Постановление Арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 23 декабря 2019 г. N Ф04-5875/19 по делу N А03-6709/2018

г. Тюмень

23 декабря 2019 г.

Дело N А03-6709/2018

Резолютивная часть постановления объявлена 16 декабря 2019 года.

Постановление изготовлено в полном объеме 23 декабря 2019 года.

Арбитражный суд Западно-Сибирского округа в составе:

председательствующего Забоева К.И.,

судей Лаптева Н.В.,

Мелихова Н.В.

рассмотрел в судебном заседании кассационную жалобу Ермакова Юрия Петровича на определение Арбитражного суда Алтайского края от 03.07.2019 (судья Конопелько Е.И.) и постановление Седьмого арбитражного апелляционного суда от 30.09.2019 (судьи Усанина Н.А., Зайцева О.О., Фролова Н.Н.) по делу N А03-6709/2018 о несостоятельности (банкротстве) Ермакова Юрия Петровича, принятые по заявлению акционерного общества "Российский Сельскохозяйственный банк" (119034, город Москва, Гагаринский переулок, дом 3, ИНН 7725114488, ОГРН 1027700342890) о признании недействительным договора залога движимого имущества, заключенного между Ермаковым Юрием Петровичем и Белоусовым Игорем Владимировичем, применении последствий недействительности сделки.

Суд установил:

определением Арбитражного суда Алтайского края от 27.04.2018 по заявлению Ермакова Юрия Петровича (далее - Ермаков Ю.П., должник) возбуждено производство по делу о его несостоятельности (банкротстве).

Решением Арбитражного суда Алтайского края от 05.07.2018 Ермаков Ю.П. признан несостоятельным (банкротом), открыта процедура реализации имущества гражданина, утвержден финансовый управляющий.

Акционерное общество "Российский Сельскохозяйственный банк" (далее - банк) обратилось в Арбитражный суд Алтайского края с заявлением, уточненным в порядке статьи 49 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации (далее - АПК РФ), о признании недействительным договора залога движимого имущества от 08.02.2017, заключенного между Белоусовым Игорем Владимировичем (далее - Белоусов И.В.) (залогодержатель) и должником (залогодатель), и о применении последствий недействительности сделки путем взыскания с Белоусова И.В. денежных средств в размере 972 000 руб., полученных в результате исполнения недействительной сделки.

Определением Арбитражного суда Алтайского края от 03.07.2019, оставленным без изменения постановлением Седьмого арбитражного апелляционного суда от 30.09.2019, заявление удовлетворено.

Должник обратился с кассационной жалобой, в которой просит определение суда первой инстанции и постановление апелляционного суда отменить, принять новый судебный акт об отказе в удовлетворении заявления банка.

В кассационной жалобе должник приводит следующие доводы:

в результате неправильного применения статьи 19 Федерального закона от 26.10.2002 N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" (далее - Закон о банкротстве) суды пришли к ошибочному выводу об аффилированности сторон сделки; наличие корпоративных связей между залогодателем и залогодержателем за восемь лет до совершения оспариваемого договора залога не является доказательством аффилированности данных лиц пожизненно; заинтересованность и общность экономических интересов сторон сделки на дату ее совершения банком не доказана; спорный договор залога представляет собой обычный способ обеспечения исполнения обязательств, при этом реальность основного обязательства должника перед Белоусовым И.В. (договор займа), в обеспечение которого заключен договор залога, банком не оспаривается; признавая договор залога недействительным, суды фактически не установили наличие каких-либо пороков в действиях его сторон.

В отзыве на кассационную жалобу банк просит отказать в ее удовлетворении и оставить судебные акты без изменения.

Учитывая надлежащее извещение участвующих в деле лиц о времени и месте проведения судебного заседания, кассационная жалоба рассмотрена в их отсутствие в порядке, предусмотренном частью 3 статьи 284 АПК РФ.

Проверив в соответствии с положениями статей 284, 286 АПК РФ правильность применения судами норм материального и процессуального права, а также соответствие выводов, содержащихся в обжалуемых судебных актах, установленным по делу фактическим обстоятельствам и представленным доказательствам, суд кассационной инстанции пришел к выводу о наличии оснований для отмены судебных актов.

Судами установлено, что между Белоусовым И.В. (займодавец) и должником (заемщик) заключен договор займа от 08.02.2017 (далее - договор займа), одновременно являющийся распиской о получении денежных средств, по условиям которого заимодавец передал заемщику наличные денежные средства в размере 1 000 000 руб. под 18% годовых сроком до 08.02.2018 (пункты 1.1, 1.3, 2.2 договора займа).

В целях обеспечения исполнения обязательств заемщиком стороны договора займа также подписали договор залога движимого имущества от 08.02.2017 (далее - договор залога), согласно которому Ермаков Ю.П. заложил Белоусову И.В. принадлежащий ему на праве собственности (договор купли-продажи от 11.12.2007) автомобиль TOYOTA LAND CRUISER 130 (PRADO) (VIN JTEBU29J905114629, 2007 года выпуска, цвет кузова серебристый, мощность двигателя 249 лошадиных сил, 183 кВт, тип двигателя бензиновый, номер двигателя IGR5541755, шасси (рама) N JTEBU29J905114629) (далее - автомобиль). Предмет залога оставлен во владении и пользовании залогодателя (пункт 1.2 договора залога).

В пункте 7.1 договора залога указано, что залогодержатель вправе обратить взыскание на предмет залога с целью удовлетворения требований, вызванных неисполнением или ненадлежащим исполнением обеспеченного залогом обязательства, в частности неуплатой или несвоевременной уплатой долга полностью или частично.

Определением Арбитражного суда Алтайского края от 20.09.2018 требование Белоусова И.В. в размере 1 180 000 руб., основанное на договоре займа с учетом договора залога, включено в реестр требований кредиторов должника с отнесением в третью очередь удовлетворения, как обеспеченное залогом автомобиля.

Определением Арбитражного суда Алтайского края от 11.12.2018 утверждено Положение о продаже автомобиля, начальная продажная цена установлена в размере 1 350 000 руб.

Торги по продаже автомобиля посредством публичного предложения признаны несостоявшимися, договор купли-продажи автомобиля заключен с единственным участником Пылковым Арсением Эдуардовичем, которым предложена цена в размере 1 215 000 руб.

Указанные денежные средства поступили на счет должника, и 80% из них (972 000 руб.) в соответствии с пунктом 5 статьи 213.27 Закона о банкротстве перечислены Белоусову И.В. как залоговому кредитору.

Полагая, что договоры займа и залога подлежат признанию недействительными на основании пункта 2 статьи 61.2 Закона о банкротстве, поскольку совершены в целях причинения вреда имущественным правам кредиторов, банк обратился в суд с заявлением об их оспаривании.

В ходе рассмотрения дела в порядке статьи 49 АПК РФ банк изменил свои требования и ограничился требованием о признании недействительным только договора залога (листы 93-98 тома 1 материалов обособленного спора), полагая, что вред имущественным правам кредиторов, в целях причинения которого эта сделка заключена, выражается в создании сторонами договора залога невозможности удовлетворения требований иных кредиторов за счет реализации автомобиля.

Удовлетворяя заявление банка, суд первой инстанции исходил из наличия у оспариваемого договора залога признаков подозрительности, поскольку он заключен в период, охватывающийся гипотезой пункта 2 статьи 61.2 Закона о банкротстве, на момент его заключения должник имел неисполненные обязательства перед другими кредиторами, а стороны договора залога являются аффилированными лицами, что предполагает осведомленность Белоусова И.В. о финансовом положении должника.

Суд апелляционной инстанции поддержал выводы суда первой инстанции.

Вместе с тем судами не учтено следующее.

Положения статьи 61.2 Закона о банкротстве необходимы, в первую очередь, для того, чтобы посредством аннулирования подозрительных сделок ликвидировать последствия вреда, причиненного кредиторам должника посредством вывода активов последнего. Квалифицирующим признаком таких сделок является именно наличие вреда кредиторам, умаление конкурсной массы в той или иной форме.

В целях определения того, повлекла ли сделка вред, поведение должника может быть соотнесено с предполагаемым поведением действующего в своем интересе и в своей выгоде добросовестного и разумного участника гражданского оборота. Так, если сделка, скорее всего, не могла быть совершена таким участником оборота, в первую очередь, по причине ее невыгодности (расточительности для имущественной массы), то наиболее вероятно, что сделка является подозрительной. И напротив, если есть основания допустить, что разумным участником оборота могла быть совершена подобная сделка, то предполагается, что условий для ее аннулирования не имеется.

Признавая договор залога недействительным, суды, по сути, исходили только из факта аффилированности Ермакова Ю.П. и Белоусова И.В., что презюмирует осведомленность последнего о неудовлетворительном финансовом положении первого.

Суды исходили из обстоятельств, установленных приговором Хабаровского районного суда Алтайского края от 06.02.2015 по делу N 1-3/15, из которых следует, что Ермаков Ю.П. осуществлял полномочия единоличного исполнительного органа общества с ограниченной ответственностью "Агрохолдинг", зарегистрированного 20.04.2009, учредителями которого в числе прочих являлись Белоусов Борис Владимирович и Белоусов Владимир Никифорович, находящиеся в родстве с Белоусовым И.В.

Данное обстоятельство суды сочли достаточным для вывода о порочности договора залога, указав, что, являясь по отношению к должнику заинтересованным лицом, Белоусов И.В. не мог не знать о наличии признаков неплатежеспособности или недостаточности имущества должника на момент заключения договора залога, в связи с чем указанная сделка совершена с целью причинения вреда имущественным правам кредиторов должника.

Однако судами не принято во внимание, что сущность залога как способа обеспечения исполнения основного обязательства состоит в праве кредитора (залогодержателя) потребовать реализации предмета залога и передачи ему вырученных по такой реализации денежных средств в размере, не превышающем суммы задолженности по обеспеченному обязательству.

Закон о банкротстве предусматривает также процентное ограничение размера денежных средств, направляемых на погашение требований кредитора по обязательствам, обеспеченным залогом, от вырученной с продажи заложенного имущества суммы в целях большего удовлетворения требований кредиторов социально значимых очередей и расходов на процедуру (пункты 1, 2 статьи 138, пункт 5 статьи 213.27).

Но экономическая направленность залога на придание преимуществ одному кредитору по сравнению с другими, не получившими обеспечение от должника, не влечет полное блокирование возможности должника заключать договоры залога в период подозрительности, установленный пунктом 2 статьи 61.2 Закона о банкротстве, что фактически являлось бы не предусмотренным законодательством ограничением гражданской дееспособности должника.

Судами не поставлены под сомнение ни реальность договора займа, ни дата заключения договора залога, поэтому суд округа исходит из того, что денежные средства взаем были действительно переданы, а договор залога заключен непосредственно в момент заключения договора займа для обеспечения исполнения заемщиком своих обязательств.

При таких обстоятельствах заключение обеспечительной сделки продиктовано разумным экономическим интересом займодавца по возврату предоставленных им заемных средств.

Более того, в том случае, если займодавец осведомлен о неудовлетворительном финансовом положении заемщика, требование о предоставлении дополнительных гарантий в виде предоставления обеспечения соответствует стандарту осмотрительности займодавца.

В противном случае, передав денежные средства находящемуся в кризисной экономической ситуации должнику без дополнительных гарантий исполнения заемщиком своих обязательств, займодавец заведомо принял бы на себя существенный и очевидный риск невозврата займа.

Факт аффилированности сторон договора залога, на котором суды построили вывод о его недействительности, имеет значение только для презумпции осведомленности займодавца (залогодержателя) об экономическом состоянии должника. Правовая презумпция является приемом законодательной техники, облегчающим процесс доказывания, и то же самое обстоятельство может быть доказано прямым образом в отсутствие аффилированности сторон договора.

При этом сама по себе осведомленность об этом не может в достаточной степени свидетельствовать о пороке обеспечительной сделки при реальности основного обязательства, так как стремление кредитора выговорить себе преимущества удовлетворения по сравнению с другими кредиторами экономически объяснимо и ожидаемо (пункт 1 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23.06.2015 N 25 "О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации", далее - Постановление N 25).

По сути, судами не аргументировано, в чем именно заключалась вредоносная цель договора залога, так как само по себе получение залогодержателем преимущества при удовлетворении своих требований по отношению к иным (необеспеченным, рядовым) кредиторам является правомерной целью залога (пункт 1 статьи 334 Гражданского кодекса Российской Федерации, далее - ГК РФ).

Таким образом, оснований для признания договора залога недействительной сделкой по пункту 2 статьи 61.2 Закона о банкротстве в отрыве от обеспеченного заемного обязательства, реальность которого под сомнение судами не поставлена, исходя только из установленных судами обстоятельств, не имелось.

Однако суд кассационной инстанции полагает, что судами первой и апелляционной инстанций неполно рассмотрены доводы банка и должным образом не выявлена сущность его правого интереса, за удовлетворением которого банк обращался в суд, а фактические обстоятельства, имеющие значение для правильного разрешения спора, в надлежащем объеме не установлены.

В соответствии со статьей 133 АПК РФ на стадии подготовки дела к судебному разбирательству суд выносит на обсуждение вопрос о юридической квалификации правоотношения для определения того, какие нормы права подлежат применению при разрешении спора.

По смыслу части 1 статьи 168 АПК РФ суд определяет, какие нормы права следует применить к установленным обстоятельствам. Суд также указывает мотивы, по которым не применил нормы права, на которые ссылались лица, участвующие в деле. В связи с этим ссылка истца в исковом заявлении на не подлежащие применению в данном деле нормы права сама по себе не является основанием для отказа в удовлетворении заявленного требования (пункт 9 Постановления N 25, пункт 3 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации N 10 и Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации N 22 от 29.04.2010 "О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав", пункт 20 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 21.12.2017 N 53 "О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве", пункт 17 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 20.12.2006 N 65 "О подготовке дела к судебному разбирательству").

Из данных разъяснений, закрепляющих общие принципы непрофессионального процесса, следует, что при наличии возможности материально-правового обоснования требований истца, исходя из очевидной направленности его правового интереса, ошибка в их правовой квалификации и нормативном обосновании не должна препятствовать судебной защите.

Как видно из пунктов 1, 9, 79, 100, 106 Постановления N 25, в целях полноценной судебной защиты нарушенных прав истца при ошибочности правовой квалификации им заявленных требований суду следует обеспечить судоговорение по соответствующему вопросу, который выносится судом на обсуждение сторон с разъяснением причин этого действия и его документальной фиксацией.

При обращении в суд банк указывал на то, что обременение автомобиля залогом не было учтено путем регистрации уведомлений о залоге в соответствии с пунктом 4 статьи 339.1 ГК РФ и статьей 103.1 Основ законодательства Российской Федерации о нотариате от 11.02.1993 N 4462-1 (страницы 3, 4 заявления от 04.02.2019, страницы 3, 4 уточненного заявления от 18.06.2019), и представлял соответствующие доказательства (лист 33 тома 1 материалов обособленного спора), которые не оценивались судами.

Требование банка включено в реестр требований кредиторов должника определением суда от 17.01.2019, то есть существенно позднее установления требования Белоусова И.В. как обеспеченного залогом автомобиля (20.09.2018), в связи с чем у банка не имелось возможности заявить свои возражения против привилегированного статуса кредиторского требования Белоусова И.В. при его судебной проверке.

Положениями статьи 339.1 ГК РФ предусмотрен учет залога движимого имущества путем совершения записей в реестре уведомлений о залоге движимого имущества.

В силу абзаца третьего пункта 4 названной статьи залогодержатель в отношениях с третьими лицами вправе ссылаться на принадлежащее ему право залога только с момента совершения записи об учете залога, за исключением случаев, если третье лицо знало или должно было знать о существовании залога ранее этого. Отсутствие записи об учете не затрагивает отношения залогодателя с залогодержателем.

По смыслу указанной нормы обременение имущества должника, состоявшееся в пользу кредитора, может быть противопоставлено третьему лицу только, если последнее осведомлено об этом обременении.

Подобная осведомленность предполагается в случаях, когда залогодатель и (или) залогодержатель создают условия, при которых любой участник гражданского оборота способен без особых затруднений получить сведения о состоявшемся залоге.

К условиям, раскрывающим факт обременения движимого имущества залогом перед всеми участниками гражданского оборота, то есть создающим презумпцию их осведомленности об обременении, относятся, в частности, залог с передачей имущества залогодержателю во владение (заклад), а также внесение записи об обременении в реестр уведомлений. В противном случае действует обратная презумпция, то есть осведомленность третьего лица об обременении, необходимая для противопоставления ему залога, изначально не предполагается, но может быть доказана.

Обеспеченность залогом требований кредиторов при банкротстве должника существенно повышает вероятность их удовлетворения по сравнению с кредиторскими требованиями, не имеющими такого обеспечения. Равным образом, любой залоговый кредитор в целях полноты удовлетворения своих требований заинтересован в исключении залогового статуса у требования любого иного кредитора, конкурирующего с ним за конкурсную массу должника, которой, как правило, недостаточно для полного удовлетворения кредиторов.

В связи с этим предполагается, что все кредиторы заинтересованы в том, чтобы требование кредитора, обеспеченное залогом движимого имущества, в отношении которого не внесена запись в реестр уведомлений, в соответствии с абзацем третьим пункта 4 статьи 339.1 ГК РФ не считалось бы обеспеченным залогом для целей распределения конкурсной массы должника, поскольку остальные кредиторы являются в таком залоговом обязательстве третьими лицами.

Таким образом, по общему правилу принадлежащее кредитору право залога на движимую вещь, неопубличенное в установленном порядке, не может быть противопоставлено в деле о банкротстве должника-залогодателя другим кредиторам. Однако такое право противопоставимо кредиторам, которые знали или должны были знать о существовании залога.

Обращая внимание суда на отсутствие записи об обременении автомобиля в реестре уведомлений о залоге движимого имущества, банк фактически заявлял о том, что указанная обеспечительная сделка не может быть ему противопоставлена в соответствии с пунктом 3 статьи 308 ГК РФ в связи с ее относительным характером и отсутствием абсолютного правового эффекта, возникающего при опубличивании информации об обременении.

Тем самым банк оспаривал залоговый статус кредитора Белоусова И.В., не возражая против наличия у последнего имущественного притязания к должнику, основанного на договоре займа.

Возможность самостоятельного изменения (понижения) статуса кредитора с привилегированного (залогового) до обычного (рядового) без пересмотра судебного акта о включении в реестр требований кредиторов должника кредиторского требования как обеспеченного залогом имущества должника допускается судебной практикой (определение Верховного Суда Российской Федерации от 01.08.2016 N 308-ЭС15-6280(3)).

Суд округа полагает, что применительно к предусмотренной абзацем третьим пункта 4 статьи 339.1 ГК РФ концепции непротивопоставимости залога третьим лицам, которыми по отношении к залоговому кредитору является все остальные члены гражданско-правового сообщества кредиторов, конкурирующих за конкурсную массу должника, правом требования понижения статуса кредитора с залогового до рядового обладают все члены этого сообщества, особенно в ситуации отсутствия возможности заявления возражений против привилегированности требования до его установления судом.

В случае, если исходя из вышеизложенного обеспечительный эффект сделки залога не может быть противопоставлен кредиторам, то статус кредитора, ранее позиционировавшегося в качестве залогового, может быть понижен до рядового кредитора. Экономическим результатом этого является необходимость распределения денежных средств, вырученных от продажи заложенного имущества, по общим правилам, как если бы такой кредитор изначально не являлся привилегированным, и при фактическом получении им денежных средств в объеме, предусмотренном пунктом 5 статьи 213.27 Закона о банкротстве, они подлежат возврату в конкурсную массу для их перераспределения.

В то же время позиционирующий себя в качестве залогового кредитор вправе доказать осведомленность иных конкурсных кредиторов об обременении имущества должника в свою пользу, опровергнув тем самым презумпцию их неосведомленности и подтвердив абсолютный обеспечительный эффект сделки залога.

Между тем вопрос об осведомленности кредиторов должника (в частности, банка) о наличии спорного обременения, судами не исследован, факт внесения соответствующей записи в реестр уведомлений о залоге движимого имущества не проверен ни при установлении требования Белоусова И.В., ни при признании договора залога недействительным.

В связи с этим, поскольку для разрешения спора требуется оценка доказательств и установление обстоятельств, что не входит в компетенцию суда кассационной инстанции, судебные акты подлежат отмене, а обособленный спор направлению на новое рассмотрение в Арбитражный суд Алтайского края на основании пункта 3 части 1 статьи 287 АПК РФ.

При новом рассмотрении арбитражному суду надлежит учесть указанное в настоящем постановлении в соответствии с частью 2.1 статьи 289 АПК РФ, определить обстоятельства, имеющие значение для правильного разрешения спора, и распределить бремя их доказывания, в частности, поставить на обсуждение вопрос о существе требований банка, предоставив ему возможность их корректировки, исследовать возможность противопоставления обеспечительного эффекта договора залога третьим лицам, а именно, изучить вопрос опубличивания информации об обременении автомобиля по спорному договору залога, предоставить Белоусову И.В. возможность прямого доказывания осведомленности банка и иных кредиторов об обременении, по результатам оценки всех доводов и возражений лиц, участвующих в обособленном споре, и установления всех юридически значимых обстоятельств разрешить обособленный спор по существу при должном применении норм материального и процессуального права.

Руководствуясь пунктом 3 части 1 статьи 287, частью 1 статьи 288, статьями 289, 290 АПК РФ, Арбитражный суд Западно-Сибирского округа

постановил:

определение Арбитражного суда Алтайского края от 03.07.2019 и постановление Седьмого арбитражного апелляционного суда от 30.09.2019 по делу N А03-6709/2018 отменить, направить обособленный спор на новое рассмотрение в Арбитражный суд Алтайского края.

Постановление может быть обжаловано в Судебную коллегию Верховного Суда Российской Федерации в срок, не превышающий двух месяцев со дня его принятия, в порядке, предусмотренном статьей 291.1 АПК РФ.

Председательствующий

К.И. Забоев

Судьи

Н.В. Лаптев Н.В. Мелихов