Заключение на проект федерального закона "О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации" (не действует)

Заключение
на проект федерального закона
"О государственной судебно-экспертной
деятельности в Российской Федерации"

Проект федерального закона "О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации" (далее именуется - законопроект), несомненно, имеет важное значение для регулирования сферы отношений, непосредственно связанных с отправлением правосудия, - отношений, касающихся организации и производства судебной экспертизы. До настоящего времени вопросы, связанные с судебно-экспертными исследованиями, регламентировались отраслевым процессуальным законодательством Российской Федерации. В представленном законопроекте впервые определен единый порядок деятельности судебно-экспертных учреждений и экспертов, единые основы правового положения субъектов экспертной деятельности и других участников процесса, а также общие принципы этой деятельности в конституционном, гражданском, административном и уголовном судопроизводстве. В законопроекте с достаточной степенью полноты определена процедура организации и производства судебной экспертизы, углублены и развиты положения процессуального законодательства Российской Федерации. При этом особенности отраслевых процессуальных законов остаются за рамками этого законопроекта, что является его бесспорным достоинством.

Вместе с тем законопроект имеет серьезный недостаток концептуального характера, поскольку речь в нем идет лишь о государственных экспертных учреждениях. Между тем в статье 9 законопроекта говорится не только о лицах, осуществляющих экспертные исследования в порядке выполнения служебной деятельности, но и об экспертах назначенных судом, прокурором, следователем или лицом, производящим дознание. Таким образом, любое лицо может быть назначено экспертом при соблюдении требований соответствующего законодательства Российской Федерации. Об этом же упоминается в пункте 2 статьи 12, который предоставляет право самостоятельного производства экспертизы "сведущему лицу". В то же время и название и содержание законопроекта ограничивают круг субъектов экспертной деятельности работниками только государственных судебно-экспертных учреждений. Соответственно деятельность иных экспертов (не состоящих в штате государственных учреждений) остается за рамками регулирования представленного законопроекта. С такой позицией трудно согласиться, так как одна из основных задач законопроекта заключается в том, чтобы создать единую правовую базу для деятельности всех лиц и организаций, занимающихся проведением экспертизы. Основы этой деятельности закреплены в процессуальном законодательстве Российской Федерации, устанавливающем универсальные требования ко всем экспертам независимо от их служебного статуса. А рассматриваемый законопроект содержит нормы, развивающие и детализирующие соответствующие процессуальные нормы. Следовательно, более подробная регламентация деятельности экспертов (как государственных учреждений, так и иных организаций, а также частных лиц) должна осуществляться в рамках единого законодательного регулирования.

Кроме того, в законопроекте предусмотрены конкретные права участников процесса (например, потерпевшего, свидетеля) при производстве судебной экспертизы. Однако необоснованное ограничение круга субъектов судебно-экспертной деятельности влечет за собой ограничение прав участников процесса, в котором в качестве экспертов выступают лица, не являющиеся сотрудниками государственных судебно-экспертных учреждений.

В связи с изложенным представляется необходимым более четко определить круг лиц и учреждений на деятельность которых распространяются положения законопроекта. Исключение из этого круга лиц, не состоящих в штате государственных судебно-экспертных учреждений, ставит под сомнение необходимость принятия данного законопроекта.

Следует указать также на иные, не имеющие концептуального характера, недостатки представленного законопроекта.

В статье 2 законопроекта неверно определена задача судебно-экспертной деятельности. Задачей экспертной деятельности является установление фактов на основе исследования представленных материалов, а не обеспечение доказательствами по делу соответствующих органов.

Принцип защиты прав и свобод личности не является основополагающим при осуществлении судебно-экспертной деятельности (статья 4 законопроекта). Законность как принцип судебно-экспертной деятельности предполагает в том числе и соблюдение прав и свобод личности.

Вызывает сомнение необходимость перечисления объектов судебно-экспертного исследования, тем более что перечень, данный в статье 8 законопроекта, не является исчерпывающим. Например, не указаны в качестве объектов экспертных исследований микрочастицы. Неясно, почему "живые лица" не отнесены к объектам экспертизы, а обозначены в отдельном пункте статьи 8 законопроекта.

В законопроекте определены два вида государственных судебно-экспертных учреждений: собственно учреждения судебной экспертизы Минюста России и Минздрава России (пункт 1 статьи 10) и специальные подразделения других ведомств, осуществляющие функции судебно-экспертного учреждения (пункт 2 статьи 10), Неясно, существует ли какая-нибудь разница между указанными учреждениями. Если существует, то это должно быть четко определено.

Пунктом 3 статьи 10 законопроекта обоснованно запрещено проведение судебно-психиатрических экспертиз в медицинских учреждениях и их подразделениях, не относящихся к ведению Минздрава России. В целях обеспечения прав личности этот запрет следует распространить на любые судебно-медицинские экспертизы, производящиеся в указанных учреждениях.

В статье 15 законопроекта целесообразно установить порядок, в соответствии с которым эксперты государственных судебно-экспертных учреждений предупреждаются об уголовной ответственности за дачу заведомо ложного заключения и дают об этом подписку один раз - при приеме на работу.

Предоставленное пунктом 1 статьи 16 законопроекта эксперту безусловное право участвовать в исследовании материалов дела в стадии судебного разбирательства не корреспондирует с действующим процессуальным законодательством Российской Федерации. Такое право эксперту может быть предоставлено только по решению суда.

В подпункте "а" пункта 1 статьи 16 законопроекта предусмотрено право эксперта отказаться от производства экспертизы в том случае, если допущено нарушение процессуального порядка назначения экспертизы, в результате которого существенно затруднено или невозможно ее проведение. Такая формулировка является неточной, поскольку любое нарушение процессуального порядка назначения экспертизы может явиться основанием для отказа в ее проведении.

Основания для отказа эксперта в проведении экспертизы, перечисленные в подпунктах "г" и "д" пункта 1 статьи 16, имеют ненормативный характер и потому не могут быть установлены законом.

Положения статьи 27 законопроекта было бы целесообразно поместить в статью 16, устанавливающую права эксперта.

Пунктом 1 статьи 30 законопроекта определено правило, в соответствии с которым судебно-психиатрическое учреждение не может проводить в принудительном порядке экспертизу лица, если это прямо не предусмотрено процессуальным законодательством Российской Федерации. Указанное правило следует распространить на любое учреждение, производящее экспертизу лиц.

Аналогичное дополнение необходимо сделать и в пункте 2 статьи 31, в котором установлен порядок помещения лица в медицинское учреждение (стационар) для производства судебно-психиатрической экспертизы. Судебное решение должно быть основанием для помещения лица в указанное учреждение в целях осуществления любого экспертного исследования.

Обеспечение законных прав личности требует иного порядка обжалования нарушения сроков содержания лица в медицинском стационаре, чем установлен в статье 33 законопроекта. В соответствии со статьей 46 Конституции Российской Федерации любому лицу гарантирована судебная защита его прав и свобод.

Закон не должен содержать запрета допрашивать эксперта по поводу получения им от лица, подвергнувшегося экспертизе, сведений, не относящихся к предмету экспертизы (пункт 4 статьи 34 законопроекта). Решение данного вопроса относится к компетенции суда.

В статье 34 законопроекта устанавливаются права лица, помещенных в медицинский стационар для производства экспертизы, но не содержащихся под стражей, поэтому любые их жалобы, заявления и ходатайства не могут быть перлюстрированы (пункт 6).

Поскольку пункт 3 статьи 35 законопроекта содержит норму, общую для всех лиц, помещенных в судебно-психиатрические стационары, ее следует изъять из статьи, регламентирующей порядок содержания в психиатрических стационарах лиц, заключенных под стражу, и выделить в отдельную статью.

В пункте 4 статьи 36 законопроекта предусмотрена возможность применения мер воздействия к содержащемуся в психиатрическом стационаре лицу в случае совершения им противоправных действий, но при этом не указывается, какие это меры и каким законом они предусмотрены.

В пункте 1 статьи 27 законопроекта установлено право лица на информацию о доступной форме о применяемых в отношении него методах исследования. Такое право следует предоставить и законным представителям лиц, подвергающихся экспертизе.

Производство судебной экспертизы должно исключать возможность унижения человеческого достоинства, поэтому в законопроекте необходимо установить правило, в соответствии с которым при любых экспертизах лиц могут присутствовать в предусмотренных законом случаях и порядке иные лица, но лишь одного пола с лицом, подлежащим экспертному исследованию пункты 1 и 5 статьи 38 законопроекта).

Пунктом 1 статьи 41 установлена безусловная обязанность всех учреждений, организаций, предприятий независимо от форм собственности предоставлять экспертным учреждениям эталонные образцы и другую техническую информацию, необходимую для производства экспертиз. Установление такой обязанности в безусловной форме может повлечь нарушение законных прав собственников.

К недостаткам законопроекта следует также отнести ряд терминологических неточностей и редакционных погрешностей.

В абзаце втором преамбулы законопроекта содержится неверная формулировка. Закон регулирует не правоотношения, а общественные отношения.

Абзац третий преамбулы законопроекта в предложенной редакции противоречит части 3 статьи 55 Конституции Российской Федерации, которая предусматривает возможность ограничения прав и свобод человека федеральным законом в случаях, установленных в этой статье.

Представляются некорректными такие формулировки, как "судопроизводства, предусмотренные Конституцией Российской Федерации" или "все виды судопроизводств". Целесообразно использовать редакцию части 2 статьи 118 Конституции Российской Федерации.

В ряде статей законопроекта используется термин "живое лицо". Поскольку под "живым" понимается лицо, в отношении которого производится судебная экспертиза, в законопроекте следует использовать термин "лицо".

Нецелесообразно употребление в законопроекте таких расплывчатых понятий, как "регионы обслуживания" (статья 10), "сведущее лицо" (статья 12), "лица, занимающие определенное процессуальное положение" (статья 30).

Неправомерно употребление в законопроекте термина "места предварительного заключения" (статья 35). В соответствии с Федеральным законом "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений" следует использовать термин "места содержания под стражей". В статье 3 законопроекта необходимо дать полное название всех указанных нормативных правовых актов.

Требуют редакционной доработки абзац второй пункта 3 статьи 19, пункт 3 статьи 24, пункт 5 статьи 34 законопроекта.

Пункт 3 статьи 10 повторяет положения статьи 3 законопроекта.

В ряде статей законопроекта воспроизводится текст соответствующих положений Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, что представляется излишним.

Кроме того, следует отметить, что в законопроекте отсутствует необходимое заключительное положение о порядке вступления в силу принятого закона.

Таким образом, законопроект после предварительного решения ряда вопросов концептуального характера необходимо существенно доработать.