерпании внутренних средств правовой защиты, поскольку жалоба в любом случае является неприемлемой.

56. С учетом выводов, сделанных в свое время национальными властями (см. § 42 настоящего Постановления), и собственных утверждений заявителя Европейский Суд считает установленным, что он содержался в непронумерованной камере размером 18,6 кв. м. Власти Российской Федерации не представили доказательств в опровержение утверждения заявителя о том, что он находился там по меньшей мере с 15 другими лицами. Таким образом, Европейский Суд склонен принять довод заявителя. Не оспаривается, что эта камера не имела окон, вентиляции, санитарного оборудования или водоснабжения. Доступ воздуха обеспечивался за счет проема в двери камеры.

57. Однако Европейский Суд напоминает, что должен установить на основе представленных материалов, что условия содержания заявителя под стражей составляют обращение, выходящее за пределы минимального уровня суровости, для целей применения статьи 3 Конвенции. Даже если вышеупомянутые условия могли потенциально затронуть вопрос с точки зрения статьи 3 Конвенции, следует отметить, что заявитель содержался в таких условиях несколько часов (см. в аналогичном контексте Постановление Европейского Суда от 26 июня 2008 г. по делу "Селезнев против Российской Федерации" (Seleznev v. Russia), жалоба N 15591/03, § 61* (*Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 7/2009.); см. также Постановление Европейского Суда от 25 октября 2005 г. по делу "Федотов против Российской Федерации" (Fedotov v. Russia), жалоба N 5140/02, §§ 66-70* (*Там же. N 3/2006.); Постановление Европейского Суда от 31 июля 2008 г. по делу "Салманов против Российской Федерации" (Salmanov v. Russia), жалоба N 3522/04, § 63* (*Там же. N 2/2009.); и Постановление Европейского Суда от 9 октября 2008 г. по делу "Моисеев против Российской Федерации" (Moiseyev v. Russia), жалоба N 62936/00, §§ 140-143* (*Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 3/2009.)).

58. С учетом вышеизложенных соображений Европейский Суд заключает, что страдания и лишения, которые заявитель мог претерпеть 4 июня 2002 г., не достигают минимального уровня суровости с точки зрения статьи 3 Конвенции (см. для сравнения Постановление Европейского Суда от 26 июля 2007 г. по делу (Andrei Georgiev v. Bulgaria), жалоба N 61507/00, § 61).

59. Наконец, власти Российской Федерации указали, что заявитель содержался также в камере N 521. Однако заявитель не выдвинул претензий в отношении этой камеры (см. § 36 настоящего Постановления). В любом случае, по-видимому, условия в ней не вызывали вопросов с точки зрения статьи 3 Конвенции.

60. Отсюда следует, что жалоба в этой части является явно необоснованной и подлежит отклонению в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

II. Предполагаемые нарушения статьи 6 Конвенции

61. Заявитель полагал, что имело место нарушение пунктов 1 и 3 статьи 6 Конвенции в связи с различными процессуальными нарушениями, допущенными в уголовном разбирательстве против него. Соответствующие положения предусматривают следующее:

"1. Каждый... при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое... разбирательство дела...

3. Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления имеет как минимум следующие права...

b) иметь достаточное время и возможности для подготовки своей защиты;

с) защищать себя лично или через посредство выбранного им самим защитника или, при недостатке у него средств для оплаты услуг защитника, пользоваться услугами назначенного ему защитника бесплатно, когда того требуют интересы правосудия;

d) допрашивать показывающих против него свидетелей или иметь право на то, чтобы эти свидетели были допрошены, и иметь право на вызов и допрос свидетелей в его пользу на тех же условиях, что и для свидетелей, показывающих против него".

A. Доводы сторон

1. Заявитель

62. Что касается предварительного следствия и судебного разбирательства, заявитель жаловался на то, что предположительно вынужденные устранение и замена защитника O. в ноябре 2000 г. и принятие судом первой инстанции определенных доказательств нарушили статью 6 Конвенции. Заявитель не имел возможности предложить вопрос для экспертизы на стадии предварительного расследования, и эксперт был необъективным. Председательствующая являлась пристрастной, в частности, в своем напутственном слове коллегии присяжных; заявитель не имел достаточного доступа к материалам дела; суд первой инстанции не принял все разумные меры для вызова И. с целью ее допроса защитой, тогда как власти были осведомлены относительно ее нового адреса; председательствующая неправомерно допустила в качестве доказательств показания, данные И. и Ов. на предварительном следствии, которые предположительно были получены под давлением. Председательствующая отказалась внести изменения в протокол, содержавший искаженные сведения.

63. Что касается кассационного производства, заявитель утверждал, что возможность его эффективного участия и нем и обеспечения своей защиты умалялась рядом факторов: отсутствием доступа к материалам дела до заседания суда кассационной инстанции и возможности ознакомиться с материалами, представленными его защитником и прокурором в суд кассационной инстанции, и прокомментировать их; уведомлением о заседании незадолго до него и невозможностью предварительной консультации с защитником; условиями его содержания под стражей 4 июня 2002 г.; неудовлетворительным качеством аудиосвязи, не позволявшим следить за устными выступлениями прокурора и судьи-докладчика; и быстротой проведения заседания. С другой стороны, прокурор присутствовал в зале суда и убедительно отстаивал свою позицию в суде кассационной инстанции. Наконец, заявитель указал, что во время заседания он содержался в металлической клетке размером 1,5 х 2 м.

2. Власти Российской Федерации

64. Власти Российской Федерации полагали, что уголовное разбирательство являлось справедливым. В частности, что касается кассационного производства, они утверждали, что заявитель и защитник были уведомлены при направлении дела в Верховный Суд. Заявитель сознавал, что его ходатайство об участии в заседании суда кассационной инстанции удовлетворено. Его защитник был извещен о дате и времени заседания. Власти Российской Федерации признали, что копия письменных возражений прокурора на кассационную жалобу заявителя не была вручена защите. Однако они утверждали, что заявитель был с ними ознакомлен, поскольку они были оглашены в судебном заседании. Наконец, власти Российской Федерации указали, что аудиосвязь "соответствовала применимым техническим стандартам".

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

65. С учетом доводов сторон Европейский Суд полагает, что в этой части жалоба затрагивает серьезные вопросы факта и права с точки зрения Конвенции, разрешение которых требует рассмотрения жалобы по существу. Поэтому Европейский Суд находит, что она не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям.

2. Существо жалобы

66. Что касается судебных решений, Европейский Суд напоминает, что в соответствии со статьей 19 Конвенции его единственной задачей является обеспечение соблюдения обязательств, принятых участниками Конвенции. В частности, Европейский Суд не вправе рассматривать жалобы со ссылками на ошибки права или факта, допущенные национальными судами, если не находит, что такие ошибки могли повлечь возможное нарушение прав и свобод, предусмотренных Конвенцией (см., в частности, Постановление Европейского Суда от 12 июля 1988 г. по делу (Schenk v. Switzerland), § 45, Series A, N 140).

67. Что касается статьи 6 Конвенции, Европейский Суд напоминает, что допустимость доказательств является прежде всего предметом регулирования национального законодательства, и, как правило, оценивать представленные доказательства должны национальные суды. Задача Европейского Суда с точки зрения Конвенции заключается не в определении того, правомерно ли были приняты в качестве доказательства показания свидетелей, но в установлении того, было ли справедливым разбирательство в целом, включая порядок получения доказательств (см. Постановление Европейского Суда от 26 марта 1996 г. по делу "Дорсон против Нидерландов" (Doorson v. Netherlands), § 67, Reports 1996-II; и Постановление Европейского Суда от 23 апреля 1997 г. по делу "Ван Мехелен и другие против Нидерландов" (Van Mechelen and Others v. Netherlands), § 50, Reports 1997-III). Все доказательства обычно представляются в открытом заседании, в присутствии обвиняемого, при наличии возможностей состязательного разбирательства. Существуют исключения из этого правила, но они не должны нарушать права защиты (см. Постановление Европейского Суда от 15 июня 1992 г. по делу "Люди против Швейцарии" (Ludi v. Switzerland), § 49, Series A, N 238).

68. Учитывая вышеизложенные принципы, Европейский Суд прежде всего рассмотрит доводы заявителя, относящиеся к предварительному следствию и разбирательству дела судом присяжных (§ 62 настоящего Постановления). Заявитель, который имел защитника, располагал адекватной возможностью излагать свои доводы и доказательства, а также оспаривать доводы обвинения и доказательства в состязательной процедуре (§§ 15-22 настоящего Постановления). Имеющиеся материалы не позволяют Европейскому Суду установить, что любое предполагаемое нарушение умаляло общую справедливость разбирательства с точки зрения статьи 6 Конвенции.

69. Что касается кассационного производства, применение статьи 6 Конвенции в отношении разбирательства в судах второй инстанции зависит от его особых характеристик; следует учитывать объем рассмотрения в национальной правовой системе и роль суда второй инстанции (см. Постановление Европейского Суда от 26 мая 1988 г. по делу "Экбатани против Швеции" (Ekbatani v. Sweden), § 27, Series A, N 134; и Постановление Европейского Суда от 2 марта 1987 г. по делу "Моннелл и Моррис против Соединенного Королевства" (Monnell and Morris v. United Kingdom), § 56, Series A, N 115). Действительно, даже если апелляционный суд имеет полную юрисдикцию для рассмотрения дел с точки зрения вопросов факта и права, статья 6 Конвенции не всегда предусматривает проведение открытого заседания и тем более право на личное участие в нем (см. Постановление Европейского Суда от 19 декабря 1989 г. по делу "Камасински против Австрии" (Kamasinski v. Austria), § 106, Series A, N 168; и Постановление Европейского Суда от 29 октября 1991 г. по делу "Фейде против Швеции" (Fejde v. Sweden), § 31, Series A, N 212-C). При оценке этого вопроса должны, в частности, учитываться особые характеристики разбирательства и способ представления и обеспечения интересов защиты в суде второй инстанции, особенно с учетом разрешаемых вопросов (см. Постановление Европейского Суда от 29 октября 1991 г. по делу "Хельмерс против Швеции" (Helmers v. Sweden), §§ 31-32, Series A, N 212-A) и их значения для лица, обжалующего решение (см. Постановление Европейского Суда от 21 сентября 1993 г. по делу "Кремцов против Австрии" (Kremzow v. Austria), § 59, Series A, N 268-B; упоминавшиеся выше Постановление Европейского Суда по делу "Камасински против Австрии", § 106 последняя часть; и Постановление Европейского Суда по делу "Экбатани против Швеции", §§ 27 и 28).

70. Европейский Суд также напоминает, что статья 6 Конвенции в совокупности гарантирует право эффективного участия обвиняемого в уголовном процессе, включая, в частности, не только право присутствовать, но также право слышать и следить за разбирательством (см. Постановление Европейского Суда от 23 февраля 1994 г. по делу "Станфорд против Соединенного Королевства" (Stanford v. United Kingdom), § 26, Series A, N 282-A). Принцип равенства сторон - один из элементов более широкого понятия справедливого разбирательства - предусматривает обеспечение каждой стороне разумной возможности представить свою позицию при условиях, которые не ставят ее в положение существенного неудобства по сравнению с другой стороной (см., в частности, Постановление Европейского Суда от 18 февраля 1997 г. по делу "Нидерёст-Хубер против Швейцарии" (Niderost-Huber v. Switzerland), § 23, Reports 1997-I). Понятие справедливого разбирательства также означает принципиальную возможность сторон знать позицию другой стороны и представленные ею доказательства или объяснения, поданные с целью оказания влияния на решение суда (см. Постановление Большой Палаты по делу "Кресс против Франции" (Kress v. France), жалоба N 39594/98, § 74, ECHR 2001-VI, с дополнительными отсылками). Вышеизложенное, однако, не подразумевает раскрытия заявителю до заседания материалов, которые не были раскрыты другой стороне разбирательства, судье-докладчику или судьям, рассматривающим дело (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Нидерёст-Хубер против Швейцарии", там же).

71. Если суд апелляционной инстанции должен рассматривать дело по вопросам факта и права и полностью пересмотреть вопрос о виновности или невиновности, он не может разрешить этот вопрос без прямой оценки доказательств, приведенных обвиняемым лично в целях доказывания того, что он не совершал действий, предположительно составляющих преступление (см. Постановление Европейского Суда от 6 июля 2004 г. по делу "Дондарини против Сан-Марино" (Dondarini v. San Marino), жалоба N 50545/99, § 27).

72. Обращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд прежде всего отмечает, что Верховный Суд удовлетворил ходатайство заявителя о доставке в заседание суда кассационной инстанции. Для этой цели заявитель был конвоирован из Ивановской области в Москву. Однако вместо доставки в судебное заседание заявитель участвовал в нем с помощью видеосвязи из Московского следственного изолятора (см. также § 56 настоящего Постановления). Заявитель, по-видимому, впервые узнал о том, что будет участвовать в заседании суда кассационной инстанции с помощью видеосвязи, в день заседания, и таким образом от него нельзя было ожидать возражений против этого в отсутствие правовой консультации. Государство-ответчик не утверждало, и Европейский Суд не находит, что имелась непреодолимая необходимость, оправдывающая доставку заявителя в Москву, но не в зал заседаний Верховного Суда.

73. Европейский Суд также напоминает, что если заявитель общается с судом с помощью видеосвязи, осуществление права на юридическую помощь приобретает особое значение, особенно если, как в настоящем деле, заявителю предъявлены многочисленные и серьезные обвинения, и ему грозит суровое наказание (см. Постановление Европейского Суда от 26 июня 2008 г. по делу "Шулепов против Российской Федерации" (Shulepov v. Russia), жалоба N 15435/03, § 35* (*Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 6/2009.); и Решение Европейского Суда от 9 ноября 2006 г. по делу "Голубев против Российской Федерации" (Golubev v. Russia), жалоба N 26260/02). Заявитель не имел представителя в заседании суда кассационной инстанции. Кроме того, следует отметить, что прокурор присутствовал в зале и имел возможность устных объяснений (см. § 48 настоящего Постановления). С учетом объема жалобы нельзя исключать, что сторона обвинения комментировала доводы защиты относительно различных недостатков предварительного следствия, напутственного слова председательствующей присяжным и качества доказательств, включая экспертные заключения. При такой ситуации, хотя и нельзя утверждать, что отсутствие защитника может быть поставлено в вину властям, им следовало обеспечить, например, путем отложения заседания и/или назначения другого защитника, чтобы права защиты были гарантированы в кассационном производстве в степени, совместимой со статьей 6 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 13 мая 1980 г. по делу "Артико против Италии" (Artico v. Italy), § 36, Series A, N 37, и Постановление Европейского Суда от 16 июня 2005 г. по делу "Баллиу против Албании" (Balliu v. Albania), жалоба N 74727/01, §§ 35-38). В настоящем деле это не было выполнено.

74. Кроме того, в отсутствие доказательств противоположного, Европейский Суд находит, что заявитель не был безотлагательно уведомлен о дате и времени заседания и не мог ознакомиться с материалами своего защитника, поданными в суд кассационной инстанции. Также, как признали власти Российской Федерации, заявителю не была вручена копия письменных замечаний стороны обвинения, поданных в связи с кассационной жалобой.

75. Наконец, по мнению Европейского Суда, можно считать установленным, что телеграмма, содержащая уведомление о заседании, была направлена защитнику за несколько дней, и что во время заседания были оглашены замечания прокуратуры. Однако Европейский Суд полагает, что при обстоятельствах, упомянутых выше, заявитель не имел разумной возможности представления своей позиции.

76. Соответственно, имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции.

77. С учетом вышеизложенного, отсутствует необходимость обособленного рассмотрения оставшихся утверждений заявителя в отношении кассационного производства.

III. Предполагаемые нарушения статьи 34 Конвенции

A. Вскрытие и осмотр письма от 13 июля 2004 г.

78. Заявитель жаловался на то, что вскрытие и осмотр тюремным персоналом письма Европейского Суда от 13 июля 2004 г., адресованного ему, и задержка его передачи заявителю нарушали обязательство государства не препятствовать осуществлению его права на обращение в Европейский Суд в соответствии со статьей 34 Конвенции.

79. Статья 34 Конвенции предусматривает следующее:

"Суд может принимать жалобы от любого физического лица, любой неправительственной организации или любой группы частных лиц, которые утверждают, что явились жертвами нарушения одной из Высоких Договаривающихся Сторон их прав, признанных в настоящей Конвенции или в Протоколах к ней. Высокие Договаривающиеся Стороны обязуются никоим образом не препятствовать эффективному осуществлению этого права".

80. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель дважды отказался получать письмо, переданное ему персоналом учреждения. Последний ошибочно полагал, что, как и в отношении других писем, адресат должен осуществлять надлежащий контроль при получении письма из Европейского Суда. Однако намерения задержать это письмо он не имел. Кроме того, впоследствии персоналу учреждения было указано на особый статус корреспонденции из Европейского Суда и необходимость ее незамедлительной передачи заключенным. Наконец, утверждение заявителя о вскрытии и осмотре этого письма являлось необоснованным.

81. Заявитель утверждал, что ему было предложено явиться в службу тюрьмы, отвечавшую за корреспонденцию, для получения письма. Власти Российской Федерации не представили доказательств этого. В любом случае, отказ с его стороны являлся бы нарушением тюремных правил. Кроме того, власти признали задержку передачи этого письма в письме от 3 ноября 2004 г. (см. § 46 настоящего Постановления). Он добавил, что все письма из Европейского Суда, включая и данное письмо, вскрывались и продолжают вскрываться той же тюремной администрацией. Он представил копии других писем со штампом учреждения, датой получения и регистрационным номером.

82. Европейский Суд прежде всего отмечает, что настоящая жалоба ограничена предполагаемым нарушением в отношении одного письма, а именно письма Европейского Суда от 13 июля 2004 г., адресованного заявителю. Что касается его вскрытия и осмотра, следует отметить, что российское законодательство в то время запрещало вскрытие и осмотр входящей и исходящей корреспонденции заключенного, связанной с Европейским Судом (см. § 50 настоящего Постановления). Европейский Суд полагает, что не имеется достаточных доказательств того, что письмо от 13 июля 2004 г. было вскрыто и осмотрено.

83. Таким образом, в этом отношении государство-ответчик не допустило несоблюдения своих обязательств, предусмотренных статьей 34 Конвенции.

84. В то же время Европейский Суд отмечает, что национальные власти признали задержку передачи письма заявителю. Заявитель утверждал, что он получил письмо 21 сентября 2004 г., то есть по истечении срока, установленного Европейским Судом. Власти Российской Федерации не оспаривали этого.

85. Общеизвестно, что различные разбирательства в Европейском Суде ограничены сроками, несоблюдение которых может повлечь правовые последствия для сторон. Следует отметить, что в письме от 13 июля 2004 г. заявителю был установлен срок для представления дополнительных документов и сведений. Несоблюдение заявителем указаний Европейского Суда, в принципе, могло повлечь принятие Европейским Судом решения о приемлемости жалобы по делу на основе его материалов в том состоянии, в котором они представлены, или заключение о том, что заявитель более не заинтересован в поддержании своей жалобы, и решение о ее исключении из списка дел, подлежащих рассмотрению в соответствии с пунктом 1 статьи 37 Конвенции (см. в числе многих примеров Решение Европейского Суда от 20 сентября 2007 г. по делу "Купряков против Российской Федерации" (Kupryakov v. Russia), жалоба N 18792/03). Признавая, что ответственный сотрудник тюрьмы должен был передать письмо заявителю без задержки, власти Российской Федерации утверждали, что заявитель несет ответственность за эту задержку в связи с несоблюдением распоряжения о явке в службу тюрьмы, отвечавшую за корреспонденцию.

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Дату Решения Европейского Суда по делу "Купряков против Российской Федерации" (Kupryakov v. Russia), жалоба N 18792/03) следует читать как "2 марта 2006 г."

86. Учитывая уязвимое положение заключенных в отношении их связей с внешним миром, Европейский Суд полагает, что в настоящем деле государство-ответчик было обязано обеспечить получение заявителем вышеупомянутого заказного письма без ненадлежащей задержки.

87. Таким образом, государство-ответчик допустило несоблюдение своих обязательств, предусмотренных статьей 34 Конвенции.

B. Иные утверждения со ссылкой на статью 34 Конвенции

88. Заявитель также утверждал, что уклонение властей от оказания содействия в сборе доказательств в связи с жалобой в Европейский Суд относительно условий содержания под стражей составляло несоблюдение государством-ответчиком обязательств, предусмотренных статьей 34 Конвенции. Кроме того, он утверждал, что письмо, датированное 23 января 2003 г., не было отправлено тюремной администрацией (см. § 43 настоящего Постановления).

89. Европейский Суд рассмотрел доводы, представленные заявителем. Однако принимая во внимание представленные материалы, Европейский Суд не усматривает в них признаков несоблюдения государством-ответчиком обязательств, предусмотренных статьей 34 Конвенции.

IV. Иные предполагаемые нарушения Конвенции

90. Наконец, заявитель жаловался со ссылкой на статьи 3 и 13 Конвенции на жестокое обращение и угрозы, которым он предположительно подвергался несколько раз с 31 октября по 2 ноября 2000 г.

91. Европейский Суд напоминает, что утверждения о жестоком обращении должны быть подкреплены соответствующими доказательствами (см. Постановление Большой Палаты по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, § 121, ECHR 2000-IV). При оценке доказательств Европейский Суд обычно применяет стандарт доказывания "вне всякого разумного сомнения". Такое доказывание может также строиться на совокупности достаточно надежных, четких и последовательных предположений или аналогичных неопровергнутых фактических презумпций (см. Постановление Европейского Суда от 18 января 1978 г. по делу "Ирландия против Соединенного Королевства" (Ireland v. United Kingdom), § 161, последняя часть, Series A, N 25).

92. Рассмотрев представленные материалы, Европейский Суд не находит, что заявитель подтвердил, что он подвергся запрещенному обращению со стороны государственных представителей. Заявитель не представил достаточно ясного и подробного описания предполагаемого физического жестокого обращения в каждую соответствующую дату. Не имеется также данных о том, что заявитель подвергся какой-либо форме давления или принуждения, которые превысили бы минимальный уровень суровости, требуемый в соответствии со статьей 3 Конвенции. Европейский Суд также отмечает, что при этом утверждения заявителя были расследованы национальными властями, которые отказали в возбуждении уголовного дела в отношении каких-либо сотрудников государственных органов. Заявитель не выдвинул убедительных доводов, оспаривавших эффективность национальных проверок. Таким образом, доводы заявителя с точки зрения статьи 3 Конвенции должны быть признаны неприемлемыми.

93. Европейский Суд также напоминает, что в соответствии с его последовательной прецедентной практикой статья 13 Конвенции применяется, только если лицо выдвигает "доказуемое утверждение" о том, что оно является жертвой нарушения права, предусмотренного Конвенцией (см. Постановление Европейского Суда от 27 апреля 1988 г. по делу "Бойл и Райс против Соединенного Королевства" (Boyle and Rice v. United Kingdom), § 52, Series A, N 131). С учетом вышеизложенных выводов Европейский Суд не находит, что заявитель выдвинул "доказуемое утверждение" с точки зрения статьи 3 Конвенции.

94. Отсюда следует, что жалоба является явно необоснованной и подлежит отклонению в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

V. Применение статьи 41 Конвенции

95. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

96. Заявитель требовал 5000 евро в качестве компенсации морального вреда за каждое нарушение, установленное Европейским Судом.

97. Власти Российской Федерации нашли это требование чрезмерным.

98. Оценивая указанные обстоятельства на справедливой основе и с учетом характера установленного нарушения, Европейский Суд присуждает заявителю 3000 евро в качестве компенсации морального вреда, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную выше сумму.

99. Что касается вывода с точки зрения статьи 6 Конвенции, Европейский Суд также напоминает, что если заявитель осужден, несмотря на нарушение его прав, гарантированных статьей 6 Конвенции, он должен быть, насколько это возможно, поставлен в положение, в котором он находился бы, если бы требования этого положения не были нарушены, и что наиболее целесообразной формой возмещения было бы в принципе возобновление производства по делу, при наличии такого требования (см. Постановление Европейского Суда по делу "Шомодьи против Италии" (Somogyi v. Italy), жалоба N 67972/01, § 86, ECHR 2004-IV; и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Шулепов против Российской Федерации", § 46). В этой связи Европейский Суд отмечает, что статья 413 Уголовно-процессуального кодекса России предусматривает, что производство по уголовному делу может быть возобновлено ввиду установления Европейским Судом по правам человека нарушения положений Конвенции.

B. Судебные расходы и издержки

100. Заявитель также требовал 20000 рублей в качестве компенсации гонорара защитника, представлявшего его в областном суде, по-видимому, выплаченного сестрой заявителя.

101. Власти Российской Федерации оспорили это требование.

102. В соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек только в части, в которой они были действительно понесены, являлись необходимыми и разумными по размеру. Указанные расходы, по-видимому, не были связаны с установленным нарушением, и они не были понесены заявителем или он не имел исполнимого законного или договорного обязательством их несения (см. Постановление Европейского Суда от 31 июля 2008 г. по делу "Салманов против Российской Федерации" (Salmanov v. Russia), жалоба N 3522/04, § 98* (*Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2009.)). Европейский Суд, соответственно, отклоняет это требование.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

103. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) признал жалобу в части справедливости уголовного разбирательства в отношении заявителя приемлемой, а в остальной части неприемлемой;

2) постановил, что имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции в части разбирательства дела судом кассационной инстанции;

3) постановил, что государством-ответчиком соблюдено обязательство с точки зрения статьи 34 Конвенции в отношении конфиденциального характера письма Европейского Суда от 13 июля 2004 г.;

4) постановил, что государством-ответчиком не соблюдено обязательство с точки зрения статьи 34 Конвенции в отношении доставки письма Европейского Суда от 13 июля 2004 г.;

5) постановил:

(a) что государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю 3000 евро (три тысячи евро) в качестве компенсации морального вреда, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты, а также любые налоги, начисляемые на указанную сумму;

(b) что с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

6) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 22 апреля 2010 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Сёрен Нильсен Секретарь Секции Суда

Христос Розакис Председатель Палаты Суда

В соответствии с пунктом 2 статьи 45 Конвенции и пунктом 2 правила 74 Регламента Суда к Постановлению прилагается следующее совместное совпадающее особое мнение судей Шпильманна и Малинверни.

Х. Л. Р. С.Н.

Совместное совпадающее особое мнение
судей Шпильманна и Малинверни

Постановление предусматривает в § 99: "Что касается вывода с точки зрения статьи 6 Конвенции, Европейский Суд... напоминает, что если заявитель осужден, несмотря на нарушение его прав, гарантированных статьей 6 Конвенции, он должен быть, насколько это возможно, поставлен в положение, в котором он находился бы, если бы требования этого положения не были нарушены, и что наиболее целесообразной формой возмещения было бы в принципе возобновление производства по делу, при наличии такого требования..."

По причинам, которые мы неоднократно разъясняли, лично или совместно с другими судьями,* (* См., например, наши совместные совпадающие особые мнения, приложенные к следующим постановлениям: "Владимир Романов против Российской Федерации" (Vladimir Romanov v. Russia) (жалоба N 41461/02, 24 июля 2008 г.); "Илатовский против Российской Федерации" (Ilatovskiy v. Russia) (жалоба N 6945/04, 9 июля 2009 г.); "Факириду и Схина против Греции" (Fakiridou and Schina v. Greece (жалоба N 6789/06, 14 ноября 2008 г.); "Лесьяк против Хорватии" (Lesjak v. Croatia) (жалоба N 25904/06, 18 февраля 2010 г.); и "Прежец против Хорватии" (Pre_ec v. Croatia) (жалоба N 48185/07, 15 октября 2009 г.). См. также совпадающее особое мнение судьи Малинверни по делу "Павленко против Российской Федерации" (Pavlenko v. Russia), (жалоба N 42371/02, 1 апреля 2010 г.), совпадающее особое мнение судьи Малинверни, к которому присоединились судьи Касадеваль, Кабрал Баррето, Загребельский и Попович, по делу "Цудак против Литвы" (Cudak v. Lithuania) (Постановление Большой Палаты, жалоба N 15869/02, 23 марта 2010 г.), а также совпадающее особое мнение судей Розакиса, Шпильманна, Зиемеле и Лазаровы Трайковски по делу "Салдуз против Турции" (Salduz v. Turkey) (Постановление Большой Палаты, жалоба N 36391/02, ECHR 2008-...).) мы полагали бы весьма целесообразным включить этот принцип с учетом его важности также в резолютивную часть постановления.