Обзор судебной практики рассмотрения судами Липецкой области гражданских дел о защите чести, достоинства, а также деловой репутации граждан и юридических лиц в 2002-2004 годах

По заданию Верховного Суда Российской Федерации была изучена практика рассмотрения судами области гражданских дел о защите чести, достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц за период 2002-2004 годы.

За указанный период судами области рассмотрено 161 дело:

2002 год - 83 дела,

2003 год - 57 дел,

1 полугодие 2004 года - 21 дело, причем как по области в целом, так и по судам области заметно снижение количества этих дел.

Из 161 дела по 105 делам постановлены решения (по 46 делам производство было прекращено; 10 исков оставлены без рассмотрения).

Как усматривается из анализа дел, из 105 дел по 32 требования истцов были удовлетворены (30,5%), то есть практически лишь по каждому третьему делу заявленные требования удовлетворяются.

Снижается процент удовлетворяемости исков и по годам: так, в 2002 году с вынесением решения окончено 53 дела, требования удовлетворены по 18 искам (процент удовлетворяемости составляет 34%); в 2003 году эти цифры выглядят следующим образом: 35 решений по существу, 11 исков удовлетворены, или 31,4%; за первое полугодие 2004 года судами области рассмотрено 17 дел, по которым приняты решения по существу, из них по 3 делам исковые требования истцов были удовлетворены, или 17,6%.

Из 161 дела 25 дел, или 15,5%, рассмотрены с нарушением установленных сроков, однако длительность рассмотрения дела за пределами срока составила от 5 дней до 6 месяцев 25 дней.

1. Требования лиц о защите чести и достоинства, деловой репутации к средствам массовой информации (далее СМИ) составляют третью часть (всего рассмотрено 161 дело, из них 52 - иск к СМИ, то есть 32,3%), причем отмечается ежегодное снижение количества этих дел: 2002 год - 25 дел; 2003 год - 17 дел (32%); 1 полугодие 2004 года - 10 дел.

Из предъявленных исков только по 39 делам рассмотрение дела закончилось вынесением решения, при этом 11 исковых требований были удовлетворены (это 28,2%), причем в 2002 году - удовлетворено 6 исков, в 2003 году - удовлетворено 3 иска, в 2004 году - удовлетворено 2 иска.

Анализ статистических данных позволяет сделать вывод, что средства массовой информации более тщательно относятся к публикациям журналистов, пытаясь совместить свободу слова и право граждан на информацию с требованием Конституции Российской Федерации о праве граждан на защиту чести, достоинства и деловой репутации.

Изучение представленных для обобщения дел свидетельствует о том, что районные суды области в основном рассматривают дела в отношении районных средств массовой информации, в большинстве случаев газетные публикации, а районные суды г. Липецка (областного центра) рассматривают дела по искам к СМИ областного уровня (это и газеты, и телевизионные передачи).

Статистика этих дел такова:

иными словами, наиболее часто ответчиками по делу о защите чести и достоинства, деловой репутации являются:

Грязинский суд

Газета "Грязинские известия" - 1

Добринский суд

Газета "Грязинские известия" - 1

Елецкий городской суд

Елецкая газета - 2

Елецкая районная газета "В краю родном" - 2

Газета "Факты с аргументами" - 1

Елецкий районный суд

Газета "Провинциальный репортер" - 1

Измалковский суд

Газета "Сельский Восход" - 1

Краснинский суд

Газета "Заря Красного" - 1

Левобережный суд

Газета "Сегодня и завтра" - 1

ООО "Редакция МГ" - 9

ООО "СТВ - 7"

Октябрьский суд

Газета "Металлург" - 1

Правобережный суд

ООО "ТВК-медиа", газета "ТВК-курьер" - 6

Газета "Липецкий базар" - 1

Газета "Липецкие известия" - 1

Газета "Ноль два" - 1

Советский суд

ООО "ТВК Медиа" - 1

Газета "ТВК-Курьер" - 1

Газета "Провинциальный репортер" - 1

ООО "Газеты провинции" - 1

ООО "Издательская группа ИНФОЛ" - 2

ГУЛ "Издательская группа ИНФОЛ" - 2

Газета "Житье-Бытье" - 1

Телекомпания "ТВК" - 2

ООО "ТВК" - 2

Газета "Аргументы и факты Липецк" - 1

ООО РИФ "Сальвэ" - 1

Газета "Липецкие известия" - 2

Газета "Провинциальный репортер" - 1

ООО "СТВ-7" - 2

"Липецкая газета" - 2

Становлянский суд

Газета "Звезда" - 1

Усманский суд

Газета "Новая жизнь" - 2

Ни по одному из изученных дел сведения, порочащие честь, достоинство и деловую репутацию, не распространялись через сеть Интернета, либо другие современные средства телекоммуникационной связи.

2. Анализ дел, поступивших на обобщение, свидетельствует о том, что суды области при рассмотрении дел о защите чести, достоинства и деловой репутации не в должной мере используют общепризнанные принципы и нормы международного права, положения международных договоров Российской Федерации.

Так, из всех 105 дел, по которым были постановлены решения, лишь по 9 имеется ссылка на ст. 10 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, что составляет лишь 8,6%, то есть, по сути только по каждому 12 делу.

Из них 7 дел Левобережного районного суда г. Липецка, 1 дело Воловского суда и 1 дело Грязинского городского суда, иными словами, лишь один суд области применяет международное законодательство постоянно при рассмотрении дел данной категории, что нельзя признать допустимым.

Изучение указанных 9 дел показало, что суды области в основном ссылаются на положения ст. 10 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод.

Согласно ст. 10 Европейской конвенции каждый имеет право свободно выражать свое мнение.

Учитывая это положение, суды обоснованно отказывали в исках истцов о защите чести и достоинства, деловой репутации в тех случаях, когда ответчики выражали свое мнение, порой и негативного характера, о личности и деятельности истца.

Примером могут служить следующие дела.

Дело N 2-42/2003 (Левобережный суд) по иску К.А.К., К.А.А., Л.Г.В., Н.Г.И., Ш.Г.П., М.С.А. к П.И.Ю., ОАО "Н" о защите чести, достоинства и взыскании компенсации морального вреда. Истцы обратились в суд с иском о защите чести, достоинства и взыскании компенсации морального вреда, указывая, что в газете "М" была опубликована статья, в которой содержатся сведения, порочащие их честь и достоинство: так, журналист сравнивает истцов с неодушевленным предметом "сливками молочного общества", утверждение "... М. - племянник жены генерального директора, так сказать, член молочной династии..." не соответствует действительности.

Как правильно указано судом, выражения "член молочной династии", "сливки молочного общества"... не являются сведениями, а являются оценочными суждениями автора статьи, а признать несоответствующими действительности оценочные суждения (мнения) и опровергнуть их невозможно, т.к. это будет прямо нарушать право человека на выражение своего мнения.

Дело N 2-572/2003 (Левобережный суд) по иску ООО "К" и его генерального директора Ш.А.М. к редакции газеты "М" и корреспонденту газеты И.Л. о защите чести, достоинства и деловой репутации.

В обоснование своих требований истцы указывали, что в газете "М" от 30.09.2003 г. в статье И.Л. "Уже не жильцы" содержатся данные, порочащие деловую репутацию общества с ограниченной ответственностью, занимающегося строительством жилых домов, а также данные, порочащие честь, достоинство и деловую репутацию Ш.А.М. как специалиста, а именно:

- что фирма "К" решает свои проблемы за счет жильцов уже построенных домов, конечно же, не без помощи свыше";

- что "ее генеральный директор Ш.А.М. пробивает путевки в жизнь уникальными проектами на грани реальной опасности для будущих жильцов";

- что ответ генерального директора Ш.А.М. жильцам соседнего дома N 135 носит "глубоко циничный характер";

- и другие.

Суд признал, что раздел публикации, содержащей вышеуказанные фразы, есть не что иное как личное суждение и оценка автора по возникшей проблеме (конфликту) между жильцами города и строительными организациями, в частности, и проблеме строительства нового жилого дома в 19 микрорайоне строительной организацией ООО "К".

Дело N 2-559/2003 (Левобережный суд) по иску К.О.Н. к Ц.Т.А. о защите чести, достоинства и деловой репутации. В обоснование своих требований истица указала, что работает в парикмахерской, директором которой является ответчица. На общем собрании ответчица обвинила ее в том, что она явилась инициатором проверки парикмахерской со стороны правоохранительных органов. Кроме того, в ее адрес прозвучали публичные и оскорбительные для нее выражения об отвлечении денежных средств акционеров и расходовании их не по целевому назначению, а также о ее желании продать здание парикмахерской.

Суд посчитал, что Ц.Т.А. на собрании 17.10.2003 г. высказала свое суждение, мнение, и опровергнуть его в соответствии со ст. 152 ГК РФ невозможно. Восприятие истицей и работниками ООО "Ч" данного суждения как утверждения о фактах вызова истицей в ООО "Ч" проверки ОБЭП, желания продать здание парикмахерской, виновности в образовании задолженности в пенсионный фонд не может служить основанием для удовлетворения иска. Кроме того, указанный иск не мог быть удовлетворен уже и по тому основанию, что сведения, на которые ссылается истица, нельзя признать порочащими.

Дело N 2-241/2004 (Левобережный суд) по иску К.В.П. к ООО "Редакция М", П.И.В. о защите чести, достоинства, деловой репутации и компенсации морального вреда. К.В.П. обратился в суд с иском, указывая, что в газете "М" была опубликована статья Л.И. под названием "Зарплату можно не платить годами" и подзаголовком "Путину не хватило четырех лет, чтобы поставить на место директора Липецкого "С", которым он является с 1997 г. В данной статье содержатся не проверенные, не соответствующие действительности сведения, что К. является мошенником, довел предприятие до банкротства, годами не платил зарплату и подделывал документы.

Суд указал, что фразы, содержащиеся в статье, о том, что "бывшие работники ЗАО "С" уверены, что их директор В.К. - мошенник. Что именно он довел предприятие до банкротства, годами не платил зарплату и подделывал документы" и другие, не являются сведениями, а представляют мнение бывших работников ЗАО "С", их оценку, изложенную журналистом в статье. Заголовок и подзаголовок статьи "Зарплату можно не платить годами. Путину не хватило четырех лет, чтобы поставить на место директора Липецкого "С" не являются сведениями, а представляют собой суждение автора статьи.

Дело N 2-12/2003 (Воловский суд) по иску Г.А.И. к К.В.И. о защите чести, достоинства и деловой репутации и взыскании морального вреда в сумме 100000 рублей. Истец в обоснование требований указал, что 29.10.2002 г. в ходе работы 20-й сессии районного Совета депутатов второго созыва ответчик в присутствии депутатов и приглашенных распространил в отношении истца ложную информацию о том, что в период работы директором ОГУП "С" Г.А.И. приобрел для хозяйственных нужд трактор К-701 без двигателя и колес, и этот трактор не вспахал ни одного гектара земли, его стоимость 400000 рублей. Эти сведения не соответствуют действительности, поскольку трактор К-701 29.04.2002 г. своим ходом из г. Липецка доехал до с. Захаровка с исправным двигателем и на колесах, кроме того, этот трактор вспахал в ОГУП "С" 13,5 га пашни.

Как правильно указано судом, слова К. о техническом состоянии приобретенного истцом трактора и неэффективном его использовании в хозяйстве носят оценочный характер и не могут быть признаны сведениями. Помимо этого, необходимо иметь в виду и то, что эти сообщения, даже если отнести их к сведениям, нельзя признать порочащими, что является одним из оснований ответственности по ст. 152 ГК РФ.

Дело N 2-227/2003 (Грязинский суд) по иску К.Т.Е. к редакции газеты "Г", С.Л.А. о защите чести, достоинства, деловой репутации, опровержении порочащих сведений и компенсации морального вреда. В обоснование своих требований истица указала, что работает в ГУЗ "У" на станции Грязи-Воронежские заместителем главного врача по лечебной работе. В газете "Г" был опубликован ряд статей, содержание которых дискредитирует руководство больницы, в том числе и ее, поскольку там указаны недостоверные сведения, а именно:

- "... на сторону С. сразу встала и начмед К.Т.Е... На работе создалась трудная психологическая ситуация... Началась самая настоящая травля со стороны администрации больницы...";

- "не моргнув глазом, начмед К. заявила, что документы у Р. поддельные, а сама она никуда не годный специалист"

и другие.

Суд указал, что в этих высказываниях нет порочащей истицу информации, которая подлежала бы опровержению. Высказывания автора статей, работников больницы не являются сведениями о фактах, а личным мнением и оценкой врачей и автора публикаций о руководстве больницы в части и о К.Т.Е. как специалисте.

По данному делу, в отличие от ранее приведенных примеров, суд обоснованно указал в решении, что порочащих истицу сведений не имеется.

По всем этим делам в удовлетворении исков было отказано.

Отказывая в удовлетворении исков, суды обоснованно указали, что невозможно признать несоответствующим действительности оценочное суждение (мнение) и опровергнуть его, поскольку это будет являться прямым нарушением прав человека на выражение своего мнения, закрепленного в ст. 29 Конституции РФ, ст. 10 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. Кроме того, право журналиста излагать свои личные суждения и оценки в сообщениях и материалах закреплено и в ст. 47 Закона РФ "О средствах массовой информации".

Из 6 указанных дел по 4 делам решения суда были обжалованы в кассационном порядке и оставлены без изменения судебной коллегией по гражданским делам Липецкого областного суда.

Рассматривая вопросы судебной защиты и российской судебной практики по делам, связанным с диффамацией, следует, прежде всего, остановиться на анализе двух проблем. Первая проблема - это понятие и правовое содержание института диффамации, а вторая проблема (она ближе к практике) - основания освобождения от гражданско-правовой ответственности за диффамацию СМИ и некоторые материально-правовые возражения против иска о защите чести и достоинства и деловой репутации.

Прежде всего, о том, что такое диффамация.

Диффамация - это общепринятый в большинстве стран мира юридический термин, под которым понимается правонарушение в виде распространения (произнесения слов или публикации) не соответствующих действительности фактических сведений, порочащих честь, достоинство и деловую репутацию потерпевшего.

Нормы диффамационного права на сегодня имеются в странах как романо-германского, так и англоамериканского права. Например, в Англии действует Закон о диффамации 1996 года.

Как в континентальной Европе, так и в странах Британского содружества и других странах обычного права, в качестве устойчивой тенденции последних лет отмечается фактическое прекращение применения уголовного наказания за диффамацию. За подобные деликты применяется в основном гражданско-правовая ответственность.

На первый взгляд может показаться, что зарубежный институт диффамации сходен с российским институтом защиты чести, достоинства и деловой репутации (ст. 152 Гражданского кодекса РФ). Однако в диффамационном праве гражданско-правовая судебная защита этих нематериальных благ возможна только при условии одновременной защиты права на свободу слова и массовой информации. Поэтому суть любого диффамационного спора - в разрешении коллизии между правом на защиту чести и достоинства, с одной стороны, и правом на свободу слова и массовой информации, - с другой.

В общей системе мирового права диффамационное право занимает весьма скромное место. Однако если смотреть на него с точки зрения приоритетов, защищаемых правом вообще, где на первом месте находятся права, свободы и законные интересы конкретного индивида, то диффамационное право приобретает весьма важное значение в системе права, поскольку на основе его регулятивных и охранительных норм строятся отношения между личностью и средствами массовой информации.

Обращение к проблемам диффамационного права обусловлено двумя важными причинами теоретического и практического характера. С одной стороны, это наметившаяся в последние годы тенденция к унификации правовых систем разных стран, в свете которой позитивно зарекомендовавший себя за рубежом институт диффамации может рассматриваться в качестве аналога для внедрения в российское гражданское законодательство. С другой стороны, неведомый большинству практикующих российских юристов термин "диффамация" все чаще используется не только в научных публикациях, но и в решениях Европейского Суда по правам человека. При этом если прежде мы могли позволить себе интересоваться практикой Европейского Суда лишь в познавательном плане, то теперь его необходимо рассматривать в качестве своеобразной международной судебной инстанции, юрисдикция которой распространяется на жалобы граждан стран-участниц Совета Европы, в том числе и российских, и дела, которые являлись предметом рассмотрения судов Российской Федерации.

10 октября 2003 г. принято постановление Пленума Верховного Суда РФ N 5 "О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации", в котором подчеркивается, что они являются составной частью правовой системы Российской Федерации.

Одним из основополагающих актов международного права является Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод. Объем основных прав, предоставляемый Конвенцией, оценивается в свете практики заседающего в Страсбурге Европейского Суда по правам человека, который значительное внимание уделяет делам, связанным с диффамацией в СМИ, особенно в части ограничений свободы массовой информации (ст. 10 Конвенции).

Думается, что для правильного понимания прецедентов Европейского Суда российским юристам, и особенно судьям, необходимо иметь хотя бы общее представление о диффамационном праве.

Диффамация была известна науке российского гражданского права с дореволюционных времен. Но она не закрепилась в советском гражданском законодательстве под таким названием из-за своего, как было принято считать, буржуазного происхождения. Вероятно, под воздействием прежней гражданско-правовой доктрины диффамация не упоминается в действующем ГК РФ, хотя в ст. 152 ГК и предусмотрена судебная защита чести, достоинства и деловой репутации от распространения (в том числе и в СМИ) не соответствующих действительности порочащих сведений.

Между тем институт диффамации значительно шире и многограннее пределов защиты чести, достоинства и деловой репутации, прописанных в ст. 152 ГК. И, прежде всего, потому, что гражданско-правовая судебная защита этих нематериальных благ допустима только при соблюдении закрепленного в ст. 29 Конституции РФ права на свободу слова и массовой информации. Правильная трактовка существа диффамации имеет не только важное теоретическое и познавательное, но и непосредственно практическое значение, поскольку на ее основе проводится грань между гражданско-правовым диффамационным деликтом в виде распространения в СМИ не соответствующих действительности порочащих сведений фактического характера, и идеями, мнениями, распространяемыми СМИ в порядке реализации конституционного права на свободу слова и массовой информации. Исходя из этого, диффамация является тем правовым институтом, через который в гражданском праве реализуются, с одной стороны, конституционное право на судебную защиту чести, достоинства и деловой репутации, а с другой - конституционное право на свободу слова и массовой информации.

Основываясь на толковании ст. 152 Гражданского кодекса, гражданско-правовая диффамация включает следующие элементы:

1. распространение сведений;

2. порочащий характер распространенных сведений;

3. несоответствие их действительности;

4. факторологический характер распространенных сведений;

5. относимость сведений к истцу.

Журналист и редакция могут быть привлечены к ответственности, если доказаны все вышеперечисленные юридически значимые факты.

Однако на практике ст. 152 большинством судов толкуется необоснованно узко; чаще всего они требуют доказательств только по первым трем из вышеуказанных пунктов. Суды редко обращают внимание на такие принципиально важные моменты, как характер распространенной информации: является ли она утверждением о факте или мнением.

Признак порочности - неотъемлемый атрибут диффамационного деликта.

Если распространенные сведения не носят порочащего характера, даже при условии, что они не соответствуют действительности, то не будет и состава диффамационного деликта.

Так, по делу N 2-244/03 (Усманский районный суд) по иску Б.М.М. к отделу народного образования о признании письма и характеристики не соответствующими действительности одним из требований истца являлось требование о признании не соответствующими действительности, порочащими честь, достоинство и деловую репутацию истца сведения, содержащиеся в первом предложении первого абзаца о том, что стаж Б.М.М. в должности директора школы составляет 11 лет, так как фактически на момент написания характеристики он составлял 11 лет и 6 месяцев, а также о том, что высшая категория по должности "Руководитель учреждения образования" присвоена Б.М.М. в 2000 г., в то время как в действительности данная категория была присвоена в 1995 г.

Суд отказал в удовлетворении требований истца в части сведений, отраженных в характеристике о том, что его стаж работы 11 лет, высшая категория по должности "Руководитель учреждения образования" присвоена ему в 2000 г., поскольку, несмотря на то, что данные сведения не соответствуют действительности, но, по мнению суда, они не порочат честь, достоинство и деловую репутацию истца. Так как в первом случае речь идет о стаже 11 лет и 6 месяцев, а во втором случае о присвоении указанной категории в 1995 году. Суд правильно указал, что эти сведениями в коем случае не умаляют честь, достоинство и деловую репутацию истца.

Аналогичным является дело N 2-30/2003 г. (Усманский суд) по иску К.В.П. к ОАО "У" о признании сведений не соответствующими действительности, порочащими деловую репутацию, отзыве характеристики, публичном извинении. Истец просил признать не соответствующими действительности, умаляющими его деловую репутацию сведения, изложенные в характеристике, где неправильно указано, что он с 1991 года работает заведующим мастерской. В действительности с 1991 года до 1999 года он работал главным инженером ОАО "У", в должности заведующего мастерской названного общества он работает с мая 1999 года по 2003 год. Как правильно учтено судом, "указанные в характеристике неправильные (не соответствующие действительности) сведения о времени работы истца в должности заведующего мастерской не носят порочащий деловую репутацию истца характер".

Несмотря на то, что ст. 152 ГК озаглавлена так - "Защита чести, достоинства и деловой репутации", содержание ее значительно уже из заголовка, поскольку речь в ней идет только о распространении фактических сведений, не соответствующих действительности. Заголовок же статьи создает иллюзию у потерпевших, что они имеют право на судебную защиту и в случае высказанных в отношении них оценочных суждений, хотя в таком случае правовой механизм, прописанный в ст. 152 ГК, не может быть применен. Мнения, оценки, в том числе выраженные в неприличной форме, порочащие потерпевшего, не относятся к диффамации, поскольку диффамацией, как уже говорилось, принято считать исключительно распространение порочащих сведений фактического характера, не соответствующих действительности.

Введение в гражданское законодательство точного и однозначного термина "диффамация" позволяет корректно сформулировать содержание института диффамационного права как совокупности гражданско-правовых норм и механизмов охранительного характера, обеспечивающих судебную защиту чести, достоинства и деловой репутации от распространения не соответствующих действительности, порочащих сведений при строгом соблюдении конституционного права на свободу слова и массовой информации.

Что является основанием для обособления института диффамационного права? Объектами диффамации являются честь, достоинство и деловая репутация - личные неимущественные блага, не отделимые от личности и не подлежащие денежной оценке.

Эти блага подлежат не правовому регулированию, а только гражданско-правовой охране и защите. В связи с этим возникают устойчивые и социально однородные отношения неимущественного, охранительного характера, имеющие присущие только им однородные объекты и субъекты, а также специфическое, обусловленное, прежде всего, объектами защиты, содержание.

Таким образом, институт диффамационного права существенно отличен от других институтов гражданского права, регулирующих главным образом имущественные отношения.

Этот правовой институт гражданского права включает в себя не только ст. 152 ГК РФ, специально посвященную защите чести, достоинства и деловой репутации, но и ряд других норм, регулирующих вопросы компенсации морального вреда (ст. 151, 1099-1101 ГК РФ), возмещение убытков (ст. 15 ГК РФ), судебной защиты гражданских прав (ст. 11 ГК РФ), а также Закон РФ "О средствах массовой информации". К институту диффамационного права относится ст. 21 Конституции РФ об охране достоинства личности государством и о том, что ничто не может быть основанием для его умаления; ст. 23 Конституции РФ о праве каждого на защиту своей чести и доброго имени; ст. 29 Конституции РФ о свободе слова и массовой информации; ст. 46 Конституции РФ, гарантирующая каждому судебную защиту его прав и свобод. Наконец, в институт диффамации входят международные договоры России, ставшие составной частью ее правовой системы (например, ст. 10 Европейской конвенции по защите прав человека и основных свобод).

3. Изученные дела свидетельствуют, что хотя фактически ни по одному из дел постановления Европейского Суда по правам человека, в которых дано толкование положений ст. 10 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, не приведены в решении суда, но, учитывая, что эти постановления созвучны положениям ст. 152 ГК РФ и разъяснениям Пленума Верховного Суда РФ от 18.08.1992 г. "О некоторых вопросах, возникших при рассмотрении судами дел о защите чести и достоинства граждан и организаций", то они опосредованы применены судами области.

С учетом проведенного анализа подготовлено сообщение по данной теме для судей области, которое будет доведено до судов путем обсуждения этого сообщения на совещании судей и опубликования в "Судебных известиях" (журнал судейского сообщества Липецкой области).

Согласно ст. 10 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод каждый человек имеет право на свободу выражения своего мнения. Это право включает свободу придерживаться своего мнения, получать и распространять информацию и идеи без вмешательства со стороны государственных органов и независимо от государственных границ. Эта статья не препятствует государствам вводить лицензирование радиовещательных, телевизионных или кинематографических предприятий.

Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с формальностями, условиями, ограничениями или штрафными санкциями, предусмотренными законом и необходимыми в демократическом обществе в интересах государственной безопасности, территориальной целостности или общественного спокойствия, в целях предотвращения беспорядков и преступности, защиты здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращение разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия.

По числу решений, вынесенных Европейским Судом, ст. 10 стоит на втором месте. Это показывает, насколько проблемной остается практика осуществления "свободы выражения мнения" в современном Европейском контексте. Суд неоднократно подчеркивал, что в условиях, когда праву на свободу слова противостоят иные заслуживающие уважения права и интересы, нельзя терять из виду то основополагающее значение, которое данная свобода имеет для демократии. В деле "Хэндисайд против Соединенного Королевства" (1976) Суд сформулировал принцип примата свободы слова в следующих выражениях: "Свобода выражения мнения, закрепленная в п.1 ст. 10, составляет одну из фундаментальных опор демократического общества и одно из главных условий его прогресса. При условии соблюдения требований п. 2 ст. 10 она применима не только к "информации" или "идеям", которые встречаются благосклонно или рассматриваются как безобидные либо безразличные, но и в отношении тех, которые задевают, шокируют или беспокоят государство или какую-либо часть населения. Таковы требования плюрализма, толерантности и либерализма, без которых нет "демократического общества".

Важность свободы слова для политического диалога настолько велика, что из нее, по мнению Суда, проистекают право общества "знать" и обязанность государства воздерживаться от мер, могущих воспрепятствовать такому знанию. В деле "Лингенс против Австрии" (1986), когда журналист позволил себе резкие оценки поведения канцлера республики и был осужден национальным судом за диффамацию, Суд решительно встал на сторону журналиста. Им была выдвинута доктрина миссии прессы. Суд записал в своем решении: "Хотя пресса и не должна преступать границы, установленные для "защиты репутации других лиц", тем не менее, на нее возложена миссия по распространению информации и идей по политическим вопросам, а также по другим проблемам, представляющим общественный интерес. Если на прессе лежит задача распространять такую информацию и идеи, то общественность, со своей стороны, имеет право получать их".

Эта мысль получила дополнительную аргументацию в решении по делу "Кастеллс против Испании" (1992) Суд отметил: "Нельзя забывать наиважнейшую роль прессы в государстве, руководствующемся принципом господства права. (...) Свобода прессы дает общественности непревзойденный инструмент, позволяющий ей знакомиться и получать представление об идеях и позициях своих политических лидеров. Кроме того, она позволяет политикам размышлять и высказывать свою точку зрения по вопросам, заботящим общественное мнение; таким образом, все получают возможность принять участие в свободной политической дискуссии, которая находится в самом центре концепции демократического общества".

В этом же решении прозвучала мысль о квалифицированной привилегии лиц, избранных населением, в отношении пределов осуществления свободы слова. Суд записал в мотивировочной части решения следующее: "Свобода слова важна для всех, но это особенно справедливо, когда речь идет о выборных представителях народа. Они представляют свой электорат, привлекают внимание к его заботам и отстаивают его интересы. Соответственно вмешательство в осуществление свободы слова членом парламента от оппозиции, каковым является заявитель, требует самого пристального внимания со стороны Суда".

В рассматриваемом деле г-н Кастеллс выражал свое мнение не в зале заседаний Сената, что он мог бы делать, не опасаясь санкций, а предпочел сделать это в периодической печати. Однако это не означает, что он был не вправе критиковать таким образом Правительство.

Пределы допустимой критики в отношении Правительства шире, чем в отношении рядового гражданина или даже политического деятеля. В демократической системе действия или упущения Правительства должны стать предметом пристального внимания не только законодательных и судебных властей, но также прессы и общественного мнения. Более того, доминирующее положение, которое занимает Правительство, делает необходимым, чтобы оно демонстрировало сдержанность при обращении к уголовному преследованию, в особенности, когда имеются другие средства ответа на неоправданные нападки и критику его противников или средств массовой информации.

Впоследствии Суд распространил свою квалификацию выборных лиц не только на политиков национального масштаба, но и местного управления.

Столкнувшись с необходимостью очертить сферу человеческой деятельности, в отношении которой действуют гарантии, предусмотренные ст. 10, Суд определил, что она распространяется на различные формы и способы художественного и политического самовыражения. В деле "Мюллер и другие против Швейцарии" (1988) речь шла о живописи, в деле "Корхер против Австрии)

- о раздаче листовок и демонстрации плакатов, в деле "Институт Отто-Премингер против Австрии"

- о художественном фильме.

В отношении сферы действия данной свободы по территории и кругу лиц Суд не склонен поддерживать установление каких-либо изъятий. В деле "Григориадес против Греции" (1997) Суд подчеркнул, что ст. 10 не останавливается перед дверью казармы. Она действует в отношении военнослужащих, как и в отношении всех других лиц, находящихся под юрисдикцией государств-участников.

Применительно к содержанию информации и идей, которые подлежат свободному распространению независимо от государственных границ, Суд неоднократно подчеркивал, что государственное регулирование должно осуществляться в рамках условий, установленных п.2 ст. 10. Вместе с тем в деле "Маркт интерн Верлаг ГмбХ и Клаус Бирман против Федеративной Республики Германия" (1989) Суд отметил, что применительно к так называемой "коммерческой речи или рекламе требования ст. 10 действуют в полном объеме, однако "национальные власти обладают более широким полем усмотрения". В наиболее полном виде позиция Суда по отношению к содержательной части права на свободу слова была сформулирована в деле "Касадо Кока против Испании" (1994). Суд заявил, что "ст. 10 гарантирует свободу слова "всем". В ней не проводится различия в зависимости от преследуемой ею цели - будет ли это извлечение прибыли или нет... своими последующими решениями Суд выработал устоявшуюся судебную практику, согласно которой ст. 10 применима не только к определенному типу информации и идей, но также к художественному самовыражению, к информации коммерческого характера и даже... к легкой музыке и коммерческим объявлениям, транслируемым по кабелю".

Применительно к специфике деятельности различных средств массовой информации Судом был выведен ряд норм, прямо не записанных в тексте Конвенции, но без существования которых реализация охраняемых ею свобод была бы затруднительна и даже невозможна.

Право журналистов на оценочное суждение. В решении по делу "Лингенс против Австрии" (1986) Суд указал на необходимость "проводить тщательное различие между фактами и оценочными суждениями. Существование фактов может быть доказано, тогда как истинность оценочных суждений не всегда поддается доказыванию". Последние должны быть мотивированы, но доказательства их справедливости не требуется. В деле "Обершлик против Австрии" (1991) претензии были предъявлены не столько к содержанию распространенных сведений, сколько к их форме. Суд разъяснил, что "Ст. 10 защищает не только содержание высказываемых идей и информации, но также и форму, в которой они сообщаются. В деле "Швабе против Австрии" (1992) Суд отметил, "что в короткой заметке или статье, являющейся частью общей дискуссии о действиях политиков или политической этике, не каждое слово может быть взвешено с тем, чтобы исключить возможность его превратного толкования". Суд полемически заострил свою позицию в деле "Далбан против Румынии" (1999), заявив: "Представляется неприемлемым, чтобы журналиста лишали возможности высказывать критические мнения на том основании, что он (она) не могут доказать их истинность".

Право на преувеличение. В деле "Прагер и Обершлик против Австрии" (1995) Суд разъяснил, что "журналистская свобода включает также возможность прибегнуть к некоторой степени преувеличения или даже провокации".

Право на распространение сведений, преданных огласке. Данная проблема была поставлена перед Судом по делу "Вебер против Швейцарии" (1990). Журналиста осудили за разглашение тайны следствия. Рассматривая это дело, Суд установил, что вмешательство властей идет дальше, нежели необходимо в демократическом обществе для реализации вполне законной цели. Указанная информация была разглашена на предыдущей пресс-конференции. Следовательно, и данные следствия уже стали известны широкой публике. В таких условиях осуждение журналиста было направлено не на защиту информации, а на воспрепятствование пользованию свободой слова. С учетом этих конкретных обстоятельств действия властей были признаны неправомерным вмешательством. Схожее по логике решение было вынесено по делу "Обсервер" и "Гардиан" против Соединенного Королевства" (1991). Речь шла о наложении в 1986 г. в Великобритании судебных запретов на публикацию в английских газетах "Обсервер" и "Гардиан", а потом и еженедельнике "Санди Тайме" отрывков из мемуаров "Ловец шпионов" бывшего сотрудника Британских секретных служб. Исходя из позиций здравого смысла, Суд посчитал, что после публикации книги в Соединенных Штатах, конфиденциальность ее содержания была сведена к нулю, а потому вмешательство в осуществление свободы слова было неоправданным.

Право придавать информацию гласности. Дело "Фрезос и Руар против Франции" (1999) о разглашении содержания налоговой декларации председателя государственной компании "Пежо" Жака Кальве в ходе социального конфликта по вопросу о заработной плате с сотрудниками компании рассматривалось Судом, который пришел к выводу, что "Ст. 10 защищает право журналистов придавать огласке информацию по вопросам, представляющим всеобщий интерес при условии, что они действуют добросовестно и на точной фактологической основе и предоставляют надежную и точную информацию в соответствии с этикой журналистской профессии".

Право на распространение массовой информации. Суд неоднократно подчеркивал недопустимость использования технических аспектов распространения информации, эфирного и кабельного вещания для неоправданного вмешательства в осуществление свободы выражения мнения. В деле "Гроппера Радио АГ и другие против Швейцарии" (1990) Суд отказал заявителю, усмотрев в его действиях стремление обойти технические требования и ограничения национального законодателя. Вместе с тем в своем решении он указал, что "государствам разрешено контролировать вещание в плане организации и, в особенности, в техническом аспектах. Это, однако, не значит, что лицензионные меры не должны подчиняться требованиям п. 2 ст. 10, ибо в противном случае это привело бы к результатам, противоположным цели и назначению ст. 10, взятой в целом".

Из этой общей посылки Суд далее сделал вывод, что "право национальных властей регулировать систему лицензирования не может применяться по иным, не связанным с техническими вопросами, причинам, а также оно не должно препятствовать свободе выражения, за исключением требований, закрепленных в п. 2 ст. 10".

В деле "Информационсферайн Лентиа и другие против Австрии" (1993) далеко идущий характер ограничений, которые государственная монополия налагает на свободу самовыражения, может быть оправдан только в условиях настоятельной необходимости. Сегодня им более нельзя найти оправдание при помощи рассуждений об ограниченном числе имеющихся частот и каналов. Более того, Суд указал на увеличение количества иностранных программ, нацеленных на австрийскую аудиторию и правомерность их ретрансляции в Австрии по кабелю. Кроме того, как показывает практика некоторых стран, где-либо выдаются лицензии на определенных условиях различного содержания, либо определяются условия участия частных компаний в деятельности национальных корпораций, нельзя более утверждать, что не существует иных, менее ограничительных решений возникающих проблем. Опасения, что рынок Австрии окажется слишком мал, чтобы обеспечить существование достаточного числа станций без их объединения и появления "частных монополий", были объявлены беспочвенными в свете опыта других европейских государств сопоставимого размера, где государственные и частные радио- и телестанции сосуществуют в соответствии с действующими в этих странах правилами, сопровождаемыми мерами, направленными на появление частных монополий. (...) В этих условиях право государства вводить лицензирование аудиовизуальных средств информации приобретает новый смысл и назначение, а именно, в качестве обеспечения гарантии свободы и плюрализма информации, отвечающей общественным интересам".

Система ограничений. Расширительное толкование возможностей устанавливать изъятия из тех конкретных правомочий, из которых складывается свобода самовыражения, легко превратили бы ее в декларацию, лишенную практического смысла. Суд поставил своей целью не допустить этого. Свое кредо он сформулировал в решении по делу "АутроникАГ против Швейцарии" (1990):

"договаривающиеся государства обладают неким полем для маневра в оценке необходимости вмешательства, но его существование сочетается с контролем со стороны органов Конвенции, а его размеры меняются в зависимости от конкретного случая. Там, где произошло вмешательство в осуществление прав и свобод, гарантированных п. 1 ст. 10, контроль должен быть жестким вследствие важности этих прав, что многократно подчеркивалось Судом. А необходимость таких ограничений должна быть убедительно представлена".

При рассмотрении споров по поводу правомерности действий государства, ограничивающих свободу слова, Суд последовательно анализирует фактические обстоятельства и юридическую аргументацию сторон с точки зрения четырех критериев:

были ли действия властей основаны на законе, правомерны ли они в свете ограничений, предусмотренных п. 2 ст. 10;

были ли подобные действия в данных конкретных обстоятельствах необходимы в демократическом обществе;

были ли принятые меры по их тяжести соразмерны с действиями заявителя.

В деле "Санди Тайме против Соединенного Королевства" (1979) Суд заявил: "Строгое толкование означает, что никакие другие критерии, кроме перечисленных в клаузуле, касающейся исключений, не могут служить основанием для каких-либо ограничений, и что эти критерии, в свою очередь, должны интерпретироваться на основании прямого значения слов, их формулирующих, не выходя за пределы их обычного понимания".

В деле "Фогт против Германии" (1995) Суд в наиболее полном виде сформулировал доктрину ограничительного толкования изъятий из прав на свободу самовыражения и характер осуществляемого им контроля. Он указал в своем решении, что "свобода слова в том виде, как она воплощена в ст. 10, подвержена многочисленным исключениям, которые, однако, должны толковаться ограничительно, а необходимость любых ограничений должна быть убедительно подтверждена".

Прилагательное "необходимый" в смысле ст. 10 п. 2 подразумевает существование "неотложной социальной потребности". Договаривающиеся государства обладают определенной свободой усмотрения в оценке существования такой потребности, но при этом предусматривается контроль со стороны европейских органов, охватывающий как законодательство, так и решения по его применению, включая даже те, что вынесены независимыми судами. Таким образом, Суд уполномочен выносить окончательные решения по вопросу о том, совместимо ли "ограничение" со свободой слова в том виде, в каком оно защищается ст. 10.

Суд, осуществляя контроль, видит свою задачу не в том, чтобы подменять компетентные национальные органы, а в том, чтобы в свете ст. 10 проверить их решения, основанные на таком усмотрении. Это не означает, что контроль ограничивается установлением того, насколько разумно, тщательно, добросовестно осуществляло государство-ответчик свое право на усмотрение. Суд обязан рассмотреть обжалуемое вмешательство в свете всего дела и определить, было ли вмешательство "соразмерным преследуемой правомерной цели" и были ли выдвигаемые национальными властями доводы в его оправдание соответствующими и достаточными. Делая это, Суд должен убедиться, что национальные власти применяли нормы, которые соответствуют принципам, нашедшим воплощение в ст. 10, и, более того, что они строили свои решения на приемлемой оценке относящихся к делу фактов.

Наибольшую практическую трудность представляет разграничение между пользованием свободой и злоупотреблением ею. Договаривающиеся государства склонны делать упор на той части п. 2 ст. 10, где речь идет об обязанностях и ответственности, связанных с осуществлением свободы слова. Разделяя их озабоченность поисками справедливого равновесия между разно направленными правами и законными интересами, Суд вместе с тем последовательно проводит в жизнь линию на ограничительное толкование оснований и условий, при которых ограничения свободы слова могут быть приемлемы в современном демократическом обществе.

В деле "Фогт против Германии" Суд недвусмысленно указал, что особый статус государственных служащих и предъявляемые к ним требования политической лояльности не лишают их "защиты, предоставляемой ст. 10. Конвенции". Поэтому на Суд, с учетом обстоятельств каждого дела, возлагается задача установить, был ли найден должный баланс между основополагающим правом каждого индивида на свободу слова и законным интересом демократического государства сделать так, чтобы его государственная служба действовала с учетом требований ст. 10.

Отсюда следует, что разграничение между пользованием свободой слова и ее злоупотреблением возможно только на основе взвешенного анализа всех обстоятельств дела. Факта принадлежности к государственной или военной службе еще недостаточно. Допустимость ограничений. Предметом самого пристального внимания Суда была и остается совместимость отдельных видов санкций с существованием свободы слова в том виде как она охраняется ст. 10. В деле "Санди Тайме (2) против Соединенного Королевства" (1991) Суд выказал отрицательное отношение к возможности использования предварительных ограничений. В решении Суда отмечается: "В ст. 10 не содержится положение, запрещающее наложение предварительных ограничений на публикацию... Однако в указанных ограничениях заложена столь серьезная опасность, что это требует самого пристального внимания со стороны Суда. Это особенно касается прессы, поскольку актуальность новостей преходяща, и отсрочка с их публикацией, даже на короткий период, может лишить их всякой ценности и значения".

Использование прочих "формальностей, условий, ограничений или наказаний, установленных законами", не встречает неприятия со стороны Суда. В деле "Санди Тайме" против Соединенного Королевства" (1979) дается разъяснение правового смысла выражения "предусмотрены законом". По мнению Суда из него вытекают следующие два требования: "Во-первых, право должно быть в адекватной мере доступным: граждане должны иметь соответствующую обстоятельствам возможность ориентироваться в том, какие правовые нормы применяются к данному случаю. Во-вторых, норма не может считаться "законом", если она не сформулирована с достаточной степенью точности, позволяющей гражданину сообразовывать с ней свое поведение: он должен иметь возможность - пользуясь при необходимости советами - предвидеть, в разумной применительно к обстоятельствам степени, последствия, которые может повлечь за собой данное действие".

Уточнения потребовало также и выражение "необходимы в демократическом обществе" применительно к формальностям и ограничениям, действующим в отношении свободы слова. Суд разъяснил в этом же решении, "что, хотя слово "необходимо" в смысле п. 2 ст. 10 не является синонимом слова "незаменимо", оно в то же время не обладает гибкостью выражения "допустимо", "обычно", целесообразно", "разумно" или "желательно" и что оно подразумевает существование "неотложной социальной потребности".

Уточнения в практической плоскости при разрешении споров, связанных с ограничениями, вводимыми в интересах обеспечения "авторитета и беспристрастности судебной власти", потребовало содержание данного понятия. В деле "Санди Тайме против Великобритании" (1979) этот вопрос был одним из центральных.

Понятие "судебная власть" охватывает механизм осуществления правосудия, ветвь государственной власти, а также самих судей при осуществлении ими своих должностных обязанностей. Выражение "авторитет судебной власти" выражает идею о том, что суды - это органы, призванные подтверждать юридические права и обязанности и решать споры о них; широкая публика должна воспринимать их в таковом качестве и с уважением и доверием относиться к способности суда выполнять данную функцию. (...)... в той мере, в какой нормы о неуважении к суду могут служить для защиты прав тяжущихся, эта цель уже входит в выражение "обеспечение авторитета и беспристрастности правосудия".

Нормы, отсутствующие в Конвенции, но вытекающие из практики рассмотрения Судом споров о правомерности ограничения свободы слова.

- В интересах национальной безопасности. Формальное отнесение информации к категории государственной или иной охраняемой законом тайны не может служить достаточным основанием для ареста или изъятия тиража, а равно иных мер по предотвращению распространения информации. В деле "Обсервер и Гардиан против Соединенного Королевства", а равно "Верснигинг Викблад Блаф против Нидерландов" (1995) Суд подчеркнул, что "не является необходимым препятствование распространению информации, уже ставшей достоянием общественности или утратившей конфиденциальный характер".

- В интересах территориальной целостности или общественного порядка, предотвращения беспорядков или преступлений. Обострение политической ситуации в Турции вызвало поток обращений в Страсбургский суд по ст. 10. Заявители, осужденные турецким правосудием в лице специальных государственных судов безопасности, выступали с критикой и осуждением действий турецких властей на территории, где преобладает курдское население. Вынося решения по ним, Суд подчеркнул в деле "Инкал против Турции" (1998) "особую значимость для средств массовой информации "обязанности и ответственности, которые сопровождают осуществление права на свободу выражения мнения в условиях конфликта и напряженности". Затем он выделил признаки, которые свидетельствуют, что публикация и распространение материалов не пользуются охраной, предоставляемой ст. 10. Их три: 1) призыв к активным антигосударственным действиям, 2) сеяние ненависти, 3) призыв к насилию. Для правомерности ограничения достаточно одного из трех. При этом суд отметил, что "если речь не идет о высказываниях такого рода, государства - участники не могут ставить во главу угла защиту территориальной целостности, национальную безопасность, охрану общественного порядка и предотвращение преступлений для того, чтобы ограничить права общественности быть информированной и использовать при этом уголовное право для давления на средства массовой информации".

- Для охраны здоровья и нравственности. Предметом рассмотрения Страсбургского суда стали запреты национальных властей на распространение публикаций, демонстрацию художественных и кинематографических произведений, продиктованные соображениями нравственности, защиты эстетических и религиозных чувств населения. Суд отказался от выработки априорных критериев, ссылаясь на отсутствие единого европейского понятия морали или единообразных представлений о значении религии в обществе, которые могут быть различны даже внутри одной страны.

В решении по делу "Институт Отто-Премингер против Австрии" (1994) был сформулирован общий принцип: "Невозможно прийти к всеохватывающему определению того, что представляет собой допустимое вмешательство в осуществление права на свободу слова там, где такое слово направлено против религиозных чувств других лиц. Поэтому национальные власти обладают широким полем усмотрения при оценке потребности и степени такого вмешательства. Однако это усмотрение не беспредельно. Ему сопутствует контроль на основании Конвенции, границы которого изменчивы в зависимости от обстоятельств".

Из практики Суда следует принципиальное отличие объема охраны прав на свободу слова в сфере политической дискуссии и творческого самовыражения. Последнее относится к личной сфере и может быть ограничено по соображениям морали, религии, защиты прав других лиц.

В деле "Уингроу против Соединенного Королевства" (1996) Суд пришел к следующему выводу: "Бесспорно, что ст. 10 п. 2 почти не дает возможностей для ограничения свободы слова в сфере политических дискуссий и политических вопросов, имеющих общественный интерес. Значительно более широкая возможность усмотрения обычно предоставляется Договаривающимся Государствам при регулировании свободы слова, когда затрагивается личная сфера, а равно сфера морали и особенно религии. В сфере морали и, возможно, еще даже в большей степени в сфере религиозных убеждений не существует общеевропейской концепции требований, призванных обеспечить "защиту прав других лиц" в случае нападок на их религиозные убеждения. То, что может всерьез оскорбить людей определенных религиозных представлений, существенно меняется в зависимости от места и времени, особенно в эпоху, характеризуемую постоянно растущим числом религий и вероисповеданий. Благодаря прямым и непрерывным контактам с общественной жизнью своих стран, государственные власти в принципе находятся в лучшем положении, чем международный судья, в определении требований, необходимых для защиты глубинных чувств и убеждений от оскорбительных высказываний".

- Для обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия. В деле "Санди Тайме против Соединенного Королевства" сформулирован тезис: "Суд газет не должен предвосхищать судебное решение". За этой по журналистскому хлесткой формулой стоит разделяемое Судом опасение, "что должная правовая процедура может лишиться уважительного к себе отношения, а функции судов окажутся узурпированы, если мнение общественности по вопросам, являющимся объектом судебного разбирательства, будет сформировано до их рассмотрения судом..." Суд считает: "Если вопросы, возникающие в ходе рассмотрения спора в суде, предаются огласке таким образом, что это заранее ведет к формированию у общественности своего собственного по ним мнения, то она может утратить свое доверие и уважение к судам. Нельзя исключить того, что привычка общественности к регулярному зрелищу псевдосуда в средствах массовой информации может иметь в конечном итоге пагубные последствия для восприятия судов в качестве надлежащего места для разрешения правовых споров".

Вместе с тем Конвенция не намеревалась запретить публикации, посягающие на авторитет правосудия. Суд подчеркнул, что "суды не могут действовать в вакууме. Хотя они и являются форумом для разрешения споров, это не означает, что предварительное обсуждение споров не может происходить где-нибудь еще, будь то в специальных журналах, в широкой прессе или среди населения. Средства массовой информации не должны преступать рамки, установленные для них в интересах надлежащего отправления правосудия, но на них лежит обязанность распространять информацию и идеи, касающиеся вопросов деятельности судов, точно так же, как это происходит в других сферах деятельности, представляющих общественный интерес".

Исходя из этого, Суд сформулировал критерий баланса. Неотложная социальная потребность в ограничении, предусмотренном п. 2 ст. 10 должна перевешивать заинтересованность общественности в осуществлении свободы слова в смысле Конвенции. Причем такое ограничение должно быть соразмерным преследуемой правомерной цели и необходимым в демократическом обществе для поддержания авторитета правосудия.

Руководствуясь этими критериями, Суд признал, что бездоказательные обвинения в адрес суда и конкретны судей, а также их мнения, не основывающиеся на фактах, лишают журналистов охраны, предусмотренной ст. 10. В деле "Де Хаэс и Гийселс против Бельгии" (1997) Суд подчеркнул: "Суды - гаранты правосудия, их роль является ключевой в государстве, основанном на верховенстве закона. Поэтому они должны пользоваться доверием общественности и соответственно быть защищены от ничем не обоснованных нападок, особенно имея в виду то обстоятельство, что на судьях лежит долг сдержанности, который мешает им ответить на критику".

Приведенные журналистами факты были поданы в резком и агрессивном тоне. Однако, Суд напомнил, что "ст. 10 защищает не только содержание идей и информации, но также и форму, в которой они выражены". Так как мнения были аргументированы, а обсуждаемая проблема имела большой общественный резонанс, Суд расценил наложенное на журналистов наказание как нарушение ст. 10.

Напротив, в деле "Прагер и Обершлик против Австрии" Суд констатировал, что доказательства, приведенные заявителями, не подтверждают выдвинутые ими серьезные обвинения в адрес судейского корпуса и персонально судьи К. Таким образом, привлечение их к уголовной ответственности за публикацию в журнале "Форум" статьи "Внимание, скверные судьи" было соразмерной нормой вмешательства и не выходит за рамки "необходимого в демократическом обществе".

4. Гражданские дела, связанные с защитой чести, достоинства и деловой репутации, представляют особую сложность, поскольку требуют, с одной стороны, права на защиту чести, достоинства граждан и деловой репутации граждан и юридических лиц, а, с другой стороны, суды обязаны учитывать гарантированные Конституцией РФ свободы мысли и слова, свободы массовой информации и правом искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом. Тем не менее, полагаю, что суды области в основном справились с возложенной на них задачей по установлению должного равновесия между этими правами граждан и средств массовой информации.

При решении вопроса о том, могут ли оспариваемые сведения быть опровергнуты по суду в порядке, предусмотренном ст. 152 ГК РФ, необходимо иметь в виду следующее.

В соответствии со ст. 12 ГК РФ защита гражданских прав осуществляется способами, перечисленными в самой ст. 12 ГК РФ, а также иными способами, предусмотренными законом.

Согласно ст. 152 ГК РФ, одним из способов защиты нарушенных гражданских прав является опровержение порочащих честь, достоинство или деловую репутацию сведений, если распространивший такие сведения не докажет, что они соответствуют действительности.

Таким образом, основания и порядок опровержения по суду распространенных сведений регулируются гражданским законодательством.

В соответствии с п. 1 ст. 2 ГК РФ, гражданское законодательство определяет правовое положение участников гражданского оборота, основания возникновения и порядок осуществления права собственности и других вещных прав, исключительных прав на результаты интеллектуальной деятельности (интеллектуальной собственности), регулирует договорные и иные обязательства, а также другие имущественные и связанные с ними личные неимущественные отношения, основанные на равенстве, автономии воли и имущественной самостоятельности их участников.

Участниками регулируемых гражданским законодательством отношений являются граждане и юридические лица. В регулируемых гражданским законодательством отношениях могут участвовать также Российская Федерация, субъекты Российской Федерации и муниципальные образования.

В соответствии с п. 2 ст. 2 ГК РФ, неотчуждаемые права и свободы человека и другие нематериальные блага защищаются гражданским законодательством, если иное не вытекает из существа этих нематериальных благ.

В связи с вышеизложенным, при рассмотрении дел о защите чести, достоинства и деловой репутации судам необходимо правильно определять, являются ли правоотношения, в ходе которых оспариваемые сведения были распространены, гражданско-правовыми, и могут ли к этим правоотношениям быть применены нормы ГК РФ.

Правильное определение характера спорных правоотношений имеет существенное значение, поскольку оспариваемые сведения могут распространяться в сфере отношений, регулируемых гражданско-процессуальным, уголовно-процессуальным, административным законодательством, и опровержение таких сведений по правилам, установленным гражданским законодательством, будет недопустимым.

В связи с этим имеют значение следующие обстоятельства:

- обладало ли лицо, сообщившее оспариваемые сведения, каким-либо процессуальным статусом (свидетель, потерпевший, обвиняемый, эксперт и т.д.);

- могло ли это лицо уклониться от сообщения оспариваемых сведений или было обязано их сообщить в силу требований закона или своего процессуального положения;

- были ли оспариваемые сведения сообщены лицам или органам, уполномоченным в силу закона получать такие сведения, проверять их и принимать по результатам проверки какие-либо решения (суду, органу дознания, следствия, прокурору и т.д.);

- содержатся ли оспариваемые сведения в документах, которые сами являются доказательствами по другому делу, рассматриваемому или подлежащему рассмотрению компетентным органом в установленном законом порядке;

- содержатся ли оспариваемые сведения в решениях органов, которые в силу норм действующего законодательства имеют право и обязаны принимать такие решения.

В тех случаях, когда указанные обстоятельства не выяснялись или им не была дана надлежащая правовая оценка, судами выносили незаконные решения. Наоборот, учет этих обстоятельств позволял судам правильно определить характер спорных правоотношений и принять законные и обоснованные решения.

По правилам ст. 152 ГК РФ нельзя опровергнуть:

- показания свидетелей, данные ими в суде, на предварительном следствии, в гражданском, уголовном, административном производстве, поскольку их показания являются доказательствами, подлежащими оценке органом, рассматривающем по существу дело, в котором давались эти показания. Свидетели, в соответствии со своим процессуальным положением, не должны доказывать достоверность своих показаний; они обязаны в силу закона дать показания, за отказ от дачи показаний может наступить установленная законом ответственность;

- процессуальные документы в уголовном судопроизводстве - обвинительные заключения, постановления о привлечении в качестве обвиняемого (подозреваемого), о применении меры пресечения, о прекращении производства, иные постановления;

- процессуальные документы в административном судопроизводстве - протоколы, постановления, заключения;

- процессуальные и иные документы в гражданском судопроизводстве - исковые заявления, возражения (отзывы) на иск, поскольку содержащиеся в них сведения подлежат доказыванию в процессе рассмотрения дела; ответы на запросы, заключения экспертов, поскольку они представляют собой эти доказательства, подлежащие оценке судом, рассматривающим дело;

- документы, которыми оформляются меры прокурорского реагирования - протесты, представления, заключения, постановления;

- обращения, заявления граждан в милицию, прокуратуру, иные соответствующие органы о преступлениях, административных правонарушениях, других противоправных действиях, поскольку эти сведения направляются компетентному органу, в обязанности которого в силу норм УПК РФ, КоАП РФ, ФЗ "О прокуратуре РФ" и других законов входит проверка, рассмотрение и принятие решений по таким обращениям;

- принятые по вопросам их деятельности решения органов, специально созданных в соответствии с действующим законодательством для разрешения споров или для осуществления контрольно-ревизионной деятельности, таких как: Счетная Палата РФ, Палата по информационным спорам и т.д.

В судебной практике неоднозначно разрешается вопрос о том, влечет ли гражданско-правовую ответственность не нашедшее подтверждения сообщение в правоохранительные органы о совершении конкретным лицом преступления. Иными словами, может ли в таком случае нести ответственность добросовестно заблуждавшийся заявитель и является ли подобное заблуждение материально-правовым основанием для отказа в иске о защите чести и достоинства. Речь в данном случае не идет о заведомо ложном доносе о совершенном преступлении, ответственность за который предусмотрена ст. 306 УК РФ. Заведомо ложный донос можно отнести к умышленной недостоверной диффамации, то есть, к той же части диффамации, что и клевета. Мы же исследуем случай, когда информатор добросовестно заблуждался и не может быть привлечен к уголовной ответственности.

Сообщение о совершении конкретным лицом преступления должно быть направлено исключительно в правоохранительные органы, на которые законом возложена обязанность проверки достоверности сообщенных сведений. Предоставлять информацию третьим лицам о содержании заявления о совершении преступления должностные лица правоохранительных органов не вправе. Поэтому если законопослушный, бдительный гражданин сообщит о совершенном преступлении только правоохранительному органу, данный факт не может служить основанием для его ответственности за диффамацию, поскольку диффамация предполагает распространение сведений другим лицам, а не правоохранительным органам, обязанным в силу закона проверять любую информацию. В тех же случаях, когда сведения о совершенном преступлении сообщены не только правоохранительным органам, но и другим лицам, а также СМИ, то распространитель таких сведений должен нести ответственность за недостоверную диффамацию в порядке ч. 1 ст. 152 ГК РФ. Таким образом, если гражданин, добросовестно проинформировал правоохранительные органы о совершенном преступлении, но при проверке такое сообщение оказалось ложным, то такой гражданин обладает фактической привилегией против иска о диффамации.

При рассмотрении дел о защите чести и достоинства необходимо иметь в виду, что по суду в порядке, определенном ст. 152 ГК РФ, могут быть опровергнуты лишь распространенные сведения, а не форма, в которой эти сведения выражены.

В тех случаях, когда истец оспаривает сведения, выраженные в неприличной форме (например, в форме ругательства, оскорбления), необходимо выяснять, что именно и каким образом просит опровергнуть истец, и содержатся ли в указанных истцом неприличных высказываниях или оскорблениях сведения, о которых он говорит. Достаточно часто истцы считают свои права нарушенными тем, что в отношении них были совершены высказывания, фактически не имеющие какого-либо содержания, но имеющие неприличную форму.

В этих случаях, надо иметь в виду следующее.

В соответствии со ст. 151 ГК РФ, если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину другие нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации морального вреда.

В соответствии со ст. 150 ГК РФ, достоинство личности относится к личным неимущественным правам гражданина.

В силу изложенного и в соответствии со ст. 150, 151 ГК РФ, в том случае, если в результате посягательства на достоинство личности, гражданину причинен моральный вред, то он подлежит компенсации.

Необходимо учитывать, что посягательство на достоинство личности может быть осуществлено в результате оскорбления гражданина или допущения неприличных высказываний в его адрес. Наличие такого посягательства может зависеть исключительно от формы, в которой оно выражено, и, как следствие не быть связанным с распространением сведений, не соответствующих действительности.

В таких случаях спорные правоотношения регулируются не ст. 152 ГК РФ, а ст. 150, 151 ГК РФ.

Разрешая споры по делам о защите чести, достоинства и деловой репутации, суды иногда возлагают на ответчика обязанность принести истцу извинения и очень часто признают оспариваемые сведения не соответствующими действительности, что законом не предусмотрено.

Обязывая ответчика принести извинения, суд допускает неправильное применение норм материального права, поскольку применяет способы защиты прав, не предусмотренные законом.

Статьей 12 ГК РФ определены способы защиты гражданских прав, среди которых не имеется таких способов, как признание не соответствующими действительности сведений, распространенных в отношении гражданина или юридического лица, и принесение этим лицам извинений.

В статье 12 ГК РФ указано, что законом могут быть предусмотрены иные способы защиты гражданских прав.

В соответствии с п.п. 1, 2, 3, 5, 7 ст. 152 ГК РФ, защита чести, достоинства и деловой репутации гражданина и юридического лица, посягательство на которые осуществлено путем распространения порочащих сведений или сведений, ущемляющих права и охраняемые законом интересы, осуществляется путем:

- опровержения распространенных сведений,

- опубликования ответа,

- возмещения убытков,

- взыскания компенсации морального вреда.

Опровержение сведений производится в случае, если лицо, распространившее сведение, не докажет, что они не соответствуют действительности.

Таким образом, недоказанность ответчиком факта соответствия распространенных им сведений действительности является основанием для удовлетворения требований об опровержении оспариваемых сведений, но не для признания этих сведений не соответствующими действительности и принесения извинений.

Недоказанность распространенных конкретным ответчиком сведений действительности имеет значение только для спора между истцом и ответчиком, тогда как признание судом сведений не соответствующими действительности имеет значение и для третьих лиц как юридический факт, установленный судом.

По смыслу п. 1 ст. 152 ГК РФ, установление факта несоответствия распространенных сведений действительности не входит в предмет рассмотрения по данной категории дел, когда известно лицо, распространившее оспариваемые сведения.

В соответствии с п. 6 ст. 152 ГК РФ, с заявлением о признании распространенных сведений не соответствующими действительности можно обратиться только в том случае, если невозможно установить лицо, распространившее сведения.

Такой подход соответствует правовой позиции Конституционного Суда РФ.

Имеется в виду определение Конституционного Суда РФ от 8 апреля 2003 г. N 157-0 "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Серовцева Сергея Анастасовича на нарушение конституционных прав статьей 152 Гражданского кодекса Российской Федерации, статьей 226 и частью второй статьи 333 Гражданского процессуального кодекса РСФСР, пунктами 15, 16 и 26 Положения о квалификационных коллегиях судей".

Конституционный Суд Российской Федерации указал в этом определении, что статьей 33 Конституции Российской Федерации, статьей 19 Всеобщей декларации прав человека и статьей 19 Международного пакта о гражданских и политических правах закреплено право граждан направить личные обращения в государственные органы, которые в пределах своей компетенции обязаны рассмотреть эти обращения, принять по ним решения и дать мотивированный ответ в установленный законом срок.

Статья 152 ГК Российской Федерации, определяющая порядок реализации конституционного права на защиту чести и доброго имени, находится в общей системе конституционно-правового регулирования, а потому суды общей юрисдикции при ее применении вправе и обязаны обеспечивать баланс названного конституционного права и права на личное обращение в государственные органы (статья 33 Конституции Российской Федерации) - с учетом того, что осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц (статья 17 часть 3 Конституции Российской Федерации).

По 12 делам истцы ставили вопрос о защите чести, достоинства и деловой репутации в связи с обращениями ответчиков в правоохранительные органы (1 - в прокуратуру дело 2-1172/03 Советский суд по иску Б.В.Н. к С.Л.Н., 8 - в РОВД), либо в связи с их выступлениями в суде, либо с их доводами в кассационной жалобе (дело N 2-26/2001 Левобережный суд по иску Р.З.И. к Л.В.И.; дело N 2-719/02 Октябрьский суд по иску П.С.В. и В.М. к Г.Н.Н.; дело N 2-28/02 Усманский суд по иску К.В.П. к К.А.Н.)

По 10 делам в исках было отказано, при этом правильно указано, что суд не признал обращение в правоохранительные органы распространением сведений, порочащих честь и достоинство истца в смысле ст. 152 ГК РФ, поскольку обращение гражданина было направлено в порядке ст. 141 УПК РФ, предполагало проверку его достоверности в порядке, предусмотренном уголовно-процессуальным законодательством.

Обращение в компетентные органы с такого рода заявлением является правом гражданина и не может служить основанием для возложения на них гражданско-правовой ответственности.

Вместе с тем 2 решения суда являются ошибочными.

Так, решением Усманского районного суда Липецкой области удовлетворены исковые требования К.В.П. (дело N 2-28/02), при этом суд в резолютивной части решения указал: признать сведения, содержащиеся в высказывании "Свое неумение работать с людьми, организовывать нормальный процесс производства истец фактически ставит в вину всему коллективу", содержащемся в возражении на кассационную жалобу на решение Усманского райсуда от 16.04.1996 года адвоката Усманскои юридической консультации К.А.Н. - представителя И.А.Г., не соответствующими действительности".

Данное решение не было обжаловано ни в кассационном, ни в надзорном порядке, а потому областной суд не имел возможности и права на исправление допущенной судом первой инстанции ошибки.

В связи с делами данной категории необходимо обратить внимание и на дела по жалобам граждан на действия нотариусов, направленным в нотариальную палату (дело N 2-1958/2002 Октябрьский суд).

Второе дело связано с жалобами граждан на действия нотариусов.

К.Т.И., нотариус Липецкого нотариального округа, обратилась в суд с иском к К.Н.М. о защите чести, достоинства и деловой репутации, компенсации морального вреда в сумме 10000 рублей.

В обоснование заявленных требований К.Т.И. указала, что К.Н.М. в своих жалобах от 12.11.2002 г. и 13.11.2002 г. в Липецкую областную нотариальную палату опорочила ее честь, достоинство и деловую репутацию как нотариуса Липецкого нотариального округа.

К.Т.И. просила признать несоответствующими действительности, порочащими ее честь, достоинство и деловую репутацию, следующие высказывания К.Н.М. в ее жалобах от 12 и 13 ноября 2002 г.:

"цинично нахамила", "а, как Вы считаете, у нотариуса нет больше других дел как ходить по домам, пусть родители приходят сами", "что тоже болеет", "предложила периодически приходить к ней и, отстояв очередь, справляться о ее здоровье", "нотариус К. отказал моим родителям в осуществлении их законных прав", "в аналогичной просьбе было отказано еще одному посетителю", "в течение 4 часов К.Т.И. отсутствовала, начала прием лишь после 14 часов", "узнав, что я подала на нее жалобу, вновь начала хамить, оскорблять меня", "потребовала", "при этом она заявила мне, что будет обслуживать только мою мать, а отца, инвалида 2 группы, участника ВОВ, слабо передвигающегося по квартире, обслуживать не будет, предложила прийти ему самому к ней на прием", "однако, К.Т.И. настаивала на своем требовании", "изъяв у меня паспорт", "с криками: ложный вызов, сейчас будем узнавать, кто ее подсунул, она выполняет заказ, чтобы скомпрометировать нотариуса, ее научили на Первомайской, она не собирается ехать на вызов", "на улице стала нецензурно оскорблять меня, угрожать мне физической расправой, высказывала угрозы в адрес председателя Президиума нотариальной палаты", "схватила меня за рукав и пыталась усадить меня в свою машину", "в этот момент я почувствовала от нее запах спиртного", "закрыв кабинет, она опять в грубой форме стала требовать, чтобы я написала заявление об отказе от вызова", "стала размахивать у меня перед лицом", "кошмара".

Ответчица К.Н.М. требований К.Т.И. не признала. Представитель Липецкой нотариальной палаты полагал, что требования истицы не подлежат удовлетворению, поскольку К.Н.М. обратилась в нотариальную палату с жалобой на некорректное поведение нотариуса К.Т.М. в соответствии с предоставленным ей Конституцией РФ правом.

Судебным решением требования истицы - нотариуса были удовлетворены.

Судебная коллегия по гражданским делам областного суда отменила решение суда первой инстанции и постановила новое решение, которым в иске было отказано, при этом было указано следующее.

Свои требования о защите чести, достоинства и деловой репутации К.Т.И. обосновывала положениями ст. 152 ГК РФ, согласно которой гражданин вправе требовать по суду опровержения порочащих его честь, достоинство или деловую репутацию сведений, если распространивший такие сведения не докажет, что они соответствуют действительности. Гражданин, в отношении которого распространены сведения, порочащие его честь, достоинство или деловую репутацию, вправе наряду с опровержением таких сведений требовать возмещения убытков и морального вреда, причиненных их распространением.

В соответствиями с разъяснениями, содержащимися в постановлении Пленума Верховного Суда РФ N 11 от 18.08.1992 г. с изменениями на 25.04.1995 г. "О некоторых вопросах, возникших при рассмотрении судами дел о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц", под распространением сведений, порочащих честь и достоинство граждан или деловую репутацию граждан и юридических лиц, о котором указывается в ст. 152 ГК РФ, следует понимать опубликование таких сведений в печати, трансляцию по радио и телевидеопрограммам, демонстрацию в кинохроникальных программах и других средствах массовой информации, изложение в судебных характеристиках, публичных выступлениях, заявлениях, адресованных должностным лицам, или сообщение в иной, в том числе устной, форме нескольким или хотя бы одному лицу.

Материалами дела установлено, что истица является нотариусом Нотариального округа г. Липецка, занимается частной нотариальной практикой. 11 и 12 ноября 2002 г. в Липецкую областную Нотариальную Палату на имя ее Президента А.Т.М. поступили жалобы гражданки К.Н.М., в которых последняя указывала о неуважительном, по ее мнению, отношении нотариуса К.Т.И. к ней при ее обращении к нотариусу по вопросу совершения нотариальных действий.

По мнению истицы К.Т.И., в этих жалобах К.Н.М. опорочила ее честь, достоинство и деловую репутацию как нотариуса Липецкого нотариального округа.

Под деловой репутацией, исходя из смысла и содержания ст. 152 ГК РФ, следует понимать приобретаемую гражданином или юридическим лицом общественную оценку о качествах, достоинствах и недостатках, относящихся к его работе и профессиональной деятельности.

Деловая репутация формируется главным образом благодаря публичной деятельности, открыто распространенной информации, а также благодаря ставшим в силу различных причин известными сведениями о деятельности гражданина или юридического лица.

Нотариат в Российской Федерации призван обеспечивать в соответствии с Конституцией РФ, "Основами законодательства РФ о нотариате" защиту прав и законных интересов граждан и юридических лиц путем совершения нотариусами предусмотренных законодательными актами нотариальных действий от имени РФ.

Нотариальные действия в РФ совершают в соответствии с Основами нотариусы, работающие в государственной нотариальной конторе или занимающихся частной практикой.

В соответствии с "Основами законодательства РФ о нотариате", полномочия нотариальной палаты определяются Основами, а также ее уставом.

Устав нотариальной палаты принимается собранием членов нотариальной палаты и регистрируется в порядке, установленном для регистрации уставов общественных объединений (ст. 24, 25 Основ).

Согласно "Основ законодательства РФ о нотариате" нотариальные палаты осуществляют контроль за исполнением профессиональных обязанностей нотариусами, занимающимися частной практикой, для чего вправе проводить проверки организации работы нотариусов (ст. 34 Основ).

В соответствии с Уставом Липецкой областной нотариальной палаты (утвержден учредительным собранием 14.04.1993 г., с изменениями и дополнениями от 25.07.1994 г. и 30.10.2000 г., зарегистрирован Управлением Министерства юстиции РФ по Липецкой области 27.03.2002 г.) Нотариальная палата принимает в отношении занимающихся частной практикой нотариусов меры дисциплинарного воздействия (ст. 2.1.9), Правление Палаты принимает решение о прекращении членства лиц, являющихся членами Палаты, по добровольному волеизъявлению. Палата заявляет в суд ходатайства о лишении права нотариальной деятельности занимающихся частной практикой нотариусов в случаях, предусмотренных действующим законодательством (ст. 2.1.8), Правление Палаты организует в соответствии с действующим законодательством контроль за исполнением нотариусами профессиональных обязанностей и правил нотариального делопроизводства, проведение плановых и внеплановых проверок организации работы указанных членов Палаты, организует рассмотрение жалоб на действия нотариусов - членов Палаты (ст.ст. 7.3.6, 7.3.7) в порядке, предусмотренном Профессиональным кодексом нотариусов РФ, налагает дисциплинарные взыскания на членов Палаты (ст. 7.3.20).

Профессиональным кодексом нотариусов РФ (принятого постановлением собрания представителей нотариальных палат субъектов РФ от 18.04.2001 г. N 10) установлено, что основанием для рассмотрения вопроса о дисциплинарном проступке являются подтвержденные факты, изложенные в обращениях граждан, юридических лиц, нотариусов, в материалах проверок и представлениях судебных, прокурорских, следственных органов, уполномоченных должностных лиц органов государственной власти и органов местного самоуправления. Рассмотрение вопроса о дисциплинарном проступке может быть возбуждено общим собранием, правлением, президентом нотариальной палаты.

Таким образом, Липецкая областная нотариальная Палата по отношению к нотариусам, занимающимся частной практикой, является органом, который в силу закона уполномочен рассматривать поступающие в Нотариальную Палату жалобы на действия нотариусов - членов Нотариальной Палаты.

В силу изложенного, с учетом приведенных обстоятельств и положений материального права нельзя согласиться с суждением суда первой инстанции о наличии в данном случае самого факта распространения сведений, порочащих честь и достоинство, деловую репутацию в смысле ст. 152 ГК РФ.

Не могут в порядке, определенном ст. 152 ГК РФ, рассматриваться требования об опровержении сведений, содержащихся в жалобах граждан на действия нотариусов при совершении ими нотариальных действий, адресованных в Нотариальную Палату, как уже отмечалось, органа, уполномоченного в силу закона рассматривать такие жалобы граждан.

В практике имело место обращение в суд с иском о защите чести и достоинства в порядке ст. 152 ГК РФ к прокурору, направившего представление об устранении допущенных нарушений.

Такое дело только одно было рассмотрено Измалковским районным судом Липецкой области.

Истица обратилась в суд с иском к прокурору Измалковского района о защите чести и достоинства и возмещении морального вреда, указывая на то, что прокурором района в адрес заведующего РОНО было направлено представление, где указано, что она совершила преступление и что она не может работать в школе в соответствии со ст. 154 КЗоТ РСФСР.

Судом было установлено, что в феврале 2001 г. прокурор района направил в адрес заведующего РОНО представление "О совершении преступлений педагогами школ района", где было указано, что истица Агапова нанесла телесные повреждения своему мужу, она работает воспитателем группы продленного дня в школе N 2 с. Чернава. Ставился вопрос обсудить представление на совещании директоров школ и применить к педагогам, совершившим преступления, п. 3 ст. 254 КЗоТ РСФСР. Затем представление было отозвано по устному обращению прокурора.

Решением Измалковского районного суда от 18.04.2002 г. заявление А.Л.А. было удовлетворено. Признаны не соответствующими действительности сведения, указанные в представлении прокурора Измалковского района от 19.02.2001 г., направленного в адрес заведующего отделом народного образования администрации Измалковского района в отношении А.Л.А., где указано, что она совершила преступление. В возмещение морального вреда взыскано с Липецкой областной прокуратуры из средств федерального бюджета в пользу А.Л.А. 5000 руб., а также расходы по оплате юридической помощи в сумме 3000 руб., а всего 8000 руб.

Постановлением президиума Липецкого областного суда от 18.10.2002 г. решение от 18.04.2002 г. было отменено и дело направлено на новое рассмотрение, поскольку в силу служебных полномочий (ст.ст. 22, 24 ФЗ "О прокуратуре") прокурор вправе давать оценку действиям граждан, деяния которых образуют состав правонарушений, и вносить представления. Следовательно, суждения прокурора, выраженные в официальных документах органов прокуратуры о том, имеется ли в действиях граждан состав преступления, нельзя рассматривать как способ распространения каких-либо сведений. Факт причинения истицей легкого вреда здоровью имел место, дело прекращено за примирением сторон.

Решением Измалковского суда от 19.12.2002 г. А.Л.А. в иске о защите чести и достоинства и возмещении морального вреда отказано. Такая позиция является правильной, поскольку в данном случае прокурор выполнял свои должностные обязанности, и его действия не могут быть оспорены в порядке положений ст. 152 ГК РФ.

На мой взгляд, суды правильно не признают распространением объяснение сторон в процессе. Примером этого может служить дело по иску С.С.М. к С.А.В. (дело N 2-398/03 Усманский суд).

С.С.М. обратилась в суд с иском к С.А.В. о защите чести, достоинства и компенсации морального вреда в размере 30000 руб., указывая, что ответчик в судебном порядке оспаривал свое отцовство в отношении дочери В., заявив, что в период с 9 по 28 марта 2001 г. не находился в г. Усмани и не имел с ней близких отношений, опорочив ее доброе имя.

С.А.В. иск не признал.

Суд в иске отказал, определением судебной коллегии по гражданским делам это решение суда первой инстанции было оставлено без изменения.

Судебные инстанции учитывали следующее.

Под распространением сведений, порочащих честь и достоинство граждан, о котором указывается в ст. 152 ГК РФ, следует понимать опубликование таких сведений в печати, трансляцию по телевидению, служебных характеристиках, публичных выступлениях, заявлениях, адресованных должностным лицам, или сообщение в иной форме нескольким или хотя бы одному лицу (п. 2 постановления Пленума Верховного Суда РФ "О некоторых вопросах, возникающих при рассмотрении судами дел о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц" в редакции от 25.04.1995 г.).

Объяснения сторон в процессе рассмотрения гражданского дела нельзя рассматривать как распространение сведений, влекущее за собой последствия, предусмотренные ст. 152 ГК РФ.

В соответствии со ст. 35 ГПК РФ, стороны вправе давать суду объяснения, приводить свои доводы по всем возникающим в ходе судебного разбирательства вопросам и ограничение этих процессуальных прав не допускается.

Недоказанность обстоятельств, на которые стороны ссылаются как на основания своих требований и возражений, влечет другие последствия, в частности это является основанием к отказу в удовлетворении исковых требований.

Представляют интерес с правовой точки зрения и дела о защите чести, достоинства и деловой репутации в случае обращения граждан в лечебные учреждения с сообщением о неадекватном поведении граждан либо данных о состоянии здоровья, изложенные в акте судебно-психиатрической экспертизы.

Так, по делу N 2-652/03 (Елецкий городской суд) Г.Г.С. обратился в суд с иском к Ж.В.Д. и П.Б.А. о защите чести и достоинства в связи с ее обращениями в ОВД г. Ельца, прокуратуру г. Ельца и МУЗ "Психоневрологический диспансер", содержащими утверждения о его психической болезни. В своем заявлении он просил признать данные сведения не соответствующими действительности и взыскать с каждого из ответчиков по 5000 руб. в качестве компенсации морального вреда.

Суд, отказывая в удовлетворении иска, указывает, что общая направленность указанных выражений в соотношении с адресатом заявления - главный врач-психиатр МУЗ "ПНД" - свидетельствует о том, что обращение ответчиков в МУЗ "ПНД" г. Ельца не имело своей целью формирование у данного медицинского работника искаженного представления о чести и достоинстве истца. Все указанные выражения во взаимосвязи с последним предложением заявления "Помогите обрести нам спокойную старость!" имели побудительный характер и аккумулированные в рассматриваемое заявление фактически содержали просьбу к врачу-психиатру организовывать психиатрическое освидетельствование истца.

Указание на проявление лицом признаков психического заболевания одновременно с выводом о наличии и фактической просьбой о проведении освидетельствования, что имело место в данном случае, по смыслу п. 2 постановления Пленума Верховного Суда РФ N 11, не может быть признано порочащими честь и достоинство данного лица.

По другому делу N 2-740/02 (Октябрьский суд) П.А.Я. обратился в суд с иском к К.М.О., Д.В.В., С.В.В. о защите чести и достоинства, компенсации морального вреда в сумме 30000 рублей. В обоснование своих требований ссылался на то, что ответчики направили в адрес главного врача письмо, которое содержит сведения о нем, не соответствующие действительности.

В ходе рассмотрения дела установлено, что ответчики, являясь психиатрами-экспертами, по определению Советского суда проводили амбулаторную судебно-психиатрическую экспертизу лица, по результатам которой пришли к заключению, что П. "обнаруживает признаки хронического психического расстройства...", о чем составлен акт, и пришли к выводу, что необходимо решить вопрос об освидетельствовании П., о чем в соответствии с законом направили заявление главному врачу ЛОПНБ N 1 для решения этого вопроса.

Суд отказал в удовлетворении иска, поскольку указанные в письме сведения не являются порочащими честь и достоинство истца, так как не содержат утверждений о нарушении истцом действующего законодательства или моральных принципов, действия ответчиков нельзя расценивать как распространение сведений, порочащих честь и достоинство гражданина, поскольку они действовали в соответствии с Законом РФ "О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании", выполняли свои должностные обязанности и врачебный долг.

К сожалению, имело место вынесение явно незаконных решений суда.

Дело N 2-588/04 (Советский суд) по иску К.В.П. к М.В.А. и А.И.В., одно из оснований обращения в суд было направление ответчиками в правоохранительные органы письменных сообщений, содержащих утверждения о том, что истец "разбазарил имущество", его действия являются "грабежом", что он является "вампиром", "паразитирует", занимается "воровством" и "бездельем". М.В.А. в своем обращении назвал истца "почетным алкоголиком".

Суд удовлетворил требования истца, придя к выводу, что "данные сообщения ответчиков в правоохранительные органы порочат честь, достоинство и деловую репутацию К.В.П., поскольку содержат утверждение о нарушении истцом действующего законодательства, а как усматривается из материалов дела, уголовные дела в отношении истца прекращены за отсутствием состава преступления. Утверждение М.В.А. о том, что истец является "вампиром" и "почетным алкоголиком", суд также посчитал не соответствующими действительности и порочащими честь, достоинство и деловую репутацию истца, поскольку ответчик в суде в соответствии с ч. 1 ст. 152 ГК РФ не доказал, что они соответствуют действительности".

Указанное решение до настоящего времени не было обжаловано ни в кассационном, ни в надзорном порядке, что лишает возможности областной суд исправить допущенную ошибку.

Практический интерес представляет вопрос о том, является ли материально-правовым основанием для отказа в иске о диффамации случай, когда опубликованные фактические сведения о каком-либо лице взяты из впоследствии отмененного вышестоящим судом судебного решения. На первый взгляд для журналиста нет более надежной привилегии от иска о диффамации, чем публикация материала, почерпнутого из судебного решения. Однако судебная практика показала, что пересмотр судебных решений несет в себе угрозу для судебных репортеров, поскольку лицами, фигурирующими в отмененных судебных решениях в негативном свете, предъявляются иски к СМИ о защите чести, достоинства и деловой репутации. Как должны разрешаться подобные иски? Есть два варианта. Если опубликована информация, содержащаяся в решении или приговоре, не вступившем в законную силу, которые впоследствии отменены в кассационном порядке, то есть, до вступления в законную силу, то СМИ должны нести гражданско-правовую ответственность при условии, что опубликованная информация содержит признаки диффамационного деликта (ст. 152 ГК РФ) - порочность и ложность.

Если журналист использовал в публикации фактические данные из вступивших в законную силу судебных решений или приговоров, но эти судебные постановления в последующем отменены, что повлекло предъявление иска о диффамации к СМИ, то, на наш взгляд, в таком иске в части возмещения убытков и компенсации морального вреда должно быть отказано, поскольку вступившие в законную силу постановления судов Российской Федерации являются обязательными для всех без исключения органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений, должностных лиц, других физических и юридических лиц и подлежат неукоснительному исполнению на всей территории Российской Федерации (ст. 6 Федерального закона "О судебной системе Российской Федерации"), Здесь должна применяться аналогия закона (ст. 57 Закона о СМИ) об освобождении СМИ от гражданско-правовой ответственности в форме компенсации морального вреда и возмещения убытков. С учетом того, что опровержение не является мерой гражданско-правовой ответственности, так как не носит имущественного, компенсационного характера, то на СМИ судом может быть возложена обязанность опубликовать опровержение. При этом подчеркнем, что опровержение-это мера защиты, а не мера ответственности.

Таким образом, использование СМИ в публикациях фактических сведений из вступивших в законную силу судебных постановлений является материально-правовым основанием для отказа в иске о защите чести и достоинства в части возмещения убытков и компенсации морального вреда, даже если эти судебные постановления когда-либо будут отменены в порядке надзора или по вновь открывшимся обстоятельствам.

В судебной практике нередки случаи, когда иски о диффамации предъявляются к редакциям СМИ, освещающим конкретные судебные процессы и воспроизводящим на своих страницах высказывания отдельных участников таких процессов.

Думается, что если репортаж содержит добросовестное воспроизведение сказанного в ходе судопроизводства, то это должно освобождать редакцию от ответственности. На этот счет в ст. 14.1 английского Закона о диффамации 1996 г. записано, что честный и точный отчет о гласном процессе в суде, если он опубликован одновременно с судебным процессом, находится под защитой абсолютной привилегии. Хотя такой случай освобождения СМИ от ответственности за диффамацию ст. 57 Закона о СМИ не предусмотрен, судебной практикой на этот счет выработаны довольно четкие позиции, согласно которым оспаривание доказательств, каковыми являются и свидетельские показания, которые ранее были предметом рассмотрения суда, путем предъявления самостоятельных исков о защите чести и достоинства недопустимо.

Поскольку в этих случаях истец, предъявляя требования о защите чести и достоинства, по существу требует повторной судебной оценки доказательств (свидетельских показаний), что недопустимо.

Это же можно отнести и к утверждениям стороны в замечаниях на протокол судебного заседания, в возражениях на кассационную жалобу, которые адресуются суду, оценившему их доказанность, достоверность и обоснованность.

Пересмотр или переоценка доказательств, каковыми являются и свидетельские показания, которые ранее были предметом рассмотрения суда, путем предъявления самостоятельных исков недопустим.

Поскольку в случае удовлетворения иска опровержению, в соответствии с п. 1, 2 ст. 152 ГК РФ, подлежат распространенные сведения, то одним из самых главных обстоятельств, подлежащих выяснению (установлению) при разрешении споров о защите чести, достоинств и деловой репутации является то, какие сведения были распространены ответчиком.

Вопрос выяснения (установления) этого обстоятельства разрешается судами по-разному и зачастую вызывает определенные сложности.

Трудность заключается в том, что, как правило, в одной фразе или одном предложении не содержатся утверждения о совершении истцом противоправных поступков или поступков, не соответствующих общепринятым нормам морали и нравственности.

Значительно чаще истцы указывают, что сведения, которые они просят опровергнуть, не сформулированы ответчиком прямо и конкретно, но, тем не менее, содержатся в сообщенной ответчиками информации. Как указывают в таких случаях истцы, оспариваемые сведения содержатся в указанных ими фразах, которые следует рассматривать не отдельно, вырванными из контекста всей информации, а, наоборот, в совокупности со всей сообщенной ответчиком информацией.

В одних случаях суды рассматривают отдельные фразы, указанные истцами, на предмет содержания в них оспариваемых сведений в той формулировке, в какой они определены истцами. В этих случаях суды приходят к выводу об отказе в иске, поскольку не усматривают факт распространения ответчиками указанных истцами сведений.

В других случаях, суды анализируют содержание указанных истцами фрагментов во взаимосвязи друг с другом и в совокупности со всем текстом статьи и нередко устанавливают факт распространения оспариваемых истцами сведений.

Такой подход представляется более правильным.

Отдельные фразы, взятые из контекста любой статьи, сами по себе не могут и не содержат порочащих сведений. Вместе с тем, если такой подход довести до логического завершения, то фразы можно разбить не отдельные предложения, а предложения на слова. Естественно, что отдельно взятое слово не может быть порочащим или не порочащим. Смысловое содержание слова зависит от того, где, как и во взаимосвязи с какими другими словами оно использовано. То же самое можно сказать и об отдельно взятом предложении или фразе.

В тех случаях, когда статья (часть статьи) представляет собой единое целое с точки зрения передаваемой информации, то "вырывание" из контекста отдельных фраз и предложений не позволит установить содержание распространенных таким способом сведений.

Необходимо, чтобы решение суда должно быть исполнимо, в связи с чем, удовлетворяя иск, суду необходимо в резолютивной части решения четко указать как сведения, подлежащие опровержению, так и порядок их опровержения.

Одним из способов, исключающих трудности при исполнении решения, является указание в резолютивной части решения текста опровержения.

Имеется ли необходимость назначать экспертизу при рассмотрении дел по спорам о защите чести, достоинства и деловой репутации.

Представляется, что нет.

В соответствии с п. 1 ст. 79 ГПК РФ, экспертиза назначается при возникновении в процессе рассмотрения дела вопросов, требующих специальных познаний в различных областях науки, техники, искусства, ремесла.

Заключение эксперта, в силу ч. 2 п. 1 ст. 55 ГПК РФ, является одним из видов доказательств по делу.

В соответствии с ч. 1 п. 1 ст. 55 ГПК РФ, доказательствами по делу являются полученные в предусмотренном законом порядке сведения о фактах, на основе которых суд устанавливает наличие или отсутствие обстоятельств, обосновывающих требования и возражения сторон, а также иные обстоятельства, имеющие значение для правильного рассмотрения и разрешения дела.

В соответствии с п. 2 ст. 56 ГПК РФ, суд определяет, какие обстоятельства имеют значение для дела, какой стороне надлежит их доказывать, выносит обстоятельства на обсуждение, даже если стороны на какие-либо из них не ссылались.

Таким образом, назначение экспертизы необходимо исключительно для установления судом обстоятельств, имеющих значение для дела.

Обстоятельствами, имеющими значение для дела при рассмотрении споров о защите чести, достоинства, деловой репутации являются:

- распространение ответчиками оспариваемых истцом сведений;

- порочность этих сведений для чести, достоинства или деловой репутации истца;

- доказанность (или недоказанность) ответчиком соответствия распространенных сведений действительности.

Однако для установления этих обстоятельств не требуется специальных познаний в различных областях науки, техники, искусства или ремесла.

Как правило, стороны или одна из сторон просят суд назначить филологическую, литературоведческую или иную подобного рода экспертизу для того, чтобы доказать, что в распространенном ответчиком тексте (видеоряде, коллаже, рисунке и т.д.) содержатся (или не содержатся) оспариваемые истцом сведения.

Вместе с тем, наличие или отсутствие оспариваемых сведений в распространенной информации суд может установить самостоятельно, поскольку специальных познаний для этого не требуется.

"Порочащими являются не соответствующие действительности сведения, содержащие утверждения о нарушении гражданином или юридическим лицом действующего законодательства или моральных принципов, которые умаляют честь и достоинство гражданина либо деловую репутацию гражданина или юридического лица".

Далеко не все сведения, даже критического характера, несущие отрицательную оценку деятельности, следует признавать порочащими. Таким образом, анализ приведенного выше определения позволяет выделить четыре признака, необходимых в совокупности для признания сведений порочащими:

- сведения должны не соответствовать действительности;

- они должны содержать утверждение (очевидно, предположения и вопросы не могут быть признаны порочащими, так как отсутствует данный признак);

- по содержанию это должны быть сведения, говорящие о событии, действии, которые произошли в прошлом или происходят в настоящем (данный признак отсутствует предположениях, относящихся к будущему (будь то планы или предположения), они не могут быть признаны порочащими);

- сведения должны содержать утверждение о совершении гражданином проступка, нарушающего нормы морали или права.

В соответствии со ст. 152 ГК РФ, сведения должны относиться к конкретному лицу (физическому или юридическому), которых можно четко идентифицировать, и не должно быть иного возможного лица, к которому данные сведения могут быть отнесены. В этой статье Гражданского кодекса прямо говорится, что "гражданин вправе требовать по суду опровержения порочащих его честь, достоинство и деловую репутацию сведений...", это не оставляет сомнений, что данный гражданин должен быть легко и однозначно идентифицируем.

Суд однозначно указал на то, что в законодательстве о диффамации должно быть сделано четкое разграничение между утверждениями о фактах и оценочными суждениями (мнениями). В первую очередь потому, что существование фактов может быть наглядно показано, в то время как оценочное суждение не нуждается в доказательствах. Из этого следует, что "требование доказать истинность оценочного суждения невыполнимо и само по себе нарушает свободу мнения, которая является основной частью права на (свободу выражения мнения)".

В целом ряде дел, представших перед Европейским Судом, внутригосударственные суды неверно истолковывали предположительно дискредитирующие публикации как утверждения о фактах. Например, при рассмотрении дела Феддек против Словакии Суд не согласился с тем, что использование заявителем фразы "фашистское прошлое" должно быть понято как утверждение того факта, что человек участвовал в действиях по пропаганде определенных фашистских идеалов. Он объяснил, что используемый термин был широким, способным притягивать к себе различные понятия в плане содержания и значения. Одним из толкований могло быть то, что человек был членом фашистской организации; на этом основании могло быть высказано вполне справедливое оценочное мнение о том, что этот человек имел "фашистское прошлое".

Однако, в юриспруденции Европейского Суда свобода выражения оценочного суждения небезгранична. Суд отметил: "Даже в случаях, когда высказывание рассматривается как оценочное суждение, пропорциональность вмешательства может зависеть от того, существует ли достаточное фактологическое основание для подтверждения оспариваемого высказывания, поскольку даже оценочное суждение, не имеющее никакого фактического основания, подкрепляющего его, может быть чрезмерным". Однако, на практике Суд допускает определенную свободу в отношении оценочных суждений. Например, в деле "Дичанд и другие против Австрии" заявители опубликовали статью, в которой утверждалось, что национальный политический деятель, занимавшийся также юридической практикой, выступил в парламенте с законодательным предложением, целью которого была личная выгода его частной клиентуры. Заявители были осуждены внутригосударственными судами за диффамацию и обратились в Европейский Суд. Суд сначала обратил особое внимание на то, что это утверждение было скорее мнением, чем порочащим утверждением о факте. Далее, даже согласившись с тем, что веских доказательств в отношении сделанных высказываний не было, а также признав факт использования крепких выражений, Суд подчеркнул, что предметом дискуссии был вопрос большой общественной значимости. Он напомнил: Это правда, что располагая скудными фактическими данными, заявители опубликовали статью, содержащую критику в резкой, полемичной форме. Однако необходимо помнить, что право на свободу выражения мнения защищает также информацию или идеи, которые задевают, шокируют или беспокоят.

При рассмотрении дела "Унабхенгиге Инициативе Информацьонсвильфалът против Австрии", Суд следующим образом выразил свою обеспокоенность по поводу того, что внутригосударственные суды потребовали, чтобы журналисты представили несомненное фактическое доказательство для подтверждения высказанного ими оценочного мнения: "Степень точности, с которой компетентный суд устанавливает обоснованность обвинения в уголовном парнике, едва ли можно сравнивать с той, которую должен соблюдать журналист, выражая свое мнение по проблеме общественной значимости, в особенности, если он выражает его в форме оценочного суждения". В одном из недавних решений Суд пояснил, что оценочные суждения не нуждаются в подкреплении фактами, на которых основывается оценочное суждение, заявив следующее: "Необходимость связи между оценочным суждением и подкрепляющими его фактами может быть различной в зависимости от конкретных обстоятельств конкретного дела". Например, если определенные факты были широко известны общественности, то журналисту, который основывает свое мнение на этих фактах, нет никакой надобности делать на них точную ссылку. Кроме того, оценочные суждения могут быть основаны на слухах или устных рассказах, распространенных среди широкой публики; нет необходимости в подкреплении их вескими, научными фактами.

В случаях, когда установлено, что высказывание является утверждением о факте, ответчику должна быть представлена реальная возможность представить внутригосударственным судам адекватное доказательство. Этот момент рассматривался в деле "Кастеллс против Испании", в рамках которого внутригосударственные суды отказали заявителю в попытке установить достоверность его утверждения о том, что Правительство намеренно провалило расследование убийства людей, обвинявшихся в принадлежности к сепаратистскому движению. Несмотря на то, что Суд признал, что статья включала в себя как мнение, так и утверждение о факте, и что некоторые из обвинений были серьезными, он придал решающее значение тому, что внутригосударственные суды воспрепятствовали заявителю представить какие-либо доказательства достоверности его утверждений. Суд решил, что статью нужно было рассматривать в целом, и что заявителю следовало разрешить попытаться доказать как достоверность его фактологических утверждений, так и его добросовестность.

По делу N 2-132/2004 г. (Советский суд) Г.И.И. предъявил иск к И.Т.О. о защите деловой репутации, взыскании денежной компенсации морального вреда, возмещении расходов на лечение, указывая на то, что, являясь начальником ЖЭУ-4 МУЖКП N 6 г. Липецка, письменно отказал в удовлетворении заявки И.Т.О. на установку в ее квартире счетчиков горячей и холодной воды, предварительно объяснив ей в вежливой форме причину невозможности удовлетворения данной заявки, однако впоследствии в МУП "Единый заказчик" поступило заявление И.Т.О., содержащее не соответствующие действительности сведения, порочащие его деловую репутацию, а именно - утверждение о том, что он халатно относится к своим обязанностям и груб с жильцами участка.

Суд пришел к выводу, что в заявлении ответчицы не содержится сведений (утверждений о конкретных фактах), порочащих деловую репутацию истца, а изложенная в письме информация представляет собой негативное мнение ответчицы о работе истца. Поскольку в соответствии с законом каждый имеет право свободно выражать свое мнение, то суд отказал в удовлетворении требований.

По делу N 2-171/2004 г. (Советский суд) Б.С.Н. обратился в суд с иском к Ч.Г.П. о защите чести, достоинства и деловой репутации, ссылаясь на то, что в газете "А" была опубликована статья Ч.Г.П. "Как жители остановили уплотненную застройку", в которой указаны сведения порочащие честь и достоинство истца, а именно "...видимо, уже выработал свою тактику, как надо захватывать плацдарм".

Суд отказал в иске, поскольку, проанализировав вышеуказанный текст, пришел к выводу, что Ч. изложила свои личные суждения и оценки. Кроме того, ни одно из этих высказываний нельзя отнести к порочащим сведениям.

Оценка автором действий истца не является распространением каких-либо сведений об истце и не подлежит опровержению с применением ст. 152 ГК РФ, так как сведения являются сообщением о фактах, и потому суждения автора являются реализацией его конституционного права гражданина на свободу слова и мысли, а также реализацией его права журналиста на личные суждения и оценки в сообщениях и материалах, предназначенных для распространения за его подписью.

5. Анализ судебной практики свидетельствует, что в суды области обращались:

- глава сельской администрации - дело N 2-321/2002 Левобережный суд по иску П.А.В. к газете "М";

- главный инженер муниципального предприятия ЖКХ - дело N 2-665/02 Советский суд по иску Д.Н.А. к ООО Телекомпании "С";

- заместитель главы администрации области - 3 дела N 2-498/02, N 2-492/02 и N 2-360/02 Правобережный суд по искам Д.С.Б. к ООО "Т" и газете "Т";

- участковый уполномоченный РОВД - дело N 2-142/03 Елецкий районный суд по иску С.С.В. к редакции газеты "П", К.И.Н.;

- руководитель и экономист МУ РСДП - дело N 2-1412/02 Советский суд по иску А.А.Н. и А.Н.В. к К.В.П.;

- заместитель руководителя УФК ЛО - дело N 2-907/03 Правобережный суд по иску М.В.И. к С.В.А.;

- руководитель отделения участковых уполномоченных милиции ОВД Елецкого района - дело N 2-247/04 Елецкий городской суд по иску К.А.Н. к редакции газеты "Ф";

- начальник ЖЭУ-4 МУЖКП N 6 - дело N 2-134/04 Советский суд по иску Г.И.И. И.Т.О.;

- кандидат в депутаты Госдумы - 2 дела N 2-45/04 Левобережный суд по иску Б.Н.И. к ООО "Р", ООО "С", АНФОО Спортивный клуб "Л", N 2-143/04 Советский районный суд по иску Б.Н.И. к редакции телекомпании "Т", ООО "Телекомпания "Т", ООО "Т";

- сотрудник УВД Липецкой области - дело N 2-476/02 по иску Б.Н.М. к УВД Липецкой области;

- директор Специальной (коррекционной) школы-интерната - дело N 2-244/03 Усманский суд по иску Б.М.М. к отделу народного образования администрации Усманского района;

- бывший губернатор Липецкой области - дело N 2-615/02 Левобережный суд по иску К.Г.В. к ОАО "Н", К.В.Г., У.А.А.;

- глава сельской администрации - дело N 2-321/02 Левобережный суд по иску П.А.В., П.В.А. к ОАО "Н" и Ю.Е.В.;

- заместитель главы администрации района - дело N 2-239/02 Лебедянский суд по иску С.А.А. к наблюдательному совету СХПК "А", профкому СХПК "А", администрации СХПК "А";

- заместитель директора педколледжа - дело N 2-184/03 по иску Ш.В.В. к Ш.Л.Н.;

Из этих дел по 9 делам судами отказано в удовлетворении требований, по 8 делам требования удовлетворены.

Так, например, дело N 2-143/04 Советский суд. Истец Б.Н.И. обратился в суд с иском о защите чести, достоинства и деловой репутации, указывая на то, что в вечернем выпуске новостей телекомпании "ТВК" были распространены не соответствующие действительности сведения о нем как о кандидате в депутаты Госдумы, а именно сведения об истце как хозяине ЦУМа, приватизация которого сопровождалась скандалами, и человеке, оказывающем помощь неимущим в основном продуктами, которые, по словам Главного санитарного врача Липецка, нередко бывают просрочены.

Суд отказал в удовлетворении требований, поскольку истец действительно владеет частью акций ЦУМа, а информация о наличии или отсутствии у кого-то собственности не может быть отнесена к порочащим сведениям. В ходе судебного рассмотрения установлено, что приватизация ЦУМа действительно сопровождалась рядом судебных процессов. В информации о просроченных продуктах, раздаваемых малоимущим, не содержится указания на то, что эти продукты раздаются именно истцом.

Дело N 2-244/03 Усманский районный суд по иску Б.М.М. к отделу народного образования администрации Усманского района. Истец обратился в суд с иском, указывая, что направленные в адрес прокуратуры отделом народного образования характеристика на него, а также направленная руководителям общеобразовательных школ письмо не соответствуют действительности, не объективны и порочат его.

Поскольку было установлено, что часть сведений хотя и ошибочна, но не является порочащей, а часть сведений соответствует действительности, суд отказал в удовлетворении требований.

Дело N 2-132/04 Советский суд. Г.И.И. предъявил иск к И.Т.О. о защите деловой репутации, взыскании денежной компенсации морального вреда, возмещении расходов на лечение, указывая на то, что, являясь начальником ЖЭУ-4 МУЖКП N 6 г. Липецка, письменно отказал в удовлетворении заявки И.Т.О. на установку в ее квартире счетчиков горячей и холодной воды, предварительно объяснив ей в вежливой форме причину невозможности удовлетворения данной заявки, однако впоследствии в МУП "Единый заказчик" поступило заявление И.Т.О., содержащее не соответствующие действительности сведения, порочащие его деловую репутацию, а именно - утверждение о том, что он халатно относится к своим обязанностям и груб с жильцами участка. Суд пришел к выводу, что в заявлении ответчицы не содержится сведений (утверждений о конкретных фактах), порочащих деловую репутацию истца, а изложенная в письме информация представляет собой негативное мнение ответчицы о работе истца. Поскольку в соответствии с законом каждый имеет право свободно выражать свое мнение, то суд отказал в удовлетворении требований.

Дело N 2-360/02 Правобережный суд. Д.С.Б. обратился в суд с иском к редакции газеты "Т" и ООО "ТВ" и защите чести, достоинства и деловой репутации, просил суд признать не соответствующими действительности, умаляющими его достоинство, порочащими его честь и деловую репутацию сведения, распространенные в статьях "Доровской будет сидеть" и "ПИ" Доровского".

Анализируя статью "ПИ" Доровского", суд пришел к выводу о том, что в ней указывается на то, что в телеинтервью сообщено о причастности Доровского к совершению преступления, совершении им иных незаконных действий как представителем власти. Доказательств достоверности данных сведений ответчиком предоставлено не было, а потому суд удовлетворил исковые требования.

Дело N 2-142/03, Елецкий районный суд. Истец С.С.В. обратился с иском к К.И.Н., редакции газеты "П" и корреспонденту газеты Ф.Е., указывая, что К. выступила с интервью на телевизионном канале "С", в котором оскорбила его и обвинила в избиении ее резиновыми палками при задержании и доставлении ее в медвытрезвитель. Аналогичное интервью было опубликовано в газете "П" факт распространения ответчицей сведений, не соответствующих действительности и порочащих честь и достоинство истца подтвердился в судебном заседании, кроме того, был признан самой ответчицей, в связи с чем суд удовлетворил исковые требования.

Как усматривается из анализа этих решений, суды при рассмотрении подобных дел не учитывают позицию Европейского Суда, согласно которой политические деятели должны терпимее относиться к критике, и в целом их возможности по защите путем предъявления исков о защите чести и достоинства ограничены требованиями плюрализма.

Наоборот, при удовлетворении исков политических деятелей суды увеличивали размер компенсации морального вреда, по сравнению с взыскиваемым размером при удовлетворении исков других лиц, обосновывая это должностным положением.

Так, например, по делу N 2-360/02 Правобережный суд взыскал в пользу Д.С.Б. в возмещение компенсации морального вреда суд взыскал 100000 руб., учитывая, "что сведения, не соответствующие действительности, порочащие честь, достоинство истца, а также его деловую репутацию как одного из руководителей Липецкой областной администрации..., что истец известный в области человек...". В это же время по делу N 2-142/03 Елецкий районный суд взыскал в пользу С.С.В., являющегося участковым уполномоченным РОВД, в компенсацию морального вреда 1000 рублей. Однако, нельзя говорить и об ошибочности вывода суда, поскольку в оспариваемой статье были затронуты не только действия Д. как должностного лица, то есть, публичного деятеля, но и личная жизнь гражданина, право на защиту которого гарантировано должностному лицу.

Законодательство и судебная практика наиболее развитых демократических государств свидетельствуют, что суды этих стран, в отличие от судов России, проявляют повышенную терпимость в случае диффамационных высказываний в адрес политиков, депутатов, Правительства и других органов государственной власти.

Мы полагаем, что такой подход судебной практики к публичным деятелям, пострадавшим от диффамации в СМИ, следует внедрять и в российскую судебную практику. Первые шаги на этом пути уже сделаны. Так, в определении судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда от 9 июля 1999 г. по иску депутата Государственной Думы Федерального собрания РФ Ч. к Главе Республики Коми С. и к газете "К" о защите чести, достоинства, деловой репутации и компенсации морального вреда и по аналогичному встречному иску описано следующее: "При определении размера компенсации морального вреда, взаимно причиненного сторонами друг другу, суд не учел того, что и истица, и ответчик являются публичными политиками, заинтересованными в склонении общественного мнения в свою пользу всеми доступными им средствами. Участвуя в политической борьбе, обе стороны тем самым по собственной воле подвергают себя повышенному общественному вниманию и критике со стороны политических противников, причем необоснованная критика может не только не причинить морального вреда политическому деятелю, но в ряде случаев - повысить общественный рейтинг этого политика, если он сможет адекватно реагировать на эту критику и дать на нее достойный ответ в средствах массовой информации".

Проблема диффамации государственных органов тесно связана с вопросами общественной значимости. Государственным органам всех ветвей власти: законодательной, исполнительной и судебной, а также тем органам, которые, так или иначе, выполняют публичные функции - должно быть запрещено возбуждать дела о защите репутации.

Разрешение государственным органам предъявлять иски о защите чести и достоинства, деловой репутации оказывает "охлаждающий эффект" на свободу выражения мнения, поскольку это удерживает людей от законной критики в адрес их Правительства или действия других органов. Кроме того, верховные суды многих стран выносили решения, согласно которым органы, будучи государственными, не имеют своей индивидуальной репутации, подлежащей защите. Российский Гражданский кодекс не дает определенного ответа на вопрос о том, могут ли государственные органы предъявлять иски о защите чести, достоинства и деловой репутации, поэтому на деле они часто судятся с прессой.

Как отмечено выше, одним из международных принципов в области диффамации является недопустимость для должностных лиц по делам о диффамации пользоваться какой-либо специальной защитой.

Кроме того, предусматривается перенесение бремени доказательства достоверности в делах, связанных с проблемами общественной значимости, - в которых часто фигурируют должностные лица, с ответчика на истца. Гражданским кодексом не предоставляются конкретно более высокие уровни защиты для должностных лиц, но при этом в нем также нет указания и на то, что они должны проявлять большую степень терпимости в отношении критики в свой адрес.

На практике очень часто иски о защите чести, достоинства и деловой репутации предъявляют и должностные лица органов исполнительной государственной власти (местного самоуправления), и сами органы всех ветвей власти, то есть, все те, кто в соответствии с официальным толкованием ст. 10 Европейской конвенции о защите прав являются публичными фигурами и должны терпимее относится к критике в свой адрес.

6. В соответствии с п. 5 ст. 12 152 ГК РФ, гражданин, в отношении которого распространены сведения, порочащие его честь, достоинство или деловую репутацию, вправе наряду с опровержением таких сведений требовать возмещения убытков и морального вреда, причиненных их распространением.

В соответствии с ч. 2 ст. 151 ГК РФ, при определении размеров компенсации морального вреда суд принимает во внимание степень вины нарушителя и иные заслуживающие внимания обстоятельства. Суд должен также учитывать степень физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями лица, которому причинен вред.

Вместе с тем, суды при определении размера компенсации морального вреда не всегда в полной мере учитывают требования разумности и справедливости. Суммы денежной компенсации морального вреда, взыскиваемые при удовлетворении требований о защите чести, достоинства и деловой репутации порой бывают выше, чем суммы компенсаций, взыскиваемых за вред, причиненный вследствие невосполнимых утрат, а также смерти близких родственников, причинения тяжких телесных повреждений, незаконного содержания под стражей в течение длительного времени.

Размер денежной компенсации морального вреда определялся судами области по конкретным делам от 1 рубля до 100000 рублей.

Как следует из содержания решений, при определении размера компенсации морального вреда суды учитывают следующие обстоятельства:

- личность истца, его общественное положение, занимаемая должность, известность (дело N 2-205/2003 Левобережный суд - истица работает заместителем директора школы по воспитательной части, ответчик оскорблял ее в присутствии несовершеннолетних детей, их родителей, коллег по работе; дело N 2-131/2002 Становлянский суд - истец - руководитель предприятия, дело N 12-665/2002 Советский суд - должность истца; дело N 2-321/2002 Левобережный суд - истец - руководитель сельской администрации; дело N 2-360/2002 Правобережный суд - истец - один из руководителей Липецкой областной администрации, размер компенсации морального вреда взыскан в размере 100000 рублей);

- личность ответчика, а также то, является ли ответчик физическим или юридическим лицом (дело N 2-153/2002 Елецкий городской суд - материальное положение ответчика; дело N 2-119/2004 Советский суд - размер заработной платы ответчика журналиста; дело N 2-142/2003 Елецкий районный суд - материальное положение ответчика, нахождение на его иждивении несовершеннолетнего ребенка, отсутствие земельного участка и подсобного хозяйства);

- степень распространенности порочащих сведений (дело N 2-321/2002 Левобережный суд; дело 2-498/2002, дело N 2-360/2002 Правобережный суд - тираж СМИ, дело N 2-665/2002 Советский суд - неоднократность трансляции передачи, дело N 2-153/2002 Елецкий городской суд - ограниченный круг лиц, среди которых распространены сведения, дело N 2-119/2004 Советский суд - распространенные сведения стали известны широкому кругу лиц, сотрудникам по работе, соседям по дому, педагогам в школе, близким родственникам истцов, что причинило им дополнительные нравственные страдания);

- мнение истца (дело N 2-82/2003 г. Левобережный суд моральный вред взыскан в размере 1 рубля), так как именно такую сумму просил взыскать с ответчиков истец;

- конкретные обстоятельства дела (дело N 2-653/2002 г. Советский суд);

- способ распространения порочащих сведений (дело N 2-417/2002 Елецкий городской суд-способ распространения, дело N 2-653/2002 г. Советский суд - направление писем работодателю с целью опорочить работника, в связи с чем проводилась служебная проверка);

- характер причиненных нравственных страданий (дело N 2-588/2004 Советский суд);

- вина (дело N 2 -119/2004 Советский суд - ответчики осознавали характер своих действий).

Согласно ст. 1100 ГК РФ, компенсация морального вреда, причиненного распространением сведений, порочащих честь, достоинство и деловую репутацию, осуществляется независимо от вины причинителя вреда.

В соответствии с п. 2 ст. 1101 ГК РФ, размер компенсации морального вреда определяется судом в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, а также степени вины причинителя вреда в случаях, когда вина является основанием возмещения вреда. При определении размера компенсации морального вреда должны учитываться требования разумности и справедливости.

Содержание приведенных норм свидетельствует о том, что для определения размера компенсации морального вреда не имеется четких критериев, определенных законом. Законодатель определил лишь общие правила, которыми необходимо руководствоваться. Остальное остается на усмотрение суда, рассматривающего дело.

В связи с этим, при определении размера денежной компенсации имеется большой разброс в подлежащих взысканию суммах.

Недостатки в судебных решениях.

Обращает на себя внимание, что при вынесении решений судьи недостаточно детально излагают мотивы определения размера компенсации морального вреда в той или иной сумме.

Так, по конкретным делам, определяя размер компенсации морального вреда, суд указывает только на одно - характер и содержание оспариваемых сведений (дело N 2-653/2002 Советский суд), либо цитируется ст. 151 ГК РФ об обстоятельствах, учитываемых при определении размера компенсации морального вреда (N 2-100/2002 Усманский суд, N 2-497/2002 Лебедянский суд), либо указывается только степень распространения недостоверных сведений (дело N 2-326 Советский суд), или только суд в решении пишет, что он учитывает требования разумности и справедливости (дело N 2-104/2002 Октябрьский суд).

Безусловно, суды обязаны учитывать требования разумности и справедливости, но при этом суд должен учитывать и мотивировать иные причины и основания, по которым можно определить, что решение в части взыскания компенсации морального вреда отвечает указанному судом принципу разумности и справедливости. Отсутствие мотивов определения размера компенсации морального вреда, даже при наличии ссылки на принцип разумности и справедливости, не свидетельствует и не может свидетельствовать о законности судебного решения.

Из всех удовлетворенных исков только по 1 делу в компенсации морального вреда было отказано (дело N 2-153/03, Левобережный суд).

В решении было указано:

"Суд не нашел оснований для удовлетворения требований истца о возмещении морального вреда, поскольку истцом не представлены убедительные доказательства причинения ему нравственных или физических страданий. Кроме того, суд считает, что само установление факта недостоверности опубликованных сведений представляет собой адекватное справедливое возмещение морального вреда".

Такая позиция представляется спорной и требует своего разъяснения в постановлении Пленума Верховного Суда РФ, поскольку ст. 152 ГК РФ и ст. 12 ГК РФ прямо предусмотрен способ защиты чести, достоинства гражданина, и деловой репутации гражданина и юридического лица - компенсация морального вреда, а потому отказ в требованиях о компенсации морального вреда противоречит действующему законодательству. Ссылка на решения Европейского Суда по правам человека, который свои решения о защите прав человека перед государством признает адекватным возмещением морального вреда, в данном случае необоснованна, поскольку Европейский Суд рассматривает ответственность государства перед гражданином, а потому суды должны руководствоваться нормами гражданского права, регламентирующего отношения между сторонами в процессе.

Крупные суммы денежной компенсации за причинение морального вреда в делах, связанных с защитой чести и достоинства, может серьезно осложнить положение прессы. В деле "Толстой-Милославский против Соединенного Королевства" (1995) Суд обратил внимание на отсутствие в сфере судебного контроля государства - ответчика на момент рассмотрения дела адекватных и эффективных гарантий против установления непропорционально высокого размера денежной компенсации. Конфискация тиража и средств распространения информации. Эти меры настолько опасны для свободы слова, что обращение к их использованию делает реакцию властей на допущенное нарушение несоразмерным. Временная конфискация картин (дело "Мюллер против Швейцарии"), арест фильма, содержащего непристойные сцены (дело "Институт Отто-Премингер против Австрии), конфискация книг (дело "Хэндисайд против Соединенного Королевства") представляют собой меры, которые несоразмерны преследуемой законной цели, а потому, по мнению Суда, не являются необходимыми в демократическом обществе.

В настоящем случае суд считает установленным существование причинной связи между тревогой и огорчениями, испытанными заявителем, и нарушением Конвенции. Однако в обстоятельствах данного дела Суд полагает, что сам факт признания нарушения представляет собой достаточно справедливое возмещение морального вреда.

7. В силу п. 1 ст. 208 ГК РФ исковая давность не распространяется на требования о защите личных неимущественных прав и других нематериальных благ, кроме случаев, предусмотренных законом. Законом не предусмотрено срока исковой давности для требований о защите чести, достоинства, а также деловой репутации. Таким образом, на требования о защите чести, достоинства и деловой репутации срок исковой давности не распространяется.

За период 2002 г. по 2004 г. судами Липецкой области при рассмотрении дел о защите чести, достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц по 73 делам было отказано в удовлетворении требований, по всем делам было отказано по существу спора, ни по одному делу срок исковой давности судом не применялся.

Таким образом, судами при рассмотрении дел данной категории положения п. 1 ст. 208 ГК РФ не нарушаются.

8. Согласно ст. 43 Закона РФ от 27.12.1991 г. N 2124-1 "О средствах массовой информации" (с последующими изменениями и дополнениями) гражданин или организация вправе потребовать от редакции опровержения не соответствующих действительности и порочащих их честь и достоинство сведений, которые были распространены в данном средстве массовой информации. Такое право имеют также законные представители гражданина, если сам гражданин не имеет возможности потребовать опровержения. Если редакция средства массовой информации не располагает доказательствами того, что распространенные им сведения соответствуют действительности, она обязана опровергнуть их в том же средстве массовой информации.

Если гражданин или организация представили текст опровержения, то распространению подлежит данный текст при условии его соответствия требованиям настоящего Закона. Редакция радио-, телепрограммы, обязанная распространить опровержение, может предоставить гражданину или представителю организации, потребовавшему этого, возможность зачитать собственный текст и передать его в записи.

В силу ч. 2 ст. 45 этого Закона в опровержении может быть отказано:

1) если опровергаются сведения, которые уже опровергнуты в данном средстве массовой информации;

2) если требование об опровержении либо представленный текст его поступили в редакцию по истечении одного года со дня распространения опровергаемых сведений в данном средстве массовой информации.

Отказ в опровержении либо нарушение установленного настоящим Законом порядка опровержения могут быть в течение года со дня распространения опровергаемых сведений обжалованы в суд в соответствии с гражданским и гражданско-процессуальным законодательством Российской Федерации.

Судами Липецкой области за рассматриваемый период по делам о защите чести, достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц, с участием средств массовой информации было рассмотрено 51 дело, из которых отказано по 26 делам. Все эти дела основаны на требованиях истцов к средствам массовой информации о защите чести, достоинства и деловой репутации, но не связаны с отказом средств массовой информации в опубликовании опровержения.

9. В деле "Гудвин против Соединенного Королевства" (1996) Суд признал право журналиста на сохранение конфиденциальности своих источников. По мнению Суда, "защита журналистских источников информации является одним из основополагающих условий свободы печати, в том виде как она нашла отражение в законах и кодексах профессионального поведения в ряде Договаривающихся Государств и нескольких международных актах... При отсутствии подобной защиты источники не стали бы оказывать содействие прессе, что отрицательно сказалось бы на способности прессы представлять точную и надежную информацию по вопросам, представляющим общественный интерес. В результате жизненно важная роль прессы как стража интересов общества была бы подорвана".

Рассмотрение фразы "в интересах правосудия" в этом смысле сразу же подчеркивает важность процедуры уравновешивания. Для стороны, добивающейся раскрытия источника, защищенного статьей 10, недостаточно просто показать, что без такого раскрытия она не сможет осуществить свое законное право или предотвратить угрозу совершения правонарушения, на которых она основывает свое требование об установлении необходимости раскрытия источника информации. Задача судьи будет заключаться в том, чтобы сопоставить значимость обеспечения достижения целей правосудия в обстоятельствах конкретного дела, с одной стороны. С важностью защиты источника информации, с другой стороны. При осуществлении такого сравнения порог необходимости будет достигнут только в том случае, если судья удовлетворен тем, что раскрытие в интересах правосудия имеет настолько превалирующее значение, что оно перевешивает установленную законом привилегию против раскрытия источников информации.

Вопросу о защите источников информации посвящена ст. 41 Закона РФ "О СМИ", которая закрепляет право и обязанность не разглашать конфиденциальный источник информации. В ней предусмотрено, что редакция обязана сохранять в тайне и не вправе называть лицо, предоставившее сведения с условием неразглашения его имени, за исключением случая, когда соответствующее требование поступило от суда в связи с находящимся в его производстве делом.

Таким образом, конфиденциальный источник информации должен быть раскрыт только по определению суда, когда в производстве суда находится дело по иску о защите чести, достоинства и деловой репутации (применительно к теме исследования). Невыполнение требований ст. 41, в части нераскрытия источника информации по определению суда, может влечь за собой неблагоприятные последствия для журналиста и редакции СМИ. В соответствии с Гражданско-процессуальным кодексом РФ судебные постановления, в том числе определения, обязательны. Их неисполнение может влечь наложение штрафа.

У судов Липецкой области не было необходимости раскрывать источник информации, и не по одному делу на ответчика не возлагалась обязанность раскрывать источник информации.

10. В период 2002-2004 гг. судами Липецкой области было рассмотрено 3 дела, возникших в связи с распространением в средствах массовой информации сведений о личной жизни гражданина без его согласия.

Для примера можно привести дело по иску Б.Е.Г. к ОАО "М" и другим (N 2-1190/2002 г., Советский суд).

В газете "М" N 50 (8141) от 7 декабря 2001 г. в рубрике "Сфера обслуживания" опубликована статья "Потребительский терроризм или скупой платит дважды".

Истица Б.Е.Г. обратилась в суд с иском к ООО "В", ОАО "Н", П.И.В., автору статьи, о защите чести, достоинства и деловой репутации, компенсации морального вреда, причиненного неправомерным использованием имени и неэтичной рекламы, ссылаясь на то, что в статье распространены оскорбительные сведения о ней, которые порочат ее честь и достоинство. Без ее согласия использовании имени. Считает статью неэтичной рекламой. Просила взыскать в ее пользу 118954 руб.

Представитель магазина "В" иск не признал.

Представитель ОАО "Н" и П.И.В. иск не признал, пояснил, что ранее и другие печатные издания публиковали о судебном споре между Б. и магазином, судебный процесс не был закрытым, а потому не было необходимости журналисту получать согласие на использование имени истицы в статье.

Суд удовлетворил иск и постановил взыскать в пользу Б.Е.Г. компенсацию морального вреда с ОАО "Н" - 400 руб., с П.И.В. - 200 руб., магазина "В" - 400 руб.

Взыскать в пользу Б.Е.Г. расходы по юридической помощи адвоката с ОАО "Н" 250 руб., с П.И.В. - 100 руб., магазина "В" - 250 руб.

В остальной части иска Б.Е.Г. отказано.

Определением судебной коллегии по гражданским делам областного суда решение суда первой инстанции в части отказа в иске о защите чести и достоинства было оставлено без изменения, в остальной части было отменено, при этом коллегия указала: "Удовлетворяя требование истицы в части неправомерного использования ее имени и взыскивая с ответчиков компенсацию морального вреда, суд исходил из того, что в статье употребляется имя Б.Е.Г., а также распространены сведения о личной жизни истицы, а именно то, что она неоднократно обращалась в суд с иском о защите прав потребителей, оплачивала экспертизу, без согласия истицы, а опубликованная статья является неэтичной рекламой.

Судебная коллегия по гражданским делам не может согласиться с такими выводами суда по следующим основаниям.

В силу п. 5 ст. 19 ГК РФ вред, причиненный гражданину в результате неправомерного использования его имени, подлежит возмещению в соответствии с настоящим Кодексом.

При искажении либо использовании имени гражданина способами или в форме, которые затрагивают его честь, достоинство или деловую репутацию, применяются правила, предусмотренные статьей 152 настоящего Кодекса.

По мнению судебной коллегии, в вышеуказанной статье журналистом освещается судебный спор между Б.Е.Г. и магазином "В", что нельзя считать распространением сведений, порочащих честь, достоинство и деловую репутацию истицы. В печатных изданиях г. Липецка неоднократно были опубликованы статьи о судебных разбирательствах сторон, где прямо упоминалось и имя Б. и магазина "В" и освещался возникший судебный конфликт сторон. Судебные заседания между сторонами были открытыми.

При таких обстоятельствах, у суда не имелось оснований утверждать, что имело место распространение сведений о личной жизни истицы, а имя истицы было искажено или использовано в форме и способом, которые затрагивают ее честь и достоинство или деловую репутацию.

Само по себе указание в статье имени не влечет безусловную защиту неимущественных прав, а каких-либо оснований считать, что распространены сведения, порочащие честь, достоинство и деловую репутацию истицы, у суда не имелось".

Представляет интерес и дело по иску К.Д.М. и других (N 2-300/2002 г. Правобережный суд).

В газете "Т" N 1 (461) от 9 января 2002 г. на первой странице была публикована фотография К.Д.М. под заглавием "Новый год с привкусом колбаски" и на второй странице - статья "Здравствуй, Дима, Новый год!" за подписью А.А.

Истец К.Д.М. указывал на то, что опубликованная на первой странице газеты его фотография была украдена и опубликована без его разрешения, что является вторжением в его личную жизнь.

Решением суда в иске было отказано, при этом суд указал, что доказательств того, что опубликованием фотографии истца было допущено вторжение в его личную жизнь, не имеется.

Такая позиция суда представляется спорной, поскольку само по себе опубликование в средствах массовой информации фотографии лица без его на то согласия - это уже вмешательство в частную жизнь, что недопустимо. В круг юридически значимых обстоятельств в этом случае входит установление факта, что действительно опубликована фотография истца, и на ответчике лежит обязанность доказывания того, что это сделано с согласия истца, а потому ссылка суда, что истец не представил доказательств вторжения в его личную жизнь, несостоятельна. Но имеется и другая позиция, что наличие согласия или несогласия на опубликование личной фотографии будет иметь значение в зависимости от текста, информации, помещенной в средствах массовой информации (негативность изложенной информации), а потому при разрешении вопроса о том, было ли допущено вмешательство в личную жизнь, необходимо исходить из всего контекста и фотографии, и текста.

Полагаю, что указанный аспект проблемы должен быть разрешен в постановлении Пленума Верховного Суда РФ,

С учетом этого, интересным является гражданское дело по иску Г. к ООО "И" о защите чести, достоинства и деловой репутации" (N 2-119/04 Советский суд).

В газете "Л" N 13 за 2 апреля 2004 г. была опубликована статья Д.В.А. (псевдоним С.В.) "Безумная любовь. Муж-сектант запретил жене делать аборт, и она сошла с ума" и опубликованы были фотографии Г.Е. и Г.Ю., но под фамилией Г.

Решением Советского районного суда г. Липецка от 21.01.2004 г., оставленным без изменения судебной коллегией по гражданским делам Липецкого областного суда, часть сведений этой статьи признаны несоответствующими действительности, порочащими честь и достоинство граждан Г.Е.Н. и Ю.А.

При рассмотрении дела судебной коллегией были установлены факты грубого нарушения конституционных прав граждан на защиту чести, достоинства, деловой репутации, неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, помимо тех, которые были установлены судом первой инстанции.

В силу 8, 9, 10 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, свободу мысли, совести и религии.

Эти права гарантированы и ст.ст. 21, 23, 24, 28 Конституции Российской Федерации.

Кроме того, согласно ст. 150 ГК РФ личная неприкосновенность, честь и доброе имя, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, личная и семейная тайна защищаются в соответствии с законом.

Согласно ст. 49 Закона РФ "О средствах массовой информации" при осуществлении профессиональной деятельности журналист обязан уважать права, законные интересы, честь и достоинство граждан и организации.

С учетом этого, в соответствии с положениями ст. 51 Закона РФ "О средствах массовой информации" запрещается использовать право журналиста на распространение информации с целью опорочить гражданина или отдельные категории граждан исключительно по признакам пола, возраста, расовой и национальной принадлежности, языка, отношения к религии, профессии, места жительства и работы, а также в связи с их политическими убеждениями.

В нарушении норм действующего законодательства в оспариваемой статье, опубликованной в газете "Липецкая неделя", допущено сообщение о сведениях, составляющих семейную и медицинскую тайну, а также сообщение о фактах негативного характера, не соответствующих действительности, порочащих доброе имя истцов Г.Е.Н. и Г.Ю.А. И хотя при этом фамилии истцов были изменены на "Г", в газете были помещены их фотографии, причем без ведома и согласия на это самих граждан.

Так, в статье указано, что Ю. постоянно ссорился с родителями, приставал к прохожим, стараясь приобщить их к вере, избивал жену и угрожал ей, в отношении Е. имеется следующая информация: "Она впала в депрессию. Ничего не хотелось делать. Дошло то того, что Лена стала справлять нужду прямо в комнате... Елену поместили в психиатрическую больницу. Но лечение не дало положительных результатов....С тех пор Е. почти не разговаривает. Она не понимает, кто она и где находится. Днем сидит с отсутствующим видом у окна и тихо что-то бормочет себе под нос".

Изложенное свидетельствует о грубом нарушении редакцией газеты "Л", учредителя ООО "И", и журналистом Д.В.А. действующего как международного законодательства, так и законодательства Российской Федерации, что привело к нарушению прав граждан.

Хотя истцами и не заявлялся иск о защите прав на неприкосновенность частной жизни, семейной и медицинской тайны, судебная коллегия сочла необходимым вынести частное определение в адрес регистрирующего органа - Центрально-Черноземного регионального Управления Министерства культуры и массовых коммуникаций РФ. В настоящее время получен ответ, что регистрирующий орган принял частное определение к сведению.

Ни по одному из этих дел нельзя говорить, что распространение указанных сведений диктовалось необходимостью защиты общественных интересов.

11. Согласно п. 7 ч. 1 ст. 4 Закона РФ от 09.12.1991 г. N 2005-1 "О государственной пошлине" (с последующими изменениями и дополнениями) по делам, рассматриваемым в судах общей юрисдикции, государственная пошлина с исковых заявлений неимущественного характера, а также с исковых заявлений имущественного характера, не подлежащих оценке - взыскивается 10 процентов от минимального размера оплаты труда - для граждан, десятикратный размер минимального размера оплаты труда - для юридических лиц.

По делам рассматриваемой категории нарушений судами положений данной правовой нормы при взыскании государственной пошлины за подачу искового заявления с граждан и юридических лиц не установлено. С граждан государственная пошлина правильно взыскивалась в размере 10 рублей, а с юридических лиц - 1000 рублей, а при подаче жалобы на решение суда - соответственно 5 и 500 рублей.