Апелляционное определение СК по гражданским делам Забайкальского краевого суда от 12 августа 2021 г. по делу N 33-2400/2021

Судебная коллегия по гражданским делам Забайкальского краевого суда в составе:

председательствующего Погореловой Е.А.

судей Подшиваловой Н.С. и Радюк С.Ю.

с участием прокурора Казанцевой Л.И.

при секретаре Печеревиной О.В.

рассмотрела в открытом судебном заседании 12 августа 2021 г. гражданское дело по иску Ш.Т. С, действующей в своих интересах и интересах несовершеннолетнего Ш.А. АлексА.а, Ш.А. В. к государственному учреждению здравоохранения "Улётовская Центральная районная больница", Департаменту государственного имущества и земельных отношений Забайкальского края о взыскании компенсации морального вреда

по апелляционным жалобам ГУЗ "Улетовская центральная районная больница", представителя истца Ш.Т.С. и третьего лица Ш.А.В. - Коптеевой А.В, по апелляционному представлению заместителя прокурора Центрального района г. Читы Новолодского С.Е.

на решение Центрального районного суда г. Читы от 24 марта 2021 г, которым постановлено:

Исковые требования удовлетворить частично.

Взыскать в пользу Ш.Т. С. с государственного учреждения здравоохранения "Улётовская Центральная районная больница" компенсацию морального вреда 600 000 рублей, судебные расходы в размере 100 000 рублей.

Взыскать в пользу Ш.А. АлексА.а с государственного учреждения здравоохранения "Улётовская Центральная районная больница" компенсацию морального вреда 700 000 рублей.

Взыскать в пользу Ш.А. В. с государственного учреждения здравоохранения "Улётовская Центральная районная больница" компенсацию морального вреда 100 000 рублей.

Взыскать с государственного учреждения здравоохранения "Улётовская Центральная районная больница" государственную пошлину в размере 900 рублей в доход местного бюджета.

При недостаточности имущества ГУЗ "Улётовская Центральная районная больница" субсидиарную ответственность по обязательствам возложить на Департамент государственного имущества и земельных отношений Забайкальского края.

Заслушав доклад судьи Забайкальского краевого суда Погореловой Е.А, судебная коллегия

установила:

Ш.Т.С. обратилась в суд с указанным иском, ссылаясь на то, что "Дата" она родила ребенка Ш.А.А. В результате затяжных дефектных родов ребенок родился в состоянии асфиксии тяжелой степени с оценкой по шкале Апгар 2 балла на первой минуте жизни. Ему был выставлен диагноз: "данные изъяты". Тяжелые роды у истицы велись дежурной акушеркой без участия акушера-гинеколога. На сегодняшний день сыну присвоена группа инвалидности в категории "ребенок-инвалид". По причине затяжных родов на фоне нехватки кислорода у Ш.А.А. серьезно пострадали лобные доли головного мозга, мальчик существенно отстает в развитии, почти не разговаривает, не пишет, не читает, не способен себя полноценно обслуживать. Ее беременность протекала без особенностей. На 27 декабря 2004 г..был определен срок родов и в этот же день появились мажущие коричневого цвета выделения, в связи с чем истицу госпитализировали в Улетовский родильный дом. 28 декабря 2004 г..по результатам УЗИ было выставлено заключение о наличии ретроплацентарной гематомы, представляющей серьезную опасность, как для здоровья матери, так и для развития будущего ребенка. Также было диагностировано отслоение плаценты. В связи с выявленными диагнозами истица обратилась к лечащему врачу акушеру-гинекологу Козловских Ю.В. с просьбой провести ей кесарево сечение, на что получила отказ со словами "придет время - сам вылезет". Истицу разместили в отдельную палату, в которой был жуткий холод, окна были покрыты слоем льда, отчего она простудилась, после чего ее перевели в теплую палату. 30 декабря 2004 г..у истицы поднялось давление, ее перевели в предродовую палату, где началось открытие матки, но воды не отходили. Тогда акушерка Мешкелеева В. проколола пузырь, воды были обильно зеленые. Схватки у истицы окончательно прекратились после отхождения зеленых околоплодных вод, только тогда истицу положили в родовую палату и поставили систему.

После 12 часов уже 31 декабря 2005 г..начались слабые схватки, но истица чувствовала слабость. Тогда около нее собралось много врачей, один из которых хирург Никифоров С.В. пытался угнать плод из утробы локтем. Ребенок родился синим, не кричал. На лбу были гематомы, глаз был красным. После реанимационных мероприятий ребенок издал слабый крик. Врач-реаниматолог сказал, что ребенок тяжелый, и если бы его продержали в родах еще хотя бы час, то он бы не выжил. В связи с тяжелым состоянием ребенка, кормить его разрешили только на 6 сутки, а на 10 сутки выписали домой. Дома ребенок постоянно плакал, в 5 месяцев ему сделали снимки, которые показали, что при рождении ребенку сломали ключицу. В сентябре 2006 г..ребенку был выставлен диагноз - "данные изъяты". В октябре 2006 г..в городе Иркутске в Клинике института "Педиатрии и репродукции человека" после обследования был поставлен диагноз " "данные изъяты". В сентябре 2006 г..Ш.А.А. признали ребенком инвалидом, был выставлен диагноз " "данные изъяты"". 6 ноября 2019 г..Ш.Т.С. обратилась с заявлением о проведении специалистами по защите прав застрахованных граждан государственной страховой медицинской компании "Забайкалмедстах" вневедомственной экспертизы в связи с жалобами на ненадлежащее оказание медицинских услуг в ГУЗ "Улётовская ЦРБ". 19 февраля 2019 г..ГКУ "Забайкалмедстрах" сообщило, что выявлены дефекты оказания медицинской помощи. Ребенок постоянно по нескольку раз в год проходит реабилитационное лечение в г..Чите в Академии здоровья, Ростке, в реабилитационных центрах Города Москвы и Иркутска, а также санаторно-курортное лечение на курортах Ямкун, Шиванда, реабилитационном центре Спасатель. На настоящий момент ребенку исполнилось 15 лет, он ходит на согнутых коленях, осталось ползание. Мальчик находится под наблюдением у психиатра с диагнозом: " "данные изъяты"". Разговаривает плохо, в развитии отстает по причине частичной атрофии лобных долей.

Занимается в школе по специальной программе в целях социализации, а также с логопедом, дефектологом, психологом. Читать, писать не умеет, ему требуется постоянная помощь при передвижении на улице, в быту не может себя обслуживать полноценно, самостоятельно жить он не способен. В настоящий момент имеется основной диагноз по неврологии: " "данные изъяты" Полагает, что инвалидность близкого человека навсегда нарушила ее благополучие, ей и сыну причинены глубокие страдания и боль в связи с тяжелыми болезнями. Просила учесть, что болезнь ребенка явилась причиной невротического синдрома Ш.Т.С, появлением хронических заболеваний внутренних органов, так как она вынуждена постоянно носить ребенка на руках, не может вести полноценную жизнь. С учетом уточнений просила взыскать с ГУЗ "Улётовская центральная районная больница" в свои пользу компенсацию морального вреда - 2000 000 руб, в пользу ребенка Ш.А.А.- 3 000 000 руб, в пользу Ш.А.В.- 2000 000 руб, взыскать в пользу Ш.Т.С. судебные расходы на выплату экспертам в размере 100 000 руб. При недостаточности имущества больницы субсидиарную ответственность возложить на Департамент государственного имуществ и земельных отношений Забайкальского края.

Протокольным определением от 18 июня 2020 г. к участию в деле в качестве третьих лиц, не заявляющих самостоятельных требований привлечены акушерка Мешкелева Валентина, акушера-гинеколога Козловского Ю.В, Министерство здравоохранения Забайкальского края (том 1 л.д. 42-44).

Протокольным определением от 29 декабря 2020 г. к участию в деле в качестве третьего лица, заявляющего самостоятельные требования относительно предмета иска на стороне истца, привлечен Ш.А.В.- отец ребенка. В исковом заявлении Ш.А.В. указал, что инвалидность ребенка явилась основанием для его нравственных страданий, просит взыскать компенсацию морального вреда в размере 2 000 000 руб.

Судом постановлено приведенное выше решение.

С решением суда не согласилась ГУЗ "Улетовская центральная районная больница", представитель ответчика Дейна И.Н. в апелляционной жалобе и дополнениях к ней просит решение суда отменить, в принять по делу новое решение, которым назначить размер компенсации морального вреда в пользу Ш.Т.С. в размере 150 000 руб, в пользу Ш.А.А. в размере 200 000 руб, во взыскании компенсации морального вреда в пользу Ш.А.В. отказать. Ссылается на то, что с момента произошедших событий, связанных с рождением Ш.А.А, прошло более 16 лет. Больница находится в российской глубинке. На момент произошедших событий существовал дефицит кадров, было изношенное и устаревшее оборудование, возможность приобрести новое оборудование отсутствовала из за недостатка финансирования. Вина врачей, которые работали в то время в больнице, не установлена и не доказана. Сотрудники больницы, которые присутствовали при родах Ш.Т.С. давно уже не работают в ГУЗ Улётовская НРБ". Возможность привлечения к ответственности бывших сотрудников больницы отсутствует в связи с истечением сроков исковой давности. В этой связи вся финансовая нагрузка по возмещению морального вреда ляжет на плечи ГУЗ "Улётовская ЦРБ", при этом бюджетное финансирование для данных целей отсутствует. Возмещать данные затраты ГУЗ "Улётовская ЦРБ" будет вынуждена за счет сокращение других затрат, связанных с деятельностью учреждения, что негативно отразиться на качестве оказываемой медицинской помощи, а также приведет к уменьшению дополнительных выплат врачам, получающих и так невысокие заработные платы, что в свою очередь приведет к увольнению врачей. Судом не учтено, что взыскание столь значительной суммы приведет фактически к изъятию денежных средств из фонда ОМС, что может негативно отразиться на качестве медицинских услуг, предоставляемых гражданам.

Улетовская ЦРБ имеет социальную направленность, а также огромную кредиторскую задолженность в размере 79 800 000 руб. В кредиторскую задолженность входит, в том числе, и задолженность за поставленные противовирусные препараты, а также антибиотики остро необходимые для лечения новой коронавирусной инфекции СОУГО-19, за расходные материалы, средства индивидуальной защиты для медицинских работников и другое. Со ссылкой на ст. 1083 ГК РФ указывает, что у ГУЗ "Улётовская ЦРБ" не имелось умысла и желания навредить Ш.А.А. Инвалидность Ш.А.А. не находится в причинно-следственной связи с действиями ГУЗ "Улётовская ЦРБ", поскольку в период беременности и родов велось постоянное наблюдение истицы с применением всех возможных исследований, которыми располагала больница при недостатке кадров и медицинской аппаратуры. Ответчик приносит извинения истцам за действия своих бывших работников. Страдания истцов очевидны и понятны, однако, ввиду сложившихся обстоятельств указанный размер морального ущерба является для ответчика непосильным. Полагает, что в связи со сложной ситуацией с распространения новой коронавирусной инфекции (2019-nCoV) на территории Забайкальского края, являющегося обстоятельством непреодолимой силы, взыскание задолженности в настоящее время может повлечь нарушение прав третьих лиц - пациентов, а у больницы не будет возможности своевременно и качественно оказать необходимую помощь, что может привести к необратимым последствиям. Считает необоснованным взыскание морального вреда в пользу Ш.А.В, поскольку с ребенком он не проживает, в материалах дела доказательства оказания материальной помощи ребенку, а также участия отца в лечении и воспитании ребенка отсутствуют, на судебные процессы он не приходил, что говорит о том, что он не интересуется судьбой ребенка.

Также с решением суда не согласилась прокурора Центрального района г. Читы, заместитель прокурора Новолодский С.Е. в апелляционном представлении просит решение суда изменить, увеличить размер взысканной компенсации морального вреда с учетом требований разумности и справедливости. Указывает, что судом не в полной мере учтен характер и степень физических и нравственных страданий, согласно материалам дела между действиями ответчика и причиненным вредом здоровью Ш.А.А. усматривается прямая причинно-следственная связь. Не мотивировано значительное (в 6 раз) снижение суммы взыскания в пользу Ш.А.В. относительно суммы, взысканной в пользу Ш.Т.С.

В апелляционной жалобе представитель истца Ш.Т.С. и третьего лица Ш.А.В. - Коптеева А.В. просит решение суда изменить в части присужденной компенсации морального вреда, повысив сумму компенсации в пользу Ш.Т.С, Ш.А.А. и Ш.А.В. до заявленного в иске размера, принять по делу новое решение. Считает, что взысканная судом компенсация не соответствует критериям разумности и справедливости, является чрезмерно заниженной без учета глубины и стойкости понесенных моральных страданий, фактических обстоятельств и негативных последствий в результате причиненного вреда здоровью. Указывает, что при определении суммы компенсации Ш.А.А. суд первой инстанции ограничился указанием перечня заболеваний, который ребенок приобрел в результате ненадлежащего ведения родов медицинскими работниками ответчика. Вместе с тем, суд не учел и не отразил в решении, что данные заболевания являются неизлечимыми, его здоровью причинен непоправимый вред. Также не учтено, что на момент вынесения решения ребенку исполнилось 16 лет, однако за все эти годы положительного эффекта то регулярного лечения у него не наступило. К 16 годам ребенок не приобрел основные гигиенические навыки ухода за собой, не научился самостоятельному прямохождению, а только ползанию на коленях, не способен к нормальному употреблению пищи и воды. Его интеллектуальный уровень равносилен детсадовскому, несмотря на посильное домашнее обучение. Полноценной разговорной речью мальчик никогда не владел и не владеет до сих пор, его словарный запас ограничивается минимальным набором слов, социальные навыки отсутствуют. Суд не учел существенное обстоятельство, что самые современные медицинские достижения и технологии лечения заболеваний, которыми страдает Ш.А.А. не в силах поставить его на ноги, вернуть здоровье, сохранить ум и высокий интеллект. Соответственно, компенсация должна учитываться за окончательный и не устранимый вред здоровью.

Мальчик испытал не краткосрочные, а многолетние болевые ощущения, сопряженные с посягательством на неприкосновенность тела, что причинило ему эмоциональные и физические последствия в виде инвалидизирующих заболеваний. В целях недопущения полного паралича нижних и верхних конечностей, атрофии мышц, имеющиеся у ребенка заболевания, такие как ДЦП, спастический тетрапарез требуют постоянного болезненного лечения и регулярной длительной реабилитации, которая каждый раз дается ему тяжело и причиняет ему дополнительные физические и моральные страдания. При этом из-за снижения интеллектуальных функций ребенок не способен понимать благих намерений родителей и медицинских работников. Кроме того, суд не учел существенного обстоятельства о степени поражения головного мозга ребенка, что следует из выводов судебной экспертизы в ответе на вопрос N 12. С учетом сведений о тяжелом органическом поражении головного мозга, суд не указал, что при такой степени поражения ребенок в будущем никогда не приобретет профессию, не будет трудоустроен, что лишает его возможности постоянного дохода и заработка, он никогда не станет мужем и отцом для продолжения рода. Кроме того, суд присудил матери и ребенку суммы компенсации с разницей в 100 000 руб, что не может быть справедливым решением, поскольку физические и моральные страдания больного ребенка существенно выше материнских в силу тяжелых болезней тела и ума в результате ненадлежащей медицинской помощи.

Определяя размер компенсации в пользу отца ребенка Ш.А.В. в сумме 100 000 руб, суд ограничился лишь общими принципами определения размера компенсации, закрепленных в положениях ст. 151, 1101 ГК РФ, однако не применил их к спорны м правоотношениям, не учел тяжесть причиненных ему как отцу страданий в связи с заболеванием сына, что рождение и воспитание особенного ребенка также стало для него испытанием, как и для матери. В силу прохождения стационарного лечения в онкологическом диспансере отец ребенка не смог принимать участие в рассмотрении дела, однако со слов Ш.Т.С. не смотря на расторжение брака, отец ребенка осуществляет равную заботу о нем, всегда оказывал семье посильную материальную помощь, забирает ребенка к себе, проводит с сыном каждые выходные и праздники, организует поездки и лечение, сопровождает сына всегда и везде, тем более, что мальчик подросток внешне и физически развит правильно, высокого роста, умеренного телосложения и требуется мужская сила для его перемещения фактически на руках из дома и на улицу, в больницу, в санатории. Суд не обосновал, почему сумма в размере 100 000 руб. является для Ш.А.В. достаточной, какие обстоятельства повлияли на такой размер компенсации, какие обстоятельства повлияли на её уменьшение по сравнению с размером компенсации взысканной в пользу Ш.Т.С, учитывая, что родители имеют равные права по отношению к своему ребенку. При определении компенсации морального вреда суд не учел то, что истица представила письменные доказательства глубины и степени ее моральных страданий: психологическое исследование индивидуально-психологических характеристик эмоционального состояния, проведенного ООО "Независимая организация психологов и психиатров".

Суд отразил неполные выводы данного заключения, не указал в решении, что в соответствии с личностным опросником Джерсайлда А.Т. (оценка психического состояния личности), у Ш.Т.С. определены проблемные зоны (сильно выраженные состояния личности) по шкалам: "Бессмысленность существования", "Свобода воли". В этих сферах у неё отсутствует возможность удовлетворения потребностей, отсутствуют ресурсы личности (т.е. возможность эффективно преодолевать трудности, разрешать возникающие в процессе жизнедеятельности проблемы и противоречия. Согласно 16-факторного опросника Кеттела для исследования личности, у Ш.Т.С. был диагностирован невротический синдром. По шкале тяжести инсомнии определяется клиническая бессонница средней тяжести (20 баллов из 28). Как следует из диагностической шкалы биполярного спектра Ш.Т.С. набрала 13 баллов, что говорит возможном депрессивном эпизоде, состояние неопределенности требует колоссальной затраты энергии. Суд первой инстанции не учел, что данные выводы дают точную характеристику внутренней дисгармонии истицы, научными тестами подтверждено приобретение истицей бессонницы средней тяжести, невротического синдрома и депрессивного эпизода, которые требуют медикаментозного лечения. Суд первой инстанции ограничился перечислением общих выводов заключения, без учета, что данные глубокие нарушения у истицы были зафиксированы спустя годы после травмирующего события - 16 лет после рождения больного ребенка. На протяжении 16 лет истица не смогла вернуться к полноценной жизни, напротив согласно опроснику Джерсайлда А.Т. у Ш.Т.С. зафиксировано выраженное состояние личности - это бессмысленность существования, что суд мог данное обстоятельство отнести к индивидуальным особенностям потерпевшего.

Суд указывает, что истица приобрела заболевания опорно-мышечной и желудочно-кишечной системы, поскольку многие годы практически носит больного сына на руках и принимает сильные обезболивающие противовоспалительные медикаменты, губительные для желудка, но при этом не мотивирует, что приобретенные ее болезни негативно сказываются на качестве жизни. Таким образом, судом первой инстанции не учтены всесторонние обстоятельства причинения истице биологического вреда - то есть причинение перманентного вреда психической и физической целостности, при условии, что такой вред доказан заключением специалиста, а также при условии, что он негативно влияет на повседневную жизнедеятельность истицы, на отношения с другими людьми. Судом не учтены обстоятельства причинения истице экзистенциального вреда, который влечет за собой ухудшение качества жизни истицы, необходимость изменить ее привычный образ жизни и отношения с людьми вследствие вынужденной заботы и ухода за ребенком. Суд не отразил в решении, что истица на протяжении 16 лет по причине воспитания больного ребенка не смогла выйти на работу, реализоваться как специалист, поэтому не имеет дополнительного источника дохода, кроме скромных минимальных выплат, предусмотренных законом на ребенка. Ее личная жизнь осталась в прошлом. Не учтены пояснения истицы, что больной ребенок будет находиться на ее иждивении пожизненно, а после смерти родителей его ждет неизбежная участь помещения в специализированное учреждение, что причиняет матери глубокие нравственные переживания.

Без внимания остались доводы истицы, что российская современная культура общественного восприятия детей-инвалидов находится на низком уровне, на больного ребенка истицы всегда показывали пальцем и шептались за ее спиной, что причиняет ей существенные страдания, фактическая недоступность специальной инфраструктуры для людей с ограниченными возможностями в месте их проживания с сыном (город Чите) существенно ограничивает социально-бытовую жизнь истицы и ее ребенка-инвалида и нет никаких поводов надеяться на изменение ситуации к лучшему в ближайшее время. Кроме того, суд не учел в полной мере полную степень вины медицинских работников и возможность благоприятного исхода родов с рождением здорового ребенка. Случай рождения у Ш.Т.С. ребенка-инвалида не подпадал под категорию неуправляемого случая в случае недопущения дефектов при родах у неё родился бы здоровый ребенок. Просит учесть судебную практику судов Забайкальского края относительно размера компенсации морального вреда по схожим делам.

Представитель ответчика Департамента государственного имущества и земельных отношений Забайкальского края, представители третьих лиц ГУП "Забайкалмедстрах"", Министерства здравоохранения Забайкальского края, третьи лица Никифоров С.В, Шведина Ю.Г, Козловских Ю.В, Ш.А.В, надлежаще извещенные о времени и месте рассмотрения дела судом апелляционной инстанции, в судебное заседание не явились. Третье лицо Ш.А.В. направил в суд апелляционной инстанции своего представителя Коптееву А.В.

Руководствуясь ч 3 ст. 167 Гражданского процессуального кодекса РФ судебная коллегия считает возможным рассмотреть дело отсутствие неявившихся в судебное заседание участвующих в деле лиц.

Изучив материалы дела, обсудив доводы апелляционных жалоб и дополнений, апелляционного представления, заслушав объяснения истца Ш.Т.С, её представителя и представителя третьего лица Ш.А.В. - Коптееву Т.С, поддержавших доводы своей апелляционной жалобы, а также доводы апелляционного представления прокурора, представителя ответчика ГУЗ "Улетовская ЦРБ" Дейна И.Н, настаивавшей на удовлетворении доводов своей апелляционной жалобы и дополнений к ней, возражавшей против удовлетворения жалобы представителя истца и третьего лица Коптеевой Т.С, прокурора Забайкальской краевой прокуратуры Казанцевой Л.И, поддержавшую доводы апелляционного представления и апелляционной жалобы истца и представителя третьего лица Коптеевой Т.С, судебная коллегия приходит к следующему.

Так, в части 1 статьи 41 Конституции Российской Федерации закреплено, что каждый имеет право на охрану здоровья и медицинскую помощь. Медицинская помощь в государственных и муниципальных учреждениях здравоохранения оказывается гражданам бесплатно за счет средств соответствующего бюджета, страховых взносов, других поступлений.

Отношения, возникающие в сфере охраны здоровья граждан в Российской Федерации, регулируются Федеральным законом от 21 ноября 2011 г. N 323-ФЗ "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации" (далее по тексту Федеральный закон "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации").

Согласно пункту 1 статьи 2 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации" здоровье - это состояние физического, психического и социального благополучия человека, при котором отсутствуют заболевания, а также расстройства функций органов и систем организма.

Охрана здоровья граждан - это система мер политического, экономического, правового, социального, научного, медицинского, в том числе санитарно-противоэпидемического (профилактического), характера, осуществляемых органами государственной власти Российской Федерации, органами государственной власти субъектов Российской Федерации, органами местного самоуправления, организациями, их должностными лицами и иными лицами, гражданами в целях профилактики заболеваний, сохранения и укрепления физического и психического здоровья каждого человека, поддержания его долголетней активной жизни, предоставления ему медицинской помощи (пункт 2 статьи 2 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации").

Статьей 4 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации" предусмотрено, что к основным принципам охраны здоровья относятся, в частности: соблюдение прав граждан в сфере охраны здоровья и обеспечение связанных с этими правами государственных гарантий; приоритет интересов пациента при оказании медицинской помощи; ответственность органов государственной власти и органов местного самоуправления, должностных лиц организаций за обеспечение прав граждан в сфере охраны здоровья; доступность и качество медицинской помощи; недопустимость отказа в оказании медицинской помощи.

Медицинская помощь - это комплекс мероприятий, направленных на поддержание и (или) восстановление здоровья и включающих в себя предоставление медицинских услуг; пациент - это физическое лицо, которому оказывается медицинская помощь или которое обратилось за оказанием медицинской помощи независимо от наличия у него заболевания и от его состояния (пункты 3, 9 статьи 2 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации").

Каждый имеет право на медицинскую помощь в гарантированном объеме, оказываемую без взимания платы в соответствии с программой государственных гарантий бесплатного оказания гражданам медицинской помощи, а также на получение платных медицинских услуг и иных услуг, в том числе в соответствии с договором добровольного медицинского страхования (части 1, 2 статьи 19 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации").

В пункте 21 статьи 2 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации" определено, что качество медицинской помощи - совокупность характеристик, отражающих своевременность оказания медицинской помощи, правильность выбора методов профилактики, диагностики, лечения и реабилитации при оказании медицинской помощи, степень достижения запланированного результата.

Медицинские организации, медицинские работники и фармацевтические работники несут ответственность в соответствии с законодательством Российской Федерации за нарушение прав в сфере охраны здоровья, причинение вреда жизни и (или) здоровью при оказании гражданам медицинской помощи. Вред, причиненный жизни и (или) здоровью граждан при оказании им медицинской помощи, возмещается медицинскими организациями в объеме и порядке, установленных законодательством Российской Федерации (части 2 и 3 статьи 98 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации").

Согласно статье 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции.

Семейная жизнь в понимании статьи 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод и прецедентной практики Европейского Суда по правам человека охватывает существование семейных связей как между супругами, так и между родителями и детьми, в том числе совершеннолетними, между другими родственниками.

Статьей 38 Конституции Российской Федерации и корреспондирующими ей нормами статьи 1 Семейного кодекса Российской Федерации предусмотрено, что семья, материнство, отцовство и детство в Российской Федерации находятся под защитой государства.

Семейное законодательство исходит из необходимости укрепления семьи, построения семейных отношений на чувствах взаимной любви и уважения, взаимопомощи и ответственности перед семьей всех ее членов, недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в дела семьи, обеспечения беспрепятственного осуществления членами семьи своих прав, возможности судебной защиты этих прав (пункт 1 статьи 1 Семейного кодекса Российской Федерации).

Пунктом 1 статьи 150 Гражданского кодекса Российской Федерации определено, что жизнь и здоровье, достоинство личности, личная неприкосновенность, честь и доброе имя, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, неприкосновенность жилища, личная и семейная тайна, свобода передвижения, свобода выбора места пребывания и жительства, имя гражданина, авторство, иные нематериальные блага, принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона, неотчуждаемы и непередаваемы иным способом.

Если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда. При определении размеров компенсации морального вреда суд принимает во внимание степень вины нарушителя и иные заслуживающие внимания обстоятельства. Суд должен также учитывать степень физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями гражданина, которому причинен вред (статья 151 Гражданского кодекса Российской Федерации).

В пункте 2 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20 декабря 1994 г. N 10 "Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вред" разъяснено, что под моральным вредом понимаются нравственные или физические страдания, причиненные действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага (жизнь, здоровье, достоинство личности, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, личная и семейная тайна и т.п.) или нарушающими его личные неимущественные права (право на пользование своим именем, право авторства и другие неимущественные права в соответствии с законами об охране прав на результаты интеллектуальной деятельности) либо нарушающими имущественные права гражданина. Моральный вред, в частности, может заключаться в нравственных переживаниях в связи с утратой родственников, невозможностью продолжать активную общественную жизнь, потерей работы, раскрытием семейной, врачебной тайны, распространением не соответствующих действительности сведений, порочащих честь, достоинство или деловую репутацию, временным ограничением или лишением каких-либо прав, физической болью, связанной с причиненным увечьем, иным повреждением здоровья либо в связи с заболеванием, перенесенным в результате нравственных страданий, и др.

Из норм Конвенции о защите прав человека и основных свобод и норм Конституции Российской Федерации, Семейного кодекса Российской Федерации, положений статей 150, 151 Гражданского кодекса Российской Федерации, разъяснениями Пленума Верховного Суда Российской Федерации следует, что моральный вред - это нравственные или физические страдания, причиненные действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага, перечень которых законом не ограничен. К числу таких нематериальных благ относится жизнь и здоровье, охрана которых гарантируется государством в том числе путем оказания медицинской помощи. В случае нарушения прав граждан в сфере охраны здоровья, причинения вреда жизни и здоровью гражданина при оказании ему медицинской помощи, при оказании ему ненадлежащей медицинской помощи требования о компенсации морального вреда могут быть заявлены родственниками и другими членами семьи такого гражданина, поскольку, исходя из сложившихся семейных связей, характеризующихся близкими отношениями, духовным и эмоциональным родством между членами семьи, возможно причинение лично им (то есть членам семьи) нравственных и физических страданий (морального вреда) ненадлежащим оказанием медицинской помощи этому лицу.

В силу пункта 1 статьи 1099 Гражданского кодекса Российской Федерации основания и размер компенсации гражданину морального вреда определяются правилами, предусмотренными главой 59 "Обязательства вследствие причинения вреда" (статьи 1064 - 1101) и статьей 151 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Согласно пунктам 1, 2 статьи 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации, определяющей общие основания гражданско-правовой ответственности за причинение вреда, вред, причиненный личности или имуществу гражданина, а также вред, причиненный имуществу юридического лица, подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред. Лицо, причинившее вред, освобождается от возмещения вреда, если докажет, что вред причинен не по его вине. Законом может быть предусмотрено возмещение вреда и при отсутствии вины причинителя вреда.

Согласно положениям, содержащимся в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ N 1 от дата "О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни или здоровью гражданина", по общему правилу, установленному п. 1 и п. 2 ст. 1064 ГК РФ, ответственность за причинение вреда возлагается на лицо, причинившее вред, если оно не докажет отсутствия своей вины.

Как установлено судом и следует из материалов дела, Ш.Т.С. является матерью, а Ш.А.В. отцом Ш.А.А, родившегося "Дата", что подтверждается приобщенным в качестве нового доказательства свидетельством о рождении Ш.А.А.

Ш.А.А. является ребенком-инвалидом сроком до достижения 18 лет, т.е до 2022 г. Ребенку установлен диагноз "данные изъяты"

Согласно акту экспертизы качества медицинской помощи N 956 от 18 февраля 2020 г. ГК "Забайкалмедстрах" установлены дефекты оказания медицинской помощи Ш.Т.С. ГУЗ "Улетовская ЦРБ", а именно невыполнение, несвоевременное или ненадлежащее исполнение пациенту диагностических и (или) лечебных мероприятий, оперативных вмешательств в соответствии с порядками оказания медицинской помощи, стандартами медицинской помощи и (или) клиническими рекомендациями (протоколами лечения) по вопросам оказания медицинской помощи, создавшее риск возникновения осложнений со стороны здоровья новорожденного. Из акта следует, что заключение в карте первичной и реанимационной помощи не соответствует данным и оценке по шкале Апгар (у ребенка имела место: Асфиксия тяжелой степени - оценка по Апгар -на 1 минуте - 2 балла; не проводился контроль уровня гликемии при наличии низких показателей сахара в первичном анализе; не проведена рентгенография позвоночника и грудной клетки с целью выявления пороков развития, травматических повреждений, пареза диафрагмы, легочной ткани, то явилось обязательным при травматичных родах, мекониальных околоплодных вод, ИВЛ в родильном зале), не проведена неросонография с целью исключения внутричерепного давления при наличии анемии в гемограмме, отсутствуют дневниковые записи и наблюдения в первые сутки жизни с 31.12.04 по 01.01.05. Не диагностирована асфиксия тяжелой степени. В ввиду дефектов лечения и отсутствия дневниковых записей и наблюдении ребенка в первые сутки, оценить полноту лечения не представляется возможным. При наличии медицинских показаний не выполнен перевод ребенка в стационар более высокого уровня (том 1 л.д. 20).

В экспертном заключении (протокол оценки качества медицинской помощи) ГК "Забайкалмедстрах" от 05.02.2020 года экспертом качества медицинской помощи Нестеровой Л.А. указаны аналогичные ошибки, повлиявшие на исход заболевания у ребенка. В разделе "Заключение" имеется указание: Выявленные дефекты медицинской помощи создали риск неблагоприятного исхода (том 1 л.д. 21).

Согласно акту экспертизы качества медицинской помощи N 957 от 18.02.2020 (27.12.2004 по 10.01.2005 года) оказания Ш.Т.С. медицинской помощи ГУЗ "Улетовской ЦРБ" специалистом-экспертом Кобыляченко Е.А. были выявлены нарушения: невыполнение, несвоевременное или ненадлежащее исполнение необходимых пациенту диагностических и (или) лечебных мероприятий, оперативных вмешательств в соответствии с порядками оказания медицинской помощи, стандартами медицинской помощи и (или) клиническими рекомендациями (протоколами лечения) по вопросам оказания медицинской помощи, создавшее риск возникновения осложнений со стороны здоровья новорожденного. Специалист-эксперт в данном акте в разделе "Диагноз, установленный медицинской организацией" указал: "Роды в головном предлежании на сроке гестации 40 недель, ХФПН, субкомпенсированная форма. Вторичная родовая слабость. Слабость потуг. Внутриутробная гипоксия плода. Асфиксия новорожденного тяжелой степени". В разделе II "Краткое экспертное заключение" специалист-эксперт указал: "Не проведена УЗДГ при выставленном диагнозе ХФПН. Роды велись акушеркой без участия акушера-гинеколога" (том 1 л.д. 22).

В экспертном заключении (протокол оценки качества медицинской помощи)ГК "Забайкалмедстрах" от 29.01.2020 года экспертом качества медицинской помощи Шныревым И.В. указаны аналогичные ошибки, повлиявшие на исход заболевания у Ш.А.А. Согласно Порядку оказания медицинской помощи по профилю акушерство и гинекология при наличии хронической плацентарной недостаточности показание проведение УЗДГ с целью уточнения выраженности нарушения маточно-плацентарного кровотока. Необоснованное ведение осложненных родов акушеркой без привлечения врача акушера-гинеколога. В разделе "Заключение" указано: ненадлежащее выполнение пациенту диагностических и лечебных мероприятий, создавшее риск возникновения со стороны здоровья новорожденного.

В ходе рассмотрения дела судом первой инстанции по делу была назначена судебно-медицинская экспертиза.

Эксперты ГБУЗ Архангельской области "Бюро судебно-медицинской экспертизы" в своем заключении N 52-64/2020 пришли к следующим выводам:

Из ответа на вопрос N 2 следует, что женщине при поступлении 27 декабря 2004 г..не было проведено ультразвуковое исследование в срочном порядке, также не было проведено КТГ и доплерометрия плода для оценки его состояния, что регламентировалось приказом N50 (рубрика 043 "Плацентарные нарушения"). Объем лабораторного и инструментального обследования также не был выполнен и не соответствовал вышеуказанному приказу N 50. 28 декабря 2004 г..по данным ультразвукового исследования было установлено наличие ретроплацентарной гематомы (признак отслойки плаценты). Однако, этот факт не нашел отражения в дневнике от 28 декабря 2004 г..и в составленном плане ведения родов (роды решено провести консервативно). Хотя одним из показаний к кесареву сечению является именно преждевременная отслойка плаценты. Учитывая наличие признаком отслойки плаценты, женщине требовалось проведение кесарева сечения 27.12.2004. Из ответа на вопрос N 3 следует, что установлены косвенные признаки гипоксии плода в родах Ш.Т.С.: наличие отслойки плаценты (по данным УЗИ), которая была подтверждена при визуальном осмотре последа; зеленый цвет околоплодных вод при амниотомии - "вскрытии плодного пузыря" - являлся также признаком в том числе гипоксии плода, переношенной беременности. Зеленый цвет вод отмечался и в дальнейшем при ведении родов Ш.Т.С.; при аускультации плода в родах дежурной акушеркой 30.12. 2004-31.12.2004 отмечалось снижение частоты сердечных сокращений плода (ЧСС плода) и приглушенные тоны в 01.00 31.12.2004. В остальных дневниковых записях ЧСС плода всегда 136 ударов в минуту (т.е. наблюдался монотонный ритм, что также является признаком гипоксии плода).

Какого-либо лечения по поводу гипоксии плода с оценкой ее эффективности проведено не было. В ответе на вопросы N 4, N13 экспертная комиссия указала, что наблюдение за состоянием плода Ш.Т.С. осуществлялось только путем аускультации, не проводилось КТГ, доплерометрия, УЗИ в установленные нормативными документами сроки, следовательно, такое наблюдение являлось недостаточным и не информативным для принятия каких-либо решений по ведению родов, значит неправильным. При ведении родов экспертная комиссия выявила следующие дефекты: роды Ш.Т.С. без каких-либо медицинских обоснований вела акушерка, а не врач акушер-гинеколог, при этом на родах присутствовал врач-неонаотолог. При возникновении осложнения в родах (в 01.00 отмечено ослабление родовой деятельности и урежения сердцебиения плода) акушер-гинеколог не был вызван, а акушерка самостоятельно назначила средства для стимуляции родовой деятельности (окситоцин). Согласно регистру лекарственных средств РФ (РЛС), противопоказаниями к назначению препарата "окситоцин" являются подозрение на преждевременную отслойку плаценты, предлежащие плаценты и внутриутробная гипоксия плода. Таким образом, назначение данного препарата женщине было противопоказано и роды необходимо было закончить оперативным путем. Но данный вопрос мог решаться только врачом акушером- гинекологом. Показанное женщине оперативное родоразрешение проведено не было, роды велись консервативно.

Женщине не проводилось КТГ- плода, доплерометрия, что не позволило своевременно диагностировать внутриутробную гипоксию плода, а при наличии косвенных признаков гипоксии плода, каких-либо мер для коррекции данного состояния медицинскими работниками предпринято не было. В ответе на вопрос N 5 экспертная комиссия указала, что наличие в родах Ш.Т.С. нескольких факторов: преждевременная отслойка плаценты, признаки внутриутробной гипоксии плода, аномалии родовой деятельности в виде слабости, следует считать, что показания к кесареву сечению у женщины имелись и данный вид родовспоможения должен был быть реализован как единственный. В ответе на вопрос N 14, экспертная комиссия указала, что между дефектами оказания медицинской помощи Ш.Т.С. (неверный выбор метода родоразрешения, отсутствие наблюдения за состоянием плода при поступлении в стационар ГУЗ "Улетовская ЦРБ" 27.12.2004 и в родах 30-31.12.2004), в течении родов, наступлением асфиксии плода, а также формированием тяжелого постасфиксического органического поражения головного мозга у ребенка Ш.А.А, приведшего к инвалидности в последующем усматривается причинно-следственная связь.

Разрешая спор и частично удовлетворяя требования истца и третьего лица Ш.А.В. в части взыскания в их пользу компенсации причиненного морального вреда с ГУЗ "Улётовская ЦРБ", суд первой инстанции, руководствуясь положениями ст.ст. 151, 1068, 1095, 1099 ГК РФ, п. 21 ст. 2 Федерального закона от 21.11.2011 N 323-ФЗ "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации", пришел к выводу о том, что при оказании Ш.Т.С. медицинской помощи ГУЗ "Улетовская ЦРБ" были допущены дефекты оказания медицинской помощи. Возлагая на ответчика обязанность возмещения морального вреда, суд исходил из того, что медицинские работники ГУЗ "Улётовская ЦРБ" не приняли должной степени заботливости и осмотрительности для благополучного родоразрешения Ш.Т.С, что свидетельствует о причинении истцам моральных и физических страданий и как следствие является основанием для взыскания компенсации морального вреда.

Доводы жалобы ГУЗ "Улетовская центральная районная больница" о том, что вина врачей, которые работали в то время в больнице, не установлена и не доказана несостоятельны, поскольку опровергаются имеющимися в дела доказательствами.

Судебная коллегия с выводом суда о наличии у истцов права на компенсацию морального вреда соглашается.

Однако не может согласиться с размером взысканной судом компенсации морального вреда в связи с чем доводы апелляционной жалобы представителя истца и третьего лица Ш.А.В. - Коптеевой А.В, а также доводы апелляционного представления находит заслуживающими внимания по следующим основаниям.

Основные права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения (часть 2 статьи 17 Конституции Российской Федерации).

Пунктом 1 статьи 150 Гражданского кодекса Российской Федерации определено, что жизнь и здоровье, достоинство личности, личная неприкосновенность, честь и доброе имя, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, неприкосновенность жилища, личная и семейная тайна, свобода передвижения, свобода выбора места пребывания и жительства, имя гражданина, авторство, иные нематериальные блага, принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона, неотчуждаемы и непередаваемы иным способом.

Если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда. При определении размеров компенсации морального вреда суд принимает во внимание степень вины нарушителя и иные заслуживающие внимания обстоятельства. Суд должен также учитывать степень физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями гражданина, которому причинен вред (статья 151 Гражданского кодекса Российской Федерации).

В пункте 2 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20 декабря 1994 г. N10 "Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда" разъяснено, что под моральным вредом понимаются нравственные или физические страдания, причиненные действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага (жизнь, здоровье, достоинство личности, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, личная и семейная тайна и т.п.) или нарушающими его личные неимущественные права (право на пользование своим именем, право авторства и другие неимущественные права в соответствии с законами об охране прав на результаты интеллектуальной деятельности) либо нарушающими имущественные права гражданина. Моральный вред, в частности, может заключаться в нравственных переживаниях в связи с утратой родственников, невозможностью продолжать активную общественную жизнь, потерей работы, раскрытием семейной, врачебной тайны, распространением не соответствующих действительности сведений, порочащих честь, достоинство или деловую репутацию, временным ограничением или лишением каких-либо прав, физической болью, связанной с причиненным увечьем, иным повреждением здоровья либо в связи с заболеванием, перенесенным в результате нравственных страданий, и др.

В силу пункта 1 статьи 1099 Гражданского кодекса Российской Федерации основания и размер компенсации гражданину морального вреда определяются правилами, предусмотренными главой 59 "Обязательства вследствие причинения вреда" (статьи 1064 - 1101) и статьей 151 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Статья 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации предусматривает, что размер компенсации морального вреда определяется судом в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, а также степени вины причинителя вреда в случаях, когда вина является основанием возмещения вреда.

Как разъяснено в пункте 1 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20 декабря 1994 г. N10 "Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда", суду следует устанавливать, чем подтверждается факт причинения потерпевшему нравственных или физических страданий, при каких обстоятельствах и какими действиями (бездействием) они нанесены, степень вины цричинителя, какие нравственные или физические страдания перенесены потерпевшим, в какой сумме он оценивает их компенсацию и другие обстоятельства, имеющие значение для разрешения конкретного спора. Одним из обязательных условий наступления ответственности за причинение морального вреда является вина причинителя. Исключение составляют случаи, прямо предусмотренные законом.

Степень нравственных или физических страданий оценивается судом с учетом фактических обстоятельств причинения морального вреда, индивидуальных особенностей потерпевшего и других конкретных обстоятельств, свидетельствующих о тяжести перенесенных им страданий (абзац второй пункта 8 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20 декабря 1994 г. N 10 "Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда").

В пункте 11 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26 января 2010 г. N1 "О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни и здоровью гражданина" разъяснено, что по общему правилу, установленному статьей 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации, ответственность за причинение вреда возлагается на лицо, причинившее вред, если оно не докажет отсутствие своей вины. Установленная статьей 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации презумпция вины причинителя вреда предполагает, что доказательства отсутствия его вины должен представить сам ответчик. Потерпевший представляет доказательства, подтверждающие факт увечья или иного повреждения здоровья, размер причиненного вреда, а также доказательства того, что ответчик является причинителем вреда или лицом, в силу закона обязанным возместить вред.

При рассмотрении дел о компенсации морального вреда в связи со смертью потерпевшего иным лицам, в частности членам его семьи, иждивенцам, суду необходимо учитывать обстоятельства, свидетельствующие о причинении именно этим лицам физических или нравственных страданий. Указанные, обстоятельства влияют также и на определение размера компенсации этого вреда. При определении размера компенсации морального вреда суду с учетом требований разумности и справедливости следует исходить из степени нравственных или физических страданий, связанных с индивидуальными особенностями лица, которому причинен вред, степени вины нарушителя и иных заслуживающих внимания обстоятельств каждого дела (абзацы третий и четвертый пункта 32 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26 января 2010 г. N1 "О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни и здоровью гражданина").

В постановлении Европейского Суда по правам человека от 18 марта 2010 г. по делу "Максимов (Maksimov) против России" указано, что задача расчета размера компенсации является сложной. Она особенно трудна в деле, предметом которого является личное страдание, физическое или нравственное. Не существует стандарта, позволяющего измерить в денежных средствах боль, физическое неудобство, нравственное страдание и тоску. Национальные суды всегда должны в своих решениях приводить достаточные мотивы, оправдывающие ту или иную сумму компенсации морального вреда, присуждаемую заявителю. В противном случае отсутствие мотивов, например, несоразмерно малой суммы компенсации, присужденной заявителю, будет свидетельствовать о том, что суды не рассмотрели надлежащим образом требования заявителя и не смогли действовать в соответствии с принципом адекватного и эффективного устранения нарушения.

Из изложенного следует, что моральный вред - это нравственные или физические страдания, причиненные действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага, перечень которых законом не ограничен. К числу таких нематериальных благ относится жизнь, здоровье (состояние физического, психического и социального благополучия человека), семейные и родственные связи. В случае причинения гражданину морального вреда (физических или нравственных страданий) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину нематериальные блага, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда.

Право на компенсацию морального вреда возникает при наличии предусмотренных законом оснований и условий ответственности за причинение вреда, а именно физических или нравственных страданий потерпевшего, то есть морального вреда как последствия нарушения личных неимущественных прав или посягательства на иные нематериальные блага, неправомерного действия (бездействия) причинителя вреда, причинной связи между неправомерными действиями и моральным вредом, вины причинителя вреда. Поскольку, предусматривая в качестве способа защиты нематериальных благ компенсацию морального вреда, закон (статьи 151, 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации) устанавливает лишь общие принципы для определения размера такой компенсации, суду при разрешении спора о компенсации морального вреда необходимо в совокупности оценить конкретные незаконные действия причинителя вреда, соотнести их с тяжестью причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий и индивидуальными особенностями его личности, учесть заслуживающие внимание фактические обстоятельства дела, а также требования разумности и справедливости, соразмерности компенсации последствиям нарушения прав как основополагающие принципы, предполагающие установление судом баланса интересов сторон. При этом соответствующие мотивы о размере компенсации морального вреда должны быть приведены в судебном постановлении.

Поскольку суд должен оценивать все представленные доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном, объективном и непосредственном исследовании имеющихся в деле доказательств, судебная коллегия считает, что суд в достаточной мере не учел все заслуживающие внимания конкретные обстоятельства по делу, на что указывает в апелляционной жалобе представитель истца и третьего лица Коптеева Т.В. и, о чем указывалось стороной истца в ходе рассмотрения спора в суде первой инстанции.

Определяя размер компенсации морального вреда, суд исходил из того, что в результате дефектов оказания медицинской помощи Ш.Т.С, истицам были причинены нравственные и физические страдания, выразившиеся в переживаниях о невосполнимой утрате здоровья у ребенка, испытания истцами невыносимых нравственных страданий из-за его болезней и как следствие невозможностью вести полноценную активную общественную жизнь, необходимостью вести постоянную ответственность за состояние близкого человека, необходимостью постоянного длительного ухода за больным ребенком на протяжении всей их жизни. Истцы лишились возможности рассчитывать на взросление и самостоятельность своего ребенка, вместо этого они несут постоянную ответственность за его состояние здоровья. Рождение больного ребенка в силу родственных и семейных отношений безусловно причинило истцам моральный вред, нарушила семейные связи.

Вместе с тем суд не в полной мере учел индивидуальные особенности личности истцов, их психологическое состояние, семейную, психологическую связь.

При определении размера компенсации морального вреда, подлежащего взысканию в пользу истцов, судебная коллегия принимает во внимание, что в результате дефектов оказания медицинской помощи здоровью Ш.А.А. причинен непоправимый вред, его заболевания являются неизлечимыми и в течение 16 лет положительного эффекта регулярного лечения у него не наступило и не наступит никогда. К 16 годам ребенок не приобрел основные гигиенические навыки ухода за собой, не научился самостоятельному прямохождению, а только ползанию на коленях, не способен к нормальному употреблению пищи и воды. Несмотря на посильное домашнее обучение его интеллектуальный уровень соответствует уровню развития 5-летнего ребенка. Полноценной разговорной речью мальчик никогда не владел и не владеет до сих пор, его словарный запас ограничен, читать и писать не умеет, социальные навыки у него отсутствуют. Кроме того, мальчик испытывает многолетние болевые ощущения от постоянного болезненного лечения и регулярной длительной реабилитации, которая каждый раз дается ему тяжело и причиняет ему дополнительные физические и моральные страдания. Ребенку в связи с поражением головного мозга требуется регулярная и длительная реабилитация, в будущем в связи с состоянием своего здоровья он не сможет приобрести профессию, не будет трудоустроен, что лишает его возможности постоянного дохода и заработка, не сможет создать свою семью.

Данные обстоятельства подтверждаются представленными стороной истца документами (выписками из истории болезни мальчика за период с 2012 г. по 2021 г, медицинским заключением, согласно которому Ш.А.А. в связи с заболеванием рекомендовано индивидуальное обучение на 2021 -2022 учебный год, санаторно-курортными путевками на мальчика, выпиской из истории болезни мальчика от 13.05.2021 г. из медицинской организации по месту жительства, согласно которой мальчик состоит на постоянном учете у специалистов: невролога с ДЦП, спастический тетрапарез с преобладанием левостороннего гемипареза, с выраженным нарушением функций конечностей. ЗНПР. Нарушение осанки функциями конечностей, преобладанием слева. Когнитивные нарушения; у окулиста гиперметропия средней степени обоих глаз, альтернирующая эзотропия; ортопед: нарушение осанки по сколетическому типу. Разгибательная спастическая контрактура тазобедренных суставов. Плоско-вальгусная установка стоп).

Также судебная коллегия полагает, что судом не в полной мере учтены страдания отца ребенка Ш.А.А. в связи с заболеванием сына, которое стало для него испытанием, как и для матери.

В ходе рассмотрения дела в суде первой инстанции, а также в суде апелляционной инстанции истец указала, что отец ребенка Ш.А.В. несмотря на то, что с семьей не проживает, всегда осуществлял и осуществляет равную заботу о сыне, оказывает материальную помощь, забирает ребенка к себе, проводит с сыном каждые выходные и праздники, водит его в парки, кафе, организует поездки и лечение, сопровождает сына в больницу, в санатории.

Данные обстоятельства подтверждаются представленными истицей и приобщенными судебной коллегий в качестве новых доказательств документами: фотографиями Ш.А.В. с сыном в разные периоды, справки о банковских переводах денежных средств матери ребенка от Ш.А.В.

Наличие между отцом и сыном регулярного общения и теплых отношений подтверждается и поведением самого мальчика, присутствовавшего с мамой на заседании суда апелляционной инстанции, который, когда ему показали фотографию отца, очень обрадовался, заулыбался и сказал: "папа".

Как следует из объяснений истицы в суде апелляционной инстанции, которые ответчиком не опровергнуты, несмотря наличие у Ш.А.В. новой семьи, детей у него в другом браке нет. Рождение больного сына по причине некачественного оказания медицинской помощи матери ребенка, его неполноценное развитие в связи с имеющимися у него заболеваниями, отсутствие перспектив выздоровления и социальной адаптации мальчика в дальней жизни безусловно причиняет Ш.А.В. глубокие нравственные страдания.

Иного представителями ответчика по делу не доказано.

Также судебная коллегия полагает необходимым учесть и тяжелую степень моральных страданий истицы Ш.Т.С, её депрессивное психологическое состояние, которая на протяжении 16 лет испытывала и продолжает испытывать физически и нравственные страдания, видя, как её сын, достигнув возраста 16 лет, имеет развитие 5-6 летнего ребенка, социально никогда не будет адаптирован в обществе, будет находиться на ее иждивении пожизненно, что не может не причинять матери глубокие нравственные переживания. Кроме того, на протяжении 16 лет по причине воспитания больного ребенка истец не смогла создать новую семью, вынуждена не работать, не смогла реализовать себя в профессии, в результате не имеет дополнительного источника дохода, кроме выплат, предусмотренных законом на ребенка. Кром кроме того, истца испытывает сильные нравственные переживания и от того, что при надлежащем оказании медицинской помощи у нее мог родится здоровый ребенок.

Судебная коллегия, учитывая глубину и характер физических и нравственных страданий истцов, степень вины ответчика, приходит к выводу о том, что компенсация морального вреда пользу Ш.Т.С. в размере 1500000 руб, в пользу Ш.А.А. в размере по 2000000 руб, в пользу Ш.А.В. в размере 1000000 руб. будет отвечать требованиям разумности и справедливости.

Определяя размер компенсации вреда именно в таких суммах, судебная коллегия полагает, что компенсация морального вреда по смыслу ст. 151, 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации не должна носить формальный характер, и ее целью является реальная компенсация причиненных страданий. Присуждая компенсацию морального вреда именно в таком размере, коллегия полагает, что меньшей суммой компенсировать причиненный истицам вред невозможно.

Приходя к такому выводу, судебная коллегия принимает во внимание то, что состояние здоровья Ш.А.А. само по себе является необратимым обстоятельством, нарушающим психическое благополучие его семьи, влечет состояние субъективного эмоционального расстройства родителей, поскольку осознание того, что ребенок никогда не будет здоровым, у него никогда не будет семьи, детей, он не станет опорой для своих родителей рассматривается в качестве сильного переживания, препятствующего социальному функционированию и адаптации лица к новым жизненным обстоятельствам, а также нарушает неимущественное право на семейные связи.

В этой связи доводы апелляционной жалобы ответчика о завышенном размере компенсации морального вреда судебная коллегия отклоняет, как не основанные на обстоятельствах дела.

Ссылку в апелляционной жалобе ответчика в обоснование снижения компенсации морального вреда на то, что больница находится в глубинке, что момент произошедших событий существовал дефицит кадров, было изношенное и устаревшее оборудование из-за недостатка финансирования, вина врачей, которые работали в то время в больнице, не установлена и не доказана, отсутствие возможности привлечения к ответственности бывших сотрудников больницы в связи с истечением сроков давности, судебная коллегия во внимание не принимает, поскольку указанные доводы не освобождают ответчика от обязанности возместить истцам моральный вред, причиненный в результате дефектов оказания медицинской помощи его работниками.

Доводы апелляционной жалобы ответчика о том, что взыскание значительной суммы компенсации морального вреда с ГУЗ "Улётовская ЦРБ" приведет к фактическому их изъятию из средств страховой организации, что негативно отразится на качестве медицинских услуг пациентам, а также то, что ГУЗ "Улётовская ЦРБ" является единственным лечебным учреждением в Улётовском районе Забайкальского края, созданным в целях обеспечения медицинской помощью жителей района, имеет кредиторскую задолженность, в связи с чем, оспариваемое решение ставит ответчика в трудное материальное положение, судебной коллегией не принимаются как состоятельные, поскольку в рассматриваемом случае статус лечебного учреждения не подлежит учету, поскольку то обстоятельство, что ГУЗ "Улётовская ЦРБ" является бюджетным учреждением, само по себе не может являться законным основанием для снижения взыскиваемой компенсации морального вред.

Доводы жалобы ответчика о несогласии со взысканием в пользу Ш.А.В. компенсации морального вреда в связи с отсутствием доказательств оказания ребенку материальной помощи, участия отца в его лечении и воспитании, неявкой в судебное заседание, что говорит об отсутствии интереса к судьбе ребенка, судебная коллегия также во внимание не принимает. В ходе рассмотрения дела суду апелляционной инстанции представлены достаточные доказательства участия Ш.А.В. в судьбе ребенка, а неявка его в суд первой инстанции и в суд апелляционной инстанции обусловлена его лечением от онкологического заболевания и прохождением курсов химиотерапии.

Кроме того, как следует из пояснений представителя Ш.А.В. - Коптеевой А.В. в суде апелляционной инстанции, в связи с прохождением химиотерапии у ответчика снижен иммунитет и по рекомендации врачей ему нежелательны какие-либо контакты.

При таких обстоятельствах судебная коллегия полагает, что решение суда в части взыскания с ГУЗ "Улётовская ЦРБ" компенсации морального вреда, подлежит изменению со взысканием в пользу Ш.Т.С. компенсации морального вреда в размере 1500000 рублей, в пользу Ш.А.А. в размере 2000000 рублей, в пользу Ш.А.В. в размере 1000 000 рублей.

В остальной части решение суда отмене или изменению не подлежит.

Руководствуясь ст. 328 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судебная коллегия

определила:

решение Центрального районного суда г. Читы от 24 марта 2021 г. изменить.

Взыскать в пользу Ш.Т.С. с государственного учреждения здравоохранения "Улётовская Центральная районная больница" компенсацию морального вреда в размере 1500000 рублей.

Взыскать в пользу Ш.А.А. с государственного учреждения здравоохранения "Улётовская Центральная районная больница" компенсацию морального вреда в размере 2000000 рублей.

Взыскать в пользу Ш.А.В. с государственного учреждения здравоохранения "Улётовская Центральная районная больница" компенсацию морального вреда в размере 1000000 рублей.

В остальной части решение суда оставить без изменения, апелляционную жалобу истца и третьего лица - без удовлетворения.

Апелляционное определение вступает в законную силу со дня его принятия и может быть обжаловано в кассационном порядке в Восьмой кассационный суд общей юрисдикции (г. Кемерово), в срок, не превышающий трех месяцев со дня его вступления в законную силу, путем подачи кассационной жалобы, представления через Центральный районный суд г. Читы.

Председательствующий

Судьи

Апелляционное определение изготовлено 30 августа 2021 г.