Кассационное определение ВК Верховного Суда РФ от 6 декабря 2002 г. N 4-063/02 Действия осужденных должны квалифицироваться как похищение человека, совершенное группой лиц по предварительному сговору и из корыстных побуждений

Кассационное определение ВК Верховного Суда РФ от 6 декабря 2002 г. N 4-063/02

Военная коллегия Верховного Суда Российской Федерации

рассмотрела уголовное дело по кассационным жалобам осужденных Б., Б., Б., С. и защитников-адвокатов Ф., Б. и К. на приговор Восточно-Сибирского окружного военного суда от 29 декабря 2001 года, согласно которому осуждены к лишению свободы:

бывший военнослужащий войсковой части 03908 старший сержант запаса

С., родившийся 12 сентября 1976 года в г. Иркутске, несудимый, проходивший срочную военную службу с 5 декабря 1997 года по 20 октября 1999 года, -

по ст. 126, ч. 3, п. "в", УК РФ с применением ст. 64 того же кодекса на 4 года; по ст. 158, ч.  3, п. "б", УК РФ на 8 лет с конфискацией имущества, а по совокупности преступлений на 10 лет в исправительной колонии строгого режима с конфискацией имущества;

и гражданине: А., родившийся 21 августа 1968 года в г. Железногорске Иркутской области, женатый, не имеющий судимости, -

по ст. 126, ч. 3, п. "в", УК РФ с применением ст. 64 того же кодекса на 5 лет; по ст. 162, ч.  3, п.п. "б" и "в", УК РФ на 10 лет с конфискацией имущества; по ст. 105, ч. 2, п.п. "в", "ж", "з" и "н", УК РФ на 18 лет, а по совокупности преступлений на 23 года в исправительной колонии строгого режима с конфискацией имущества;

Б., родившийся 7 июня 1963 года в г. Иркутске, не имеющий судимости, -

по ст. 126, ч. 3, п. "в", УК РФ с применением ст. 64 того же кодекса на 5 лет; по ст. 105, ч. 2, п.п. "в" и "ж", УК РФ на 15 лет, а по совокупности преступлений на 16 лет в исправительной колонии строгого режима;

Б., родившийся 4 февраля 1977 года в г. Иркутске, судимый 19 мая 1998 года Свердловским районным судом Иркутской области по ст. 158, ч. 2, п.п. "а", "б", "в" и "г", УК РФ на 2 года 6 месяцев лишения свободы в исправительной колонии строгого режима, условно-досрочно освобожденный от отбывания наказания постановлением того же суда от 18 июня 1999 года на 8 месяцев 11 дней, -

по ст. 126, ч. 3, п. "в", УК РФ с применением ст. 64 того же кодекса на 5 лет, а по совокупности приговоров с учетом присоединения части неотбытого наказания по приговору Свердловского районного суда Иркутской области от 19 мая 1998 года на 5 лет 6 месяцев в исправительной колонии строгого режима;

Б., родившийся 3 июня 1969 года в г. Славгороде Алтайского края, несудимый, -

по ст. 126, ч. 3, п. "в", УК РФ с применением ст. 64 того же кодекса на 4 года в исправительной колонии строгого режима;

Г., родившийся 13 апреля 1978 года в г. Шелехове Иркутской области, несудимиый, -

по ст. 126, ч. 3, п. "в", УК РФ с применением ст. 64 того же кодекса на один год в исправительной колонии строгого режима.

По ст. 105, ч. 2, п.п. "б", "в", "д", "ж" и "з", УК РФ, в соответствии со ст. 5, ч. 1, п. 2, УПК РСФСР, С. оправдан.

Кроме того, суд удовлетворил гражданские иски потерпевших и взыскал:

с А. и С. в солидарном порядке в пользу Т. 2 250 рублей в счет возмещения материального ущерба;

с А. в пользу К. 3 000 рублей в счет возмещения материального ущерба и 47 000 рублей - в счет компенсации морального вреда;

с Б., Б., Г. и С. в солидарном порядке в пользу К. 2 000 рублей в счет возмещения материального ущерба и 14 000 рублей - в счет компенсации морального вреда;

с А. и Б. в солидарном порядке в пользу К. 4 000 рублей в счет возмещения материального ущерба и 40 000 рублей - в счет компенсации морального вреда.

Заслушав доклад генерал-майора юстиции Х., выступления осужденных А., Б., Б., Б., С. и защитника-адвоката С., поддержавших доводы поданных кассационных жалоб, а также выслушав мнение старшего военного прокурора управления Главной военной прокуратуры подполковника юстиции Г., предложившего приговор оставить без изменения, а кассационные жалобы осужденных и адвокатов - без удовлетворения, Военная коллегия установила:

Судом признаны виновными:

А., Б., Б., Б., Г. и С. - в похищении человека, совершенном по предварительному сговору группой лиц, с применением и угрозой применения насилия, опасного для жизни и здоровья, повлекшем тяжкие последствия; А., Б., Б. и С., кроме того, из корыстных побуждений, а А. и Б. - и с применением предметов, используемых в качестве оружия;

А., кроме того, в разбое в целях завладения имуществом в крупном размере с проникновением в помещение и иное хранилище, с использованием предмета в качестве оружия и с причинением тяжкого вреда здоровью потерпевшего, а также в убийстве, совершенном группой лиц, сопряженном с похищением человека и разбоем, неоднократно;

Б., кроме того, в убийстве, совершенном группой лиц и сопряженном с похищением человека;

С., кроме того, в краже в крупном размере, совершенной по предварительному сговору группой лиц, с проникновением в помещение и иное хранилище.

Эти преступления они совершили при обстоятельствах, изложенных в приговоре.

В кассационных жалобах:

осужденные Б. и Б. считают приговор необоснованным. По их мнению, органами предварительного следствия и судом допущены многочисленные нарушения уголовно-процессуального законодательства: Б. в ходе предварительного следствия не была предоставлена возможность полностью ознакомиться с материалами уголовного дела, а для устранения этого недочета в суде было дано только 3 дня; копию же обвинительного заключения ему вручили только в суде. Б. и Б. ссылаются в жалобах и на то, что суд неправильно положил в основу приговора по их обвинению в похищении человека показания осужденного по этому же делу Г., который оговорил их в ходе предварительного следствия и в суде, поскольку является родственником народного заседателя Г., принимавшего участие в рассмотрении указанного дела. Поданные ими в ходе предварительного следствия и в суде ходатайства не все были разрешены. В суде были допрошены только те свидетели, показания которых поддерживали обвинение, а показания свидетелей А., У., К., М., М. во внимание не приняты. Суд отказал им в удовлетворении ходатайств о вызове в суд для допроса свидетеля К., в розыске и допросе хозяина квартиры, в котором она проживала, а также лиц, подходивших ночью 17 сентября 1999 года к такси во время посадки в него К. В ходе предварительного следствия на них оказывалось давление. Это же подтвердили все прямые свидетели-очевидцы похищения потерпевшего. Во время расправы над К. свидетель А. находилась в сильной степени наркологического опьянения, в связи с чем класть ее показания в основу приговора нельзя. По мнению Б. и Б., должностные лица Ш., В., В. и В., принимавшие участие в расследовании указанного дела и оказывавшие давление на всех подсудимых и некоторых свидетелей, будучи допрошенными в судебном заседании, дали ложные показания, так как не хотели свидетельствовать против себя. Б. и Б. также указывают, что для получения нужных показаний должностные лица кололи Б. наркотиками, что хорошо видно из видеозаписи протокола дополнительного осмотра места происшествия с его участием. С учетом изложенного они просят приговор отменить и дело направить на дополнительное расследование;

защитник Ф., не приводя никаких доводов, считает, что ее подзащитный Б. осужден необоснованно;

осужденный Б. тоже указывает о своем несогласии с осуждением по ст. 126, ч. 3, п. "в", УК РФ, поскольку выводы суда об этом основаны на первичных показаниях осужденных в ходе предварительного следствия, которое с целью получения признательных показаний велось с нарушением уголовно-процессуального законодательства, и от которых все они впоследствии отказались. Он также ссылается на то, что сговора между ним, А., Б., Б., Г. и С. на похищение К. не было. Около дома N 63 он оказался по просьбе А. и А., попросивших подвезти их на снятом им такси "Волга" в микрорайон П. При этом они не говорили, что едут туда похищать К. Около указанного дома он из такси не выходил. Совершенно бескорыстно он отвез их и К. в тот же вечер и к дому N 87-Б по улице Б., возле которого он из машины тоже не выходил, К. в нее не усаживал, в пути следования к дому N 87-Б его не удерживал, в дом не заводил и никаких насильственных действий к нему не применял. С учетом изложенного он просит по ст. 126, ч. 3, п. "в", УК РФ его оправдать;

осужденный С. также считает свое осуждение по ст. 126, ч. 3, п. "в", УК РФ необоснованным, поскольку вечером и ночью с 17 на 18 сентября 1999 года находился в ночном клубе "Титаник". По его мнению, ссылка в приговоре на показания свидетеля К., подтвердившей его виновность, является неправильной, поскольку в суде она не допрашивалась. Неправдивы показания и осужденного Г., так как тот активно сотрудничал с органами предварительного следствия. Осужденные А. и Б., свидетели К. и У. в ходе предварительного следствия и в суде утверждали, что труп К. увозился от дома N 87-Б на автомобиле белого цвета, хотя автомобиль Г. - цвета "мокрый асфальт". Суду нельзя было класть в основу приговора и показания свидетеля А., поскольку ночью 17 сентября 1999 года она находилась в сильной степени наркотического опьянения;

защитник С. адвокат Б. также указывает, что виновность его подзащитного по ст. 126, ч. 3, п. "в", УК РФ в судебном заседании не нашла своего подтверждения;

осужденный С. и его защитник указывают и о несогласии и с осуждением С. по ст. 158, ч. 3, п. "б", УК РФ, поскольку стоимость похищенного из ООО "Мегетская СПМК" имущества не была подтверждена документально. С., кроме того, ссылается на то, что предварительного сговора с А. на хищение имущества из указанного общества у него не было. С учетом изложенного осужденный и его защитник Б. просят С. по ст. 126, ч. 3, п. "в", УК РФ оправдать, а его действия, квалифицированные судом по ст. 158, ч. 3, п. "б", УК РФ, переквалифицировать на ст. 158, ч. 2, п. "в", того же кодекса и, учитывая, что он до призыва в армию и по военной службе характеризовался положительно и в содеянном раскаялся, снизить ему наказание;

защитник К., защищавший осужденного А., находит, что суд, исключив из обвинения А. ст. 163 УК РФ (вымагательство), тем не менее признал его виновным в похищении человека из корыстных побуждений, не указав в приговоре, в чем выражался корысный мотив его подзащитного в похищения К. Суд также не учел показания в суде А. и Б. о том, что прежде чем приехать с потерпевшим на квартиру N 87-Б, они заезжали с ним в две квартиры, где К. обещал взять деньги. При этом тот самостоятельно поднимался и выходил из квартир, то есть, по мнению защитника, имел возможность уйти от сопровождавших его лиц. В связи с изложенным он считает, что в действиях А. отсутствует состав преступления, предусмотренный ст. 126, ч. 3, п. "в", УК РФ. Он также ссылается и на то, что суд неправильно квалифицировал содеянное А. в ночь на 30 октября 1999 года как разбой в целях завладения имуществом в крупном размере с причинением тяжкого вреда здоровью потерпевшего, то есть по ст. 162, ч. 3, п.п. "б" и "в", УК РФ. Кроме того, суд, исключив в описательной части приговора из обвинения его подзащитного квалифицирующий признак, предусмотренный ст. 105, ч. 2, п. "в", УК РФ, - убийство, совершенное с использованием беспомощного состояния потерпевшего, тем не менее в резолютивной части признал А. виновным в совершении преступления, предусмотренного ст. 105, ч. 2, п.п. "в", "ж", "з" и "н", УК РФ. По его мнению, такие противоречия в описательной и резолютивной частях приговора являются существенным нарушением уголовно-процессуального закона. Он также утверждает, что в судебных прениях А. не было предоставлено право на последнее слово. С учетом изложенного защитник просит приговор в отношении А. отменить и дело направить для производства дополнительного расследования.

Проверив материалы дела и обсудив доводы кассационных жалоб, Военная коллегия находит приговор в отношении А., Б., Б., Б., Г. и С. в части установления обстоятельств похищения К., а А. и Б., кроме того, и в его убийстве обоснованным.

Все подсудимые, не признавая себя виновными в похищении К., а А. и Б. - и в его убийстве, пояснили:

- Б., что вечером 17 сентября 1999 года он действительно нанимал для своих целей такси "Волгу", но у диагностического центра оказался случайно. По просьбе А. и А. ездил с ними и несколькими незнакомцами к дому N 63, где проживал К., но из машины не выходил. К. сел в такси добровольно. После прибытия вместе с А. и другими к дому N 87-Б по улице Байкальской он в дом тоже не заходил, а по просьбе А. ходил к диагностическому центру, чтобы найти и направить к нему Б.;

- А., подтвердив показания Б., добавил, что вместе с ним, Б. и А. были В., К., М. и П. Руки и ноги К. связали А., В. и П. Первый из них совершил убийство потерпевшего. Затем вместе с Б. пришел Б. Последнего он не пустил в дом. На белой иномарке, которой управлял К., он, Б., В. и П. увезли тело убитого на берег Ангары и сбросили в воду;

- С., что вечером и в ночь с 17 на 18 сентября 1999 года находился в ночном клубе "Титаник", в связи с чем участия в похищении К. принимать не мог;

- Г., что вместе с А., Б., Б., Б. и С. поздно вечером 17 сентября 1999 года ездил на принадлежавшей ему машине "Тойота-Корона" и такси "Волга" к дому К., где вместе с С. видел, как остальные насильно посадили в такси К. и увезли в дом 87-Б на улице Байкальской. Там он видел, как А. кухонным ножом наносил удары по телу потерпевшего. Сведениями о причастности к убийству К. других лиц, в том числе и подсудимых, он не располагает;

- Б. и Б., что в похищении К., а Б., что и в его убийстве, участия не принимали и что суд неправильно положил в основу приговора показания осужденного по этому же делу Г. и других заинтересованных в исходе дела лиц.

Все подсудимые, исключая Г., заявили также о фабрикации дела и об оговоре их свидетелями.

Оценив эти показания осужденных, суд в обоснование виновности А., Б., Б., Б. и С. в похищении К., а А. и Б., кроме того, и в его убийстве, привел целый ряд не вызывающих сомнений в своей достоверности доказательств: объяснения потерпевшей К., матери погибшего К.; свидетелей М., У., К., А.; данные из протоколов осмотра места происшествия с участием Б., Б. и С., обыска, выемки, заключение судебно-медицинских экспертов, а также первоначальные последовательные показания А., Б., Б., Б., С. и Г. на предварительном следствии.

Так, потерпевшая К. показала, что со слов свидетеля К. ей стало известно, что в ночь с 17 на 18 сентября 1999 года в подъезде дома N 63 на ее сына напали четверо неизвестных мужчин, которые, несмотря на активное сопротивление и крики о помощи, насильно усадили его в автомобиль "Волга" и увезли. В дальнейшем она выплатила большую сумму денег Б. в счет компенсации того, что у нее похитил ее сын В.

Свидетель М. пояснил, что в средине сентября 1999 года его знакомый Б. заказал в АО "Стройсервиз" такси "Волгу" для поездки по городу. Выполнение этого заказа поручили ему, М. Поздно вечером он привез Б. к диагностическому центру, где тот в течение нескольких минут разговаривал с какими-то мужчинами. После этого все они, 6 или 7 человек, на его машине и иномарке серого цвета поехали в микрорайон Первомайский, где остановились возле одного из 5-этажных домов. Там все вышли из автомобилей, несколько минут совещались. Затем Б. и еще один человек остались в такси, а пятеро из приехавших направились в подъезд дома. Через 10-15 минут, громко крича и сквернословя, они вернулись, приведя незнакомого мужчину. Этого человека посадили на заднее сидение такси, и он отвез пассажиров к одному из частных домов на улице Байкальской.

Согласно показаниям свидетелей У. и К., поздно ночью в средине сентября 1999 года они видели, как в комнату, которую занимал их квартирант А. в доме N 87-Б по ул. Байкальской, группа людей, поддерживая под мышки, провела незнакомого мужчину. Затем из комнаты слышались громкие голоса, стоны и характерные для избиения звуки ударов. К., кроме того, пояснила, что, заглянув в эту комнату, она увидела лежащего на полу связанного и голого по пояс мужчину и что один из парней дал ей 50 рублей и попросил удалиться.

В свою очередь свидетель У. показалала, что была очевидцем того, как, спустя некоторое время, не менее двух человек загрузили в багажник светлой иномарки что-то завернутое в одеяло, похожее на тело человека, и увезли.

Свидетель А. пояснила, что видела, как поздно ночью в средине сентября 1999 года Б., Б., Б. и еще двое незнакомых ей мужчин втащили в дом N 87 по ул. Байкальской, где она снимала квартиру, связанного скотчем по рукам и ногам сильно избитого К. Вскоре появился Г. Около двух часов все они, исключая Г., требуя возврата денег, избивали привезенного руками и ногами по различным частям тела, а Б. и А., кроме того, наносили ему удары ножом. Избиваемого опускали также головой вниз в подпол. В комнату заглядывала хозяйка квартиры, но ей не дали зайти. Поняв, что привезенный человек мертв, они завернули его в одеяло и увезли на светлой иномарке. Свидетель А. также пояснила, что в доме было несколько ножей, в том числе кухонные и нож кустарного производства с узким лезвием.

Из первоначальных показаний в ходе предварительного следствия А., Б., Б., Б., Г. и С. видно, что вечером 17 сентября 1999 года они в очередной раз встретились у диагностического центра г. Иркутска, где употребляли спиртные напитки. Со слов Б. стало известно, что ранее на его сестру Б. было совершено разбойное нападение, в ходе которого у нее похитили 150 000 рублей, и что в совершении этого преступления он подозревает своего знакомого К., который избегает встреч с ним. Но он, Б., хочет заставить его вернуть похищенные у сестры деньги, однако полагает, что один это сделать не сможет, в связи с чем нуждается в их помощи, обещая за это вознаграждение деньгами. Желание Б. вернуть похищенные деньги было ими одобрено. Со слов находившегося с ними А. стало известно, что тот знает, где живет К., готов показать его квартиру и оказать Б. всяческое содействие в истребовании у виновного похищенных денег. В тот же вечер на автомобилях такси "Волга" под управлением М. и "Тойота-Корона" под управлением Г. все они приехали к дому N 63, где проживал К. Пользуясь доверием последнего, А. зашел к нему в квартиру и уговорил выйти из дома. В это время в подъезде дома находились А., Б. и С., которые схватили К., вывели на улицу, поместили в такси "Волга", связали руки и ноги лентой скотч и перевезли в квартиру в доме N 87-Б по ул. Байкальской, где проживал А. Во время пребывания К. в указанной квартире находились и побывали А., Б., Б., Б., Г. и С., из которых К. избивали руками и ногами А., Б., Б. и А. Они же, требуя возвращения 150 000 рублей, опускали его в подпол вниз головой. Кроме того, А. и Б. наносили К. ранения ножами, отчего тот скончался на месте происшествия. В целях сокрытия совершенного убийства А., Б. и С. на автомобиле "Тойота-Корона" под управлением Г. перевезли труп на берег реки Ангары к Иркутской ГЭС, где сбросили в воду.

Из протоколов обыска, выемки и заключения судебно-медицинского эксперта по исследованию вещественных доказательств видно, что на брюках А., изъятых у него во время обыска, обнаружена кровь той же группы, что и у К.

Как видно из протоколов дополнительного осмотра места происшествия с участием Б., Б. и С., в ходе производства данного следственного действия они рассказали и показали, каким образом в средине сентября 1999 года они, а также А., Б. и Г. совершили похищение К., а затем А. и Б. убили его. При этом Б. пояснил, что из такси вначале не выходил, так как К. его знал лично. Удары ножом нанес, когда убедился в его неспособности вернуть похищенные у сестры деньги. Б. и С. также пояснили, что видели, как А. ножом наносил удары по телу К., требуя вернуть деньги.

В ходе данных следственных действий Б. и С., кроме того, показали место на реке Ангаре, куда они с А. и Г. на автомобиле последнего вывезли труп К.

Их показания в этой части полностью соответствуют данным протокола осмотра места происшествия от 19 сентября 1999 года: указанное место полностью совпадает с местом обнаружения трупа К. (примерно в 800 метрах от плотины Иркутской ГЭС, ниже по течению).

Согласно заключению судебно-медицинских экспертов в судебном заседании, смерть К. наступила от множества колото-резаных слепых ранений туловища, верхних и нижних конечностей, образовавшихся от воздействия нескольких колюще-режущих предметов и вызвавших острую массивную кровопотерю.

Данное заключение полностью согласуется с показаниями на предварительном следствии всех подсудимых, из которых видно, что Б. наносил потерпевшему удары ножом по типу кухонного, а А. как таким ножом, так и ножом с узким лезвием.

Это заключение суд обоснованно положил в основу приговора, поскольку оно дано квалифицированными экспертами, является научно обоснованным, полным и достоверным. Что же касается заключения эксперта, проводившего экспертизу в ходе предварительного следствия, согласно которому ранения К. причинены одним колюще-режущим предметом, то суд обоснованно посчитал его недостоверным в части выводов о механизме нанесения ранений и причине смерти потерпевшего.

Оценив приведенные выше и другие доказательства, суд, несмотря на то, что А., Б., Б., Б. и С. в дальнейшем изменили свои показания, обоснованно положил в основу приговора их указанные выше признательные показания, поскольку они были получены с соблюдением требований уголовно-процессуального законодательства и согласуются с другими приведенными доказательствами.

Вместе с тем, Военная коллегия находит квалификацию судом действий С., Б., Б. и Г. по ст. 126, ч. 3, п. "в", УК РФ, то есть как похищение человека с применением насилия, опасного для жизни и здоровья, и угрозой его применения, повлекшем тяжкие последствия, неправильной.

Как указано в приговоре, С., Б., Б. и Г., предварительно договорившись, из корыстных побуждений похитили К. и в ходе похищения причинили потерпевшему лишь легкий вред здоровью. Иные тяжкие последствия - смерть потерпевшего - наступили только в результате преступных действий А. и Б.

В связи с изложенным действия С., Б., Б. и Г. должны квалифицироваться по ст. 126, ч. 2, п.п. "а" и "з", УК РФ, то есть как похищение человека, совершенное группой лиц по предварительному сговору и из корыстных побуждений.

Подлежит исключению из обвинения А. и Б. квалифицирующий признак - похищение человека с применением предметов, используемых в качестве оружия, поскольку при похищении К. таких предметов они не использовали, а использовали их при совершении убийства.

Поэтому действия А. и Б. должны быть квалифицированы по ст. 126, ч. 3, п. "в", УК РФ как похищение человека, совершенное группой лиц по предварительному сговору с применением насилия, опасного для жизни и здоровья, повлекшем тяжкие последствия, а А. - и из корыстных побуждений.

Содеянное же А. и Б. по убийству похищенного К. судом правильно квалифицировано по ст. 105, ч. 2, п.п. "в" и "ж", УК РФ, то есть как убийство, сопряженное с похищением человека и совершенное группой лиц.

О наличии у А. и Б. умысла на убийство К. свидетельствует не только интенсивность избиения ими потерпевшего, но и направленность и характер их действий: совместное нанесение потерпевшему ножами большого количества ран, в том числе и в места расположения жизненно важных органов.

Утверждение защитника К. в жалобе, что суд не указал в приговоре, в чем выражался корыстный мотив А., является неправильным, поскольку в приговоре указано, что А., Б., Б., Г. и С. вечером 17 сентября 1999 года договорились похитить К., чтобы потребовать похищенные им у родственников Б. 150 000 рублей.

Несостоятельными являются заявления в жалобах осужденных Б. и Б., что осужденный по этому же делу Г. и народный заседатель Г., принимавший участие в рассмотрении дела, являются родственниками, поскольку материалами уголовного дела и административного расследования это их заявление не подтверждается.

Надуманными являются и утверждения всех осужденных в жалобах о том, что суд неправильно положил в основу приговора по их обвинению в похищении человека показания осужденного Г., поскольку их виновность в совершении этого преступления доказана не только показаниями этого осужденного, но и другими приведенными выше доказательствами.

Не соответствуют материалам дела как утверждение осужденного Б. в жалобе, что предварительного сговора между осужденными на похищение К. не было, так и утверждение С. о том, что вечером и ночью с 17 на18 сентября 1999 года он находился в ночном клубе, поскольку такие их утверждения материалами дела не подтверждаются.

Ссылки Б. и Б. в жалобах на то, что в суде были допрошены и положены в основу приговора только показания тех свидетелей, которые поддерживали обвинение, а показания свидетелей А., К., М., М., Р. и У. в их пользу во внимание приняты не были, являются несостоятельными, поскольку в суде были допрошены все вызываемые и явившиеся свидетели и потерпевшие. Приведены и получили надлежащую оценку в приговоре и показания указанных в жалобах свидетелей. При этом суд обоснованно, указав об этом в приговоре, критически отнесся к показаниям свидетелей М., К. и Р., которые в судебном заседании изменили свои показания, мотивировав это тем, что в ходе предварительного следствия к ним применялись меры принуждения, в связи с чем они давали ложные показания. Показания же свидетеля Молоткова, который был вызван по ходатайству А., суд правильно расценил как недостоверные в силу прямого противоречия показаниям ряда свидетелей, данным протокола осмотра трупа К. и заключению судебно-медицинских экспертов.

Утверждения в жалобах осужденных Б., Б. и С. о том, что в основу приговора нельзя было класть показания свидетеля А., поскольку ночью 17 сентября 1999 года она находилась в сильной степени наркологического опьянения, являются несостоятельными. А. в суде не отрицала употребления наркотиков, но пояснила, что в тот вечер чувствовала себя нормально, все хорошо помнит и дает правдивые показания. Анализируя показания указанного свидетеля, следует прийти к выводу, что свои показания при проведении с ней многочисленных следственных действий она давала последовательно и без изменений, какой-либо личной заинтересованности оговаривать кого-нибудь из подсудимых у нее не было. Поэтому суд обоснованно положил в основу приговора показания указанного свидетеля.

Ссылка осужденного С. в жалобе на то, что А. и Б., свидетели К. и У. в ходе предварительного следствия и в суде показывали, что труп К. увозился от дома N 87-Б на автомобиле белоге цвета, хотя автомобиль Г. имеет цвет типа "мокрый асфальт", соответствует действительности. Однако, как видно из материалов дела, сам Г. иногда показывал, что имеет иномарку белого цвета, уточняя впоследствии, что у нее цвет - "мокрый асфальт". Вывоз же трупа К. от дома N 87 на автомобиле Г. подтверждается добытыми в суде доказательствами, в том числе и показаниями самого Г.

Вопреки утверждениям в жалобах осужденных Б. и Б., все заявленные ими ходатайства разрешались в установленном законом порядке, Суд удовлетворил ходатайства о вызове для допроса свидетелей К. и К., принимал меры для выполнения своих определений об этом, однако, поскольку в судебное заседание поступили документы о невозможности явки К. из-за болезни ребенка, а К. - из-за карантина в учреждении, где он содержался, суд огласил их показания на предварительном следствии, что не противоречит требованиям ст. 286 УПК РСФСР.

Что касается их заявленных в суде ходатайств о розыске для допросов хозяина квартиры, в которой проживала К., а также лиц, якобы подходивших ночью 17 сентября 1999 года к такси "Волга" во время нахождения в нем К., то суд обоснованно отказал в их удовлетворении, поскольку, как видно из материалов дела, указанные лица по существу дела ничего не знали.

Несостоятельными являются и утверждения в жалобах указанных осужденных, что в ходе предварительного следствия Б. не была предоставлена возможность полностью ознакомиться с материалами дела и что копия обвинительного заключения ему была вручена только в суде. Материалами дела бесспорно установлено, что после окончания предварительного следствия Б. умышленно затягивал время ознакомления с материалами дела, что подтверждается показаниями свидетелей М., К. и Д. о том, что подсудимый говорил им, что устроит следователю "веселую жизнь" и будет умышленно не менее 4-х месяцев знакомиться с материалами дела, а также тем, что до первичного направления в 2000 году указанного дела, состоявшего на тот период из 6-и томов, для рассмотрения в Иркутский областной суд он был ознакомлен с ним за 5 дней. В период же с 23 июня по 16 августа 2001 года Бояринов ознакомился только с 2,5 из 11 томов дела. В связи с этим 16 августа 2001 года старший следователь следственного отдела военной прокуратуры Сибирского военного округа, принимавший участие в расследовании дела, вынес постановление об установлении Б. срока для ознакомления с материалами дела (9 рабочих дней с составлением графика ознакомления). Однако и после этого Б. полностью с материалами дела не ознакомился, о чем заявил в начале судебного заседания. Для ознакомления с 6-ю томами дела был объявлен перерыв на 3 дня, после которого Б. заявил, что с материалами дела ознакомился в полном объеме. По поводу вручения только в суде копии обвинительного заключения Б. пояснил, что такая вручалась ему 23 октября 2001 года, то есть за 6 дней до начала судебного заседания, однако от ее получения он отказался, поскольку считает себя невиновным. При таких обстоятельствах нарушений органами предварительного следствия и судом уголовно-процессуального закона не усматривается.

Надуманными являются и утверждения в жалобах всех осужденных, что в ходе предварительного следствия при их допросах, а также при допросах свидетелей-очевидцев со стороны следователей и других причастных к следствию лиц оказывалось давление.

Выясняя в суде у С. вопрос, в чем выражалось оказанное на него давления, тот пояснил, что не может конкретно сказать, в чем оно проявлялось. Б. же показал, что давление было в форме угроз, однако, в чем выражались угрозы, пояснить тоже не мог.

Не соответствуют действительности и утверждения осужденных Б. и Б. в жалобах о том, что для получения нужных показаний должностные лица кололи Б. наркотиками, что якобы хорошо видно из видеозаписи протокола дополнительного осмотра места происшествия с его участием, поскольку указанной видеозаписью это не подтверждается.

Вопросы применения насилия к допрашиваемым лицам в ходе предварительного следствия, на что подсудимые и некоторые свидетели ссылались при допросах, были тщательно проверены в судебном заседании. С этой целью допрошен ряд лиц как непосредственно расследовавших дело, так и имевших к нему непосредственное отношение по отдельным процессуальным вопросам.

Так, допрошенные в качестве свидетелей следователи Ш. и В., а также начальники отделов по борьбе с организованной преступностью В. и В., каждый в отдельности, показали, что им неизвестны случаи нарушений норм процессуального закона при проведении расследования указанного уголовного дела.

Данное обстоятельство подтверждено показаниями свидетелей Ш. и П., которые были понятыми при выполнении отдельных следственных действий.

Согласно материалам дела, исследованных судом, всем подозреваемым после их задержания были разъяснены права подозреваемого, в том числе и на участие при проведении следственных действий защитника, о чем были составлены протоколы. При этом только Б. изъявил желание иметь защитника с момента задержания, и он ему был предоставлен. А., Б., Б. и С. хотели иметь защитников с момента предъявления им обвинения, о чем собственноручно написали в протоколах. Кроме того, перед каждым допросом им разъяснялись положения ст. 51 Конституции РФ, о чем имеются записи в протоколах допросов. В ходе допросов все осужденные неоднократно меняли свои показания, некоторые из них пользовались ст. 51 Конституции РФ, отказываясь от дачи показаний, а при предъявлении окончательного обвинения А., Б., Б. и С. свою вину в совершении инкриминируемых деяний не признали и давать показания по существу предъявленного обвинения отказались.

Такое поведение А., Б., Б., Б. и С. свидетельствует о том, что они не только хорошо знали предусмотренное законом их права, но и активно ими пользовались.

Нашла свое подтверждение в судебном заседании и виновность А. в разбое в целях завладения имуществом в крупном размере с проникновением в помещение и иное хранилище, с использованием предмета в качестве оружия, с причинением тяжкого вреда здоровью потерпевшего, а также в убийстве К., сопряженном с разбоем и совершенном неоднократно, а С. - в краже в крупном размере, совершенной группой лиц по предварительному сговору с проникновением в помещение и иное хранилище.

Не признавая себя виновным в совершении разбойного нападения и в убийстве сторожа, А. пояснил, что убийство К. совершил гражданин А., которого он пропустил в СПМК без ведома С. Он же вместе с С. проник туда, чтобы из сейфа директора СПМК М. похитить важные документы, за которые А. обещал ему 10 000 долларов США. Машину же "Ниссан-Премьера" они угнали, чтобы инсценировать кражу.

С. в суде пояснил, что согласился с предложением А. совершить хищение из СПМК машины и другого имущества, так как ему нужны были деньги.

Оценив эти показания А., суд в обоснование его вины, а также вины С. в краже привел ряд не вызывающих сомнений доказательств: показания потерпевших М., Т., Р., Н., протоколы осмотров места происшествия, изъятия, обыска и опознания, заключения судебно-медицинских экспертов и эксперта-биолога, а также первоначальные последовательные показания самого А.

Так, потерпевшая Т. показала, что вечером 29 октября 1999 года в СПМК приехал А. Ночью там был убит сторож К. и угнан автомобиль "Ниссан-Премьера". У принадлежащего ей автомобиля "Форд" была погнута дверь, а у сторожа похищен ключ от этой машины. Противоправными действиями ей причинен ущерб на сумму 2 250 рублей.

Из показаний потерпевшего Р. видно, что в 7-ом часу 30 октября 1999 года он позвонил от ворот СПМК сторожу, но К. на этот звонок не отреагировал. После этого на первом этаже конторы он обнаружил труп связанного по рукам и ногам сторожа. Из находившейся в гараже его машины "КИА-Азия" пропали магнитофон, нож и коврик общей стоимостью 1 700 рублей. Из гаража пропал также автомобиль "Ниссан-Премьера" стоимостью 75 000 рублей, которым он распоряжался по доверенности его хозяина Ю.

Согласно показаниям потерпевшего М., директора СПМК, около 7 часов 30 октября 1999 года он получил сообщение об убийстве сторожа и хищении имущества. Придя на работу, обнаружил взломанными двери в свой кабинет, своего заместителя и бухгалтерии. В его кабинете был взломан сейф, похищен факс стоимостью 5 000 рублей, а также принадлежащие ему записная книжка, визитница, коробка с бижутерией и 6 флаконов туалетной воды на общую сумму 770 рублей. Из кабинета его заместителя похитили сейф, телефон и радиотелефон общей стоимостью 1 200 рублей. Из бухгалтерии были похищены телефон и дырокол, а из кухни - 2 термоса и скатерть общей стоимостью 850 рублей.

Потерпевшая Н., бухгалтер СПМК, пояснила, что после получения сообщения об убийстве сторожа она приехала на работу и обнаружила, что у находившегося в кабинете бухгалтерии сейфа отогнута дверца и похищены радиотелефон, а также принадлежавшие ей 1 790 рублей и браслет стоимостью 600 рублей.

Из протоколов осмотра места происшествия, обыска и опознания видно, что 30 октябре 1999 года в арендуемом А. гараже обнаружен автомобиль "Ниссан-Премьера", угнанный из СПМК. Там же обнаружены факс, телефон, радиотелефон, 2 термоса, визитница, бижутерия, записная книжка, которые опознаны потерпевшим М. как вещи, принадлежавшие ему лично или СПМК и похищенные оттуда в ночь на 30 октября 1999 года.

Из протоколов осмотра места происшествия, выемки и заключения эксперта-биолога следует, что обнаруженные на месте убийства К. следы обуви могли произойти от ботинок А., на которых обнаружена кровь той же группы, что и у К.

Из протокола дополнительного осмотра места происшествия следует, что в его ходе С. показал, каким образом он вместе с А. проник вовнутрь СПМК, пояснив, что спустился в гараж указанной организации с помощью А. по тросу из окна "Рекламного центра". После того, как А. без его ведома убил сторожа, он помог ему в хищении имущества из конторы СПМК. При этом они оба взламывали входные двери кабинетов и двери сейфов. Похищенное они погрузили в автомобиль "Ниссан-Премьера" и увезли в указанный А. гараж.

Согласно заключениям судебно-медицинских экспертов, смерть К. наступила от тупой сочетанной травмы головы, груди и живота, разлитого кровоизлияния под мягкую мозговую оболочку полушарий головного мозга и разрыва селезенки. Травмы головы, вероятнее всего, причинены продолговатым предметом цилиндрической формы, а травмы груди и живота - тупым твердым предметом с ограниченной поверхностью.

В ходе предварительного следствия А. неоднократно показывал о совершении им одним разбойного нападения на сторожа СПМК К. и его убийстве.

Что касается С., то он как в ходе предварительного следствия, так и в суде категорически отрицал свою причастность к нападению на К. и его убийству.

Оценив добытые в судебном заседании доказательства, суд пришел к бесспорному выводу о том, что в разбойном нападении на сторожа К., сопряженного с его убийством, принимал участие один А.

Действия С., договорившегося с А. о хищении и в ночь на 30 октября 1999 года вместе с ним проникшего вовнутрь СПМК и тайно похитившего оттуда чужое имущество на общую сумму 89 870 рублей, то есть в 500 раз превышающую минимальный размер оплаты труда, установленный в Российской Федерации на момент хищения, суд правильно квалифицировал по ст. 158, ч. 3, п. "б", УК РФ, то есть как кражу в крупном размере с проникновением в помещение и иное хранилище.

Действия же А., который в ночь на 30 октября 1999 года с корыстной целью проник вовнутрь СПМК, где напал на сторожа К., руками и ногами, а также монтировкой (гвоздодером) причинил ему опасную для жизни сочетанную травму головы, а затем похитил находившееся там чужое имущество на общую сумму 89 870, то есть в 500 раз превышающую минимальный размер оплаты труда, установленный в Российской Федерации на момент хищения, судом правильно квалифицированы по ст. 162, ч. 3, п.п. "б" и "в", УК РФ, то есть как разбой в целях завладения имуществом в крупном размере с проникновением в помещение и иное хранилище, с использованием предмета в качестве оружия и с причинением тяжкого вреда здоровью потерпевшего.

Поскольку А. после убийства 18 сентября 1999 года похищенного К. 30 октября того же года в ходе разбойного нападения совершил убийство сторожа К., охранявшего вверенное ему имущество, содеянное им по убийству двух указанных лиц следует квалифицировать по ст. 105, ч. 2, п.п. "в", "ж", "з" и "н", УК РФ, то есть как убийство, совершенное неоднократно, группой лиц, сопряженное с похищением человека и разбоем.

Ссылка защитника К. в жалобе на то, что суд неправильно квалифицировал содеянное А. в ночь на 30 октября 1999 года по ст. 162, ч. 3, п.п. "б" и "в", УК РФ, является надуманной, поскольку содеянное его подзащитным по этой статье квалифицировано правильно.

Правильно квалифицированы судом и действия А., в том числе и по п. "в" ст. 105 УК РФ, поскольку суд, исключив в описательной части приговора один из квалифицирующих признаков указанного пункта - убийство лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии, оставил второй признак этого же пункта - убийство, сопряженное с похищением человека.

Вопреки утверждению защитника К., А. судом предоставлялось право на последнее слово, что видно из протокола судебного заседания.

Не соответствуют материалам дела и утверждения в жалобах осужденного С. и его адвоката о том, что стоимость похищенного из СПМК чужого имущества не была подтверждена документально, поскольку она подтверждена исследованными в суде заключениями эксперта-автотовароведа и справками.

Надуманным является и утверждение осужденного С. в жалобе, что предварительного сговора с А. на хищение имущества из СПМК у него не было, поскольку оно противоречит показаниям самого С. в суде.

Учитывая снижение объема обвинения, а также роль и действия Б., Б. и С. в похищении потерпевшего К., Военная коллегия находит возможным снизить каждому из них наказание по ст. 126, ч. 2, п.п. "а" и "з", УК РФ с применением ст. 64 того же кодекса.

Наказание же А. и Б. как за каждое преступление, так и по совокупности совершенных преступлений назначено с учетом характера и степени общественной опасности содеянного и данных о личности, в связи с чем оно изменению не подлежит. Не подлежит изменению и наказание, назначенное Г.

Гражданские иски по делу разрешены правильно.

На основании изложенного, руководствуясь ст.ст. 377, 378 и 388 УПК РФ, Военная коллегия Верховного Суда Российской Федерации определила:

приговор Восточно-Сибирского окружного военного суда от 29 декабря 1999 года в отношении С., А., Б., Б., Б. и Г. изменить:

переквалифицировать действия С., Б., Б. и Г., связанные с похищением К., со ст. 126, ч. 3, п. "в", УК РФ на ст. 126, ч. 2, п.п. "а" и "з", УК РФ, по которой назначить наказание в виде лишения свободы:

- Б. - три года в исправительной колонии строгого режима;

- С. - три года;

- Б. - четыре года;

- Г. - один год в исправительной колонии строгого режима.

В соответствии с ч. 3 ст. 69 УК РФ, окончательное наказание по совокупности преступлений определить С. - девять лет лишения свободы в исправительной колонии строгого режима с конфискацией имущества.

В соответствии со ст. 70 и п. "в" ч. 7 ст. 79 УК РФ, окончательное наказание Б. по совокупности приговоров определить - четыре года и шесть месяцев лишения свободы в исправительной колонии строгого режима.

Исключить из приговора об осуждении А. и Б. по ст. 126, ч. 3, п. "в", УК РФ квалифицирующий признак - "с применением предметов, используемых в качестве оружия".

В остальной части этот же приговор оставить без изменения, а кассационные жалобы осужденных С., Б., Б., Б. и защитников-адвокатов Ф., Б. и К. - без удовлетворения.