Решение Европейского Суда по правам человека от 23 января 2002 г. по вопросу приемлемости жалобы N 48321/99, поданной Татьяной Сливенко и другими против Латвии

ГАРАНТ:

См. также Постановление Европейского Суда по правам человека от 9 октября 2003 г. Дело "Сливенко (Slivenko) и другие против Латвии" (жалоба N 48321/99) (Большая палата)

Европейский суд по правам человека (далее - Суд) в ходе заседания Большой палаты в составе:

председателя Большой палаты Л.Вильдхабера;

судей -

Э.Пальм,

Х.Розакиса,

Г.Ресса,

Ж.-П.Коста,

П.Ридруехо,

Е.Макарчика,

И.Кабрал Баретто,

Ф.Тюлькенс,

В.Стражничка,

П.Лоренсена,

М.Цаца-Николовска,

Х.С.Грев,

А.Бака,

Р.Марусте,

К.Трайя,

С.Ботучаровой,

А.Ковлера;

с участием П.Махони - секретаря-канцлера Суда;

принимая во внимание вышеуказанное заявление, поданное 28 января 1999 года и зарегистрированное 26 мая 1999 года, принимая во внимание тот факт, что Э.Левитс, судья, избранный от Латвии, отказался от участия в заседании (Правило 28 Регламента) и что государство - ответчик назначило Р.Марусте, судью, избранного от Эстонии, участвовать в заседании (пункт 2 статьи 27 Конвенции и пар. 1 Правила 29 Регламента),

принимая во внимание решение от 14 июня 2001 года, которым Палата Второй Секции, куда первоначально было направлено дело, уступила свою юрисдикцию в пользу Большой палаты (статья 30 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод ("Конвенция"),

принимая во внимание возражения, представленные государством - ответчиком, и ответные возражения, представленные заявителями, принимая во внимание меморандум Российской Федерации - третьей стороны по данному делу,

принимая во внимание устные заявления сторон и представителей Российской Федерации на слушаниях 14 ноября 2001 года,

с учетом обсуждений, состоявшихся 14 ноября 2001 года и 23 января 2002 года, в последнюю названную дату вынес следующее решение:

Фактические обстоятельства дела

1. Первый заявитель - Татьяна Сливенко, 1959 года рождения. Второй заявитель - ее муж, Николай Сливенко, 1952 года рождения. Третий заявитель - их дочь, Карина Сливенко, 1981 года рождения.

2. Заявителей представляют в Суде А.Аснис и В.Портнов, адвокаты, практикующие в Москве. Представители присутствовали на слушаниях вместе с советником - Т. Рыбиной. Первый и третий заявители также присутствовали на слушаниях.

3. Государство-ответчик представляет сотрудник Министерства иностранных дел Латвии К.Малиновская (Уполномоченная Латвии при Европейском суде). На слушаниях она присутствовала вместе с советником А.Стаховой.

4. Третью сторону представлял Уполномоченный Российской Федерации при Европейском суде по правам человека П.Лаптев, Администрация Президента. На слушаниях вместе с ним присутствовали советники С.Волковский и С.Кулик.

А. Обстоятельства дела

5. Обстоятельства дела согласно материалам, представленным сторонами, состоят в следующем.

6. Заявители являются русскими по происхождению. Первый заявитель родилась в Эстонии в семье офицера Вооруженных Сил Союза Советских Социалистических Республик (СССР). В возрасте одного месяца она вместе с родителями переехала в Латвию. Второго заявителя, офицера Советской Армии, перевели на службу в Латвию в 1977 году. В 1980 году первый и второй заявители зарегистрировали брак. В 1981 году у них родилась дочь - третий заявитель. Отец первого заявителя уволился с военной службы в 1986 году.

7. В 1991 году Латвия стала независимой от СССР. 28 января 1992 года Вооруженные Силы СССР, расположенные в Латвии, перешли под юрисдикцию Российской Федерации.

8. 4 марта 1993 года первый и третий заявители и родители первого заявителя были внесены в Регистр жителей Латвии (Регистр) как "граждане бывшего СССР" (см. ниже раздел "Применимое национальное законодательство и практика"). На тот момент никто из них не был гражданином какого-либо государства. Первый заявитель в своем заявлении о внесении ее в Регистр не указала, что ее муж являлся офицером Вооруженных Сил Российской Федерации.

9. Государство-ответчик утверждает, что в заявлении о внесении в Регистр первый заявитель предоставила ложную информацию о профессии своего мужа, указав, что он работал на заводе. Заявители отмечают, что государство-ответчик не представило никаких доказательств в этом отношении. Заявители ссылаются на то, что во время последующего процесса, касающегося законности их пребывания в Латвии (см. ниже), иммиграционные власти не упоминали факта предоставления подобной ложной информации и что суды Латвии не установили факта предоставления заявителями в какой-либо момент информации, упомянутой государством-ответчиком.

10. Второй заявитель, который стал гражданином России, продолжал служить в Вооруженных Силах Российской Федерации до увольнения в 1994 году в связи с сокращением его должности. Стороны расходятся во мнении относительно точной даты увольнения второго заявителя: заявители утверждают, что он был уволен 2 марта 1994 года. Они основываются на том, что приказ об увольнении второго заявителя был подписан и вступил в силу 2 марта 1994 года. Власти Российской Федерации поддерживают эту точку зрения. Государство-ответчик считает, что второй заявитель был уволен 5 июня 1994 года, так как в этот день формально завершилась процедура его увольнения; его выходное пособие и денежные компенсации были рассчитаны с учетом этой даты.

11. Договор между Российской Федерацией и Латвийской Республикой об условиях, сроках и порядке полного вывода с территории Латвийской Республики Вооруженных Сил Российской Федерации и их правовом положении на период вывода (договор) был подписан в Москве 30 апреля 1994 года и применялся с этой даты (см. ниже раздел "С").

12. Согласно утверждениям властей Латвии еще до подписания договора латвийские и российские власти сотрудничали в целях установления имен российских военнослужащих, которые должны были покинуть Латвию. В связи с этим 31 марта 1994 года командование Вооруженных Сил Российской Федерации представило латвийской стороне список российских военных офицеров, находившихся в Латвии, где фигурировало и имя второго заявителя, а также сопроводительный запрос о продлении срока временного проживания его и членов его семьи в Латвии. Как указали власти Латвии, список от 31 марта 1994 года явно свидетельствовал о том, что пребывание второго заявителя и членов его семьи в Латвии было временным и что они должны были покинуть страну.

13. Согласно утверждениям заявителей и властей Российской Федерации список от 31 марта 1994 года не свидетельствовал об обязанности второго заявителя покинуть Латвию, так как это был всего лишь документ, содержащий просьбу о продлении срока временного пребывания второго заявителя в Латвии, составленный до подписания и вступления договора в силу.

14. 7 октября 1994 года второй заявитель обратился в Департамент по вопросам гражданства и иммиграции МВД Латвии (ДГИ) с просьбой о выдаче временного вида на жительство в Латвии, так как он был женат на первом заявителе - постоянной жительнице Латвии. Ему было отказано на том основании, что он являлся российским военнослужащим и был обязан покинуть Латвию в процессе вывода российских войск в соответствии с договором.

15. 29 ноября 1994 года ДГИ аннулировал записи о первом и третьем заявителях в Регистре на основании военного статуса второго заявителя. Заявители утверждают, что им не было известно об этом решении и они узнали о нем только в 1996 году во время судебного процесса, начатого вторым заявителем (см. ниже).

16. В соответствии со списком, представленным Вооруженными Силами Российской Федерации властям Латвийской Республики 10 декабря 1994 года, второй заявитель был включен в категорию военнослужащих, уволенных после 28 января 1992 года.

17. 16 октября 1995 года консул Российской Федерации в Риге представил Министерству иностранных дел Латвии несколько списков российских военных пенсионеров, которые были уволены из Вооруженных Сил Российской Федерации после 28 января 1992 года, включая также отдельный список тех, кто просил выдать временный вид на жительство в Латвии, и список тех, кто уже покинул Латвию. Имя второго заявителя было в последнем списке. Отмечалось, что 3 августа 1994 года ему предоставили место для проживания в г.Курске (Россия) и что второй заявитель выехал из Латвии 31 декабря 1994 года.

18. Однако фактически второй заявитель остался в Латвии. Он обжаловал в суд действия ДГИ, заявив, что отказ выдать ему временный вид на жительство был необоснованным. 2 января 1996 года Видземский районный суд г.Риги удовлетворил требования второго заявителя. ДГИ обжаловал это решение.

19. 19 июля 1996 года Рижский окружной суд удовлетворил жалобу ДГИ, постановив, что второй заявитель был российским военнослужащим до 5 июня 1994 года и что договором от 30 апреля 1994 года устанавливалась обязанность всех российских военнослужащих, находившихся на действующей службе после 28 января 1992 года, покинуть Латвию вместе со своими семьями в соответствии с договором. Окружной суд ссылался на список от 16 октября 1995 года, где подтверждалось, что второй заявитель имел жилье в г. Курске и что он уехал из Латвии в 1994 году. Второй заявитель не подавал кассационную жалобу на решение апелляционной инстанции.

20. 20 августа 1996 года иммиграционными властями было издано предписание о высылке заявителей. Заявители были ознакомлены с ордером 22 августа 1996 года.

21. 22 августа 1996 года местные власти решили выселить заявителей из квартиры, которая была им предоставлена Министерством обороны Латвии. В жилом блоке, где была расположена квартира, проживали российские военнослужащие с семьями, а также иные жители Латвии. Ордер о выселении не был приведен в исполнение.

22. Неизвестного числа и месяца в 1996 году второй заявитель уехал в Россию, в то время как первый и третий заявители остались в Латвии.

23. Первый заявитель подала в суд иск от своего имени и от имени третьего заявителя, утверждая, что они были фактически постоянными жителями Латвии и что они не подлежат высылке из страны.

24. 19 февраля 1997 года Видземский районный суд г.Риги удовлетворил требования первого и третьего заявителей. Суд постановил, что первый заявитель приехала в Латвию как дочь своего отца, а не супруга своего мужа. Так как ее отец уволился в 1986 году, он не мог больше считаться военнослужащим, и члены его семьи, включая первого и третьего заявителей, могли быть включены в Регистр как постоянные жители Латвии. Суд отменил ордер о высылке первого и третьего заявителей и постановил внести их данные в Регистр.

25. 30 октября 1997 года Управление по вопросам гражданства и иммиграции МВД Латвии (УГИ) обжаловало решение от 19 февраля 1997 года. Рижский окружной суд отклонил жалобу, постановив, что суд первой инстанции правильно разрешил дело. Основываясь на кассационной жалобе УГИ, Верховный суд Латвии 7 января 1998 года отменил решения нижестоящих судов и направил дело на новое рассмотрение в апелляционную инстанцию. Верховный суд Латвии основывался на том, что у заявителей была квартира в Курске, и что на них распространялись положения договора от 30 апреля 1994 года.

26. 6 мая 1998 года Рижский окружной суд удовлетворил апелляционную жалобу УГИ, постановив, что второй заявитель был военнослужащим до 5 июня 1994 года. Ссылаясь на то обстоятельство, что после увольнения из Вооруженных Сил Российской Федерации второму заявителю предоставили квартиру в г. Курске, суд решил, что он должен был покинуть Латвию вместе с семьей в соответствии с договором. Суд постановил, что решение иммиграционных властей об аннулировании записей о первом и третьем заявителях в Регистре было законным.

27. 12 июня 1998 года иммиграционные власти уведомили первого заявителя, что ордер о высылке от 20 августа 1996 года стал действовать с момента оглашения решения суда апелляционной инстанции от 6 мая 1998 года.

28. 29 июля 1998 года, основываясь на кассационной жалобе первого и третьего заявителей, Верховный суд Латвии оставил решение от 6 мая 1998 года в силе. Верховный суд Латвии постановил, что второй заявитель был уволен из Вооруженных Сил Российской Федерации 5 июня 1994 года. Верховный суд Латвии отметил, что заявители получили квартиру в г. Курске по программе США по оказанию материальной помощи в процессе вывода Вооруженных Сил Российской Федерации. Основываясь на том факте, что второй заявитель был уволен из Вооруженных Сил Российской Федерации после 28 января 1992 года, Верховный суд Латвии пришел к выводу о том, что первый и третий заявители, как члены его семьи, также должны были покинуть Латвию в соответствии с договором.

29. 14 сентября 1998 года первый заявитель обратилась к УГИ с просьбой отложить исполнение предписания о высылке. 22 сентября 1998 года ей было в этом отказано.

30. 7 октября 1998 года первый заявитель обратилась к иммиграционным властям Латвии с жалобой на решение о высылке, а также с просьбой выдать ей вид на жительство и внести ее данные в Регистр. Она утверждала, что Латвия является родиной для нее и ее дочери и они жили там всю свою жизнь, не имея иного гражданства, и что ей необходимо заботиться о своих родителях-инвалидах, которые являются постоянными жителями Латвии.

31. 29 октября 1998 года первого и третьего заявителей поместили в центр содержания нелегальных иммигрантов на том основании, что они не выполнили требования предписания о высылке от 20 августа 1996 года.

32. В тот же день руководителем УГИ было принято решение выдать первому и третьему заявителям временные виды на жительство сроком на 90 дней с вышеупомянутой даты. В этот день также было направлено письмо в иммиграционную полицию, где указывалось, что арест первого и третьего заявителей был "преждевременным", так как 7 октября 1998 года заявители подали жалобу. В письме не было ссылки на национальное законодательство. Руководителем УГИ было дано предписание иммиграционной полиции освободить первого и третьего заявителей. Они были освобождены немедленно.

33. Решение от 29 октября 1998 года о предоставлении временного вида на жительство было доведено до сведения первого заявителя только после того, как решение утратило силу - 3 февраля 1999 года УГИ сообщило, что первый заявитель обязана покинуть Латвию немедленно, так как действовало предписание о высылке от 20 августа 1996 года. Ей также сообщили, что, если она добровольно выполнит условия распоряжения о высылке, ей, в дальнейшем, выдадут визу, позволяющую ей находиться в стране 90 дней в году.

34. 16 марта 1999 года был произведен обыск в квартире родителей первого заявителя. Третьего заявителя арестовали и 30 часов держали в центре для нелегальных иммигрантов. Ее освободили 17 марта 1999 года.

35. 11 июля 1999 года первый и третий заявители уехали в Россию ко второму заявителю. К тому времени третий заявитель завершила в Латвии среднее образование. В неопределенный день 2001 года первый и третий заявители получили гражданство Российской Федерации как граждане бывшего СССР. Сейчас заявители живут в г.Курске; их жилье находится в собственности Министерства обороны Российской Федерации.

36. В соответствии с утверждениями заявителей, родители первого заявителя серьезно больны, а заявители не могли приехать к ним в Латвию. Распоряжением о высылке от 20 августа 1996 года первому и третьему заявителям было запрещено въезжать в Латвию в течение пяти лет. Запрет прекратил действовать 20 августа 2001 года. В конце 2001 года первый и третий заявители получили визы, позволяющие им пребывать в Латвии не более 90 дней в году.

37. Так как второй заявитель покинул Латвию добровольно, на него не распространялся запрет на въезд в Латвию. С 1996 по 2001 год ему несколько раз было разрешено въехать в Латвию.

В. Применимое национальное законодательство и практика

Гражданство и национальность в Латвии

38. В законодательстве Латвии (Закон "О гражданстве" 1994 года, Закон "О статусе граждан бывшего СССР, не имеющих гражданства Латвии или другого государства" 1995 года, Закон "О въезде и пребывании иностранных граждан и лиц без гражданства в Латвийской Республике" 1992 года) термин "гражданство" используется также, чтобы определить национальность лица. В официальных английских переводах национального законодательства термин "национальность" иногда используется в скобках вместе с термином "гражданство". Например, официальный английский перевод статьи 1 Закона "О гражданстве" звучит как:

"Иностранец - это лицо, имеющее гражданство (национальность) другого государства; апатрид - лицо, не имеющее гражданства (национальности).

Категории жителей Латвии

39. Существует две категории лиц, постоянно проживающих в Латвии:

1) граждане Латвии;

2) иностранцы.

Также существует два вида иностранцев:

1) лица, имеющие специальный статус "граждан бывшего СССР", который также может рассматриваться как статус "неграждан";

2) лица без гражданства или иностранцы, которые должны получать виды на жительство.

Латвийские граждане и "граждане бывшего СССР" ("неграждане") имеют право быть внесенными в Регистр жителей на основании соответственно Закона "О гражданстве" и Закона "О статусе граждан бывшего СССР, не имеющих гражданства Латвии или другого государства".

Статья 2 Закона "О статусе граждан бывшего СССР, не имеющих гражданства Латвии или другого государства" гарантирует "гражданам бывшего СССР" ("негражданам") все основные конституционные права и запрещает их высылку из Латвии, кроме как в особых обстоятельствах, разрешающих высылку.

Иностранцы, не имеющие статуса "граждан бывшего СССР" ("неграждан"), могут получить вид на жительство при соответствующем решении компетентных властей на основании Закона "О въезде и пребывании иностранных граждан и лиц без гражданства в Латвийской Республике".

Вышеназванные законы исключают возможность постоянного проживания в Латвии лиц, которые приехали в Латвию до того, как она стала независимой в 1991 году, как советских военнослужащих и членов их семей. Такие лица могут считаться лицами без гражданства или иностранцами, и они должны получить временный вид на жительство или визу, чтобы пребывать в стране на законных основаниях в соответствии с Законом "О въезде и пребывании иностранных граждан и лиц без гражданства в Латвийской Республике".

Высылка иностранцев и их задержание, предшествующее высылке

40. В соответствии с пунктом 3 статьи 36 Закона "О въезде и пребывании иностранных граждан и лиц без гражданства в Латвийской Республике" вид на жительство аннулируется, если лицо без гражданства или иностранец представляют угрозу общественному порядку или национальной безопасности. В соответствии с пунктом 6 статьи 36 вид на жительство аннулируется, если лицо поступило на военную службу в другом государстве.

В соответствии с пунктами 1 и 2 статьи 38 распоряжение о выезде с требованием покинуть территорию государства издается в отношении лиц без гражданства и иностранцев, которые попадают под положения статьи 36, а также тех лиц без гражданства и иностранцев, которые проживают в Латвии без визы или временного вида на жительство.

В соответствии со статьей 40 Закона лицо должно покинуть территорию Латвии в течение семи дней после того, как ему/ей сообщили о распоряжении, если только лицо не обжалует распоряжение в соответствии с процедурой, установленной в этой статье. Лицо имеет право в течение семи дней с момента уведомления подать иммиграционным властям жалобу на распоряжение. Решение иммиграционных властей может быть обжаловано в суд.

В соответствии со статьей 48, если лицо не выполняет требования распоряжения о выезде, полиция может насильно выдворить его/ее из Латвии. В соответствии со статьей 48 - 4 полиция имеет право арестовать лицо в целях исполнения распоряжения о высылке.

В соответствии со статьей 48 - 5 полиция имеет право арестовать лицо при отсутствии решения о высылке, если:

1) лицо незаконно въехало в государство;

2) лицо умышленно предоставило компетентным властям ложную информацию, чтобы получить визу или вид на жительство;

3) власти обоснованно подозревают, что лицо будет скрываться, или что у него/нее нет постоянного места жительства;

4) власти обоснованно подозревают, что лицо представляет угрозу общественному порядку или национальной безопасности. В таких случаях полиция имеет право задержать лицо на срок не более 72 часов, или не более чем на 10 дней, при уведомлении прокурора. Полиция должна немедленно сообщить иммиграционным властям о задержании, чтобы было оформлено распоряжение о принудительной высылке. Лицо может обжаловать распоряжение в соответствии с положениями статьи 40 Закона.

В соответствии со статьей 48 - 6 лицо, относительно которого было оформлено такое распоряжение о высылке, может содержаться под стражей до исполнения распоряжения, при соответствующем уведомлении прокурора.

В соответствии со статьей 48 - 7 задержанному должны быть немедленно сообщены причины ареста, а также он должен быть осведомлен о своем праве на юридическую помощь.

В соответствии со статьей 48 - 10 полиция имеет право арестовывать иностранцев и лиц без гражданства, которые проживают в Латвии без действующей визы или вида на жительство. Такие лица должны быть доставлены иммиграционным властям или в полицию в течение трех часов.

С. Договор между Российской Федерацией и Латвийской Республикой об условиях, сроках и порядке полного вывода с территории Латвийской Республики Вооруженных Сил Российской Федерации и их правовом положении на период вывода

41. Договор между Российской Федерацией и Латвийской Республикой об условиях, сроках и порядке полного вывода с территории Латвийской Республики Вооруженных Сил Российской Федерации и их правовом положении на период вывода был подписан в Москве 30 апреля 1994 года и применялся с этой даты.

В силу п.1 статьи 2 договора Вооруженные Силы Российской Федерации должны были быть выведены из Латвии до 31 августа 1994 года.

В п.2 статьи 2 установлено, что вывод войск касался всех лиц, числящихся в Вооруженных Силах Российской Федерации, членов их семей и движимого имущества.

В п.3 статьи 2 установлено, что расформирование российских воинских частей на территории Латвии и увольнение из них военнослужащих после 28 января 1992 года "не может рассматриваться как вывод войск".

Договором был также установлен график вывода войск.

В соответствии с п.5 статьи 3 Российская Федерация была обязана предоставить Латвии сведения о своих военнослужащих на ее территории и о ходе вывода войск.

В соответствии со статьей 9 Латвия приняла на себя обязательство гарантировать служащим Российских вооруженных сил и членам их семей права и свободы в соответствии с Латвийским законодательством и принципами международного права.

Сущность и содержание жалобы

42. Заявители обжалуют в соответствии со статьей 8 Конвенции их высылку из Латвии, утверждая, что было нарушено их право на уважение "частной жизни", "семейной жизни" и "жилища" в смысле, указанном в этой статье. Они считают, что их высылка не требовалась по Договору между Российской Федерацией и Латвийской Республикой об условиях, сроках и порядке полного вывода с территории Латвийской Республики Вооруженных Сил Российской Федерации и их правовом положении на период вывода, если толковать его правильно, и что в любом случае вмешательство в их вышеназванные права не имело законной цели и не могло быть оправдано необходимостью в демократическом обществе.

43. Далее заявители утверждают, основываясь на статье 14 Конвенции, взятой в совокупности со статьей 8, что их выслали из Латвии как членов русскоязычного национального меньшинства и как семью бывшего офицера Вооруженных Сил Российской Федерации. Они заявляют, что к ним было другое отношение, чем к другим некоренным жителям Латвии, так как они не смогли получить статус "граждан бывшего СССР" по Закону Латвии "О статусе граждан бывшего СССР, не имеющих гражданства Латвии или другого государства", что не позволило бы выслать их из страны.

44. Далее первый и третий заявители утверждают, что их высылка нарушила статью 3 Протокола N 4 к Конвенции, учитывая, что Латвия была их родиной и что до 1991 года они были гражданами Латвийской Советской Социалистической Республики ("ССР").

45. В письме от 10 сентября 2000 года заявители также утверждают, что их высылка представляла собой "коллективную высылку" в смысле статьи 4 Протокола N 4 к Конвенции.

46. Заявители утверждают, что в нарушение статьи 6 Конвенции процедуры, касающиеся рассмотрения вопроса о законности их пребывания в Латвии, были несправедливы.

47. Они также утверждают, что в нарушение статьи 13 Конвенции они не располагали эффективными средствами правовой защиты относительно определения законности их пребывания в Латвии и предотвращения их высылки.

48. Далее первый и третий заявители утверждают, что условия их содержания при задержании 29 октября 1998 года и задержание третьего заявителя 16-17 марта 1999 года представляли собой бесчеловечное и унижающее человеческое достоинство обращение в нарушение статьи 3 Конвенции.

49. Первый и третий заявители утверждают, что в нарушение пунктов 1 и 4 статьи 5 Конвенции их задержание было произвольным и незаконным и что факт задержания не рассматривался судом.

50. В письме Суду от 10 сентября 2001 года первый и третий заявители также ссылаются на статью 2 Протокола N 4 к Конвенции, предполагая, что их задержание представляло вмешательство в свободу передвижения и что в Латвии не было адекватных средств правовой защиты относительно предполагаемого незаконного вмешательства в эту свободу.

51. Заявители также утверждают в соответствии со статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции, что в результате лишения их в Латвии правового статуса и высылки они не смогли воспользоваться приватизационной схемой относительно квартиры, которая была им предоставлена местными властями. Далее они заявляют, что после того, как они уехали из Латвии, квартира была вскрыта и некоторые из оставленных в квартире личных вещей были украдены или уничтожены властями.

52. В заключение третий заявитель утверждает в соответствии со статьей 2 Протокола N 1 к Конвенции, что два задержания: 29 октября 1998 года и 16-17 марта 1999 года, а также постоянный страх за свою свободу и личную неприкосновенность, которые явились следствием процедуры выдворения ее из Латвии, помешали ей нормально учиться в школе.

Вопросы права

53. Заявители представили многочисленные жалобы, касающиеся нарушения нескольких статей Конвенции и Протоколов к ней относительно их выдворения из Латвии и иных, связанных с этим, вопросов. Государство-ответчик оспаривает полномочие Суда рассматривать дело на том основании, что обжалуемые действия были произведены во исполнение договора, заключенного Латвией до ратификации Конвенции, соответствие которого Конвенции, как утверждают власти Латвии, не может рассматриваться Судом. В любом случае власти Латвии заявляют, что многочисленные жалобы заявителей неприемлемы. Поэтому Суд должен сначала рассмотреть вопрос о своей собственной юрисдикции (пункт 2 статьи 32 Конвенции).

I. Относительно правомочий Суда рассматривать заявление

54. Государство-ответчик считает, что Суд не имеет права рассматривать данное дело, так как оспариваемые действия были произведены во исполнение Договора между Российской Федерацией и Латвийской Республикой об условиях, сроках и порядке полного вывода с территории Латвийской Республики Вооруженных Сил Российской Федерации и их правовом положении на период вывода от 30 апреля 1994 года. В соответствии с утверждениями государства-ответчика последующая ратификация Латвией Конвенции и Протоколов к ней 27 июня 1997 года была основана на предположении, что Договор соответствовал Конвенции. Власти Латвии подчеркивают, что вывод иностранных вооруженных сил был абсолютно необходим для суверенитета и национальной безопасности Латвии. Поэтому обязанности Латвии по Конвенции и Протоколам к ней должны рассматриваться как ограниченные "квази-оговорками" относительно Договора.

55. В соответствии с утверждениями заявителей и третьей стороны нельзя ссылаться на Договор, чтобы оправдать любые действия, которые не соответствуют требованиям Конвенции и Протоколов к ней. Они не согласны с аргументами государства-ответчика, что Суд не имеет полномочий рассматривать дело.

56. Таким образом, Суд столкнулся со спором между сторонами относительно того, обладает ли Суд необходимыми полномочиями или нет. В соответствии с пунктом 2 статьи 32 Конвенции этот вопрос должен разрешить сам Суд.

57. В первую очередь следует отметить, что в соответствии со статьей 19 Конвенции функцией Суда является обеспечение соблюдения обязательств, принятых на себя Высокими Договаривающимися Сторонами по настоящей Конвенции и Протоколам к ней. По условиям пункта 1 статьи 32 юрисдикция Суда распространяется на все вопросы, касающиеся толкования и применения положений Конвенции и Протоколов к ней, которые могут быть ему переданы в том числе и через частные жалобы, поданные в соответствии со статьей 34 Конвенции. В соответствии с установившейся практикой полномочия Суда по интерпретации не ограничены самими текстами Конвенции и Протоколов, но также включают в себя право толковать оговорки и иные односторонние заявления, сделанные Высокими Договаривающимися Сторонами в отношении Конвенции и Протоколов к ней (см. среди других примеров в контексте требований о применении оговорки в соответствии со статьей 57 Конвенции дело "Ешиус против Литвы" ("Jecius v. Lithuania"), N 34578/97, дд 77 - 87, ECHR 2000-IX; см. также относительно отступления от соблюдения обязательств в соответствии со статьей 15 Конвенции постановление Суда по делу "Сакик и другие против Турции" ("Sakik and Others v. Turkey") от 26 ноября 1997 года, Reports, 1997-VII, дд 34 - 39).

58. Ратифицировав 27 июня 1997 года Конвенцию и Протоколы NN 1, 4, 6 и 7 к ней, Латвия приняла на себя обязательство "обеспечить" с этой даты определенные в Конвенции и Протоколах к ней права и свободы каждому, находящемуся под их юрисдикцией (статья 1 Конвенции), ограниченные только действующими оговорками, сделанными в соответствии со статьей 57 Конвенции. При ратификации Латвия сделала оговорку в отношении статьи 1 Протокола N 1 относительно определенных законов, регулирующих право собственности, действующих тогда на ее территории. Однако Латвия не сделала никаких оговорок относительно других статьей Конвенции, в частности не сделало специальной оговорки относительно вышеупомянутого российско-латвийского договора или общих положений латвийского законодательства об иммиграции и гражданстве.

59. Государство-ответчик утверждает, что оно предполагало, что на время ратификации Конвенции и Протоколов вышеупомянутый договор не противоречил требованиям Конвенции, и поэтому, несмотря на отсутствие формальной оговорки, обязанности Латвии в соответствии с Конвенцией будут ограничены "квази-оговоркой" в отношении этого Договора, таким образом препятствуя рассмотрению Судом вопроса о соответствии Конвенции любых мер, принятых во исполнение вышеупомянутого Договора.

60. Суд не разделяет эту точку зрения. Из текста пункта 1 статьи 57 Конвенции в сочетании со статьей 1 Конвенции следует, что ратификация Конвенции государством предполагает, что любой закон, действующий в тот момент на его территории, должен соответствовать Конвенции. Если же такого не произошло, то государство, которого это касается, имеет возможность сделать оговорку в отношении определенных положений Конвенции (или Протоколов к ней), которым оно не может полностью следовать по причине продолжительного действия рассматриваемого нормативного акта. Однако не разрешаются оговорки общего характера, особенно те, которые не уточняют имеющие отношение к делу положения национального законодательства или не указывают на статьи Конвенции, которые могут быть нарушены применением этих положений. У Суда всегда сохраняется право рассмотреть, была ли подразумеваемая оговорка сделана законно в соответствии с требованиями статьи 57 Конвенции; если оговорка признается действительной, то Суд не будет иметь права рассматривать вопрос о соответствии положений законодательства, затронутых оговоркой, статьям Конвенции, относительно которых была сделана оговорка (см., в частности, упомянутое выше дело "Ешиус против Литвы").

61. Суд считает, что те же принципы должны применяться в отношении положений международных договоров, которые договаривающееся государство заключило до ратификации Конвенции и которые могут расходиться с отдельными ее положениями. Некоторые государства действительно сделали оговорки относительно обязательств по предшествующим договорам (Оговорка Австрии к статье 1 Протокола N 1 относительно положений Государственного Договора от 1955 года). В данном деле Латвия имела возможность сделать специальную оговорку в отношении Договора от 30 апреля 1994 года. Так как этого не было сделано, Суд приходит к выводу, что он полномочен рассмотреть все вопросы, которые могут возникнуть в свете Конвенции и Протоколов к ней как следствие применения положений указанного Договора в отношении обстоятельств дела заявителей.

62. Этот вывод тем более оправдан в данном деле, так как заявители утверждают, что договор, если его правильно толковать, не применим к ним. Кроме того, в то время как оспариваемые меры были действительно основаны на договоре, как это преподносится властями Латвии, их интерпретацию, очевидно, не разделяют власти Российской Федерации - другой стороны по договору (которая является третьей стороной в данном процессе). Оказывается, что в отношении заявителей Латвийские власти исполняли договор с определенной долей осмотрительности. Наконец, сам договор в статье 9 установил для Латвии требование следовать принципам международного права, чтобы защитить права лиц, которых затронуло исполнение договора. При этих обстоятельствах предположение властей Латвии, что договор не противоречил Конвенции, не может служить законным основанием для лишения Суда его функции контроля за тем, имело ли место вмешательство в права и свободы заявителей, гарантированные Конвенцией, и, если оно имело место, было ли такое вмешательство оправданным.

63. Соответственно Суд делает вывод, что обладает необходимой юрисдикцией для рассмотрения жалоб заявителей и что возражения государства-ответчика должны быть отклонены.

II. Суть жалобы второго заявителя

64. Второй заявитель предполагает, что его высылка из Латвии нарушила его право на уважение частной и семейной жизни (статья 8 Конвенции) и была частью коллективной высылки, запрещенной статьей 4 Протокола N 4 к Конвенции. Заявитель далее утверждает, что эта мера была дискриминационной, в нарушение статьи 14 Конвенции, и что были нарушены как его процессуальные права, гарантированные статьями 6 и 13 Конвенции, так и его право на защиту собственности, гарантированное статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции.

65. Государство-ответчик утверждает, что второй заявитель не использовал все средства внутригосударственной правовой защиты в соответствии с требованиями пункта 1 статьи 35 Конвенции, так как он не подал кассационную жалобу в Верховный Суд Латвии на решение Рижского окружного суда от 19 июня 1996 года.

66. В ответ второй заявитель утверждает, что не имел возможности адекватно обжаловать решение от 19 июня 1996 года, так как оно вступило в силу с момента оглашения, как следует из соответствующих национальных процессуальных норм, и, следовательно, являлось окончательным. Заявитель не подавал больше жалоб в суды и покинул Латвию, так как не хотел "создавать препятствий" для пребывания своей жены в Латвии. В соответствии с утверждениями второго заявителя, выдворение его из Латвии вызвало длящееся нарушение его конвенционных прав. Российское Правительство поддерживает выводы второго заявителя.

67. Суд отмечает, что не имеет полномочий рассматривать жалобы, которые относятся к событиям, произошедшим до 27 июня 1997 года, когда для Латвии Конвенция вступила в силу.

68. Кроме того, в соответствии с условиями пункта 1 статьи 35 Конвенции Суд может рассматривать жалобы, в отношении которых были использованы все средства внутригосударственной правовой защиты и которые были поданы в течение шести месяцев с даты "окончательного" внутригосударственного решения. Только соответствующие меры должны быть использованы для этой цели (см., mutatis mutandis, дело "Сиве против Франции" ("Civet v. France") N 29340/95, 28 сентября 1999 года, д 41, ECHR 1999-VI).

69. Суд отмечает, что второй заявитель покинул территорию Латвии в неопределенный день в 1996 году, после того как Рижский окружной суд 19 июня 1996 года вынес решение не в его пользу, то есть до вступления в силу Конвенции для Латвии.

70. Кроме того, хотя очевидно, что решение от 19 июня 1996 года вступило в силу в соответствии с национальным законодательством в тот же день, не вызывает сомнений и то обстоятельство, что у второго заявителя было полное право подать кассационную жалобу в Верховный Суд Латвии и что он этого не сделал. Нет никаких указаний на то, что это средство правовой защиты могло бы в то время считаться неадекватным. Даже когда второй заявитель утверждает, что нарушение его конвенционных прав продолжалось после того, как в Латвии Конвенция вступила в силу, следует, что он не выполнил требования пункта 1 статьи 35 Конвенции об использовании всех средств внутригосударственной правовой защиты.

71. Поэтому это требование должно быть отклонено в соответствии с пунктами 1, 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

III. Суть жалоб первого и третьего заявителей

72. Что касается жалоб первого и третьего заявителей, Суд сначала рассмотрит, подпадает ли выдворение их из Латвии под абсолютные запреты, закрепленные в статьях 3 и 4 Протокола N 4, или оно является неоправданным вмешательством в их права, гарантированные статьей 8 Конвенции, взятой отдельно или в совокупности со статьей 14 Конвенции. Затем Суд рассмотрит жалобы относительно процедуры высылки заявителей, а также в этой связи и жалобы на содержание заявителей под стражей и, наконец, жалобы на последствия высылки с позиций статей 1 и 2 Протокола N 1 к Конвенции.

А. Жалобы относительно высылки заявителей из Латвии

73. Первый и третий заявители утверждают, что имело место нарушение статьи 3 Протокола N 4 Конвенции, где закреплено, что:

"1. Никто не может быть выслан путем индивидуальных или коллективных мер с территории государства, гражданином которого он является.

2. Никто не может быть лишен права на въезд на территорию государства, гражданином которого он является".

74. Государство-ответчик утверждает, что понятие "гражданство" по смыслу статьи 3 Протокола N 4 регулируется исключительно нормами национального права и что соответственно государство правомочно определять, является ли лицо гражданином этого государства или нет. Тот факт, что заявители были гражданами Латвийской ССР до распада СССР, не имеет значения, так как заявители никогда не были "гражданами" независимой Латвии. Поэтому власти Латвии считают эти требования несовместимыми с Конвенцией.

75. Первый и третий заявители указывают, что первый заявитель приехала в Латвию в очень раннем возрасте и что третий заявитель родилась там. Обе были гражданками Латвийской ССР до 1991 года, когда она была частью СССР. Они утверждают, что не жили в ином государстве и не имели гражданства другого государства. Поэтому они могут считаться "гражданами" в смысле статьи 3 Протокола N 4 к Конвенции, и их высылка нарушила эти положения.

76. Власти Российской Федерации утверждают, что первого и третьего заявителей следует считать "гражданами" Латвии с учетом истории этого государства.

77. Суд отмечает, что статья 3 Протокола N 4 гарантирует абсолютную и безусловную свободу граждан от высылки. Однако Суд считает, что для целей статьи 3 Протокола N 4 "гражданство" заявителей должно быть определено в принципе со ссылкой на национальное законодательство. "Право на гражданство", идентичное праву, закрепленному в статье 15 Всеобщей декларации прав человека, не гарантировано Конвенцией или Протоколами к ней, хотя произвольный отказ в гражданстве, при определенных условиях, может рассматриваться как вмешательство в права, гарантированные статьей 8 Конвенции (см., mutatis mutandis, дело "Карасев и семья против Финляндии" ("Karassev and Family v. Finland") N 31414/96, 12 января 1999 года, ECHR 1999-П).

78. Законодательство Латвии не разделяет понятия "гражданство" и "национальность", и не вызывает сомнений тот факт, что первый и третий заявители не были гражданами Латвии после 27 июня 1997 года, то есть после даты, когда Конвенция вступила в силу для Латвии. Также нет никаких указаний на то, что первому и третьему заявителям необоснованно отказали в латвийском гражданстве.

79. Следовательно, первого и третьего заявителей нельзя считать "гражданами" в смысле статьи 3 Протокола N 4 к Конвенции, и в этой части заявление несовместимо с указанными положениями по принципу ratione materiae. Соответственно, в этой части жалоба должна быть отклонена в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

80. В письме от 10 сентября 2000 года первый и третий заявители также утверждали, что их высылка из Латвии представляла собой "коллективную высылку" в нарушение статьи 4 Протокола N 4 Конвенции, так как им было предписано покинуть Латвию на основании Договора от 30 апреля 1994 года.

81. Государство-ответчик считает, что первого и третьего заявители физически не высылали. В любом случае, даже если предположить, что высылка имела место, она не была "коллективной", так как дело каждого заявителя рассматривалось национальными судами отдельно.

82. Суд напоминает, что в соответствии с условиями пункта 1 статьи 35 Конвенции, он может рассматривать жалобы, в отношении которых были использованы все средства внутригосударственной правовой защиты и которые были поданы в течение шести месяцев со дня принятия "окончательного" внутригосударственного решения (см. выше параграф 68).

83. Суд отмечает, что хотя это требование было впервые представлено Суду 10 сентября 2000 года, окончательное решение, имеющее отношение к делу заявителей, было принято 29 июля 1998 года, то есть более чем на шесть месяцев раньше. В силу пунктов 1 и 4 статьи 35 Конвенции Суд не уполномочен рассматривать эту часть заявления, так как оно было подано с нарушением срока.

84. Первый и третий заявители утверждают, что имело место нарушение статьи 8 Конвенции, где закреплено, что:

"1. Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции.

2. Не допускается вмешательство со стороны публичной власти в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотренного законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц".

85. Государство-ответчик утверждает, что не было вмешательства в права первого и третьего заявителей на уважение их частной и семейной жизни. В любом случае, даже если предположить, что вмешательство нарушило их права, гарантированные статьей 8 Конвенции, оно соответствовало договору и латвийскому законодательству, что подтверждается решениями латвийских судов по данному делу. Как следует из части 3 статьи 2 Договора, все те, кто входил в состав Вооруженных Сил Российской Федерации на 28 января 1992 года, включая и тех, кто уволился позднее, должны были покинуть Латвию. Кроме того, настаивая на выводе иностранных военнослужащих и членов их семей из Латвии, власти стремились защитить национальную безопасность и предотвратить беспорядки и преступления. Поэтому вмешательство преследовало законные цели и было необходимо в демократическом обществе в соответствии с пунктом 2 статьи 8 Конвенции.

86. Первый и третий заявители утверждают, что на основании неправильного толкования латвийскими судами российско-латвийского договора, они были лишены правового статуса в Латвии и были вынуждены покинуть свой дом и страну, несмотря на продолжительное проживание в Латвии, в результате политических изменений, а не собственных действий.

87. В соответствии с утверждениями властей Российской Федерации высылка была несовместима с договором и латвийским законодательством, так как второй заявитель был уволен из рядов Вооруженных Сил Российской Федерации 2 марта 1994 года. Договор не относился к лицам, которые были уволены из Вооруженных Сил Российской Федерации до его подписания и вступления в силу. Российские власти не указывали латвийской стороне, что второй заявитель и члены его семьи должны были быть высланы в соответствии с пунктом 5 статьи 3 Договора. Поэтому, интерпретация государством-ответчиком, что заявители должны были покинуть Латвию в соответствии с выводом войск, основанном на Договоре, была неверной. В любом случае, вмешательство в права заявителей путем из высылки не преследовало никакой законной цели в смысле пункта 2 статьи 8 Конвенции и не было необходимым в демократическом обществе.

88. Суд считает, что, учитывая замечания сторон, эта часть заявления вызывает целый комплекс вопросов, касающихся фактов и закона, решение которых должно зависеть от исследования обстоятельств дела. Поэтому эту часть заявления нельзя рассматривать как явно необоснованную в смысле пункта 3 статьи 35 Конвенции. Не было установлено и других оснований для признания этой части заявления неприемлемым.

89. Первый и третий заявители также утверждают, что имело место нарушение статьи 14 Конвенции в совокупности со статьей 8 Конвенции, на основании установленного законом различия в обращении с членами семей военнослужащих, которые были обязаны покинуть Латвию, и с другими русскоговорящими жителями Латвии, которые могли получить разрешение проживать в стране, как граждане бывшего СССР. В статье 14 установлено:

"Пользование правами и свободами, признанными настоящей Конвенцией, должно быть обеспечено без какой бы то ни было дискриминации по признаку пола, расы, цвета кожи, языка, религии, политических или иных убеждений, национального или социального происхождения, принадлежности к национальным меньшинствам, имущественного положения, рождения или любым иным признакам".

90. Государство-ответчик отрицает факт разного обращения по признаку языка или этнического происхождения лиц. Оно также утверждает, что разница в установленном законом обращении с военнослужащими Вооруженных Сил Российской Федерации и членами их семей была оправдана, так как вывод иностранных вооруженных сил и членов их семей с территории независимой Латвии был осуществлен для защиты национальной безопасности и предотвращения беспорядков и преступлений.

91. Суд считает, что эта часть заявления тесно соотносится с вышеупомянутой жалобой относительно статьи 8 Конвенции, и поэтому должна быть рассмотрена по существу. Поэтому эту часть заявления нельзя оценивать как явно необоснованную в смысле пункта 3 статьи 35 Конвенции. Не было установлено иных оснований для признания этой части заявления неприемлемой.

В. Жалобы относительно процедур, касающихся законности пребывания заявителей в Латвии

92. Первый и третий заявители утверждают, что имели место многочисленные процессуальные ошибки при рассмотрении вопроса о законности пребывания заявителей в Латвии, что, с их точки зрения, нарушало статью 6 Конвенции, которая в части, имеющей отношение к данному делу, устанавливает следующее:

"Каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях или при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона".

93. Государство-ответчик возражает, указывая, что статья 6 Конвенции не применима к рассматриваемым процедурам.

94. Суд отмечает, что процедуры, касающиеся законности пребывания первого и третьего заявителя в Латвии, относились исключительно к сфере публичного права и не включали определения "гражданских" прав заявителей или "рассмотрения уголовного дела" против них (см. mutatis mutandis, дело Маауя против Франции" (Maaouia v. France), N 39652/98, 5 октября 2000 года, дд 34-41, ECHR 2000-Х).

95. Следовательно, статья 6 не может быть применена, и в этой части жалоба должна быть отклонена по причине несоответствия, по принципу ratione materiae, положениям пунктов 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

96. Первый и третий заявители также утверждают, что не имели эффективных средств правовой защиты для подтверждения законности своего пребывания в Латвии и для предупреждения своей высылки из страны, в нарушение статьи 13 Конвенции, которая устанавливает, что:

"Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективные средства правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".

97. Государство-ответчик считает, что не было нарушения положений этой статьи, так как дело рассматривалось национальными судами в трех инстанциях.

98. Суд в первую очередь указывает, что статья 13 может быть названа заявителями по данному делу, так как статья 1 Протокола N 7 к Конвенции, являющаяся lex specialis для процедур высылки, не применяется. Действительно, первый и третий заявители не могли положиться на более специальные нормы, касающиеся вышеупомянутых положений, так как они не были законными жителями Латвии. Однако у них было заявление о нарушении их конвенционных прав в результате лишения их правового статуса в Латвийской Республике. Соответственно, статья 13 Конвенции применима в данном деле.

99. Суд повторяет, что судебные процедуры составляют в принципе эффективное средство правовой защиты в смысле статьи 13 Конвенции в отношении жалоб относительно высылки и экстрадиции, если суды могут эффективно контролировать законность исполнения по независимым и процессуальным основаниям и отменять решения, если это необходимо (см. mutatis mutandis, дело "Хилал против Великобритании" (Hilal v. the United Kindom), N 45276/99, от 6 марта 2001 года, дд 75-77, ECHR 2001).

100. Суд убежден, что национальные суды тщательно проверили жалобы первого и третьего заявителей в трех инстанциях. Не вызывает сомнений, что суды имели полномочия предоставить заявителям требуемое возмещение, что было подтверждено решением суда первой инстанции, которым были отменены административные решения против заявителей.

101. Однако эффективность средств правовой защиты в соответствии со статьей 13 Конвенции не зависит от вероятности вынесения решения в пользу истца (см. упомянутое выше дело, д 78). Тот факт, что суды в конечном счете, вынесли решение против первого и третьего заявителей, как таковой не означает неэффективность средств правовой защиты в смысле статьи 13 Конвенции.

102. При отсутствии указаний на необоснованность внутригосударственных судебных решений суд приходит к выводу, что располагали эффективными средствами правовой защиты в отношении их жалоб, касающихся законности пребывания заявителей в Латвии.

103. Соответственно, эта часть заявления является явно необоснованной в смысле пункта 3 статьи 35 Конвенции и должна быть отклонена в соответствии с пунктом 4 статьи 35 Конвенции.

С. Жалобы относительно задержания первого и третьего заявителей 29 октября 1998 года и задержания третьего заявителя 16-17 марта 1999 года

104. Первый и третий заявители утверждают, что условия задержания первого и третьего заявителей 29 октября 1998 года на один день и задержания третьего заявителя 16-17 марта 1999 года на 30 часов за невыполнение требований ордера о депортации представляли собой нарушение положений статьи 3 Конвенции:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному и унижающему достоинство обращению или наказанию".

105. Первый и третий заявители утверждают, что пространство, вентиляция, санитарные условия и условия снабжения в центре для нелегальных иммигрантов были ниже уровня, допустимого по статье 3 Конвенции. Эта позиция поддерживается властями Российской Федерации.

106. Государство-ответчик считает, что обжалуемые условия задержания не достигали уровня жестокости, необходимого для применения статьи 3 Конвенции.

107. Суд считает, что даже если предположить, что относительно условий задержания первого и третьего заявителей им не были доступны адекватные средства правовой защиты (см. выше параграф 68; см. mutatis mutandis, решение о приемлемости по делу "Валашинас против Литвы" (Valasinas v. Lithuania) N 44558/98, 14 марта 2000 года), они не доказали, что оспариваемое обращение достигало уровня жестокости, необходимого, чтобы действия попадали в сферу действия статьи 3 Конвенции, учитывая, в частности, короткий срок заключения и отсутствие медицинских документов или других свидетельств, подтверждающих причинение страданий или вреда здоровью первому и третьему заявителям в результате обжалуемых действий (см. mutatis mutandis, дело "Валашинас против Литвы" (Valasinas v. Lithuania), N 44558/98, 24 июля 2001 года, дд 100-113, ECHR 2001). Следовательно, в любом случае эта часть заявления является явно необоснованной в смысле пункта 3 статьи 35 Конвенции.

108. Соответственно, эта часть жалобы должна быть отклонена в соответствии с пунктами 1, 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

109. В своем письме от 10 сентября 2000 года первый и третий заявители утверждали, что вышеупомянутое задержание представляло собой неоправданное вмешательство в их право на свободу передвижения в соответствии со статьей 2 Протокола N 4 к Конвенции, и что им не были доступны адекватные средства правовой защиты относительно предположительно незаконного вмешательства в их права в соответствии с этим положением.

Статья 2 Протокола N 4 к Конвенции:

"Каждый, кто на законных основаниях находится на территории какого-либо государства, имеет в пределах этой территории право на свободу передвижения и свободу выбора места жительства".

110. Государство-ответчик считает, что не было вмешательства в права первого и третьего заявителей, гарантированные указанными положениями.

111. Суд напоминает, что по условиям пункта 1 статьи 35 Конвенции он может рассматривать только те жалобы, в отношении которых были использованы все средства внутригосударственной правовой защиты и которые поданы в течение шести месяцев со дня вынесения "окончательного" внутригосударственного решения. Если обжалуется отсутствие эффективных средств правовой защиты против определенного действия, которое, предположительно, нарушает Конвенцию, шесть месяцев отсчитываются с даты, когда действие было осуществлено (см. mutatis mutandis, дело "Папон против Франции" (Papon v. France, N 64666/01, 7 июня 2001 года, ECHR 2001).

112. Первый и третий заявители считают, что им не были доступны эффективные средства правовой защиты относительно предполагаемого вмешательства в их право на свободу передвижения. Однако обжалуемые обстоятельства имели место 29 октября 1998 года и с 16 на 17 марта 1999 года соответственно, в то время как это требование было представлено Суду 10 сентября 2000 года, то есть позднее, чем через шесть месяцев после рассматриваемых событий. В соответствии с пунктами 1 и 4 статьи 35 Конвенции Суд не полномочен рассматривать эту часть заявления, как поданную с нарушением срока.

113. Далее первый и третий заявители утверждают, что задержание нарушило статью 5 Конвенции, которая в части, имеющей отношение к данному делу, закрепляет следующее:

"1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, предусмотренном законом.

(...)

(f) законное задержание или заключение под стражу лица с целью предотвращения незаконного въезда в страну или лица, против которого принимаются меры по его высылке или выдаче

(...)

4. Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным.

(...)".

114. Государство-ответчик утверждает, что арест соответствовал положениям статьи 5 Конвенции, так как незаконность пребывания первого и третьего заявителя в Латвии была подтверждена действующими решениями национальных судов, и существовало предписание о высылке заявителей. Власти Латвии утверждают, что в соответствии с Законом Латвии "О въезде и пребывании иностранных граждан и лиц без гражданства в Латвийской Республике" контроль за законностью задержания осуществляет прокурор.

115. Первый и третий заявители утверждают, что их задержание было необоснованным и незаконным и что он не мог быть и не был рассмотрен судом. Власти Российской Федерации поддерживают эту точку зрения.

116. Суд считает, что учитывая замечания сторон, эта часть заявления вызывает ряд вопросов о фактах и законе, решение которых должно зависеть от исследования обстоятельств дела. Поэтому эту часть жалобы нельзя считать необоснованной в смысле пункта 3 статьи 35 Конвенции. Не было установлено иных оснований для признания этой части жалобы неприемлемой.

D. Жалобы на последствия процедур, касающихся выдворения заявителей из Латвии

117. Первый и третий заявители обжалуют нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, где установлено:

"Каждое физическое или юридическое лицо имеет право на уважение своей собственности. Никто не может быть лишен своего имущества иначе как в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом или общими принципами международного права.

Предыдущие положения не умаляют права государства обеспечивать выполнение таких законов, какие ему представляются необходимыми для осуществления контроля за использованием собственности в соответствии с общими интересами или для обеспечения уплаты налогов или иных сборов или штрафов".

118. Государство-ответчик утверждает, что Латвия сделала оговорку к статье 1 Протокола N 1 к Конвенции, учитывая определенные положения национального законодательства о реституции и приватизации собственности. Власти Латвии утверждают, что в любом случае не было вмешательства в право первого и третьего заявителей на пользование "имуществом" по смыслу статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.

119. Первый и третий заявители утверждают, что в результате процедур, касающихся законности их пребывания в Латвии и их последующей высылки, они не смогли воспользоваться приватизационной схемой, касающейся арендованной квартиры. Они также утверждают, что после того, как они уехали из Латвии, квартира была вскрыта, и некоторые из личных вещей, оставленных в квартире, были украдены или уничтожены властями. Власти Российской Федерации поддерживают эту жалобу.

120. Суд считает, что нет необходимости определять, применима ли оговорка Латвии относительно статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции к рассматриваемым событиям, так как эта часть жалобы должна быть отклонена в любом случае по следующим причинам.

121. Суд напоминает, что Конвенция не гарантирует право на приобретение имущества как таковое. Заявитель может предполагать нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, только если оспариваемое решение имеет отношение к его/ее "имуществу" в смысле, указанном в статье. "Имущество" может означать "собственность в наличии" или активы, включая требования, на основании которых он/она могут, как минимум, "правомерно ожидать" приобретения эффективного права распоряжения собственностью. И напротив, надежда на признание права собственности, которое было невозможно эффективно использовать раньше, после вступления в силу для рассматриваемого государства Протокола N 1 к Конвенции не может считаться "имуществом" в смысле статьи 1 Протокола N 1, так же как и условное требование, являющееся результатом невыполнения установленных законом условий (см., mutatis mutandis, решение Суда по приемлемости по делу "Мальхаус против Чешской Республики" ("Malhous v. the Chech Republic"), N 33071/96, 13 декабря 2000 года, ECHR 2000-ХП).

122. Не вызывает сомнений, что первый и третий заявители не имели спорную квартиру в собственности и что у них не было личного права и они не могли требовать приватизации квартиры в соответствии с национальным законодательством, действующим на 27 июня 1997 года, когда для Латвии вступил в силу Протокол N 1. В отношении квартиры у заявителей не было достаточных для собственников полномочий, чтобы считать эту квартиру своим "имуществом" в смысле статьи 1 Протокола N 1 (см., mutatis mutandis, дело "Бейелер против Италии" ("Beyeler v. Italy"), N 33202/96, 5 января 2000 года, дд 100-105, ECHR 2000-1). Следовательно, жалобы первого и третьего заявителей на невозможность приватизации квартиры несовместимы с данным положением, так как не относятся к компетенции Суда (ratione materiae).

123. Относительно жалоб заявителей на то, что квартира была вскрыта и некоторые из оставленных вещей были украдены или уничтожены, Суд отмечает, что заявители не обжаловали эти факты в судах Латвии. Следовательно, они не использовали в этом отношении все средства внутригосударственной правовой защиты, как установлено в пункте 1 статьи 35 Конвенции.

124. Соответственно, эта часть жалобы подлежит отклонению в соответствии с пунктами 1, 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

125. Третий заявитель также утверждает, что власти также нарушили статью 2 Протокола N 1 к Конвенции, где закреплено следующее:

"Никому не может быть отказано в праве на образование. Государство при осуществлении любых функций, которые оно принимает на себя в области образования и обучения, уважает право родителей обеспечивать такое образование и такое обучение, которые соответствуют их религиозным и философским убеждениям".

126. Государство-ответчик указывает, что третий заявитель окончила среднюю школу в 1999 года.

127. Третий заявитель утверждает, что два задержания: 29 октября 1998 года и 16-17 марта 1999 года, а также постоянный страх за свою свободу и личную неприкосновенность, которые явились следствием процедуры выдворения ее из Латвии, помешали ей нормально учиться в школе.

128. Суд отмечает, что несмотря на то, что на имя третьего заявителя было издано предписание о депортации, ей позволили завершить среднее образование. Не было установлено, что два коротких задержания: 29 октября 1998 года и 16-17 марта 1999 года создали серьезные препятствия для возможности заявителя нормально учиться в школе или что произошло вмешательство в ее права, гарантированные статьей 2 Протокола N 1 к Конвенции.

129. Соответственно, эта часть жалобы является явно необоснованной в смысле пункта 3 статьи 35 Конвенции и поэтому должна быть отклонена по пункту 4 статьи 35 Конвенции.

По этим основаниям Суд

Единогласно постановляет, что для Суда нет препятствий к рассмотрению жалобы из-за того обстоятельства, что оспариваемые меры были приняты при исполнении Договора между Российской Федерацией и Латвийской Республикой об условиях, сроках и порядке полного вывода с территории Латвийской Республики Вооруженных Сил Российской Федерации и их правовом положении на период вывода.

Большинством голосов объявляет неприемлемыми требования второго заявителя.

Большинством объявляет приемлемыми, не рассматривая по существу требования первого и третьего заявителей по статье 5 Конвенции.

Единогласно объявляет приемлемыми, не рассматривая по существу, требования первого и третьего заявителей по статьям 8 и 14 Конвенции.

Единогласно объявляет неприемлемыми остальные требования первого и третьего заявителей.

Совершено на английском и французском языках, причем оба текста являются аутентичными.

Секретарь-канцлер Суда

Пол Махони

Председатель

Люциус Вильдхабер

Перевод: Ю.Берестнева, Д.Михайлиной, Е.Крючковой