Анонимные заявления: позитивный взгляд на негативное явление (В.В. Голубев, "Законодательство", N 3, март 2003 г.)

Анонимные заявления:
позитивный взгляд на негативное явление

Так уж сложилось, что к анонимным заявлениям и их авторам относятся обычно далеко не лучшим образом. На память приходят костры инквизиции, на которых по наветам "добропорядочных" граждан гибли невинные люди. Несчетное количество судеб было сломано в нашей стране, когда доноса "доброжелателя" было достаточно для расстрела или высылки в ГУЛАГ.

В то же время нельзя оценить анонимные послания как явление однозначно отрицательное. Возникнув, видимо, одновременно с появлением письменности, они продолжают существовать, и это не случайно. Втянутыми в этот процесс людьми - и теми, кто пишет анонимки, и теми, кто читает безымянные сообщения, - движут самые разные побудительные мотивы, порой прямо противоположные; тем не менее анонимные письма были, есть и, судя по всему, будут.

Свою поразительную способность к выживанию подметные письма продемонстрировали уже не раз. Еще Петр I посчитал их проверку убыточной для государственной казны. Чтобы избавиться от лишних затрат, 25 января 1715 г. царь издал именной указ "О нечинении доносов, о подметных письмах и о сжигании оных при свидетелях на месте". Охарактеризовав содержание большинства подобных писем как измышления, в которых под видом добродетели "яд свой изливают", царь повелел всем: "Кто какое письмо поднимет, тот бы отнюдь не доносил об нем... ни разпечатывал, но объявя посторонним свидетелям, жгли на том месте, где подымет...". В том же документе разъясняется, каким образом следует сообщать о злодеяниях: "Кто истинный Христианин и верный слуга своему Государю и отечеству, тот без всякаго сумнения может явно доносить словесно и письменно о нужных и важных делах самому государю, или пришед к двору его царского величества, объявить караульному сержанту, что он имеет нужное доношение, а имянно о следующих:

1) о каком злом умысле против персоны его величества или измены,

2) о возмущении или бунте,

3) о похищении казны; а о прочих делах доносить кому те дела вручены... а писем не подметывать"*(1). Однако Петру I так и не удалось приучить всех письменно обращающихся в государственные органы указывать свое имя.

Не достиг этой цели и Указ Президиума Верховного Совета СССР от 2 февраля 1988 г. "О внесении дополнений в Указ Президиума Верховного Совета СССР "О порядке рассмотрения предложений, заявлений и жалоб граждан", хотя установленный им запрет на работу с анонимными заявлениями действует и поныне. Названным указом введено в силу следующее положение: "Письменное обращение гражданина должно быть им подписано с указанием фамилии, имени, отчества и содержать помимо изложения существа предложения, заявления либо жалобы также данные о месте его жительства, работы или учебы. Обращение, не содержащее этих сведений, признается анонимным и рассмотрению не подлежит".

Напомню, что упомянутое решение было принято в период перестройки и борьбы за гласность с учетом, как было сказано в преамбуле, "пожеланий трудящихся об усилении борьбы с анонимными наветами, которые не совместимы с принципом гласного, открытого и свободного обсуждения в нашей стране всех основных вопросов общегосударственного и местного значения". Стремясь соответствовать духу времени, чиновники стремительно отказались от любой работы с анонимной корреспонденцией. Сотрудники милиции и госбезопасности формально тоже должны были безучастно относиться даже к таким безымянным письменным сообщениям, в которых сообщалось об убийстве или готовящемся государственном перевороте. Между тем, ни одна спецслужба мира не в состоянии позволить себе подобную роскошь.

Это прекрасно понимали работники правоохранительных органов, которые, вопреки запрету, не уничтожали письма лишь потому, что автор не пожелал оставить своего автографа. Главным критерием оставалось содержание: ценная информация о преступлении, в отличие от описаний любовных похождений соседа, не игнорировалась. Со временем такая практика была нормативно закреплена на ведомственном уровне, но "перегиб" упомянутого Указа от 2 февраля 1988 г. еще продолжает сказываться. Его последствия условно можно разделить на две группы - явные и скрытого характера.

Явным, очевидным результатом необдуманно категоричного отказа от работы с анонимными заявлениями стало снижение эффективности работы правоохранительных структур в области выявления преступлений. Одновременно серьезные изменения произошли в общественном сознании - это уже следствие второго типа. В частности, негативное отношение к анонимным доносам постепенно, не без помощи средств массовой информации, распространилось и на другие сообщения о преступлениях. Это косвенно подтверждается, например, относительно недавними дебатами по поводу официального решения ФСБ рассматривать поступающие в службу анонимки. Издание соответствующего приказа рядом политиков и некоторыми правозащитниками было воспринято в штыки. Поводом для спора явилась "Инструкция о порядке рассмотрения предложений, заявлений и жалоб граждан в органах Федеральной службы безопасности" (утверждена приказом ФСБ России от 4 декабря 2000 г. N 613). Согласно п.3 данного документа, "обращения, не содержащие личной подписи автора, его фамилии, имени и отчества, а также данных о месте его жительства (работы, учебы), признаются анонимными и не рассматриваются. Решение об этом принимает начальник органа безопасности или его заместители.

Регистрация таких обращений осуществляется в порядке, установленном настоящей Инструкцией, после чего они уничтожаются (за исключением тех анонимных обращений, в которых содержатся признаки подготавливаемого, совершаемого или совершенного противоправного деяния, а также сведения о лицах, его подготавливающих, совершающих или совершивших. Анонимные обращения, в которых содержатся признаки подготавливаемого, совершаемого или совершенного противоправного*(2) деяния, а также сведения о лицах, его подготавливающих, совершающих или совершивших, направляются для проверки в соответствующие подразделения органов безопасности либо по подследственности)".

С заявлением о признании недействительным процитированного пункта Инструкции в Верховный Суд РФ обращалось правозащитное движение "За права человека". Высшая судебная инстанция отказала в удовлетворении данного заявления, указав, что положения оспариваемого нормативного акта не противоречат действующему законодательству, приняты ФСБ России в пределах полномочий федерального органа исполнительной власти и не нарушают права и свободы граждан.

С одной стороны, позиция правозащитников понятна: никому не хотелось бы стать мишенью неизвестного злопыхателя. Но в этом смысле права человека защищены уголовно-процессуальным законодательством, которое в целом безжалостно к анонимным заявлениям. В частности, ч.7 ст.141 УПК РФ определяет, что анонимное заявление не может служить поводом для возбуждения уголовного дела. Кроме того, все действия, серьезно затрагивающие конституционные права и свободы, допускаются лишь на основании судебного решения, которое, в свою очередь, не может приниматься на основании анонимной информации.

С другой стороны, уголовно-процессуальные нормы не содержат запрета на использование анонимных документов в качестве доказательств, например, вещественных. Это в числе прочего вызывает сомнение в правомерности категоричного запрещения работать с анонимными заявлениями. Ведь письмо без подписи не обязательно свидетельствует о низменных побуждениях его автора. Иной раз дело в другом. Заявитель может, к примеру, опасаться за свою безопасность, обоснованно полагая, что спецслужбы не в состоянии ее гарантировать.

Российская действительность заставляет не осуждать, а в целом одобрить решение отечественных правоохранительных структур (аналогичные упомянутому приказу ФСБ ведомственные нормативные акты имеются также в МВД, прокуратуре, ФАПСИ и т.д.) официально определить процедуру работы с информацией от анонимных источников. Однако анализ соответствующей нормативной базы позволяет усомниться в том, что при этом права граждан остаются защищенными. И тревогу надо бить вовсе не по поводу разрешения работать с анонимными заявлениями, в которых содержится информация о преступлениях.

Напротив, как ни странно, противоправен именно сам запрет рассмотрения анонимных жалоб, сообщений и заявлений. Ведь получается, что, поскольку анонимным признается любое обращение, которое не содержит личной подписи автора, его фамилии, имени и отчества, а также данных о месте его жительства (работы, учебы), чиновник волен делать с подобной корреспонденцией что угодно. Достаточно заявителю второпях подписаться неразборчиво или, допустим, забыть указать место работы - и действующий по инструкции чиновник вправе признать послание анонимным и уничтожить его. Проверить правомерность его действий практически невозможно, поскольку, вопреки утверждению классика, рукописи все-таки горят.

Упомянутая "Инструкция о порядке рассмотрения предложений, заявлений и жалоб граждан в органах Федеральной службы безопасности" разрешает сохранять только те безымянные бумаги, в которых сообщается о признаках подготавливаемого, совершаемого или совершенного противоправного деяния, а также о причастных к преступлению лицах. То есть такое послание в лучшем случае отдадут оперативникам, которые на досуге, возможно, проверят информацию о криминале. Однако когда они этим займутся и займутся ли вообще, не знает никто. Между тем, любое другое заявление о преступлении, пройдя регистрацию, обязывает правоохранительные органы подготовить официальный документ - постановление либо о возбуждении уголовного дела, либо об отказе в этом. Причем сделать это им придется в трехдневный срок.

Не стоит забывать и о правах людей, которых анонимно обвинили в преступлениях и прочих грехах. Ведь написание любого пасквиля содержит в себе, по меньшей мере, признаки клеветы. Правда, в отличие от УК РСФСР, в УК РФ в качестве квалифицирующего клевету обстоятельства не упоминается совершение этого преступления в форме написания анонимного письма, но саму-то уголовную ответственность не отменили.

Анонимное заявление может содержать в себе также признаки заведомо ложного сообщения об акте терроризма, оскорбления, нарушения неприкосновенности частной жизни и других преступных деяний. Почему же вместо организации розыска преступника, сообщившего ложные сведения, сотрудники правоохранительных органов должны уничтожить доказательство его преступления, коим и является подметное письмо? Представляется, что отказ от работы с анонимными заявлениями является скорее специфическим способом укрытия преступлений от регистрации.

В действующей нормативной базе, регламентирующей порядок работы с обращениями граждан, существует множество и других несуразностей. Например, в силу п.5.18 "Инструкции по делопроизводству в Министерстве юстиции РФ" (утверждена приказом Минюста РФ от 28 июня 2001 г. N 191) запрещено принимать к рассмотрению обращения, содержащие оскорбительные выражения. Иными словами, заявление о террористическом акте или государственном перевороте, содержащее крепкое словечко в адрес преступника, должно быть уничтожено во имя борьбы за чистоту родного языка.

Юридически грамотно в этом смысле составлен, пожалуй, только приказ Генеральной прокуратуры от 15 декабря 1998 г. N 90 "О порядке рассмотрения обращений и приема граждан в органах прокуратуры Российской Федерации". Во всяком случае, в нем неразборчивая подпись не рассматривается как однозначный признак анонимности заявления. Кроме того, нормативно предусмотрена обязательность разъяснения в ряде случаев необходимости восполнения недостающих данных. Интересно, что и наличие в обращении выражений, оскорбляющих честь и достоинство других лиц, а также нецензурных выражений не расценивается как повод к прекращению работы по заявлению. Прокурорским работникам в этом случае рекомендовано предупреждать авторов о том, что при поступлении подобных обращений переписка может быть прекращена.

Представляется, что пришло время объективно взглянуть на ситуацию, сложившуюся вокруг регламентации работы государственных структур с анонимными обращениями граждан. Полный отказ от их использования, равно как и половинчатая попытка регламентировать такую работу исключительно на ведомственном уровне не соответствуют интересам законности.

Безусловно, требуется законодательно разрешить данную проблему, предусмотрев, например, возможность подать заявление о преступлении в доверительной форме. Именно так предлагает вывести "из тени" определенную часть источников информации о преступлении В. Юрин. По его мнению, в этом случае "заявитель вправе рассчитывать на дополнительные меры защиты с момента подачи заявления. После обещанной конфиденциальности сведения о заявителе могут не фиксироваться в следственном деле"*(3).

Кроме того, целесообразно было бы на базе Указа Президиума Верховного Совета СССР "О порядке рассмотрения предложений, заявлений и жалоб граждан" с учетом существующих реалий принять соответствующий федеральный закон.

В.В. Голубев,

кандидат юрид. наук

"Законодательство", N 3, март 2003 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Законодательство Петра I. М., 1997. С.750-751.

*(2) В ныне действующей редакции говорится о тех анонимных обращениях, в которых содержатся признаки подготавливаемого, совершаемого или совершенного общественно опасного деяния (преступления).