Постановление Европейского Суда по правам человека от 17 февраля 2011 г. Дело "Кононенко (Kononenko) против Российской Федерации" (жалоба N 33780/04) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "Кононенко (Kononenko)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 33780/04)

Постановление Суда

Страсбург, 17 февраля 2011 г.

По делу "Кононенко против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Христоса Розакиса, Председателя Палаты,

Нины Ваич,

Анатолия Ковлера,

Дина Шпильманна,

Сверре-Эрика Йебенса,

Джорджио Малинверни,

Георга Николау, судей,

а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 27 января 2011 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 33780/04, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Юрием Леонтьевичем Кононенко (далее - заявитель) 4 июля 2004 г.

2. Интересы заявителя, которому была предоставлена юридическая помощь, представлял П. Финогенов, юрист Центра содействия международной защите, неправительственной организации, зарегистрированной в г. Москве. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Г.О. Матюшкиным.

3. Заявитель, в частности, ссылался на нарушение его права на перекрестный допрос ключевого свидетеля обвинения.

4. 9 октября 2008 г. председатель Первой Секции коммуницировал жалобу властям Российской Федерации. В соответствии с пунктом 1 статьи 29 Конвенции было также решено рассмотреть данную жалобу одновременно по вопросу приемлемости и по существу. Впоследствии, 6 и 11 мая 2010 г., в соответствии с подпунктом "а" пункта 2 правила 54 Регламента Суда, властям Российской Федерации были направлены запросы информации в связи с утверждениями о воспрепятствовании в осуществлении права заявителя на обращение в Европейский Суд.

5. 26 февраля 2010 г. председатель Палаты принял решение о рассмотрении жалобы в приоритетном порядке, в соответствии с правилом 41 Регламента Суда.

Факты

I. Обстоятельства дела

6. Заявитель родился в 1970 году и в настоящее время отбывает срок лишения свободы в исправительной колонии ИК-3 Алтайского края.

A. Уголовное разбирательство против заявителя

7. 14 сентября 2003 г. заявитель был задержан по подозрению в убийстве и доставлен в отдел милиции.

8. 15 сентября 2003 г. против заявителя было возбуждено уголовное дело в соответствии со статьей 105 Уголовного кодекса (убийство).

9. В тот же день некто Ш. был допрошен по вопросу причастности заявителя к преступлению. Он, в частности, показал, что:

"...Юрий [заявитель] схватил Андрея [потерпевшего] за ногу, резко выпрямился и выбросил его в разбитое окно..."

Ш. был затем допрошен в качестве свидетеля.

10. 17 сентября 2003 г. Октябрьский районный суд г. Барнаула решил заключить заявителя под стражу на время следствия. Постановление не было обжаловано и вступило в силу 22 сентября 2003 г.

11. 24 сентября 2003 г. заявителю было предъявлено обвинение в убийстве. Заявитель был доставлен в следственный изолятор ИЗ-22/1 г. Барнаула.

12. Тем временем 6 октября 2003 г. следователь дал поручение начальнику Октябрьского районного отдела внутренних дел установить местонахождение свидетеля Ш., который проживал в г. Барнауле, с целью проведения следствия с его участием.

13. 5 ноября 2003 г. оперативный сотрудник Октябрьского районного отдела внутренних дел представил справку о невозможности установления местонахождения Ш.: он не проживал по адресу в г. Барнауле, указанному следователем, и его сожительница пояснила, что Ш. выехал в неизвестном направлении.

14. 13 ноября 2003 г. Октябрьский районный суд продлил срок содержания заявителя под стражей до 15 декабря 2003 г.

15. 25 ноября 2003 г. Октябрьский районный суд установил срок до 27 ноября 2003 г. для ознакомления заявителя с материалами уголовного дела.

16. 27 ноября 2003 г. Алтайский краевой суд, рассмотрев жалобу, оставил определение от 13 ноября 2003 г. без изменения.

17. 27 ноября 2003 г. расследование было окончено, и дело было передано в Октябрьский районный суд.

18. Рассмотрев жалобу заявителя, 5 декабря 2003 г. Барнаульская городская прокуратура признала незаконность содержания заявителя под стражей в отделе милиции с 22.05 14 сентября до 18.15 15 сентября 2003 г.

19. 17 декабря 2003 г. Октябрьский районный суд провел предварительное слушание и принял решение о том, что избранная в отношении заявителя мера пресечения должна быть оставлена без изменения. 8 января 2004 г. Алтайский районный суд поддержал вышеупомянутое решение.

20. 5 января 2004 г. Октябрьский районный суд отложил рассмотрение дела на 8 января 2004 г. из-за неявки нескольких свидетелей, включая свидетеля Ш. Суд распорядился об их приводе.

21. 8 января 2004 г. судебный пристав, ответственный за привод Ш. в суд, сообщил, что явка Ш. не может быть обеспечена, поскольку он не находится по своему адресу в г. Барнауле и, по сведениям его сожительницы, выехал на постоянное жительство в Славгород. В тот же день суд отложил слушание на 20 января 2004 г. и вновь распорядился о приводе Ш.

22. Как указал следователь Октябрьской районной прокуратуры 20 января 2004 г., сестра Ш. подтвердила, что во второй половине сентября 2003 г. Ш. находился в Славгороде. Он сообщил ей, что являлся очевидцем преступления в г. Барнауле и давал показания следователю. Опасаясь мести со стороны заявителя, Ш. выехал в Тюменскую область. Заседание было отложено до 4 февраля 2004 г.

23. 22 января 2004 г. Тюменской областной прокуратуре было поручено установить местонахождение Ш.

24. 4 февраля 2004 г. Октябрьский районный суд отложил заседание до 19 февраля 2004 г.

25. 17 февраля 2004 г. следователь Славгородской межрайонной прокуратуры сообщил, что Ш. не обнаружен на территории Славгородского района Алтайского края.

26. В заседании 19 февраля 2004 г. прокурор просил суд в порядке части 2 статьи 281 Уголовно-процессуального кодекса огласить показания, данные Ш. на стадии предварительного следствия. Заявитель и его защитник возражали против оглашения прежних показаний Ш. и настаивали на продолжении его розыска и обеспечении его явки в суд.

27. Заслушав участников процесса, суд удовлетворил ходатайство прокурора, признал неявку Ш. чрезвычайным обстоятельством в соответствии с пунктом 4 части 2 статьи 281 Уголовно-процессуального кодекса, в связи с невозможностью установления его местонахождения после принятия всех возможных мер, и приступил к оглашению показаний, данных Ш. 15 сентября 2003 г.

28. 19 февраля 2004 г. Октябрьский районный суд г. Барнаула признал заявителя виновным в убийстве и приговорил его к 9 годам лишения свободы. Признавая заявителя виновным, районный суд сослался на показания свидетеля Ш., данные на предварительном следствии 15 сентября 2003 г., а именно:

"14 сентября 2003 г. в квартире N 59, расположенной [адрес], [заявитель], [потерпевший] и я находились в кухне. [Заявитель] поссорился с [потерпевшим], поскольку у него пропали деньги. Они стали драться и придвинулись к окну. Во время драки кто-то из них разбил окно. После этого [заявитель] схватил нож и стал размахивать им перед [потерпевшим]. Последний оттолкнул [заявителя] и наклонился к разбитому окну. Затем я увидел, как [заявитель] схватил [потерпевшего] за ногу и выбросил его в окно".

Районный суд установил, что вышеупомянутые показания Ш. подтверждаются следующими доказательствами:

- показаниями свидетеля П., который утверждал следующее:

"13-14 сентября 2003 г. я находился с Г., [потерпевшим], З., [заявителем] и Ш. в вышеуказанной квартире; мы распивали алкогольные напитки...14 сентября 2003 г. около 18.00 Г. и я отправились в спальню для отдыха. Ш., потерпевший и [заявитель] оставались в кухне. Когда я был в спальне, я услышал шум разбитого стекла, но ничего не предпринял. Я был разбужен через пару часов Ш. и [заявителем]. [Заявитель] держал нож и требовал, чтобы Г. возвратил ему деньги. [Заявитель] бросился на Г. и порезал ему лицо; затем Г. выбил нож из его руки. После этого я направился на кухню, увидел кровь, увидел деньги под стулом и сказал об этом [заявителю]. [Потерпевшего] на кухне не было; окно было разбито; я спросил о [потерпевшем], и [заявитель] ответил, что последний сломал себе нос. Испугавшись, я покинул квартиру..."

- показаниями свидетеля Е.Г., аналогичными вышеупомянутым показаниям П.;

- показаниями свидетельницы Л. Г., которая показала, что узнала от Ш., что заявитель и потерпевший поссорились из-за пропажи денег и что Ш. видел, как заявитель выбросил потерпевшего в окно.

- заключением судебно-медицинской экспертизы трупа потерпевшего;

- протоколом осмотра места преступления;

- протоколом изъятия обуви заявителя, толстовки и спортивных брюк; и

- заключением биологической экспертизы образцов крови, обнаруженных на полу кухни, на фрагменте разбитого окна, двух ножах и обуви и спортивных брюках заявителя, пятен крови на брюках заявителя, возможно, связывающих заявителя с потерпевшим.

29. Заявитель обжаловал обвинительный приговор. В своей жалобе он, в частности, указывал, что ни на одной стадии разбирательства он не имел возможности допросить Ш., чьи показания имели решающее значение для признания его виновным.

30. 20 февраля 2004 г. заявитель объявил голодовку до 5 марта 2004 г.

31. 29 апреля 2004 г. Алтайский районный суд оставил обвинительный приговор без изменения. Что касается конкретных доводов заявителя, он указал следующее:

"Виновность [заявителя] в совершении [преступления] подтверждается показаниями свидетеля Ш., очевидца преступления, из которых следует, что [заявитель] поссорился с [потерпевшим] из-за пропажи денег. Во время драки один из них разбил окно. [Заявитель] схватил нож и стал размахивать им перед [потерпевшим]. Последний оттолкнул [заявителя] и наклонился к разбитому окну. Затем [заявитель] схватил [потерпевшего] за ногу и выбросил его в окно. Потерпевший выпал из окна на землю.

Суд [первой инстанции] правомерно принял эти показания в качестве основы обвинительного приговора. Не установлено оснований для оговора заявителя свидетелем Ш. [Заявитель] указал в судебном заседании, что он и Ш. были приятелями, что он доверял последнему. Суд [первой инстанции] установил, что свидетель и потерпевший не ссорились. Показания свидетеля Ш. получены в соответствии с требованиями уголовно-процессуального законодательства и не противоречат иным доказательствам дела...

Суд кассационной инстанции не усматривает нарушений уголовно-процессуального законодательства, влекущих отмену обвинительного приговора. Что касается довода [заявителя] об уклонении следователя от организации очной ставки между ним и Ш., он не может быть принят во внимание, поскольку, в соответствии со статьей 162 Уголовно-процессуального кодекса, следователь вправе, но не обязан, производить такое следственное действие. Показания свидетеля Ш. были оглашены во время судебного разбирательства по ходатайству прокурора, поскольку не представлялось возможным обеспечить его явку, после того, как обвинение и суд приняли достаточные меры для обеспечения его явки в суд. Ввиду вышеизложенного суд [первой инстанции] обоснованно признал [его] неявку чрезвычайным обстоятельством. Кроме того, в дополнение к показаниям Ш., вина [заявителя] установлена совокупностью доказательств, изложенных в приговоре..."

В тот же день заявитель возобновил свою голодовку до 18 июня 2004 г.

32. 17 июня 2004 г. заявитель был переведен в Рубцовскую тюрьму УБ-14/10 Алтайского края для отбытия наказания.

B. Разбирательство о компенсации морального вреда в связи с незаконным содержанием заявителя под стражей

33. Заявитель возбудил разбирательство против Октябрьского районного отдела внутренних дел и Министерства финансов о компенсации морального вреда, причиненного незаконным содержанием под стражей с 22.05 14 сентября до 18.15 15 сентября 2003 г.

34. 5 ноября 2008 г. Алтайский районный суд в качестве суда последней инстанции удовлетворил требование заявителя частично и взыскал в его пользу 500 рублей в качестве компенсации морального вреда.

C. Предполагаемое воспрепятствование осуществлению заявителем права на обращение в Европейский Суд

1. Переписка заявителя с его представителем и Европейским Судом

35. 13 октября 2008 г. Европейский Суд направил заявителю письмо, информировавшее его о том, что его жалоба коммуницирована властям государства-ответчика, и установившее срок до 24 ноября 2008 г. для назначения представителя. Согласно штампу исправительного учреждения ЛИУ-8, в котором заявитель отбывал наказание в период, относящийся к обстоятельствам дела, данное письмо поступило в это учреждение 21 ноября 2008 г. Однако оно было передано заявителю только через 42 дня, 2 января 2009 г.

36. 21 марта 2009 г. представитель заявителя направил письмо заявителю. Письмо поступило в учреждение ЛИУ-8 1 апреля 2009 г. и было передано заявителю через три недели, 24 апреля 2009 г.

37. 1 июня 2009 г. представитель заявителя направил еще одно письмо заявителю. Письмо поступило в учреждение ЛИУ-8 9 июня 2009 г. и было передано заявителю через неделю, 18 июня 2009 г.

38. 18 июня 2009 г. представитель заявителя направил заявителю телеграмму. Телеграмма поступила в учреждение ЛИУ-8 на следующий день. 24 июня 2009 г. она еще не была вручена заявителю.

39. 18 июня 2009 г. заявитель обжаловал в прокуратуру ненадлежащие задержки передачи его корреспонденции администрацией учреждения ЛИУ-8. В ответном письме от 31 июля 2009 г. Барнаульская городская прокуратура уведомила заявителя, что обжалуемые факты подтвердились и начальнику данного учреждения внесено представление.

40. 7 апреля 2010 г. представитель заявителя направил заявителю посылку, в которой находились письмо и брошюры о правах человека. 17 апреля 2010 г. она была возвращена представителю со ссылкой на то, что заявитель переведен из этого учреждения, тогда как, в соответствии с национальным законодательством, она подлежала пересылке по новому адресу заявителя (пункт 51 Правил внутреннего распорядка исправительных учреждений, утвержденных Министерством юстиции 3 ноября 2005 г. приказом N 205).

41. 3 июля 2010 г. заявитель передал администрации ИК-3 Алтайского края письмо для отправки представителю, которое содержало запрос Европейского Суда информации относительно утверждений о воспрепятствовании праву заявителя на индивидуальную жалобу. 10 августа 2010 г. письмо было отправлено без 23 страниц приложения, включавшего письменные показания заключенных, содержавшихся совместно с заявителем.

2. Телефонные переговоры заявителя с представителем

42. Как утверждает заявитель, он неоднократно не мог связаться по телефону с представителем, несмотря на удовлетворение его письменных требований об этом, в связи с большим числом заключенных, желавших позвонить и ограничением времени для телефонных разговоров в учреждении (с 15.00 до 17.00 и с 18.00 до 20.00).

II. Применимое национальное законодательство и практика

A. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18 декабря 2001 г., действующий с 1 июля 2002 г. (далее - УПК)

43. Статья 240 УПК предусматривает следующее:

"1. В судебном разбирательстве все доказательства по уголовному делу подлежат непосредственному исследованию... Суд заслушивает показания подсудимого, потерпевшего, свидетелей, заключение эксперта, осматривает вещественные доказательства, оглашает протоколы и иные документы, производит другие судебные действия по исследованию доказательств.

2. Оглашение показаний, данных при производстве предварительного расследования, возможно лишь в случаях, предусмотренных статьями 276 и 281 настоящего Кодекса.

3. Приговор суда может быть основан лишь на тех доказательствах, которые были исследованы в судебном заседании".

44. Статья 281 УПК в соответствующей части предусматривает следующее:

"1. Оглашение показаний потерпевшего и свидетеля, ранее данных при производстве предварительного расследования или судебного разбирательства... допускаются с согласия сторон в случае неявки потерпевшего или свидетеля, за исключением случаев, предусмотренных частью второй настоящей статьи.

2. При неявке в судебное заседание потерпевшего или свидетеля суд вправе по ходатайству стороны или по собственной инициативе принять решение об оглашении ранее данных ими показаний в случаях:

1) смерти потерпевшего или свидетеля;

2) тяжелой болезни, препятствующей явке в суд;

3) отказа потерпевшего или свидетеля, являющегося иностранным гражданином, явиться по вызову суда;

4) стихийного бедствия или иных чрезвычайных обстоятельств, препятствующих явке в суд".

45. Статья 413 УПК в соответствующей части предусматривает следующее:

"1. Вступившие в законную силу приговор, определение и постановление суда могут быть отменены и производство по уголовному делу возобновлено ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств...

4. Новыми обстоятельствами являются...

(2) установленное Европейским Судом по правам человека нарушение положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод при рассмотрении судом Российской Федерации уголовного дела, связанное с:

(a) применением федерального закона, не соответствующего положениям Конвенции о защите прав человека и основных свобод;

(b) иными нарушениями положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод;

(c) иные новые обстоятельства".

B. Практика Конституционного Суда России

46. В определении от 27 октября 2000 г. (N 233-О) об отказе в принятии к рассмотрению жалобы Конституционный Суд указал, что оглашение на суде показаний, данных при производстве дознания и предварительного следствия, является исключением из собственной оценки судом доказательств и не может нарушать процессуальное равновесие между интересами обвинения и защиты. Если сторона настаивает на вызове свидетеля, показания которого могут иметь значение для дела, суд должен принять все доступные меры для обеспечения явки этого свидетеля. Если этот свидетель может быть вызван для допроса, оглашение его показаний должно рассматриваться как недопустимое доказательство, которое не может приниматься во внимание. Однако если свидетель не может быть допрошен, защите должны быть предоставлены соответствующие процессуальные гарантии, такие как оспаривание оглашенных показаний, заявление ходатайств об их проверке с помощью других доказательств или досудебная очная ставка между этим свидетелем и обвиняемым, на которой последний имел возможность задавать вопросы первому (см. также определение об отказе в принятии к рассмотрению жалобы от 7 декабря 2006 г. N 548-O).

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 6 Конвенции

47. Заявитель жаловался на основании подпункта "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции на то, что он не имел возможности справедливого судебного разбирательства. В частности, он указывал, что ни на одной стадии уголовного разбирательства против него он не имел возможности допроса Ш., ключевого свидетеля обвинения. Поскольку требования пункта 3 статьи 6 Конвенции должны рассматриваться как конкретные аспекты права на справедливое судебное разбирательство, гарантированного пункта 1 статьи 6 Конвенции, Европейский Суд рассмотрит жалобу заявителя в соответствии с обоими положениями в совокупности (см. в числе многих примеров, Постановление Европейского Суда от 22 июля 2010 г. по делу "Самошенков и Строков против Российской Федерации" (Samoshenkov and Strokov v. Russia), жалобы N 21731/03 и 1886/04, § 72). Статья 6 Конвенции в соответствующей части предусматривает следующее:

"3. Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления имеет как минимум следующие права:...

d) допрашивать показывающих против него свидетелей или иметь право на то, чтобы эти свидетели были допрошены, и иметь право на вызов и допрос свидетелей в его пользу на тех же условиях, что и для свидетелей, показывающих против него".

A. Приемлемость жалобы

48. Европейский Суд полагает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

B. Существо жалобы

1. Доводы сторон

(a) Власти Российской Федерации

49. Власти Российской Федерации утверждали, что национальный суд принял всесторонние меры для обеспечения явки свидетеля Ш. в судебное заседание; суд первой инстанции несколько раз отклонял ходатайства обвинения об оглашении показаний Ш., данных на стадии предварительного расследования, в соответствии с возражениями заявителя и его защитника. Рассмотрение дела откладывалось четыре раза до того, как суд распорядился о приводе свидетеля.

50. Несмотря на то что Ш. являлся ключевым свидетелем обвинения, виновность заявителя подтверждалась иными доказательствами, подробно изложенными в приговоре суда. Все версии, выдвинутые заявителем в свою защиту, были надлежащим образом рассмотрены судом и отклонены как необоснованные. Показания свидетеля Ш., данные на стадии предварительного следствия, были получены в соответствии с требованиями национального уголовно-процессуального законодательства. Не имелось оснований полагать, что свидетель Ш. оговаривает заявителя.

51. Власти Российской Федерации утверждали, что оглашение показаний свидетеля Ш. в отсутствие согласия стороны также соответствовало требованиям национального уголовно-процессуального законодательства, отсутствие свидетеля Ш. в суде было признано чрезвычайным и исключительным обстоятельством.

52. Ссылаясь на национальное законодательство и практику (см. §§ 43-45 настоящего Постановления), власти Российской Федерации также утверждали, что заявитель не был лишен возможности защищать себя всеми средствами, предусмотренными национальным законодательством. В частности, заявитель имел возможность ходатайствовать перед судом об исключении показаний свидетеля Ш. из числа доказательств или оспорить данные показания путем представления дополнительных доказательств, однако заявитель не воспользовался данной возможностью.

53. Наконец, власти Российской Федерации утверждали, что в любом случае процессуальное равновесие между интересами обвинения и защиты не было нарушено, поскольку прокурор также не имел возможности допроса свидетеля Ш.

54. В итоге власти Российской Федерации настаивали на том, что нарушение права заявителя на справедливое судебное разбирательство не было допущено.

(b) Заявитель

55. Заявитель прежде всего подчеркивал, что власти Российской Федерации не отрицали, что он не имел возможности допросить свидетеля обвинения Ш. в разбирательстве, повлекшем его осуждение. Он также утверждал, что поскольку свидетель Ш. был единственным очевидцем преступления и национальный суд придал соответствующее значение его показаниям (см. §§ 28 и 31 настоящего Постановления), лишение возможности его допроса нарушило право заявителя, предусмотренное подпунктом "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции.

56. Национальный суд не рассмотрел надлежащим образом версию заявителя, согласно которой исчезновение свидетеля Ш. было обусловлено его собственной виной, поскольку он совершил преступление и стремился избежать уголовной ответственности.

57. Вопреки утверждению властей Российской Федерации (см. § 52 настоящего Постановления), заявитель несколько раз подавал ходатайства об исключении показаний свидетеля Ш. из числа доказательств, как на стадии предварительного следствия, так и на суде, но безрезультатно.

58. Единственная возможность опровержения заявителем показаний, данных единственным очевидцем преступления, заключалась в очной ставке с последним и его допросе в судебном заседании. Трудности, с которыми столкнулись национальные власти при розыске свидетеля Ш., не могли оправдать нарушение конвенционных прав заявителя.

59. Власти Российской Федерации не представили документальных доказательств относительно мер, принятых национальными органами при розыске свидетеля Ш. в Тюменской области.

60. Не было установлено равновесие между интересами обвинения и защиты, поскольку показания свидетеля Ш. составляли основу обвинения и осуждения, тогда как заявитель не имел ни единой возможности для допроса данного свидетеля.

2. Мнение Европейского Суда

61. Европейский Суд напоминает свою последовательную прецедентную практику о том, что допустимость доказательств регулируется прежде всего национальным законодательством и, как правило, оценка собранных доказательств входит в задачи судов страны. Задачей Европейского Суда, в соответствии с Конвенцией, является не установление того, были ли показания свидетелей надлежащим образом приняты в качестве доказательства, а определение того, было ли все разбирательство, включая получение доказательств, справедливым (см. Постановление Европейского суда от 23 апреля 1997 г. по делу "Ван Мехелен и другие против Нидерландов" (Van Mechelen and Others v. Netherlands), § 50, Reports of Judgments and Decisions 1997-III), § 50; и Постановление Европейского Суда от 26 марта 1996 г. по делу "Дорсон против Нидерландов" (Doorson v. Netherlands), § 67, Reports of Judgments and Decisions 1996-II).

62. Все доказательства обычно представляются в открытом судебном заседании, в присутствии обвиняемого, в условиях состязательности. Имеются исключения из этого принципа, но они не должны нарушать права защиты; по общему правилу, пункт 1 и подпункт "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции требуют, чтобы обвиняемый располагал адекватной и приемлемой возможностью опровергнуть и допросить свидетеля, показывающего против него, когда тот дает показания, или на более поздней стадии (см. Постановление Европейского Суда от 15 июня 1992 г. по делу "Люди против Швейцарии" (Ludi v. Switzerland), § 49, Series A, N 238).

63. Как неоднократно указывал Европейский Суд, при определенных обстоятельствах может оказаться необходимо использовать показания, данные на стадии следствия. Если обвиняемый имеет адекватную и надлежащую возможность оспорить показания, когда они получены, или на более поздней стадии, их принятие в качестве доказательства само по себе не противоречит пункту 1 и подпункту "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции. Однако если обвинительный приговор основан исключительно или в решающей степени на показаниях, данных лицом, которое обвиняемый не имел возможности допросить или оно не было допрошено на той или иной стадии разбирательства, права защиты ограничены в степени, несовместимой с гарантиями, предусмотренными статьей 6 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Лука против Италии" (Luca v. Italy), жалоба N 33354/96, § 40, ECHR 2001-II; Постановление Европейского Суда от 5 февраля 2009 г. по делу "Макеев против Российской Федерации" (Makeyev v. Russia), жалоба N 13769/04, § 35*  (*  Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 4/2010.); и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Самошенков и Строков против Российской Федерации", § 75).

64. Европейский Суд также напоминает, что власти должны принимать "все разумные меры", обеспечивающие явку свидетеля для непосредственного допроса судом первой инстанции. В отношении показаний свидетелей, которые недоступны для допроса в присутствии обвиняемого или его защитника, Европейский Суд подчеркивает, что "пункт 1 статьи 6 Конвенции во взаимосвязи с подпунктом "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции обязывает государств-участников принимать позитивные меры, обеспечивающие возможность допроса свидетелей обвиняемым или его право на то, чтобы эти свидетели были допрошены. Такие меры образуют достаточную тщательность, которую государства-участники обязаны проявлять, чтобы права, гарантированные статьей 6 Конвенции, осуществлялись эффективным способом (см. Постановление Европейского Суда по делу "Садак и другие против Турции" (Sadak and Others v. Turkey), жалобы N 29900/96, 29901/96, 29902/96 и 29903/96, § 67, ECHR 2001-VIII; Постановление Европейского Суда от 4 декабря 2008 г. по делу "Трофимов против Российской Федерации" (Trofimov v. Russia), жалоба N 1111/02, § 33*  (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 11/2009.); и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Макеев против Российской Федерации", § 36).

65. Обращаясь к фактам настоящего дела, Европейский Суд, соответственно, должен определить, имел ли заявитель возможность допросить свидетеля Ш. на любой стадии разбирательства, подтверждались ли показания свидетеля Ш. иными доказательствами и были ли предприняты властями разумные усилия для обеспечения явки свидетеля Ш. в суд.

66. Европейский Суд прежде всего отмечает, и это не оспаривалось сторонами, что заявитель не имел возможности допросить свидетеля Ш. во время следствия или в судебном разбирательстве. Европейский Суд также отмечает, что власти Российской Федерации не оспаривали того, что заявитель возражал против оглашения показаний свидетеля Ш., данных на стадии предварительного следствия, и не усматривает оснований полагать, что он отказался от своего права на очную ставку с этим свидетелем (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Трофимов против Российской Федерации", § 34; и противоположный пример в Постановлении Европейского Суда от 26 апреля 2007 г. по делу "Вожигов против Российской Федерации" (Vozhigov v. Russia), жалоба N 5953/02, § 57*  (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 8/2007.); и Постановлении Европейского Суда от 3 ноября 2005 г. по делу "Озеров против Российской Федерации" (Ozerov v. Russia), жалоба N 64962/01*  (* Там же. N 11/2010.)).

67. Европейский Суд, соответственно, принимает к сведению, что показания, данные свидетелем Ш., были единственным прямым доказательством, поскольку только он был прямым очевидцем преступления, в совершении которого обвинялся заявитель. Это признали власти Российской Федерации, которые согласились с тем, что свидетель Ш. являлся ключевым свидетелем обвинения (см. § 50 настоящего Постановления). Другие свидетели, допрошенные судом, - свидетели П., Е. Г. и Л. Г. - не наблюдали действий, которые предположительно совершил заявитель (см. § 28 настоящего Постановления). Остальные доказательства - результаты судебно-медицинской экспертизы тела потерпевшего, протоколы осмотра места преступления и изъятия одежды заявителя, результаты биологических экспертиз - также имели косвенный характер. С учетом вышеизложенного Европейский Суд полагает, что национальные суды основали свой вывод о виновности заявителя в решающей степени на показаниях свидетеля Ш., которого заявитель должен был иметь возможность допросить для обеспечения ему права на справедливое судебное разбирательство (см. для сравнения и противоположный пример в Постановлении Европейского Суда от 28 сентября 2006 г. по делу "Андандонский против Российской Федерации" (Andandonskiy v. Russia), жалоба N 24015/02, § 52*  (* Там же. N 1/2008.); упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Самошенков и Строков против Российской Федерации", § 76).

68. Европейский Суд также полагает, что, ввиду важности для разбирательства показаний свидетеля Ш., власти должны были приложить особые усилия для обеспечения его явки. Европейский Суд готов согласиться с тем, что национальные власти предприняли определенные меры для обеспечения явки свидетеля Ш. Действительно, национальный суд предложил милиции принудить свидетеля Ш. к явке в суд. Кроме того, с 5 января по 19 февраля 2004 г. слушания четыре раза откладывались в связи с необеспечением явки этого свидетеля. Власти Российской Федерации представили подробные сведения о невозможности установления национальными органами местонахождения свидетеля Ш. в г. Барнауле и Славгородском районе Алтайского края (см. §§ 21, 22 и 25 настоящего Постановления). Однако, как указал заявитель и чего не оспаривали власти Российской Федерации, не была представлена информация, подтверждающая принятие разумных мер для розыска свидетеля Ш. в Тюменской области, куда он предположительно переехал. Европейский Суд с озабоченностью отмечает, что суд первой инстанции приступил к оглашению показаний свидетеля Ш. менее чем через месяц после того, как Тюменской областной прокуратуре было поручено установить местонахождение свидетеля Ш. и в отсутствие результатов розыска в Тюменской области. При таких обстоятельствах национальные власти не могут считаться принявшими все "разумные меры" для установления местонахождения свидетеля Ш. и обеспечения заявителю надлежащей и адекватной возможности его допроса.

69. С учетом того факта что заявитель не имел возможности перекрестного допроса свидетеля, показания которого имели решающее значение для его осуждения, и того факта, что национальные власти не приняли все разумные меры для обеспечения явки этого свидетеля в суд, Европейский Суд заключает, что права заявителя на защиту были ограничены в степени, несовместимой с гарантиями, предусмотренными пунктом 1 и подпунктом "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции. Соответственно, имело место нарушение этих положений.

II. Предполагаемое несоблюдение статьи 34 Конвенции

70. Заявитель жаловался, в соответствии со статьей 34 Конвенции на то, что национальные власти препятствовали его переписке с представителем и Европейским Судом. Он также утверждал, что он имел ограниченный доступ к телефону для связи со своим представителем. Статья 34 Конвенции предусматривает следующее:

"Суд может принимать жалобы от любого физического лица, любой неправительственной организации или любой группы частных лиц, которые утверждают, что явились жертвами нарушения одной из Высоких Договаривающихся Сторон их прав, признанных в настоящей Конвенции или в протоколах к ней. Высокие Договаривающиеся Стороны обязуются никоим образом не препятствовать эффективному осуществлению этого права".

A. Доводы сторон

71. Власти Российской Федерации утверждали, что администрация учреждений ИК-10, КТБ-12, ЛИУ-8 и ИК-3, где заявитель содержался с июня 2004 г. до настоящего времени, не допускала задержки отправки его корреспонденции и что заявителю никоим образом не препятствовали в эффективном осуществлении его права на обращение в Европейский Суд. Власти Российской Федерации также отрицали ограничение телефонных переговоров заявителя с его представителем. Конкретно они утверждали, что в период содержания в учреждении КТБ-12 в 2009-2010 годах заявитель имел семь телефонных разговоров, из них шесть - с его представителем, и 14 телефонных разговоров в учреждении ЛИУ-8, 9 из которых - с его представителем.

72. Заявитель поддержал свою жалобу. Он утверждал, что его корреспонденция из Европейского Суда и от его представителя передавалась ему с регулярными и существенными задержками. Заявитель не оспаривал того, что он звонил своему представителю больше 10 раз, и признал, что телефонная связь представляла собой наиболее эффективное средство поддержания контактов с последним. В то же время он отмечал, что такая связь была не всегда доступна (см. § 42 настоящего Постановления).

B. Мнение Европейского Суда

73. Европейский Суд прежде всего напоминает, что жалоба с точки зрения статьи 34 Конвенции имеет процессуальный характер и, соответственно, не порождает вопроса о приемлемости жалобы в соответствии с Конвенцией (см. Постановление Европейского Суда от 31 января 2008 г. по делу "Рябов против Российской Федерации" (Ryabov v. Russia), жалоба N 3896/04, § 56, с дополнительными отсылками*  (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 2/2009.)).

74. Европейский Суд также напоминает, что огромную важность для эффективного функционирования системы индивидуальных жалоб, установленной статьей 34 Конвенции, представляет возможность заявителей или потенциальных заявителей свободно общаться с Европейским Судом, не подвергаясь какой-либо форме давления со стороны властей для отзыва или изменения своих жалоб (см. Постановление Большой Палаты по делу "Маматкулов и Аскаров против Турции" (Mamatkulov and Askarov v. Turkey), жалобы N 46827/99 и 46951/99, § 102, ECHR 2005-I). В этом контексте "давление" включает не только прямое принуждение и очевидные действия по устрашению, но и другие ненадлежащие косвенные действия или контакты, призванные воспрепятствовать использованию конвенционного средства защиты или заставить отказаться от него. Тот факт, что лицо фактически смогло поддерживать свою жалобу, не исключает возникновения вопроса о соблюдении статьи 34 Конвенции: государство-ответчик, усложнившее осуществление лицом своего права индивидуальной жалобы, "препятствовало" его правам, предусмотренным статьей 34 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 16 сентября 1996 г. по делу "Акдивар и другие против Турции" (Akdivar and Others v. Turkey), §§ 105 и 254, Reports 1996-IV). Намерения или мотивы, лежащие в основе указанных действий или бездействия, имеют небольшое значение для оценки соблюдения статьи 34 Конвенции; важно, чтобы ситуация, возникшая вследствие действий или бездействия властей, соответствовала статье 34 Конвенции (см. Постановление Большой Палаты от 10 марта 2009 г. по делу "Палади против Молдавии" (Paladi v. Moldova), жалоба N 39806/05, § 87).

75. Обращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что его письмо от 13 октября 2008 г., уведомляющее заявителя о том, что его жалоба коммуницирована государству-ответчику, было передано ему администрацией учреждения ЛИУ-8 через 42 дня после получения и когда процессуальный срок, установленный Европейским Судом для назначения им адвоката, который представлял бы его интересы в разбирательстве, уже истек. С учетом характера указанной корреспонденции и ее значения для последующей процедуры в Европейском Суде, значимости задержки передачи ее заявителю и выводов национальных властей в этом отношении и в отношении других подобных случаев (см. §§ 35-39 настоящего Постановления) Европейский Суд полагает, что действия национальных органов затронули эффективное осуществление заявителем его права на обращение в Европейский Суд, что несовместимо с обязательствами государства-ответчика в соответствии со статьей 34 Конвенции.

76. Европейский Суд, соответственно, заключает, что государство-ответчик допустило несоблюдение своих обязательств в соответствии со статьей 34 Конвенции путем удержания корреспонденции, поступившей из Европейского Суда на имя заявителя. Поэтому он не находит необходимым обособленное рассмотрение прочих утверждений заявителя в этой части.

III. Иные предполагаемые нарушения Конвенции

77. Наконец, заявитель выдвинул ряд дополнительных доводов с точки зрения статей 3, 5 и 6 Конвенции, относящихся к его задержанию, содержанию под стражей и судебному разбирательству.

78. Однако, с учетом представленных ему материалов и поскольку эти жалобы относятся к его компетенции, Европейский Суд находит, что отсутствуют признаки нарушения прав и свобод, предусмотренных Конвенцией или протоколами к ней. Отсюда следует, что эта часть жалобы является явно необоснованной и подлежит отклонению, в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

IV. Применение статьи 41 Конвенции

79. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

80. Заявитель требовал 10 000 000 рублей в качестве компенсации морального вреда.

81. Власти Российской Федерации полагали, что требование заявителя являлось неразумным и необоснованным. В любом случае, установление факта нарушения составило бы достаточное справедливое удовлетворение.

82. Европейский Суд признает, что заявитель претерпел страдания и разочарование, вызванные несправедливым уголовным разбирательством против него. Причиненный моральный вред не может быть достаточно компенсирован установлением нарушения Конвенции. Однако Европейский Суд находит сумму, требуемую заявителем, чрезмерной. Оценивая указанные обстоятельства на справедливой основе, Европейский Суд присуждает заявителю 1 800 евро в качестве компенсации морального вреда, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную выше сумму.

83. Европейский Суд также напоминает, что если заявитель осужден, несмотря на потенциальное нарушение его прав, гарантированных статьей 6 Конвенции, он должен быть как можно скорее поставлен в положение, в котором он находился бы, если бы требования этого положения не были нарушены, и что наиболее целесообразной формой возмещения было бы в принципе новое рассмотрение дела или возобновление производства по нему, при наличии такого требования (см. Постановление Большой Палаты по делу "Оджалан против Турции" (Ocalan v. Turkey), жалоба N 46221/99, § 210, последняя часть, ECHR 2005-IV; Постановление Европейского Суда от 24 июля 2008 г. по делу "Владимир Романов против Российской Федерации" (Vladimir Romanov v. Russia), жалоба N 41461/02, § 118*  (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 3/2009.); Постановление Европейского Суда от 13 июля 2006 г. по делу "Попов против Российской Федерации" (Popov v. Russia), жалоба N 26853/04, § 264*  (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 1/2008.)). В этой связи Европейский Суд отмечает, что статья 413 Уголовно-процессуального кодекса России предусматривает, что производство по уголовному делу может быть возобновлено ввиду установления Европейским Судом по правам человека нарушения положений Конвенции (см. § 45 настоящего Постановления).

B. Судебные расходы и издержки

84. Заявитель не требовал компенсации судебных расходов и издержек. Соответственно, Европейский Суд не присуждает ему каких-либо сумм по данному основанию.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

85. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) признал жалобу приемлемой в части отсутствия возможности допроса ключевого свидетеля обвинения, а в остальной части - неприемлемой;

2) постановил, что имело место нарушение пункта 1 и подпункта "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции;

3) постановил, что государство допустило несоблюдение своего обязательства не препятствовать осуществлению права обращения в Европейский Суд, предусмотренного статьи 34 Конвенции;

4) постановил:

(a) что государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу, в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции, выплатить заявителю 1 800 евро (одну тысячу восемьсот евро) в качестве компенсации морального вреда, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты, а также любые налоги, начисляемые на указанную сумму;

(b) что с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

5) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 17 февраля 2011 г., в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Серен Нильсен Секретарь Секции Суда

Христос Розакис Председатель Палаты Суда

В соответствии с пунктом 2 статьи 45 Конвенции и пунктом 2 правила 74 Регламента Суда, к Постановлению прилагаются следующие особые мнения:

(a) совпадающее особое мнение судьи Ковлера;

(b) совпадающее особое мнение судей Шпильманна и Малинверни.

Х. Л. Р.

С.Н.

Совпадающее особое мнение судьи Ковлера

Я присоединился, хотя и с серьезными сомнениями, к выводам Палаты о нарушении статьи 6 Конвенции. Основный вопрос дела заключается в отсутствии единственного свидетеля Ш. в судебном заседании, повлекшем осуждение заявителя. К этому добавляется тот факт, что ни на одной стадии уголовного разбирательства против него - даже на стадии следствия - заявитель не имел возможности допросить этого ключевого свидетеля обвинения.

Европейский Суд рассматривает ситуацию такого рода не впервые. В некоторых подобных делах он не устанавливал нарушение пункта 3 статьи 6 (1) Конвенции*  (* Судья Ковлер, по-видимому, имеет в виду, что по делу "Андандонский против Российской Федерации" Европейский Суд установил нарушение пунктов 1 и 3 статьи 6 Конвенции (прим. переводчика).) (см. Постановление Европейского Суда от 28 сентября 2006 г. по делу "Андандонский против Российской Федерации" (Andandonskiy v. Russia), жалоба N 24015/02). Но особенность настоящего дела заключается в тяжести преступления (подозрение в убийстве) и наказания (девять лет лишения свободы), которая предопределяла необходимость особо тщательного соблюдения процессуальных гарантий, предоставленных обвиняемому.

Представляет собой позитивный факт, что Тюменской областной прокуратуре было поручено установить местонахождение свидетеля Ш. в регионе, территория которого соответствует половине Европы, и объективная сложность задачи объясняет, почему эти усилия не увенчались успехом розыска. По этой причине национальный суд столкнулся с серьезной дилеммой: продолжать или отложить рассмотрение дела. Я отметил, что слушание откладывалось четыре раза, прежде чем суд распорядился о приводе свидетеля. Однако достойно сожаления, что суд первой инстанции приступил к оглашению показаний Ш. менее чем через месяц после начала розыска.

С учетом такой "спешки" доводы суда кассационной инстанции о "достаточных мерах" и "исключительных обстоятельствах" не представляются мне убедительными.

Более убедительны доводы о "совокупности" доказательств, состоящих из иных показаний и результатов судебно-медицинской и биологической экспертиз. Но эти доводы перевешивает отсутствие возможности перекрестного допроса ключевого свидетеля на любой стадии уголовного разбирательства.

Совместное совпадающее особое мнение судей Шпильманна и Малинверни

По причинам, которые мы неоднократно разъясняли*  (* См. наши совместные совпадающие особые мнения, приложенные к следующим постановлениям: "Владимир Романов против Российской Федерации" (Vladimir Romanov v. Russia) (жалоба N 41461/02, Постановление от 24 июля 2008 г.); "Илатовский против Российской Федерации" (Ilatovskiy v. Russia) (жалоба N 6945/04, Постановление от 9 июля 2009 г.); "Факириду и Схина против Греции" (Fakiridou and Schina v. Greece) (жалоба N 6789/06, Постановление от 14 ноября 2008 г.); "Лесьяк против Хорватии" (Lesjak v. Croatia) (жалоба N 25904/06, Постановление от 18 февраля 2010 г.); и "Прежец против Хорватии" (Pre_ec v. Croatia) (жалоба N 48185/07, Постановление от 15 октября 2009 г.). См. также совпадающее особое мнение Дж. Малинверни, к которому присоединились судьи Касадеваль, Кабрал Баррету, Загребельский и Попович в деле "Цудак против Литвы (Cudak v. Lithuania) (жалоба N 15869/02, Постановление Большой Палаты от 23 марта 2010 г.), а также совместное совпадающее мнение судей Розакиса, Шпильмана, Зиемеле и Лазаровы Трайковской по делу "Салдуз против Турции" (Salduz v. Turkey) (жалоба N 36391/02, Постановление Большой Палаты, ECHR 2008-...).), мы весьма приветствовали бы отражение в резолютивной части Постановления принципа, изложенного в § 83 Постановления.