Постановление Арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 21 мая 2024 г. N Ф04-1940/24 по делу N А27-1167/2021

город Тюмень

21 мая 2024 г.

Дело N А27-1167/2021

Резолютивная часть постановления объявлена 20 мая 2024 года.

Постановление изготовлено в полном объёме 21 мая 2024 года.

Арбитражный суд Западно-Сибирского округа в составе:

председательствующего Доронина С.А.,

судей Зюкова В.А.,

Кадниковой О.В. -

рассмотрел в открытом судебном заседании с использованием средств веб-конференций при ведении протокола помощником судьи Бачуриным Е.Д. кассационную жалобу индивидуального предпринимателя Гришина Артёма Александровича (ОГРНИП 316420500091692; далее - предприниматель) на определение от 11.12.2023 Арбитражного суда Кемеровской области (судья Коптева А.Г.) и постановление от 28.02.2024 Седьмого арбитражного апелляционного суда (судьи Фролова Н.Н., Дубовик В.С., Кудряшева Е.В.) по делу N А27-1167/2021 о несостоятельности (банкротстве) общества с ограниченной ответственностью "Камея" (ИНН 4205318521, ОГРН 1154205017438; далее - общество, должник), принятые по заявлению предпринимателя о привлечении Булатова Ильи Рафиковича к субсидиарной ответственности по обязательствам должника.

В судебном заседании в режиме онлайн приняли участие представители Булатова И.Р. - Прозорова Р.М. по доверенности от 23.12.2021, предпринимателя - Кривохвостова Е.Б. по доверенности от 01.06.2023.

Суд установил:

в рамках дела о банкротстве общества предприниматель обратился в арбитражный суд с заявлением о привлечении Булатова И.Р. к субсидиарной ответственности по обязательствам должника в размере 5 720 047,64 руб.

Определением Арбитражного суда Кемеровской области от 11.12.2023, оставленным без изменения постановлением Седьмого арбитражного апелляционного суда от 28.02.2024, в удовлетворении заявления отказано.

В кассационной жалобе предприниматель просит определение суда от 11.12.2023 и постановление апелляционного суда от 28.02.2024 отменить, принять новый судебный акт об удовлетворении заявления.

Податель кассационной жалобы полагает, что суды двух инстанций уклонились от исследования существа сделок (целесообразности, экономической обоснованности), положенных предпринимателем в основание заявления; у Булатова И.Р. отсутствовал план вывода общества из кризисной ситуации (наращивание производства осуществлялось на фоне растущей задолженности, то есть это не отвечало интересам гражданско-правого сообщества кредиторов должника); суды не дали оценку необходимости привлечения ответчика к субсидиарной ответственности за непередачу конкурсному управляющему документации.

Изучив материалы обособленного спора, доводы, изложенные в кассационной жалобе, выслушав объяснения лиц, явившихся в судебное заседание, проверив в соответствии со статьями 286, 288 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации (далее - АПК РФ) законность обжалуемых определения и постановления, суд округа пришёл к следующим выводам.

1. Закон, подлежащий применению.

Субсидиарная ответственность по своей правовой природе является разновидностью ответственности гражданско-правовой, материально-правовые нормы о порядке привлечения к данной ответственности применяются на момент совершения вменяемых ответчикам действий (возникновения обстоятельств, являющихся основанием для их привлечения к ответственности (определение Верховного Суда Российской Федерации от 06.08.2018 N 308-ЭС17-6757(2,3)).

Совокупность юридически значимых действий, с которым конкурсный кредитор связывает наличие оснований для привлечения ответчика к субсидиарной ответственности, совершены в течении 2020 года.

В обозначенный период времени отношения по привлечению контролирующих лиц к субсидиарной ответственности регулировались положениями главы III.2 Федерального закона от 26.10.2002 N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" (далее - Закон о банкротстве) в действующей редакции.

Таким образом, применение судами положений главы III.2 Закона о банкротстве, является правомерным, соответствующему общему принципу действия закона во времени (статья 4 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - ГК РФ)).

2. Статус лица, контролирующего должника.

В соответствии с пунктом 1 статьи 61.10 Закона о банкротстве, если иное не предусмотрено настоящим Законом, в целях настоящего Закона под контролирующим должника лицом понимается физическое или юридическое лицо, имеющее либо имевшее не более чем за три года, предшествующих возникновению признаков банкротства, а также после их возникновения до принятия арбитражным судом заявления о признании должника банкротом право давать обязательные для исполнения должником указания или возможность иным образом определять действия должника, в том числе по совершению сделок и определению их условий.

Согласно подпункту 1 пункта 4 статьи 61.10 Закона о банкротстве, пока не доказано иное, предполагается, что лицо являлось контролирующим должника лицом, если это лицо, в частности, являлось руководителем должника или управляющей организации должника, членом исполнительного органа должника, ликвидатором должника, членом ликвидационной комиссии.

Учредителями должника и его участниками с размером доли 30% являлась Булатова Л.Н. и с размером доли 70 % - Булатов И.Р., который также являлся руководителем должника, соответственно, суды первой и апелляционной инстанций обосновано указали на наличие у ответчика статуса контролирующего лица.

3. Привлечение к субсидиарной ответственности руководителя за неподачу заявления о банкротстве должника.

В качестве оснований для привлечения Булатов И.Р. к субсидиарной ответственности предприниматель указывал на возникновение у общества признаков банкротства в первом квартале 2020 года, неисполнение руководителем обязанности по обращению в арбитражный суд с заявлением о банкротстве подконтрольного ему должника в установленный законом месячный срок.

Исходя из положений статьи 10 ГК РФ руководитель хозяйственного общества обязан действовать добросовестно по отношению к такой группе лиц как кредиторы.

Это означает, что он должен учитывать права и законные интересы последних, содействовать им, в том числе в получении необходимой информации.

Невыполнение руководителем требований статьи 9 Закона о банкротстве об обращении в арбитражный суд с заявлением должника о его собственном банкротстве свидетельствует, по сути, о недобросовестном сокрытии от кредиторов информации о неудовлетворительном имущественном положении юридического лица. Подобное поведение руководителя влечёт за собой принятие несостоятельным должником дополнительных долговых обязательств в ситуации, когда не могут быть исполнены существующие, заведомую невозможность удовлетворения требований новых кредиторов, от которых были скрыты действительные факты, и, как следствие, возникновение убытков на стороне этих новых кредиторов, введённых в заблуждение в момент предоставления должнику исполнения. Хотя предпринимательская деятельность и не гарантирует получение результата от её осуществления в виде прибыли, тем не менее она предполагает защиту от рисков, связанных с неправомерными действиями (бездействием), нарушающими установленный законом режим осуществления хозяйственной деятельности.

Одним из правовых механизмов, обеспечивающих защиту кредиторов, не осведомлённых по вине руководителя должника о возникшей существенной диспропорции между объёмом обязательств должника и размером его активов, является возложение на руководителя субсидиарной ответственности по новым обязательствам при недостаточности конкурсной массы.

В связи с этим в статье 61.12 Закона о банкротстве, законодатель презюмировал наличие причинно-следственной связи между обманом контрагентов со стороны руководителя должника в виде намеренного умолчания о возникновении признаков банкротства, о которых он должен был публично сообщить в силу статьи 9 Закона о банкротстве, подав заявление о несостоятельности, и негативными последствиями для введённых в заблуждение кредиторов, по неведению предоставивших исполнение лицу, являющемуся в действительности банкротом, то есть явно неспособному передать встречное исполнение.

В пунктах 9 и 12 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 21.12.2017 N 53 "О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве" (далее - Постановление N 53) разъяснено, что обязанность руководителя по обращению в суд с заявлением о банкротстве возникает в момент, когда добросовестный и разумный руководитель, находящийся в сходных обстоятельствах, в рамках стандартной управленческой практики, учитывая масштаб деятельности должника, должен был объективно определить наличие одного из обстоятельств, указанных в пункте 1 статьи 9 Закона о банкротстве.

Высшими судебными инстанциями неоднократно излагалась правовая позиция о недопустимости отождествления неплатёжеспособности с неоплатой конкретного долга отдельному кредитору (постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 23.04.2013 N 18245/12, определение Верховного Суда Российской Федерации от 25.01.2016 N 310-ЭС15-12396).

Тем самым, само по себе возникновение признаков неплатёжеспособности либо обстоятельств, названных в абзацах 5 и 7 пункта 1 статьи 9 Закона о банкротстве, даже будучи доказанным, не свидетельствует об объективном банкротстве (критическом моменте, в который должник из-за снижения стоимости чистых активов стал неспособен в полном объёме удовлетворить требования кредиторов), которое, в свою очередь, возлагает на руководителя предприятия обязанность по обращению в арбитражный суд с заявлением о банкротстве должника.

В то же время, если руководителем должника будет доказано, что само по себе возникновение признаков неплатёжеспособности не свидетельствовало об объективном банкротстве, и он, несмотря на временные финансовые затруднения, добросовестно рассчитывал на их преодоление в разумный срок, приложил необходимые усилия для достижения такого результата, выполняя экономически обоснованный план, такой руководитель может быть освобождён от субсидиарной ответственности на тот период, пока выполнение его плана являлось разумным с точки зрения обычного руководителя, находящегося в сходных обстоятельствах (абзац второй пункта 9 Постановления N 53).

Наличие антикризисной программы (плана) может подтверждаться не только документом, поименованным соответствующим образом, но и совокупностью иных доказательств (например, перепиской с контрагентами, органами публичной власти, протоколами совещаний и т.п.). При этом возложение субсидиарной ответственности допустимо, в частности, когда следование плану являлось явно неразумным с точки зрения обычного руководителя, находящегося в сходных обстоятельствах, либо, когда план разрабатывался лишь для создания внешней иллюзии принятия антикризисных мер и получения отсрочки с тем, чтобы выиграть время для совершения противоправных действий, причиняющих вред кредиторам.

По прошествии времени с момента принятия антикризисного плана, когда оценивающему его лицу уже известен негативный результат реализации этого плана, он, действительно, может показаться неразумным. Однако это не означает, что это же лицо, анализирующее план в момент его принятия, пришло бы к такому же выводу.

В рассматриваемом случае по результату исследования представленных в материалы обособленного спора доказательств судами первой и апелляционной инстанций установлено, что задолженность общества перед бюджетом в размере, превышающим 300 000 руб., образовалась по состоянию на 16.03.2020; как до, так и после указанной даты ответчиком совершались действия по согласованию новых отпускных цен на основные виды сырья, используемых для производства кондитерских изделий; Булатовым И.Р. достигнуты договорённости с основанными контрагентами о повышении отпускных цен на продукцию общества, осуществлён переход на упрощённую систему налогообложения (уменьшен размер уплачиваемых налогов); существенное падение спроса продукции должника обусловлено эпидемией короновируса и введением ограничительных мер; расчёты с кредиторами не прекращались и не приостанавливались обществом до первой декады августа 2020 года.

Таким образом, выводы судов первой и апелляционной инстанции о разработке и реализации Булатовым И.Р. экономически обоснованного плана вывода общества из временных финансовых затруднений, обусловленных объективными обстоятельствами - пандемией коронавируса, принятии ответчиком разумного комплекса мер по улучшению экономического состояния должника, являются обоснованными сделанными при правильном применении норм материального права к фактическим обстоятельствам дела.

Объективное банкротство общество возникло 10.08.2020 (дата совершения последних платежей в пользу контрагентов), соответственно, обязанность по инициированию в отношении должника процедуры банкротства должна была быть исполнена ответчиком в срок до 11.09.2020, дело о банкротстве возбуждено определением суда от 05.02.2021, вместе с тем в период с 11.09.2020 по 05.02.2021 у общества новых обязательств перед контрагентами не возникло.

С учётом изложенного, поскольку до 10.08.2020 ответчиком реализовывался план вывода общества из временных финансовых затруднений, а после даты наступления у должника признаков объективного банкротства наличия кредиторов, пострадавших от недобросовестного сокрытия руководителем предприятия информации о неудовлетворительном имущественном положении подконтрольного ему юридического лица, не установлено, суд округа не находит оснований не согласиться с выводами судов первой и апелляционной инстанций об отсутствии оснований для привлечения Булатова И.Р. к субсидиарной ответственности на основании статьи 61.12 Закона о банкротстве.

4. Привлечение к субсидиарной ответственности за невозможность полного погашения требований кредиторов вследствие действий контролирующих лиц.

4.1. Отсутствие (непередача) ответчиком конкурсному управляющему документов бухгалтерского учёта и (или) отчётности.

В соответствии с пунктами 1 и 2 статьи 61.11 Закона о банкротстве, если полное погашение требований кредиторов невозможно вследствие действий и (или) бездействия контролирующего должника лица, такое лицо несёт субсидиарную ответственность по обязательствам должника.

Подпунктом 2 пункта 2 названной статьи установлена презумпция наступления такой ответственности в случае если документы бухгалтерского учёта и (или) отчётности, обязанность по ведению (составлению) и хранению которых установлена законодательством Российской Федерации, к моменту вынесения определения о введении наблюдения (либо ко дню назначения временной администрации финансовой организации) или принятия решения о признании должника банкротом отсутствуют или не содержат информацию об объектах, предусмотренных законодательством Российской Федерации, формирование которой является обязательным в соответствии с законодательством Российской Федерации, либо указанная информация искажена, в результате чего существенно затруднено проведение процедур, применяемых в деле о банкротстве, в том числе формирование и реализация конкурсной массы.

В соответствии с разъяснениями, изложенными в пункте 24 Постановления N 53, лицо, обратившееся в суд с требованием о привлечении к субсидиарной ответственности, должно представить суду объяснения относительно того, как отсутствие документации (отсутствие в ней полной информации или наличие в документации искаженных сведений) повлияло на проведение процедур банкротства. В свою очередь, привлекаемое к ответственности лицо вправе опровергнуть названную презумпцию, доказав, что недостатки представленной управляющему документации не привели к существенному затруднению проведения процедур банкротства, либо доказав отсутствие вины в непередаче, ненадлежащем хранении документации, в частности, подтвердив, что им приняты все необходимые меры для исполнения обязанностей по ведению, хранению и передаче документации при той степени заботливости и осмотрительности, какая от него требовалась.

При этом под существенным затруднением проведения процедур банкротства понимается, в частности, невозможность определения и идентификации основных активов должника.

Согласно правовой позиции Верховного Суда Российской Федерации, изложенной в определениях от 01.07.2016 N 308-ЭС16-6886, от 21.10.2016 N 306-ЭС16-8660, для констатации наличия совокупности условий, необходимых для привлечения бывшего руководителя должника к субсидиарной ответственности на основании подпункта 2 пункта 2 статьи 61.11 Закона о банкротстве, должно быть доказано, что неисполнение руководителем обязанности по передаче документации общества конкурсному управляющему повлекло невозможность формирования конкурсной массы должника или её формирование не в полном объёме и, как следствие, неудовлетворение требований кредиторов.

Обязанность по доказыванию фактов, указывающих на невозможность формирования конкурсной массы в отсутствие документов должника в силу положений статьи 65 АПК РФ возложена на заявителя (определение Верховного Суда Российской Федерации от 01.07.2016 N 308-ЭС16-6886).

Привлекаемое к ответственности лицо вправе опровергнуть названную презумпцию, доказав, в частности, что недостатки документации должника не привели к существенному затруднению проведения процедур банкротства, или доказав, что им приняты все необходимые меры для исполнения обязанностей по ведению, хранению и передаче документации при той степени заботливости и осмотрительности, какая от него требовалась.

При рассмотрении обособленных споров о привлечении контролирующих лиц к субсидиарной ответственности на заявителя возлагается обязанность по доказыванию невозможности формирования конкурсной массы должника вследствие неисполнения ответчиками обязанности по передаче ему первичной документации о финансово-хозяйственной деятельности предприятия-банкрота, а на ответчика, в свою очередь, возлагается обязанность по доказываю обстоятельств отсутствия у него обязанности по передаче указанной документации и отсутствия существенных затруднений в проведении процедур банкротстве из-за отсутствия документов бухгалтерского учёта и (или) отчётности.

В рассматриваемом случае судами двух инстанций отмечено отсутствие доказательств, свидетельствующих о наличии какой-либо непереданной ответчиком конкурсному управляющему документации, либо её сокрытии (искажении), а также непредставление предпринимателем пояснений относительно того, как это повлияло на проведение процедур банкротства.

Таким образом, поскольку предпринимателем не доказано противоправного поведения ответчика по сокрытию от конкурсного управляющего либо искажению первичной документации общества, суды первой и апелляционной инстанций обосновано указали на отсутствие оснований для привлечения Булатова И.Р. к субсидиарной ответственности на основании подпункта 2 пункта 2 статьи 61.11 Закона о банкротстве.

4.2 Причинения существенного вреда имущественным правам кредиторов в результате совершения ответчиком одной или нескольких сделок должника.

В подпункте 1 пункта 2 статьи 61.11 Закона о банкротстве закреплена презумпция наличия причинно-следственной связи между несостоятельностью должника и действиями (бездействием) контролирующего лица при совершении им сделки, которой был причинён существенный вред имущественным правам кредиторов в результате совершения этим лицом или в пользу этого лица либо одобрения этим лицом одной или нескольких сделок должника (совершения таких сделок по указанию этого лица), включая сделки, указанные в статьях 61.2 и 61.3 настоящего Федерального закона.

Квалифицирующим признаком сделки, ряда сделок, при наличии которых к контролирующему лицу может быть применена упомянутая презумпция доведения до банкротства, являются значимость этих сделок для должника (применительно к масштабам его деятельности) и одновременно их существенная убыточность и направленность на причинение вреда кредиторам путём не имеющего разумного экономического обоснования уменьшения (обременения) имущественной массы.

При разрешении вопроса о реальной цели совершения тех или иных сделок должны быть приняты во внимание обычные условия делового оборота. По общему правилу реализация коммерческим предприятием принадлежащего ему актива должна быть обусловлена конкретными производственными целями либо объективной необходимостью денежных средств для текущих расходов.

В рассматриваемом случае в качестве существенно убыточных сделок, причинивших вред имущественным правам кредиторов должника, предпринимателем указано на платежи на общую сумму 3 292 000 руб., совершённые в период с 24.03.2020 по 11.08.2020 обществом в пользу ответчика в качестве возврата займов, предоставленных по договорам от 06.12.2018, от 15.12.2019 и выплаты арендной платы по договорам аренды нежилого здания от 01.06.2018, от 01.05.2019 и от 16.03.2020.

Отказывая в удовлетворении в данной части требований, суды двух инстанций сослались на рыночный характер сделок (денежные средства действительно предоставлялись ответчиком должнику по займам; размер арендной платы соответствовал рынку), отсутствие у них признаков подозрительности (нет соответствующих выводов в анализе финансового состояния должника, подготовленном конкурсным управляющим).

Вместе с тем, судами первой и апелляционной инстанций не учтено следующее.

Как разъяснено в пункте 20 Постановления N 53, при решении вопроса о том, какие нормы подлежат применению - общие положения о возмещении убытков (в том числе статья 53.1 ГК РФ) либо специальные правила о субсидиарной ответственности (статья 61.11 Закона о банкротстве), - суд в каждом конкретном случае оценивает, насколько существенным было негативное воздействие контролирующего лица (нескольких контролирующих лиц, действующих совместно либо раздельно) на деятельность должника, проверяя, как сильно в результате такого воздействия изменилось финансовое положение должника, какие тенденции приобрели экономические показатели, характеризующие должника, после этого воздействия.

Если допущенные контролирующим лицом (несколькими контролирующими лицами) нарушения явились необходимой причиной банкротства, применению подлежат нормы о субсидиарной ответственности (пункт 1 статьи 61.11 Закона о банкротстве), совокупный размер которой, по общим правилам, определяется на основании абзацев первого и третьего пункта 11 статьи 61.11 Закона о банкротстве.

В том случае, когда причинённый контролирующими лицами, указанными в статье 53.1 ГК РФ, вред исходя из разумных ожиданий не должен был привести к объективному банкротству должника, такие лица обязаны компенсировать возникшие по их вине убытки в размере, определяемом по правилам статей 15, 393 ГК РФ.

Исходя из содержания пункта 1 статьи 61.20 Закона о банкротстве, в случае введения в отношении должника процедуры, применяемой в деле о банкротстве, требование о возмещении должнику убытков, причинённых ему лицами, уполномоченными выступать от имени юридического лица, членами коллегиальных органов юридического лица или лицами, определяющими действия юридического лица, в том числе учредителями (участниками) юридического лица или лицами, имеющими фактическую возможность определять действия юридического лица, подлежит рассмотрению судом в рамках дела о банкротстве должника по правилам, предусмотренным настоящей главой.

Так, по смыслу пункта 1 статьи 53.1 ГК РФ лицо, которое в силу закона, иного правового акта или учредительного документа юридического лица уполномочено выступать от его имени (пункт 3 статьи 53 ГК РФ), несёт гражданско-правовую ответственность, если будет доказано, что при осуществлении своих прав и исполнении своих обязанностей оно действовало недобросовестно или неразумно, в том числе, если его действия (бездействие) не соответствовали обычным условиям гражданского оборота или обычному предпринимательскому риску.

Недобросовестность действий (бездействия) директора считается доказанной, в частности, когда директор знал или должен был знать о том, что его действия (бездействие) на момент их совершения не отвечали интересам юридического лица.

Добросовестность и разумность при исполнении возложенных на директора обязанностей заключаются в принятии им необходимых и достаточных мер для достижения целей деятельности, ради которых создано юридическое лицо.

Субсидиарная ответственность контролирующего лица, предусмотренная пунктом 1 статьи 61.11 действующей редакции Закона о банкротстве, по своей сути является ответственностью данного лица по собственному обязательству - обязательству из причинения вреда имущественным правам кредиторов, возникшего в результате неправомерных действий (бездействия) контролирующего лица, выходящих за пределы обычного делового риска, которые явились необходимой причиной банкротства должника и привели к невозможности удовлетворения требований кредиторов (обесцениванию их обязательственных прав).

Состав деликта, влекущего обязанность руководителя юридического лица по возмещению убытков подконтрольному ему обществу и деликта, влекущего для него правовые последствия в виде привлечения его к субсидиарной ответственности, имеют схожую структуру (гражданско-правовой характер), и аналогичны по необходимости установления пороков в действиях лица, контролирующего должника.

Отличия указанных правовых институтов заключаются в объёме негативных последствий для обязанного лица (руководителя). Так, при взыскании убытков причинитель вреда возмещает лицу, чьи права нарушены, размер фактически нарушенного права (статья 15 ГК РФ), в то время как при привлечении к субсидиарной ответственности контролирующего должника лица размер ответственности равен совокупному размеру реестра требований кредиторов предприятия (пункт 11 статьи 61.11 Закона о банкротстве).

Действительно, реальность правоотношений между ответчиком и должником, оформленных договорами займа и аренды, не вызывают сомнений (денежные средства предоставлялись в рамках заёмных правоотношений и оприходовались обществом на свои хозяйственные нужны; в переданных ответчиком должнику помещении размещён кондитерский цех).

Однако сами по себе рыночные условия сделок, реальность правоотношений не являются безусловным мотивом для констатации отсутствия оснований для привлечения бывшего руководителя коммерческого предприятия к гражданско-правовой ответственности.

Так, в ходе рассмотрения обособленного судами выяснено то, что впервые должник получил убыток от своей хозяйственной деятельности по итогам 2018 года (17 553 000 руб.), кредиторская задолженность общества также начала формироваться с 2018 года, что следует из судебных актов, принятых по настоящему делу (определения суда от 29.04.2021, от 06.07.2021, от 06.07.2021, от 18.08.2021, от 18.08.2021, от 24.08.2021, от 17.11.2021).

Из изложенного следует, что кредитование ответчиком подконтрольного ему общества осуществлялось наряду с исполнением плана вывода предприятия из временных финансовых трудностей параллельно с наращиванием кредиторской задолженности, соответственно, обязательства по займам по своей сути являлись скрытой докапитализацией предприятия, имели компенсационный характер, соответственно их последующий возврат лицу, контролирующему должника, в значительном размере в период, когда уже возникли признаки объективного банкротства, выходит за пределы обычного делового риска.

Размещение обществом в здании, предоставленном ему ответчиком по договорам аренды, кондитерского цеха, являющегося единственным активом общества необходимым для осуществления основного направления деятельности, с учётом того, что конечным бенефициаром всего бизнеса являлась семья Булатовых, очевидно свидетельствует о том, что такая организация коммерческой деятельности должником планировалась его собственниками изначально.

Складывающаяся судебная практика исходит из недопустимости противопоставления требований, имеющих корпоративный характер или вытекающих из около корпоративных отношений, требованиям независимым кредиторам (например, определения Верховного Суда Российской Федерации от 12.02.2018 N 305-ЭС15-5734(4,5), от 15.02.2018 N 305-ЭС17-17208, от 11.01.2024 N 304-ЭС23-9509(4)).

При таких условиях изъятие собственником бизнеса из оборота подконтрольного ему предприятия при наличии неисполненных обязательств перед независимыми кредиторами денежных средств, размер которых (3 292 000 руб.) составляет половину от итогового размера всего реестра требований кредиторов (6 026 038 руб.), вопреки выводам судов первой и апелляционной инстанций, явно свидетельствует о действиях контролирующего лица, выходящих за пределы обычного делового риска и совершённых в ущерб интересам гражданско-правового сообщества кредиторов.

Вместе с тем, существенность негативного воздействия ответчика на деятельность должника (как сильно изменилось финансовое положение общества, какие тенденции приобрели экономические показатели, после этого воздействия) для целей определения наличия оснований для привлечения Булатова И.Р. к гражданско-правовой ответственности в виде взыскания убытков (статья 15 ГК РФ) либо субсидиарной ответственности (подпункт 1 пункта 2 статьи 61.11 Закона о банкротстве), судами двух инстанций в нарушение статей 71, 168, 170 АПК РФ не проверялось.

С учётом изложенного, суд округа считает выводы судов первой и апелляционной инстанций об отсутствии оснований для привлечения Булатова И.Р. к гражданско-правовой ответственности за совершение им существенно убыточных сделок, являются преждевременными, сделанными без учёта специфики взаимоотношений общества и ответчика, фактического противопоставления задолженности, образовавшейся из корпоративных отношений, задолженности перед независимыми кредиторами, в связи с чем обжалуемые судебные акты в этой части подлежат отмене с направлением обособленного спора на новое рассмотрение в Арбитражный суд Кемеровской области.

При новом рассмотрении суду первой инстанции следует оценить значимость спорных перечислений на общую сумму 3 292 000 руб., совершённых должником в пользу ответчика в качестве выплаты арендной платы и возврата займов, их существенную убыточность для общества (применительно к масштабам деятельности), по результатам чего определить наличие (отсутствие) оснований для привлечения Булатова И.Р. к субсидиарной ответственности на основании подпункта 1 пункта 2 статьи 61.11 Закона о банкротстве либо гражданско-правовой ответственности в виде взыскания убытков (статья 15 ГК РФ).

Руководствуясь пунктами 1, 3 части 1 статьи 287, частью 1 статьи 288, статьями 289, 290 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, Арбитражный суд Западно-Сибирского округа

ПОСТАНОВИЛ:

определение от 11.12.2023 Арбитражного суда Кемеровской области и постановление от 28.02.2024 Седьмого арбитражного апелляционного суда по делу N А27-1167/2021 отменить в части отказа в привлечении Булатова Ильи Рафиковича к гражданско-правовой ответственности за совершение им существенно убыточных сделок.

В отменённой части обособленный спор направить на новое рассмотрение.

В остальной части обжалуемые судебные акты оставить без изменения.

Постановление может быть обжаловано в Судебную коллегию Верховного Суда Российской Федерации в срок, не превышающий двух месяцев со дня его принятия, в порядке, предусмотренном статьёй 291.1 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации.

Председательствующий

С.А. Доронин

Судьи

В.А. Зюков О.В. Кадникова