Апелляционное определение СК по уголовным делам Первого апелляционного суда общей юрисдикции от 07 ноября 2022 г. по делу N 55-1563/2022

Судебная коллегия по уголовным делам Первого апелляционного суда общей юрисдикции в составе:

председательствующего судьи Неустроева В.С, судей: Изотьевой Л.С, Михеевой З.В, при секретаре судебного заседания Кирьяновой Е.П, с участием: прокурора ФИО9, потерпевших ФИО15 и ФИО10, являющейся также законным представителем несовершеннолетнего потерпевшего ФИО15, представителей потерпевших - адвокатов ФИО11 и ФИО12, осужденного ФИО1, его защитников - адвокатов ФИО18 и ФИО19

рассмотрела в открытом судебном заседании уголовное дело по апелляционному представлению государственного обвинителя ФИО13 и апелляционным жалобам потерпевших ФИО15 и ФИО10, осужденного ФИО1, защитников-адвокатов ФИО18 и ФИО19 на приговор Тульского областного суда от ДД.ММ.ГГГГ с участием коллегии присяжных заседателей, в соответствии с которым гражданин Российской Федерации

ФИО1, родившийся ДД.ММ.ГГГГ в "адрес", со средним профессиональным образованием, женатый, имеющий на иждивении несовершеннолетнего и двоих малолетних детей, несудимый, зарегистрированный и проживающий по адресу: "адрес", пр. 8-й Горельский, "адрес", оправдан на основании вердикта коллегии присяжных заседателей по обвинению в совершении преступлений, предусмотренных:

- п. "в" ч. 2 ст. 158 - в соответствии с п. 1 ч. 2 ст. 302 УПК РФ - в связи с неустановлением события преступления, - ч. 2 ст. 167 УК РФ - в соответствии с п. 2 ч. 2 ст. 302 УПК РФ - за непричастностью к совершению преступления, и в этой части за ФИО25 признано право на реабилитацию;

осужден - по ч. 4 ст. 111 УК РФ к лишению свободы на срок 9 (девять) лет 6 (шесть) месяцев с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима с ограничением свободы на срок 2 (два) года.

На основании ст. 53 УК РФ ФИО25 на период отбывания дополнительного наказания в виде ограничения свободы установлены следующие ограничения и обязанность: не уходить из места постоянного проживания (пребывания) в период времени с 22 часов до 6 часов, за исключением случаев, связанных с производственной необходимостью (при трудоустройстве) и с оказанием медицинской помощи осужденному и членам его семьи, не выезжать за пределы территории муниципального образования, в котором осужденный будет проживать после отбывания наказания в виде лишения свободы, не изменять место жительства или пребывания без согласия специализированного государственного органа, осуществляющего надзор за отбыванием осужденными наказания в виде ограничения свободы, и 2 раза в месяц являться в названный специализированный орган для регистрации.

Мера пресечения в виде заключения под стражу в отношении ФИО25 оставлена без изменения до вступления приговора в законную силу.

Срок отбывания ФИО25 наказания в виде лишения свободы постановлено исчислять со дня вступления приговора в законную силу.

Время содержания ФИО25 под стражей по данному уголовному делу с момента его задержания ДД.ММ.ГГГГ по день вступления приговора суда в законную силу в соответствии с п. "а" ч. 31 ст. 72 УК РФ зачтено в срок отбывания наказания в виде лишения свободы из расчета один день содержания под стражей за один день отбывания наказания в исправительной колонии строгого режима.

Гражданские иски потерпевших ФИО15 и ФИО10 удовлетворены частично и с ФИО1 в счет компенсации причиненного морального вреда взыскано в пользу:

- ФИО15 - 5 000 000 (пять миллионов) руб, - ФИО10 - 2 000 000 (два миллиона) руб, а в остальной части гражданских исков о компенсации морального вреда отказано.

Гражданский иск законного представителя потерпевшей ФИО10 в защиту интересов несовершеннолетнего ФИО15 удовлетворен полностью и с ФИО1 в счет компенсации причиненного морального вреда взыскано в пользу ФИО15 - 3 000 000 (три миллиона) руб.

Гражданские иски потерпевших ФИО15 и ФИО10 о взыскании имущественного вреда удовлетворены и с ФИО1 взыскано в пользу:

- ФИО15 - 346 360 (триста сорок шесть тысяч триста шестьдесят) руб.;

- ФИО10 - 165 960 (сто шестьдесят пять тысяч девятьсот шестьдесят) руб, а в остальной части требуемой суммы имущественного вреда отказано.

Судом также разрешен вопрос о судьбе вещественных доказательствах и имущества, на которое наложен арест.

Заслушав доклад судьи ФИО22, выступления прокурора, потерпевших и их представителей, осужденного и защитников-адвокатов, поддержавших доводы, соответственно, апелляционного представления и апелляционных жалоб, возражавших против удовлетворения апелляционного представления и апелляционных жалоб своих процессуальных оппонентов, судебная коллегия

установила:

по приговору суда, постановленному на основании вердикта коллегии присяжных заседателей, ФИО4:

- оправдан по обвинению: в краже, совершенной с причинением значительного ущерба гражданину, и в умышленном уничтожении чужого имущества, повлекшем причинение значительного ущерба, совершенном путем поджога;

- признан виновным и осужден за умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни человека, повлекшем по неосторожности смерть потерпевшего, совершенном в отношении двух лиц.

Преступление, в котором ФИО4 признан виновным, совершено им при подробно изложенных в приговоре обстоятельствах ДД.ММ.ГГГГ в "адрес".

Государственный обвинитель в апелляционном представлении и дополнении к нему (далее - апелляционное представление), а потерпевшие, а также законный представитель несовершеннолетнего потерпевшего (далее - потерпевшие), осужденный и защитники-адвокаты в апелляционных жалобах и дополнениях к ним (далее - апелляционные жалобы) выражают несогласие с приговором в связи с существенным нарушением уголовно-процессуального закона, неправильным применением уголовного закона, несправедливостью и просят приговор: государственный обвинитель и потерпевшие - отменить и передать уголовное дело на новое судебное разбирательство в тот же суд, в ином составе со стадии формирования коллегии присяжных заседателей, а осужденный и защитник - изменить, переквалифицировав содеянное ФИО25 на ч. 1 ст. 114 УК РФ, а также уменьшив сумму взысканных с осужденного денежных средств.

При этом государственный обвинитель и потерпевшие считают, что суд, вопреки требованиям, содержащимся в ч. 1 ст. 338 УПК РФ, привел в вопросном листе не весь объем телесных повреждений, причиненных потерпевшим Губаревым, в результате чего изложенные в приговоре обстоятельства совершения ФИО25 преступления противоречат вынесенному вердикту.

По мнению государственного обвинителя, формулируя вопросы, суд проигнорировал не только выводы судебно-медицинского эксперта ФИО14, но и его показания в судебном заседании, согласно которым экспертом были приведены не только причины наступления смерти Губаревых, но также и разъяснения о локализации и количестве повреждений, в результате чего были опровергнуты доводы ФИО25 о нанесении им только двух-трех ударов деревянным бруском и получении ФИО15 повреждений в результате падения по собственной неосторожности.

В обоснование своих доводов государственный обвинитель и потерпевшие утверждают, что суд допустил нарушения при постановке вопросов перед присяжными заседателями (далее - присяжные заседатели или присяжные):

- в вопросе о доказанности события преступления не отражена часть предъявленного ФИО25 обвинения: не включены все необходимые, достаточные обстоятельства, подлежащие доказыванию, в частности, относящиеся к обвинению ФИО25 в убийстве с особой жестокостью, путем указания на близкое родство погибших и совершения преступления в отношении них в присутствии друг друга, а также всего объема причиненных телесных повреждений;

- формулировка поставленных вопросов лишила присяжных, а затем и суд возможности сделать вывод об истинном мотиве совершенного ФИО25 преступления, поскольку в вопросе N обстоятельства, отражающие мотив, не указаны, а в вопросе N содержится формулировка, предложенная стороной защиты, согласно которой действия ФИО25 были обусловлены предотвращением совершения хищения имущества.

Вместе с тем в ходе предварительного и судебного следствия не установлено, что ФИО15 и ФИО16 проникли на территорию земельного участка с целью хищения, вследствие чего ФИО4 мог ошибочно полагать, что предотвращает совершение преступления. Однако данное обстоятельство было проигнорировано судом при формулировке вопросов.

Вследствие такой формулировки вопроса N, по мнению государственного обвинителя и потерпевших, судом были искажены обстоятельства, связанные с намерениями Губаревых.

Кроме того, по утверждению государственного обвинителя и потерпевших, в ходе судебного разбирательства стороной защиты неоднократно нарушались требования ч. 7 ст. 335 УПК РФ о том, что в ходе судебного следствия в присутствии присяжных заседателей исследуются только те фактические обстоятельства уголовного дела, доказанность которых устанавливается присяжными заседателями в соответствии с их полномочиями, предусмотренными ст. 334 УПК РФ.

Данные нарушения выразились в том, что защитниками ФИО25, самим подсудимым и некоторыми свидетелями, в частности, ФИО17 и Кабановой, до присяжных заседателей доводилась информация, негативно характеризующая погибших Губаревых, в том числе об употреблении ими алкоголя, намерении похитить имущество ФИО25, либо искажавшая представленные доказательства и установленные обстоятельства, и, напротив, создававшая положительный облик подсудимого: о составе его семьи, количестве детей, высоком достатке, присутствии на земельном участке другого лица, которое могло причинить телесные повреждения, то есть сведения, которые в своей совокупности повлияли на формирование мнения присяжных заседателей и оказали на них воздействие при вынесении вердикта, что привело как к исключению цели совершенных ФИО25 действий в отношении погибших, признанию осужденного заслуживающим снисхождения, так и к его оправданию по обвинению в совершении преступлений, предусмотренных п. "в" ч. 2 ст. 158 и ч. 2 ст. 167 УК РФ.

Потерпевшие обращают внимание на показания сына осужденного - ФИО17, который к тому же в присутствии присяжных заседателей показал о якобы имевших нарушениях со стороны следователя, тем самым дискредитируя правоохранительные органы в целом, приводят высказывания ФИО25 о составе своей семьи, совершении погибшими преступления, возбуждении уголовных дел в связи с хищением имущества, то есть не относящихся к предмету оценки присяжными заседателями, а также способы реагирования председательствующего на эти высказывания, которые, по мнению потерпевших, являлись явно недостаточными, поскольку, в том числе содержали юридическую терминологию, непонятную для присяжных заседателей, а также могли убедить коллегию в правдивости заявлений подсудимого.

По утверждению государственного обвинителя и потерпевших, нарушения требований ст. 335 УПК РФ допускались представителями стороны защиты как в ходе судебного следствия, так и на стадии прений сторон.

Подтверждая данный довод, государственный обвинитель и потерпевшие заявляют, что в прениях защитники ФИО18 и ФИО19 сообщили информацию, порочащую погибших, и, напротив, положительно характеризующую ФИО25, которая не была подтверждена какими-либо исследованными судом доказательствами. Кроме того, адвокатом Морозовым были искажены представленные стороной обвинения доказательства, в том числе выводы судебно-медицинского эксперта о времени наступления смерти потерпевших ФИО15 и ФИО16

Приведенные обстоятельства, по утверждению потерпевших, свидетельствуют о том, что стороной защиты до присяжных заседателей были доведены сведения, способные вызвать предубеждение о том, что преступление было совершено при иных обстоятельствах, а потерпевшие отрицательно характеризовались.

К тому же, по мнению потерпевших, на присяжных заседателей существенное воздействие оказало присутствие в судебном заседании представителей средств массовой информации (или - СМИ), которыми осуществлялась видеосъемка, о чем стороны в известность не ставились и вопрос об этом не обсуждался. При этом, вопреки утверждению председательствующего, протокол судебного заседания не содержит данных о том, что видеосъемка приостанавливалась после приглашения в зал коллегии присяжных заседателей.

Кроме того, незаконное воздействие на присяжных заседателей, по мнению потерпевших, оказали сообщения и публикации в СМИ, в которых рассматриваемые судом обстоятельства, а также данные о личности как подсудимого, так и погибших были искажены.

Государственный обвинитель и потерпевшие заявляют, что председательствующий не во всех случаях реагировал на допущенные нарушения, разъясняя присяжным заседателям необходимость не принимать во внимание высказывания стороны защиты и допрошенных свидетелей, а принятые председательствующим меры не являлись достаточными для предотвращения нарушений и устранения их последствий, что не могло не сказаться на мнении присяжных заседателей при вынесении вердикта.

Судом, вопреки разъяснениям, содержащимся в п. 41 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от ДД.ММ.ГГГГ N "О применении судами норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регулирующих судопроизводство с участием присяжных заседателей", ничем, кроме как ссылкой на исключение присяжными заседателями указания на "намерение ФИО25 лишить жизни потерпевших", не мотивированы основания, по которым действия ФИО25 надлежит квалифицировать по ч. 4 ст. 111 УК РФ.

Государственный обвинитель и потерпевшие полагают, что исключение присяжными заседателями указания на намерение ФИО25 лишить жизни потерпевших не свидетельствует о невозможности квалифицировать содеянное осужденным по п. "а", "д" ч. 2 ст. 105 УК РФ, поскольку согласно разъяснениям, содержащимся в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от ДД.ММ.ГГГГ N "О судебной практике по делам об убийстве", убийство может быть совершено как с прямым, так и с косвенным умыслом, что и имело место в рассматриваемом случае с учетом вынесенного присяжными заседателями вердикта, и подтверждается характером и способом причинения ФИО25 повреждений жизненно-важных органов потерпевших, что наряду с поведением ФИО25 после совершения преступления исключает возможность квалифицировать противоправные действия ФИО25 по ч. 4 ст. 111 УК РФ.

Потерпевшие обращают внимание на то, что о наличии у осужденного косвенного умысла на убийство потерпевших свидетельствуют и последующие действия ФИО25, который поместил в рот ФИО16 неустановленный предмет, потом убедившись, что потерпевшие не подают признаков жизни, покинул место происшествия, а затем возвратился с намерением скрыть тела убитых.

Государственный обвинитель считает, что установленные вердиктом присяжных заседателей обстоятельства свидетельствуют о том, что ФИО4, нанося Губаревым множественные удары руками, ногами и тупым твердым предметом, осознавал общественную опасность своих действий, предвидел возможность наступления общественно опасных последствий в виде смерти потерпевших, не желал, но сознательно допускал эти последствия, поэтому в силу ч. 3 ст. 25 УК РФ, как это следует из вердикта, ФИО4 совершил с косвенным умыслом убийство Губаревых с особой жестокостью.

При таких данных государственный обвинитель приходит к выводу о том, что содеянное ФИО25 следует квалифицировать по п. "а", "д" ч. 2 ст. 105 УК РФ.

Потерпевшие полагают, что в судебном заседании ДД.ММ.ГГГГ были существенно нарушены права потерпевшей Губаревой, которая в связи с плохим самочувствием покинула зал судебного заседания, вследствие чего она не присутствовала при оглашении существа предъявленного обвинения и выступлении защитника Морозова, вследствие чего не смогла своевременно ознакомиться с позицией стороны защиты.

Кроме того, потерпевшие считают, что суд не в полной мере оценил степень нравственных страданий потерпевших, а также ошибочно не сослался на п. 4 ч. 2 ст. 302 УПК РФ при оправдании ФИО25 по п. "в" ч. 2 ст. 158 и ч. 2 ст. 167 УК РФ.

Обращая внимание на содержание вердикта, осужденный и его защитники утверждают, что при квалификации совершенного ФИО25 преступления суд проигнорировал обстоятельства, установленные присяжными заседателями, а именно, что противоправные действия совершены с целью предотвращения со стороны Губаревых хищения имущества с территории земельного участка, собственником которого являлся ФИО4.

Осужденный и его защитники в апелляционных жалобах, а ФИО4 и в своих возражениях на апелляционное представление государственного обвинителя и апелляционные жалобы потерпевших, утверждают, что судебное следствие проведено в соответствии с требованиями ст. 335 УПК РФ, однако выводы суда о квалификации содеянного ФИО25 не соответствуют содержанию вердикта, вынесенного присяжными заседателями, которые признали, что деяние совершено ФИО25 с целью предотвращения хищения Губаревыми имущества с территории земельного участка.

По мнению авторов апелляционных жалоб, суд к тому же не учел разъяснения, содержащиеся в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от ДД.ММ.ГГГГ N "О применении судами законодательства о необходимой обороне и причинении вреда при задержании лица, совершившего преступление", согласно которым ФИО4 обладал правом на пресечение хищения своего имущества, а поскольку нарушителей - Губаревых было двое, ФИО4 мог препятствовать совершению преступления только путем применения физической силы. К тому же события происходили в ночное время суток, Губаревы, у одного из которых в руках находилась "монтировка", после их обнаружения ФИО25 вели себя агрессивно, фактически совершили на него нападение, находясь к тому же в состоянии алкогольного опьянения, вследствие чего ФИО4 реально опасался за свою жизнь и здоровье, то есть содеянное им было направлено на предотвращение совершения преступления и на собственную защиту.

Исключение присяжными заседателями слов "намереваясь лишить их жизни", по мнению осужденного и защитников, свидетельствует о том, что ФИО4 не предвидел общественно опасных последствий и не желал их наступления, не имел умысла на причинение потерпевшим тяжкого вреда здоровью, и это исключает возможность квалификации действий ФИО25 по ч. 4 ст. 111 УК РФ.

Осужденный заявляет, что он не был осведомлен о том, что погибшие являются родственниками, а узнал об этом только ДД.ММ.ГГГГ от оперуполномоченного, прибывшего на место совершения преступления в составе следственно-оперативной группы.

Вследствие этого действия ФИО25 должны быть квалифицированы только по ч. 1 ст. 114 УК РФ.

Принимая решение о взыскании денежных средств, связанных с возмещением имущественного ущерба, суд, по утверждениям осужденного и защитника Егоровой, не исследовал рынок ритуальных услуг в "адрес", голословно признав заявленный потерпевшими размер причиненного вреда разумным.

Завышенными и не разумными, по мнению этого же адвоката и осужденного, являются и заявленные потерпевшей Захаровой расходы на оплату поминального обеда.

Осужденный и защитник Егорова считают, что при принятии решения по искам о компенсации причиненного морального вреда суд не в полной мере учел степень физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями потерпевших, оставив без внимания противоправность поведения Губаревых.

В возражениях на апелляционное представление и апелляционные жалобы государственный обвинитель ФИО13, потерпевшие и осужденный, приводя соответствующие аргументы, просят удовлетворить, соответственно, их апелляционные представление и жалобы по содержащимся в них доводам, отказав в удовлетворении доводов процессуальных оппонентов.

Рассмотрев материалы уголовного дела, выслушав участников процесса и обсудив доводы апелляционного представления и апелляционных жалоб, возражений на них, судебная коллегия исходит из следующего.

Уголовное дело в отношении ФИО25 было рассмотрено по ходатайству обвиняемого судом в составе судьи и коллегии из восьми присяжных заседателей. Особенности рассмотрения уголовного дела судом с участием коллегии присяжных заседателей и юридические последствия вердикта, а также порядок и пределы обжалования приговора ФИО25 были разъяснены.

Каких-либо нарушений, влекущих признание совершения следственных и процессуальных действий незаконными, нарушающими либо препятствующими реализовать право ФИО25 на защиту, иные права и интересы осужденного, материалы уголовного дела не содержат.

Обвинительное заключение по уголовному делу составлено с соблюдением требований закона, в нем указано существо обвинения, место и время совершения преступления, его способ, мотив, цель и другие обстоятельства, имеющие значение для данного уголовного дела.

Приговор в отношении ФИО25 постановлен в соответствии с вердиктом коллегии присяжных заседателей, основанным на всестороннем и полном исследовании материалов дела, с учетом требований ст. 335 УПК РФ, определяющей особенности судебного следствия в суде с участием присяжных заседателей. Его содержание соответствует требованиям ст. 351 УПК РФ, согласно которым в обвинительном приговоре, постановленном на основании вердикта присяжных заседателей, оценка доказательств не приводится.

Как следует из протокола судебного заседания, коллегия присяжных заседателей для рассмотрения уголовного дела в отношении ФИО25 была сформирована в соответствии с требованиями ст. 326-328 УПК РФ. Сторонам была предоставлена возможность задать вопросы присяжным заседателям, заявить мотивированные и немотивированные отводы.

Заявлений о том, что вследствие особенностей уголовного дела образованная коллегия присяжных заседателей в целом может оказаться неспособной вынести объективный вердикт ввиду тенденциозности ее состава, от сторон не поступило, как и замечаний по поводу формирования коллегии присяжных заседателей.

Замены присяжных заседателей запасными присяжными заседателями осуществлялись в соответствии с требованиями ст. 329 УПК РФ.

В силу ч. 5 ст. 241 и ч. 5 ст. 259 УПК РФ фотографирование, видеозапись и (или) киносъемка допускается с разрешения председательствующего в судебном заседании. В случае если такие действия осуществлялись, об этом делается отметка в протоколе судебного заседания.

В соответствии с ч. 5 ст. 257 УПК РФ действия лиц, присутствующих в зале судебного заседания и осуществляющих разрешенные судом фотографирование, видеозапись и (или) киносъемку, могут быть ограничены судом во времени и должны осуществляться на указанных судом местах в зале судебного заседания и с учетом мнения лиц, участвующих в деле.

Согласно протоколу и аудиозаписи судебного заседания в зале судебного заседания действительно присутствовали представители средств массовой информации, которым председательствующим была разрешена видеосъемка до момента приглашения присяжных заседателей, а также разъяснены правила видео-фотосъемки (т. 15, л.д. 3).

Отсутствие сведений о выяснении судом мнения участвующих в деле лиц о производстве видеосъемки не может быть признано существенным нарушением уголовно-процессуального закона, влекущим отмену судебного акта, тем более с учетом того, что никто из участников уголовного судопроизводства, осведомленных о нахождении представителей средств массовой информации в зале судебного заседания и осуществляющих видеосъемку в установленное председательствующим время, не возражал против осуществления этих действий.

В соответствии со ст. 42 УПК РФ участие потерпевшего в судебном разбирательстве уголовного дела является его правом.

Из протокола и аудиозаписи судебного заседания следует, что потерпевшая ФИО15 в связи с плохим самочувствием покинула зал судебного заседания в ходе выступления государственного обвинителя со вступительным словом ДД.ММ.ГГГГ (т. 14, л.д. 119), не заявив при этом ходатайства об отложении судебного заседания, и возвратилась в зал сразу после выступления со вступительным словом защитника-адвоката ФИО20 (т. 14, л.д. 122).

Принимая во внимание приведенные положения уголовно-процессуального закона, а также обстоятельства проведения судебного разбирательства, участие в котором потерпевшей Губаревой было обеспечено как лично, так и ее представителем - адвокатом ФИО11, учитывая, что указанная потерпевшая не обращалась к суду с ходатайством о предоставлении ей протокола судебного заседания, содержащим вступительные слова государственного обвинителя и защитника Морозова либо повторения высказанных ими позиций, судебная коллегия приходит к выводу о том, что право на участие потерпевшей Губаревой в судебном заседании нарушено не было. Кроме того, согласно пояснению адвоката Захаркина в судебном заседании суда апелляционной инстанции, до потерпевшей были доведены позиции государственного обвинителя и стороны защиты, высказанные ими во вступительных словах.

Особенности судебного следствия в суде с участием присяжных заседателей определены ст. 335 УПК РФ, в соответствии с требованиями которой в присутствии присяжных заседателей подлежат исследованию только те фактические обстоятельства уголовного дела, доказанность которых устанавливается присяжными заседателями в соответствии с их полномочиями, предусмотренными ст. 334 УПК РФ.

Сторонам в ходе судебного следствия с участием присяжных заседателей запрещается исследовать данные, способные вызвать предубеждение присяжных заседателей, обсуждать вопросы, связанные с применением права, либо вопросы процессуального характера, в том числе о недопустимости доказательств, нарушении УПК РФ при получении доказательств, их истребовании, вызове дополнительных свидетелей, о якобы оказанном давлении во время предварительного следствия, задавать наводящие вопросы, в какой-либо форме оценивать доказательства во время судебного следствия, выяснять вопросы о возможной причастности к преступлению иных лиц, не являющихся подсудимыми по рассматриваемому делу, ссылаться в обоснование своей позиции на не исследованные в присутствии присяжных заседателей или недопустимые доказательства.

Как видно из протокола судебного заседания, соответствующего требованиям ст. 259, 353 УПК РФ, рассмотрение уголовного дела осуществлялось в соответствии с требованиями ст. 15 УПК РФ на основе состязательности сторон, в судебном заседании исследованы полученные в соответствии с требованиями закона доказательства, имеющие существенное значение для правильного разрешения дела, стороны не были ограничены в праве их предоставления, все заявленные сторонами ходатайства рассматривались с соблюдением процедуры, установленной уголовно-процессуальным законом, председательствующим по делу судьей на протяжении всего судебного разбирательства сохранялась объективность при их рассмотрении, фактов необоснованных отказов в удовлетворении ходатайств сторон не установлено.

Председательствующий правильно требовал от сторон доводить до присяжных заседателей лишь те доказательства, которые изучались в присутствии присяжных заседателей, и в том объеме, который им был представлен в ходе судебного заседания, а также обоснованно пресекал попытки стороны защиты дискредитировать доказательства, представляемые государственным обвинителем.

Вопреки утверждениям в апелляционном представлении и апелляционной жалобе потерпевших и дополнениях к ней (далее - апелляционная жалоба потерпевших), в тех случаях, когда до присяжных заседателей начинала доводиться информация, выходящая за рамки судебного разбирательства, не относящаяся к обстоятельствам, доказанность которых устанавливалась присяжными заседателями либо была способна вызвать у них предубеждение и негативно повлиять на принимаемое ими решение, председательствующий незамедлительно реагировал на данные обстоятельства и предупреждал стороны, а также допрашиваемых лиц о недопустимости доведения до присяжных заседателей подобных сведений, а последних предупреждал о необходимости игнорировать уже прозвучавшую информацию.

Как следует из протокола и аудиозаписи судебного заседания, такими нарушениями, совершенными обеими сторонами уголовного процесса, на которые председательствующий обоснованно и своевременно реагировал как в ходе судебного следствия, так и на стадии прений сторон, являлось доведение до присяжных заседателей сведений: об обстоятельствах, которые не вменялись подсудимому, характеризующих личности подсудимого и потерпевших, о ранее возбужденных уголовных делах, связанных с хищением имущества ФИО25, полученных из средств массовой информации о проникновениях в жилые помещения с целью хищения имущества, а также мнения ФИО25 о том, что им были пойманы "воришки", которыми оказались погибшие Губаревы, показания сына ФИО25 - ФИО17 о действиях следователя при составлении процессуальных документов, и иные сведения, которые могли вызвать предубеждение присяжных заседателей и повлиять на принятие ими объективного решения.

Председательствующий также неоднократно разъяснял присяжным заседателям, что участие потерпевших ФИО15 и ФИО16 в совершении хищения чужого имущества никем не устанавливалось.

Вопреки доводу апелляционной жалобы потерпевших, председательствующий реагировал на допущенные нарушения в ясных и понятных выражениях. Утверждение председательствующего о том, что "потерпевшим ФИО15 и ФИО16 не вменяется совершение хищения чужого имущества" не может быть отнесено к непонятной присяжным заседателям терминологии. Кроме того, из замечаний председательствующего не следует признание судом достоверными заявлений или пояснений, данных подсудимым или его защитниками, в отношении которых эти замечания сделаны.

Судебная коллегия считает, что председательствующий надлежащим образом отреагировал и на заявление в судебном заседании ДД.ММ.ГГГГ представителя потерпевшей адвоката ФИО11 об искажении, по мнению последнего, региональными средствами массовой информации обстоятельств настоящего уголовного дела (т. 14, л.д. 169-170).

Каких-либо объективных подтверждений того, что публикации в средствах массовой информации, а также присутствие представителей СМИ в зале судебного заседания оказали воздействие на присяжных заседателей не содержится ни в материалах уголовного дела, ни в апелляционных представлении и жалобах.

Прения сторон в суде с участием присяжных заседателей проводятся в соответствии со ст. 336 УПК РФ с учетом особенностей рассмотрения дела по данной форме судопроизводства и лишь в пределах вопросов, подлежащих разрешению присяжными заседателями. Стороны не вправе касаться обстоятельств, которые рассматриваются после вынесения вердикта без участия присяжных заседателей. Обеспечение соблюдения процедуры прений сторон возложено на председательствующего судью.

Какой-либо необъективности со стороны председательствующего, предвзятости к пояснениям и вопросам, задаваемым сторонами, нарушений им требований состязательности сторон судебная коллегия не усматривает. Его действия и решения были продиктованы необходимостью обеспечить соблюдение требований уголовно-процессуального закона, регламентирующего особенности судебного следствия с участием присяжных заседателей.

При подготовке вопросного листа сторонам было предоставлено достаточно времени, обеспечена возможность высказать свои замечания по содержанию и формулировке вопросов и внести предложения о постановке новых вопросов.

Вопреки утверждениям в апелляционном представлении государственного обвинителя и апелляционной жалобе потерпевших, вопросный лист отвечает требованиям ст. 338, 339 УПК РФ, он сформулирован в соответствии с предъявленным обвинением, с учетом результатов судебного следствия и прений сторон, после обсуждения вопросов сторонами. Постановка вопросов, подлежащих разрешению, их содержание и формулировки были понятны присяжным заседателям, которые за разъяснениями по данному поводу не обращались, позволяли им полно и всесторонне оценить представленные доказательства по делу и сделать вывод о виновности или невиновности подсудимого в инкриминируемых ему преступлениях. Формулировки вопросов конкретны и понятны, в них отсутствуют положения, требующие от присяжных заседателей юридических познаний или позволяющие расценить их как содержащих в себе предрешение.

Основной вопрос N о доказанности события - лишения жизни ФИО15 и ФИО16 содержит все необходимые признаки инкриминированного ФИО25 преступления - убийства, то есть умышленного причинения смерти другому человеку, совершенное в отношении двух лиц, с особой жестокостью.

При этом в вопросе N указан объем примененного к потерпевшим насилия: "нанесение тупым предметом, руками и ногами множества ударов (ФИО15 - не менее 10, ФИО16 - не менее 8) по голове, шее, туловищу, конечностям и другим частям тела", последовавшее за этим раздевание потерпевших, а также сдавливание каждому потерпевшему "руками, ногами и предметом шеи, перекрывшем доступ воздуха в легкие и помещение в ротовую полость ФИО16 неустановленного предмета", то есть действия в своей совокупности, направленные, по версии стороны обвинения, на причинение смерти Губаревым с особой жестокостью.

Содержит этот вопрос и указание на причины наступления смерти потерпевших: у ФИО15 - вследствие "тупой сочетанной травмы головы и шеи с ушибленной раной левой ушной раковины, множественными кровоподтеками и ссадинами лица, кровоизлияниями под мягкие мозговые оболочки, переломом нижней челюсти слева, переломом большого Свидетель N4 подъязычной кости слева, осложнившейся развитием пролонгированной (длящейся) механической асфиксии, отека вещества головного мозга смешанного генеза (травматического и гипоксического)"; у ФИО16 - "тупой сочетанной травмы головы и шеи с ушибленной раной левой ушной раковины, множественными кровоподтеками и ссадинами лица, кровоизлияниями под мягкие мозговые оболочки, осложнившейся развитием пролонгированной (длящейся) механической асфиксии, отека вещества головного мозга смешанного генеза (травматического и гипоксического).

Отсутствие в этом вопросе указания на наличие у потерпевших Губаревых телесных повреждений, не состоящих в причинно-следственной связи с наступлением смерти, обусловлено предъявленным ФИО25 обвинением, согласно которому их причинение ФИО25 не вменялось как совершение им отдельного противоправного деяния (деяний), и потому не могло получить самостоятельной юридической оценки. При этом, как указано выше, объем примененного насилия, то есть количество нанесенных потерпевшим ударов, соответствует приведенному в обвинительном заключении.

Принимая во внимание исследованные с участием присяжных заседателей доказательства и формулировку поставленного перед присяжными вопроса, апелляционный суд считает, что вопрос N содержал все необходимые и достаточные обстоятельства, подлежащие доказыванию, в том числе о близком родстве между ФИО15 и ФИО16

Правильно, с учетом предъявленного обвинения и результатов судебного следствия поставлен и вопрос N о доказанности совершения деяния ФИО25.

Вопреки утверждениям государственного обвинителя и потерпевших, содержание этого вопроса не основано на предложении стороны защиты, возражавшей против формулировки, предложенной судом (т. 15, л.д. 173-174, 183-184).

Кроме того, содержащаяся в вопросе цель совершения ФИО25 деяния, указанного в вопросе N, признанного присяжными заседателями доказанным, - "предотвращения хищения имущества с территории земельного участка, полагая, что ФИО15 и ФИО16 проникли на территорию этого земельного в целях совершения хищения" корреспондирует с формулировкой, предложенной государственным обвинителем, согласно которой деяние совершено ФИО25 "заблуждаясь о том, что они (ФИО15 и ФИО16) находятся на его участке.., чтобы завладеть его имуществом".

Следовательно, формулировка поставленного перед присяжными заседателями основного вопроса соответствует предъявленному ФИО25 обвинению.

При этом вопрос N содержит также указание на мотив совершенного деяния - "в результате возникшей личной неприязни" к ФИО15 и ФИО16, который соответствует как предъявленному обвинению, так и позиции государственного обвинителя в предложенном им варианте этого вопроса.

Указание в вопросе N на то, что описанное в вопросе N деяние в отношении ФИО15 и ФИО16 ФИО4 совершил, "намереваясь лишить их жизни", не содержало юридической терминологии, не требовало от присяжных обсуждения вопросов права и юридической оценки действий подсудимого, но в то же время относилось к предъявленному ФИО25 обвинению в умышленном лишении потерпевших жизни.

Судебная коллегия отмечает, что в целях правильной юридической оценки действий ФИО25, председательствующим судьей были поставлены отдельные вопросы (N и 6), в которые была вынесена позиция стороны защиты об обстоятельствах, способных повлиять на степень виновности подсудимого, повлечь освобождение его от ответственности либо свидетельствующих о совершении ФИО25 менее тяжкого преступления. Постановка таких вопросов соответствует требованиям ч. 2 ст. 338 и ч. 3 ст. 339 УПК РФ.

Как следует из протокола и аудиозаписи судебного заседания, возражения, поступившие от защитника-адвоката Морозова в отношении напутственного слова, были обусловлены тем, что председательствующий не дословно изложил как предъявленное ФИО25 обвинение, так и некоторые доказательства.

Вопреки этим возражениям и доводам апелляционных жалоб, напутственное слово соответствует требованиям статьи 340 УПК РФ. В нем председательствующий, наряду с другими предусмотренными законом обстоятельствами, изложил позиции государственного обвинения и защиты, напомнив о полученных с соблюдением требований уголовно-процессуального закона и исследованных в суде доказательствах, в равной степени как уличающих подсудимого, так и оправдывающих его, правомерно разъяснил основные правила оценки доказательств в их совокупности, сущность принципа презумпции невиновности и положение о толковании неустранимых сомнений в пользу подсудимого, указал, какие из пояснений и выступлений участников уголовного процесса, в том числе сообщенных в ходе прений сторон, не должны приниматься присяжными заседателями во внимание при вынесении вердикта, обратил внимание на то, что отказ подсудимого от дачи показаний не может быть истолкован как свидетельство виновности подсудимого, а в случае вынесения обвинительного вердикта присяжные могут признать подсудимого заслуживающим снисхождения, разъяснив последствия такого признания.

Из содержания напутственного слова не усматривается, что председательствующий каким-либо образом нарушил принцип объективности и беспристрастности, а также дал самостоятельную оценку доказательствам.

Таким образом, председательствующий в ходе всего производства по настоящему уголовному делу при возникновении необходимости обращался к присяжным заседателям с просьбой не принимать во внимание представленные сторонами и иными участниками уголовного судопроизводства сведения в случае, если они не относились к фактическим обстоятельствам дела, доказанность которых устанавливалась присяжными заседателями. Как указано выше, к таким сведениям председательствующий обоснованно относил к тому же данные о процессуальной деятельности при производстве по уголовному делу на стадии предварительного расследования, о личности участников уголовного судопроизводства, в том числе об их трудоустройстве, наличии детей и т.д.

Судебная коллегия приходит к выводу о том, что действия председательствующего как в ходе судебного следствия, так и на стадии прений сторон, а также при выступлении с напутственным словом способствовали объективному представлению сторонами доказательств, а также позволили присяжным заседателям принять по результатам их оценки обоснованное решение.

Утверждение в апелляционном представлении и апелляционных жалобах потерпевших об обратном не соответствует действительности.

При таких обстоятельствах судебная коллегия полагает, что судом первой инстанции были приняты исчерпывающие меры по созданию необходимых условий для исполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных прав, ограждению присяжных заседателей от какого-либо незаконного воздействия и обеспечению объективности и беспристрастности коллегии присяжных заседателей и вынесенного ими вердикта.

В силу ст. 17 УПК РФ присяжные заседатели оценивают доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на совокупности представленных материалов, руководствуясь при этом законом и совестью.

В соответствии с ч. 1 ст. 343 УПК РФ присяжные заседатели при обсуждении поставленных перед ними вопросов должны стремиться к принятию единодушных решений.

Приведенные требования процессуального закона по настоящему уголовному делу соблюдены.

Вердикт присяжных заседателей в соответствии с ч. 2 ст. 348 УПК РФ является обязательным для председательствующего. В соответствии с ч. 4 ст. 347 УПК РФ сторонам запрещается ставить под сомнение правильность вердикта присяжных заседателей.

Основанный на вердикте присяжных заседателей вывод суда первой инстанции о виновности осужденного в инкриминированному ему преступлении, а также о фактических обстоятельствах, признанных доказанными присяжными заседателями, не может быть поставлен под сомнение и судом апелляционной инстанции.

В силу положений ст. 389.15, 389.27 УПК РФ приговор, постановленный на основании вердикта коллегии присяжных заседателей, не может быть обжалован и отменен по основанию несоответствия выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам уголовного дела, установленным судом первой инстанции. С учетом этого, принимая во внимание, что сторонам запрещается ставить под сомнение правильность вердикта, вынесенного присяжными заседателями, изложенные в апелляционных жалобах доводы о неправильном установлении фактических обстоятельств содеянного, неверной оценке доказательств не подлежат рассмотрению судебной коллегией. Ограничения по обжалованию приговора суда, постановленного на основании вердикта присяжных заседателей, осужденному ФИО25 были разъяснены.

Нарушений уголовно-процессуального закона при вынесении вердикта по делу не установлено. Вердикт коллегии присяжных заседателей является ясным и непротиворечивым, соответствующим требованиям ст. 343 УПК РФ и в силу ст. 348 УПК РФ обязательным для председательствующего судьи.

Предусмотренные уголовно-процессуальным законом поводы и основания для отмены либо изменения оправдательного приговора, постановленного на основании оправдательного вердикта коллегии присяжных заседателей в отношении ФИО25 по его обвинению в совершении преступлений, предусмотренных п. "в" ч. 2 ст. 158 - в соответствии с п. 1 ч. 2 ст. 302 УПК РФ, то есть в связи с неустановлением события преступления, и по ч. 2 ст. 167 УК РФ - в соответствии с п. 2 ч. 2 ст. 302 УПК РФ, то есть за непричастностью к совершению преступления, отсутствуют.

Утверждение в апелляционной жалобе потерпевших о том, что суд при оправдании ФИО25 не сослался на п. 4 ч. 2 ст. 302 УПК РФ является несостоятельным, поскольку основания оправдания правильно и подробно изложены в описательно-мотивировочной части приговора, а также указано, что суд, вынося приговор, руководствовался, в том числе ст. 302 УПК РФ.

Отвечая на вопрос N, присяжные заседатели признали доказанным, что описанное в вопросе деяние имело место, за исключением того, что " ФИО15 и ФИО16 была сдавлена руками, ногами и предметом шея, перекрывая доступ воздуха в легкие".

Согласно ответу на вопрос N, присяжные признали доказанным совершение ФИО25 деяния, содержащегося в вопросе N, за исключением того, что подсудимый совершил это деяние, "намереваясь лишить жизни" ФИО15 и ФИО16

Принимая во внимание поставленные вопросы, в том числе с учетом позиции стороны защиты (вопросы N и 6), а также выводы, к которым присяжные заседатели пришли при вынесении вердикта, судебная коллегия признает несостоятельными доводы государственного обвинителя и потерпевших об оказании на присяжных заседателей незаконного воздействия со стороны как защиты, так и средств массовой информации.

Признание присяжными заседателями доказанности совершения ФИО25 фактических действий без намерения лишить потерпевших жизни, вопреки утверждениям в апелляционном представлении государственного обвинителя и апелляционной жалобе потерпевших, исключает возможность квалификации этих действий как убийства двух лиц с особой жестокостью.

Фактические обстоятельства, которые присяжные признали доказанными, не позволяют квалифицировать содеянное ФИО25 и как причинение им тяжкого вреда здоровью потерпевшим при превышении пределов необходимой обороны.

Доводы стороны защиты о необходимости квалифицировать противоправные действия ФИО25 по ч. 1 ст. 114 УК РФ, а также руководствоваться разъяснениями, содержащимися в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от ДД.ММ.ГГГГ N "О применении судами законодательства о необходимой обороне и причинении вреда при задержании лица, совершившего преступление", не основаны на обстоятельствах, которые присяжные заседатели признали доказанными.

Согласно этим обстоятельствам, цель предотвращения ФИО25 хищения была связана с наличием у него, ФИО25, предположения того, что ФИО15 и ФИО16 проникли на территорию земельного участка в целях совершения хищения.

Таким образом, признанные присяжными заседателями доказанными действия ФИО25 суд правильно квалифицировал по ч. 4 ст. 111 УК РФ, как умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни человека, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего, совершенное в отношении двух лиц.

Утверждение в апелляционных жалобах осужденного и его защитников о невозможности квалифицировать действия ФИО25 по ч. 4 ст. 111 УК РФ вследствие исключения присяжными заседателями указания на намерение ФИО25 лишить жизни Губаревых основано на ошибочном толковании уголовного закона.

Из заключений комиссий экспертов, проводивших в отношении ФИО25 психолого-психиатрические исследования, следует, что ФИО4 хроническим, временным психическим расстройством, слабоумием или иным болезненным состоянием психики, в период совершения инкриминируемого ему деяния не страдал, мог осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими. Каких-либо индивидуально-психологических особенностей его личности, которые могли бы оказать существенное влияние на его поведение в указанный период, не выявлено.

С учетом результатов приведенных исследований и показаний допрошенного в судебном заседании специалиста ФИО21 суд первой инстанции обоснованно отказал в удовлетворении ходатайства защитника Морозова о назначении дополнительной судебной психолого-психиатрической экспертизы.

Оценив выводы экспертов в совокупности с другими исследованными доказательствами, поведением осужденного в судебном заседании, суд обоснованно признал ФИО25 вменяемым и подлежащим уголовной ответственности и наказанию за преступление, в совершении которого он признан виновными вердиктом коллегии присяжных заседателей.

Принимая решение, связанное с назначением ФИО25 наказания за это преступление, суд первой инстанции, руководствуясь положениями ст. 6 и 60 УК РФ, правильно учел характер и степень общественной опасности совершенного им противоправного деяния, дал обоснованную оценку всем известным суду сведениям о личности осужденного, состоянию здоровья ФИО25 и его близких, влиянию назначенного наказания на исправление осужденного и условия жизни его семьи, верно установилотсутствие обстоятельств, отягчающих наказание ФИО25, и обоснованно признал в качестве обстоятельств, смягчающих его наказание, наличие у ФИО25 малолетних детей, несовершеннолетнего ребенка и положительных характеристик с мест жительства и работы.

Назначая наказание, суд правильно руководствовался требованиями ч. 1 ст. 65 УК РФ, не допускающей назначения лицу, признанному присяжными заседателями заслуживающим снисхождения, наказания свыше двух третей максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания, предусмотренного за совершение преступления.

Вместе с тем с учетом общественной опасности, обстоятельств совершенного преступления, данных о личности подсудимого, в целях восстановления социальной справедливости суд первой инстанции принял правильное решение о необходимости назначения ФИО25 наказания за преступление, в котором присяжные заседатели признали его виновным, в виде лишения свободы на определенный срок.

Каких-либо исключительных обстоятельств, связанных с целями и мотивами совершенного ФИО25 преступления, существенно уменьшающих степень его общественной опасности и свидетельствующих о наличии оснований для назначения ему наказания по ч. 4 ст. 111 УК РФ с применением положений ст. 64 и 73 УК РФ, судом обоснованно не установлено.

Правильно суд не нашел и оснований для изменения категории совершенного ФИО25 преступления на менее тяжкую в порядке, предусмотренном ч. 6 ст. 15 УК РФ.

Соответствующим требованиям уголовного закона и установленным фактическим обстоятельствам является назначение ФИО25 дополнительного наказания в виде ограничения свободы, не являющегося обязательным по ч. 4 ст. 111 УК РФ. Решение о назначении этого дополнительного наказания является достаточно обоснованным.

Таким образом, решения суда первой инстанции о виде и размере как основного, так и дополнительного наказания, назначенных ФИО25, являются соответствующими закону, в том числе требованиям п. "в" ч. 1 ст. 58 УК РФ, достаточно мотивированными и справедливыми.

Правильность зачета в срок отбывания наказания осужденному времени содержания его под стражей по правилам, предусмотренным п. "а" ч. 31 ст. 72 УК РФ, сомнений не вызывает.

В соответствии с требованиями закона и фактическими обстоятельствами дела разрешены судом гражданские иски потерпевших, а также вопрос о судьбе вещественных доказательств.

Принимая решения по гражданским искам, суд первой инстанции правильно руководствовался положениями ст. 150, 151, 1094, 1099-1101 ГК РФ, Федерального закона от ДД.ММ.ГГГГ N 8-ФЗ "О погребении и похоронном деле", регулирующими основания и порядок компенсации причиненного морального вреда, возмещении расходов, связанных с погребением. Обоснованно судом применены и положения Рекомендаций о порядке похорон и содержании кладбищ в Российской Федерации МДК 11-01.2002, рекомендованных протоколом Госстроя Российской Федерации от ДД.ММ.ГГГГ N-НС-22/1.

В соответствии с п. 1 ст. 1064 и ст. 1094 ГК РФ вред, причиненный личности или имуществу гражданина, подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред. Лица, ответственные за вред, вызванный смертью потерпевшего, обязаны возместить необходимые расходы на погребение лицу, понесшему эти расходы.

Вопреки утверждению в апелляционных жалобах осужденного и защитника-адвоката Егоровой, решения по гражданским искам потерпевших ФИО15 и ФИО10 о возмещении причиненного имущественного вреда основаны на тщательно исследованных доказательствах, в числе которых документально подтвержденные расходы указанных гражданских истцов на ритуальные услуги, связанные как непосредственно с погребением погибших, так и проведением траурных мероприятий, в том числе поминального обеда, возложением цветов, установлением памятников и фотографий на них.

Суд первой инстанции при этом правильно руководствовался принципом соблюдения баланса разумности трат и их необходимости в целях обеспечения достойных похорон и сопутствующих мероприятий в отношении погибших.

Законность и обоснованность решения суда по заявленным искам подтверждается как правильным применением нормативных правовых актов, взысканием расходов только при их подтверждении соответствующими документами, так и частичным удовлетворением иска потерпевшей ФИО10, вследствие исключения некоторых понесенных ею расходов ввиду непризнания их необходимыми затратами.

Утверждение осужденного и защитника Егоровой в апелляционных жалобах о том, что судом не учтен рынок ритуальных услуг в "адрес" является несостоятельным, поскольку суд руководствовался официальными документами, подтверждающими ритуальные расходы именно в "адрес". Оснований для признания размеров оказанных услуг завышенными и неразумными не имеется.

При определении размера компенсации морального вреда, причиненного каждому потерпевшему, суд первой инстанции в соответствии с положениями ст. 151 и п. 2 ст. 1101 ГК РФ надлежащим образом учел индивидуальные особенности потерпевших, характер причиненных им физических и нравственных страданий в связи со смертью ФИО15 и ФИО16, степень родства потерпевших с погибшими, данные о личности каждого из них, степень вины ФИО25, его материального и семейного положения, все заслуживающие внимание обстоятельства, а также требования разумности и справедливости. Утверждение в апелляционных жалобах осужденного и защитника Егоровой о необходимости учета противоправности поведения Губаревых не основано на фактических обстоятельствах, признанных присяжными заседателями доказанными.

Судебная коллегия приходит к выводу о том, что размер установленной судом компенсации морального вреда, причиненного потерпевшим ФИО15, ФИО16 и ФИО10, соответствует как приведенным требованиям гражданского законодательства, так и фактическим обстоятельствам дела.

Таким образом, оснований для удовлетворения апелляционного представления и апелляционных жалоб как потерпевших, так и стороны защиты не имеется.

На основании изложенного, руководствуясь ст. 3899, 389.20, 389.28 и 389.33УПК РФ, судебная коллегия

определила:

приговор Тульского областного суда от ДД.ММ.ГГГГ в отношении ФИО1 оставить без изменения, а апелляционное представление государственного обвинителя ФИО13 и апелляционные жалобы потерпевших ФИО15 и ФИО10, осужденного ФИО1, защитников-адвокатов ФИО18 и ФИО19 - без удовлетворения.

Апелляционное определение может быть обжаловано в кассационном порядке в Судебную коллегию по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации через Тульский областной суд в течение 6 месяцев со дня вступления приговора в законную силу, а осужденным, содержащимся под стражей, - в тот же срок со дня вручения ему копии такого судебного решения, вступившего в законную силу.

Осужденный вправе ходатайствовать о своем участии в рассмотрении дела судом кассационной инстанции, заявив такое ходатайство в кассационной жалобе либо в течение 3 суток со дня получения извещения о дате, времени и месте заседания суда кассационной инстанции, если уголовное дело передано в суд кассационной инстанции по кассационному представлению прокурора или кассационной жалобе другого лица.

Председательствующий

Судьи:

Председательствующий Подпись

Судьи: Подписи