Определение ВК Верховного Суда РФ от 16 октября 2001 г. N 3-058/01 Срок или размер наказания за покушение на преступление не может превышать трех четвертей максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания, предусмотренного соответствующей статьей за оконченное преступление

Определение ВК Верховного Суда РФ от 16 октября 2001 г. N 3-058/01

Военная коллегия Верховного Суда Российской Федерации

рассмотрела в судебном заседании от 16 октября 2001 г. уголовное дело по кассационным жалобам осужденных Д., К., К., М., а также защитника последней - адвоката Я. на приговор Приволжского окружного военного суда от 10 ноября 2000 г., согласно которому военный строитель - рядовой войсковой части 40572

К., родившийся 8 августа 1980 года в г. Ижевске Удмуртской Республики, русский, холостой, ранее не судимый, на военную службу призванный в декабре 1998 г. Ленинским РВК г. Ижевска,

осужден по п.п. "ж", "к", "н" ч. 2 ст. 105 УК РФ к лишению свободы сроком на 17 лет; по ч. 1 ст. 338 УК РФ к лишению свободы сроком на 3 года, а по совокупности преступлений, в соответствии со ст. 69 УК РФ, окончательное наказание К. определено путем частичного сложения назначенных наказаний в виде лишения свободы в исправительной колонии строгого режима сроком на 18 лет,

и граждане

Д., родившийся 10 января 1983 г. в г. Ижевске Удмуртской Республики, русский, холостой, ранее не судимый,

осужден по ч. 3 ст. 30 и п. "ж" ч. 2 ст. 105 УК РФ к лишению свободы сроком на 8 лет; по п. "а" ч. 3 ст. 111 УК РФ - к лишению свободы сроком на 5 лет; по ст. 316 УК РФ - к лишению свободы сроком на 1 год, а по совокупности преступлений, в соответствии со ст. 69 УК РФ, окончательное наказание Д. определено путем частичного сложения назначенных наказаний в виде лишения свободы в воспитательной колонии общего режима сроком на 9 лет;

К., родившийся 2 декабря 1980 г. в г. Ижевске Удмуртской Республики, русский, холостой, не имеющий судимости,

осужден по п.п. "ж", "к" ч. 2 ст. 105 УК РФ к лишению свободы сроком на 10 лет в исправительной колонии строгого режима;

М., родившаяся 17 января 1982 г. в дер. Каравай-Юрья Завьяловского района Удмуртской Республики, удмуртка, незамужняя, ранее не судимая,

осуждена по п.п. "ж", "к" ч. 2 ст. 105 УК РФ к лишению свободы сроком на 9 лет в исправительной колонии общего режима.

Суд частично удовлетворил гражданские иски потерпевших С. и З. о компенсации морального вреда и взыскал солидарно в пользу С.: с К. и Д. - 50.000 рублей, взыскал солидарно в пользу З.: с К., К. и М. - 10.000 рублей. В остальной части исков потерпевшим отказано.

Заслушав доклад генерал-лейтенанта юстиции П., выступления осужденных К., Д. и К. в обоснование поданных ими кассационных жалоб, заключение военного прокурора управления Главной военной прокуратуры полковника юстиции Б., предложившего отменить приговор в части осуждения Д. по ст. 316 УК РФ и уголовное дело по этому обвинению прекратить в связи с истечением сроков давности привлечения его к уголовной ответственности; исключить из приговора указание на отягчающее ответственность Д. обстоятельство - совершение преступления неоднократно. В соответствии со ст. 66 УК РФ наказание Д. за покушение на убийство не должно превышать трех четвертей лишения свободы за оконченное преступление, в связи с чем по ч. 3 ст. 30 и п. "ж" ч. 2 ст. 105 УК РФ снизить ему наказание до 7 лет лишения свободы, а по совокупности преступлений назначить наказание в виде 7 лет и 6 месяцев лишения свободы в воспитательной колонии общего режима. В остальной части приговор в отношении Д. и приговор в отношении остальных осужденных оставить без изменения, а их кассационные жалобы и жалобу защитника-адвоката Я. - без удовлетворения, Военная коллегия установила:

К., К. и М. признаны виновными в убийстве, совершенном группой лиц по предварительному сговору, с целью скрыть другое преступление, а К., кроме того, и неоднократно. Последний также признан виновным в самовольном оставлении части с целью уклонения от прохождения военной службы.

Д. признан виновным в покушении на убийство, совершенное группой лиц по предварительному сговору, и в умышленном причинении тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни потерпевшей, совершенном группой лиц, а также в заранее не обещанном укрывательстве особо тяжких преступлений.

Указанные преступления совершены осужденными, как указано в приговоре, при следующих обстоятельствах.

14 июля 1999 г. во 2-м часу ночи К., опасаясь возможного возвращения его к прежнему месту службы в Московскую область, самовольно оставил войсковую часть, расположенную в г. Сарапуле Удмуртской Республики, и в целях вовсе уклониться от прохождения военной службы убыл к своим родственникам в г. Ижевск, где стал скрываться от задержания, праздно проводя время. В органы власти и военного управления он не обращался и о себе не заявлял.

18 ноября того же года К. был задержан сотрудниками милиции и заключен под стражу.

В период незаконного нахождения вне части К. совершил ряд преступлений.

Так, 21 октября 1999 г. в 18-м часу К. и З. (уголовное дело в отношении которого органами предварительного следствия прекращено в связи с его смертью) пригласили в дом, расположенный по адресу: г. Ижевск, переулок Гвардейский, 66, где проживал К., ранее незнакомую им гражданку С. и стали распивать спиртные напитки.

В последующем туда же прибыли Д. и другие знакомые К.

Во время употребления спиртных напитков между С. и Д. возникла ссора, в ходе которой последний ударил потерпевшую кулаком в лицо и раза 4 ударил коленом в лицо. Продолжая свои преступные действия, Д., взял С. за шею и оттолкнул ее назад, а затем 2 раза ударил головой о находившуюся сзади печь.

После того как от этих ударов С. упала, З. и К., поддержавшие Д., совместно стали избивать потерпевшую, нанеся ей, каждый, по 7-10 ударов кулаками, а также обутыми в зимние ботинки ногами по голове, животу, грудной клетке и другим частям тела.

Затем З. бросил на голову С. 2 кирпича, отчего последние раскололись, и нанес ей один удар подошвой духового утюга по голове.

К., в свою очередь, разрезал колготки потерпевшей и 3 раза ввел ей в половые органы горлышко пустой бутылки.

В результате избиения С. был причинен тяжкий вред здоровью по признаку опасности для жизни в виде закрытой черепно-мозговой травмы, характеризующейся ушибом головного мозга, а также телесные повреждения в виде оскольчатого перелома костей носа, ушибленных ран на лице и в теменно-затылочной области, кровоподтеков и ссадин на лице, предплечьях и других частях тела.

В ходе избиения З. предложил убить С., с чем согласился К., Д. отказался принимать участие в этом и ушел за находившуюся в доме печь.

Осуществляя задуманное, К. нанес потерпевшей один удар кухонным ножом в шею, после чего З., продолжив его действия, также нанес потерпевшей несколько ударов этим же ножом в шею. В это время К., узнав у Д. о расположении на теле человека сонных артерий, возвратился к С. и нанес ей еще один удар ножом в переднюю часть шеи.

После этого К. и З., связав потерпевшую, оставили ее одну в доме, а сами вместе с Д. и другими знакомыми покинули место происшествия.

Совершенными действиями К. и З. причинили потерпевшей С. колото-резаные раны передней поверхности шеи с повреждением правой общей сонной артерии, щитовидного хряща и других органов.

В 23-м часу тех же суток К., З. и Д., возвратившись на место происшествия, и обнаружив, что С. жива, решили довести умысел на ее убийство до конца. С этой целью, по предложению З., К. и Д. надели на голову потерпевшей полиэтиленовый пакет. После этого, Д., преследуя цель лишения жизни С., эластичным бинтом затянул пакет на ее шее и они оставили потерпевшую одну в доме. Через некоторое время К., З. и Д. возвратились в дом и обнаружили С. мертвой.

По выводам судебно-медицинского эксперта, смерть потерпевшей наступила от острого наружного кровотечения, развившегося в результате повреждения крупных артериальных стволов шеи, общих сонных артерий, причиненного ей К. и З., а не от последних действий Д.

С целью сокрытия преступления К. и З. спрятали труп С. в колодце, расположенном по улице Леваневского в г. Ижевске, а Д. смыл следы крови потерпевшей на месте происшествия.

Вечером 4 ноября 1999 г. К. и К., опасаясь, что З., как участник убийства С., сообщит об этом своему отцу, с целью сокрытия убийства С. решили убить З., о чем сообщили своей знакомой несовершеннолетней М. Последняя не возражала против этого.

Осуществляя задуманное, в первом часу 5 ноября 1999 г. в указанном выше доме, где проживал К., после того, как К. ввел через шприц в вену З., по просьбе последнего, косметический спирт, К. набросил на шею потерпевшего петлю и совместно с К. затянул ее, причинив З. телесные повреждения в виде ссадин и кровоизлияний на шее, а также кровоизлияний в кивательную мышцу, подслизистую оболочку языка, в стенку глотки, мелкоочаговые кровоизлияния в веки глаз и в слизистую оболочку губ.

После того, как З. от действий К. и К. упал на пол, находившаяся в доме М., поддерживая их преступные намерения, направленные на лишение жизни потерпевшего, нанесла ему один удар обухом имевшегося в доме колуна по голове. После этого К., а затем и К. поочередно нанесли З. обухом колуна по одному удару в область задней правой части головы. Не ограничившись содеянным и имея намерение довести свой преступный умысел до конца, М. нанесла обухом того же колуна еще один удар по голове З.

В результате совместных действий К., К. и М. З. были причинены множественные переломы черепа с повреждением головного мозга, от которых наступила его смерть.

Труп З. К. и К. сбросили в подполье указанного дома.

8 ноября 1999 г. К., К., М. и Д., с целью сокрытия трупа З., выкопали яму в заброшенной бане, расположенной во дворе названного дома, а затем, 9 ноября того же года, в 21-м часу, К., Д. и М. извлекли труп З. из подпола. Поскольку приготовленная яма оказалась недостаточной для захоронения трупа, К., К. и М. решили его расчленить, для чего они ножовкой поочередно отпилили верхние и нижние конечности трупа З., а затем, сложив в мешок, захоронили в подготовленной ранее яме.

В кассационных жалобах осужденные Д., К., К., М., а также защитник последней - адвокат Я. выражают несогласие с приговором.

При этом адвокат Я., не приводя каких-либо мотивов, считает приговор в отношении М. суровым и несправедливым.

Осужденный Д. в основной и дополнительной жалобах также выражает свое несогласие с приговором и приводит следующие доводы. По его мнению, свидетели Н. и С. его оговаривают. С. нецензурно выразилась в его адрес и первая схватила его за одежду, порвав ему куртку. Он ударил ее один раз кулаком и один раз коленом в подбородок, после чего ушел за печь за сигаретами, а когда вернулся, то ее били З. и К. Головой об печь С. бил З., который также предлагал ему нанести С. удар ножом, но он от этого отказался и ушел за печь. Эластичный бинт он не туго повязал на шее С., и лишь для того, чтобы имитировать ее смерть. При таких данных осужденный просит отменить приговор и направить дело на новое рассмотрение.

Осужденный К. в своей основной и дополнительной кассационных жалобах также считает приговор необоснованным. В обоснование этого он утверждает, что З. убивать они не договаривались. Он накинул З. на шею шнурок и поставил подножку. От его действий З. повалился и начал дергаться. Он решил добить З., чтобы он не мучался, для чего взял из-под дивана колун и изо всех сил ударил обухом колуна по голове потерпевшего. Затем он разбудил М. и все ей объяснил. Видя, что вдвоем им не справиться, они разбудили К., с которым сбросили труп в подпол, а М. замыла кровь. Первоначальные показания о совершенных действиях он давал под физическим воздействием оперативных работников и следователя. Против М. и К. он дал ложные показания, т.к. был зол на К. из-за того, что он дал против него показания. Его допрашивали без участия защитника. В связи с этим осужденный просит отменить приговор и снизить срок наказания. Кроме того, по утверждению К., в судебном заседании было нарушено его право на защиту, поскольку на следствии его защищал один адвокат, а в суде - другой, не знающий материалов дела. Он этого защитника он отказывался, однако суд его ходатайство отклонил.

Осужденный К. в основной и дополнительной жалобах считает приговор излишне суровым, построенным на предположениях суда и вынесенным с нарушением норм уголовно-процессуального закона. В судебном заседании не было достоверно установлено, что он вводил потерпевшей С. бутылку в половые органы, но суд вменил ему эти действия, хотя в действительности это совершил З. Следствием и судом не было установлено и то, что он дважды ударил С. ножом. Один удар ножом потерпевшей он нанес под воздействием З. Нож вошел под кожу и не мог повлечь смерть потерпевшей. После его удара С. еще долго была жива, могла самостоятельно двигаться и скончалась после действий З. и Д. Свидетель Н. не могла видеть второго удара, т.к. она вышла из комнаты после первого и там остались только он, З. и С. С. также не мог этого видеть, т.к. пришел после случившегося. Суд подсказывал С. что следует показывать в суде. Он также не одевал пакет на голову С. Это делали Д. и З. Этот эпизод не доказан и вменен ему только по показаниям Д., который по этому вопросу давал противоречивые показания.

В удушении З. он также не участвовал.

Ни в первом, ни во втором убийствах он не являлся инициатором и не имел цели убить С. и З., а просто хотел проучить их. Судом не установлено, что он имел умысел на лишение их жизни. Сговора на их убийство также не было.

К. и М. оговорили его в нанесении З. ударов, повлекших его смерть. Он помогал им лишь скрыть труп погибшего и не был активным участником убийства. Видеозапись следственного эксперимента с его участием не может приниматься во внимание, т.к. показания он давал под воздействием оперативных работников.

Он, К., первый написал явку с повинной, после чего его вывозили на место происшествия. Остальных обвиняемых возили на следственный эксперимент позже, в одной машине. В тот период они еще подробно допрошены не были и могли договориться и оговорить его.

После ареста у него долгое время не было защитника. В суде предложили адвоката, который не был знаком с делом, а прежнего защитника от дела отстранили. Ходатайство об отложении дела на период ознакомления адвоката с делом суд отклонил. В ходе судебного заседания он болел, о чем имелась справка врача, и он не мог участвовать в судебном заседании, однако судом это принято во внимание не было.

Кроме того, К. в жалобе утверждает, что в армию он был призван незаконно, поскольку его признали ограниченно годным к военной службе. В воинской части, к которой он был прикомандирован, ему нравилась служба, однако сослуживец Г. узнав, что их хотят возвратить в часть, где они ранее проходили службу, стал уговаривать его уйти из этой части. Находясь вне части, он от задержания не скрывался, но никто за ним не приходил. В органы власти не обращался, так как боялся, что его могут направить в дисциплинарный батальон.

В кассационном заседании осужденный К. дополнительно указал в своем выступлении, что в ходе предварительного следствия и суда было нарушено его право на защиту, поскольку военный следователь не разъяснил ему при выполнении ст. 201 УПК РСФСР право на рассмотрение его уголовного дела коллегией судей или судом присяжных. Не было обеспечено ему это право и судом.

В связи с изложенным осужденный просит отменить приговор и дело отправить на новое рассмотрение, переквалифицировав его действия со ст. 338, ч. 1, УК РФ на ст. 337, ч. 4 УК РФ и с п.п. "ж", "к", "н" ч. 2 ст. 105 на ч. 3 ст. 111 УК РФ и снизить срок наказания.

Осужденная М. в основной и дополнительной жалобах утверждает, что ударов колуном З. она не наносила, в связи с чем суд неправильно квалифицировал ее действия по ч. 2 ст. 105 УК РФ. Выводы суда о ее виновности основаны на противоречивых доказательствах. К. и К. ее оговорили, когда узнали, что она дает правдивые показания. Она была стихийно втянута в это преступление, умысла никакого не имела. Более того, З. был для нее близким человеком. Она не причастна к убийству С. и поэтому ей нечего было бояться и совершать какие-то действия для сокрытия совершенного преступления. У нее не было с К. и К. сговора на убийство З. Они поставили ее перед фактом, что решили его убить и она ничего не могла им противопоставить, поскольку была несовершеннолетней, боялась их и в ужасе смотрела на происходящее. С учетом этих обстоятельств и того, что она принимала участие лишь в сокрытии следов преступления и трупа З., М. просит снизить ей наказание.

Рассмотрев материалы дела и обсудив доводы кассационных жалоб, Военная коллегия находит, что К., К. и М. обоснованно осуждены за убийство, совершенное группой лиц по предварительному сговору, с целью скрыть другое преступление, а К. за убийство, совершенное неоднократно. К. также обоснованно осужден за самовольное оставление части с целью уклонения от дальнейшего прохождения военной службы, а Д. - за покушение на убийство, совершенное группой лиц по предварительному сговору. Их виновность в содеянном подтверждается исследованными в судебном заседании доказательствами, которые полно приведены в приговоре и сомнений в своей достоверности не вызывают.

Утверждения Д. в жалобе о том, что он не наносил С. такого количества ударов, как признал суд и что свидетели оговаривают его, являются несостоятельными. Допрошенные в судебном заседании свидетели Н. и С., каждая в отдельности, показали, что вечером 21 октября 1999 г. они находились в доме К. и были очевидцами ссоры Д. и С., в ходе которой Д. нанес ей удар кулаком в лицо и 2-4 удара коленом в лицо. После этого Д. взял С. за шею, толкнул ее назад и 2 раза сильно ударил головой об печь. От этих ударов потерпевшая упала на пол, а З., К. и Д. стали избивать ее, нанеся множество ударов кулаками и обутыми в зимние ботинки ногами по различным частям тела.

Данные обстоятельства подтвердил и допрошенный в судебном заседании осужденный К.

Показания этих свидетелей и К. согласуются между собой, а также с другими доказательствами, собранными по делу. Оснований полагать, что свидетели С. и Н. оговорили Д., в материалах дела не имеется.

Несостоятельным является и утверждение Д. в жалобе о том, что он не туго повязал эластичный бинт на шее С. и сделал это лишь для того, чтобы имитировать ее смерть.

Судом был исследован протокол явки Д. с повинной и другие его показания на предварительном следствии, в которых записано с его слов, что пакет на голове С. был затянут им на шее потерпевшей эластичным бинтом с целью лишения ее жизни. Эти показания Д. согласуются с показаниями осужденного К., показавшего, что эластичный бинт на шее С. был затянут туго.

Изменив в суде эти показания, Д. не смог объяснить причину этого. Военный суд, оценив исследованные в суде доказательства, обоснованно признал показания Д., данные им на предварительном следствии, правдивыми и в совокупности с другими доказательствами положил их в обоснование приговора.

Не подтверждаются материалами дела и утверждения осужденной М. в жалобе о том, что в преступление она была втянута стихийно, что З. для нее был близким человеком и колуном по голове она его не била, а К. и К. оговорили ее.

Как видно из показаний допрошенных на предварительном следствии и в суде К. и К., исследованных судом, именно М. предложила довести умысел на лишение жизни З. до конца и при этом сама 2 раза ударила его колуном по голове. Данные обстоятельства К. и К. подтвердили на допросах в ходе предварительного следствия, а также на очных ставках между собой и М. Как далее показали суду К., К. и Д., М. приняла наиболее активное участие в сокрытии трупа З.

Оценив собранные доказательства, суд пришел к обоснованному выводу, что показания К. и К. об участии М. в убийстве З. согласуются между собой и с другими материалами дела и обоснованно, признав их достоверными, положил в основу приговора.

Соответствующую оценку суда получили и первоначальные показания К. и К. о непричастности М. к убийству З. Военный суд правильно признал эти показания надуманными и несоответствующими действительности, поскольку К. и К. пояснили, что первоначально они дали такие показания, так как не хотели, чтобы М. привлекали к уголовной ответственности.

Что касается изъятой в ходе предварительного следствия записки К. К. с просьбой дать показания против М., то военный суд также пришел к правильному выводу о достоверности показаний К. в части нанесения М. ударов З. колуном по голове, поскольку К. не дал суду показания, о которых просил его К., а сообщил только о том, о чем знал сам. При этом К. дал изобличающие показания как против М. и К., так и против себя, заявив в судебном заседании, что М. он не оговаривает. Не усматривается из материалов дела оснований и для оговора М. К.

Не соответствует исследованным в суде доказательствам и утверждение К. в жалобе о том, что он нанес только один удар ножом в шею С., от которого не могла наступить ее смерть.

В ходе предварительного следствия и в судебном заседании К. признал, что в ответ на оскорбления, высказанные в его адрес С., он схватил со стола нож и ударил потерпевшую в шею.

Свидетель Н. подтвердила в суде, что К. в ее присутствии первым ударил ножом С. После этого ей стал наносить удары ножом З., который был инициатором убийства С. Это происходило в присутствии К., ее, Н., свидетеля С.

Находившийся в это время в помещении за печкой с Д. свидетель С. показал суду, что К. узнал у Д. расположение у человека сонных артерий, подошел к С. и возвратившись через некоторое время к ним с окровавленным ножом сообщил, что он легко вошел в ее шею.

Эти показания свидетеля соответствуют пояснениям Д., подтвердившего, что по просьбе К. он показал ему на себе расположение сонных артерий.

Согласно заключению эксперта, проводившего судебно-медицинскую экспертизу трупа С., установлено шесть колото-резаных ран на передней поверхности шеи потерпевшей с повреждением сонных артерий и других органов.

Согласно этому же заключению, смерть С. наступила от острого наружного кровотечения, развившегося в результате повреждения крупных артериальных стволов шеи - общих сонных артерий. Судебно-медицинский эксперт в судебном заседании пришел к выводу, что смерть потерпевшей могла наступить как от совокупности причиненных ей колото-резаных ранений, так и от любого из них.

Проанализировав эти доказательства, суд пришел к правильному выводу о совместных действиях К. и З., направленных на лишение жизни потерпевшей, и что К. нанес ей не один, как он утверждает в жалобе, а не менее двух ударов ножом в шею.

Исследованными судом доказательствами подтверждаются и действия К., сопряженные с нанесением потерпевшей множества ударов кулаками и ногами по разным частям тела. Свидетели Н. и С. показали также, что именно К. в ходе избиения С. разрезал у нее колготки и неоднократно вводил в половые органы горлышко бутылки.

Несостоятельно и утверждение К. в жалобе о том, что он не одевал на голову С. пакет, и что показания Д. по этому вопросу, по его мнению, являются противоречивыми.

Суд первой инстанции полно исследовал и проанализировал не только показания К., но и показания Д. по этому вопросу и обоснованно пришел к выводу о правдивости показаний Д. О том, что он, Д., надевал полиэтиленовый пакет на голову избитой и израненной С. совместно с К., Д. показал не только на допросах в ходе предварительного следствия, но и на очных ставках с К. Подтвердил он эти показания и в суде.

Не соответствует материалам дела и утверждение К. в жалобе о том, что в убийстве З. он не участвовал и не имел цели убить его, а хотел лишь проучить. Несостоятельно и утверждение К. в жалобе о том, что убийство потерпевшего он совершил один.

Как видно из исследованного судом протокола осмотра места происшествия, проведенного 18 ноября 1999 г. с участием Кычанова, с применением видеозаписи, он добровольно рассказал об обстоятельствах убийства З. и указал место его захоронения. При этом он пояснил, что в ходе ссоры с З. он накинул ему шнур на шею и стал душить. З. упал. Затем К. накинул З. тот же шнур и так же стал душить. Лицо З. посинело, он опять упал и затрясся. Присутствовавшая при этом М. сказала добить его, что бы не мучился. В ходе этого следственного действия К. показал, как они набрасывали шнур потерпевшему на шею, наносили удары ногами и как он наносил удары З. колуном.

Аналогичные показания К. давал в этот же день в ходе допроса в качестве подозреваемого. Такие же показания он давал на допросе в качестве обвиняемого и в первом судебном заседании.

Осужденный К. на предварительном следствии и в двух судебных заседаниях показывал, что он душил З. совместно с К., при этом он тянул шнур, наброшенный на шею потерпевшего, в одну сторону, а К. - в другую.

Осужденная М. подтвердила на следствии и в суде обстоятельства удушения З. К. и К.

При этом она пояснила, что умысел на убийство З. возник в тот вечер у К. и К. когда они поняли, что З. рассказал своему отцу об убийстве С.

Суд всесторонне исследовав показания указанных лиц на предварительном следствии и в суде, дал им правильную оценку и обоснованно положил показания К. и М., а также признательные показания К., в подтверждение вины К., К. и М. в убийстве З. по предварительному сговору группой лиц.

Утверждение К. в жалобе о том, что М., К. и Д. его оговорили, так как их возили на следственный эксперимент в одной машине, несостоятельно.

Хотя, как видно из материалов дела, следственные эксперименты с участием М., Д. и К. и проходили в один и тот же день - 13.01.2000 г., однако, эти следственные действия были проведены в соответствии с требованиями уголовно-процессуального закона, в разное время и никаких замечаний от их участников по этому вопросу не имелось.

Утверждения К. и К. в жалобе о том, что показания они давали под воздействием сотрудников правоохранительных органов, не подтверждаются материалами дела.

В судебном заседании К., Д., М., а затем и К., пояснили суду, что в ходе предварительного следствия показания они давали добровольно, без психического и физического воздействия сотрудников правоохранительных органов, с протоколами следственных действий знакомились и в них все отражено правильно.

Допрошенный судом свидетель И. показал, что никакого воздействия к обвиняемым К. и К. при производстве следственных действий не оказывалось. Каждому из них перед допросом разъяснялись положения ст. 51 Конституции Российской Федерации и показания в ходе допросов они давали добровольно.

Не соответствует исследованным судом доказательствам и заявление К. в жалобе о том, что он оговорил К. и М., поскольку был зол на К. Достоверность его показаний об участии указанных лиц в убийстве З. подробно исследована в ходе судебного следствия, обоснованно признана правильной и получила надлежащую оценку в приговоре.

Что касается прав обвиняемых К. и К. на защиту, то как видно из материалов дела, это их право было должным образом обеспечено.

18 ноября 1999 г. К., задержанному по подозрению в совершении преступления, было разъяснено право на защиту. В тот же день ему были разъяснены права подозреваемого и предоставлен адвокат Р. (ордер N 16821). В дальнейшем К. пользовался услугами защитника.

В судебном заседании К. был предоставлен защитник - адвокат А. (ордер N 39 от 24 апреля 2000 г.). При этом К. заявил суду, что права в суде ему понятны, защиту своих интересов он доверяет этому адвокату, с которым до начала судебного заседания беседовал достаточное время.

В последующем адвокат А. был исключен из членов коллегии адвокатов, а К. предоставлен другой адвокат - И. (ордер N 4243 от 30 октября 2000 г.). При этом К. заявил суду, что защиту своих интересов он доверяет этому адвокату, с которым беседовал достаточное время. В ходе судебного процесса К. никаких претензий к адвокату И. не имел.

Вопреки утверждению К. в жалобе, из протокола судебного заседания не усматривается данных о том, чтобы его защитник заявлял ходатайство об ознакомлении с материалами дела по причине их неглубокого изучения.

Право на защиту К. также было обеспечено. После задержания 18 ноября 1999 г. ему было разъяснено право на защиту. В тот же день К. был предоставлен адвокат И. и в его присутствии он был допрошен. После допроса К. отказался от услуг адвоката И. На следующий день, 19 ноября 1999 г. ему был предоставлен другой адвокат - З. (ордер N 16809), услугами которого он постоянно пользовался в ходе всего предварительного следствия.

В судебном заседании К. также был предоставлен защитник. Сначала его интересы защищал также адвокат З., а в последующем, после стационарной комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы в ГНЦСиСП им. В.П. Сербского, он пользовался услугами адвоката М., с которым у него было заключено соглашение. При этом К. заявил суду, что защиту своих интересов он доверяет адвокату М., с которым он до начала судебного заседания беседовал достаточное время.

При замене адвоката ни сам К., ни его родственники возражений не заявляли.

Вопреки утверждению К. в жалобе, в протоколе судебного заседания не содержится данных о том, что он отказывался от защитника, а защитник ходатайствовал об ознакомлении с материалами дела в связи с их плохим знанием.

Проверялась судом и возможность участия К. в судебном заседании по состоянию здоровья. В связи с поступившей в суд 8 ноября 2000 г. медицинской справкой из следственного изолятора N 13\1 г. Ижевска о заболевании ног К. чесоткой, суд огласил справку (т. 5 л.д. 236) и на вопрос суда К. заявил, что несмотря на имеющееся заболевание, суть происходящего он понимает, на вопросы отвечать может и считает возможным продолжить судебное заседание с его участием. Заслушав мнение участников процесса, не возражавших против продолжения слушания дела с участием К., суд продолжил судебное заседание. Такое решение суда, с учетом характера заболевания К., следует признать обоснованным.

В материалах уголовного дела не содержится и данных о наличии у К. какого-либо заболевания, препятствовавшего его призыву на военную службу осенью 1998 г., в том числе и энуреза.

Как видно из исследованной судом копии личного дела и других документов призывника К. (т. 1. л.д. 84-205), при первоначальной постановке на воинский учет в 1997 г. военно-врачебной комиссией К. был признан временно негодным к военной службе, т.к. у него была выявлена нейроциркуляторная дистония по смешанному типу и цветослабость 2 степени. При призыве на военную службу в октябре 1998 г. у К. была выявлена цветослабость 2 степени и недостаточность питания. В соответствии со ст. 13 "д" и ст. 33 "в", гр. 1 расписания болезней (приложение к Положению о военно-врачебной экспертизе, утвержденном Постановлением Правительства РФ 1995 г. N 390), К. был признан годным к военной службе с незначительными ограничениями и в соответствии с Федеральным законом "О воинской обязанности и военной службе" призван на военную службу.

Не наблюдалось случаев ночного недержания мочи у К. и в период прохождения им военной службы, а также во время содержания его в учреждении ИЗ-13\1 г. Ижевска. Отделом судебно-психиатрической экспертизы Центральной судебно-медицинской лаборатории МО РФ в отношении К. была проведена стационарная судебная комплексная психолого-психиатрическая экспертиза и военно-врачебная экспертиза. По их результатам, исследованным судом, К. признан здоровым и годным к военной службе.

Утверждение К. в жалобе о том, что самовольно оставив войсковую часть он от правоохранительных органов не скрывался и хотел заявить о себе, противоречит материалам дела.

Мать К. - свидетель К. показала, что после оставления части в г. Сарапуле сын, боясь уголовной ответственности, переоделся в гражданскую одежду, скрывался от задержания, время проводил по своему усмотрению, каких-либо попыток обратиться в органы государственной власти или военного управления не делал. На ее неоднократные предложения возвратиться на военную службу сын внимания не обращал.

Осужденная М., свидетели Н., С. и З. показали, что от К. им известно, что он самовольно оставил часть и скрывается от задержания. Намерений вернуться на службу он им не высказывал.

Осужденный Д. также показал, что К. после совершенных преступлений не только не собирался заявить о себе, а намеревался продать дом и уехать в деревню.

Проанализировав приведенные доказательства, суд пришел к правильному выводу о том, что К. самовольно оставил часть с намерением вовсе уклониться от военной службы.

Не может служить основанием к отмене приговора и заявление К. в суде о том, что ему не было разъяснено право на рассмотрение уголовного дела коллегией судей или судом присяжных.

В соответствии с Федеральным законом от 9 июля 1998 г. N 95-ФЗ действие части 2 ст. 15 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР, предусматривающей возможность рассмотрения определенной части уголовных дел коллегией судей в составе трех профессиональных судей, приостановлено до введения в действие уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации.

Что касается рассмотрения дел судом присяжных, веденного п. 2 ст. 47 Конституции РФ и Законом Российской Федерации от 16 июля 1993 г., то постановлением Верховного Совета РФ N 5451/1-1 от 16 июля 1993 г. такой порядок введен на территории Российской Федерации лишь в ряде краев и областей в порядке эксперимента. В военных судах рассмотрение уголовных дел судом с участием присяжных заседателей не предусмотрено.

Конституционный Суд РФ в постановлении N 3-П от 2 февраля 1999 г. установил, что до введения в действие судов присяжных на всей территории Российской Федерации лицам, обвиняемым в преступлениях, за которые может быть назначено наказание в виде смертной казни, данное наказание не может назначаться независимо от состава суда.

С учетом этого, Конституционный Суд РФ признал допустимым до принятия Федерального закона о повсеместном введении суда присяжных осуществление судопроизводства в соответствии с ныне действующим законодательством. Эти положения уголовного и уголовно-процессуального законов, а также постановления Конституционного Суда РФ выполнены судом при рассмотрении дела К. и др. в полной мере.

Вместе с тем, Военная коллегия находит, что данный приговор в отношении осужденного Д. подлежит изменению по следующим основаниям.

Действия Д., выразившиеся в заранее не обещанном укрывательстве трупа З., квалифицированны судом по ст. 316 УК РФ.

Максимальное уголовное наказание за данное преступление предусмотрено в виде лишения свободы на срок до 2 лет. В соответствии со ст. 15 УК РФ, данное преступление является преступлением небольшой тяжести.

Статья 78 УК РФ предусматривает, что лицо освобождается от уголовной ответственности, если со дня совершения преступления небольшой тяжести прошло два года. Срок исчисляется со дня совершения преступления и до момента вступления приговора в законную силу. Приговор по данному делу в законную силу не вступил.

В соответствии со ст. 94 УК РФ, предусмотренные ст.ст. 78 и 33 УК РФ сроки давности, при освобождении несовершеннолетних от уголовной ответственности или от отбывания наказания, сокращаются наполовину.

Как видно из материалов дела, убийство З. произошло 4 ноября 1999 г., а несовершеннолетнему Д. стало известно об этом 8 ноября того же года.

Следовательно, срок давности привлечения Д. к уголовной ответственности по ст. 316 УК РФ истек. В связи с этим, приговор в части осуждения Д. по ст. 316 УК РФ подлежит отмене, а уголовное дело в этой части - прекращению по п. 3 ст. 5 УПК РСФСР.

Кроме того, в соответствии со ст. 66 УК РФ, срок или размер наказания за покушение на преступление не может превышать трех четвертей максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания, предусмотренного соответствующей статьей Особенной части УК РФ за оконченное преступление.

В соответствии с этими требованиями Закона, при рассмотрении дела суду надлежало назначить наказание несовершеннолетнему Д. по ч. 3 ст. 30 и п. "ж" ч. 2 ст. 105 УК РФ в виде лишения свободы на срок не более 7 лет 6 месяцев.

В связи с этим назначенное Д. наказание по ч. 3 ст. 30 и п. "ж" ч. 2 ст. 105 УК РФ, подлежит снижению.

Кроме того, подлежит исключению из приговора и указание об осуждении Д. по п. "а" ч. 3 ст. 111 УК РФ как излишне вмененный.

Судом установлено, что Д. и осужденный К. первоначально жестоко избивали потерпевшую С., причинив ей различной тяжести телесные повреждения, а затем через некоторое время решили убить ее. Для этого Д. и К. надели на голову потерпевшей полиэтиленовый пакет, а Д. эластичным бинтом затянул пакет на шее потерпевшей. Однако смерть С. наступила не от удушения, а от острого наружного кровотечения.

Признавая, что причинение телесных повреждений при убийстве охватывается ст. 105 УК РФ, суд исключил из обвинения К. п. "а" ч. 3 ст. 111 УК РФ как излишне вмененный. В то же время, при квалификации таких же действий Д., наряду с покушением на умышленное убийство потерпевшей при отягчающих обстоятельствах, суд дополнительно квалифицировал содеянное Д. по п. "а" ч. 3 ст. 111 УК РФ, что является неправильным.

Наряду с этим, подлежит исключению из приговора и указание на отягчающее ответственность Д. обстоятельство - совершение преступлений неоднократно, поскольку он виновен в совершении одного преступления.

Наказание осужденным К., К. и М. как за каждое преступление в отдельности, так и по их совокупности назначено в соответствии с содеянным каждым из них, с учетом характера и степени общественной опасности совершенных ими преступлений, а также данных о их личностях и является справедливым.

С учетом изложенного, и руководствуясь ст.ст. 332, 339, п. 4 и 351 УПК РСФСР, Военная коллегия Верховного Суда Российской Федерации определила:

приговор Приволжского окружного военного суда от 10 ноября 2001 г. в отношении Д. изменить:

отменить приговор в части осуждения Д. по ст. 316 УК РФ и уголовное дело прекратить по п. 3 ст. 5 УПК РСФСР, т.е. в связи с истечением сроков давности привлечения его к уголовной ответственности.

Исключить из приговора указание об осуждении Д. по п. "а" ч. 3 ст. 111 УК РФ как излишне вмененное.

Исключить из приговора указание об отягчающем ответственность Д. обстоятельстве - совершение преступлений неоднократно.

В соответствии с требованиями ст. 66 УК РФ снизить назначенное Д. по ч. 3 ст. 30 и п. "ж" ч. 2 ст. 105 УК РФ наказание до 7 лет лишения свободы в воспитательной колонии общего режима.

Этот же приговор в отношении К., К., М. и в остальной части в отношении Д. оставить без изменения, а их кассационные жалобы и жалобу защитника Я. - без удовлетворения.