Институт возбуждения дела в уголовном судопроизводстве (С. Вицин, "Российская юстиция", N 6, июнь 2003 г.)

Институт возбуждения дела в уголовном судопроизводстве

Самым существенным (хотя не всегда должным образом оцениваемым) поворотом в развитии отечественного уголовного судопроизводства, его теоретических основ и практики является переход от советского уголовного процесса к российскому уголовному судопроизводству.

Основы уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик 1958 года и УПК РСФСР 1960 года определяли советский уголовный процесс как установленный советскими законами "порядок производства по уголовным делам" (ст.1). Ныне же в ст.1 УПК РФ 2001 года прямо указывается, что этим законом устанавливается "порядок уголовного судопроизводства на территории Российской Федерации".

Совершенно ясно, что между "порядком производства по уголовным делам" и "порядком уголовного судопроизводства" существует принципиальное различие вовсе не терминологического свойства. Как известно, в советском уголовном процессе основной, определяющей была его досудебная часть. При этом суд был не более чем инстанцией, оформляющей материалы предварительного расследования в обвинительный приговор. Фактически вопросы виновности человека, представшего перед судом, уже были предрешены еще на досудебных стадиях - иногда даже до возбуждения уголовного дела на основании оперативно-розыскных материалов. Поэтому-то в судах за редчайшим исключением не выносились оправдательные приговоры (они и сейчас крайне редки, менее 0,5-1,0% от рассмотренных судами уголовных дел). Фактически обвиняемого признавали виновным на стадии предварительного расследования: суду оставалось определить вид и размер наказания. Такова неоспоримая реальность недавнего прошлого.

Поэтому одной из важнейших задач реформы уголовного судопроизводства стало реальное включение суда в досудебные стадии уголовного процесса с самого его начала, с тем чтобы все основные процессуально значимые решения - и прежде всего решения о применении к лицам, вовлеченным в орбиту уголовного судопроизводства, различных мер уголовно-процессуального принуждения - принимались судом. В связи с этим новое значение и особую актуальность приобретают вопросы, связанные с самым началом процедуры уголовного судопроизводства.

При обсуждении проблем возбуждения уголовного дела порой высказываются суждения о том, что эту стадию уголовного судопроизводства вообще нужно аннулировать, а правоохранительные органы, приняв сообщение о преступлении или проведя какое-либо процессуальное действие, приняв процессуальное решение, тем самым начинают официальную процессуальную деятельность.

Такая позиция представляется недостаточно обоснованной. Поскольку судопроизводство, в том числе предварительное расследование, связано с возникновением определенного рода правоотношений, порождающих процессуальные права и обязанности как стороны обвинения, так и стороны защиты, необходим специальный процессуальный акт, точно фиксирующий время возникновения таких правоотношений, то есть момент начала судопроизводства. Иное неизбежно приводит к недопустимой неопределенности в этих правоотношениях, чреватой как нарушением прав, так и неисполнением сторонами судопроизводства своих обязанностей.

Поэтому возбуждение уголовного дела - акт не формальный, а весьма значимый и важный.

Институт возбуждения дела известен всем видам судопроизводства, и, естественно, реализация названного института, как правило, возложена на суд, который обычно и возбуждает дело (или производство по делу). Именно такой порядок предусматривался ранее действовавшими и предусматривается вновь принятыми ГПК РФ и АПК РФ, а по определенной категории дел - делам частного обвинения - и УПК РФ (ст.4 ГПК РФ, ст.127 АПК РФ, ст.318 УПК РФ).

Такой совершенно ясный и легко объяснимый подход давно сформировался в истории судопроизводства. В дореволюционном уголовном судопроизводстве его начало обозначалось термином более точным и имеющим более широкое содержание - начатие дела у мирового судьи или начатие предварительного следствия, в том числе с участием полиции (ст.ст.42-53, 250-261, 297-314 Устава уголовного судопроизводства Российской империи).

Так называемое "возбуждение уголовного дела" было лишь частным случаем начатия судопроизводства, когда оно осуществлялось прокурором или судебным следователем (пп. 4, 5 ст. 297 Устава уголовного судопроизводства Российской империи). При этом существенно, что уголовное судопроизводство фактически начиналось (инициировалось) прежде всего не властью, а частными лицами. В ст. 303 Устава уголовного судопроизводства Российской империи указывалось буквально следующее: "Жалобы почитаются достаточным поводом к начатию следствия. Ни судебный следователь, ни прокурор (и, добавлю, конечно же и не полиция. - С.В.) не могут отказать в том лицу, потерпевшему от преступления или проступка".

Эта норма, как справедливо отмечалось в Концепции судебной реформы в Российской Федерации 1991 года, заставляла государство, официальные власти служить интересам гражданина, который выступал не как бесправный и часто униженный проситель, припадающий к стопам могущественной власти, а как полноправный гражданин государства, приводящий в движение машину государственной уголовной юстиции. Иными словами, реализовался демократический принцип - не человек для власти, а власть для человека (см.: Концепция судебной реформы в Российской Федерации. М., 1991. С.89).

Надо отметить, что советский уголовный процесс сформировался как комплекс процедур, движимых только властью, правоохранительными органами государства и судами, произвольно принимающими все решения. Указанная черта прослеживается от возбуждения уголовного дела (точнее говоря, даже ранее - от так называемой доследственной проверки заявлений и сообщений о преступлениях) до надзорного производства и далее до процедур исполнения приговора и отбывания осужденным наказания.

Это вполне соответствовало подчеркнуто публичному характеру советского уголовного процесса, в котором, кстати, до принятия Основ уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик в 1958 году даже не было определения потерпевшего, не говоря уже о регламентации его прав в уголовном процессе. Нетрудно заметить, что такая ориентация основывалась на политике советского государства, в котором, по выражению В.И. Ленина, "мы ничего частного не признаем".

Ныне существующая, ставшая привычной процедура возбуждения уголовного дела сложилась после принятия УПК РСФСР 1960 года. В соответствии с положениями его главы 8 - "Возбуждение уголовного дела" (ст.ст.108-116) - в советском уголовном процессе появились по существу неправовые, квазисудопроизводственные процедуры в виде так называемой предварительной доследственной проверки, реализуемой за пределами уголовного процесса.

В результате уголовный процесс, так сказать, "обогатился" новыми явно неправовыми и, по сути, противозаконными видами деятельности правоохранительных органов. На практике же это привело к появлению огромных по объему (порой не меньше, чем сами уголовные дела) так называемых "отказных материалов", ценность которых с доказательственной точки зрения равна нулю. В то же время напрасные затраты труда и рабочего времени специалистов в этом квазипроцессе поистине огромны - следствие затем повторяет ранее сделанное.

Доследственная проверка (наряду с институтом направления судом дела на дополнительное расследование) - типичный институт инквизиционного процесса, предоставляющий несоразмерные возможности и преимущества стороне обвинения. Нужно отметить, что такое отступление от принципа состязательности, недопустимый дисбаланс в положении стороны обвинения и стороны защиты не может не приводить к крайне негативным последствиям. В данном случае правоохранительные органы обретают большие, трудноконтролируемые возможности произвольного решения исключительно острых вопросов уголовного преследования во внепроцессуальных формах. Это, так сказать, искаженный принцип диспозитивности (свободного усмотрения) для одной стороны в уголовном процессе.

Такое положение наряду с существующими и в рамках нового УПК РФ возможностями прекращения уголовного преследования и прекращения уголовного дела по нереабилитирующим основаниям до суда и без судебного контроля, безусловно, создает благодатную почву и немалые возможности для коррупции в правоохранительных органах, когда "сделки" по заявлениям о преступлениях по уголовным делам приобретают все большие масштабы. При этом следует иметь ввиду, что круг преступлений, дела по которым могут быть прекращены по нереабилитирующим основаниям (ст.ст.25, 26 УПК РФ), расширен - сюда включены преступления не только небольшой, но и средней тяжести.

Никто не хотел замечать, что само существование предварительной доследственной проверки явно противоречит ст.108 УПК РСФСР, предусматривающей поводы и основания возбуждения уголовного дела.

Действительно, если поводом к возбуждению дела являются различные заявления и сообщения (они имеются в наличии к моменту возбуждения уголовного дела), а основаниями являются "достаточные данные, указывающие на признаки преступления", то никакой предварительной доследственной проверки не может быть по определению.

Закон, как можно видеть, настолько широко трактовал основания к возбуждению уголовного дела, что любое письменное или устное заявление или сообщение о преступлении, которые подписываются заявителем, предупреждаемым об условии уголовной ответственности за заведомо ложный донос, является вполне достаточным основанием для возбуждения уголовного дела.

Сравнивая институты возбуждения уголовного дела по УПК РСФСР 1923 года и по УПК РСФСР 1960 года, нельзя не заметить, что по последнему кодексу даже не была предусмотрена возможность обжалования отказа в возбуждении уголовного дела в суд. Его можно было обжаловать только прокурору, то есть представителю той же стороны обвинения.

Действующий УПК существенно улучшил регламентацию вопросов возбуждения уголовного дела. Сохранив предельно широкий и верный по существу подход к трактовке основания для возбуждения уголовного дела в виде "достаточных данных, указывающих на признаки преступления", УПК РФ фактически не оставляет места для пресловутой доследственной проверки. При этом совершенно обоснованно суд исключен из числа субъектов, возбуждающих уголовные дела публичного и частно-публичного обвинения.

Восстановив право на обжалование в суд отказа в возбуждении уголовного дела, предусматривавшееся УПК РСФСР 1923 года, УПК РФ 2001 года прямо установил, что уголовное дело не может быть возбуждено по анонимному заявлению (что было допустимо "после предварительной негласной проверки" по УПК РСФСР 1923 года).

Однако в ст.144 УПК РФ "Порядок рассмотрения сообщения о преступлении" вновь упоминается о проверке сообщения о преступлении в течение 3 суток со дня поступления сообщения, и этот срок может быть продлен до 10 суток прокурором, начальником следственного отдела, начальником органа дознания. Правда, в УПК РФ уже не указывается, в каком виде проводится эта проверка (как это было в УПК РСФСР: истребование необходимых материалов, получение объяснений). Безусловно, в данном случае в УПК РФ явлена некоторая непоследовательность, регулирование этих вопросов приобрело в известном смысле паллиативный характер.

Что еще хуже, институт возбуждения уголовного дела неоправданно, излишне усложнен введением явно надуманной процедуры согласия прокурора на возбуждение уголовного дела (ст.146 УК РФ). Эта новелла уже породила немало ненужных сложностей на практике, внесла неясности во многие вопросы - кто фактически возбуждает уголовное дело, как определить время его возбуждения, какова процессуальная значимость следственных действий, проведенных до получения согласия прокурора, и т.д.

Явно неубедительно в этом случае выглядят аргументы о необходимости усиления контроля за возбуждением уголовных дел со стороны прокуратуры. Он был вполне достаточен ранее, что подтверждалось практикой. Другие аргументы состоят в необходимости противодействовать заведомо необоснованному возбуждению так называемых "заказных" уголовных дел. Но совершенно ясно, что такие дела могут возбуждать и прокуроры, а реальным, общеизвестным путем противодействия этому является возможность обжаловать данные процессуальные решения (как и любые иные) в суд в соответствии со ст.125 УПК РФ.

При этом нередко утверждают, что в современных условиях уголовные дела могут возбуждаться по оговору, для достижения определенных незаконных целей, забывая при этом, что заявитель всегда и во всех случаях предупреждается об уголовной ответственности за заведомо ложный донос.

Поэтому вполне обоснованными и уместными выглядят предложения о возвращении к прежнему, существовавшему много десятилетий порядку контроля прокуратуры (теперь и суда) за возбуждением уголовных дел, который приобрел новое наименование - "молчаливое одобрение" прокурором постановления о возбуждении уголовного дела, естественно, при сохранении его полномочий по прекращению уголовного преследования и уголовного дела. Для упорядочения же этого вида деятельности прокуратуры, "усиления контроля" за возбуждением уголовных дел вполне достаточно ведомственного нормативного акта, хорошо организованного контроля и нет необходимости создавать новую процессуальную конструкцию

Таким образом, для придания институту возбуждения уголовного дела современного облика необходимо в первую очередь полностью и безоговорочно отказаться от так называемой доследственной проверки заявлений, сообщений о преступлениях и по их получении немедленно возбуждать уголовное дело и начинать расследование, то есть производство по делу, как это имеет место во всех видах судопроизводства, включая в известных случаях и уголовное. У мировых судей, напомню, дело в соответствии со ст.318 УПК РФ "возбуждается путем подачи заявления потерпевшим".

Если же и как только в процессе производства по делу выявляются предусмотренные законами основания прекращения уголовного преследования или прекращения уголовного дела, должно последовать такое решение.

Возбуждение уголовного дела безоговорочно и немедленно встречает иногда возражения чисто формального свойства - будет очень много прекращенных дел, что повлияет на статистику "необоснованного возбуждения" дел. Однако такие аргументы не заслуживают внимания: дело вовсе не в показателях, а реальном обеспечении задач уголовного судопроизводства.

Установлением естественного, соответствующего сути судопроизводства порядка немедленного возбуждения уголовного дела по получении заявления, сообщения, в котором имеются достаточные данные, указывающие на признаки преступления, мы устраняем почву для давних и малопродуктивных дискуссий о том, какие следственные действия можно производить до возбуждения уголовного дела.

Понятно, что, сразу возбудив уголовное дело, орган дознания, дознаватель, следователь, прокурор могут немедленно и в необходимой последовательности производить любые следственные действия, принимать любые процессуальные решения, действовать в соответствии с положениями ст.6 УПК РФ о назначении уголовного судопроизводства.

Существует еще один, вероятно, самый важный аспект этой проблемы, прямо вытекающий из положений Конституции РФ о приоритетной задаче защиты прав, свобод законных интересов человека в правовом государстве. Кому неизвестно, как трудно для многих российских граждан порой почти невозможно найти защиту от правонарушений и правонарушителей. Возможности предусмотренной ст.46 Конституции РФ судебной защиты прав человека в последнее время, безусловно, обеспечиваются лучше, чем прежде, в том числе за счет введения мировой юстиции. В стране функционирует много тысяч мировых судей. Этого нельзя сказать о системе правоохранительных органов, обращение за защитой к ним - процедура очень трудная, часто безрезультатная, а порой и грозящая самому потерпевшему неприятностями.

Совершенно необходимо создать такую систему реагирования на сообщения о преступлениях, которая была бы проста и эффективна для всех, кто пострадал от преступлений. Следует озаботиться этим вопросом, а не тем, как правоохранительным органам легче и удобней отгораживаться от информации о преступлениях или принимать устраивающие их процессуальные решения. Закон в этом случае должен быть на стороне гражданина, а не органа власти.

Должен быть сформирован иной правовой и социально-психологический тип отношений в звене "заявитель - правоохранительные органы": первый будет знать и будет уверен, что он начинает производство в связи с совершением преступления, а второй будет понимать, что обязан немедленно и определенно действовать по любому сигналу о совершенном преступлении, как это имеет место в правоприменительной практике демократических правовых государств.

С. Вицин,

заместитель председателя Совета при Президенте РФ

по вопросам совершенствования правосудия,

доктор юридических наук,

профессор

"Российская юстиция", N 6, июнь 2003 г.