Постановление Европейского Суда по правам человека от 7 июня 2007 г. Дело "Нурмагомедов (Nurmagomedov) против Российской Федерации" (жалоба N 30138/02) (Первая Секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая Секция)

Дело "Нурмагомедов (Nurmagomedov) против Российской Федерации"
(Жалоба N 30138/02)

Постановление Суда

Страсбург, 7 июня 2007 г.

Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Х.Л. Розакиса, Председателя Палаты,

Л. Лукаидеса,

Н. Ваич,

А. Ковлера,

Э. Штейнер,

Х. Гаджиева,

Д. Шпильманна, судей,

а также при участии С. Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 15 мая 2007 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 30138/02, поданной против властей Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Тагиром Сулеймановичем Нурмагомедовым (далее - заявитель) 28 мая 2002 г.

2. Интересы заявителя в Европейском Суде представляла О. Шепелева, адвокат, практикующая в г. Москве. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека П.А. Лаптевым.

3. Заявитель утверждал, в частности, что судебное разбирательство по вопросу приведения приговора по его уголовному делу в соответствие с новым законодательством не было справедливым и публичным и что сотрудники исправительного учреждения, где он отбывал наказание, препятствовали подаче заявителем жалобы в Европейский Суд.

4. Решением от 16 сентября 2005 г. Европейский Суд признал жалобу частично приемлемой для рассмотрения по существу.

5. И заявитель, и власти Российской Федерации представили дополнительные письменные замечания (пункт 1 правила 59 Регламента Суда).

Факты

I. Обстоятельства дела

6. Заявитель родился в 1961 году и в настоящее время отбывает наказание в виде лишения свободы в г. Емва Республики Коми.

А. Приведение приговора по уголовному делу заявителя в соответствие с Уголовным кодексом Российской Федерации

7. 11 апреля 1991 г. Кочубеевский народный суд Ставропольского края признал заявителя виновным в совершении разбойного нападения при отягчающих обстоятельствах (часть вторая статьи 146 Уголовного кодекса РСФСР) и вовлечении несовершеннолетних в преступную деятельность (статья 210 Уголовного кодекса РСФСР). Суд приговорил заявителя к восьми годам лишения свободы с отбыванием наказания в исправительном учреждении. 29 мая 1991 г. Ставропольский краевой суд, рассмотрев кассационную жалобу, оставил приговор без изменения.

8. Заявитель был направлен в исправительное учреждение (колонию) для отбывания наказания. 14 марта 1994 г. начальник колонии разрешил дать заявителю отпуск, и заявитель ездил в свою родную деревню в Республике Дагестан. В колонию он должен был вернуться 1 апреля 1994 г.

9. По словам заявителя, он нашел свою жену и детей в тяжелом [материально-бытовом] положении и решил не возвращаться в колонию, а начать работать, чтобы поддержать семью. Заявитель и его семья переехали в г. Губкинский Тюменской области.

10. 29 апреля 1999 г. администрация колонии инициировала возбуждение уголовного дела в связи с тем, что заявитель не вернулся из отпуска. 29 августа 2000 г. заявитель был вызван в районный отдел внутренних дел г. Губкинского и взят под стражу.

11. 16 ноября 2000 г. Печорский городской суд Республики Коми признал заявителя виновным в уклонении от отбывания наказания в виде лишения свободы (статья 188.1 Уголовного кодекса РСФСР) и приговорил его к шести месяцам лишения свободы в дополнение к еще не отбытому им сроку лишения свободы, установленному приговором суда от 11 апреля 1991 г. (что в сумме составило четыре года и семь месяцев).

12. Заявитель подал жалобу о пересмотре в порядке надзора приговора от 11 апреля 1991  года. 18 апреля 2002 г. Генеральная прокуратура Российской Федерации отказала в удовлетворении надзорной жалобы заявителя, однако направила копию жалобы в прокуратуру Ставропольского края "для приведения приговора в отношении заявителя в соответствие с Уголовным кодексом Российской Федерации [введенным в действие с 1 января 1997 г.]". Прокуратура Ставропольского края направила жалобу в прокуратуру Республики Коми.

13. В неустановленный день заместитель прокурора Республики Коми принес представление "о приведении приговора в отношении заявителя в соответствие с Уголовным кодексом Российской Федерации".

14. 28 июня 2002 г. Княжпогостский районный суд Республики Коми удовлетворил представление прокурора. Суд установил, что часть вторая статьи 162 Уголовного кодекса Российской Федерации предусматривает более мягкое наказание за совершение разбоя с применением насилия, нежели часть вторая статьи 146 Уголовного кодекса РСФСР. Поскольку нормы, улучшающие положение осужденных, имеют обратную силу, суд счел необходимым переквалифицировать преступление, совершенное заявителем, в соответствии с Уголовным кодексом Российской Федерации. Суд также исключил из первоначального приговора ссылки на состояние опьянения, в котором находился заявитель в момент совершения преступления, поскольку Уголовный кодекс Российской Федерации более не относит данное обстоятельство к отягчающим вину. Тем не менее переквалификация преступления не привела к снижению срока наказания в виде лишения свободы, поскольку первоначальное наказание не выходило за пределы, установленные частью второй статьи 146* (*Так в тексте. Видимо, имеет место техническая ошибка, поскольку статья 146 Уголовного кодекса Российской Федерации называется "Нарушение авторских и смежных прав". Исходя из смысла рассматриваемого предложения, вероятно, речь идет о статье 162 Уголовного кодекса Российской Федерации (прим. переводчика).) Уголовного кодекса Российской Федерации.

15. 3 июля 2002 г. администрация исправительного учреждения уведомила заявителя о том, что представление прокурора Республики Коми "будет рассмотрено Княжпогостским районным судом".

16. 4 июля 2002 г. заявитель обратился в Княжпогостский районный суд Республики Коми с ходатайством об истребовании материалов дела из Кочубеевского народного* (*Так в тексте. Следует учитывать, что суды Российской Федерации именовались "народными" согласно Закону от 8 июля 1981 г. "О судоустройстве РСФСР". 31 декабря 1996 г. был принят Федеральный конституционный закон N 1-ФКЗ "О судебной системе Российской Федерации", в котором отсутствует понятие "народный суд". Суды могут быть республиканскими, краевыми, областными, городскими или районными (прим. переводчика).) суда Ставропольского края, чтобы он (заявитель) мог ознакомиться с материалами дела, присутствовать на судебном заседании, дать показания в суде, а также обратиться за правовой помощью. В соответствии с почтовым штампом на ходатайстве, оно было получено судом 18 июля* (* Так в тексте. Вероятно, имеется в виду 18 июля 2002 г. (прим. переводчика).

17. 26 июля 2002 г. заявитель получил из прокуратуры копию постановления от 28 июня 2002 г.

18. 2 августа 2002 г. судья Княжпогостского районного суда Республики Коми, вынесший постановление от 28 июня 2002 г., сообщил заявителю, что указанный суд не обладает достаточными полномочиями для истребования материалов дела из других судов или пересмотра решений, вступивших в законную силу, и что за получением юридической помощи заявитель мог обратиться в местную коллегию адвокатов.

19. 20 октября 2003 г. прокурор Республики Коми принес протест в порядке надзора на постановление суда от 28 июня 2002 г., поскольку оно было вынесено в отсутствие заявителя.

20. 19 ноября 2003 г. президиум Верховного суда Республики Коми удовлетворил протест прокурора. Он отменил постановление от 28 июня 2002 г. и направил данный вопрос на новое рассмотрение в тот же суд.

21. Заявитель описал последующие события следующим образом:

"11 декабря 2003 г. я был вызван к руководству колонии, где в комнате N 2 мне сказали, что будет пересматриваться постановление Княжпогостского районного суда от 28 июня 2002 г. ... Мне сразу же сказали, что новое постановление будет идентично постановлению от 28 июня 2002 г. с той разницей, что вынесено оно будет в моем присутствии. Я просил пригласить в качестве своего защитника осужденного С., на что мне ответили, что "заключенный С. ограничен в настоящий момент в передвижении и не может присутствовать в судебном заседании". Я просил удостоверить отказ в письменной форме, что не было выполнено. Я просил присутствующих на "судебном заседании" представиться, однако мне ответили: "Ты узнаешь из постановления".

Я счел свое дальнейшее участие в данном фарсе неуместным и просил, чтобы мой отказ от дальнейшего участия в слушании... был отражен в протоколе судебного заседания и вышел из комнаты. 24 декабря 2003 г. я получил постановление от 11 декабря 2003 г., в котором содержалось предложение "...выслушав заявления осужденного Т.С. Нурмагомедова...""

22. 11 декабря 2003 г. Княжпогостский районный суд Республики Коми вынес новое постановление, которое по своему содержанию было идентично постановлению от 28 июня 2002 г.

23. Заявитель обжаловал данное постановление. 31 декабря 2003 г. судья сообщил заявителю, что его жалоба не может быть передана на рассмотрение из-за определенных процессуальных недостатков. Заявитель не подал повторную жалобу.

В. Предполагаемое вмешательство в переписку заявителя с Европейским Судом

24. Как утверждает заявитель, 23 мая 2002 г. он передал в спецчасть колонии ИК 222-35/2 жалобу в Европейский Суд. Двадцать пять дней спустя жалоба была ему возвращена, и заявителю было указано, что у него нет права на обращение в международные организации до исчерпания им всех имеющихся внутригосударственных средств правовой защиты.

25. Заявитель направил в Европейский Суд копию своей жалобы по неофициальным каналам и обратился в прокуратуру с жалобой на действия сотрудников администрации колонии.

26. 12 июля 2002 г. прокурор Усть-Вымского района, осуществляющий надзор за соблюдением законов в исправительных учреждениях, подтвердил законность действий администрации колонии, установив следующее:

"Обращение с жалобами в международные органы возможно только после того, как вопрос был разрешен (или нет) внутри государства, в ином случае подобная жалоба или обращение будут незамедлительно возвращены для их разрешения на внутригосударственном уровне... Данная процедура применяется также и к осужденным_

Следовательно, действия администрации исправительной колонии N 2, которая не отправила Ваше обращение в Секретариат Европейского Суда по правам человека, были законными..."

27. Заявитель также утверждал, что первый пакет, отправленный ему Европейским Судом 13 августа 2002 г., был передан ему только 31 декабря 2002 г. Конверт от письма был изъят, чтобы нельзя было установить дату получения.

28. 10 октября 2003 г. исполняющий обязанности заместителя начальника колонии подтвердил результаты служебного расследования, проведенного помощником начальника колонии по соблюдению прав человека, относительно обстоятельств обращения заявителя с просьбой о направлении его жалобы в Европейский Суд. Согласно итогам проверки в мае 2002 г. заявитель обратился к старшему инспектору специальной группы учета с просьбой разъяснить ему порядок обращения в Европейский Суд. Инспектор рекомендовал заявителю сначала обратиться во внутригосударственные компетентные органы. В дальнейшем заявитель не обращался более к администрации колонии с требованиями, касающимися его жалобы, и направил указанную жалобу в Европейский Суд через неофициальные каналы в нарушение правил внутреннего распорядка колонии. Помощник начальника колонии по соблюдению прав человека предложил полагать установленным отсутствие предполагаемого вмешательства в права заявителя.

29. В тот же день исполняющий обязанности заместителя начальника колонии издал от имени Микуньского управления лесных исправительных учреждений* (*В данном случае речь идет об особом учреждении уголовно-исполнительной системы Российской Федерации. Согласно Приказу Министерства внутренних дел Российской Федерации от 12 марта 1998 г. N 160 в Республике Коми было организовано объединение исправительных учреждений N 35 Микуньского управления лесных исправительных учреждений (известного также как учреждение М-222), в состав которого вошли колония строгого режима N 2 и колония-поселение N 5. Таким образом, сотрудник Микуньского УЛИУ мог являться и сотрудником исправительного учреждения (прим. переводчика).) приказ N 592-А, адресованный помощнику начальника колонии по соблюдению прав человека, а также начальникам иных исправительных учреждений Республики Коми. Во вводной части приказа указывались обстоятельства обращения заявителя к инспектору колонии. Помощнику начальника по соблюдению прав человека было приказано обеспечить каждое исправительное учреждение образовательной литературой, разъясняющей порядок обращения к, inter alia* (*Inter alia (лат.) - в числе прочего, в частности (прим. переводчика).), Уполномоченному по правам человека в Российской Федерации и в Европейский Суд по правам человека, а также подготовить проверочные вопросы по теме прав человека для сотрудников исправительных учреждений. Начальникам исправительных учреждений было приказано изучить образовательные материалы, а также обеспечить строгое соблюдение указания Министерства юстиции Российской Федерации от 23 декабря 2001 г., которым было запрещено чинить какие-либо препятствия осужденным в их переписке с Европейским Судом.

30. 21 ноября 2003 г. заместитель министра юстиции Российской Федерации по вопросам уголовно-исполнительной системы в своем письме, адресованном начальникам территориальных подразделений субъектов Российской Федерации Главного управления исполнения наказаний, напомнил, что решения об исчерпанности заявителем имеющихся внутригосударственных средств правовой защиты принимаются самим Европейским Судом и что администрации учреждений уголовно-исполнительной системы не обладают достаточными полномочиями для определения данного факта и не должны препятствовать обращению осужденных в международные правозащитные организации. Заместитель министра юстиции Российской Федерации потребовал строгого исполнения обязательств государства в соответствии со статьей 34 Конвенции.

II. Соответствующее внутригосударственное законодательство

А. Соответствующее уголовное законодательство

31. В соответствии с частью второй статьи 146 Уголовного кодекса РСФСР (действовавшего до 1 января 1997 г.) за совершение разбоя при отягчающих обстоятельствах предусматривались уголовное наказание в виде лишения свободы на срок от шести до 15 лет и конфискация имущества. Статья 210 предусматривала наказание в виде лишения свободы на срок до пяти лет за вовлечение несовершеннолетних в преступную деятельность, занятие попрошайничеством или проституцией.

32. Часть первая статьи 150 Уголовного кодекса Российской Федерации (введенного в действие с 1 января 1997 г.) устанавливает, что вовлечение несовершеннолетнего в совершение преступления путем обещаний, обмана, угроз или иным способом влечет наказание в виде лишения свободы на срок до пяти лет. Согласно части второй статьи 162 разбой, совершенный при отягчающих обстоятельствах, наказывается лишением свободы на срок от семи до 12 лет и конфискацией имущества.

В. Процедура пересмотра приговоров в связи с введением в действие нового Уголовного кодекса (Уголовного кодекса Российской Федерации)

33. В соответствии со статьей 10 ("Обратная сила уголовного закона") уголовный закон, смягчающий наказание или иным образом улучшающий положение лица, совершившего преступление, распространяется на лиц, совершивших соответствующие деяния до вступления такого закона в силу, в том числе на лиц, отбывающих наказание. Если закон смягчает наказание за деяние, которое отбывается лицом, то это наказание подлежит сокращению в пределах, предусмотренных новым уголовным законом. Уголовный закон, усиливающий наказание или иным образом ухудшающий положение лица, обратной силы не имеет.

34. В статье 3 Федерального закона от 13 июня 1996 г. N 64-ФЗ "О введении в действие Уголовного кодекса Российской Федерации" указано следующее:

"Меры наказания лицам, осужденным по ранее действовавшему уголовному закону и не отбывшим наказания, привести в соответствие с Уголовным кодексом Российской Федерации в тех случаях, когда назначенное им судом наказание является более строгим, чем установлено верхним пределом санкции соответствующей статьи Уголовного кодекса Российской Федерации.

Если уголовный закон иным образом улучшает положение лиц, совершивших преступление, ...приговоры судов и другие судебные акты о применении иных мер уголовноправового характера подлежат пересмотру судом, вынесшим приговор, или судом по месту отбывания наказания осужденным.

Освобождение от наказания, смягчение наказания, иное улучшение положения лиц, совершивших преступление, ...производятся в порядке, предусмотренном статьями 361.1, 368 и 369 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР".

35. Согласно статье 361.1 главы 29 ("Исполнение приговора") Уголовно-процессуального кодекса РСФСР (действовавшего до 1 июля 2002 г.) при рассмотрении заявления осужденного или представления прокурора в виде издания закона, имеющего обратную силу, суд мог освободить осужденного от отбывания наказания, смягчить наказание, отбываемое им, или иным способом улучшить его положение. В таких случаях суд основывал определение только на обстоятельствах, установленных вступившим в законную силу приговором суда, назначившего наказание, и не мог подвергать сомнению правильность применения этим судом уголовного закона.

36. Статья 368 [Уголовно-процессуального кодекса РСФСР] определяла территориальную юрисдикцию судов [в том числе по вопросам, касающимся обратной силы уголовного закона]. Статья 369 [Уголовно-процессуального кодекса РСФСР] предусматривала, что такие вопросы решались судьей в судебном заседании. "Как правило" осужденный вызывался в заседание.

37. Пункт 13 статьи 397 главы 47 ("Производство по рассмотрению и разрешению вопросов, связанных с исполнением приговора") Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации от 18 декабря 2001 г. (введенного в действие с 1 июля 2002 г.) устанавливает, что решение о смягчении наказания вследствие издания уголовного закона, имеющего обратную силу, принимается в соответствии со статьей 10 Уголовного кодекса Российской Федерации.

С. Порядок работы администрации исправительного учреждения с корреспонденцией осужденных

38. Согласно статье 91 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации и пункту 12 Правил внутреннего распорядка исправительных учреждений, утвержденных Приказом Минюста России от 30 июля 2001 г. N 224 (в редакции, действовавшей в рассматриваемое время), вся входящая и исходящая корреспонденция осужденных подвергается цензуре со стороны администрации исправительного учреждения, за исключением переписки с судами, прокурорами, сотрудниками уголовно-исполнительной системы, Уполномоченным по правам человека в Российской Федерации и адвокатом. Письма опускались в почтовый ящик или передавались сотрудникам учреждения в незапечатанном виде. Пункт 13 правил требовал, чтобы осужденные направляли все жалобы через администрацию учреждения.

39. 26 июня 1997 г. Министерство внутренних дел Российской Федерации издало приказ N 393 "Об утверждении инструкции о работе специальных отделов исправительных колоний". В пункте 5.2. инструкции было закреплено, что жалобы, адресованные в органы власти, организации или должностным лицам, не компетентным решать поставленные вопросы, не направляются адресатам. Подавшему жалобу осужденному объявляется об этом в письменном виде и одновременно ему разъясняется, куда следует подать жалобу. Если осужденный не согласен с таким решением, он может подать жалобу надзирающему прокурору.

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 6 Конвенции

40. Заявитель утверждал, что производство по приведению приговора по его уголовному делу в соответствие с новым Уголовным кодексом не отвечало требованиям пункта 1 и подпунктам "b" и "c" пункта 3 статьи 6 Конвенции, которые звучат следующим образом:

1. Каждый... при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела... судом...

...

3. Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления имеет как минимум следующие права:

...

b) иметь достаточное время и возможности для подготовки своей защиты;

c) защищать себя лично или через посредство выбранного им самим защитника или, при недостатке у него средств для оплаты услуг защитника, пользоваться услугами назначенного ему защитника бесплатно, когда того требуют интересы правосудия...".

41. Европейский Суд должен сначала определить, применяется ли статья 6 Конвенции к обжалуемому заявителем судебному разбирательству.

42. Власти Российской Федерации утверждали, что рассматриваемые процедуры не касались предъявления заявителю уголовного обвинения по смыслу статьи 6 Конвенции. Производство регулировалось главой Уголовно-процессуального кодекса, посвященной вопросам исполнения приговора. Новое обвинение заявителю не предъявлялось, а производство по делу не влияло на суть приговора, постановленного Кочубеевским народным судом Ставропольского края. Княжпогостский районный суд Республики Коми вынес определение, руководствуясь фактами, установленными Кочубеевским народным судом Ставропольского края, и не оспаривал правовую квалификацию этих фактических обстоятельств. Единственной целью судебного разбирательства было привести приговор по делу заявителя в соответствие с Уголовным кодексом Российской Федерации.

43. Заявитель признал, что положения Уголовно-процессуального кодекса, регулировавшие рассматриваемое судебное разбирательство, не позволяли суду пересматривать факты или изменять правовую квалификацию деяния. Однако они позволяли заинтересованной стороне, включая осужденного, выступить перед судом. Заявитель утверждал, что процедура не была простой формальностью, а судебным разбирательством, требующим полным гарантий по смыслу статьи 6 Конвенции. Заявитель отметил, что исключение из приговора указания на нахождение заявителя в состоянии опьянения требовало рассмотрения вопроса о том, каким образом это сказалось на приговоре по делу заявителя, и что, поэтому, заявителю должна была быть предоставлена возможность представить свои рассуждения по этому вопросу.

44. Европейский Суд повторяет, что уголовное обвинение считается "рассмотренным", если приговор вступил в законную силу и наказание четко определено (см. среди других примеров Постановление Европейского Суда по делу "Делькур против Бельгии" (Delcourt v. Belgium) от 17 января 1970 г., Series A, N 11, §25, Постановление Европейского Суда по делу "Экле против Германии" (Eckle v. Germany) от 15 июля 1982 г., Series A, N 51, § 77, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Т. против Соединенного Королевства" (T. v. United Kingdom) от 16 декабря 1999 г., жалоба N 24724/94, §108). Согласно сложившейся правоприменительной практике конвенционных органов статья 6 Конвенции не применяется к производству, связанному с отказом в удовлетворении ходатайства о повторном рассмотрении дела. Только новое разбирательство, проводимое после удовлетворения такого ходатайства, может рассматриваться как предъявление уголовного обвинения (см. Постановление Европейского Суда по делу "Никитин против Российской Федерации"* (*Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 3/2005) (Nikitin v. Russia), жалоба N 50178/99, ECHR 2004-VIII, § 60 с дальнейшими ссылками).

45. В данном деле приговор по делу заявителя, постановленный Кочубеевским народным судом Ставропольского края, вступил в силу и подлежал исполнению с 29 мая 1991 г., когда краевой суд, рассмотрев кассационную жалобу, оставил приговор без изменения (см. выше, § 7). Заявитель был приговорен к восьми годам лишения свободы. При вынесении приговора народный суд принял во внимание различные обстоятельства, влиявшие на назначаемое наказание, такие как то, что при совершении преступления заявитель находился в состоянии алкогольного опьянения. Таким образом, уголовное дело заявителя было "рассмотрено" по смыслу статьи 6 Конвенции.

46. В 2000 году надзорная жалоба заявителя о пересмотре приговора от 11 апреля 1991 г. была отклонена. Однако прокурор отметил, что заявитель был осужден на основании "старого" Уголовного кодекса РСФСР. Поскольку новый Уголовный кодекс обеспечивал ретроспективное применение более мягких положений уголовного закона, имелась вероятность того, что назначенное заявителю наказание могло быть снижено в рамках производства по приведению приговора в соответствие с новым Уголовным кодексом. Такое разбирательство было инициировано, а затем Княжпогостский районный суд Республики Коми осуществил его.

47. Тот факт, что разбирательство проводилось судом, сам по себе не приводит к выводу, что речь шла о "предъявлении уголовного обвинения". Европейский Суд должен принимать во внимание характер вопросов, которые суд должен был разрешить в ходе производства, и полномочия суда относительно окончательного судебного решения.

48. В том что касается пределов судебного усмотрения в данном деле, соответствующие положения законодательства Российской Федерации прямо запрещали суду проводить новую оценку фактов, лежащих в основе первоначального приговора, или давать иную правовую квалификацию фактам (см. выше, § 35). Суд должен был соотнести элементы состава преступления, установленные первоначальным приговором, с определениями, содержащимися в новом Уголовном кодексе, и заменить старые ссылки на новые. Суд также имел право убрать ссылки на обстоятельства, которые в соответствии с новым уголовным законом больше не считались отягчающими.

49. В отличие от судебного разбирательства в порядке надзора производство по применению приговора в соответствии с новым законом не наделяло суд правом отменять или изменять приговор. Если новый закон предусматривал более тяжелое наказание за то же преступление, суд не мог ничего сделать, поскольку новый закон не мог быть применен ретроспективно для ухудшения положения лица, совершившего преступления (см. выше, § 33). Однако если максимально возможное наказание за то же преступление, предусмотренное новым кодексом, было мягче, чем предусмотренное ранее действовавшим законом, суд обязан был смягчить наказание до максимального предела, предусмотренного новым кодексом. Это являлось исключительно математической операцией, исключавшей какую-либо свободу усмотрения со стороны судьи. Вопреки утверждениям заявителя, статья 10 Уголовного кодекса Российской Федерации не указывает факт исключения ссылки на отягчающее обстоятельство в качестве основания для пересмотра приговора.

50. При таких обстоятельствах Европейский Суд полагает, что производство по приведению приговора по делу заявителя в соответствие к положениями нового уголовного закона не касалось "предъявления уголовного обвинения" заявителю. Кроме того, это разбирательство не касалось и законности приговора. Оно не имело решающего значения для права заявителя на свободу и поэтому не определяло "гражданские права и обязанности" заявителя (см. для сравнения Постановление Европейского Суда по делу "Аэртс против Бельгии" (Aerts v. Belgium) от 30 июля 1998 г., Reports of Judgments and Decisions 1998-V, §59).

51. Следовательно, обжалуемое заявителем разбирательство находится за пределами сферы действия статьи 6 Конвенции. Поэтому отсутствовало нарушение указанного положения Конвенции.

II. Предполагаемое вмешательство в право на подачу индивидуальной жалобы, предусмотренное статьей 34 Конвенции

52. Заявитель утверждал, что сотрудники исправительного учреждения препятствовали ему в отправке жалобы в Европейский Суд. Европейский Суд решил рассмотреть эту жалобу с точки зрения права на подачу индивидуальной жалобы, закрепленного статьей 34 Конвенции, которая звучит следующим образом:

"Суд может принимать жалобы от любого физического лица ... которое утверждает, что явилось жертвой нарушения одной из Высоких Договаривающихся Сторон его прав, признанных в настоящей Конвенции или в Протоколах к ней. Высокие Договаривающиеся Стороны обязуются никоим образом не препятствовать эффективному осуществлению этого права".

53. Заявитель утверждал, что инспектор колонии отказался направлять жалобу заявителя в Европейский Суд, вынудив его (заявителя) обратиться к "неформальным способам" отправки жалобы. Отсутствие умысла в действиях инспектора не могло исключить ответственности этого должностного лица. Действовавшее в рассматриваемое время законодательство разрешало цензуру переписки с Европейским Судом и позволяло сотрудникам исправительного учреждения решать, компетентен ли получатель жалобы рассматривать ее. Таким образом, инспектор действовал в соответствии с действовавшими правовыми нормами, и законность его решения была подтверждена надзирающим прокурором. Расследование этого инцидента было проведено примерно через 15 месяцев, и осуществлено оно было администрацией этого же исправительного учреждения. Даже если учесть принятие впоследствии определенных мер общего характера, направленных на обеспечение права осужденных на подачу индивидуальной жалобы, обжалуемое заявителем вмешательство не было признано.

54. Ссылаясь на выводы проверки, проведенной администрацией учреждения в октябре 2003 г., власти Российской Федерации настаивали, что заявитель не просил сотрудников колонии отправить его жалобу, а лишь обратился за разъяснением процедуры подачи жалоб. Власти подчеркивали, что инспектор колонии дал заявителю неправильное разъяснение, однако действовал не умышленно и лишь ошибся в своем понимании применимого законодательства Российской Федерации и практики Европейского Суда. Письма из Европейского Суда передавались заявителю в установленные законом сроки, а сам заявитель не подал никаких жалоб ни в администрацию колонии, ни надзирающему прокурору во время его визита в колонию в августе 2004 г. В заключение власти Российской Федерации указали, что 8 декабря 2003 г. в Уголовный кодекс Российской Федерации были внесены изменения с тем, чтобы запретить цензуру переписки с Европейским Судом. Кроме того, циркулярными письмами от 23 октября 2001 г. и 21 ноября 2003 г. сотрудниками колонии было напомнено об их обязанности соблюдать право осужденных на подачу жалобы в Европейский Суд.

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Имеется в виду Уголовно-исполнительный кодекс РФ

55. Европейский Суд приветствует законодательные изменения и административные нормы, направленные на запрет цензуры переписки с Европейским Судом и обеспечение беспрепятственного осуществления права на подачу индивидуальной жалобы заявителями и потенциальными заявителями, содержащимися в исправительных учреждениях. Однако Европейский Суд отмечает, что эти изменения имели место после - и, частично, в качестве ответа - вмешательства в право на подачу индивидуальной жалобы, что является предметом обращения заявителя. Поэтому Европейский Суд должен рассмотреть, имело ли место в рассматриваемое время вмешательство в право заявителя на подачу индивидуальной жалобы, которое бы по своему способу не отвечало обязанностям властей государства-ответчика, предусмотренным статьей 34 Конвенции.

56. Европейский Суд повторяет, что предусмотренное статьей 34 Конвенции право на подачу индивидуальной жалобы будет действовать эффективно, только если заявитель может свободно общаться с Европейским Судом без давления со стороны властей (см. Постановление Европейского Суда по делу "Акдивар и другие против Турции" (Akdivar and Others v. Turkey), жалоба N 21893/93, Reports 1996-IV, § 105). Выражение "любая форма давления" относится не только к прямому насилию и явным актам запугивания заявителей или их представителей, но также и к иным ненадлежащим косвенным действиям или контактам, направленным на то, чтобы разубедить или помешать указанным лицам использовать конвенционные средства правовой защиты или "охладить" их намерение осуществлять право на подачу индивидуальной жалобы (см. Постановление Европейского Суда по делу "Федотова против Российской Федерации"* (*Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 2/2007.) (Fedotova v. Russia) от 13 апреля 2006 г., жалоба N 73225/01, §§ 48-51, Постановление Европейского Суда по делу "МакШейн против Соединенного Королевства" (McShane v. United Kingdom) от 28 мая 2002 г., жалоба N 43290/98, §151, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Танрыкулу против Турции" (Tanrikulu v. Turkey), жалоба N 23763/94, ECHR 1999-IV, §130 с дальнейшими ссылками).

57. Сторонами оспаривается то обстоятельство, просил ли заявитель или нет сотрудников колонии направить его жалобу в Европейский Суд. Заявитель утверждает, что просил, но администрация учреждения отказала ему в этом, в то время как власти Российской Федерации утверждали, что заявитель только обратился за разъяснением процедуры обжалования. Европейский Суд отмечает, что имеются обстоятельства, подтверждающие версию заявителя.

58. Во-первых, в рассматриваемое время Уголовно-исполнительный кодекс и положения о введении его в действие не относили переписку с Европейским Судом к какой-либо привилегированной категории, и поэтому она подлежала цензуре со стороны сотрудников уголовно-исполнительной системы (см. выше, § 38). Более того, сотрудники уголовно-исполнительной системы официально имели указания не направлять жалобы в органы или организации, которые, по мнению указанных сотрудников, не были компетентны рассматривать такие жалобы (см. выше, § 39). Такие жалобы возвращались составителям, что, как утверждает заявитель, произошло в его случае, когда инспектор колонии решил, что Европейский Суд не был компетентен рассматривать жалобу, поскольку еще не были исчерпаны внутригосударственные средства правовой защиты.

59. Во-вторых, Европейский Суд отмечает, что заявитель воспользовался правом обжаловать отказ в отправке его жалобы, обратившись к надзирающему прокурору. Прокурор подтвердил, что администрация колонии действовала законно (см. выше, § 26). В ответе прокурора явно указывалось на отказ "отправить" жалобу в Европейский Суд, и отказ был назван законным. Европейский Суд считает более достоверным письмо прокурора, написанного по результатам рассмотрения вопроса независимым должностным лицом вскоре после обжалуемых событий, а не результаты проверки, проведенной администрацией учреждения более чем год спустя.

60. В-третьих, если бы заявитель мог направил жалобу в Европейский Суд обычным способом, через администрацию колонии, как утверждали власти Российской Федерации, с его стороны было бы неразумно прибегать к опасному способу отправки жалобы "по неофициальным каналам" в обход правил колонии. Нарушение официального порядка отправки корреспонденции являлось серьезным нарушением правил внутреннего распорядка колонии и могло привести к помещению в штрафной изолятор. Власти Российской Федерации не объяснили, зачем заявитель пошел бы на такой риск, если бы отсутствовали ограничения на переписку с Европейским Судом.

61. Европейский Суд полагает, что своими действиями власти Российской Федерации пытались разубедить заявителя или даже помешать ему, использовать конвенционное средство правовой защиты. Даже если в действиях сотрудников колонии отсутствовала вина, поскольку в своих действиях они явно руководствовались действовавшими положениями закона, следует подчеркнуть, что власти государства-ответчика несут в соответствии с Конвенцией ответственность за действия любого органа государственной власти, поскольку во всех случаях, рассматриваемых Европейским Судом, речь идет о международной ответственности государства (см. Постановление Европейского Суда по делу "Федотов против Российской Федерации"* (*Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 3/2006.) (Fedotov v. Russia) от 25 октября 2005 г., жалоба N 5140/02, § 75, и Постановление Европейского Суда по делу "Луканов против Болгарии" (Lukanov v. Bulgaria) от 20 марта 1997 г., Reports of Judgments and Decisions 1997-II, §40).

62. Ввиду изложенного Европейский Суд полагает, что власти Российской Федерации не выполнили свои обязательства, предусмотренные статьей 34 Конвенции.

III. Применение статьи 41 Конвенции

63. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

А. Ущерб

64. Заявитель требовал 6 000 евро в качестве компенсации за предполагаемое нарушение статьи 6 Конвенции и 8 000 евро в качестве компенсации за вмешательство в его право переписки с Европейским Судом в нарушение статьи 34 Конвенции.

65. Власти Российской Федерации полагали, что требование является "необоснованным и явно чрезмерным" и что факт установления нарушения будет являться достаточной справедливой компенсацией.

66. Европейский Суд отмечает, что он не установил нарушения статьи 6 Конвенции в данном деле. В том, что касается вмешательства в право заявителя на подачу индивидуальной жалобы, гарантированного статьей 34 Конвенции, Европейский Суд присуждает заявителю 500 евро в качестве компенсации морального вреда и отклоняет остальную часть требований заявителя.

В. Судебные расходы и издержки

67. Заявитель требовал 300 Евро в качестве компенсации работы его представителей в Европейском Суде и 50 евро в качестве компенсации почтовых расходов и расходов на изготовление копий документов.

68. Власти Российской Федерации отметили, что хотя договор на оказание юридических услуг между заявителем и его представителем закреплял обязанность заявителя выплатить г-же Шепелевой 300 евро, заявитель не подтвердил факт осуществления платежа, а г-жа Шепелева не "продемонстрировала, с какой целью и в каком размере произведены соответствующие расходы".

69. Европейский Суд согласен, что договор об оказании юридических услуг между заявителем и его представителем создавал законное обязательство уплатить указанную в договоре сумму. Однако рассматриваемая сумма должна быть уменьшена, поскольку одна из жалоб заявителя была отклонена. Принимая во внимание представленные ему материалы, Европейский Суд присуждает заявителю 250 евро в качестве компенсации судебных расходов и издержек плюс любой налог, который может быть взыскан с этой суммы.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

70. Европейский Суд счел уместным, что процентная ставка при просрочке платежей должна быть установлена в размере предельной годовой процентной ставки по займам Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) постановил, что отсутствовало нарушение статьи 6 Конвенции;

2) постановил, что имело место вмешательство в право заявителя на подачу индивидуальной жалобы, гарантированное статьей 34 Конвенции;

3) постановил:

(a) что государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления Постановления в законную силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю 500 (пятьсот) евро в качестве компенсации морального вреда и 250 (двести пятьдесят) евро в качестве компенсации судебных расходов и издержек, подлежащие переводу в российские рубли по курсу на день выплаты, включая любые налоги, которые могут быть взысканы с этой суммы;

(b) что по истечении указанного трехмесячного срока и до произведения окончательной выплаты на указанные суммы начисляется простой процент в размере предельной годовой кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента;

4) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, и уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 7 июня 2007 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Серен Нильсен Секретарь Секции Суда

Христос Розакис Председатель Палаты Суда