Постановление Европейского Суда по правам человека от 28 октября 2010 г. Дело "Эуне против Норвегии" [Aune v. Norway] (жалоба N 52502/07) (I Секция) (извлечение)

Европейский Суд по правам человека
(I Секция)

Дело "Эуне против Норвегии"
[Aune v. Norway]
(Жалоба N 52502/07)

Постановление Суда от 28 октября 2010 г.
(извлечение)

Обстоятельства дела

В пятимесячном возрасте сын заявительницы A., 1998 года рождения, был доставлен в бессознательном состоянии в больницу и прошел курс лечения от мозгового кровоизлияния. Вскоре после этого, сознавая приверженность родителей наркотикам и подозревая жестокое обращение, власти передали его на обязательное воспитание, вначале в качестве временной экстренной меры, а затем на постоянной основе. С 2000 года заявительница периодически находилась в детоксификационных центрах. С осени 2005 года она освободилась от наркозависимости, занялась предпринимательской деятельностью со своим партнером, получила водительские права и планировала заняться научной работой* (* Или обучением; текст Постановления не содержит уточнений в этом отношении (прим. переводчика).). В 2005 году местный орган социальной защиты (далее - орган) отстранил заявительницу от исполнения родительских обязанностей в отношении A. и дал разрешение на его усыновление приемными родителями. Это решение было в конце концов оставлено без изменения Верховным судом в 2007 году, который установил, что, несмотря на положительную динамику ее ситуации, заявительница не могла обеспечить A. надлежащий уход. Кроме того, хотя A. хорошо прижился в новой семье, он оставался уязвимым и нуждался в заверении в том, что он останется со своими приемными родителями. Действительно, потребность в абсолютной эмоциональной безопасности должна была возрасти по мере взросления, поскольку он узнал, что его мать и отец страдали от сильной наркозависимости и что он подвергался серьезному жестокому обращению. Европейский Суд также не мог игнорировать тот факт, что биологическая семья, особенно отец заявительницы и ее партнер, протестовали против размещения A., поскольку они осуществляли уход за другим сыном заявительницы и полагали, что дети должны проживать совместно. Имелась возможность продолжения конфликта в случае отказа от усыновления. Подчеркивалось также, что приемные родители A. облегчили контакт с биологической семьей, несмотря на свои права, с точки зрения как круга заинтересованных лиц, так и пределов контакта. Действительно, не имелось сомнений в том, что открытость при разрешении контакта сохранится.

Вопросы права

По поводу соблюдения статьи 8 Конвенции. Вмешательство в право заявительницы на уважение личной и семейной жизни имело правовую основу и преследовало законную цель защиты интересов ее сына. По формальным причинам Европейский Суд не располагает юрисдикцией в соответствии с Конвенцией для рассмотрения вопроса об оправданности обязательных мер публичной опеки. Единственный вопрос, который может рассмотреть Европейский Суд, заключается в том, являлась ли обязательной замена передачи на воспитание имеющим более серьезные последствия видом меры, а именно отстранением от исполнения родительских обязанностей и разрешением на усыновление, что влекло нарушение правовой связи заявительницы с ее сыном. Имея в виду, что разрешение на усыновление против воли родителей может быть дано только при исключительных обстоятельствах, Европейский Суд признал, что такие обстоятельства в деле заявительницы существовали. Заявительница не оспаривала выводы органа социальной защиты и национального суда относительно пригодности приемных родителей ее сына или его привязанности к ним. Кроме того, материалы, представленные Европейскому Суду, не позволяют ему отклонить заключение Верховного суда о том, что заявительница не могла осуществлять надлежащий уход за сыном. A. не имел реальной привязанности к своим биологическим родителям, и социальные связи между заявительницей и A. были весьма ограниченными. Действительно, особой потребности A. в безопасности, - которая, несомненно, должна была возрастать со временем, - в значительной степени противоречило желание заявительницы о том, чтобы A. проживал с ее отцом, и конфликт относительно передачи A. на воспитание. Заявительница прямо указала Европейскому Суду на то, что отсутствует угроза возобновления прежних конфликтов, поскольку она не будет требовать, чтобы A. возвратился для проживания с нею, и что она находит, что его воспитание приемными родителями отвечает его интересам. Однако из материалов, представленных Европейскому Суду, и объяснений адвоката заявительницы следует, что по-прежнему существует латентный конфликт, который может иметь значение с учетом особой уязвимости A. и его потребности в безопасности. Усыновление могло исключить такую возможность. Кроме того, Европейский Суд заключил из этого, что оспариваемые меры соответствовали желаниям A.

Что касается сомнений, выдвинутых заявительницей относительно того, будут ли приемные родители оставаться открытыми для контакта (в случае усыновления заявительница утратила бы правовую возможность для такого контакта), Европейский Суд отметил, что после решения Верховного суда количество встреч осталось прежним, что ясно подтверждает правильность оценки доброй воли приемных родителей. Оспариваемые меры фактически не препятствуют заявительнице в сохранении личных связей с A. и "не отрезают его от корней".

Европейский Суд, соответственно, согласился с тем, что решение об отстранении заявительницы от исполнения родительских обязанностей и разрешении на усыновление ее сына подкреплялось относимыми и достаточными мотивами и являлось соразмерным законной цели защиты интересов A.

Постановление

По делу требования статьи 8 Конвенции нарушены не были (принято единогласно).