Действие "промежуточного" уголовного закона (Якубов А. Е., "Вестник Московского университета", Серия 11, Право, 1998, N 1)

Действие "промежуточного" уголовного закона

Реформа уголовного законодательства до последнего времени осуществлялась в двух направлениях: с одной стороны, посредством внесения существенных изменений и дополнений в Уголовный кодекс РСФСР 1960 г. (достаточно сказать об исключении Законом от 1 июля 1994 г. из УК гл. 2 "Преступления против социалистической собственности" и изменениях гл. 5, включившей в соответствующие статьи составы преступлений из гл. 20) и, с другой стороны, путем разработки проекта нового УК РФ.

С введением в действие нового УК при применении конкретных норм возникнут вопросы не только об обратной силе закона, но и о действии "промежуточных" законов, включенных в прежний УК незадолго перед принятием нового УК. Нетрудно предположить, что актуальность проблемы действия "промежуточных" законов со временем усилится, так как разработка и принятие нового УК происходили в условиях нестабильности, когда общественные отношения еще окончательно не сформировались, что повлечет вскоре после вступления нового УК в силу внесение в него значительных изменений и дополнений.

Вопрос о применении "промежуточного" закона возникает в тех случаях, когда этот закон мягче (или вовсе исключает уголовную ответственность) в сравнении с законом, действовавшим во время совершения преступления, и законом, действовавшим во время привлечения лица к уголовной ответственности или вынесения приговора. Такая ситуация сложилась, в частности, с нормой, предусматривающей ответственность за дачу взятки и посредничество во взяточничестве, при принятии уголовных кодексов союзных республик СССР в 1959-1962 гг. в связи с последующими изменениями этой нормы.

Так, ст. 118 УК РСФСР 1926 г. предусматривала наказание за дачу взятки и посредничество во взяточничестве в виде лишения свободы на срок от 1 года до 5 лет. Аналогичная ст. 174 УК РСФСР 1960 г. установила наказание по ч. 1 до 3 лет лишения свободы или до 1 года исправительных работ, а по ч. 2 (дача взятки или посредничество во взяточничестве, совершенные неоднократно или лицом, ранее судившимся за взяточничество) - от 3 месяцев до 5 лет лишения свободы. В соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 20 февраля 1962 г. "Об усилении уголовной ответственности за взяточничество" Закон РСФСР от 25 июля 1962 г. внес изменения в ст. 174 УК, предусмотрев в ней ответственность за дачу взятки и усилив наказание по ч. 1 до лишения свободы на срок от 3 до 8 лет, а по ч. 2 - на срок от 7 до 15 лет. Посредничество во взяточничестве было выделено в отдельную статью - 174.1, включавшую в качестве наказания по ч. 1 лишение свободы на срок от 2 до 8 лет и по ч. 2 - от 7 до 15 лет.

Аналогичная ситуация сложилась с нормами об ответственности за изнасилование: ст. 153 УК РСФСР 1926 г., ст. 117 УК РСФСР в редакции 1960 г., Указ Президиума Верховного Совета СССР от 15 февраля 1962 г. "Об усилении уголовной ответственности за изнасилование" и Закон РСФСР от 25 июля 1962 г.

А.А.Тилле в статье "Промежуточный" закон и его действие во времени"1 рядом примеров по делам о взяточничестве проиллюстрировал противоречивость судебной практики при решении вопроса о применении или неприменении "промежуточного" закона: в одних случаях деяния лиц, давших взятку в период действия УК 1962 г. и осуждавшихся после введения в действие Указа от 20 февраля 1962 г., квалифицировались по ст. 118 УК РСФСР 1926 г., в других - по ч. 1 ст. 174 УК РСФСР в редакции 1960 г.

В бюллетенях Верховного суда СССР было опубликовано единственное дело, в котором Верховным судом СССР рассматривался вопрос о применении "промежуточного" закона, - дело по обвинению М. И. Фейгина и др.2 Приговором Гомельского областного суда от 21 августа 1963 г. Фейгин за дачу взятки в сентябре 1955 г. и за посредничество в даче взятки в ноябре 1955 г. был осужден по п. "б" ст. 208 УК БССР 1928 г., предусматривавшей ответственность за дачу взятки и посредничество при даче взятки, совершенные неоднократно. Этим же приговором Бабушкин, Брандин и Выпиралов за дачу взяток в 1956-1960 гг., а Чередник - за посредничество во взяточничестве в 1960 г. (у каждого по одному эпизоду) были осуждены по соответствующим статьям УК БССР в редакции Указа Президиума Верховного Совета БССР от 25 июня 1962 г., устанавливавшим более мягкое наказание, чем п. "а" ст. 208 УК БССР 1928 г. С такой квалификацией 20 сентября 1963 г. согласилась кассационная инстанция.

Однако пленум Верховного суда БССР 14 мая 1964 г. признал, что преступления всех осужденных должны квалифицироваться по соответствующим статьям УК БССР 1960 г., вступившего в действие с 1 апреля 1961 г. При этом пленум исходил из того, что хотя осужденные совершили преступления до введения в действие УК БССР 1960 г., их действия следует квалифицировать по ст. 170 УК БССР 1960 г., поскольку в этой статье предусмотрено более мягкое наказание, чем в ст. 208 УК 1928 г. и ст. 170 УК в редакции Указа Президиума Верховного Совета БССР от 25 июня 1962 г. Пленум Верховного суда СССР, рассматривавший дело по протесту председателя Верховного суда СССР, признал выводы пленума Верховного суда БССР неправильными. При этом пленум Верховного суда отметил, что преступная деятельность осужденных была раскрыта и они были осуждены в период действия ст. 170 УК БССР в редакции Указа Президиума Верховного Совета БССР от 25 июня 1962 г.; эта же статья в редакции 1960 г. к указанному времени уже не действовала и, следовательно, не может быть применена.

Признав, что закон, по которому были квалифицированы действия осужденных пленумом Верховного суда БССР (ст. 170 УК 1960 г.), "не действовал ни в период совершения осужденными преступных действий, ни в момент возбуждения дела и рассмотрения его в суде", пленум Верховного суда СССР отменил постановление пленума Верховного суда БССР от 14 мая 1964 г., оставив без изменения приговор Гомельского областного суда от 21 августа 1963 г.

В юридической литературе высказаны различные точки зрения о действии "промежуточного" закона. Так, позицию Верховного суда СССР по делу М. И. Фейгина и других поддержал И. И. Солодкин. "Исходя из общего положения, что всегда должен применяться действующий во время совершения преступления уголовный закон (закон, уже вступивший в силу и не потерявший ее), - пишет И. И. Солодкин, - можно прийти к выводу, что "промежуточный" закон может применяться только при его "жизни", т. е. тогда, когда он действует3.

Аналогичное мнение высказал В. Н. Кудрявцев, считающий, что "промежуточный" закон не может применяться, так как он не действовал ни в момент совершения преступления, ни при рассмотрении дела судом4.

Противоположную точку зрения высказали Л. Зайцев, И. Тишкевич, И. Горелик, считающие, что "промежуточный" закон подлежит применению, если он более мягкий по сравнению с законом, действовавшим в момент рассмотрения дела судом5.

Позицию этих авторов поддержал Н. Д. Дурманов, считающий, что "промежуточный" закон, смягчающий наказание, подлежит применению, хотя бы в момент осуждения он был уже заменен более суровым законом6. К данной точке зрения присоединился также Я. М. Брайнин7.

М.И.Блум и А.А.Тилле предприняли попытку "примирить" обе эти крайние позиции и найти решение, удовлетворяющее всем требованиям. По их мнению, при наличии "промежуточного" закона "преступление квалифицируется по времени совершения преступного деяния, но при назначении наказания его уровень ограничивается пределом более мягкого "промежуточного" закона со ссылкой на него"8. Предложение М. И. Блум и А. А. Тилле поддержали А. И. Бойцов и Б. В. Волженкин9.

Предлагаемый М.И. Блум и А.А. Тилле подход не является принципиально новым. Еще Уголовным уложением 1903 г. относительно обратной силы закона (ст. 14) предусматривалось, что "вновь изданный закон уголовный применяется судом, постановляющим приговор, и к тем, учиненным до дня вступления данного закона в силу, деяниям, которые были воспрещены, под страхом наказания за них, во время учинения оных. Наказание, определяемое по вновь изданному закону, смягчается на основаниях, статьей 53 установленных, если законом, действующим во время учинения преступного деяния, наказание за него было установлено менее строгое, чем по закону новому"10.

Представляется, что доводы авторов, отрицающих применение "промежуточного" закона и считающих, что следует сравнивать только закон, действовавший в момент совершения преступления, и закон, действовавший в момент его применения, несостоятельны.

Ни Конституция РФ 1993 г., ни УК РСФСР 1960 г., ни тем более УК РФ 1996 г. такого требования не содержат. Согласно п. 2 ст. 54 Конституции РФ, "если после совершения правонарушения ответственность за него устранена или смягчена, применяется новый закон"11. В ч. 1 ст. 10 УК РФ указано: "Уголовный закон, устраняющий преступность деяния, смягчающий наказание или иным образом улучшающий положение лица, совершившего преступление, имеет обратную силу, то есть распространяется на лиц, совершивших соответствующие деяния до вступления такого закона в силу ...". Из этих положений следует, что если новый закон устранил преступность деяния или смягчил его наказуемость, всем совершенным до этого преступлениям, независимо от того, возбуждены по ним дела или нет и привлечены ли лица к уголовной ответственности, дана иная правовая оценка, и в случае принятия третьего закона предусмотренную этим третьим законом наказуемость деяния следует сравнить с "промежуточным" законом.

Соответственно, если новый (второй) закон установил наказуемость деяния или усилил наказание, иная правовая оценка всем ранее совершенным преступлениям не дается, ибо такой закон обратной силы не имеет, и предусмотренную третьим законом наказуемость следует сравнивать с законом времени совершения преступления.

Возражая А. А. Тилле, считающему, что нельзя применить более мягкий "промежуточный" закон, поскольку в ст. 6 Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик (ст. 6 УК РСФСР) речь идет о признании обратной силы за действующим законом, а не за законом, утратившим силу, каковым становится "промежуточный закон после принятия нового (третьего) закона12, Я. М. Брайнин обоснованно отметил, что "исходя из такого толкования ст. 6 Основ, надо признать, что не может применяться как утративший силу и закон, действовавший во время совершения преступления, даже если он по сравнению с "промежуточным" законом является более мягким13.

Справедлива критика Я. М. Брайнина и по поводу того, что "промежуточный" закон не может применяться к правоотношению, возникшему до его издания. Он в связи с этим указал, что, руководствуясь подобной точкой зрения, нельзя придать обратную силу и закону, пришедшему на смену "промежуточному" закону и смягчающему ответственность по сравнению с законом времени совершения преступления или "промежуточным" законом14.

Некоторые авторы, отрицающие действие "промежуточного" закона, сами ощущают небезупречность своей позиции. Так, М. И. Блум и А. А. Тилле вынуждены признать, что "позиция игнорирования любого "промежуточного" закона все же имеет уязвимые пункты"15. Эта уязвимость проявляется, в частности, в том, что невозможно отрицать действие "промежуточного" закона, устраняющего преступность деяния. Если "промежуточный" закон устранил действие предыдущего закона, пишут М. И. Блум и А. А. Тилле, новый, более суровый закон не может восстановить его действие16. Такая ситуация могла возникнуть, например, при самовольной без надобности остановке поезда стоп-краном, совершенной до 1 января 1961 г. - Уголовным кодексом РСФСР 1960 г., вступившим в действие с 1 января 1961 г., указанное деяние было декриминализировано, а Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 3 июля 1965 г. за него вновь была установлена уголовная ответственность (ст. 213.1 УК).

Между действием "промежуточного" закона, устраняющего преступность деяния, и действием "промежуточного" закона, смягчающего наказуемость деяния, принципиального отличия нет. И соглашаясь с действием первого, следует согласиться и с действием второго. Л. Зайцев, И. Тишкевич, И. Горелик правильно отмечают, что подобно тому, как нельзя вновь возбудить уголовное дело, если оно в свое время было прекращено в связи с изданием "промежуточного" закона, устранившего ответственность, нельзя и усилить наказание, если оно было ранее смягчено в соответствии с более мягким "промежуточным" законом17.

Однако авторам, отрицающим действие "промежуточного" закона, изменяет последовательность, и они предлагают компромисс: "промежуточный" закон непосредственно не применяется, но он оказывает свое действие на предыдущий закон" и "если "промежуточный" мягче закона времени совершения преступного деяния, то назначаемое наказание не должно превышать санкции "промежуточного" закона"18. Однако такая непоследовательность только подчеркивает несостоятельность позиции авторов.

Л. Зайцев, И. Тишкевич, И. Горелик, не согласившись с указанной позицией, отрицающей в целом действие "промежуточного" закона, обоснованно отметили, что при данном подходе квалификация преступления и связанный с нею размер наказания будут зависеть от того, насколько успешно работают государственные органы, на которые возложено раскрытие преступлений19.

И.И. Солодкин, возражая этим авторам, пишет, что "от качества работы органов расследования зависит не только вопрос о том, какой закон может быть применен. При плохой работе этих органов истекут давностные сроки, и виновное лицо не может быть привлечено к уголовной ответственности"20. Однако приводимая И. И. Солодкиным аналогия несостоятельна: сравниваемые ситуации имеют существенные различия: при плохой работе правоохранительных органов, повлекшей истечение давностных сроков, страдают интересы правосудия; из-за плохой оперативности работников правоохранительных органов, раскрывших преступление лишь в период действия третьего закона, и игнорирования при этом "промежуточного" закона, предусматривающего наиболее мягкое наказание, страдают интересы конкретного лица.

В литературе утверждается, что толковать закон необходимо по нормам справедливости21, "справедливость является высшим критерием закона"22. Между тем при игнорировании "промежуточного" закона принцип справедливости, заключающийся в соответствии наказания тяжести преступления, степени вины лица, совершившего преступление, и данным о его личности23, а также в назначении одинакового наказания лицам, совершившим одинаковое преступление, нарушается.

К примеру, А., Б. и В. при одинаковых обстоятельствах, имеющих значение для квалификации и назначения наказания, совершили в соучастии преступление в период действия закона, наказуемость по которому сначала смягчалась, а затем усиливалась. Наказание А., осужденного в период действия первого закона, затем с принятием второго, более мягкого закона будет соответственно снижено; наказание Б., привлеченного к ответственности в период действия второго закона, будет определено по этому, более мягкому и поэтому имеющему обратную силу закону. Почему же наказание В., привлеченному к ответственности в период действия третьего закона, должно отличаться от наказания А. и Б. и определяться без учета "промежуточного" закона?

В уголовном законодательстве некоторых государств содержатся положения, предусматривающие действие "промежуточного" закона. Так, согласно ч. 2 ст. 2 УК Болгарии, "если до вступления приговора в законную силу будут изданы законы, предусматривающие различные по своей тяжести наказания, о применяется тот закон, который является наиболее благоприятным для виновного"24. Аналогичное положение содержится в УК ФРГ. "Если закон, который действовал в момент окончания деяния, изменяется перед принятием решения, - говорится в ч. 3 ст. 2 УК ФРГ, - то должен применяться самый мягкий закон"25.

Ранее неоднократно высказывались предложения о необходимости дать руководящее разъяснение по вопросу применения "промежуточного" закона высшей судебной инстанцией26. Я. М. Брайнин считал желательным, чтобы соответствующие разъяснения по применению "промежуточного" закона дал, руководствуясь п. "в" ст. 49 Конституции СССР, Президиум Верховного Совета СССР27.

В процессе принятия нового уголовного законодательства следовало бы обсудить данную проблему и, как в законодательстве некоторых других государств, предусмотреть действие "промежуточного закона непосредственно в Уголовном кодексе Российской Федерации. Например, ч. 3 ст. 10 УК РФ 1996 г., называющийся "Обратная сила уголовного закона", могла бы выглядеть следующим образом: "Если после совершения преступного деяния до вступления приговора в законную силу будут приняты законы, предусматривающие различные по своей тяжести наказания, либо ответственность за это деяние будет сначала отменена, а затем восстановлена, то применяется наиболее благоприятный для виновного закон". Однако, к сожалению, этого не произошло, и указанная проблема осталась нерешенной.

------------------------------

1 Советское государство и право. 1965. N 12. С. 31.

2 Бюллетень Верховного суда СССР. 1965. N 2. С. 29-31.

3 Курс советского уголовного права: Часть Общая. М., 1970. Т. 1. С. 113-114.

4 См.: Кудрявцев В. Н. Общая теория квалификации преступлений. М., 1972. С. 336-337.

5 См.: Зайцев Л., Тишкевич И., Горелик И. Действуют ли промежуточные законы? // Советская юстиция. 1966. N 1. С. 7.

6 Дурманов Н. Д. Советский уголовный закон. М., 1967. С. 275.

7 См.: Брайнин Я. М. Уголовный закон и его применение. М., 1967. С. 150-153.

8 Блум М. И., Тилле А. А. Обратная сила закона. М., 1969. С. 131, 134. См. также: Тилле А. А. Время, пространство, закон. Действие советского закона во времени и пространстве. М., 1965. С. 36. Позднее М. И. Блум высказалась в пользу действия "промежуточного" закона (см.: Блум М. И. Действие уголовного закона во времени в зарубежных социалистических странах Европы (сравнительное исследование) // Учен. зап. "Вопросы борьбы с преступностью". Рига, 1975. Вып. 2. С. 85.

9 См.: Бойцов А. И., Волженкин Б.В. Уголовный закон: действие во времени и пространстве. СПб, 1993. С. 20-22.

10 Российское законодательство X-XX веков: Т. 9. Законодательство эпохи буржуазно-демократических революций. М., 1994. С. 277. Ст. 53 Уголовного уложения 1903 г. предусматривала основания смягчения наказания "виновному, признанному, при наличии уменьшающего вину обстоятельств, заслуживающим снисхождения" (Там же. С. 287).

11 Конституция Российской Федерации. М., 1993. С. 20.

12 См.: Тилле А. А. Указ. соч. С. 35.

13 Брайнин Я. М. Указ. соч. С. 152.

14 Там же.

15 Блум М. И., Тилле А. А. Указ. соч. С. 131.

16 Там же. С. 132. См. также: Бойцов А. И., Волженкин Б. В. Указ. соч. С. 21-22.

17 См.: Зайцев Л., Тишкевич И., Горелик И. Указ. соч. С. 8.

18 Блум М. И., Тилле А. А. Указ. соч. С. 132, 133-134.

19 См.: Зайцев Л., Тишкевич И., Горелик И. Указ. соч. С. 7.

20 Курс советского уголовного права. Т. 1. С. 116.

21 См.: Давидович В. Е. Социальная справедливость: идеал и принцип деятельности. М., 1989. С. 181.

22 Борисов В. В. Этические основы законности и правопорядка // Мораль, право и коммунизм. Саратов, 1965. С. 174.

23 См.: Келина С. Г., Кудрявцев В. Н. Принципы советского уголовного права. М., 1988. С. 135-136.

24 Уголовный кодекс Народной Республики Болгарии. М., 1970. С. 14-15.

25 Уголовный кодекс ФРГ. М., 1996. С. 10.

26 См.: Зайцев Л., Тишкевич И., Горелик И. Указ. соч. С. 8.

27 См.: Брайнин Я. М. Указ. соч. С. 153.

Якубов А.Е.