Постановление Европейского Суда по правам человека от 28 октября 2010 г. Дело "Крестовский (Krestovskiy) против Российской Федерации" (жалоба N 14040/03) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "Крестовский (Krestovskiy)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 14040/03)

Постановление Суда

Страсбург, 28 октября 2010 г.

По делу "Крестовский против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Христоса Розакиса, Председателя Палаты,

Нины Ваич,

Анатолия Ковлера,

Элизабет Штейнер,

Ханлара Гаджиева,

Дина Шпильманна,

Сверре-Эрика Йебенса, судей, а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 7 октября 2010 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 14040/03,поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Вадимом Владимировичем Крестовским (далее - заявитель) 19 марта 2003 г.

2. Интересы заявителя, которому была предоставлена юридическая помощь, представляла M. Мисакян, адвокат, практикующий в г. Москве. Власти Российской Федерации были первоначально представлены бывшим Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека В.В. Милинчук, а впоследствии - Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Г.О. Матюшкиным.

3. Заявитель, в частности, утверждал, что уголовное разбирательство по его делу не было публичным.

4. 7 февраля 2008 г. председатель Первой Секции коммуницировал жалобу властям Российской Федерации. В соответствии с пунктом 1 статьи 29 Конвенции, было также решено рассмотреть данную жалобу одновременно по вопросу приемлемости и по существу.

5. Власти Российской Федерации возражали против одновременного рассмотрения жалобы по вопросу приемлемости и по существу. Рассмотрев возражение властей Российской Федерации, Европейский Суд отклонил его.

Факты

I. Обстоятельства дела

6. Заявитель родился в 1963 году и отбывает наказание в виде лишения свободы в с. Ягул Удмуртской Республики.

7. В неустановленную дату Д., М., Гил. и Гут. были задержаны, и им было предъявлено обвинение, в частности, в убийстве П. Б. и С. В ходе допроса Д. и Гил. дали показания о том, что заявитель привлек их для убийства Б.

8. 23 апреля 2001 г. заявитель был задержан по подозрению в пособничестве и подстрекательстве к убийству Б. Он содержался под стражей в период судебного разбирательства и неоднократно допрашивался следователем.

9. 9 октября 2001 г. Верховный суд Удмуртской Республики назначил судебное заседание на 23 октября 2001 г.

10. 19 октября 2001 г. начальник подразделения по борьбе с организованной преступностью регионального управления внутренних дел сообщил Верховному суду следующее:

"С декабря 2000 г. [подразделение по борьбе с организованной преступностью] расследовало [убийство С.]_ Обвиняемые [Д.], [М.] и [Гил.]... признали себя виновными и дали правдивые показания. На основе этих показаний и собранных доказательств удалось установить, что лидер Ижевской организованной преступной группировки [В.] связан с убийством С., совершенным в апреле 1998 г. В. был объявлен в федеральный розыск.

...[подразделение по борьбе с организованной преступностью] получило сведения о том, что лидеры организованной преступности решили убить Д. после того, как он дал показания против В...Кроме того, милиция полагает, что Д. имеет информацию о других преступлениях, совершенных лидерами организованной преступности на территории Удмуртии.

Учитывая вышесказанное... мы считаем, что может быть предпринята попытка убийства Д. Таким образом мы просим о проведении закрытого судебного разбирательства в исправительной колонии N 9..."

11. 22 октября 2001 г. Верховный суд Удмуртской Республики решил отказаться от проведения публичного разбирательства уголовного дела заявителя и Д., М., Гил. и Гут. Обвиняемые и их адвокаты отсутствовали. В частности, суд отметил следующее:

"Верховный суд Удмуртской Республики получил письмо от начальника [подразделения по борьбе с организованной преступностью], в котором сообщалось о возможности убийства Д. во время судебного разбирательства. Ранее в ходе следствия Д. свидетельствовал о причастности В. к преступлениям.

С учетом того факта, что [(1)] обвиняемые обвиняются в тяжких преступлениях, включая причастность к организованной преступности, и [(2)] обязанности суда по обеспечению безопасности Д. и всех участников судебного разбирательства, сотрудников Верховного суда Удмуртской Республики и других лиц, [суд] решает назначить закрытое судебное разбирательство и провести [его] в следственном изоляторе N 1. Другой причиной проведения закрытого разбирательства является тот факт, что Д. обвиняется в убийстве [С.] в связи с тем, что последний изнасиловал [сестру Д.]".

12. 23 октября 2001 г. Верховный суд начал судебное разбирательство в следственном изоляторе N 1. Интересы заявителя представлял адвокат по его выбору. Суд удовлетворил его ходатайство о вызове дополнительных свидетелей с его стороны. Заявитель не признал себя виновным и давал показания в суде.

13. 13 декабря 2001 г. Верховный суд Удмуртской Республики признал заявителя виновным в убийстве и приговорил его к 13 годам лишения свободы. Суд основал свои выводы на признательных показаниях сообвиняемых заявителя Д. и Г., показаниях восьми свидетелей, исследовании места преступления и отчетах судебно-медицинской экспертизы.

14. Заявитель обжаловал приговор. Он жаловался на то, что разбирательство его уголовного дела не было публичным, и на оценку доказательств судом первой инстанции.

15. 2 октября 2002 г. Верховный суд Российской Федерации оставил приговор от 13 декабря 2001 г. без изменения. Разбирательство было публичным. Заслушав заявителя и его защитника, суд поддержал выводы суда первой инстанции в вопросах факта и права. Как следует из текста определения, доводы заявителя в отношении закрытого разбирательства в суде первой инстанции остались неразрешенными.

II. Применимое национальное законодательство

16. Уголовно-процессуальный кодекс, действовавший в период, относящийся к обстоятельствам дела, предусматривал:

"Статья 18. Гласность судебного разбирательства

Разбирательство дел во всех судах открытое, за исключением случаев, когда это противоречит интересам охраны государственной тайны.

Закрытое судебное разбирательство, кроме того, допускается по мотивированному определению суда или постановлению судьи по делам о преступлениях лиц, не достигших шестнадцатилетнего возраста, по делам о половых преступлениях, а также по другим делам в целях предотвращения разглашения сведений об интимных сторонах жизни участвующих в деле лиц.

Слушание дел в закрытом заседании суда осуществляется с соблюдением всех правил судопроизводства.

Приговоры судов во всех случаях провозглашаются публично".

Право

I. Предполагаемое нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции

17. Заявитель жаловался на то, что уголовное разбирательство по его делу не было публичным, что противоречило пункту 1 статьи 6 Конвенции, который в соответствующей части устанавливает следующее:

"1. Каждый... при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела... судом, созданным на основании закона. Судебное решение объявляется публично, однако пресса и публика могут не допускаться на судебные заседания в течение всего процесса или его части по соображениям морали, общественного порядка или национальной безопасности в демократическом обществе, а также когда того требуют интересы несовершеннолетних или для защиты частной жизни сторон, или в той мере, в какой это, по мнению суда, строго необходимо при особых обстоятельствах, когда гласность нарушала бы интересы правосудия".

A. Приемлемость жалобы

18. Власти Российской Федерации полагали, что заявитель подал жалобу за пределами срока, и она должна быть отклонена в соответствии с пунктами 1 и 4 статьи 35 Конвенции. В частности, они отметили, что штамп Европейского Суда на формуляре жалобы не содержит даты его получения Европейским Судом.

19. Заявитель оспорил утверждения властей Российской Федерации. Он утверждал, что его формуляр жалобы был отправлен от его имени Центром содействия международной защите 19 марта 2003 г., как отмечено на почтовом штемпеле.

20. Европейский Суд отмечает, что не оспаривается сторонами то, что в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции окончательное решение по жалобе заявителя было вынесено Верховным Судом Российской Федерации 2 октября 2002 г. Европейский Суд далее отмечает, что в соответствии с отчетливым отпечатком почтового штемпеля на конверте с формуляром жалобы заявителя письмо было отправлено 19 марта 2003 г., что составляет пять с половиной месяцев после вынесения окончательного решения по существу.

21. Учитывая вышеизложенное, Европейский Суд заключает, что жалоба заявителя на закрытое разбирательство, поданная 19 марта 2003 г., соответствует правилу шестимесячного срока и не может быть отклонена в соответствии с пунктом 4 статьи 35 Конвенции. Европейский Суд также отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции и не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

B. Существо жалобы

1. Доводы сторон

22. Власти Российской Федерации полагали, что решение суда о проведении закрытого разбирательства дела заявителя было обосновано и вынесено в соответствии с применимыми положениями уголовно-процессуального законодательства. Эта мера была необходима, чтобы обеспечить безопасность всех участников разбирательства и предотвратить разглашение информации, касающейся личной жизни предполагаемой жертвы насилия и родственников предполагаемого насильника, убитого сообвиняемым заявителя. Заявитель имел доступ ко всем материалам дела. Все гарантии справедливого судебного разбирательства были соблюдены. Заявитель был представлен адвокатом. У него была возможность вызвать свидетелей с его стороны. Разбирательство являлось состязательным. Заявителем не оспаривалось, что суд первой инстанции был независимым и беспристрастным. Приговор был объявлен публично. В своих дополнительных объяснениях они указали, что проведением судебного разбирательства в следственном изоляторе суд первой инстанции предотвратил угрозу, которую покушение на убийство могло бы представлять для жителей района, находящегося в непосредственной близости от здания суда. Это также исключало опасность убийства обвиняемого во время транспортировки в зал суда и из него.

23. Заявитель утверждал, что решение суда первой инстанции о проведении закрытого судебного разбирательства его дела являлось нарушением национального законодательства. Далее он указал, что национальные судебные власти не смогли установить справедливое равновесие между его правом на публичное разбирательство и соблюдением других затронутых интересов, а именно безопасности зала судебного заседания и предотвращения разглашения информации, касающейся личной жизни. Он полагал, что суд первой инстанции мог принять альтернативные меры, чтобы гарантировать безопасность и отсутствие оружия в зале суда. Он также отметил, что закон прямо предусматривает обязанность судебных приставов осуществлять проверку, исключающую тайный пронос оружия в зал судебного заседания. Заявитель далее утверждал, что обстоятельства предполагаемого изнасилования не были предметом рассмотрения суда первой инстанции и что жертва предполагаемого изнасилования не была допрошена. Он заключил, что отказ властей использовать альтернативные меры для обеспечения безопасности зала судебного заседания повлекли нарушение его права на публичное и справедливое судебное разбирательство.

2. Мнение Европейского Суда

24. Европейский Суд напоминает, что организация публичного судебного разбирательства представляет собой фундаментальный принцип, закрепленный в пункте 1 статьи 6 Конвенции. Это защищает стороны от тайного отправления правосудия в отсутствие общественного контроля; кроме того, это одно из средств поддержания доверия к суду. Законность отправления правосудия, в том числе судебного процесса, вытекает из его публичного характера. Делая отправление правосудия транспарентным, публичность содействует достижению цели пункта 1 статьи 6 Конвенции, а именно справедливого судебного разбирательства, гарантия которого является одним из фундаментальных принципов демократического общества в значении Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 20 мая 1998 г. по делу "Готрен и другие против Франции" (Gautrin and Others v. France), Reports of Judgments и Decisions 1998-III, § 42; и Постановление Европейского Суда от 8 декабря 1983 г. по делу "Претто и другие против Италии" (Pretto and Others v. Italy), Series A, N 71, § 21). Несмотря на проблемы безопасности, публичность требуется в обычных уголовных разбирательствах, в которых могут участвовать опасные лица (см. Постановление Европейского Суда от 28 июня 1984 г. по делу "Кемпбелл и Фелл против Соединенного Королевства" (Campbell and Fell v. United Kingdom), Series A, N 80, § 87).

25. Требование публичности имеет ряд исключений. Это следует из текста пункта 1 статьи 6 Конвенции, который устанавливает, что "пресса и публика могут не допускаться на судебные заседания в течение всего процесса или его части... для защиты частной жизни сторон, или - в той мере, в какой это, по мнению суда, строго необходимо - при особых обстоятельствах, когда гласность нарушала бы интересы правосудия". Таким образом, иногда может быть необходимо, в соответствии со статьей 6 Конвенции, ограничить открытый и публичный характер судебных разбирательств, например в целях защиты безопасности или личной жизни свидетелей или обеспечения свободного обмена информацией и мнениями при осуществлении правосудия (см. Постановление Европейского Суда по делу "B. и P. против Соединенного Королевства" (B. and P. v. United Kingdom), жалобы N 36337/97 и 35974/97, § 37, ECHR 2001-III, с дополнительными отсылками).

26. Обращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что судебное разбирательство против заявителя и других четырех ответчиков было закрытым для публики. Вынося решение по этому вопросу, суд первой инстанции ссылался на необходимость "обеспечить безопасность... всех участников разбирательства, сотрудников Верховного суда... и других лиц" и защиту частной жизни. Соответственно, вопрос, который должен рассмотреть в настоящем деле Европейский Суд, заключается в том, было ли оправданным решение суда первой инстанции об отказе от публичного рассмотрения дела заявителя.

27. Учитывая материалы, имеющиеся в его распоряжении, и доводы сторон, Европейский Суд отвечает на этот вопрос отрицательно. По мнению Европейского Суда, суд первой инстанции не установил надлежащее равновесие между правом заявителя на публичное разбирательство уголовного дела против него, с одной стороны, и другими затронутыми интересами, с другой стороны.

28. Во-первых, Европейский Суд отмечает, что он не разделяет мнение суда о том, что тяжесть обвинений против ответчиков требовала закрытого разбирательства дела. Такой вывод противоречил бы букве и духу статьи 6 Конвенции.

29. Что касается вопроса безопасности, представленного судом как основание для закрытого судебного заседания, Европейский Суд напоминает, что проблема безопасности является общей проблемой многих уголовных разбирательств, но дела, при разбирательстве которых соображения безопасности сами по себе оправдывают удаление публики из зала судебного заседания, тем не менее, редки (см. Постановление Европейского Суда по делу "Рипан против Австрии" (Riepan v. Austria), жалоба N 35115/97, § 34, ECHR 2000-XII). Таким образом, на национальные судебные органы возлагается обязанность защитить и обеспечить безопасность людей, находящихся в зале суда, и отреагировать на угрозу убийства Д. Однако, по мнению Европейского Суда, строгие меры безопасности должны иметь узкое применение и отвечать принципу необходимости. Судебные органы должны тщательно взвешивать все возможные альтернативы для обеспечения защиты и безопасности лиц, находящихся в зале заседаний, и отдавать предпочтение менее строгой мере перед более строгой, если она может достигнуть той же цели. Европейский Суд с сожалением отмечает, что в данном случае суд не принял никаких мер в этих целях. Он не объяснил, почему такие меры, как, например, установка металлоискателя или тщательный досмотр лиц, входящих в зал суда, являлись недостаточными при данных обстоятельствах. Также он не находит, что государственная система безопасности в зале суда была настолько неадекватна, что не могла предотвратить покушение на убийство иначе как полным закрытием зала судебного заседания для публики.

30. Кроме того, Европейский Суд находит несущественным довод властей Российской Федерации о том, что можно было предположить, что закрытое судебное разбирательство в изоляторе было необходимо для устранения угрозы, которую покушение на убийство Д. могло повлечь для жителей, находящихся вблизи здания суда, и исключения возможности убийства во время транспортировки обвиняемых. Решение суда первой инстанции не дает оснований полагать, что эти соображения вызывали озабоченность суда первой инстанции.

31. Аналогичным образом Европейский Суд не убежден, что защита интересов предполагаемой жертвы насилия или родственников предполагаемого насильника требовала удаления публики на протяжении всего разбирательства. Европейский Суд признает, что деликатное содержание свидетельских показаний по этому вопросу могло потребовать некоторых ограничений права заявителя на публичное судебное разбирательство. Тем не менее суд был обязан ограничить права обвиняемого в наименьшей степени. В настоящем деле Европейский Суд не усматривает в представленных ему материалах оснований для предположения о том, что закрытие от публики только части судебного разбирательства, во время которой свидетели могли дать свои показания, подвергло бы риску или оказало бы отрицательное влияние на прозрачность и четкость их показаний или нарушило бы их частную жизнь.

32. Европейский Суд также отмечает, что в отличие от дела "Волков против Российской Федерации", в котором он признал, что в интересах правосудия имелась необходимость удаления публики из зала суда, и в котором суд первой инстанции принял соответствующее решение после того, как обвинение и защита имели возможность представить свое мнение по этому вопросу (см. Постановление Европейского Суда от 4 декабря 2007 г. по делу "Волков против Российской Федерации" (Volkov v. Russia), жалоба N 64056/00, § 32*  (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 1/2009.)), в настоящем деле суд первой инстанции вынес такое же решение в отсутствие сторон разбирательства.

33. В итоге Европейский Суд заключает, что суд первой инстанции не уделил надлежащего внимания праву заявителя на публичное разбирательство.

34. Наконец, Европейский Суд учитывает тот факт, что разбирательство в суде кассационной инстанции проводилось публично. Однако, как он многократно указывал, отсутствие публичного разбирательства могло быть устранено только полным пересмотром дела в суде кассационной инстанции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Рипан против Австрии", § 40).

35. Исследование фактов настоящего дела свидетельствует о том, что пересмотр дела, проведенный Верховным Судом Российской Федерации, осуществлялся не в полном объеме. Действительно, суд кассационной инстанции мог рассмотреть дело в отношении вопросов права и факта и пересмотреть приговор. Однако, кроме допроса заявителя, суд не привел каких-либо доказательств и, в частности, не заслушал свидетелей заново. Как и в деле "Рипан против Австрии", Европейский Суд заключает, что не имеет большого значения то, что заявитель не просил заново заслушать свидетелей. Обеспечить право ответчика на представление доказательств на публичном разбирательстве является обязанностью национальных судебных органов (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Рипан против Австрии", § 41).

36. Учитывая вышесказанное, Европейский Суд не находит в настоящем деле оснований для рассмотрения дела в закрытом заседании судом первой инстанции. Также он не находит, что отсутствие публичного разбирательства дела было устранено судом кассационной инстанции, проводившим разбирательства публично. Соответственно, имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции.

II. Иные предполагаемые нарушения Конвенции

37. Заявитель также выдвинул несколько доводов со ссылкой на статьи 3, 5, 6, 8, 13 и 14 Конституции в отношении своего задержания, предварительного заключения и несправедливости судебного разбирательства. Однако, принимая во внимание представленные материалы, Европейский Суд не усматривает наличие нарушений приведенных положений Конвенции. Отсюда следует, что жалоба является явно необоснованной и подлежит отклонению, в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

III. Применение статьи 41 Конвенции

38. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

39. Заявитель требовал 20 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

40. Власти Российской Федерации полагали, что требование является чрезмерным и необоснованным. Они считали, что установление факта нарушения само по себе было бы достаточной справедливой компенсацией.

41. Европейский Суд полагает, что заявитель претерпел моральный вред, достаточной компенсацией которого не может быть признано установление факта нарушения Конвенции. Оценивая указанные обстоятельства на справедливой основе, Европейский Суд присуждает заявителю 1 800 евро в качестве компенсации морального вреда. Европейский Суд также отмечает, что статья 413 Уголовно-процессуального кодекса России предусматривает, что производство по уголовному делу может быть возобновлено ввиду установления Европейским Судом по правам человека нарушения положений Конвенции.

B. Судебные расходы и издержки

42. Заявитель также требовал возмещения судебных издержек, понесенных в рамках разбирательства перед Европейским Судом, оставив сумму на усмотрение Европейского Суда.

43. Власти Российской Федерации считали, что требование заявителя должно быть отклонено.

44. В соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек только в части, в которой они были действительно понесены, являлись необходимыми и разумными по размеру. Что касается настоящего дела, сумма в размере 850 евро уже была выплачена заявителю в порядке освобождения от оплаты юридической помощи. При таких обстоятельствах Европейский Суд не присуждает ему каких-либо сумм по данному основанию.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

45. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) признал жалобу в части закрытости судебного разбирательства приемлемой, а в остальной части - неприемлемой;

2) постановил, что имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции;

3) постановил:

(a) что государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу, в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции, выплатить заявителю 1 800 евро (одну тысячу восемьсот евро) в качестве компенсации морального вреда, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты, а также любые налоги, начисляемые на указанную сумму;

(b) что с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

4) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 28 октября 2010 г., в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Серен Нильсен Секретарь Секции Суда

Христос Розакис Председатель Палаты Суда