Постановление Европейского Суда по правам человека от 17 марта 2020 г. Дело "Косенко (Kosenko) против Российской Федерации" (Жалобы NN 15669/13 и 76140/13) (Третья секция)

Европейский Суд по правам человека
(Третья секция)

Дело "Косенко (Kosenko)
против Российской Федерации"
(Жалобы NN 15669/13 и 76140/13)

Постановление Суда

Страсбург, 17 марта 2020 г.

По делу "Косенко против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Третья Секция), заседая Палатой в составе:

Пауля Лемменса, Председателя Палаты Суда,

Георгия А. Сергидеса,

Пауло Пинто де Альбукерке,

Хелен Келлер,

Дмитрия Дедова,

Марии Элосеги,

Лорэн Скембри Орланд, судей,

а также при участии Стивена Филлипса, Секретаря Секции Суда,

рассмотрев дело в закрытом заседании 25 февраля 2020 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Введение

Настоящая жалоба касается предварительного содержания заявителя под стражей в связи с обвинениями в участии в массовых беспорядках и применении насилия в отношении представителя власти в ходе разгона демонстрации на Болотной площади в г. Москве 6 мая 2012 г., предполагаемого отсутствия медицинской помощи и ограничений на свидания с членами семьи в период предварительного содержания под стражей.

Факты

1. Заявитель родился в 1975 году и проживает в г. Москве. Ему была предоставлена юридическая помощь, его интересы представлял адвокат В.В. Шухардин, практикующий в г. Москве.

2. Власти Российской Федерации первоначально были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде Г.О. Матюшкиным, а затем его преемником в этой должности М.Л. Гальпериным.

3. Факты дела, представленные сторонами, можно кратко изложить следующим образом.

4. Обстоятельства, связанные с планированием, проведением и разгоном демонстрации на Болотной площади, подробно изложены в Постановлении Европейского Суда по делу "Фрумкин против Российской Федерации" (Frumkin v. Russia) от 5 января 2016 г., жалоба N 74568/12* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2016. N 7 (примеч. редактора).), §§ 7-65, и в Постановлении Европейского Суда по делу "Ярослав Белоусов против Российской Федерации" (Yaroslav Belousov v. Russia) от 4 октября 2016 г., жалобы NN 2653/13 и 60980/14* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2017. N 2 (примеч. редактора).), §§ 7-33).

5. Факты дела, представленные заявителем, можно кратко изложить следующим образом* (* Повтор предложения в тексте (примеч. редактора).).

6. Заявитель - инвалид, который заболел шизофренией в период прохождения службы в армии. С 2001 года он находился под амбулаторным наблюдением в психиатрическом лечебном учреждении. В 2008 году ему была присвоена вторая группа инвалидности, и с тех пор он получает пенсию по инвалидности.

7. 6 мая 2012 г. заявитель принял участие в демонстрации на Болотной площади. 8 июня 2012 г. он был задержан по подозрению в участии в массовых беспорядках и в применении насилия против сотрудника полиции в ходе демонстрации 6 мая 2012 г. Ему были предъявлены обвинения в соответствии с частью второй статьи 212 (участие в массовых беспорядках) и частью первой статьи 318 (применение насилия в отношении представителя власти) Уголовного кодекса Российской Федерации (далее - УК РФ), и он был помещен под стражу в изолятор временного содержания Главного управления Министерства внутренних дел Российской Федерации по г. Москве.

8. 9 июня 2012 г. Басманный районный суд г. Москвы вынес постановление о содержании заявителя под стражей до судебного разбирательства. Он сослался на тяжесть обвинений, обстоятельства уголовного дела и личность заявителя и пришел к выводу, что заявитель, столкнувшись с угрозой назначения наказания в виде лишения свободы, может воспрепятствовать надлежащему отправлению правосудия или попытается скрыться. Басманный районный суд г. Москвы отметил, что состояние здоровья заявителя не препятствовало его содержанию под стражей.

9. С 25 июня по 31 октября 2012 г. заявитель содержался под стражей в Следственном изоляторе N ИЗ-77/4 г. Москвы* (* Так в тексте. По-видимому, имеется в виду Федеральное казенное учреждение "Следственный изолятор N 4 Управления Федеральной службы исполнения наказаний России по г. Москве" (также известен как "Матросская тишина") (примеч. редактора).). В следственном изоляторе не было медицинской части, и заявитель содержался вместе с другими задержанными.

10. 15 июня 2012 г. заявителю были предъявлены обвинения. Его обвиняли в участии в массовых беспорядках и применении насилия против сотрудника полиции. В частности, 6 мая 2012 г., в период с 16.00 до 20.00, он предположительно прибыл к месту демонстрации и последовал незаконным призывам других лиц, подстрекавших протестующих прорываться через полицейские кордоны вокруг ограниченной территории, которая была отведена для проведения мероприятия. При этом он участвовал в нападении на К., одного из сотрудников полиции, в задачу которого входило сдерживание участников демонстрации. Неустановленные лица сняли с К. шлем, отобрали у него дубинку и повалили его на землю, нанося удары руками и ногами. Заявитель предположительно ударил К. один раз рукой и один раз ногой по туловищу.

11. 25 июня 2012 г. заявителя осмотрел врач, который порекомендовал ему провести консультацию психиатра.

12. 5 июля 2012 г. Басманный районный суд г. Москвы рассмотрел ходатайство следователя о продлении срока содержания заявителя под стражей на четыре месяца. В качестве обоснования ходатайства была представлена, inter alia, справка, согласно которой органы государственной власти получили информацию из неизвестных источников о наличии у заявителя достаточных денежных средств, чтобы скрыться из г. Москвы. Заявитель просил суд избрать альтернативную меру пресечения, указав, в частности, что у него отсутствует судимость, он инвалид, страдающий психическим расстройством (шизофренией), и что в связи со своим физическим состоянием он не может содержаться под стражей. Он также отмечал, что проживал с семьей по своему постоянному адресу, находился под наблюдением в психиатрическом учреждении и получал пенсию по инвалидности по указанному адресу и что он не мог воспрепятствовать следствию, поскольку свидетели уже были допрошены. Он оспорил информацию, на которую ссылался следователь, о наличии у него достаточных денежных средств для побега, как ложную и незаконно полученную. Заявитель просил применить к нему альтернативную меру пресечения, в частности, освобождение под залог или под личную гарантию двух известных правозащитников либо домашний арест. Басманный районный суд г. Москвы рассмотрел материалы дела и продлил срок содержания заявителя под стражей. Он постановил, что характер совершенного преступления дает достаточные основания полагать, что заявитель может повторно совершить преступление, оказать влияние на свидетелей и других участников уголовного процесса и угрожать им, уничтожить доказательства или иным образом воспрепятствовать надлежащему отправлению правосудия. Срок содержания заявителя под стражей согласно ходатайству был продлен до 6 ноября 2012 г.

13. Три адвоката заявителя подали три отдельные апелляционные жалобы 6, 9 и 12 июля 2012 г. В апелляционной жалобе от 9 июля 2012 г. указывалось, что адвокат представит дополнительные ходатайства после изучения стенограммы протоколов судебного заседания от 5 июля 2012 г.

14. 6 и 20 июля 2012 г. заявителя осматривал психиатр, и ему был поставлен диагноз "вялотекущая шизофрения". В заключении указывалось, что его общее состояние было удовлетворительным, его ориентация и реакции были адекватными и что он не проявлял каких-либо признаков агрессии или беспокойства, а также отмечалась его жалоба на плохой сон, но заявитель отказывался принимать снотворное. Позднее ему прописали лекарства.

15. 24 июля 2012 г. экспертная комиссия представила заключение судебно-психиатрической экспертизы. В нем указывалось, что заявитель страдал параноидальной шизофренией, в связи с чем он был неспособен понимать характер и неблагоприятные последствия своих действий. В заключении также отмечалось, что заявитель не был способен понимать суть уголовного производства в отношении него, что он представлял опасность для себя и для окружающих и что его необходимо было поместить в психиатрическое учреждение для стационарного лечения. Что касается вопроса о том, позволяло ли физическое состояние заявителя содержать его под стражей до суда в общем следственном изоляторе, эксперты решили, что данный вопрос выходит за пределы их компетенции.

16. 10, 30 августа и 3 октября 2012 г. заявителя осматривал психиатр. В соответствующих документах указывалось, что его состояние в целом было удовлетворительным, за исключением плохого сна в течение длительного периода. Позднее отмечалось, что заявитель был эмоционально подавлен, раздражителен. Ему прописали два вида лекарственных препаратов, дозировка которых каждый раз корректировалась в зависимости от его текущего состояния.

17. 16 августа 2012 г. Басманный районный суд г. Москвы направил адвокату заявителя письмо, в котором указал на намерение последнего, выраженное в апелляционной жалобе от 9 июля 2012 г., представить дополнительные ходатайства, и предложил ему сделать это до 14 сентября 2012 г. Данный адвокат 12 сентября 2012 г. представил копию своей жалобы от 9 июля 2012 г.

18. 24 сентября 2012 г. Московский городской суд оставил в силе постановление от 5 июля 2012 г. о продлении срока содержания заявителя под стражей.

19. 18 октября 2012 г. дело заявителя было передано в Замоскворецкий районный суд г. Москвы для вынесения постановления о его принудительном помещении в психиатрическое учреждение.

20. 31 октября 2012 г. заявитель был переведен в Следственный изолятор N ИЗ-77/2 г. Москвы* (* Так в тексте. По-видимому, имеется в виду Федеральное казенное учреждение "Следственный изолятор N 2 Управления Федеральной службы исполнения наказаний по г. Москве" (также известен как "Бутырка") (примеч. редактора).), в котором имелась медицинская часть с психиатрической палатой.

21. 1 ноября 2012 г. Замоскворецкий районный суд г. Москвы провел предварительное слушание по делу заявителя. Заявитель просил избрать в отношении него альтернативную меру пресечения. Он отметил, что сторона обвинения не ходатайствовала о продлении срока его содержания под стражей. Однако Замоскворецкий районный суд г. Москвы отклонил его ходатайство по сути по тем же основаниям, что и в предыдущих постановлениях о содержании под стражей, и продлил срок содержания заявителя под стражей до 22 апреля 2013 г. Слушание по делу заявителя было назначено на 9 ноября 2012 г.

22. 9 ноября 2012 г. заявитель обжаловал свое непрерывное содержание под стражей как незаконное. Суд отклонил его жалобу, приведя те же основания для его содержания под стражей.

23. Заявитель обжаловал постановления от 1 и 9 ноября 2012 г. Он просил суд пересмотреть избранную ему меру пресечения и освободить его из-под стражи под личную гарантию двух известных правозащитников, которые подтвердили свое обязательство в письменной форме. 13 февраля 2013 г. Московский городской суд отклонил жалобы заявителя.

24. 11 апреля 2013 г. Замоскворецкий районный суд г. Москвы продлил срок содержания заявителя под стражей до 22 июля 2013 г. по тем же основаниям, что и ранее. 8 июля 2003 г. Московский городской суд оставил данное постановление в силе.

25. 10 июля 2013 г. в ходе разбирательства, в рамках которого Замоскворецкий районный суд г. Москвы вынес постановление о продлении срока содержания заявителя под стражей до 22 октября 2013 г., заявитель жаловался на то, что ему не разрешали свидания с членами семьи в следственном изоляторе, в частности, с его сестрой, которая была его законным опекуном. Он отметил, что у него не было свиданий с членами семьи в течение восьми месяцев, и просил суд гарантировать его право на свидания с членами семьи. Сестра заявителя также обратилась за разрешением на свидание с ним, но Замоскворецкий районный суд г. Москвы постановил, что он не может рассматривать данный вопрос в ходе судебных слушаний до вынесения приговора и что он не обладает полномочиями для принятия решений о свиданиях с членами семьи вне судебных заседаний. Заявитель подал апелляционную жалобу, в частности, на отсутствие свиданий с членами семьи и на отказ суда рассмотреть данный вопрос. 4 сентября 2013 г. Московский городской суд рассмотрел жалобу заявителя и отклонил ее, подтвердив основания его непрерывного содержания под стражей и не приняв во внимание его жалобу на отсутствие свиданий с членами семьи.

26. 5 сентября 2013 г. умерла мать заявителя. 6 сентября 2013 г. сестра заявителя от его имени обратилась в Замоскворецкий районный суд г. Москвы и к руководству Следственного изолятора N ИЗ-77/2 с просьбой разрешить заявителю присутствовать на похоронах матери. 9 сентября 2013 г. Уполномоченный по правам человека в Российской Федерации обратился с таким же ходатайством от имени заявителя. Заявитель не получил ответа на указанные ходатайства и, следовательно, не смог присутствовать на похоронах, которые состоялись 11 сентября 2013 г.

27. 8 октября 2013 г. Замоскворецкий районный суд г. Москвы рассмотрел уголовные обвинения против заявителя и установил, что он совершил деяния, указанные в обвинительном заключении. Заявитель был освобожден от уголовной ответственности по причине психической недееспособности и принудительно помещен в психиатрическую больницу на неопределенный срок.

28. 11 октября, а также 1 и 27 ноября 2013 г. заявителя навещала его сестра, каждый раз в течение полутора часов.

29. 11 июля 2014 г. заявитель был выписан из психиатрической больницы и продолжил лечение в амбулаторных условиях.

Соответствующее законодательство Российской Федерации

30. Соответствующие положения законодательства Российской Федерации и международного права, касающиеся общего медицинского обслуживания лиц, содержащихся в местах лишения свободы, изложены в Постановлении Европейского Суда по делу "Ивко против Российской Федерации" (Ivko v. Russia) от 15 декабря 2015 г., жалоба N 30575/08* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2017. N 1 (примеч. редактора).), §§ 55-62).

31. Соответствующие положения Федерального закона "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений" приведены в Постановлении Европейского Суда по делу "Ресин против Российской Федерации" (Resin v. Russia) от 18 декабря 2018 г., жалоба N 9348/14* (* См.: там же. 2020. N 1 (примеч. редактора).), § 14.

Право

I. Объединение жалоб для их рассмотрения в одном производстве

32. Учитывая схожесть предмета жалоб, Европейский Суд считает целесообразным рассмотреть их в одном производстве.

II. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции

33. Заявитель жаловался в соответствии со статьей 3 Конвенции на то, что в течение первых пяти месяцев его содержания под стражей он не получал надлежащей медицинской помощи в связи с его психическим заболеванием. В частности, он утверждал, что лекарственные препараты, которые ему выписали до задержания, следовало принимать под регулярным наблюдением психиатра, но лечение после его задержания продолжалось без какого-либо наблюдения, в результате чего его состояние ухудшилось. Статья 3 Конвенции гласит:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

A. Доводы сторон

34. Власти Российской Федерации ссылались на медицинские документы, касающиеся осмотров заявителя психиатром (см. выше §§ 14 и 16), и утверждали, что предоставленные ему медицинская помощь и лечение были достаточными и соответствовали состоянию его здоровья.

35. Заявитель утверждал, что в период его содержания в Следственном изоляторе N ИЗ-77/4 медицинское наблюдение со стороны психиатра было нерегулярным и что прописанные ему лекарственные препараты не всегда были доступны в следственном изоляторе, поэтому иногда членам его семьи приходилось покупать лекарства, которые ему передали только после того, как он пожаловался на перерыв в лечении. Что касается периода после его перевода в медицинское отделение Следственного изолятора N ИЗ-77/2 31 октября 2012 г., его доводы касались условий и обращения с другими заключенными, без какого-либо отношения к его собственной ситуации.

B. Приемлемость жалобы для рассмотрения по существу

36. Европейский Суд считает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "a" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что она не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

ГАРАНТ:

Нумерация разделов приводится в соответствии с источником

B. Существо жалобы

37. Европейский Суд, в частности, ссылается на следующие общие принципы, изложенные в Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "Блохин против Российской Федерации" (Blokhin v. Russia) от 23 марта 2016 г., жалоба N 47152/06* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2016. N 12 (примеч. редактора).), § 146, и недавно подтвержденные в Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "Руман против Бельгии" (Rooman v. Belgium) от 31 января 2019 г., жалоба N 18052/11* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2019. N 3 (примеч. редактора).), §§ 141-148 (сноски опущены):

"147. В этой связи "надлежащий характер" медицинской помощи остается наиболее трудным для определения вопросом. Европейский Суд напоминает, что тот факт, что заключенный был осмотрен врачом, который назначил ему определенное лечение, не может автоматически приводить к выводу о том, что медицинская помощь была надлежащей. Органы государственной власти должны также обеспечить ведение подробных медицинских записей о состоянии здоровья заключенного и о его лечении в период содержания под стражей, чтобы диагностика и медицинская помощь проводились незамедлительно и надлежащим образом и чтобы в случае необходимости, обусловленной характером заболевания, наблюдение осуществлялось бы на регулярной и систематической основе и включало бы в себя всестороннюю стратегию лечения, направленную на выздоровление заключенного или на предотвращение обострения его проблем со здоровьем, а не просто на лечение симптомов заболевания. Органы государственной власти должны также доказать, что были созданы все необходимые условия для того, чтобы следовать назначенному лечению. Кроме того, лечение, предоставляемое в исправительных учреждениях, должно быть надлежащего уровня, то есть сопоставимым с качеством медицинского обслуживания, предоставляемым государством всем своим гражданам. Однако это не означает, что каждому заключенному должен быть гарантирован такой же уровень медицинского обслуживания, который предоставляется в лучших медицинских учреждениях за пределами исправительных учреждений...

148. Если лечение не может быть предоставлено в месте содержания под стражей, следует предусмотреть возможность перевода заключенных в больницы или в специализированные отделения...".

38. Европейский Суд ранее рассматривал ряд дел, касавшихся содержания психически больных лиц в следственных изоляторах общего режима, уделяя особое внимание в соответствии со статьей 3 Конвенции надлежащему характеру медицинской помощи, оказываемой в связи с психическими расстройствами заявителей, а в некоторых случаях условиям содержания в таких учреждениях. В частности, он не установил нарушения указанного положения Конвенции в отношении трехлетнего периода содержания под стражей в учреждении общего режима, где заявителя один раз в месяц осматривал психиатр, что представлялось обоснованным с учетом его состояния здоровья, и отсутствовали какие-либо указания на то, что ухудшение его состояния, ведущее к попыткам самоубийства, могло быть связано с отсутствием медицинской помощи (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кудла против Польши" (Kudla v. Poland), жалоба N 30210/96, §§ 95-99, ECHR 2000-XI). С другой стороны, содержание под стражей в течение нескольких лет в учреждении, которое, по мнению медицинских специалистов государства-ответчика, не соответствовало психическому состоянию заявителя, и где в дополнение к этому заключенные страдали от переполненности, было признано нарушением статьи 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Клас против Бельгии" (Claes v. Belgium) от 10 января 2013 г., жалоба N 43418/09, § 100). Аналогичным образом общее воздействие ненадлежащей медицинской помощи и плохих условий содержания под стражей в течение трех с половиной лет, которое могло быть связано с попытками заявителя совершить самоубийство, составляет бесчеловечное и унижающее достоинство обращение в нарушение статьи 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ривьер против Франции" (Riviere v. France) от 11 июля 2006 г., жалоба N 33834/03, § 76, Постановление Европейского Суда по делу "Славомир Мусял против Польши" (Siawomir Musial v. Poland) от 20 января 2009 г., жалоба N 28300/06, § 97, и Постановление Европейского Суда по делу "G. против Франции" (G. v. France) от 23 февраля 2012 г., жалоба N 27244/09, §§ 41-46).

39. Вышеупомянутые критерии применялись в недавнем Постановлении, в котором Европейский Суд признал решающим тот факт, что степень тяжести психического состояния заявителя и продолжительность его содержания в следственном изоляторе общего режима не позволяли установить нарушение статьи 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Васенин против Российской Федерации" (Vasenin v. Russia) от 21 июня 2016 г., жалоба N 48023/06* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2017. N 4 (примеч. редактора).), § 100-103). В указанном деле шестимесячное содержание под стражей в следственном изоляторе без психиатрической помощи до перевода заявителя в медицинское учреждение строгого режима с интенсивным наблюдением не было признано нарушением статьи 3 Конвенции, поскольку оно не привело к значительному ухудшению состояния его здоровья и отсутствовали какие-либо установленные риски самоубийства (см. ibid.).

40. Обращаясь к настоящему делу, Европейский Суд отмечает, что заявитель, лицо с установленным психическим заболеванием, был задержан 8 июня 2012 г. и помещен в Следственный изолятор общего режима N ИЗ-77/4 в соответствии с постановлением суда от 25 июня 2012 года. 5 июля 2012 г. у него была диагностирована шизофрения, и он был направлен на консультацию к психиатру, которая состоялась 6 июля 2012 г. и по итогам которой его диагноз был подтвержден. В течение следующих трех месяцев у заявителя состоялись четыре консультации у психиатра. В документах, составленных по результатам указанных консультаций, отмечалось, что его физическое и психическое состояние были хорошими, у него не было депрессивных или суицидальных мыслей, и состояние его здоровья оставалось удовлетворительным и стабильным, хотя на последней консультации отмечалось, что он был эмоционально подавлен и раздражителен. Каждый раз при назначении ему лечения оно корректировалось с учетом его текущего состояния (см. выше §§ 14 и 16). Одновременно с этим, 24 июля 2012 г., экспертная комиссия установила, что вследствие своего психического состояния заявитель не был способен понимать характер уголовного производства в отношении него, а риски, которые он представляет для себя и других лиц, оправдывают его помещение в психиатрическое учреждение для стационарного лечения. В экспертном заключении не указывалось, что это нужно было сделать срочно. Перевод в медицинское отделение Следственного изолятора N ИЗ-77/2 состоялся 31 октября 2012 г., то есть достаточно быстро, учитывая непрерывный плановый надзор и лечение, а также отсутствие каких-либо признаков серьезного ухудшения психического здоровья заявителя. Что касается жалобы на то, что заявителю не были предоставлены прописанные лекарственные препараты, за исключением жалоб на перерыв в лечении, он не представил какой-либо информации о конкретных случаях, когда это имело место, или каких-либо подтверждающих документов.

41. При таких обстоятельствах у Европейского Суда отсутствуют основания, чтобы сделать вывод о том, что первоначальное содержание заявителя в Следственном изоляторе общего назначения N ИЗ-77/4 было несовместимо с состоянием его здоровья, учитывая медицинское наблюдение и лечение, которое он получал, относительно короткий период (менее пяти месяцев) и отсутствие отягчающих обстоятельств, связанных с физическими условиями его содержания под стражей. Кроме того, в материалах дела нет ничего, что могло бы подтвердить утверждение заявителя о том, что в итоге состояние его здоровья значительно ухудшилось. Соответственно, данное обращение не достигло минимального уровня жестокости, при котором начинает применяться статья 3 Конвенции. Европейский Суд отмечает, что заявитель не жаловался на последующее содержание под стражей и на лечение после его перевода в Следственный изолятор N ИЗ-77/2 или на его дальнейшее помещение в психиатрическое учреждение, где он успешно прошел курс лечения после прекращения производства по уголовному делу в отношении него, в результате чего его выписали из больницы (см. выше §§ 27 и 29).

42. Таким образом, требования статьи 3 Конвенции не были нарушены в связи с качеством лечения заявителя в период его содержания под стражей в следственном изоляторе общего режима.

III. Предполагаемое нарушение пунктов 1 и 3 статьи 5 Конвенции

43. Заявитель жаловался в соответствии с пунктом 1 статьи 5 Конвенции на то, что его предварительное содержание под стражей не было основано на "обоснованном подозрении" в том, что он совершил уголовное преступление. Он также жаловался на то, что его предварительное содержание под стражей не было оправдано "относимыми и достаточными основаниями", как того требует пункт 3 статьи 5 Конвенции. Статья 5 Конвенции в соответствующих частях гласит:

"1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом...

(c) законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения...

3. Каждый задержанный или заключенный под стражу в соответствии с подпунктом "с" пункта 1 настоящей статьи незамедлительно доставляется к судье или к иному должностному лицу, наделенному, согласно закону, судебной властью, и имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда. Освобождение может быть обусловлено предоставлением гарантий явки в суд".

A. Доводы сторон

44. Стороны по сути привели те же доводы в соответствии со статьей 5 Конвенции, что были изложены в Постановлении Европейского Суда по делу "Ковязин и другие против Российской Федерации" (Kovyazin and Others v. Russia) от 17 сентября 2015 г., жалоба N 13008/13 и две другие жалобы* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2016. N 1 (примеч. редактора).), §§ 73-74. Европейский Суд кратко изложил соответствующие общие принципы, применимые к настоящему делу, в указанном Постановлении (см. ibid., §§ 75-78).

B. Приемлемость жалобы для рассмотрения по существу

45. Что касается предполагаемой незаконности содержания заявителя под стражей, Европейский Суд отмечает, что данная мера пресечения была назначена Басманным районным судом г. Москвы. Впоследствии этот же суд и Замоскворецкий районный суд г. Москвы неоднократно продлевали срок содержания заявителя под стражей, а Московский городской суд оставлял указанные постановления в силе. Суды Российской Федерации действовали в пределах своих полномочий при принятии данных постановлений, и отсутствуют какие-либо основания полагать, что они были недействительными или незаконными в соответствии с законодательством Российской Федерации. Следовательно, применение к заявителю меры пресечения в виде содержания под стражей, как и продление этого срока, были предусмотрены законом.

46. Что касается утверждения о том, что содержание заявителя под стражей не было основано на обоснованном подозрении в том, что он совершил уголовное преступление, его жалоба в соответствии с пунктом 1 статьи 5 Конвенции связана с его жалобой на нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции в отношении неспособности органов государственной власти привести относимые и достаточные основания, оправдывающие продление срока его содержания под стражей в период производства по уголовному делу. Европейский Суд напоминает, что, хотя подпункт "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции главным образом относится к наличию законных оснований для содержания под стражей в ходе уголовного производства, пункт 3 статьи 5 Конвенции касается возможного оправдания такого содержания под стражей. Кроме того, согласно сложившейся прецедентной практике Европейского Суда относительно последнего положения наличие обоснованного подозрения является условием sine qua non для законности непрерывного содержания под стражей (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Бузаджи против Республики Молдова" (Buzadji v. Republic of Moldova), жалоба N 23755/07* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2018. N 12 (примеч. редактора).), § 87, ECHR 2016 (извлечения)). Таким образом, Европейский Суд считает целесообразным рассмотреть данную жалобу в соответствии с пунктом 3 статьи 5 Конвенции (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Ковязин и другие против Российской Федерации" (Kovyazin and Others v. Russia), § 71, Постановление Европейского Суда по делу "Тараненко против Российской Федерации" (Taranenko v. Russia) от 15 мая 2014 г., жалоба N 19554/05* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2014. N 9 (примеч. редактора).), § 46, и Постановление Европейского Суда по делу "Ходорковский против Российской Федерации" (Khodorkovskiy v. Russia) от 31 мая 2011 г., жалоба N 5829/04* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2012. N 3 (примеч. редактора).), § 165).

47. Кроме того, Европейский Суд считает, что жалоба заявителя на нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции не является явно необоснованной по смыслу подпункта "a" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что эта жалоба не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

С. Существо жалобы

48. Течение срока содержания под стражей, который следует принимать во внимание в настоящем деле, началось 8 июня 2012 г., в день задержания заявителя, и завершилось 8 октября 2013 г., когда он был освобожден от уголовной ответственности и направлен на принудительное лечение. Соответственно, рассматриваемый период составляет один год и четыре месяца. Учитывая значительную продолжительность содержания под стражей в свете презумпции в пользу освобождения, Европейский Суд считает, что органы власти Российской Федерации должны были привести очень веские причины для того, чтобы оставить в силе данную меру пресечения в отношении заявителя.

49. Из постановлений о содержании под стражей и замечаний властей Российской Федерации следует, что основной причиной содержания заявителя под стражей была тяжесть предъявленных ему обвинений. Суды Российской Федерации посчитали, что ввиду риска реального лишения свободы он может скрыться от правосудия, совершить повторное преступление или воспрепятствовать надлежащему отправлению правосудия, хотя они не уточняли причины и не ссылались на конкретные факты, подтверждающие вероятность неблагоприятных последствий его освобождения. Кроме того, внутригосударственные суды не указали веских причин для отклонения его ходатайств о назначении альтернативной меры пресечения.

50. Европейский Суд ранее рассматривал аналогичные жалобы, поданные обвиняемыми по соответствующим делам о массовых беспорядках, и устанавливал факт нарушения их прав, предусмотренных пунктом 3 статьи 5 Конвенции (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Ковязин и другие против Российской Федерации" (Kovyazin and Others v. Russia), §§ 82-94, упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Ярослав Белоусов против Российской Федерации" (Yaroslav Belousov v. Russia), §§ 133-138, и Постановление Европейского Суда по делу "Акименков против Российской Федерации" (Akimenkov v. Russia) от 6 февраля 2018 г., жалобы NN 2613/13 и 50041/14* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2019. N 9 (примеч. редактора).), §§ 101-106). Европейский Суд отмечал, в частности, что суды Российской Федерации ссылались на тяжесть обвинений как на основной фактор при оценке возможности скрыться, совершить повторное преступление или воспрепятствовать отправлению правосудия, а также подчеркивал нежелание судов Российской Федерации уделять надлежащее внимание личным обстоятельствам каждого заявителя или должным образом учитывать факторы в пользу освобождения. Он также отмечал неспособность судов Российской Федерации тщательно изучить возможность применения менее строгой меры пресечения, например, освобождение под залог.

51. С учетом представленных ему материалов Европейский Суд констатирует, что власти Российской Федерации не указали каких-либо фактов или доводов, которые могли бы убедить Европейский Суд прийти к иному выводу в настоящем деле. Действительно, конкретные деяния, вменяемые заявителю, участие в нападении на сотрудника полиции, причинение телесных повреждений, но без длительного негативного воздействия (что классифицируется как тяжкое преступление), изначально могли служить основанием для его предварительного содержания под стражей. Однако с течением времени характер и степень тяжести преступления как основания для непрерывного содержания заявителя под стражей неизбежно становились всё менее и менее актуальными (см. Постановление Европейского Суда по делу "Артёмов против Российской Федерации" (Artemov v. Russia) от 3 апреля 2014 г., жалоба N 14945/03* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2014. N 7 (примеч. редактора).), § 75, упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Ковязин и другие против Российской Федерации" (Kovyazin and Others v. Russia), § 85, и Постановление Европейского Суда по делу "Барабанов против Российской Федерации" (Barabanov v. Russia) от 30 января 2018 г., жалобы NN 4966/13 и 5550/15* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2019. N 7 (примеч. редактора).), § 51). Европейский Суд также отмечает, что срок содержания заявителя под стражей продлевался без тщательного анализа альтернативных мер пресечения, таких как личные гарантии известных общественных деятелей, как предлагал заявитель (см. выше § 12).

52. Следовательно, имело место нарушение требований пункта 3 статьи 5 Конвенции.

IV. Предполагаемое нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции

53. Заявитель жаловался, ссылаясь на пункт 4 статьи 5 Конвенции, на задержку в рассмотрении судом его апелляционной жалобы на постановление о содержании под стражей от 5 июля 2012 г. Пункт 4 статьи 5 Конвенции гласит:

"4. Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным".

A. Доводы сторон

54. Власти Российской Федерации утверждали, что задержка в рассмотрении жалобы заявителя на постановление о содержании под стражей от 5 июля 2012 г. возникла по причине того, что один из его адвокатов, направивших апелляционную жалобу, указал в ней на свое намерение представить дополнительные письменные ходатайства. Они уточнили, что 16 августа 2012 г. Басманный районный суд г. Москвы направил письмо, в котором установил дату 14 сентября 2012 г. в качестве срока для подачи любых дополнительных ходатайств. Однако 12 сентября 2012 г. адвокат направил копию своей предыдущей апелляционной жалобы. Слушание по апелляционной жалобе было назначено на 24 сентября 2012 г. и состоялось согласно графику.

55. Заявитель утверждал, что апелляционная жалоба в связи с первым продлением его срока содержания под стражей находилась на рассмотрении Московского городского суда в течение 71 дня и что такая длительная задержка не была оправдана.

B. Приемлемость жалобы для рассмотрения по существу

56. Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации предоставили копии апелляционных жалоб заявителя на постановление от 5 июля 2012 г., в одной из которых говорилось о намерении адвоката представить дополнительные письменные ходатайства. Они также предоставили копию письма из Басманного районного суда г. Москвы от 16 августа 2012 г. с указанием на это намерение и с предложением представить дополнительные материалы до 14 сентября 2012 г. У адвоката заявителя была возможность до или после получения данного письма проинформировать суд о том, что он более не намерен представлять дополнительные ходатайства, чтобы слушание могло быть назначено на более ранний срок. Тем не менее лишь 12 сентября 2012 г. адвокат заявителя направил копию ранее поданных материалов. Заявитель, со своей стороны, не оспаривал доводы властей Российской Федерации. С учетом вышеизложенных фактов Европейский Суд полагает, что двухмесячная задержка в рассмотрении соответствующей апелляционной жалобы не может быть отнесена на счет суда Российской Федерации, поскольку она имела место только для удовлетворения ходатайства адвоката заявителя о представлении дополнительных ходатайств.

57. Следовательно, жалоба в данной части должна быть отклонена как явно необоснованная в соответствии с подпунктом "a" пункта 3 и пунктом 4 статьи 35 Конвенции.

V. Предполагаемое нарушение статьи 8 Конвенции

58. Заявитель жаловался на нарушение статьи 8 Конвенции в связи с ограничениями свиданий с членами семьи в период его содержания под стражей до суда, а также вследствие отказа в предоставлении ему краткосрочного отпуска, чтобы присутствовать на похоронах матери. Статья 8 Конвенции гласит:

"1. Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции.

2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц".

A. Доводы сторон

59. Власти Российской Федерации утверждали, что согласно положениям Федерального закона от 15 июля 1995 г. N 103-ФЗ "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений" заявителю было разрешено иметь два трехчасовых свидания в месяц с членами его семьи или иными лицами и что в ходе судебных слушаний он мог общаться со своей сестрой как с его законным опекуном. Власти Российской Федерации привели в качестве примера один случай, имевший место 4 сентября 2013 г., когда апелляционный суд разрешил ей обсуждать дело с заявителем в течение некоторого времени в зале судебных заседаний. Кроме того, когда 10 июля 2013 г. ходатайство сестры заявителя о предоставлении ей свидания с братом было отклонено судом, она не воспользовалась возможностью обжаловать этот отказ, и отсутствовали доказательства того, что она предпринимала какие-либо попытки добиться встречи с ним в других случаях.

60. Что касается второго аспекта жалобы, власти Российской Федерации утверждали, что законодательство Российской Федерации не предусматривало возможность краткосрочного отпуска для заключенного в целях присутствия на похоронах.

61. Заявитель утверждал, что ограничение на свидания с членами семьи в период его содержания под стражей было явно предусмотрено в законе, что не позволяло провести индивидуальную оценку его потребностей или возможных рисков, которые могли бы возникнуть в его деле при более частых свиданиях. Он уточнил, что его сестра и мать не участвовали в уголовном деле, поэтому такое строгое ограничение свиданий было необоснованным. Заявитель настаивал на своей жалобе в отношении невозможности присутствовать на похоронах своей матери, в чем было безосновательно отказано.

B. Приемлемость жалобы для рассмотрения по существу

62. Европейский Суд считает, что жалоба заявителя на нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции не является явно необоснованной по смыслу подпункта "a" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что эта жалоба не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

C. Существо жалобы

1. Ограничения на свидания в следственном изоляторе

63. Заявитель жаловался на то, что его ходатайства и ходатайства его сестры о свидании с ним в период его содержания под стражей отклонялись или игнорировались в течение восьми месяцев. Кроме того, в соответствии с внутригосударственным законодательством он мог иметь только два свидания с членами семьи в месяц в период его содержания под стражей до суда и только в помещении, где он был отделен от посетителей стеклянной перегородкой.

64. Европейский Суд уже устанавливал, что отказ в свиданиях, разделительные перегородки и иные ограничительные меры представляли собой вмешательство в право на уважение семейной жизни (см. Постановление Европейского Суда по делу "Моисеев против Российской Федерации" (Moiseyev v. Russia) от 9 октября 2008 г., жалоба N 62936/00* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2008. N 3 (примеч. редактора).), § 247, Постановление Европейского Суда по делу "Андрей Смирнов против Российской Федерации" (Andrey Smirnov v. Russia) от 13 февраля 2018 г., жалоба N 43149/10* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2019. N 2 (примеч. редактора).), § 38, и упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Ресин против Российской Федерации" (Resin v. Russia), § 24). Европейский Суд также заключал, что негибкое и автоматическое регулирование условий краткосрочных свиданий, в частности, обязательное использование стеклянных перегородок между заключенным и посетителями, не может рассматриваться как "необходимое в демократическом обществе". Европейский Суд отмечал, что власти не имеют полных пределов усмотрения для установления ограничений общего характера без обеспечения какой бы то ни было степени гибкости, позволяющей определить, являются ли ограничения по конкретным делам подходящими или действительно необходимыми (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Хорошенко против Российской Федерации" (Khoroshenko v. Russia) от 30 июня 2015 г., жалоба N 41418/04* (* См.: там же. 2015. N 9 (примеч. редактора).), § 126, упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Андрей Смирнов против Российской Федерации" (Andrey Smirnov v. Russia), § 54, и упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Ресин против Российской Федерации" (Resin v. Russia), § 33).

65. Что касается осуществления права на свидания в период нахождения лица в следственном изоляторе, Европейский Суд ранее устанавливал, что статья 18 Федерального закона "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений" не отвечает требованию "качества закона", поскольку она наделяет орган, в производстве которого находится уголовное дело, неограниченными дискреционными полномочиями разрешать свидания в месте лишения свободы или отказывать в них. Указанная статья не ограничивает объем дискреционных полномочий и способ их осуществления и лишает заключенного минимальной степени защиты от произвола или злоупотреблений, на которую граждане имеют право в соответствии с принципом верховенства права в демократическом обществе (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Ресин против Российской Федерации" (Resin v. Russia) с дополнительными ссылками).

66. Европейский Суд отмечает, что в настоящем деле утверждения заявителя о достаточно ограниченных контактах с членами семьи в период содержания под стражей до и в ходе проведения судебных слушаний представляются вполне обоснованными. Тот факт, что его сестра пыталась навестить его в указанный период, подтверждается стенограммой протокола судебного заседания от 10 июля 2013 г., где упоминается ее жалоба в связи с этим (см. выше § 25). 10 июля 2013 г. суд отклонил ходатайство о предоставлении заявителю права на свидания с членами семьи без рассмотрения, в частности, не пояснив, почему у заявителя не было свиданий в течение восьми предыдущих месяцев, и не указав, каким образом его право может быть гарантировано в рамках других процедур. Отказ суда рассматривать данный вопрос еще более поразителен, учитывая, что сестра заявителя являлась его законным опекуном. Доводы властей Российской Федерации о том, что заявитель и его сестра могли осуществить право на свидание и добились этого, относятся к более позднему периоду в октябре и ноябре 2013 года (см. выше § 28), поэтому они не могут быть приняты во внимание.

67. Европейский Суд полагает, что жалоба в этой части затрагивает те же недостатки в правовом регулировании, которые изложены выше, и что ограничение семейной жизни заявителя не было "предусмотрено законом". Принимая во внимание вышеизложенное, Европейский Суд считает, что были нарушены требования положений статьи 8 Конвенции в связи с ограничениями свиданий, которые заявитель мог иметь в период его содержания под стражей до суда и в ходе судебного разбирательства.

2. Разрешение присутствовать на похоронах

68. Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации не оспаривали факт отказа заявителю в период его содержания под стражей в краткосрочном отпуске в целях присутствия на похоронах его матери. Они не утверждали, что он не имел права на такой отпуск, а просто ссылались на отсутствие правового основания для этого.

69. Европейский Суд напоминает, что важная часть права заключенного на уважение семейной жизни состоит в том, что администрация мест лишения свободы помогает ему поддерживать контакт со своими близкими родственниками (см. Постановление Европейского Суда по делу "Мессина против Италии (N 2)" (Messina v. Italy) (N 2), жалоба N 25498/94* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2017. N 4 (примеч. редактора).), § 61, ECHR 2000-X, Постановление Европейского Суда по делу "Курковский против Польши" (Kurkowski v. Poland) от 9 апреля 2013 г., жалоба N 36228/06, § 95, и Постановление Европейского Суда по делу "Винтман против Украины" (Vintman v. Ukraine) от 23 октября 2014 г., жалоба N 28403/05* (* См.: там же (примеч. редактора).), § 78). Европейский Суд также напоминает, что отказ в отпуске в целях присутствия на похоронах родственника представляет собой вмешательство в право на уважение семейной жизни (см. Постановление Европейского Суда по делу "Шемкампер против Франции" (Schemkamper v. France) от 18 октября 2005 г., жалоба N 75833/01, § 31, Постановление Европейского Суда по делу "Линд против Российской Федерации" (Lind v. Russia) от 6 декабря 2007 г., жалоба N 25664/05* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2008. N 3 (примеч. редактора).), § 92, и Постановление Европейского Суда по делу "Фельдман против Украины (N 2)" (Feldman v. Ukraine) (N 2) от 12 января 2012 г., жалоба N 42921/09, § 32). Принимая во внимание, что статья 8 Конвенции не гарантирует безусловного права на отпуск в целях присутствия на похоронах родственника, и даже если заключенный в силу характера своего статуса может быть подвергнут различным ограничениям его прав и свобод, каждое такое ограничение, тем не менее, должно быть оправдано как "необходимое в демократическом обществе" (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Линд против Российской Федерации" (Lind v. Russia), § 94, и упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Фельдман против Украины (N 2)" (Feldman v. Ukraine) (N 2), § 34). Органы государственной власти могут отказать лицу в праве присутствовать на похоронах его родителей только при наличии веских оснований для такого отказа и при отсутствии какого-либо альтернативного решения (см. Постановление Европейского Суда по делу "Плоский против Польши" (Ploski v. Poland) от 12 ноября 2002 г., жалоба N 26761/95, § 37, и Постановление Европейского Суда по делу "Гимон против Франции" (Guimon v. France) от 11 апреля 2019 г., жалоба N 48798/14, §§ 44-51).

70. В настоящем деле власти Российской Федерации не приняли во внимание ходатайство заявителя о присутствии на похоронах. Их отказ не был основан на оценке его индивидуальной ситуации. Фактически власти Российской Федерации утверждали, что внутригосударственное законодательство не предусматривает возможности краткосрочного отпуска для заключенного в целях присутствия на похоронах. Соответственно, решение об отказе заявителю в отпуске было принято в порядке, несовместимым с обязанностью властей провести индивидуальную оценку его конкретной ситуации и доказать, что ограничение его права присутствовать на похоронах матери было "необходимо в демократическом обществе".

71. Таким образом, имело место нарушение требований положений статьи 8 Конвенции в связи с отказом заявителю в отпуске в целях присутствия на похоронах его матери.

VI. Применение статьи 41 Конвенции

72. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

73. Заявитель в жалобах NN 15669/13 и 76140/13 требовал выплаты 25 000 и 15 000 евро соответственно в качестве компенсации морального вреда.

74. Власти Российской Федерации утверждали, что указанные суммы были необоснованными и чрезмерными.

75. Европейский Суд установил нарушения пункта 3 статьи 5 Конвенции и статьи 8 Конвенции в отношении заявителя. При таких обстоятельствах Европейский Суд полагает, что страдания и отчаяние заявителя не могут быть компенсированы лишь фактом установления нарушения. Проводя оценку на основе принципа справедливости, Европейский Суд присуждает заявителю 3 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

B. Судебные расходы и издержки

76. Заявитель также требовал выплаты 2 370 евро в качестве компенсации судебных расходов и издержек, понесенных в связи с производствами в судах Российской Федерации и в Европейском Суде по жалобе N 15669/13, что соответствовало 29 часам работы адвоката по ставке 80 евро в час. Власти Российской Федерации считали требуемую сумму разумной, хотя договор между заявителем и его представителем отсутствовал. Они также отметили, что заявителю была предоставлена правовая помощь.

77. Заявитель также требовал выплаты 1 200 евро в качестве компенсации судебных расходов и издержек, понесенных в связи с производствами в судах Российской Федерации и в Европейском Суде по жалобе N 76140/13. Власти Российской Федерации оспорили данную сумму как чрезмерную ввиду простоты дела.

78. В соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда заявитель имеет право на возмещение судебных расходов и издержек только в той части, в которой доказано, что они были действительно понесены, являлись необходимыми и разумными по размеру. В настоящем деле с учетом документов, находящихся в его распоряжении, и вышеизложенных критериев Европейский Суд считает разумным присудить заявителю 2 000 евро в качестве компенсации всех видов судебных расходов и издержек, которая представляет собой требуемую сумму, уменьшенную ввиду неприемлемой жалобы, за вычетом 850 евро, которые уже были выплачены адвокату заявителя в рамках правовой помощи, а также любой налог, обязанность уплаты которого может быть возложена на заявителя.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

79. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Европейский Суд единогласно:

1) решил объединить жалобы для их рассмотрения в одном производстве;

2) объявил жалобы в соответствии со статьей 3 Конвенции, пунктом 3 статьи 5 Конвенции и статьей 8 Конвенции приемлемыми для рассмотрения по существу, а в оставшейся части - неприемлемыми;

3) постановил, что не было допущено нарушения требований статьи 3 Конвенции;

4) постановил, что имело место нарушение требований пункта 3 статьи 5 Конвенции;

5) постановил, что имело место нарушение требований статьи 8 Конвенции;

6) постановил, что:

(a) власти государства-ответчика обязаны в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю следующие суммы, подлежащие переводу в валюту государства-ответчика по курсу, действующему на день выплаты:

(i) 3 000 (три тысячи) евро, а также любой налог, который может быть начислен на указанную сумму, в качестве компенсации морального вреда;

(ii) 2 000 (две тысячи) евро, а также любой налог, обязанность уплаты которого может быть возложена на заявителя, в качестве компенсации судебных расходов и издержек;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на указанные выше суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

7) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 17 марта 2020 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Европейского Суда.

Стивен Филлипс Секретарь Секции Суда

Пауль Лемменс Председатель Палаты Суда