Постановление Европейского Суда по правам человека от 21 октября 2010 г. Дело "Алексеев против России" [Alekseyev v. Russia] (жалобы NN 4916/07, 25924/08 и 14599/09) (I Секция)
Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)
Дело "Алексеев (Alekseyev)
против Российской Федерации"
(Жалобы NN 4916/07, 25924/08 и 14599/09)
Постановление Суда
Страсбург, 21 октября 2010 г.
По делу "Алексеев против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:
Христоса Розакиса, Председателя Палаты,
Нины Ваич,
Анатолия Ковлера,
Элизабет Штейнер,
Ханлара Гаджиева,
Дина Шпильманна,
Сверре-Эрика Йебенса, судей,
а также при участии Андре Вампаша, заместителя Секретаря Секции Суда,
заседая за закрытыми дверями 30 сентября 2010 г.,
вынес в тот же день следующее Постановление:
Процедура
1. Дело инициировано тремя жалобами (NN 4916/07, 25924/08 и 14599/09), поданными против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Николаем Александровичем Алексеевым (далее - заявитель) 29 января 2007 г., 14 февраля 2008 г. и 10 марта 2009 г.
2. Интересы заявителя представлял Д.Г. Бартенев - адвокат, практикующий в г. Санкт-Петербурге. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Г.О. Матюшкиным.
3. Заявитель, в частности, утверждал, что неоднократные запреты проведения публичных мероприятий, организованных им в 2006-2008 годах, нарушили его право на свободу мирных собраний. Заявитель также утверждал, что в его распоряжении не было эффективного средства правовой защиты в связи с предполагаемым нарушением его права на свободу мирных собраний и что рассмотрение московскими властями его заявлений о проведении названных мероприятий было дискриминационным.
4. 17 сентября 2009 г. Европейский Суд решил уведомить власти Российской Федерации о жалобах заявителя. Одновременно было принято решение объединить производства по жалобам, а также решение рассмотреть жалобу по существу одновременно с рассмотрением вопроса о ее приемлемости.
Факты
I. Обстоятельства дела
5. Заявитель, 1977 года рождения, проживает в городе Москве. Заявитель является активистом по защите прав гомосексуалистов.
А. Шествие прайда и пикетирование 27 мая 2006 г.
6. В 2006 году заявитель совместно с другими лицами организовал шествие с целью привлечения общественного внимания к дискриминации сексуальных меньшинств (геев и лесбиянок) в Российской Федерации, для развития уважения прав и свобод человека и призыва к терпимости со стороны государственной власти и общества в целом по отношению к названным меньшинствам. Шествие именовалось "Шествие прайда" в этот год и "Гей-прайд" в последующие годы для воссоздания атмосферы аналогичных мероприятий, проводимых сексуальными меньшинствами в крупных городах по всему миру. Дата 27 мая 2006 г., выбранная для проведения шествия, являлась годовщиной отмены уголовной ответственности в Российской Федерации за гомосексуализм.
7. 16 февраля 2006 г. новостное агентство "Интерфакс" опубликовало заявление Сергея Цоя, пресс-секретаря мэра г. Москвы, следующего содержания: "Правительство Москвы даже не рассматривает вопрос о разрешении гей-парада". Далее "Интерфакс" процитировал следующее заявление Сергея Цоя: "мэр г. Москвы Юрий Лужков твердо заявил: столичное правительство не допустит проведения гей-парада ни в какой форме - ни в открытой, ни в завуалированной [как правозащитной демонстрации], а все попытки организовать несанкционированную акцию будут жестко пресекаться".
8. 22 февраля 2006 г. "Интерфакс" процитировал мэра г. Москвы, заявлявшего неоднократно о том, что если бы он получил предложения о проведении гей-парада, то просто запретил бы его, так как не желает "возбуждать общество, которое настроено против этих явлений в жизни", а также о том, что считает гомосексуализм "неестественным" для человеческой природы, хотя он "старается терпимо относиться ко всему, что возникает в человеческом обществе".
9. 17 марта 2006 г. первый заместитель мэра г. Москвы подготовила письменное обращение в адрес мэра г. Москвы о предстоящей кампании по подготовке к проведению гей-парада в г. Москве в мае того же года. Она предположила, что разрешение провести мероприятие будет противоречить защите здоровья и норм морали, а также воле многочисленных заявителей, которые выразили протест идее пропаганды гомосексуализма. Отметив, что Федеральный закон от 19 июня 2004 г. N 54-ФЗ "О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях" не предусматривает оснований для запрета проведения мероприятия, она предположила, что власти могут предложить изменить место и время его проведения, а также, что в случае, если мероприятие будет представлять собой реальную угрозу общественной безопасности, оно может быть принудительно прекращено. Заместитель мэра просила мэра г. Москвы одобрить подготовку эффективного плана мероприятий по предотвращению каких-либо действий - публичных и иных, - направленных на содействие проведению гей-парада или фестиваля.
10. 24 марта 2006 г. мэр г. Москвы поручил своему первому заместителю, пяти должностным лицам Правительства г. Москвы и всем префектам города "принять конкретные меры по упреждению и недопущению проведения публичных и массовых акций гей-направленности в столице". Он поручил представить предложения о действиях, основанные на законодательных и иных нормативных правовых актах, и потребовал организовать проведение "активной кампании через средства массовой информации и социальной рекламы с использованием поступающих обращений граждан, общественных и религиозных организаций".
11. 15 мая 2006 г. организаторы направили мэру г. Москвы уведомление, в котором указали дату, время и маршрут планируемого шествия. Шествие, в котором должны были принять участие около 2 000 человек, должно было состояться с 15 до 17 часов 27 мая 2006 г. Они должны были пройти от Московского почтамта по ул. Мясницкой до Лубянской площади. Организаторы шествия обязались сотрудничать с правоохранительными органами в целях обеспечения безопасности и соблюдения общественного порядка участниками шествия, а также выполнять требования об ограничении уровня шума при использовании громкоговорителей и звукового оборудования.
12. 18 мая 2006 г. Департамент по координации и работе с правоохранительными органами Правительства г. Москвы уведомил заявителя о решении мэра г. Москвы отказать в проведении шествия в интересах обеспечения общественного порядка, предотвращения массовых беспорядков и защиты здоровья, норм морали, а также прав и свобод других лиц. В нем было указано, в частности, что против проведения шествия было подано множество заявлений со стороны представителей органов законодательной и исполнительной власти, религиозных конфессий, казачьих старейшин и иных лиц; следовательно, шествие, скорее всего, вызовет негативную реакцию и акции протеста в отношении его участников, что может вылиться в гражданские столкновения и массовые беспорядки.
13. Получив указанный ответ, организаторы представили уведомление о проведении другого мероприятия в тот же день и время, что и шествие, в разрешении на проведение которого было отказано. Они проинформировали префекта о своем намерении провести пикетирование в парке на Лубянской площади.
14. 19 мая 2006 г. заявитель обжаловал в судебном порядке решение мэра г. Москвы от 18 мая 2006 г. об отказе в проведении шествия.
15. 23 мая 2006 г. заместитель префекта Центрального административного округа г. Москвы отказал в разрешении на проведение пикетирования по тем же основаниям, что и на проведение шествия.
16. 26 мая 2006 г. "Интерфакс" процитировал мэра г. Москвы, сказавшего в одном из интервью радиостанции "Русское радио", что в г. Москве не будет разрешаться проведение гей-парадов, "пока он мэр". Он отметил, что три "основные" конфессии - "церковь православная, мечеть, синагога" - выступили против парада и что сама ситуация может быть приемлемой "для какой-либо продвинутой в этом плане из стран Запада", но она абсолютно неприемлема для г. Москвы и России. Он продолжил, отметив: "Здесь работает мораль. Если у кого-то есть отклонения от нормальных принципов организации своей жизни в области секса и пола, не нужно их выставлять на всеобщее обозрение и не нужно приглашать тех, кто может оказаться неустойчивым". Он заявил, что 99,9% населения Москвы поддерживают запрет.
17. В тот же день Тверской районный суд г. Москвы оставил жалобу заявителя без удовлетворения. Суд сослался на положения Федерального закона "О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях", касавшиеся органов, в чьи обязанности входит обеспечение безопасности (статьи 12 и 14) и уполномоченных вносить обоснованные предложения об изменении места и (или) времени проведения мероприятия в соответствии с требованиями безопасности (статья 12). Суд также отметил, что публичное мероприятие может проводиться в любых пригодных для целей данного мероприятия местах в случае, если его проведение не создает угрозы обрушения зданий и сооружений или иной угрозы безопасности участников данного публичного мероприятия (статья 8). Он также обратил внимание на право организаторов провести мероприятие в том месте и в то время, которые указаны в уведомлении, направленном в адрес властей, или в том месте и в то время, которые были согласованы властями, в том случае, если они предлагали их изменить, а также заметил, что проведение мероприятия недопустимо, если уведомление не было представлено своевременно или если организаторы не согласились изменить место и время проведения мероприятия в соответствии с предложением властей (статья 5). Наконец, суд отметил, что организаторы публичного мероприятия, должностные лица и другие граждане не вправе препятствовать участникам публичного мероприятия в выражении своих мнений способом, не нарушающим общественного порядка и регламента проведения публичного мероприятия (статья 18). С учетом положений названных статей суд пришел к выводу о том, что власти были вправе наложить запрет на проведение мероприятия в интересах обеспечения безопасности, а также о том, что представление уведомления с предложением изменить место и время проведения мероприятия на рассмотрение властей являлось обязанностью именно организаторов. Суд установил, что решение об отказе в проведении мероприятия было принято на законных основаниях и что право заявителей на свободу собраний и объединений в деле заявителя не было нарушено.
18. Заявитель обжаловал решение суда в кассационном порядке, ссылаясь на статью 12 Федерального закона "О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях", которая вменяла в обязанности именно властей, но не организаторов представлять обоснованные предложения об изменении места и времени проведения мероприятия, указанных в уведомлении. Он оспорил также вывод суда о том, что запрет на проведение мероприятия был обоснован интересами безопасности, утверждая, что данные интересы могли быть соблюдены путем предоставления защиты участникам мероприятия.
19. 27 мая 2006 г. заявитель и еще несколько человек приняли участие в конференции, посвященной празднованию Международного дня борьбы с гомофобией, на которой они огласили свое намерение собраться в Александровском саду и возложить цветы к памятнику жертвам войны - Могиле неизвестного солдата - предположительно для того, чтобы почтить память жертв фашизма, в том числе геев и лесбиянок, а также провести пикетирование у мэрии г. Москвы в качестве протеста в связи с запретом проведения шествия и пикетирования.
20. В тот же день заявитель и еще около 15 человек прибыли в Александровский сад и обнаружили, что ворота закрыты, а у входа находится патруль сотрудников милиции. По утверждению заявителя, там присутствовало около 150 сотрудников из отряда милиции особого назначения (далее - ОМОН), а также около сотни граждан, протестующих против акции возложения цветов, запланированной заявителем и его сторонниками.
21. Заявитель был задержан и доставлен в отделение милиции, где был привлечен к административной ответственности за нарушение условий проведения демонстраций.
22. Тем временем другие участники акции по возложению цветов проследовали к мэрии г. Москвы; протестующие следовали за ними и вели себя агрессивно в отношении них. По имеющейся информации, несколько человек получили легкие телесные повреждения. Как утверждал заявитель, сотрудниками ОМОНа было задержано около сотни человек, нападавших на участников мероприятия.
23. Заявитель представил два доклада неправительственных правозащитных организаций о событиях 27 мая 2006 г. Один из докладов был подготовлен Международной ассоциацией лесбиянок и геев, а другой - организацией "Хьюман Райтс Вотч" (Human Rights Watch). Данные доклады подтверждали версию событий, представленную заявителем.
24. 31 мая 2006 г. "Интерфакс" процитировал мэра г. Москвы, заявившего в одном из телеинтервью: "Эти геи решили возложить цветы к могиле Неизвестного солдата. Это провокация. Это осквернение святого места", и напомнившего об осуждении акции обществом в целом.
25. 16 июня 2006 г. заявитель обжаловал в суд решение префектуры от 23 мая 2006 г. об отказе в проведении пикетирования. 22 августа 2006 г. Таганский районный суд г. Москвы оставил жалобу без удовлетворения, установив, что запрет был обоснован требованиями безопасности. Заявитель обжаловал судебное решение.
26. 19 сентября 2006 г. Московский городской суд рассмотрел кассационную жалобу на судебное решение от 26 мая 2006 г. Он пришел к выводу о том, что решение суда первой инстанции было законным и обоснованным с учетом всех обстоятельств дела.
27. 28 ноября 2006 г. Московский городской суд рассмотрел кассационную жалобу на судебное решение от 22 августа 2006 г. и оставил ее без удовлетворения по существу по тем же основаниях.
B. Шествие прайда и пикетирование 27 мая 2007 г.
28. В 2007 году заявитель вместе с другими лицами решили организовать шествие, аналогичное тому, которое планировалось в 2006 году.
29. 15 мая 2007 г. организаторы направили мэру г. Москвы уведомление с указанием даты, времени и маршрута предполагаемого шествия и его целей, совпадавших с теми, которые были указаны в отношении шествия, планировавшегося годом ранее, за тем исключением, что ожидаемое количество участников составляло 5 100 человек.
30. 16 мая 2007 г. Департамент по координации и работе с правоохранительными органами Правительства г. Москвы проинформировал заявителя об отказе в разрешении на проведение шествия в связи с возможностью нарушения общественного порядка и совершения актов насилия в отношении участников с учетом событий предыдущего года. Организаторы были уведомлены о том, что проведение мероприятия в отсутствие разрешения приведет к привлечению их к ответственности.
31. Получив названный ответ, организаторы представили уведомление о проведении других мероприятий в тот же день и в то же время, что и шествие, в разрешении на проведение которого было отказано. Организаторы информировали префекта Центрального административного округа о своем намерении провести одно пикетирование перед зданием мэрии г. Москвы на Тверской площади, а другое - в Новопушкинском парке.
32. 23 мая 2007 г. организаторы были проинформированы о том, что префект отказал в разрешении на проведение пикетирования в обоих местах в целях обеспечения общественного порядка, предотвращения беспорядков и защиты здоровья, норм морали и прав и свобод других лиц. Они были предупреждены об ответственности за проведение несанкционированного пикетирования.
33. 26 мая 2007 г. заявитель и еще несколько человек объявили на ежегодной конференции "Права ЛГБТ - права человека" о том, что они встречаются на следующий день перед зданием мэрии г. Москвы для того, чтобы вместе подать петицию против запрета проведения шествия и пикетирования.
34. 27 мая 2007 г. заявитель и еще 20 человек были остановлены сотрудниками милиции на подходе к зданию мэрии г. Москвы. Заявитель и еще два человека были задержаны и помещены в отделение милиции, где содержались 24 часа в связи с совершением административного правонарушения, выразившегося в неподчинении законному приказу сотрудников милиции. 9 июня 2007 г. заявитель был признан виновным в совершении административного правонарушения и ему было назначено наказание в виде штрафа в размере 1 000 рублей. Данное решение было оставлено без изменения Тверским районным судом г. Москвы 21 августа 2007 г.
35. 30 мая 2007 г. заявитель обжаловал в суд решение мэра г. Москвы от 16 мая 2007 г. об отказе в разрешении на проведение шествия. В частности, заявитель утверждал, что в соответствии с Федеральным законом "О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях" власти не вправе налагать запрет на проведение публичных мероприятий; они могут только предложить изменить время и место их проведения, что в настоящем деле сделано не было. Он также отметил, что официальное несогласие с целью проведения публичного мероприятия само по себе не является достаточным основанием для его запрета в демократическом обществе.
36. 26 июня 2007 г. заявитель обжаловал в суд решение префекта от 23 мая 2007 г. об отказе в предоставлении разрешения на проведение пикетирования.
37. 24 августа 2007 г. Таганский районный суд г. Москвы оставил без удовлетворения жалобу, касавшуюся пикетирования, установив, что решение о запрете было обосновано интересами безопасности. Данное судебное решение было оставлено без изменения Московским городским судом 8 ноября 2007 г.
38. 4 сентября 2007 г. Тверской районный суд оставил без удовлетворения требования заявителя, поддержав основания для запрета проведения шествия и подтвердив законность действий властей. Данное судебное решение было оставлено без изменения Московским городским судом 6 декабря 2007 г.
C. Шествие прайда в мае 2008 года и пикетирование в мае и июне 2008 года
39. В 2008 году заявитель вместе с другими лицами решили организовать несколько шествий, аналогичных тем, попытки провести которые предпринимались на протяжении двух предшествующих лет.
40. 18 апреля 2008 г. организаторы представили мэру г. Москвы уведомление с указанием даты, времени и маршрута 10 запланированных шествий, которые должны быть проведены 1 и 2 мая 2008 г. в центре г. Москвы.
41. 24 апреля 2008 г. Департамент по координации и работе с правоохранительными органами Правительства г. Москвы проинформировал заявителя об отказе в предоставлении разрешения на проведение всех шествий в связи с возможными нарушениями общественного порядка и актами насилия в отношении участниками шествия.
42. Получив названный ответ, 22 апреля 2008 г. организаторы представили уведомление о проведении еще 15 шествий в период с 3 по 5 мая 2008 г.
43. 28 апреля 2008 г. Департамент по координации и работе с правоохранительными органами Правительства г. Москвы проинформировал заявителя об отказе в разрешении на проведение 15 шествий по тем же основаниям.
44. Заявитель утверждал, что представил ряд альтернативных предложений о проведении шествий в другие дни в мае 2008 года в различных местах. Данные предложения были по тем же основаниям оставлены без удовлетворения:
(i) заявления от 25 и 28 апреля 2008 г. (всего 30 шествий) оставлены без удовлетворения 5 мая 2008 г.;
(ii) заявление от 30 апреля 2008 г. (20 шествий) оставлено без удовлетворения 7 мая 2008 г.;
(iii) заявление от 5 мая 2008 г. (20 шествий) оставлено без удовлетворения 8 мая 2008 г.;
(iv) заявление от 8 мая 2008 г. (15 шествий) оставлено без удовлетворения 13 мая 2008 г.;
(v) заявление от 12 мая 2008 г. (15 шествий) оставлено без удовлетворения 16 мая 2008 г.;
(vi) заявление от 15 мая 2008 г. (15 шествий) оставлено без удовлетворения 21 мая 2008 г.;
(vii) заявление от 19 мая 2008 г. (15 шествий) оставлено без удовлетворения 23 мая 2008 г.
45. 16 мая 2008 г. заявитель направил Президенту Российской Федерации уведомление о своем намерении провести шествие в Александровском саду 31 мая 2008 г. Ответа на направленное уведомление он не получил.
46. С 28 апреля по 17 июня 2008 г. заявитель подал в суд несколько исковых заявлений, обжалуя решения мэра г. Москвы об отказе в разрешении на проведение шествий. Тверской районный суд г. Москвы объединил данные жалобы в одно производство и 17 сентября 2008 г. отказал в удовлетворении требований заявителя, поддержав основания для запрета шествий и подтвердив законность действий соответствующих властей. Данное судебное решение было оставлено без изменения Московским городским судом 2 декабря 2008 г.
47. Тем временем заявитель также предпринял попытку организовать пикетирование с целью призыва к возбуждению уголовного дела в отношении мэра г. Москвы в связи с созданием им препятствий проведению публичных мероприятий. Пикетирование, запланированное на 17 мая 2008 г., было запрещено 13 мая 2008 г. по тем же основаниям, что и предыдущие мероприятия. Данное решение было рассмотрено и поддержано Таганским районным судом г. Москвы 22 июля 2008 г. и в кассационном порядке Московским городским судом 14 октября 2008 г.
48. 1 июня 2008 г. заявитель в составе группы из 20 человек провел почти десятиминутное пикетирование на Большой Никитской улице.
II. Применимое национальное законодательство
49. Статья 30 Конституции Российской Федерации предусматривает, что каждый имеет право на объединение. Согласно части 3 статьи 55 Конституции Российской Федерации права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства.
50. Федеральный закон от 19 июня 2004 г. N 54-ФЗ "О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях" в части, применимой в настоящем деле, предусматривает:
"Статья 5. Организатор публичного мероприятия...
3. Организатор публичного мероприятия имеет право:
1) проводить митинги, демонстрации, шествия и пикетирования в местах и во время, которые указаны в уведомлении о проведении публичного мероприятия либо изменены в результате согласования с органом исполнительной власти субъекта Российской Федерации или органом местного самоуправления, собрания - в специально отведенном или приспособленном для этого месте, позволяющем обеспечить безопасность граждан при проведении собрания...
5) использовать при проведении собраний, митингов, демонстраций и шествий звукоусиливающие технические средства (аудио-, видеоустановки и другие устройства) с уровнем звука, соответствующим стандартам и нормам, установленным в Российской Федерации.
4. Организатор публичного мероприятия обязан:
1) подать в орган исполнительной власти субъекта Российской Федерации или орган местного самоуправления уведомление о проведении публичного мероприятия в порядке, установленном статьей 7 настоящего Федерального закона;
2) не позднее чем за три дня до дня проведения публичного мероприятия (за исключением собрания и пикетирования, проводимого одним участником) информировать орган исполнительной власти субъекта Российской Федерации или орган местного самоуправления в письменной форме о принятии (непринятии) его предложения об изменении места и (или) времени проведения публичного мероприятия, указанных в уведомлении о проведении публичного мероприятия;
3) обеспечивать соблюдение условий проведения публичного мероприятия, указанных в уведомлении о проведении публичного мероприятия или измененных в результате согласования с органом исполнительной власти субъекта Российской Федерации или органом местного самоуправления;
4) требовать от участников публичного мероприятия соблюдения общественного порядка и регламента проведения публичного мероприятия. Лица, не подчинившиеся законным требованиям организатора публичного мероприятия, могут быть удалены с места проведения данного публичного мероприятия;
5) обеспечивать в пределах своей компетенции общественный порядок и безопасность граждан при проведении публичного мероприятия, а в случаях, предусмотренных настоящим Федеральным законом, выполнять эту обязанность совместно с уполномоченным представителем органа исполнительной власти субъекта Российской Федерации или органа местного самоуправления и уполномоченным представителем органа внутренних дел, выполняя при этом все их законные требования...
5. Организатор публичного мероприятия не вправе проводить его, если уведомление о проведении публичного мероприятия не было подано в срок либо если с органом исполнительной власти субъекта Российской Федерации или органом местного самоуправления не было согласовано изменение по их мотивированному предложению места и (или) времени проведения публичного мероприятия... <...>
Статья 8. Места проведения публичного мероприятия
Публичное мероприятие может проводиться в любых пригодных для целей данного мероприятия местах в случае, если его проведение не создает угрозы обрушения зданий и сооружений или иной угрозы безопасности участников данного публичного мероприятия. Условия запрета или ограничения проведения публичного мероприятия в отдельных местах могут быть конкретизированы федеральными законами...
Статья 12. Обязанности органа исполнительной власти субъекта Российской Федерации или органа местного самоуправления
1. Орган исполнительной власти субъекта Российской Федерации или орган местного самоуправления после получения уведомления о проведении публичного мероприятия обязан...
2) довести до сведения организатора публичного мероприятия в течение трех дней со дня получения уведомления о проведении публичного мероприятия (а при подаче уведомления о проведении пикетирования группой лиц менее чем за пять дней до дня его проведения - в день его получения) обоснованное предложение об изменении места и (или) времени проведения публичного мероприятия, а также предложения об устранении организатором публичного мероприятия несоответствия указанных в уведомлении целей, форм и иных условий проведения публичного мероприятия требованиям настоящего Федерального закона;
3) в зависимости от формы публичного мероприятия и количества его участников назначить своего уполномоченного представителя в целях оказания организатору публичного мероприятия содействия в проведении данного публичного мероприятия в соответствии с требованиями настоящего Федерального закона. Назначение уполномоченного представителя оформляется письменным распоряжением, которое заблаговременно направляется организатору публичного мероприятия...
5) обеспечить в пределах своей компетенции совместно с организатором публичного мероприятия и уполномоченным представителем органа внутренних дел общественный порядок и безопасность граждан при проведении публичного мероприятия, а также оказание им при необходимости неотложной медицинской помощи... <...>
Статья 14. Права и обязанности уполномоченного представителя органа внутренних дел
<...> 3. Уполномоченный представитель органа внутренних дел обязан:
1) оказывать содействие в проведении публичного мероприятия в пределах своей компетенции;
2) обеспечивать совместно с организатором публичного мероприятия и уполномоченным представителем органа исполнительной власти субъекта Российской Федерации или органа местного самоуправления общественный порядок и безопасность граждан, а также соблюдение законности при его проведении... <...>
Статья 18. Обеспечение условий для проведения публичного мероприятия
1. Организатор публичного мероприятия, должностные лица и другие граждане не вправе препятствовать участникам публичного мероприятия в выражении своих мнений способом, не нарушающим общественного порядка и регламента проведения публичного мероприятия...".
III. Применимые документы Совета Европы
51. Ниже приведены извлечения из Рекомендаций CM/Rec(2010)5 Комитета министров Совета Европы государствам-участникам о мерах по борьбе с дискриминацией по признаку сексуальной ориентации и половой самоидентификации:
"III. Свобода выражения мнений и мирных собраний
...13. Государства-участники должны предпринимать надлежащие меры для обеспечения в соответствии со статьей 10 Конвенции того, чтобы право на свободу выражения мнений действительно могло осуществляться эффективно, без дискриминации по признакам сексуальной ориентации или гендерной идентичности, в том числе в отношении свободы получать и распространять информацию по вопросам, касающимся сексуальной ориентации и гендерной идентичности.
14. Государства-участники должны предпринимать надлежащие меры на национальном, региональном и местном уровнях по обеспечению того, чтобы право на свободу мирных собраний, закрепленное в статье 11 Конвенции, действительно могло осуществляться, без дискриминации по признакам сексуальной ориентации или гендерной идентичности.
15. Государства-участники должны обеспечить, чтобы правоохранительные органы предпринимали надлежащие меры для защиты участников мирных демонстраций в защиту прав человека в отношении лесбиянок, геев, бисексуалов и трансгендеров от любых попыток незаконного срыва или воспрепятствования действительному осуществлению их права на свободу выражения мнений и мирных собраний.
16. Государства-участники должны предпринимать надлежащие меры для предотвращения ограничений эффективной реализации права на свободу выражения мнений и мирных собраний, проистекающих из злоупотреблений юридическими или административными нормами, например, по основаниям, касающимися обеспечения здоровья населения, общественной нравственности или публичного порядка..".
52. 6 июня 2006 г. Комиссар по правам человека Совета Европы выпустил следующий пресс-релиз:
"В своем заявлении, сделанном вчера в г. Санкт-Петербурге, Комиссар Хаммарберг подчеркнул, что права на свободу выражения мнения и мирных собраний принадлежат всем без исключения и что власти должны осуществлять защиту мирных демонстраций. Комиссар выразил сожаление по тому поводу, что смысл его заявления был искажен информационным агентством РИА "Новости" (сообщение РИА "Новости" от 5 июня 2006 г., 13:33)".
Право
I. Предполагаемое нарушение статьи 11 Конвенции
53. Заявитель жаловался на нарушение его права на свободу мирных собраний. Он утверждал, что запрет, неоднократно налагаемый властями г. Москвы на проведение шествия прайда и пикетирования, не был законным, не преследовал какую-либо законную цель и не был необходим в демократическом обществе. Он ссылался на статью 11 Конвенции, которая предусматривает следующее:
"1. Каждый имеет право на свободу мирных собраний и на свободу объединения с другими, включая право создавать профессиональные союзы и вступать в таковые для защиты своих интересов.
2. Осуществление этих прав не подлежит никаким ограничениям, кроме тех, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков и преступлений, для охраны здоровья и нравственности или защиты прав и свобод других лиц. Настоящая статья не препятствует введению законных ограничений на осуществление этих прав лицами, входящими в состав вооруженных сил, полиции или административных органов государства".
54. Власти Российской Федерации оспорили данный довод. Они утверждали, что власти действовали законно и в пределах своих полномочий при принятии решений о запрете проведения названных мероприятий.
A. Приемлемость жалобы
55. Европейский Суд отмечает, что данная жалоба не является явно необоснованной по смыслу пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что она не является явно неприемлемой по иным основаниям. Следовательно, она должна быть признана приемлемой.
B. Существо жалобы
1. Доводы сторон
(a) Власти Российской Федерации
56. Власти Российской Федерации утверждали, что решение о запрете проведения мероприятий, организованных заявителем, было принято в соответствии с законом, преследовало законную цель и было необходимо в демократическом обществе.
57. Во-первых, они отметили, что часть 3 статьи 55 Конституции Российской Федерации и часть 1 статьи 8 Федерального закона "О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях" должны толковаться как предусматривающие ограничения проведения публичных мероприятий в целях обеспечения безопасности и охраны общественного порядка. В рассматриваемом деле мероприятия, о проведении которых заявитель ходатайствовал, несли в себе очевидный риск возникновения конфронтации между участниками и их оппонентами. Они утверждали, что ими были получены многочисленные общественные петиции от различных политических, религиозных, правительственных и неправительственных организаций с требованиями о запрете мероприятий, в некоторых из которых содержались угрозы применения насилия в случае, если мероприятия состоятся. Следовательно, они были обеспокоены безопасностью участников и трудностями по поддержанию общественного порядка в ходе событий.
58. Далее власти Российской Федерации утверждали, что пункт 2 статьи 11 Конвенции необходимо толковать как предусматривающий широкий предел усмотрения, в рамках которого компетентные власти должны иметь возможность выбора мер, необходимых для поддержания общественного порядка. Они ссылались на дела "Баранкевич против Российской Федерации" (Barankevich v. Russia) от 26 июля 2007 г., жалоба N 10519/03 и, "Движение "Врачи за жизнь" против Австрии" (Plattform "Arzte fur das Leben" v. Austria), в которых были приведены руководящие принципы поведения властей на мероприятиях, на которых высока вероятность применения силы. В данном деле власти Российской Федерации утверждали, что не могли не запретить проведение мероприятия, поскольку никакими другими мерами нельзя было бы адекватно устранить угрозу безопасности. Они также утверждали, что, если Европейский Суд даст оценку, отличающуюся от позиции национальных властей, он поставит себя в положение "суда четвертой инстанции".
59. Более того, власти Российской Федерации утверждали, что названные мероприятия должны были быть запрещены для обеспечения защиты норм морали. Они подчеркнули, что любая пропаганда гомосексуализма несовместима с "религиозными принципами большинства населения", что было явно выражено в заявлениях религиозных организаций, требующих запрета мероприятий. Они утверждали, что принятие решения о разрешении проведения гей-парадов будет воспринято верующими как умышленное оскорбление их религиозных чувств и "ужасным унижением их человеческого достоинства".
60. Власти Российской Федерации ссылались на Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах и Международный пакт о гражданских и политических правах, которые гарантируют каждому соблюдение и защиту его религиозных и моральных взглядов, а также право воспитывать своих детей в соответствии с данными взглядами. Они подчеркнули, что разрешение гей-парадов нарушило бы права тех лиц, религиозные и моральные убеждения которых предполагают негативное отношение к гомосексуализму. Далее они отметили, что в деле "Отто-Премингер-Институт против Австрии" (Otto-Preminger-Institut v. Austria) (Постановление Европейского Суда от 20 сентября 1994 г., §§ 52 и 56, Series A, no. 295-A) Европейский Суд признал великую роль религии в повседневной жизни человека, которая должна приниматься во внимание для того, чтобы предотвратить перерастание религиозных убеждений в цель необоснованных и оскорбительных обвинений. Учитывая это, они пришли к выводу о том, что государство должно принимать во внимание требования основных религиозных конфессий, а также то, что "демократическое государство должно оберегать общество от разрушительного влияния, оказываемого на основы морали, и защищать человеческое достоинство всех граждан, в том числе и верующих". В рассматриваемом деле идеи организаторов мероприятия не оставили равнодушной остальную часть общества, действительно посягнув на права, законные интересы и человеческое достоинство верующих.
61. Власти Российской Федерации также предположили, что между государствами - участниками Совета Европы не достигнут консенсус относительно степени приемлемости гомосексуализма в каждой стране. По их утверждению, "такие взаимоотношения позволительны в некоторых странах, в других они существенным образом ограничены". Именно поэтому они заявили, что национальные власти лучше информированы относительно того, что может оскорбить чувства верующих в соответствующем обществе. В качестве иллюстрации данного вопроса они привели дело "Даджион против Соединенного Королевства" (Dudgeon v. United Kingdom) (Постановление Европейского Суда от 22 октября 1981 г., §§ 56-58, Series A, no. 45), в котором Европейский Суд привел свои рассуждения по поводу многообразия моральных и культурных ценностей в контексте уголовно-правовой ответственности за гомосексуализм, которая в рассматриваемый период существовала в Северной Ирландии, и одновременно подчеркнули, что они не придерживаются того же мнения, которое сложилось у Европейского Суда в данном деле. Кроме того, они достаточно подробно процитировали дело "Мюллер и другие заявители против Швейцарии" (Muller and Others v. Switzerland) (Постановление Европейского Суда от 24 мая 1988 г., Series A, no. 133), в котором Европейский Суд поддержал принятые властями меры, направленные на ограничение общественного доступа к выставке картин, на которых изображены "грубые сексуальные отношения, особенно между людьми и животными". Власти Российской Федерации предположили, что гей-парады должны рассматриваться с той же точки зрения, принимая во внимание интересы невольных зрителей, особенно детей. По их мнению, пропаганда гомосексуализма в любой форме должна происходить в приватной обстановке или в специально отведенных местах с ограниченным доступом. Они пояснили, что в г. Москве существует достаточное количество таких клубов, баров и увеселительных заведений (приведя в качестве примера список из 24 названий подобных мест); в таких заведениях достаточно посетителей, препятствия их деятельности со стороны властей не оказывается.
62. По мнению властей Российской Федерации, общество в г. Москве еще не готово принять проведение гей-парадов, в отличие, например, от западных стран, где данные мероприятия проводятся регулярно. Таким образом, обязанностью властей было проявить чуткость к существующему общественному возмущению относительно неприкрытой демонстрации гомосексуализма. В связи с этим они процитировали известного российского артиста, чей сценический имидж представляет собой преувеличение гомосексуальных стереотипов, высказавшегося о том, что гей-парады проводиться не должны. Вместе с тем власти Российской Федерации сослались на заявление, предположительно сделанное организацией под названием "Союз православных граждан", из которого следовало обещание провести массовые протесты "в случае, если гомосексуалисты попытаются провести шествие в г. Москве". Кроме того, были приведены позиции Православной церкви, которая возражала против проведения гей-парада как пропаганды греха, а также Верховного Муфтия России, который высказал угрозу о массовых протестах со стороны мусульман России "и всех нормальных людей" в случае проведения шествия. Власти также процитировали главу Нижегородского Духовного управления мусульман, хотя и назвали само его высказывание экстремистским, который заявил, что "в случае необходимости гомосексуалисты будут закиданы камнями до смерти".
63. Наконец, власти Российской Федерации заявили о том, что запрет гей-парада в г. Москве был поддержан Комиссаром по правам человека Совета Европы. Они ссылались на его заявление в новостях, однако, не упомянули о том, что Комиссар отрицал данное высказывание (см. выше § 52 настоящего Постановления).
(b) Заявитель
64. Заявитель оспорил высказывания властей Российской Федерации по каждому из вопросов. Во-первых, он не согласился с тем, что запрет проведения публичных мероприятий, о которых он ходатайствовал, был осуществлен в соответствии с законом. Он подчеркнул, что ни Федеральный закон "О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях", ни иные законодательные акты не предусматривают запрета проведения публичных мероприятий. Ограничение, предусмотренное в части 1 статьи 8 названного Федерального закона относительно мест проведения мероприятий, непригодных для этого в связи с угрозой безопасности, предполагает, что власти должны предложить другое место для проведения мероприятия, как того требует статья 12 Федерального закона, но не запрещать его. В любом случае, даже если Европейский Суд и допустит, что предполагаемая невозможность избежать общественных беспорядков в месте проведения публичного мероприятия может являться обоснованием запрета в соответствии с национальным законодательством, заявитель настаивает на том, что запрет не отвечает двум другим требованиям пункта 2 статьи 8 Конвенции в связи с тем, что он не преследовал законную цель и не являлся необходимым в демократическом обществе.
65. Относительно трех законных целей, на которые ссылаются власти Российской Федерации, а именно обеспечение общественной безопасности и предотвращение беспорядков, защита норм морали и прав и свобод других лиц, заявитель находит все их неприменимыми. Он отметил, что утверждение о необходимости защиты норм морали необоснованно, поскольку для властей Российской Федерации понятие "мораль" охватывает только те взгляды, которые являются доминирующими в соответствии с общественным мнением, и не подразумевает многообразие и плюрализм. Более того, рассматриваемые мероприятия не могли по своей сути затрагивать вопросы морали, поскольку они подразумевали собой демонстрацию в поддержку защиты прав и свобод и равенства сексуальных меньшинств. В своих ходатайствах и публичных выступлениях организаторы никогда не выражали намерения демонстрировать наготу или сексуально откровенное или провокационное поведение или аналогичные материалы. Власти Российской Федерации не доказали, что в результате проведения предполагаемых мероприятий мог бы быть причинен вред обществу или третьим лицам. С другой стороны, заявитель утверждал, что данные мероприятия принесли бы пользу российскому обществу посредством защиты идей толерантности и защиты прав представителей лесбийского и гейнаселения.
66. Кроме того, он поставил под сомнение цели защиты общественной безопасности и предотвращения беспорядков, поскольку планировавшиеся шествия и пикетирования должны были быть сами по себе исключительно мирными и спокойными. Что касается возможных беспорядков по вине противников демонстраций, власти Российской Федерации никогда не оценивали вероятность возникновения столкновений с противниками проведения мероприятий, и, следовательно, их довод о невозможности обеспечения безопасности на необходимом уровне в ходе гей-парадов был необоснован. В ходе трех рассматриваемых лет заявитель неоднократно представлял заявления, содержащие предложения об изменении формата и места проведения мероприятий, однако власти так и не объяснили причины, по которым представляется невозможным обеспечить безопасность ни одного из них.
67. Наконец, заявитель утверждал, что запрет на проведение мероприятий в рассматриваемый период не был необходим в демократическом обществе. Он ссылался на сформировавшуюся практику Европейского Суда, утверждая, что одна лишь вероятность смущения или даже шокирования части общества не могла рассматриваться в качестве достаточного основания для огульного применения такой меры, как абсолютный запрет на проведение рассматриваемых мероприятий (он сослался на Постановление Европейского Суда по делу "Бонцзковский и другие против Польши" (Bаczkowski and Others v. Poland), жалоба N 1543/06, § 64, ECHR 2007-VI). По его утверждению, мера, которая настойчиво применялась в его деле, была совершенно несоразмерна с целью, которую предположительно преследовали власти, и несовместима с самим пониманием демократического общества как "плюралистичного, толерантного, с широкими взглядами" (там же, § 63). Он подчеркнул, что власти даже не предприняли попытки выполнить свое обязательство, предусмотренное статьей 11 Конвенции и предполагающее принятие обоснованных и надлежащих мер для того, чтобы сделать возможным мирное проведение законных демонстраций. Они приняли решение о запрете мероприятий, участники которых, по их мнению, по всей вероятности, будут подвергнуты нападениям, вместо того, чтобы обеспечить их безопасность. Более того, они поддержали мнение о несогласии, выраженное противниками мероприятий, утверждая об аморальном поведении последних, таким образом, лишая сексуальное меньшинство законного права на проведение мирных демонстраций, права, являющегося неотъемлемым в обществе, претендующем на звание демократического.
2. Мнение Европейского Суда
68. Европейский Суд отмечает, что московские власти принимали решения о запрете проведения шествий прайда и пикетирований в 2006-2008 годах и реализовывали данные запреты посредством разгона мероприятий, проводимых без разрешения, и признавая заявителя и других участников, нарушивших запрет, виновными в совершении административного правонарушения. Следовательно, без сомнения, имело место вмешательство в реализацию заявителем своего права на свободу мирных собраний, гарантированного пунктом 1 статьи 11 Конвенции. На самом деле сам факт вмешательства в данном деле не оспаривается сторонами.
69. Далее Европейский Суд отмечает, что стороны не пришли к согласию относительно того, были ли действия властей г. Москвы предусмотрены законом. Они также не сошлись во мнении относительно того, имело ли место данное вмешательство для достижения законной цели. Тем не менее у Европейского Суда нет необходимости принимать решение по данным вопросам, поскольку независимо от цели и законности в соответствии с национальным законодательством применения запрета он не отвечает требованию необходимости в демократическом обществе по основаниям, указанным ниже. В степени, в которой данные вопросы имеют отношение к оценке соразмерности вмешательства, они будут исследованы ниже в, §§ 78-79 настоящего Постановления (см. Постановление Европейского Суда по делу "Христианская демократическая народная партия против Молдовы" (Christian Democratic People's Party v. Moldova), жалоба N 28793/02, § 53, ECHR 2006-II).
70. Что касается соразмерности вмешательства, Европейский Суд отмечает, что соответствующие принципы были изложены в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда "Бонцзковский и другие против Польши":
"61. Как многократно отмечалось в постановлениях Европейского Суда, не только демократия является основополагающим признаком европейского общественного порядка, но и Конвенция была разработана с целью развития и поддержки идеалов и ценностей демократического общества. Как подчеркнул Европейский Суд, демократия является единственной политической моделью, которая предусмотрена Конвенцией и отвечает ее требованиям. В силу формулировки абзаца второго статьи 11 Конвенции, а также аналогичных положений статей 8-10 Конвенции единственная необходимость, которая может оправдать вмешательство в права, гарантированные названными статьями Конвенции, это та, о которой можно утверждать, что она проистекла из "демократического общества" (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Рефах Партиси (Партия благоденствия) и другие заявители против Турции" (Refah Partisi (the Welfare Party) and Others v. Turkey), жалобы NN 41340/98, 41342/98, 41343/98 и 41344/98, §§ 86-89, ECHR 2003-II, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Христианская демократическая народная партия против Молдовы").
62. Несмотря на то, что в контексте статьи 11 Конвенции Европейский Суд зачастую ссылается к значимой роли, которую играют политические партии в обеспечении плюрализма и демократии, объединения, созданные с другими целями, также важны для обеспечения надлежащего функционирования демократии. Ибо плюрализм также основан на подлинном признании и соблюдении многообразия и динамике культурных традиций, этнического и культурного самовыражения, религиозных убеждений и художественных, литературных и социально-экономических идей и концепций. Гармоничное взаимодействие между людьми и группами с различными взглядами на самоидентификацию является необходимым для достижения социальной сплоченности. Когда гражданское общество нормально функционирует, исключительно естественным представляется то, что участие граждан в демократических процессах по большей части достигается посредством принадлежности к объединениям, в рамках которых они могут взаимодействовать друг с другом и совместно стремиться к общим целям (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Горзелик и другие заявители против Польши" (Gorzelik and Others v. Poland), жалоба N 44158/98, § 92, ECHR 2004-I).
63. Говоря о признаках "демократического общества", Европейский Суд особую важность придает плюрализму, толерантности и широким взглядам. В данном контексте он устанавливал, что хотя интересы личности в некоторых случаях должны иметь второстепенное значение по отношению к интересам группы, демократия означает не только то, что взгляды большинства должны все иметь превосходствующее значение: должно быть достигнуто равновесие, которое будет гарантировать справедливое и надлежащее отношение к меньшинствам и предупреждать любое злоупотребление доминирующим положением (см. Постановление Европейского Суда по делу "Янг, Джеймс и Вебстер против Соединенного Королевства" (Young, James and Webster v. United Kingdom) от 13 августа 1981 г., Series A, no. 44, § 63, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Чассагну и другие против Франции" (Chassagnou and Others v. France), жалобы NN 25088/95 и 28443/95, § 112, ECHR 1999-III).
64. В своем Постановлении "Информационсферайн Лентиа и другие заявители против Австрии" (Informationsverein Lentia and Others v. Austria) (от 24 ноября 1993 г., § 38, Series A, no. 276) Европейский Суд указал государство как основного гаранта соблюдения принципа плюрализма. Реальное и эффективное уважение свободы собраний и объединений не может быть сведено просто к обязанности невмешательства со стороны государства; концепция полного отрицания не будет соответствовать ни цели статьи 11 Конвенции, ни цели Конвенции в целом. Таким образом, могут существовать обязательства обеспечить эффективную реализацию данных свобод (см. Постановление Европейского Суда по делу "Уилсон и Национальный союз журналистов и другие заявители против Соединенного Королевства" (Wilson and the National Union of Journalists and Others v. United Kingdom), жалобы NN 30668/96, 30671/96 и 30678/96, § 41, ECHR 2002-V, и Постановление Европейского Суда по делу "Уранио Токсо против Греции" (Ouranio Toxo v Greece), жалоба N 74989/01, § 37, ECHR 2005-X). Данное обязательство имеет особое значение для лиц, придерживающихся непопулярных взглядов или принадлежащих к меньшинствам, поскольку они более подвержены преследованию".
71. Возвращаясь к обстоятельствам данного дела, Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации назвали два основания для принятия решения о запрете проведения мероприятий, организованных заявителем.
72. Их первый довод, который также лег в основу принятия решения о запрете мероприятий национальными властями, касался опасений относительно безопасности их участников и необходимости предотвращения беспорядков. Они утверждали о том, что власти г. Москвы, получив множество заявлений о протесте против проведения мероприятий, обнаружили, что любое подобное мероприятие приведет к возникновению крупных противоречий с различными группами, возражающими против проведения демонстраций в поддержку интересов лесбиянок, геев и других сексуальных меньшинств, а также пропагандирующих их. При этом не все заявления, о которых утверждают власти Российской Федерации (см. выше § 62 настоящего Постановления), были одинаковы по содержанию. Некоторые заявители, например Православная церковь, просто высказали свои возражения относительно проведения мероприятий, а также в целом против идей гомосексуализма и идентификации людьми себя таковыми. Другие, такие как Верховный Муфтий России, информировали власти о своем намерении провести акцию протеста против мероприятий, тогда как глава Нижегородского Духовного управления мусульман угрожал применением насилия.
73. Ранее в связи с этим Европейский Суд подчеркнул, что свобода собраний в форме, гарантированной статьей 11 Конвенции, направлена на защиту демонстраций, которые могут вызвать недовольство или нанести оскорбление лицам, возражающим против идей или требований, пропаганда которых предполагается (см. Постановление Европейского Суда по делу "Станков и Объединенная македонская организация Илинден против Болгарии" (Stankov and the United Macedonian Organisation Ilinden v. Bulgaria), жалобы NN 29221/95 и 29225/95, § 86, ECHR 2001-IX). У участников должна быть возможность проводить демонстрации без страха того, что они могут подвергнуться физическому насилию со стороны их оппонентов. Таким образом, обязанностью Договаривающихся Государств является принятие разумных и необходимых мер для обеспечения мирного проведения законных демонстраций (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Движение "Врачи за жизнь" против Австрии", §§ 32 и 34).
74. Европейским Судом не может быть принят довод о том, что данные заявления должны рассматриваться как общий показатель того, что шествие прайда и пикетирование несли в себе опасность провокации общественных беспорядков. Первая группа заявлений, содержавшая требование о запрете проведения мероприятий, поскольку заявители считали их аморальными, без угроз немедленного противодействия на месте проведения мероприятий, не имели никакого отношения к соображениям безопасности. Они могут быть приняты во внимание только для целей применения ограничений для защиты морали; данному вопросу будет уделено особое внимание ниже в настоящем Постановлении.
75. Другая группа заявлений, выражавшая намерение авторов принять участие в акциях протеста на месте проведения мероприятий, поскольку они считают их неприемлемыми, должна была, напротив, подвергнуться тщательной оценке с точки зрения организации мероприятий по обеспечению безопасности. Как правило, когда существует серьезная угроза проведения демонстраций протеста с возможным применением силы, Европейский Суд предоставляет национальным властям широкий предел усмотрения в выборе средств для обеспечения проведения собраний без вмешательства (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Движение "Врачи за жизнь" против Австрии", там же). Тем не менее только существования риска недостаточно для запрета проведения мероприятий: при осуществлении оценки власти должны представить точные предположения относительно потенциального уровня беспорядков с целью выбора средств, необходимых для нейтрализации угрозы возникновения насильственных столкновений (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Баранкевич против Российской Федерации", § 33). В данном деле никакой предварительной оценки опасности, представляемой демонстрациями в протест, проведено не было. Дальнейшие события выявили наличие около сотни предполагаемых протес-тантов - количество, которое хотя и является значительным, однако никоим образом не является непреодолимым в масштабах такого города, как Москва. Более того, Европейский Суд отмечает, что только несколько заявителей, высказывания которых привели власти Российской Федерации, выразили решимость от лица протестантов перейти к незаконным мерам. Власти Российской Федерации не представили каких-либо заявлений относительно того, уведомил ли кто-либо из заявителей о проведении протестных демонстраций. Если бы уведомление было представлено, власти могли бы принять меры для обеспечения мирного проведения обоих мероприятий в соответствии с законом, позволив обеим сторонам решить свои задачи, выразив свою точку зрения и избежав физических столкновений. Именно на власти г. Москвы была возложена обязанность обратиться к потенциальным протестантам (посредством публичного объявления или в персональных ответах на их заявления), чтобы напомнить им о необходимости соблюдения требований законодательства при проведении акций протеста.
76. Что касается вопросов, связанных с заявлениями с призывами к насилию и подстрекательствами к совершению преступлений в отношении участников в форме публичного мероприятия, например, такими как поступили от мусульманского религиозного деятеля из г. Нижнего Новгорода, который, как утверждалось, заявил о том, что гомосексуалисты должны быть забиты до смерти камнями (см. выше § 62 настоящего Постановления), или отдельными заявлениями, содержащими угрозы о применении насилия, они могли быть эффективно решены посредством уголовного преследования виновных лиц. Тем не менее из материалов дела не следует, что в рассматриваемом деле власти отреагировали на призыв религиозного деятеля к насилию иным образом, а не только запретом проведения мероприятия, которое он осудил. Ссылаясь на такие очевидно незаконные призывы как на основания для запрета проведения мероприятий, компетентные власти оказали поддержку лицам или организациям, которые явно и умышленно намеривались воспрепятствовать проведению мирной демонстрации, что нарушило требования закона и общественный порядок.
77. Учитывая изложенное, Европейский Суд приходит к выводу о том, что власти Российской Федерации не дали соответствующую оценку риску покушения на безопасность участников мероприятий и общественный порядок. Он повторяет, что если бы каждый раз вероятность возникновения напряжения и достаточно эмоциональных перебранок между противостоящими группами в ходе демонстрации гарантировала ее запрет, общество оказалось бы в ситуации отсутствия возможности выслушать иную точку зрения по любому вопросу, который затрагивает чувства бoльшей части общества (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Станков и Объединенная македонская организация Илинден против Болгарии", § 107). В данном деле Европейский Суд не может принять утверждение властей Российской Федерации о том, что угроза была настолько велика, что потребовалось принятие такой радикальной меры, как полный запрет мероприятия, не говоря уже о том, что власти поступали соответствующим образом многократно на протяжении трех лет. Более того, из публичных заявлений мэра г. Москвы, а также из замечаний властей Российской Федерации следует, что если угроза безопасности и играла какую-то роль при принятии властями решения о запрете мероприятий, то она в любом случае являлась вторичной по отношению к соображениям об общественной морали.
78. Европейский Суд отмечает, что мэр г. Москвы неоднократно высказывал свою решимость воспрепятствовать проведению гей-парадов и аналогичных мероприятий, по-видимому, потому, что он рассматривал их как неуместные (см. выше §§ 7, 8, 10, 16 и 24 настоящего Постановления). В своих замечаниях власти Российской Федерации также обратили внимание на то, что подобные мероприятия должны в принципе запрещаться, поскольку пропаганда гомосексуализма несовместима с религиозной доктриной и моральными ценностями большинства и может быть пагубна для детей и ранимых взрослых людей, если они станут свидетелями мероприятия.
79. Тем не менее Европейский Суд отмечает, что данные причины не являются в соответствии с национальным законодательством основаниями для запрета или ограничения в любой иной форме проведения публичного мероприятия. Следовательно, указанные доводы не были названы в рамках национального производства, которое сосредоточилось на вопросах обеспечения безопасности. Европейский Суд не убежден в том, что власти Российской Федерации могут на данной стадии заменить одну защищаемую Конвенцией законную цель другой, которая никогда не участвовала при выстраивании равновесия на национальном уровне. Более того, он полагает, что в любом случае запрет был несоразмерен обеим предполагаемым целям.
80. Европейский Суд напоминает, что гарантии статьи 11 Конвенции распространяются на все собрания, за исключением тех, на которых организаторы и участники намерены применять силу или в иной форме отрицают основы "демократического общества" (см. Решения Европейской комиссии по делу "Г. против Германии" (G. v. Germany) от 6 марта 1989 г., жалоба N 13079/87, Decisions and Reports (DR) 60, p. 256, и по делу "Христиане против расизма и фашизма против Соединенного Королевства" (Christians against Racism and Fascism v. United Kingdom) от 16 июля 1980 г., DR 21, p. 138). Как Европейский Суд отметил в Постановлении по делу "Сергей Кузнецов против Российской Федерации" (Sergey Kuznetsov v. Russia) (от 23 октября 2008 г., жалоба N 10877/04, § 45): "любые меры, представляющие собой вмешательство в свободу собраний и выражения мнения, иначе как в случаях подстрекательства к проявлению жестокости и отрицания демократических принципов - какими бы шокирующими и неприемлемыми не представлялись властям конкретные взгляды или используемые слова, - оказывают плохую услугу демократии и зачастую подвергают ее опасности".
81. Далее Европейский Суд напоминает, что если бы реализация прав, предусмотренных Конвенцией, группой меньшинств была бы поставлена в зависимость от согласия на то со стороны большинства, данная ситуация была бы несовместима с основополагающими ценностями Конвенции. Если бы это было так, права меньшинств на свободу вероисповедания, выражения мнения и собрания стали бы в бoльшей степени теоретическими, чем практическими и эффективными, как того требует Конвенция (см. Постановление Европейского Суда по делу "Артико против Италии" (Artico v. Italy) от 13 мая 1980 г., § 33, Series A, no. 37, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Баранкевич против Российской Федерации", § 31).
82. В данном деле Европейский Суд, тщательно изучив все имеющиеся в его распоряжении материалы, не выявил того, что мероприятия, организованные заявителем, привели бы к конфликту такого уровня, о котором утверждали власти Российской Федерации. Цель шествий и пикетирований, как она указана в уведомлениях о проведении мероприятий, состояла в развитии уважения прав и свобод человека и призыве к терпимости в отношении сексуальных меньшинств. Мероприятия должны были быть проведены в форме шествия и пикетирования, их участники должны были нести транспаранты и делать объявления через громкоговорители. Ни на одном из этапов не предполагалось, что мероприятие будет также состоять в наглядной демонстрации непристойности в форме, сравнимой с той, которая имела место в упоминавшемся выше деле "Мюллер и другие заявители против Швейцарии", на которое ссылались власти Российской Федерации. Заявитель утверждал, что властями Российской Федерации не оспаривалось то, что у участников мероприятия не было намерения демонстрировать наготу, призывать к сексуально провокационному поведению или критиковать общественную мораль или религиозные взгляды. Более того, как следует из комментариев мэра г. Москвы (см., в частности, выше §§ 16 и 24 настоящего Постановления), а также из замечаний властей Российской Федерации (см. выше § 61 настоящего Постановления), возражение компетентных властей вызвали не поведение или внешний вид участников мероприятий, а сам факт того, что они выразили намерение открыто проявить себя как геи и лесбиянки, индивидуально и в группе. Власти Российской Федерации признали, в частности, что компетентные власти превысили бы свой предел терпимости к гомосексуальному поведению, когда оно перешло из исключительно частной области в общественную сферу (см. также in fine* (* In fine (лат.) - в конце (прим. переводчика).)).
83. В обоснование данного подхода власти Российской Федерации утверждали о наличии у них широкого предела усмотрения при реализации гражданских прав лицами, которые идентифицируют себя как геи и лесбиянки, ссылаясь на предполагаемое отсутствие в Европе единого мнения по вопросам, связанным с отношением к сексуальным меньшинствам. Европейский Суд не может согласиться с данным толкованием. Существует обширная прецедентная практика, отражающая давно устоявшееся европейское согласованное мнение по такому вопросу, как отмена уголовной ответственности за гомосексуальные отношения между взрослыми (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Даджион против Соединенного Королевства", Постановления Европейского Суда по делу "Норрис против Ирландии" (Norris v. Ireland) от 26 октября 1988 г., Series A, no. 142, и по делу "Модинос против Кипра" (Modinos v. Cyprus от 22 апреля 1993 г., Series A, no. 259), доступ гомосексуалистов к службе в вооруженных силах (см. Постановление Европейского Суда по делу "Смит и Грейди против Соединенного Королевства" (Smith and Grady v. United Kingdom), жалобы NN 33985/96 и 33986/96, ECHR 1999-VI), и предоставление родительских прав (см. Постановление Европейского Суда по делу "Салгуейро да Сильва Мута против Португалии" (Salgueiro da Silva Mouta v. Portugal), жалоба N 33290/96, ECHR 1999-IX), равенство в правоотношениях, связанных с налогами и правом наследования права владения имуществом после умершего партнера (см. Постановление Европейского Суда по делу "Карнер против Австрии" (Karner v. Austria), жалоба N 40016/98, ECHR 2003-IX); более поздние примеры касаются равенства возраста согласия в соответствии с уголовным законодательством на совершение гетеросексуального и гомосексуального актов (см. Постановление Европейского Суда по делу "Л. и В. против Австрии" (L. and V. v. Austria), жалобы N 39829/98, ECHR 2003-I). В то же время остались вопросы, по которым в Европе не было достигнуто согласия, например, предоставление разрешения однополым парам на усыновление ребенка (см. Постановление Европейского Суда по делу "Фретте против Франции" (Frette v. France), жалоба N 36515/97, ECHR 2002-I, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Е.Б. против Франции" (E.B. v. France), жалоба N 43546/02, ECHR 2008-...), а также права на регистрацию брака, и в отношении которых Европейский Суд подтвердил наличие у национальных властей предела усмотрения при решении данных вопросов. Данное обстоятельство тем не менее не освобождает Европейский Суд от соблюдения требования по проверке того, не вышли ли компетентные власти в каждом конкретном деле за пределы своего усмотрения, действуя необоснованно или иным образом. В действительности Европейский Суд постоянно устанавливал, что предел усмотрения государства неотделим от надзора со стороны Европы (см. Постановление Европейского Суда по делу "Хендисайд против Соединенного Королевства" (Handyside v. United Kingdom) от 7 декабря 1976 г., § 49, Series A, no. 24). Ссылка властей Российской Федерации на концепцию "суда четвертой инстанции" (см. выше § 58 настоящего Постановления) не может препятствовать Европейскому Суду реализовывать свои обязанности в соответствии с Конвенцией и выработанной прецедентной практикой.
84. В любом случае отсутствие европейского согласия по данным вопросам не имеет отношения к данному делу, поскольку предоставление прав гомосексуалистам принципиально отличается от признания их права на проведение агитации в пользу данных прав. Не существует двусмысленности в отношении признания другими государствами-участниками права людей открыто называть себя геем, лесбиянкой или иным сексуальным меньшинством и пропагандировать свои права и свободы, в том числе посредством реализации свободы мирных собраний. Как верно отметили власти Российской Федерации, демонстрации, аналогичные тем, которые были запрещены в рассматриваемом деле, являются обычным делом в большинстве европейских стран. Следует также отметить, что в деле "Бонцзковский и другие против Польши" именно национальные власти первыми признали незаконность запрета, который первоначально был применен в отношении аналогичных шествий, когда соответствующее решение о запрете было отменено судом апелляционной инстанции (см. выше § 22 настоящего Постановления).
85. Следовательно, Европейский Суд не может согласиться с утверждением властей Российской Федерации о наличии широкого предела усмотрения в данном деле. Он повторяет, что любое решение, ограничивающее свободу собраний, должно быть основано на приемлемой оценке соответствующих фактов (см. среди прочих упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Христианская демократическая народная партия против Молдовы", § 70). Единственный фактор, который был принят во внимание властями г. Москвы, это общественное сопротивление проведению мероприятия, а также собственные взгляды должностных лиц на вопросы морали.
86. Мэр г. Москвы, чьи высказывания по существу были воспроизведены в меморандуме властей Российской Федерации, счел необходимым свести каждое упоминание о гомосексуальности к частной сфере и заставить геев и лесбиянок не попадаться на глаза общественности, подразумевая, что гомосексуальность является результатом осознанного и антисоциального выбора. Тем не менее они не смогли предоставить обоснования такого исключения. В распоряжении Европейского Суда отсутствуют научные доказательства и социологическая информация, подтверждающие, что обычное упоминание о гомосексуальности или открытая общественная дискуссия о социальном статусе сексуальных меньшинств окажет негативное воздействие на детей или "ранимых взрослых". Наоборот, только с помощью справедливой и общественной дискуссии общество может обратиться к таким сложным вопросам, которые были подняты в данном деле. Такая дискуссия, подкрепленная академическими исследованиями, положительно бы отразилась на взаимодействии внутри общества в результате обеспечения гарантий того, что представители всех точек зрения, в том числе и конкретные личности, будут выслушаны. В то же время она бы прояснила несколько вопросов, вызывающих всеобщее непонимание, таких как, например, может ли человек быть воспитан как гомосексуалист, склонен к гомосексуальности или переманен из нее или может ли он добровольно выбрать ее или отказаться от нее. Именно подобную дискуссию пытался инициировать в настоящем деле заявитель, однако она не могла быть заменена спонтанными мнениями чиновников, которые последние считали популярными. Учитывая обстоятельства данного дела, Европейский Суд не может не сделать вывод о том, что решение соответствующих властей о запрете рассматриваемых событий не было основано на приемлемой оценке значимых для дела фактических обстоятельств.
87. Изложенного выше достаточно для того, чтобы Европейский Суд мог прийти к выводу о том, что запрет мероприятий, организованных заявителем, не отвечал острой социальной потребности и, следовательно, не являлся необходимым в демократическом обществе.
88. Соответственно, имело место нарушение статьи 11 Конвенции.
II. Предполагаемое нарушение статьи 13 Конвенции
89. Заявитель, ссылаясь на статью 13 Конвенции в совокупности со статьей 11 Конвенции, утверждал, что в его распоряжении отсутствовало эффективное средство правовой защиты в отношении предполагаемого нарушения его права на свободу мирных собраний. Он отметил, в частности, что не имел возможности прибегнуть ни к одной из процедур, в результате которой было бы принято окончательное решение до дня проведения планируемых мероприятий. Статья 13 Конвенции предусматривает следующее:
"Каждый, чьи права и свободы, признанные в... Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".
90. Власти Российской Федерации оспорили доводы заявителя, утверждая, что у него была возможность инициировать судебное разбирательство и он ею воспользовался.
A. Приемлемость жалобы
91. Европейский Суд отмечает, что данная жалоба не является явно необоснованной по смыслу пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он далее отмечает, что она не является неприемлемой по иным основаниям. Следовательно, жалоба должна быть признана приемлемой.
B. Существо жалобы
1. Доводы сторон
(a) Власти Российской Федерации
92. Власти Российской Федерации, во-первых, отметили, что процедуры получения разрешения на проведение шествий и пикетирования отличаются друг от друга, и что заявитель обжаловал решение об отказе в проведении обоих видов мероприятий в рамках отдельных судебных процедур. Его требования были исследованы судами и отклонены обоснованными решениями. Все судебные разбирательства прошли оперативно, в любом случае в пределах сроков, установленных законом.
93. Во-вторых, власти Российской Федерации также отметили, что заявитель не совершал процессуальные действия настолько быстро, насколько он смог бы. В частности, ему потребовались месяц и 15 дней для обжалования судебного решения от 26 мая 2006 г. после продления судом установленного законом 10-дневного срока. Более того, кассационная жалоба на судебное решение от 22 августа 2006 г. была подана им два месяца и 10 дней спустя после постановления решения и вновь после продления установленного срока.
(b) Заявитель
94. Заявитель утверждал, что судебное разбирательство, которое было им инициировано для обжалования решения о запрете, не было эффективным, поскольку общие сроки, установленные законом, не позволяли принять окончательное решение до наступления даты проведения оспариваемых событий. Он ссылался на срок направления уведомления о предполагаемом мероприятии, предусмотренный частью 1 статьи 7 Федерального закона "О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях", то есть не ранее 15 дней и не позднее 10 дней даты предполагаемой даты проведения мероприятия. Ссылаясь на часть первую статьи 257 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации и нормы данного Кодекса о вступлении в законную силу судебных решений, он утверждал, что любое судебное решение по делу - будь то решение суда первой инстанции или кассационной - должно было вступить в законную силу только по прошествии планируемой даты проведения мероприятия. Следовательно, судебное решение об отмене запрета властей об отказе в разрешении проведения мероприятия распространялось бы в любом случае на прошедший этап и, следовательно, было бы бесполезным.
95. Он также оспорил довод властей Российской Федерации о том, что он затягивал с обжалованием решения суда первой инстанции. По утверждению заявителя, кассационные жалобы были поданы, как только он получил полный текст судебного решения. Более того, он заявил, что кассационное производство в любом случае должно было состояться после предполагаемой даты проведения мероприятия. Таким образом, мероприятие, запланированное на 27 мая 2006 г., было запрещено судом первой инстанции 26 мая 2006 г., то есть за день до мероприятия. Рассмотрение кассационной жалобы на решение суда первой инстанции в тот же день, в который мероприятие состоялось, если бы окончательное решение было принято в пользу заявителя, было невозможно. Уведомления, направленные им в связи с проведением пикетирования, ждал бы тот же ответ. Заявления, поданные заявителем в 2007 и 2008 годах, были также оставлены без удовлетворения в последней инстанции спустя длительное время после предполагаемых дат проведения мероприятий. Далее заявитель отметил, что было бы невозможно добиться принятия окончательного решения до проведения оспариваемых мероприятий, даже если бы решение суда первой инстанции разрешило демонстрацию. Решение суда первой инстанции, если оно не обжаловано, вступает в силу спустя 10 дней после его принятия. Данный срок делает невозможным для организаторов мероприятия, даже при их максимальных усилиях и перспективном планировании, получение окончательного судебного решения до назначенной даты проведения мероприятия, поскольку ни административные власти, ни суды не обязаны завершать производство по делу до названной даты.
96. Заявитель повторил, что дата проведения обсуждаемых мероприятий была выбрана специально с учетом ее символичности как годовщины отмены в России уголовной ответственности за гомосексуализм. Следовательно, было существенно то, чтобы демонстрация в случае ее разрешения была проведена в тот день.
2. Мнение Европейского Суда
97. Европейский Суд напоминает, что по смыслу статьи 13 Конвенции является необходимым, как требование о предоставлении национального средства правовой защиты, позволяющего национальным властям определить, как вести производство по существу жалобы на нарушения соответствующих положений Конвенции, так и предоставлять соответствующую компенсацию, несмотря на то, что Договаривающимся Государствам предоставлена некоторая свобода усмотрения в выборе способа, которым они будут реализовывать свои обязательства в соответствии с данной статьей (см. среди прочих Постановление Европейского Суда по делу "Чаал против Соединенного Королевства" (Chahal v. United Kingdom) от 15 ноября 1996 г., § 145, Reports of Judgments and Decisions 1996-V). В данном деле Европейский Суд установил, что права заявителя, предусмотренные статьей 11 Конвенции, были нарушены (см. выше § 88 настоящего Постановления). Следовательно, заявитель представил спорное требование по смыслу прецедентной практики Европейского Суда и, соответственно, имел право на средство правовой защиты, удовлетворяющее требования статьи 13 Конвенции.
98. Европейский Суд напоминает, что, учитывая то, что выбранная дата проведения публичных мероприятий имела ключевое значение для их организаторов и участников, а также то, что организаторы своевременно направили в компетентные органы уведомление, представление об эффективном средстве правовой защиты предполагает наличие возможности получения решения касательно разрешения проведения мероприятия до наступления предполагаемого времени проведения мероприятия (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Бонцзковский и другие против Польши", § 81). Таким образом, для эффективной реализации права на свободу собраний важно то, чтобы подлежащее применению законодательство предусматривало разумные сроки, в пределах которых государственные органы должны действовать при принятии соответствующих решений (см. там же § 83).
99. Европейский Суд отмечает, что в данном деле применимое законодательство устанавливало сроки для направления заявителем уведомления о проведении мероприятий. Напротив, власти не были связаны какими бы то ни было обязательными сроками для того, чтобы принять окончательные решения до предполагаемых дат проведения шествия и пикетирования. В связи с этим Европейский Суд не уверен в том, что судебное средство правовой защиты, доступное заявителю в данном деле и носящее характер постфактум, могло бы предоставить адекватную компенсацию в отношении предполагаемых нарушений Конвенции.
100. Следовательно, Европейский Суд приходит к выводу о том, что заявитель был лишен эффективного средства правовой защиты в связи со своей жалобой на нарушение его права на свободу собраний. Следовательно, Европейский Суд приходит к выводу о том, что имело место нарушение статьи 13 Конвенции в совокупности со статьей 11 Конвенции.
III. Предполагаемое нарушение статьи 14 Конвенции
101. Наконец, заявитель жаловался на дискриминационную манеру, в которой московские власти рассматривали обращение заявителя о проведении публичных мероприятий, организованных им. Ссылаясь на статью 14 Конвенции в совокупности со статьей 11 Конвенции, он утверждал, что в отношении него имела место дискриминация по признаку сексуальной ориентации его и других участников мероприятий. Статья 14 Конвенции предусматривает:
"Пользование правами и свободами, признанными в настоящей Конвенции, должно быть обеспечено без какой бы то ни было дискриминации по признаку пола, расы, цвета кожи, языка, религии, политических или иных убеждений, национального или социального происхождения, принадлежности к национальным меньшинствам, имущественного положения, рождения или по любым иным признакам".
102. Власти Российской Федерации не согласились с доводом заявителя, утверждая, что решение о запрете никогда не было направлено на дискриминацию заявителя.
A. Приемлемость жалобы
103. Европейский Суд утверждает, что данная жалоба не является явно необоснованной по смыслу пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что она не является неприемлемой по иным основаниям. Следовательно, она должна быть признана приемлемой.
B. Существо жалобы
1. Доводы сторон
104. Власти Российской Федерации отрицали то, что решение о запрете, принятое в настоящем деле, носило дискриминационный характер. По их утверждению, существование сексуальных меньшинств признано властями, равно как и необходимость предусматривать отсутствие дискриминации в отношении них. Тем не менее их враждебные отношения с религиозными группами подтвердили необходимость наложить ограничения на реализацию ими своих прав.
105. Заявитель наоборот утверждал, что решение о запрете проведения мероприятий носило дискриминационный характер. Несмотря на отсутствие прямой ссылки на сексуальную ориентацию как на основание для принятия негативного решения, было ясно, что основной причиной для отказа явилось официальное неодобрение взглядов участников на мораль. Власти сослались, в частности, на несогласие религиозных и иных групп с проведением мероприятий. Более того, мэр г. Москвы сделал несколько заявлений, носящих дискриминационный характер, и возникла четкая связь между заявлениями и запретом.
2. Мнение Европейского Суда
106. Европейский Суд неоднократно устанавливал то, что статья 14 Конвенции не является автономной и действует только в отношении прав, предусмотренных Конвенцией. Данное положение дополняет другие материально-правовые положения Конвенции и Протоколов к ней. Она не существует сама по себе, поскольку она действует только применительно к "пользованию правами и свободами", признанными в данных положениях. Несмотря на то, что применение статьи 14 Конвенции не предполагает нарушение указанных положений - и в этой части она независима - не может существовать пространство для ее применения, если только рассматриваемые фактические обстоятельства не попадают в сферу действия одного или нескольких таких положений (см. среди прочих Постановления Европейского Суда по делу "Ван Раалте против Нидерландов" (Van Raalte v. Netherlands) от 21 февраля 1997 г., § 33, Reports 1997-I, и по делу "Гэйгасаз против Австрии" (Gaygusuz v. Austria) от 16 сентября 1996 г., § 36, Reports 1996-IV).
107. Сторонами не оспаривается то, что фактические обстоятельства дела попадают в сферу действия статьи 11 Конвенции. Следовательно, статья 14 Конвенции подлежит применению к обстоятельствам данного дела.
108. Европейский Суд напоминает, что сексуальная ориентация является концепцией, на которую распространяются положения статьи 14 Конвенции (см. среди прочих Постановление Европейского Суда по делу "Козак против Польши" (Kozak v. Poland) от 2 марта 2010 г., жалоба N 13102/02). Более того, когда рассматриваемое различие проявляется в такой интимной и уязвимой сфере личной жизни человека, Европейскому Суду должны быть представлены особенно веские доводы для обоснования меры, применение которой оспаривается. Когда причиной разницы в обращении становится пол или сексуальная ориентация, государству остается весьма ограниченный предел усмотрения, и в таких ситуациях принцип соразмерности не просто требует того, чтобы выбранная мера в принципе подходила для достижения поставленной цели; должно быть доказано, что она была необходима в конкретных обстоятельствах. На самом деле, если причины различного обращения основаны исключительно на сексуальной ориентации заявителя, данное обстоятельство будет представлять собой дискриминацию в соответствии с положениями Конвенции (см. также § 92).
109. Выше уже было установлено, что основной причиной принятия решения о запрете проведения мероприятий, организованных заявителем, явилось несогласие властей с проведением демонстраций, которые они рассматривали как пропаганду гомосексуальности (см. выше §§ 77-78 и 82 настоящего Постановления). В частности, Европейский Суд не может оставить без внимания личные убеждения, публично высказанные мэром г. Москвы, и безусловную связь между данными заявлениями и запретом. В свете данных выводов Европейский Суд также считает установленным тот факт, что в отношении заявителя имела место дискриминация по признаку сексуальной ориентации его самого и других участников планируемых мероприятий. Он также полагает, что власти Российской Федерации не представили обоснование, из которого бы следовало, что оспариваемое различие в отношении было совместимо со стандартами Конвенции.
110. Соответственно, Европейский Суд полагает, что в данном деле имело место нарушение статьи 14 Конвенции, взятой в совокупности со статьей 11 Конвенции.
IV. Применение статьи 41 Конвенции
111. Статья 41 Конвенции предусматривает:
"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".
A. Ущерб
112. Заявитель требовал 40 000 евро в качестве компенсации морального вреда.
113. Власти Российской Федерации оспорили данное требование, назвав его чрезмерным и неразумным. Они ходатайствовали перед Европейским Судом о том, что в случае признания в данном деле нарушения заявителю должна быть присуждена компенсация в минимально возможном размере.
114. Учитывая то, что данное дело касалось запрета проведения многочисленных публичных мероприятий на протяжении трех лет подряд в нарушение статей 11, 13 и 14 Конвенции, Европейский Суд, основываясь на принципе справедливости, присуждает заявителю 12 000 евро в качестве компенсации морального вреда.
B. Расходы и издержки
115. Заявитель также требовал 18 700 рублей (примерно 483 евро) в возмещение расходов и издержек, понесенных в связи с производством по делу в национальных судах, и 17 027 евро - в связи с производством по делу в Европейском Суде. Он представил подробные требования, копии счетов и подтверждающих документов.
116. Власти Российской Федерации сочли данную часть жалобы необоснованной. Они отметили, что расходы юриста по проезду с целью участия в заседаниях национальных судов не были связаны с производством по делу в Европейском Суде и, следовательно, не подлежали возмещению. Далее они отметили, что данные расходы и издержки не могут рассматриваться как "понесенные действительно и по необходимости", принимая во внимание то, что три жалобы, поданные в данном деле, явились весьма схожими и не требовали от юриста проработки в каждом случае новой аргументации.
117. В соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда заявитель имеет право на получение возмещения только тех расходов и издержек, в отношении которых было доказано, что они понесены действительно и по необходимости, а также были разумными по размеру. Европейский Суд отмечает, что расходы и издержки связаны с тремя последовательными судебными разбирательствами и были понесены в течение трехлетнего периода. Весь этот период интересы заявителя представлял Д.Г. Бартенев - юрист, который также представлял его в Европейском Суде. Несмотря на то, что производство по трем жалобам было объединено в одно дело и, следовательно, заявитель был освобожден от обязанности представлять отдельные замечания в ответ на меморандум властей Российской Федерации по каждой из них, первоначальные жалобы и прилагаемые к ним документы готовились отдельно. Суммы, затраченные заявителем на судебные издержки, не кажутся чрезмерными или несоразмерными объему выполненной работы. В данном деле, принимая во внимание имеющиеся материалы и названный критерий, Европейский Суд полагает разумным присудить заявителю требуемые суммы в полном объеме. В совокупности он присуждает 17 510 евро, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную сумму.
C. Процентная ставка при просрочке платежей
118. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.
На основании изложенного Суд единогласно:
1) признал жалобу приемлемой;
2) постановил, что имело место нарушение статьи 11 Конвенции;
3) постановил, что имело место нарушение статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 11 Конвенции;
4) постановил, что имело место нарушение статьи 14 Конвенции во взаимосвязи со статьей 11 Конвенции;
5) постановил:
(a) что государство-ответчик обязано выплатить заявителю в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции следующие суммы, подлежащие переводу в рубли по курсу, установленному на день выплаты:
(i) 12 000 евро (двенадцать тысяч евро), а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную сумму, в качестве компенсации морального вреда;
(ii) 17 510 евро (семнадцать тысяч пятьсот десять евро) в возмещение расходов и издержек, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную сумму;
(b) что с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;
6) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.
Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 21 октября 2010 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.
|
Андрэ Вампаш |
Христос Розакис |
Постановление Европейского Суда по правам человека от 21 октября 2010 г. Дело "Алексеев против России" [Alekseyev v. Russia] (жалобы NN 4916/07, 25924/08 и 14599/09) (I Секция)
Постановление вступило в силу 11 апреля 2011 г.
Текст Постановления опубликован в Бюллетене Европейского Суда по правам человека. Российское издание. N 11/2011
Перевод с английского к.ю.н. Д.В. Юзвикова
Открыть документ в системе ГАРАНТ