"Об освобождении от уголовной ответственности за заведомо ложные показания, заключения эксперта или неправильный перевод" (Лобанова А., "Российская юстиция", 1997, N 9)

Об освобождении от уголовной ответственности за заведомо ложные показания, заключения эксперта или неправильный перевод

Одним из достоинств нового УК РФ является значительное увеличение количества норм, предусматривающих специальные виды освобождения от уголовной ответственности. В частности, примечание к ст.307 указанного нормативного акта гласит: "Свидетель, потерпевший, эксперт или переводчик освобождаются от уголовной ответственности, если они добровольно в ходе дознания, предварительного следствия или судебного разбирательства до вынесения приговора суда или решения суда заявили о ложности данных ими показаний, заключения или заведомо неправильном переводе". Законодатель тем самым попытался закрепить в уголовном праве положение, способное послужить стимулом для дачи лжесвидетелями в дальнейшем правдивых показаний и дающее возможность суду в подобных ситуациях не прибегать к мерам уголовной репрессии.

Однако предписание, содержащееся в примечании к ст.307 УК РФ, обладает, на мой взгляд, рядом недостатков.

Во-первых, основанием этого вида освобождения российский уголовный закон называет добровольное заявление до вынесения приговора суда или решения суда о ложности данных показаний, заключения или заведомо неправильном переводе. Формулировка, на наш взгляд, неудачна. Ведь ложным может оказаться и само заявление о даче ложных показаний. Такие случаи встречаются на практике, что, в частности, имело место по делу Силантьева, рассмотренному Верховным Судом Российской Федерации. Как видно из материалов дела, Силантьев 31 июля 1993 г. на предварительном следствии был допрошен в качестве свидетеля и показал, что видел, как 30 июля 1993 г. Долгих нанес удар в грудь Чуракову, и подробно описал все обстоятельства происходившего. 27 августа 1993 г. на предварительном следствии и 30 ноября 1993 г. в судебном заседании Силантьев стал утверждать, что 31 июля 1993 г. дал ложные показания. Однако эти его доводы находились в явном противоречии с другими доказательствами, в результате исследования которых Долгих был признан виновным (Бюллетень Верховного Суда РФ. 1995. N 4. С.12).

Но даже если заявление о ложности ранее данных показаний является истинным, оно само по себе вряд ли (по крайней мере в большинстве случаев) имеет ценность, если не сопряжено с заменой ложных показаний на соответствующие действительности. Категоричная формулировка закона "...освобождаются..." не позволяет принять во внимание этот нюанс.

Редакция российского УК такова, что какими бы ни были последствия ложного показания, никакой роли в решении вопроса об освобождении от уголовной ответственности это играть не может, что вряд ли правильно. Несправедливо приносить в жертву интересам раскрытия преступления интересы невиновных граждан. Представляется, что примечание к ст.307 УК РФ должно быть в первую очередь дополнено указанием на то, в связи с каким преступлением лицо освобождается от уголовной ответственности, а также содержать как условия освобождения от уголовной ответственности - отсутствие вреда для других граждан или заглаживание подобного вреда и исполнение обязанности дать правдивые показания.

Некоторые вопросы реализации примечания к ст.307 УК РФ возникают и при его сопоставлении с общей нормой об освобождении от уголовной ответственности в связи с деятельным раскаянием. В частности, это вопрос о том, является ли данное примечание только конкретизацией положений, зафиксированных в ст.75 УК РФ? Правоприменителю еще предстоит разобраться, предусмотрены ли в Особенной части Уголовного кодекса лишь такие виды освобождения от уголовной ответственности, которые связаны с деятельным раскаянием; имеются ли также и другие специальные виды подобного освобождения. Казалось бы, первый вариант ответа более вероятен, коль скоро в УПК РСФСР никаких особых оснований прекращения уголовного дела для специальных видов освобождения от уголовной ответственности не предусмотрено. Все, что сейчас есть у компетентных органов, - это ст.7 УПК в его новой редакции, именуемая "Прекращение уголовного дела в связи с деятельным раскаянием". Но если примечание к ст.307 УК РФ есть всего лишь детализация положений, зафиксированных в ст.75 УК РФ, то логично было бы предположить и следующее. Во-первых, для освобождения от уголовной ответственности лжесвидетеля необходимо установить наличие предусмотренных ч.1 ст.75 УК РФ условий и, в частности, высокой мотивации виновным своего посткриминального поведения, связанной с осуждением собственного преступления. Кроме того, лицо, давшее заведомо ложные показания, может быть освобождено от уголовной ответственности лишь по основаниям, указанным в примечании к ст.307 УК РФ, и недостаточно того, что оно явилось с повинной, способствовало раскрытию преступления, загладило причиненный вред. Иными словами, если продиктованное раскаянием гражданина заявление о ложности данных показаний поступило после вынесения приговора, то освобождение его от уголовной ответственности абсолютно исключено.

Но не сводится ли подобными предположениями к нулю стимулирующая функция уголовного закона? Думается, что норма о деятельном раскаянии и положение, содержащееся в примечании к ст.307 УК РФ, должны дополнять друг друга в реализации этой функции, т.е. в поощрении свидетеля к даче правдивых показаний, путем предоставления возможности учета в первом случае коренного изменения психического отношения гражданина к совершенному им преступлению, а во втором - своевременного признания в даче заведомо ложных показаний и замены последних на истинные.

В этой связи представляется совершенно лишней в Уголовном кодексе норма, содержащаяся в ч.2 ст.75 УК РФ, в соответствии с которой лицо, совершившее преступление средней тяжести, тяжкое или особо тяжкое, может быть освобождено от уголовной ответственности только в случаях, специально предусмотренных соответствующими статьями Особенной части УК. Принципиальную возможность освобождения от уголовной ответственности по нормам Особенной части Уголовного кодекса следовало предусмотреть в отдельной статье, а не в статье о деятельном раскаянии, ибо основанием специальных видов освобождения от уголовной ответственности может быть не только деятельное раскаяние, но и, в частности, добровольное заявление о совершении преступления, продиктованное иными мотивами. Одновременно в Уголовно-процессуальном кодексе необходимо, видимо, в отдельной статье решить проблему регламентации процессуальной формы применения специальных видов освобождения от уголовной ответственности.

Думается, что статья, закрепляющая процессуальный порядок применения освобождения от уголовной ответственности, предусматриваемого предписаниями Особенной части УК РФ, должна содержать указания: а) на порядок вынесения и обжалования постановления о прекращении уголовного дела; б) на невозможность прекращения уголовного дела, если лицо, освобождаемое от уголовной ответственности, против этого возражает; в) на другие правомочия освобождаемого лица, указанные ныне в ч.2 ст.6.1 УПК РСФСР. Гражданам, подлежащим освобождению от уголовной ответственности, требуется предоставить процессуальные возможности защищать свои права и интересы, по какому бы основанию подобное освобождение ни производилось. В указанной статье необходимо, кроме того, определить круг субъектов, обладающих правом освобождения от уголовной ответственности по нормам Особенной части Уголовного кодекса. Возможно, не лишним было бы решить здесь и вопрос о возможности (или невозможности) для такого лица отказаться от дачи показаний, о необходимости (или отсутствии необходимости) предупреждения таких лиц об ответственности за дачу заведомо ложных показаний и ряд других вопросов.

Лобанова А.