Апелляционное определение СК по гражданским делам Верховного Суда Карачаево-Черкесской Республики от 13 июля 2016 г. по делу N АПЛ-651/2016

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Карачаево-Черкесской Республики в составе:

председательствующего Гришиной С.Г.,

судей: Болатчиевой А.А., Сыч О.А.,

при секретаре судебного заседания Баден И.Ю.,

рассмотрела в открытом судебном заседании апелляционную жалобу ответчика Хубиевой А.А. на решение Черкесского городского суда от 31 марта 2016 года по гражданскому делу по исковому заявлению Балагуровой Э.В. и Теляковой М.В. к Хубиевой А.А. о признании недействительным (ничтожным) договора дарения 1/2 доли жилого дома и 1/2 доли земельного участка, о признании отсутствующим зарегистрированного права собственности на 1/2 доли жилого дома и 1/2 доли земельного участка.

Заслушав доклад судьи Верховного Суда КЧР Болатчиевой А.А., объяснения представителя истца Балагуровой Э.В. - Коврижных Л.П., представителя истца Теляковой М.В. - Газарову В.П., представителя ответчика Хубиевой А.А.- Годжиеву Н.К., судебная коллегия

УСТАНОВИЛА:

Балагурова Э.В. и Телякова М.В. обратились в суд с вышеназванным иском, указав, что на основании свидетельства о праве на наследство по закону им на праве общей долевой собственности (по 1/4 доле каждой) принадлежит жилой дом общей площадью 75,9 кв.м. и земельный участок площадью 379 кв.м., расположенные по адресу: "адрес". Оставшаяся 1/2 доля указанного жилого дома принадлежала их тёте - Д., умершей "дата". В этом доме никто не проживал и он был выставлен на продажу для последующего раздела вырученных денег между собственниками соответственно долям. По вопросу продажи дома мать истиц - Г. обращалась в агентство недвижимости. Продажная цена была установлена в размере 4 000 000 руб. В июне 2015 года Д. по телефону просила их выдать доверенность на имя Г. на продажу долей или дать ей согласие на продажу их долей постороннему человеку. Как объясняла Д., на дом нашёлся покупатель, а ей срочно нужны были деньги. Они не смогли быстро оформить доверенность, так как их мать в это время была в Азербайджане. Вернувшись из поездки 08 сентября 2015 года, их мать узнала, что "дата" Д. скончалась. В процессе выяснения вопросов о наличии наследников и составе наследственного имущества, выяснилось, что 30 июня 2015 года был зарегистрирован договор дарения, по которому Д. подарила своей знакомой Хубиевой А.А. принадлежавшую ей 1/2 долю жилого дома и земельного участка по "адрес" и с 14 сентября 2015 года, Хубиева А.А. является собственником указанного имущества. Истицы полагают, что договор дарения является недействительным (ничтожным), носит притворный характер, поскольку его можно не согласовывать с другими участниками общей долевой собственности. Д. не известила истиц о своём намерении продать долю в доме, так как очень нуждалась в денежных средствах и заключила притворную сделку, которая фактически является сделкой купли-продажи. Совершённой сделкой по отчуждению 1/2 доли в домовладении по договору дарения существенно нарушаются их имущественные права, так как продать свои доли на приемлемых условиях в настоящее время им будет невозможно. Они являются наследниками по закону второй очереди после умершей Д., так как наследников первой очереди не имеется. Совершённой сделкой нарушены их наследственные права. Истцы просили суд признать недействительным (ничтожным) договор дарения 1/2 доли жилого дома и земельного участка, заключённый между Д. и Хубиевой А.А., а также признать отсутствующими зарегистрированные право собственности Хубиевой А.А. на 1/2 долю жилого дома и на 1/2 долю земельного участка, расположенных по адресу: "адрес".

Ответчик Хубиева А.А. предоставила в суд письменные возражения на иск, в которых указала, что оспоренная истцами сделка является безвозмездной и не содержит каких-либо условий о возмездности. Доказательств того, что сделка носила возмездный характер или что она заменила собой договор купли-продажи, суду не предоставлено. Эта сделка не является договором купли-продажи, и поэтому никакого права преимущественной покупки у истцов не возникало. Тот факт, что Д. когда-то имела намерение продать свою долю, не лишает её права осуществить дарение. Из иска вытекает, что предполагаемые наследницы возмущены волеизъявлением умершей при жизни, так как в случае смерти все досталось бы им. Считает доводы истцов надуманными. Предъявленный иск является ничем иным, как злоупотреблением правом на обращение в суд с целью ввести суд в заблуждение. Просила истцам в иске отказать.

В судебном заседании представители истцов - Коврижных Л.П. и Газарова В.П. поддержали доводы и требования, изложенные в исковом заявлении, просили иск удовлетворить по основаниям, изложенным в исковом заявлении.

Ответчик Хубиева А.А. и ее представитель Годжиева Н.К. иск не признали, просили суд в его удовлетворении отказать по основаниям, изложенным в возражениях на иск.

Представитель третьего лица - Управления Федеральной службы государственной регистрации, кадастра и картографии по КЧР, извещенный надлежащим образом, в судебное заседание не явился.

Решением Черкесского городского суда КЧР от 31 марта 2016 года исковые требования Балагуровой Э.В. и Теляковой М.В. удовлетворены в полном объеме.

В апелляционной жалобе представителя ответчика - Гождаевой Н.К. ставится вопрос об отмене решения суда, как вынесенного с нарушением норм материального и процессуального права. Ссылается на то, что решение принято судом в отсутствие ответчика Хубиевой А.А., которая просила об отложении заседания на другой срок для обеспечения явки свидетелей с ее стороны. Выводы суда основаны лишь на домыслах и умозаключениях истиц и не соответствуют требованиям закона; судом не приняты во внимание дружеские отношения между Джандаровой и Хубиевой, которая досматривала мать и отца Джандаровой, истицы не посещали свою больную бабушку, не говоря о родной тете. Суд не учел, что наследницы возмущены волеизъявлением умершей, поскольку все ее имущество досталось бы им; оспаривая договор дарения, истицы фактически оспаривают сделку купли-продажи, поскольку нарушено их право преимущественной покупки.

В письменных возражениях на апелляционную жалобу истцы Балагурова Э.В. и Телякова М.В. полагают решение суда от 31 марта 2016 года законным и обоснованным, просят его оставить без изменения, а апелляционную жалобу ответчика без удовлетворения.

В суд апелляционной инстанции Балагурова Э.В., Телякова М.В. и Хубиева А.А., извещенные о времени и месте судебного разбирательства надлежащим образом, не явились.

В соответствии с положениями части 3 статьи 167 и части 1 статьи 327 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, предоставляющие возможность рассмотрения дела в отсутствие кого-либо из лиц, участвующих в деле, извещенных о времени и месте судебного заседания, судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда КЧР считает возможным рассмотреть дело в отсутствие неявившихся лиц.

Представитель истца Балагуровой Э.В. - Коврижных Л.П., представитель истца Теляковой М.В. - Газарова В.П., представитель ответчика Хубиевой А.А.- Годжиева Н.К. поддержали доводы апелляционной жалобы и возражений на неё.

Проверив материалы дела, обсудив доводы апелляционной жалобы и возражений на нее, выслушав объяснения участвующих в деле лиц, судебная коллегия приходит к выводу о том, что судебный акт подлежит отмене как постановленный с нарушением норм материального права.

Как следует из материалов дела 19 июня 2015 года между Д. и Хубиевой А.А. был заключен договор дарения 1/2 доли жилого дома и земельного участка по "адрес" (л.д. 112), прошедший регистрацию в УФРС по КЧР 30 июня 2015 года.

5 сентября 2015 года Д. умерла (л.д.19).

Согласно сведений нотариуса Черкесского нотариального округа от 26 января 2016 года с заявлением о принятии наследства открывшегося после смерти Д., обратились Балагурова Э.В. и Телякова М.В. (л.д.81,82)

Удовлетворяя требования истцов, суд первой инстанции пришел к выводу о том, что между сторонами был фактически заключен договор купли- продажи доли, а не дарения.

Как следует из материалов дела, суд, квалифицируя договор дарения как притворную сделку, руководствовался объяснениями истцов, указавших, что у них были намерения по продаже общей собственности, а у Д. не было намерений по безвозмездному отчуждению недвижимого имущества.

Согласно статье 170 (пункт 2) Гражданского кодекса Российской Федерации притворная сделка, то есть сделка, которая совершена с целью прикрыть другую сделку, ничтожна. К сделке, которую стороны действительно имели в виду, с учетом существа сделки применяются относящиеся к ней правила.

По смыслу данной нормы, по основанию притворности может быть признана недействительной лишь та сделка, которая направлена на достижение других правовых последствий и прикрывает иную волю участников сделки. При этом обе стороны должны преследовать общую цель и достичь соглашения по всем существенным условиям той сделки, которую прикрывает юридически оформленная сделка.

Между истцами не представлено доказательств того, что Д. и Хубиева А.А. заключая договор дарения, преследовали иную цель и имели волю на совершение другой сделки. Суд первой инстанции также не установилте обстоятельства, с которыми положения статьи 170 ГК РФ связывают возможность признания сделки недействительной по мотиву притворности.

В связи с этим применение при рассмотрении данного дела судом статьи 170 Гражданского кодекса Российской Федерации является ошибочным.

Ссылка суда на то, что Д. со слов истцов фактически продала долю в общем имуществе, не может являться основанием для признания договора дарения, совершенной другими лицами, недействительной по мотиву ее притворности. Так, истцы не являлись свидетелями обстоятельств заключения сделки, в г. Черкесске не проживали и не проживают, Д. лично подписала договор дарения и обратилась за соответствующей регистрацией в государственные органы.

При рассмотрении дела установлено, что в результате заключения договора дарения от 19 июня 2015 года 1/2 доли спорного домовладения возникли соответствующие правовые последствия, право собственности Хубиевой А.А. на 1/2 долю спорного имущества было зарегистрировано в установленном законом порядке.

Удовлетворяя требования истцов о признании договора дарения недействительным, суд первой инстанции не установилни способ, ни размер передачи денежных средств в случае если между Д. и Хубиевой А.А. был заключен договор купли-продажи.

Оценка доказательств и отражение ее результатов в судебном решении являются проявлением дискреционных полномочий суда, необходимых для осуществления правосудия, вытекающих из принципа самостоятельности судебной власти, что, однако, не предполагает возможность оценки судом доказательств произвольно и в противоречии с законом.

Эти требования закона судом первой инстанции выполнены не были.

В силу п. 2 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 19 декабря 2003 г. N 23 "О судебном решении", решение является законным в том случае, когда оно принято при точном соблюдении норм процессуального права и в полном соответствии с нормами материального права, которые подлежат применению к данному правоотношению. Решение не может быть основано на предположениях об обстоятельствах дела.

Данным требованиям указанное решение суда не соответствует.

Согласно требованиям ст. 67 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации суд не может основывать свои выводы на предположениях.

Не произведя всесторонний анализ обстоятельств, и не проверив надлежащим процессуальным образом доводы ответчика, суд в нарушение ч. 4 ст. 67 ГПК РФ допустил односторонность в исследовании и оценке доказательств.

Удовлетворяя требования истцов суд первой инстанции указал, что Д. пребывая в адекватном психическом состоянии не могла подарить свою долю в домовладении, поскольку ранее имела желание её продать, с ответчиком хотя и была знакома с 2003 года, но не была в близких отношениях (до почти родственных), а истицы являлись её племянницами, с которыми она не ссорилась.

Данные суждения суда первой инстанции сами по себе не могли являться основанием для удовлетворения иска. Очевидно, что суд первой инстанции не мог знать действительных мотивов стороны сделки, при том, что имеется письменный договор дарения от 19 июня 2015 года, подписанный собственноручно Д. Кроме того, действующее гражданское законодательство не запрещает заключение безвозмездных сделок между лицами не состоящими в родственных отношениях.

В отсутствии достоверных доказательств передачи Д. денежных средств за отчуждаемую собственность (расписка, безналичный расчет, передача другого имущества и т.д.), суд пришел к вероятному выводу о заключении возмездной сделки с Хубиевой А.А.

Между тем, решение суда не может основываться на предположениях. Выводы суда, о фактах имеющих юридическое значение для дела не должны быть общими и абстрактными, они должны быть продемонстрированы в судебном постановлении убедительным образом, в противном случае нарушаются задачи и смысл судопроизводства.

В силу статьи 166 (пункта 2) Гражданского кодекса Российской Федерации требование о применении последствий недействительности ничтожной сделки может быть предъявлено любым заинтересованным лицом.

Под заинтересованным лицом, которое вправе предъявить требование о применении последствий недействительности ничтожной сделки, следует понимать лицо, чьи права и законные интересы затрагиваются в результате совершения ничтожной сделки. В данном случае права истцов могли быть затронуты нарушением права преимущественной покупки.

Между тем, судом не установлено, а истцами не представлены доказательства, свидетельствующие о заключении договора дарения от 19 июня 2015 г. с нарушением требований закона или иных правовых актов, а равно, что договор дарения является притворной сделкой, призванной прикрыть реальную сделку купли-продажи, с целью лишить истцов возможности воспользоваться преимущественным правом покупки.

Как было указано, истцами в нарушение положений ст. 56 ГПК РФ не представлено ни одного доказательства возмездности оспариваемого договора дарения.

При этом суд первой инстанции не применил нормы материального права, подлежащие применению, в случае если нарушено право преимущественной покупки.

В соответствии со ст. 168 ГК РФ за исключением случаев, предусмотренных пунктом 2 настоящей статьи или иным законом, сделка, нарушающая требования закона или иного правового акта, является оспоримой, если из закона не следует, что должны применяться другие последствия нарушения, не связанные с недействительностью сделки (п. 1). Сделка, нарушающая требования закона или иного правового акта и при этом посягающая на публичные интересы либо права и охраняемые законом интересы третьих лиц, ничтожна, если из закона не следует, что такая сделка оспорима или должны применяться другие последствия нарушения, не связанные с недействительностью сделки (п. 2).

В силу ст. 170 ГК РФ мнимая сделка, то есть сделка, совершенная лишь для вида, без намерения создать соответствующие ей правовые последствия, ничтожна (п. 1). Притворная сделка, то есть сделка, которая совершена с целью прикрыть другую сделку, в том числе сделку на иных условиях, ничтожна. К сделке, которую стороны действительно имели в виду, с учетом существа и содержания сделки применяются относящиеся к ней правила (п. 2).

В соответствии со ст. 246 ГК РФ распоряжение имуществом, находящимся в долевой собственности, осуществляется по соглашению всех ее участников (п. 1). Участник долевой собственности вправе по своему усмотрению продать, подарить, завещать, отдать в залог свою долю либо распорядиться ею иным образом с соблюдением при ее возмездном отчуждении правил, предусмотренных статьей 250 ГК РФ (п. 2).

Статьей 250 ГК РФ установлено, что при продаже доли в праве общей собственности постороннему лицу остальные участники долевой собственности имеют преимущественное право покупки продаваемой доли по цене, за которую она продается, и на прочих равных условиях, кроме случая продажи с публичных торгов (п. 1). При продаже доли с нарушением преимущественного права покупки любой другой участник долевой собственности имеет право в течение трех месяцев требовать в судебном порядке перевода на него прав и обязанностей покупателя (п. 3).

Согласно разъяснений, данных в абзаце четвертом пункта 14 Постановления Пленума Верховного Суда РФ, Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ N 10/22 от 29.04.2010 года "О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при рассмотрении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав" истец в этом случае не имеет права на удовлетворение иска о признании сделки недействительной, поскольку гражданским законодательством предусмотрены иные последствия нарушения требований пункта 3 статьи 250 ГК РФ.

Согласно разъяснений, данных в абзаце четвертом пункта 14 Постановления Пленума Верховного Суда РФ, Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ N 10/22 от 29.04.2010 года "О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при рассмотрении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав" истец в этом случае не имеет права на удовлетворение иска о признании сделки недействительной, поскольку гражданским законодательством предусмотрены иные последствия нарушения требований пункта 3 статьи 250 ГК РФ.

При изложенных обстоятельствах судебная коллегия полагает, что в удовлетворении требований о признании договора дарения 1/2 доли жилого дома и земельного участка, расположенного в "адрес", заключенного 19 июня 2015 года между Д. и Хубиевой А.А. недействительным следует отказать, поскольку истцами не представлено доказательств возмездности сделки. Кроме того, совершение сделки с нарушением преимущественного права покупки не влечет ее недействительность, поскольку закон предусматривает иные последствия нарушения: другой участник долевой собственности вправе требовать в судебном порядке перевода на него прав и обязанностей покупателя (п. 3 ст. 250 ГК РФ).

Доводы истцов о нарушении их прав как наследников по закону оспариваемой сделкой сами по себе не могут служить основанием для удовлетворения иска.

В соответствии с разъяснениями, содержащимися в п. 73 Постановления Пленума ВС РФ от 29.05.2012 г. N 9 "О судебной практике по делам о наследовании", наследники вправе обратиться в суд после смерти наследодателя с иском о признании недействительной совершенной им сделки, в том числе по основаниям, предусмотренным статьями 177, 178 и 179 ГК РФ, если наследодатель эту сделку при жизни не оспаривал, что не влечет изменения сроков исковой давности, а также порядка их исчисления.

Как следует из материалов дела иск о признании недействительным договора дарения от 19 июня 2015 года по основаниям, предусмотренным статьями 177, 178 и 179 ГК РФ Балагуровой Э.В. и Теляковой М.В. не заявлялся.

В соответствии с абзацами 1, 2 пункта 2 статьи 218 Гражданского кодекса Российской Федерации право собственности на имущество, которое имеет собственника, может быть приобретено другим лицом на основании договора купли-продажи, мены, дарения или иной сделки об отчуждении этого имущества.

В случае смерти гражданина право собственности на принадлежавшее ему имущество переходит по наследству к другим лицам в соответствии с завещанием или законом.

Согласно абзацу 1 статьи 1112 Гражданского кодекса Российской Федерации в состав наследства входят принадлежавшие наследодателю на день открытия наследства вещи, иное имущество, в том числе имущественные права и обязанности.

Согласно ст. 1110 ГК РФ при наследовании имущество умершего (наследство, наследственное имущество) переходит к другим лицам в порядке универсального правопреемства, то есть в неизменном виде как единое целое и в один и тот же момент.

Таким образом, универсальное наследственное правопреемство устанавливает, что все действия, совершенные до вступления правопреемника в процесс, обязательны для него в той мере, в какой они были бы обязательны для лица, которое правопреемник заменил. Все права и обязанности по сделке, носителем которых являлся гражданин, в полном объеме переходят к его правопреемнику в порядке наследования.

Удовлетворяя требования истцов, суд первой инстанции фактически исходил из самостоятельности прав наследника по отношению к правам наследодателя, не учитывая норму ч. 1 ст. 1112 ГК РФ.

В силу названной нормы наследники принимают на себя не только права, но и обязанности наследодателя. При определении наследственного имущества следует установить, обладал ли на момент открытия наследства наследодатель спорным имуществом, учитывая все взаимоотношения (договоры, заключенные им) с третьими лицами по поводу этого имущества.

Из материалов дела следует, что на момент открытия наследства (5 сентября 2015 года), спорное имущество наследодателю не принадлежало, а находилось в собственности третьего лица.

При таких обстоятельствах судебная коллегия полагает, что оспариваемая сделка по основаниям, указанным в иске, прав Балагуровой Э.В. и Теляковой М.В. как наследников Джандаровой Л.А. не нарушает.

Исходя из изложенного, судебная коллегия полагает, что решение суда первой инстанции подлежит отмене с вынесением нового решения об отказе в удовлетворении иска.

Руководствуясь ст. ст. 328, 329 ГПК РФ, судебная коллегия

ОПРЕДЕЛИЛА:

Решение Черкесского городского суда КЧР от 31 марта 2016 года по гражданскому делу по исковому заявлению Балагуровой Э.В. и Теляковой М.В. к Хубиевой А.А. о признании недействительным (ничтожным) договора дарения 1/2 доли жилого дома и 1/2 доли земельного участка, о признании отсутствующим зарегистрированного права собственности на 1/2 доли жилого дома и 1/2 доли земельного участка - отменить и принять по делу новое решение.

В удовлетворении исковых требований Балагуровой Э.В. и Теляковой М.В. к Хубиевой А.А. о признании недействительным (ничтожным) договора дарения 1/2 доли жилого дома, общей площадью 75,9 кв.м. и 1/2 доли земельного участка мерою 379 кв.м. находящихся по адресу: "адрес", о признании отсутствующим зарегистрированного права собственности на 1/2 доли жилого дома общей площадью 75, 9 и 1/2 доли земельного участка, находящихся по адресу: "адрес" - отказать.

Председательствующий:

Судьи: