Постановление Европейского Суда по правам человека от 17 июня 2010 г. Дело "Щербаков (Shcherbakov) против Российской Федерации" (жалоба N 23939/02) (Первая Секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая Секция)

Дело "Щербаков (Shcherbakov)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 23939/02)

Постановление Суда

Страсбург, 17 июня 2010 г.

По делу "Щербаков против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Христоса Розакиса, Председателя Палаты,

Нины Ваич,

Анатолия Ковлера,

Ханлара Гаджиева,

Дина Шпильманна,

Джорджио Малинверни,

Георга Николау, судей,

а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 27 мая 2010 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 23939/02, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Игорем Николаевичем Щербаковым (далее - заявитель) 15 мая 2002 г.

2. Власти Российской Федерации были представлены бывшими Уполномоченными Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека П.А. Лаптевым и В.В. Милинчук.

3. Заявитель утверждал, что условия его содержания под стражей в следственном изоляторе N ИЗ-71/1 являлись ужасающими, что его содержание под стражей было незаконным и чрезмерно длительным, что некоторые его жалобы оставлены без рассмотрения, что уголовное разбирательство было слишком долгим, и что длительное содержание под стражей воспрепятствовало его контактам с семьей.

4. 21 октября 2005 г. председатель Первой Секции коммуницировал жалобу властям Российской Федерации. В соответствии с пунктом 3 статьи 29 Конвенции было также решено рассмотреть данную жалобу одновременно по вопросу приемлемости и по существу.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявитель родился в 1955 году и проживает в г. Туле.

A. Уголовное разбирательство в отношении заявителя

6. 23 мая 1995 г. заявитель был задержан и заключен под стражу по подозрению в причастности к убийству. С этой даты и до вынесения постановления от 15 июля 2002 г. о прекращении уголовного дела заявитель содержался под стражей.

7. В июле 1996 г. ему были предъявлены обвинения в причастности к убийствау, похищению человека, взяточничестве, незаконном хранении огнестрельного оружия и участии в преступной группе.

8. С июля 1996 г. по июль 2002 г. различные суды рассматривали дело заявителя шесть раз, но возвращали дело на дополнительное расследование или оставляли его без рассмотрения со ссылкой на различные причины, связанные с подсудностью.

9. Определением от 15 июля 2002 г. Судебная коллегия по уголовным делам Тульского областного суда (далее - областной суд) прекратила уголовное дело против заявителя в связи с отсутствием доказательств его причастности к указанным преступлениям. Суд распорядился освободить заявителя и признал его право на возмещение вреда в связи с ошибочным преследованием.

B. Условия содержания заявителя под стражей

10. Власти поместили заявителя в следственный изолятор N ИЗ-71/1 (далее - следственный изолятор) г. Тулы 31 октября 1995 г.

11. С 28 ноября 1999 г. по 12 мая 2000 г. заявитель содержался в изоляторе г. Рязани. Впоследствии он был возвращен в следственный изолятор и пребывал там до его освобождения 15 июля 2002 г.

12. Стороны представили различные описания условий содержания под стражей в следственном изоляторе.

1. Версия заявителя

13. Камеры заявителя были переполнены. Заключенные вынуждены были спать по очереди, поскольку обычно имелось одно спальное место на двоих или троих. В камерах почти не было света и свежего воздуха из-за металлических жалюзи на окнах. Отсутствие воздуха усугублялось курением заключенных, и заявитель, как некурящий, являлся пассивным курильщиком. Продолжительность ежедневной прогулки составляла один час. Зрение заявителя ухудшилось, и возникли проблемы с органами дыхания. Летом средняя температура воздуха составляла приблизительно 30 градусов, что в сочетании с очень высокой влажностью вызывало кожные заболевания. Санитарные условия не отвечали разумным стандартам. В частности, камеры снабжались водой в течение одного или двух часов в сутки, а в некоторые дни воды не было вообще. Отсутствие воды вызывало кишечные заболевания, и в 1999 году администрация была вынуждена объявить карантин в этой связи.

14. Унитаз обычно смердел. Он был отделен от жилой зоны перегородкой высотой в 1 м и не обеспечивал уединения. В камерах водились клопы, вши, тараканы и крысы, и администрация не принимала мер по дезинфекции помещений. Заявитель дважды заражался чесоткой. Качество пищи было совершенно неудовлетворительным. Медицинская помощь была явно неадекватной. Наконец, заявителя обычно конвоировал сотрудник администрации с собакой, что он считал особенно унизительным.

15. В своих объяснениях заявитель привел ряд показаний своего знакомого С. и заключенных K. и M.

(a) Показания С.

16. В показаниях от 29 марта 2007 г. С., который в то время являлся сотрудником милиции, проходившим службу в отделе уголовного розыска Советского районного отдела внутренних дел г. Тулы, и часто посещал ИЗ-71/1 по долгу службы, утверждал, что в 1996-1999 годах он лично наблюдал переполненность этой тюрьмы, отсутствие вентиляции, естественного освещения, горячей воды и неудовлетворительное в целом состояние здания и камер. В показаниях конкретно указывалось, что камера N 57, в которой в то время содержался заявитель, имела площадь 10 кв. м, и в ней находилось не менее 10 заключенных.

(b) Показания K.

17. В показаниях от 28 марта 2007 г. К. утверждал, что он содержался в этой тюрьме совместно с заявителем в камере N 12. По его сведениям, заключенные спали по очереди, поскольку имелось всего 33 спальных места на трехъярусных кроватях на 28-36 человек в камере, площадью примерно 30 кв. м. Окна были всегда закрыты, и свет постоянно включен. Многие заключенные курили, и в камере отсутствовала система вентиляции для удаления дыма. Летом было жарко до духоты, и чистая вода поступала в течение нескольких часов ежедневно. В камерах водились вши, тараканы и крысы. К. также утверждал, что камера N 57 была расположена в пристройке. Все камеры в этом здании имели одну и ту же площадь - 10-12 кв. м. Камеры N N 19 и 83 имели ту же площадь. Администрация тюрьмы не принимала специальных мер в отношении упомянутых проблем в период содержания К. под стражей.

(c) Показания M.

18. В показаниях от 30 марта 2007 г. M. утверждал, что с февраля 1997 г. по август 2002 г. он содержался в этой тюрьме совместно с заявителем, но в других камерах. M. подтвердил, что тюрьма была постоянно переполнена, и заключенные спали по очереди. Все камеры, в которых он находился, не имели вентиляции и были плохо освещены, воды не хватало, и заключенные много курили. В камерах водились различные насекомые, и заключенные получали неудовлетворительную пищу. M. также подтвердил, что камера N 57 была расположена в пристройке и имела площадь только 10-12 кв. м.

2. Версия властей Российской Федерации

19. Согласно справкам от 23 декабря 2005 г., выданным изолятором N ИЗ-71/1, заявитель содержался в девяти камерах, описанных следующим образом: камера N 12 (31 кв. м, 22 кровати, в среднем содержались восемь заключенных), камера N 19 (9,1 кв. м, шесть кроватей, трое заключенных), камера N 36 (33,8 кв. м, 21 кровать, девять заключенных), камера N 53 (9,8 кв. м, шесть кроватей, трое заключенных), камера N 57 (37,8 кв. м, шесть кроватей, трое заключенных), камера N 70 (35,7 кв. м, 22 кровати, 10 заключенных), камера N 73 (28,3 кв. м, 14 кроватей, восемь заключенных), камера N 83 (11,8 кв. м, девять кроватей, 4-10 заключенных) и камера N 139 (22,52 кв. м, восемь кроватей, шесть заключенных). Справка о числе заключенных в камере содержит рукописные и неразборчивые пометки о числе заключенных.

20. Согласно справке, выданной администрацией следственного изолятора 23 декабря 2005 г., власти Российской Федерации утверждали, что в каждой камере и в каждый период его содержания под стражей заявитель был обеспечен индивидуальным спальным местом, постельными принадлежностями и столовыми приборами.

21. Со ссылкой на отчет об измерении уровня освещения, выполненный 19 июня 2002 г. Центром Госсанэпиднадзора при Управлении исполнения наказаний, власти Российской Федерации подчеркивали, что уровень освещения в камерах (в частности, в камере N 12) был выше минимума. В 2003 году металлические жалюзи были удалены с окон. Имелась естественная и комбинированная приточно-вытяжная вентиляция. Согласно отчету об измерениях микроклиматических факторов, проведенных центром 19 июня 2002 г., средняя температура воздуха в камере в соответствующий период колебалась от +22°C до +25°C. Уровень влажности соответствовал действующим требованиям.

22. Согласно справке, выданной следственным изолятором 23 декабря 2005 г., в период содержания заявителя под стражей перерывы водоснабжения отсутствовали за исключением случаев текущего ремонта. В этой ситуации камеры обеспечивались водой из специальных емкостей.

23. Справкой от 23 декабря 2005 г. начальник следственного изолятора свидетельствовал отсутствие насекомых или грызунов в камерах заявителя. В другой справке, выданной в ту же дату, указывалось, что уничтожение крыс в местах общего пользования следственного изолятора проводилось ежемесячно. Кроме того, уничтожать крыс в камерах можно только по требованию заключенных, но заявитель не предъявлял таких требований.

24. В справке от 23 декабря 2005 г. следственный изолятор также указывал, что заявитель обращался в санчасть с жалобами на вирусные инфекции, гастрит, головную боль, дистонию, диспепсию и контактный дерматит. Всякий раз заявитель получал необходимые лекарства. Контактный дерматит представлял собой аллергическую реакцию на неустановленное моющее средство.

C. Разбирательство о компенсации

25. В соответствии с действующим законодательством заявитель предъявлял свои требования о компенсации материального ущерба и морального вреда обособленно в два различных суда.

1. Разбирательство о компенсации материального ущерба в областном суде

26. В октябре 2002 г. заявитель просил областной суд компенсировать ему материальный ущерб в связи с уголовным преследованием. В частности, он требовал возмещения потери доходов и юридических издержек.

27. 7 февраля 2003 г. областной суд частично удовлетворил требования заявителя и присудил ему 442 962 рубля 41 копейку (приблизительно 12 900 евро) в качестве компенсации потери доходов в период его преследования с мая 1995 г. по июль 2002 г. и три последующих месяца. Обязанность уплаты была возложена на Министерство финансов. Суд установил, что все юридические издержки в связи с уголовным разбирательством против заявителя несла его жена, и отклонил требования заявителя в этом отношении. Он указал, что жена заявителя не лишена права обратиться в суды общей юрисдикции за возмещением юридических издержек. Тем же решением суд отклонил остальную часть требований заявителя как необоснованную.

28. 6 мая 2003 г. Верховный Суд, рассмотрев жалобу, оставил решение без изменения.

29. Как указывает заявитель, решение от 7 февраля 2003 г., оставленное без изменения 6 мая 2003 г., было исполнено вскоре после его вступления в силу.

2. Разбирательство о компенсации морального вреда в Зареченском районном суде

30. В июле 2003 г. заявитель подал в Зареченский районный суд (далее - районный суд) исковое заявление о возмещении морального вреда в связи с его незаконным преследованием и содержанием под стражей. Он жаловался на то, что он незаконно содержался под стражей в отсутствие судебного решения по существу предъявленных обвинений в течение 2 610 дней. Кроме того, он утверждал, что суды не рассмотрели его жалобы на незаконность его содержания под стражей и тот факт, что его дело несколько раз возвращалось на дополнительное расследование.

31. Заявитель также жаловался на то, что условия его содержания под стражей являлись ужасающими. Он подробно описал размеры камер, в которых он содержался, и утверждал, что они были переполнены, что он располагал менее чем 1,1 кв. м личного пространства и был вынужден спать по очереди. Он также подробно описал иные условия его содержания под стражей, которые он считал унижающими достоинство и оскорбительными. Заявитель подчеркивал, что Европейский Суд установил нарушение статьи 3 Конвенции в связи с бесчеловечными и унижающими достоинство условиями содержания под стражей в деле Калашникова. Он утверждал, что ужасающие условия предварительного заключения, выявленные в этом деле, не являлись изолированной ситуацией, и ссылался на признание властями Российской Федерации того факта, что "...по экономическим причинам условия содержания под стражей в России являлись весьма неудовлетворительными и не отвечали требованиям, предъявляемым к исправительным учреждениям в других государствах - членах Совета Европы".

32. Заявитель также утверждал, что его незаконное преследование и предъявление ему обвинений в особо тяжких преступлениях причинили ему нравственные и эмоциональные страдания. Заявитель, наконец, отметил, что его страдания усугублялись невозможностью контактов с семьей и родственниками и участия в воспитании его детей. Он требовал 45 521 416 рублей (приблизительно 1 321 760 евро).

33. Решением от 13 августа 2004 г. районный суд рассмотрел и удовлетворил требования заявителя, взыскав с казначейства в пользу заявителя 783 000 рублей (приблизительно 22 735 евро).

34. 10 августа 2004 г. Судебная коллегия по гражданским делам Тульского областного суда, рассмотрев жалобу сторон, отменила решение и направила дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции.

35. 19 декабря 2005 г. районный суд вновь рассмотрел и удовлетворил требования заявителя. Во вводной части решения подробно излагались доводы заявителя относительно условий его содержания под стражей. Затем суд указал следующее:

"В соответствии со статьей 1070 Гражданского кодекса вред, причиненный гражданину в результате незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу или подписки о невыезде, незаконного привлечения к административной ответственности в виде административного ареста или исправительных работ возмещается за счет казны Российской Федерации, а в случаях, предусмотренных законом, за счет казны субъекта Российской Федерации или казны муниципального образования в полном объеме независимо от вины должностных лиц органов предварительного следствия, прокуратуры и суда в порядке, установленном законом.

Согласно статье 151 Гражданского кодекса, если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину другие нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда.

При определении размеров компенсации морального вреда суд принимает во внимание степень вины нарушителя и иные заслуживающие внимания обстоятельства. Суд должен также учитывать степень физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями лица, которому причинен вред.

Согласно статье 1100 Гражданского кодекса компенсация морального вреда осуществляется независимо от вины причинителя вреда в случаях, когда вред причинен [гражданину] в результате его незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу или подписки о невыезде, незаконного наложения административного взыскания в виде ареста или исправительных работ; вред причинен распространением сведений, порочащих честь, достоинство и деловую репутацию [гражданина].

Статья 1101 Гражданского кодекса предусматривает, что при оценке размера компенсации морального вреда суд учитывает характер причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, а также степень вины причинителя вреда в случаях, когда вина является основанием возмещения вреда. Характер физических и нравственных страданий оценивается судом с учетом фактических обстоятельств, при которых был причинен моральный вред, и индивидуальных особенностей потерпевшего.

Согласно протоколу задержания от 23 мая 1995 г. и постановлению от 19 июня 1995 г. о заключении [заявителя] под стражу истец был заключен под стражу.

По месту жительства истца 23 мая 1995 г. был проведен обыск.

Постановлением от 26 июля 1996 г. прокуратура Тульской области предъявила истцу обвинения в принадлежности к преступной группе, разбое, убийстве по сговору и при отягчающих вину обстоятельствах, похищении человека, взяточничестве и незаконном хранении огнестрельного оружия.

Определением от 15 июля 2002 г. Тульский областной суд прекратил уголовное дело против Щербакова... со ссылкой на пункт 2 части 1 статьи 24 Уголовно-процессуального кодекса (отсутствие в деянии состава преступления). Тем же определением суд отменил избранную Щербакову меру пресечения, а именно содержание под стражей, и признал его право на реабилитацию.

Суд установил, что незаконное преследование Щербакова и его содержание под стражей причинило ему нравственные и эмоциональные страдания, которые подлежат возмещению за счет средств казначейства Российской Федерации независимо от вины должностных лиц органов следствия и преследования и в соответствии с порядком, предусмотренным законом. Рассмотрев довод ответчика о том, что заявитель не доказал причинение ему предполагаемого морального вреда, суд установил, что факт привлечения [заявителя] к уголовной ответственности и длительное содержание под стражей причинило ему нравственные и эмоциональные страдания. Стороны не оспаривали незаконности преследования и содержания под стражей истца, что также подтверждается определением Тульского областного суда о прекращении уголовного дела [против него]. Кроме того, суд признал несостоятельным довод ответчика о том, что Министерство финансов не является надлежащим ответчиком. Применимое законодательство, в частности статьи 1070 и 1071 Гражданского кодекса, предусматривает, что компенсация морального вреда в таких ситуациях взыскивается с Министерства финансов Российской Федерации за счет средств казначейства Российской Федерации.

При оценке размера компенсации морального вреда суд принимает во внимание степень вины причинителя вреда и иные значимые обстоятельства, а также интенсивность физических и нравственных страданий потерпевшего, фактические обстоятельства причинения вреда и индивидуальные особенности потерпевшего. Что касается суммы компенсации, суд не находит возможным удовлетворить требования [истца] в полном объеме, находя требуемую сумму чрезмерной, и отклоняет ссылку истца на ряд юридических трудов как несостоятельную.

Соответственно, принимая во внимание требования разумности и справедливости, суд находит возможным возложить на ответчика обязанность выплаты Щербакову компенсации морального вреда в связи с его уголовным преследованием и содержанием под стражей в размере 300 000 рублей [приблизительно 8 733 евро]".

36. Стороны обжаловали решение. Заявитель оспаривал размер присужденной компенсации как недостаточный и настаивал на более крупной сумме. Представляется, что ответчик, в числе прочего, указывал, что заявитель не обосновал свои утверждения в части предположительно ужасающих условий его содержания под стражей. В своих возражениях на жалобу ответчика заявитель подчеркивал, что его доводы отражают общеизвестные факты, не требующие доказывания, поскольку они были признаны властями Российской Федерации по делу Калашникова.

37. 2 марта 2006 г. Тульский областной суд рассмотрел и отклонил жалобы сторон на решение районного суда. Представляется, что к моменту заседания суда кассационной инстанции заявитель подвергся уголовному преследованию за вымогательство и содержался под стражей. Его защитник присутствовал и давал объяснения суду кассационной инстанции от имени заявителя.

38. Кассационное определение содержало ссылку на подробные объяснения заявителя относительно условий его содержания под стражей. Суд указал следующее:

"Из материалов дела следует и [настоящим] судом установлено, что истец Щербаков содержался под стражей с 23 мая 1995 по 15 июля 2002 г. В этот период по месту его жительства был произведен обыск.

Постановлением от 26 июля 1996 г. прокуратура Тульской области предъявила истцу обвинения в принадлежности к преступной группе, разбое, убийстве по сговору и при отягчающих вину обстоятельствах, похищении человека, взяточничестве и незаконном хранении огнестрельного оружия.

Определением от 15 июля 2002 г. Тульский областной суд прекратил уголовное дело против Щербакова... со ссылкой на пункт 2 части 1 статьи 24 Уголовно-процессуального кодекса (отсутствие в деянии состава преступления).

Тем же определением суд отменил избранную Щербакову меру пресечения, а именно содержание под стражей, и признал его право на реабилитацию.

Согласно статье 151 Гражданского кодекса, если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину другие нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда.

В соответствии с пунктом 1 статьи 1070 Гражданского кодекса вред, причиненный гражданину в результате незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу возмещается за счет казны Российской Федерации в полном объеме независимо от вины должностных лиц органов предварительного следствия, прокуратуры и суда в порядке, установленном законом.

Согласно пункту 3 статьи 1100 Гражданского кодекса компенсация морального вреда осуществляется независимо от вины причинителя вреда в случаях, когда вред причинен в результате незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу или подписки о невыезде, незаконного наложения административного взыскания в виде ареста или исправительных работ.

Частично удовлетворяя требования Щербакова, суд [первой инстанции] правомерно руководствовался вышеупомянутыми правовыми нормами и статьей 1069 Гражданского кодекса Российской Федерации и также правомерно исходил из того, что истец Щербаков незаконно привлечен к уголовной ответственности и незаконно содержался под стражей.

Определениями от 25 июля 2002 г. Тульский областной суд прекратил уголовное дело против Щербакова в соответствии с пунктом 2 части 1 статьи 24 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (отсутствие в деянии состава преступления).

Соответственно, решение суда [первой инстанции], обязавшее Министерство финансов Российской Федерации выплатить истцу Щербакову компенсацию морального вреда в размере 300 000 рублей, является правильным.

Разрешая спор в части размера компенсации, суд правильно установил ее в сумме 300 000 рублей. Он пришел к этому заключению в соответствии с пунктом 2 статьи 151 и статьей 1101 Гражданского кодекса, приняв во внимание конкретные обстоятельства причинения вреда и доказательства, представленные истцом, относительно характера физических и нравственных страданий, причиненных ему вследствие незаконного уголовного преследования и незаконного содержания под стражей, а также требования разумности и справедливости. ...

Довод истца о том, что суд [первой инстанции] отказался применить [конкретный метод] исчисления размера компенсации, является несостоятельным, поскольку согласно статье 1101 Гражданского кодекса в каждом конкретном деле суды принимают во внимание конкретные обстоятельства причинения нравственного и эмоционального вреда, а также индивидуальные особенности потерпевшего и требования разумности и справедливости".

II. Применимое национальное законодательство

A. Уголовно-процессуальный кодекс

1. Прекращение уголовного дела

39. Пункт 2 части 1 статьи 24 Кодекса предусматривает, что уголовное дело может быть прекращено за отсутствием в деянии состава преступления (доказательств преступления).

2. Право на реабилитацию

40. Право на реабилитацию регулируется главой 18 Кодекса.

41. Пункт 3 части 2 статьи 133 предусматривает, что подозреваемый или обвиняемый, в отношении которого уголовное преследование прекращено, в частности, в связи с отсутствием в деянии состава преступления, имеет право на реабилитацию, то есть право требовать возмещения вреда в связи с его уголовным преследованием.

42. Часть 1 статьи 133 предусматривает, что право на реабилитацию включает в себя право на возмещение имущественного вреда, устранение последствий морального вреда и восстановление в трудовых, пенсионных, жилищных и иных правах.

(a) Компенсация материального ущерба

43. Часть 2 статьи 135 предусматривает, что реабилитированный вправе обратиться с требованием о возмещении имущественного вреда в орган, постановивший решение о прекращении уголовного дела и (или) уголовного преследования.

44. Согласно части 1 статьи 135 возмещение реабилитированному имущественного вреда включает в себя, в числе прочего, возмещение

(a) заработной платы, пенсии, пособия, других средств, которых он лишился в результате уголовного преследования;

(b) сумм, выплаченных им за оказание юридической помощи.

(b) Компенсация морального вреда

45. Часть 2 статьи 136 предусматривает, что иски о компенсации за причиненный моральный вред в денежном выражении в связи с уголовным преследованием лица предъявляются в порядке гражданского судопроизводства.

B. Гражданский кодекс

46. Статьи 151 и 1101 Гражданского кодекса предусматривают, что лицо вправе требовать компенсации морального вреда (физических или нравственных страданий) в связи с действиями, нарушающими его личные неимущественные права. При оценке размера компенсации морального вреда суд учитывает, в частности, характер причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, индивидуальные особенности потерпевшего и фактические обстоятельства, при которых был причинен моральный вред.

47. В соответствии со статьями 1070 и 1100 Гражданского кодекса на государство может быть возложена ответственность за вред, причиненный в результате незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу независимо от вины должностных лиц.

48. Статья 1069 и часть 2 статьи 1070 также предусматривают, что вред, причиненный лицу в результате его незаконного преследования и содержания под стражей, возмещается за счет казны Российской Федерации.

C. Правила внутреннего распорядка следственных изоляторов уголовно-исполнительной системы Министерства юстиции Российской Федерации (утвержденные приказом Министерства юстиции N 148 от 12 мая 2000 г.)

49. Пункт 42 предусматривает, что все подозреваемые и обвиняемые обеспечиваются, в частности, спальным местом; постельными принадлежностями: матрацем, подушкой, одеялом; постельным бельем: двумя простынями, наволочкой; полотенцем; столовой посудой и столовыми приборами: миской, кружкой, ложкой; одеждой по сезону (при отсутствии собственной).

50. Пункт 44 предусматривает, что камеры в следственных изоляторах оборудуются столом и скамейками с числом посадочных мест по количеству лиц, содержащихся в камере; санитарным узлом; водопроводной водой; светильниками дневного и ночного освещения.

51. Пункт 46 предусматривает, что подозреваемые и обвиняемые обеспечиваются ежедневно бесплатным трехразовым горячим питанием по нормам, определяемым Правительством Российской Федерации.

52. Согласно пункту 47 подозреваемые и обвиняемые проходят санитарную обработку не реже одного раза в неделю, им предоставляется возможность помывки в душе продолжительностью не менее 15 минут. Смена постельного белья осуществляется еженедельно после помывки в душе заключенных.

53. В соответствии с пунктом 143 свидания с адвокатом, членами семьи и иными лицами* (* Буквально: "свидания с родственниками и иными лицами" (прим. переводчика).) предоставляются подозреваемому или обвиняемому на основании письменного разрешения лица или органа, в производстве которых находится уголовное дело, но не более двух свиданий в месяц.

III. Применимые документы Совета Европы

54. Соответствующие извлечения из Общих докладов, подготовленных Европейским комитетом по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания (ЕКПП), устанавливают следующее:

Извлечения из 2-го Общего доклада [CPT/Inf (92) 3]

"46. Переполненность - это вопрос, имеющий прямое отношение к мандату ЕКПП. Все службы и деятельность тюрьмы будут находиться под отрицательным воздействием, если тюрьме придется обслуживать больше заключенных, чем то число, на которое она рассчитана; общее качество жизни в таком учреждении понизится, возможно, существенно. Более того, уровень переполненности в тюрьме или в отдельной ее части может быть таким, что будет сам по себе бесчеловечным и унижающим достоинство с физической точки зрения.

47. Удовлетворительная программа деятельности (работа, учеба, спорт и т.п.) имеет особую важность для благополучия заключенных_ Однако нельзя допускать, чтобы лица, лишенные свободы, томились неделями, а иногда месяцами, запертыми в своих камерах, независимо от того, насколько хороши созданные для них материальные условия в камерах. ЕКПП полагает, что следует стремиться к тому, чтобы лица, содержащиеся под стражей в следственных тюрьмах, смогли бы проводить разумную часть дня (8 часов или больше) за пределами своих камер, посвящая свое время полезным видам деятельности различного характера...

48. Особо следует упомянуть ежедневные прогулки. Требование о том, что лицам, лишенным свободы, разрешается каждый день, по крайней мере, один час гулять на открытом воздухе, получило широкое признание как основная гарантия прав... Также, само собой разумеется, что места для ежедневных прогулок на открытом воздухе должны быть достаточно просторными...

49. Легкий доступ к надлежащему туалетному оборудованию и поддержание удовлетворительных стандартов гигиены являются существенными компонентами гуманной среды...

50. ЕКПП хотел бы добавить, что он особенно обеспокоен сочетанием переполненности камер с недостаточной деятельностью, обеспечиваемой режимом, и неадекватным доступом к туалету и средствам гигиены в одном и том же учреждении. Совокупное воздействие таких условий может оказаться пагубным для лиц, содержащихся под стражей.

51. Для лиц, лишенных свободы, очень важно поддерживать достаточно хороший контакт с внешним миром. Прежде всего, лицу, находящемуся под стражей, необходимо предоставить возможность сохранять отношения со своими семьями и близкими друзьями. Руководящим принципом должно стать содействие контакту с внешним миром; любые ограничения на такой контакт должны быть обоснованы исключительно настоятельными интересами безопасности или соображениями нехватки ресурсов...".

Извлечения из 7-го Общего доклада [CPT/Inf (97) 10]

"13. Как указывал ЕКПП в своем 2-м Общем докладе, переполненность тюрем является вопросом, имеющим прямое отношение к компетенции Комитета (см. для сравнения CPT/Inf (92) 3, пункт 46). Когда тюрьма переполнена, заключенные содержатся в тесных и негигиеничных помещениях; пребывание в ней характеризуется постоянным отсутствием возможности уединиться (даже при отправлении таких насущных потребностей, как пользование туалетом); ограничением деятельности, связанной с пребыванием вне камеры, что объясняется нехваткой персонала и необходимого оборудования; перегруженностью медицинских служб; всевозрастающей напряженностью и проявлениями насилия в отношениях между заключенными, а также между заключенными и персоналом. Данный перечень далеко не является исчерпывающим.

ЕКПП многократно был вынужден заявлять, что отрицательным следствием пагубного воздействия переполненности тюрем являются бесчеловечные и унижающие достоинство условия содержания под стражей...".

Извлечения из 11-го Общего доклада [CPT/Inf (2001) 16]

"28. Явление переполненности тюрем продолжает пагубно влиять на пенитенциарные системы во всей Европе и серьезно подрывает попытки улучшить условия содержания под стражей. Негативные последствия переполненности тюрем были уже описаны в предыдущих общих докладах_

29. В ряде стран, которые посетили представители ЕКПП, особенно в Центральной и Восточной Европе, заключенные размещаются в общежитиях большой вместимости, содержащих все или большую часть удобств, используемых ими повседневно - жилую и спальную зоны, а также санитарно-гигиенические приспособления. ЕКПП возражает против самого принципа такой организации размещения в закрытых тюрьмах, и эти возражения усиливаются, когда, как это часто бывает, в таких общежитиях заключенные содержатся в чрезвычайно стесненных и вредных для здоровья условиях... Большие общежития неминуемо предполагают отсутствие уединения у заключенных в их повседневной жизни_ Все эти проблемы обостряются, когда их численность выходит за разумный уровень; более того, в подобной ситуации чрезмерная нагрузка на коммунальные удобства, такие как водопровод или туалет, или недостаточная вентиляция для такого множества людей часто порождают заслуживающие сожаления условия.

30. ЕКПП часто наблюдает такие приспособления, как металлические жалюзи, рейки или листы, вмонтированные в окна камер, лишающие заключенных естественного освещения и доступа свежего воздуха в помещение. Особенно часто они встречаются в учреждениях предварительного заключения. ЕКПП полностью согласен с тем, что особые меры безопасности для предотвращения сговора и/или преступной деятельности вполне необходимы в отношении некоторых заключенных_ Даже если такие меры необходимы, они никогда не должны относиться к лишению этих заключенных естественного освещения и свежего воздуха. И то, и другое является основным фактором жизни, на который имеет право каждый заключенный...".

Право

I. Статус жертвы

55. В своих объяснениях, датированных 13 февраля и 25 апреля 2006 г., государство-ответчик привлекло внимание Европейского Суда к тому факту, что 15 июля 2002 г. уголовное разбирательство в отношении заявителя было прекращено, и что вследствие двух судебных разбирательств, которые окончились 6 мая 2003 г. и 2 марта 2005 г., соответственно, заявитель получил полную компенсацию вреда, который он претерпел в связи с его уголовным преследованием. Соответственно, власти Российской Федерации предлагали Европейскому Суду прекратить разбирательство по делу заявителя в связи с утратой им статуса жертвы.

56. Заявитель не согласился с этим и утверждал, что сумма компенсации, присужденная ему национальными судами, являлась недостаточной. Он также подчеркивал, что национальное законодательство не предусматривало компенсации в делах об ужасающих условиях содержания под стражей.

57. Европейский Суд отмечает, что согласно его последовательной прецедентной практике лицо утрачивает статус жертвы нарушения Конвенции, если власти страны признали нарушение Конвенции прямо или по существу и не предоставили соответствующее возмещение (см. Постановление Европейского Суда от 25 июня 1995 г. по делу "Амюур против Франции" (Amuur v. France), Reports of Judgments and Decisions 1996-III, § 36). Таким образом, в принципе, если национальное разбирательство включает признание нарушения национальными властями и выплату денежной суммы, составляющей возмещение, двойное условие, указанное в деле Амюура, исполнено, и заявитель не вправе утверждать, что является жертвой нарушения Конвенции (см. Решение Европейского Суда от 10 июня 2003 г. по делу "Решаши и Абдельхафид против Соединенного Королевства" (Rechachi and Abdelhafid v. United Kingdom), жалоба N 55554/00). Европейский Суд также отмечает, что, как правило, оправданный обвиняемый или лицо, уголовное преследование которого прекращено, не может считаться жертвой нарушений Конвенции, которые, по его мнению, имели место в ходе разбирательства против него (см. Решение Европейского Суда от 4 сентября 2003 г. по делу "Османов и Хусейнов против Болгарии" (Osmanov and Husseinov v. Bulgaria), жалоба N 54178/00). Однако этот вывод может быть сделан, только если заявитель более не затрагивается данным разбирательством, будучи освобожден от всех отрицательных последствий (см. Решение Европейского Суда по делу "Коррейя ди Матуш против Португалии" (Correia de Matos v. Portugal), жалоба N 48188/99, ECHR 2001-XII).

58. Обращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд отмечает следующее. Заявитель предъявил два иска о возмещении материального ущерба и морального вреда в связи с его незаконным преследованием и содержанием под стражей, и суды страны присудили ему в общей сложности 742 962 рубля 41копейку (приблизительно 21 633 евро). В обоих решениях суды подчеркивали, что, определяя размер компенсации, присуждаемой заявителю, они принимали во внимание конкретные обстоятельства причинения вреда и представленные заявителем доказательств относительно его физических и нравственных страданий, перенесенных вследствие его незаконного преследования и содержания под стражей. Европейский Суд также принимает к сведению, что решение от 19 декабря 2005 г., оставленное без изменения при рассмотрении жалобы, признало содержание под стражей и уголовное преследование заявителя незаконным в их совокупности, от задержания заявителя до прекращения уголовного разбирательства против него и его освобождения. Европейский Суд также отмечает, что суды страны особо подчеркнули длительность содержания заявителя под стражей при оценке степени его физических и нравственных страданий. Кроме того, решением от 7 февраля 2003 г., оставленным без изменения 6 мая 2003 г., областной суд компенсировал заявителю потерю дохода за весь период уголовного разбирательства против него и три последующих месяца и указал, что жена заявителя не лишена права взыскать стоимость юридических издержек, причиненных в связи с уголовным преследованием заявителя.

59. Европейский Суд также отмечает, что заявитель мог участвовать в разбирательстве о взыскании компенсации лично и через адвоката, и суды страны в двух разбирательствах и двух инстанциях внимательно рассмотрели ситуацию заявителя, приняли во внимание его личные свойства, степень нравственных и физических страданий, конкретные обстоятельства причинения вреда и представленные заявителем доказательства. Европейский Суд находит, что суды страны пришли к мотивированным выводам относительно размера компенсации, и присужденные суммы не выглядят неразумными или произвольными даже с учетом национальных условий.

60. Кроме того, Европейский Суд отмечает, что решение суда от 7 февраля 2003 г., присудившее заявителю компенсацию материального ущерба, оставленное без изменения 6 мая 2003 г., было полностью исполнено вскоре после того, как оно вступило в силу, и материалы дела не позволяют заключить, что заявитель не мог добиться исполнения решения от 19 декабря 2005 г., оставленного без изменения 2 марта 2006 г., в течение разумного срока после его вступления в силу.

61. С учетом вывода о том, что содержание под стражей и уголовное преследование заявителя являлись незаконными в совокупности, Европейский Суд готов признать, что вследствие этих разбирательств суды страны прямо признали нарушения прав заявителя, предусмотренных статьями 5, 6 и 8 Конвенции.

62. В то же время Европейский Суд не может сделать аналогичный вывод в отношении его жалобы с точки зрения статьи 3 Конвенции. Несмотря на требования заявителя в этом отношении, суды страны не рассмотрели его доводы относительно условий его содержания под стражей в следственном изоляторе N ИЗ-71/1, и в их решениях не усматривается, что они приняли их во внимание при определении общей суммы компенсации, подлежащей выплате заявителю в связи с его незаконным преследованием.

63. Таким образом, Европейский Суд находит, что национальные власти по существу признали нарушения прав заявителя, предусмотренных статьями 5, 6 и 8 Конвенции, и присудили ему соответствующее и достаточное возмещение. Таким образом, Европейский Суд принимает довод властей Российской Федерации относительно утраты заявителем статуса жертвы в отношении этой части жалобы. Следовательно, эта часть жалоба не соответствует положениям Конвенции ratione personae* (* Ratione personae (лат.) - "ввиду обстоятельств, относящихся к лицу, о котором идет речь", критерий, применяемый при оценке приемлемости жалобы Европейским Судом (прим. переводчика).) и подлежит отклонению в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции. Соответственно, Европейскому Суду не требуется рассматривать остальные доводы сторон в отношении этой части жалобы.

64. Европейский Суд отклоняет довод властей Российской Федерации в отношении жалобы заявителя с точки зрения статьи 3 Конвенции и находит, что заявитель по-прежнему может считаться жертвой в значении статьи 34 Конвенции.

II. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции

65. Заявитель жаловался на условия его содержания под стражей в Тульском следственном изоляторе N ИЗ-71/1. Он ссылался на статью 3 Конвенции, которая в соответствующей части предусматривает следующее:

Статья 3

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

A. Приемлемость жалобы

66. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель не исчерпал внутренние средства правовой защиты, поскольку он никогда не жаловался на условия его содержания под стражей в компетентный национальный орган, такой как местная прокуратура или тюремная администрация.

67. Заявитель не согласился с этим, поддержав свои первоначальные доводы. Он указывал, что он никогда не жаловался на условия его содержания под стражей в прокуратуру или тюремную администрацию, поскольку жалобы не могли бы принести ощутимых результатов.

68. Европейский Суд подчеркивает, что власти Российской Федерации ограничились указанием на то, что заявитель не подавал национальным властям жалоб относительно условий содержания под стражей. Власти Российской Федерации не указали, какой вид обращения, по их мнению, мог бы составлять эффективное средство правовой защиты, и не представили дополнительной информации о том, каким образом это обращение могло воспрепятствовать предполагаемому нарушению или его продолжению или предоставить заявителю адекватное возмещение. В отсутствие таких данных Европейский Суд находит, что власти Российской Федерации не обосновали свое утверждение о том, что внутреннее средство правовой защиты, которое заявитель предположительно не исчерпал, являлось эффективным (см., в частности, Постановление Европейского Суда от 17 февраля 2004 г. по делу "Кранц против Польши" (Kranz v. Poland), жалоба N 6214/02, § 23; Решение Европейского Суда от 4 марта 2003 г. по делу "Скавинская против Польши" (Skawinska v. Poland), жалоба N 42096/98; и Решение Европейского Суда от 28 июня 2007 г. по делу "Мальтабар и Мальтабар против Российской Федерации" (Maltabar and Maltabar v. Russia), жалоба N 6954/02).

69. Европейский Суд, соответственно, отклоняет возражение властей Российской Федерации.

70. Европейский Суд находит, что следует рассмотреть вопрос о соблюдении заявителем правила о шестимесячном сроке, предусмотренного пунктом 1 статьи 35 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 29 января 2009 г. по делу "Мальтабар и Мальтабар против Российской Федерации" (Maltabar and Maltabar v. Russia), жалоба N 6954/02, §§ 79-81).

71. Европейский Суд отмечает, что в своей жалобе заявитель ссылался на условия его содержания под стражей в тульском изоляторе N ИЗ-77/1, не приводя конкретных дат его содержания под стражей и подробностей относительно перевода. Рассмотрев доводы сторон в этой связи, Европейский Суд находит, что заявитель фактически содержался в ИЗ-77/1 дважды: вначале с 31 октября 1995 г. по 28 ноября 1999 г., а затем с 12 мая 2000 г. по 15 июля 2002 г. В перерыве между этими периодами заявитель содержался в другом изоляторе, в отношении которого он не привел конкретных жалоб или сведений. С учетом даты подачи жалобы в Европейский Суд и того факта, что указанные периоды разделены достаточно длительным промежутком, Европейский Суд находит, что заявителем соблюдено правило о шестимесячном сроке только в отношении периода с 12 мая 2000 г. по 15 июля 2002 г. Соответственно, он рассмотрит утверждения и жалобы заявителя только относительно этого срока его содержания под стражей.

72. Европейский Суд отмечает, что настоящая часть жалобы не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

B. Существо жалобы

73. Власти Российской Федерации оспаривали доводы заявителя относительно переполненности камер в этом изоляторе. Власти Российской Федерации не смогли представить Европейскому Суду копий оригинальной тюремной документации, ссылаясь на тюремные данные, подтверждающие уничтожение этих документов 15 апреля 2002 г., 28 марта 2004 г. и 13 июня 2006 г.

74. Заявитель не согласился с этим и поддержал свою жалобу.

75. Европейский Суд отмечает, что стороны не пришли к соглашению по поводу всех аспектов условий содержания заявителя под стражей, включая размер камер и количество кроватей. Еще более важно, что власти Российской Федерации отрицали, что данные камеры были переполнены или создавали стеснение, и представили официальные справки и рисунки камер, предоставленные администрацией данного следственного изолятора, тогда как заявитель настаивал на своей первоначальной версии событий.

76. Европейский Суд отмечает, что в определенных случаях лишь государство-ответчик обладает информацией, способной подтвердить или опровергнуть утверждения о нарушении статьи 3 Конвенции, и что уклонение властей от представления такой информации без удовлетворительного объяснения может обусловить вывод об обоснованности утверждений заявителя (см. Постановление Европейского Суда от 6 апреля 2004 г. по делу "Ахмет Ёзкан и другие против Турции" (Ahmet Ozkan and Others v. Turkey), жалоба N 21689/93, § 426). Таким образом, прежде всего следует рассмотреть вопрос о том, является ли с учетом фактов настоящего дела непредставление властями Российской Федерации копий соответствующей тюремной администрации надлежащим образом обоснованным.

77. В этой связи Европейский Суд должен отметить, что, хотя уничтожение соответствующих документов в связи с истечением срока хранения достойно сожаления, само по себе оно не может рассматриваться как неудовлетворительное объяснение их непредставления. Европейский Суд также должен учесть хронологию этих событий, а также иные относимые обстоятельства. В частности, следует принимать во внимание, проявляли ли власти осторожность в этом отношении (см., например, Постановление Европейского Суда от 9 октября 2008 г. по делу "Олег Никитин против Российской Федерации" (Oleg Nikitin v. Russia), жалоба N 36410/02, §§ 48-49* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 3/2009.)).

78. Рассмотрев копии материалов, представленных властями Российской Федерации, Европейский Суд с сожалением отмечает, что они свидетельствуют о том, что власти не проявили достаточной старательности при передаче соответствующей тюремной документации для страсбургского разбирательства, поскольку некоторые относимые документы, и, в частности, регистрационные журналы в отношении камер в N ИЗ-63/1, были уничтожены в июне 2006 г., то есть после того, как жалоба была коммуницирована властям государства-ответчика для комментирования 28 октября 2005 г.

79. Насколько власти Российской Федерации ссылались на справки, выданные тюремной администрацией и датированные 23 декабря 2005 г. как имеющие доказательную силу и способные заменить первичную тюремную документацию, Европейский Суд напоминает, что ранее он несколько раз отклонял аналогичные показания на том основании, что они не могут рассматриваться как достаточно достоверные с учетом истечения значительного срока (см. Постановление Европейского Суда от 7 июня 2007 г. по делу "Игорь Иванов против Российской Федерации" (Igor Ivanov v. Russia), жалоба N 34000/02, § 34* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 7/2008.); и Постановление Европейского Суда от 13 ноября 2007 г. по делу "Белашев против Российской Федерации" (Belashev v. Russia), жалоба N 28617/03, § 52* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 3/2009.)). Европейский Суд находит, что эти соображения применимы и к обстоятельствам настоящего дела, поскольку события имели место за несколько лет до этого, и справки не основаны на объективных данных. Кроме того, властям Российской Федерации было предложено представить данные за каждый день содержания заявителя под стражей в ИЗ-71/1, в то время как в справках указано лишь, что заявитель был обеспечен отдельным спальным местом. Европейский Суд находит, что при обстоятельствах настоящего дела и с учетом отсутствия первичной тюремной документации такой ответ является слишком неясным и неконкретным, чтобы позволить Европейскому Суду убедиться в предполагаемом отсутствии переполненности в указанном учреждении. Таким образом, Европейский Суд принимает к сведению эти справки, но не находит объективных причин для придания им большего веса, чем, например, показаниям лиц, на которые ссылался заявитель. В целом Европейский Суд находит, что власти Российской Федерации не обосновали надлежащим образом непредставление подробных сведений, сопровождающихся копиями первичной тюремной документации, в связи с чем Европейский Суд может сделать выводы из их поведения.

80. Рассмотрев документы, представленные сторонами, Европейский Суд находит, что отсутствует необходимость в разрешении противоречий сторон по всем вышеупомянутым аспектам, поскольку материалы дела содержат достаточные документальные данные, подтверждающие описание заявителем сильной переполненности в следственном изоляторе N ИЗ-71/1, которая сама по себе достаточна для заключения о нарушении статьи 3 Конвенции.

81. С учетом сделанных выше выводов, а также доказательств, представленных сторонами, Европейский Суд отмечает, что материалы дела содержат достаточные указания на то, что данная тюрьма переживала значительную переполненность помещений в период пребывания там заявителя. В частности, бывшие заключенные K. и M. и сотрудник милиции С. (см. §§ 16-18 настоящего Постановления) в своих неоспоренных показаниях, относящихся к различным датам в 1996-2002 годах, подтверждают тот факт, что изолятор ИЗ-71/1 был сильно переполнен в период их пребывания там. Сознавая объективные трудности, испытываемые заключенными под стражу в обосновании их жалоб на условия предварительного заключения в России, Европейский Суд готов принять упоминавшиеся выше показания как достаточное подтверждение позиции заявителя в части того, что переполненность камер представляла проблему на протяжении ряда лет до, во время и после содержания там заявителя.

82. Европейский Суд неоднократно устанавливал нарушение статьи 3 Конвенции в связи с необеспечением заключенных достаточным личным пространством (см., в частности, Постановление Европейского Суда по делу "Худоёров против Российской Федерации" (Khudoyorov v. Russia), жалоба N 6847/02, § 104 и последующие, ECHR 2005-Х (извлечения)* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 7/2006.); Постановление Европейского Суда от 16 июня 2005 г. по делу "Лабзов против Российской Федерации" (Labzov v. Russia), жалоба N 62208/00, § 44 и последующие* (* Там же. N 10/2005.); Постановление Европейского Суда от 2 июня 2005 г. по делу "Новоселов против Российской Федерации" (Novoselov v. Russia), жалоба N 66460/01, § 41 и последующие* (* Там же. N 10/2005.); Постановление Европейского Суда от 20 января 2005 г. по делу "Майзит против Российской Федерации" (Mayzit v. Russia), жалоба N 63378/00, § 39 и последующие* (* Там же. N 10/2005.); Постановление Европейского Суда по делу "Калашников против Российской Федерации" (Kalashnikov v. Russia), жалоба N 47095/99, § 97 и последующие, ECHR 2002-VI* (* Опубликовано в "Путеводителе по прецедентной практике Европейского Суда за 2002 год".); и Постановление Европейского Суда по делу "Пирс против Греции" (Peers v. Greece), жалоба N 28524/95, § 69 и последующие, ECHR 2001-III).

83. Принимая во внимания прецеденты, имеющиеся по данному вопросу, и материалы, представленные сторонами, Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации не привели каких-либо фактов или доводов для отступления в данном деле от ранее сделанных выводов. Европейский Суд находит, что факт содержания заявителя в переполненных камерах тульского изолятора N ИЗ-71/1 в течение двух лет, двух месяцев и трех дней сам по себе являлся достаточным для того, чтобы причинить страдания или переживания в степени, превышающей неизбежный уровень страданий, присущий лишению свободы, и вызвать у заявителя чувства, которые могли оскорбить и унизить его.

84. Соответственно, имело место нарушение статьи 3 Конвенции, что касается установленных Европейским Судом бесчеловечных и унижающих достоинство условий содержания заявителя в значении этого положения.

III. Применение статьи 41 Конвенции

85. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

86. Заявитель требовал 10 000 евро в качестве компенсации материального ущерба, причиненного вследствие уголовного разбирательства против него, и 1 600 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

87. Власти Российской Федерации оспорили эти требования как необоснованные.

88. Европейский Суд не усматривает причинной связи между установленным нарушением и предполагаемым материальным ущербом; в связи с чем отклоняет это требование. Европейский Суд также отмечает, что заявитель содержался более двух лет в переполненных камерах следственного изолятора, и это неоспоримо причинило ему моральный вред, который не может быть компенсирован одним лишь фактом установления нарушения. Оценивая указанные обстоятельства на справедливой основе, Европейский Суд присуждает заявителю 18 000 евро в качестве компенсации морального вреда, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную выше сумму.

B. Судебные расходы и издержки

89. Заявитель также требовал 5 700 евро в качестве судебных расходов и издержек, причиненных в Европейском Суде.

90. Власти Российской Федерации оспорили требования заявителя.

91. Согласно прецедентной практике Европейского Суда заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек только в части, в которой они были действительно понесены, являлись необходимыми и разумными по размеру. С учетом того, что заявитель не представил документов в поддержку своих требований и даже не указал точного размера сумм, затраченных в этой связи, Европейский Суд отклоняет требования заявителя по данному основанию.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

92. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд:

1) признал единогласно жалобу приемлемой в части условий предварительного заключения заявителя в изоляторе N ИЗ-71/1 с 12 мая 2000 г. по 15 июля 2002 г., а в остальной части неприемлемой;

2) постановил единогласно, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции;

3) постановил шестью голосами "за" и одним - "против":

(a) что государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю 18 000 евро (восемнадцать тысяч евро) в качестве компенсации морального вреда, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты, а также любые налоги, начисляемые на указанную сумму;

(b) что с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

4) отклонил единогласно оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 17 июня 2010 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Сёрен Нильсен Секретарь Секции Суда

Христос Розакис Председатель Палаты Суда