Постановление Европейского Суда по правам человека от 10 сентября 2019 г. Дело "Прянишников (Pryanishnikov) против Российской Федерации" (Жалоба N 25047/05) (Третья секция)

Европейский Суд по правам человека
(Третья секция)

Дело "Прянишников (Pryanishnikov)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 25047/05)

Постановление Суда

Страсбург, 10 сентября 2019 г.

По делу "Прянишников против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Третья Секция), заседая Палатой в составе:

Винсента А. де Гаэтано, Председателя Палаты Суда,

Георгия А. Сергидеса,

Пауло Пинто де Альбукерке,

Хелен Келлер,

Дмитрия Дедова,

Бранко Лубарды,

Алёны Полачковой, судей,

а также при участии Стивена Филлипса, Секретаря Секции Суда,

рассмотрев дело в закрытом заседании 2 июля 2019 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 25047/05, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Сергеем Викторовичем Прянишниковым (далее - заявитель) 15 июня 2005 г.

2. Интересы заявителя представлял адвокат A. Начинкин, практикующий в г. Санкт-Петербурге. Власти Российской Федерации первоначально были представлены бывшим Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде Г.О. Матюшкиным, а затем его преемником в этой должности М.Л. Гальпериным.

3. Заявитель утверждал, что отказ в выдаче ему лицензии на воспроизведение фильма нарушил его право на свободу выражения мнения.

4. 27 августа 2009 г. жалоба была коммуницирована властям Российской Федерации.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявитель родился в 1957 году и проживает в г. Санкт-Петербурге.

6. Заявитель является продюсером. Ему принадлежат авторские права на более чем 1 500 эротических фильмов. Эти фильмы были одобрены для публичного распространения Министерством культуры Российской Федерации для зрителей старше 18 лет, и заявитель имеет действительные прокатные удостоверения в отношении них. Он также снял фильм "Город будущего", в котором содержалась его предвыборная программа на выборах губернатора г. Санкт-Петербурга в 2003 году.

7. В 2003 году заявитель обратился в Министерство по делам печати, телерадиовещания и массовых коммуникаций Российской Федерации (далее - Министерство печати) для получения лицензии на прокат фильма.

8. 15 октября 2003 г. Министерство печати отказало заявителю в выдаче лицензии на прокат фильма. Оно сослалось на то, что согласно информации, предоставленной заместителем Генерального прокурора Российской Федерации, заявитель "участвовал в следственных мероприятиях, касающихся незаконного производства, рекламы и распространения эротических и порнографических материалов и фильмов", что является преступлением, предусмотренным статьей 242 Уголовного кодекса Российской Федерации.

9. Заявитель оспорил данный отказ в Арбитражном суде г. Москвы. В частности, он утверждал, что этот отказ нарушал его право заниматься предпринимательской деятельностью и его авторские права на фильмы. Он указывал, что оспариваемые фильмы были разрешены для распространения и что ему никогда не предъявлялось обвинение в распространении порнографии.

10. 20 мая 2004 г. Арбитражный суд г. Москвы отклонил жалобу заявителя и оставил в силе решение Министерства печати от 15 октября 2003 г., ссылаясь на статью 9 Федерального закона "О лицензировании отдельных видов деятельности" и на статью 14 Федерального закона "Об основных гарантиях прав ребенка в Российской Федерации" (см. ниже §§ 17 и 27). Арбитражный суд г. Москвы пришел к выводу, что это решение было законным и обоснованным. Он отметил, что заявитель никогда официально не обвинялся в распространении порнографии и был допрошен сотрудниками милиции только в качестве свидетеля. Однако по уголовному делу, возбужденному в отношении заявителя, еще не было принято какого-либо решения, и "не было исключено, что [заявитель] был причастен к незаконному производству порнографических фильмов с целью их распространения". В связи с этим для защиты несовершеннолетних от распространения порнографических материалов необходимо отклонить его ходатайство о выдаче лицензии.

11. 7 сентября 2004 г. Девятый арбитражный апелляционный суд (далее - суд апелляционный инстанции), действуя в качестве суда апелляционной инстанции, оставил решение нижестоящего суда без изменения. Суд апелляционный инстанции установил, что причастность заявителя к распространению порнографии была подтверждена материалами из Интернета, содержащими предложения о продаже порнографической продукции.

12. 22 ноября 2004 г. Федеральный арбитражный суд Московского округа (далее - суд кассационной инстанции) оставил эти решения в силе, признав их законными. Он, в частности, отметил, что в выдаче лицензии было отказано, поскольку заявитель "участвовал в следственных мероприятиях, касающихся незаконного производства порнографических материалов". Заявитель не присутствовал на слушаниях.

13. 29 ноября 2004 г. копия решения суда была отправлена заявителю. Поскольку он не получил ее, то попросил прислать ее ему снова. Он получил копию этого решения 18 апреля 2005 г.

14. По словам заявителя, обвинения в производстве и распространении порнографии были впоследствии с него сняты в связи с отсутствием состава преступления в его действиях, а прокуратура принесла ему официальные извинения за незаконное преследование.

II. Соответствующее законодательство Российской Федерации

A. Право на свободу выражения мнения

15. Конституция Российской Федерации гарантирует свободу мысли и выражения мнения, свободу получения и распространения информации, свободу средств массовой информации. Она запрещает цензуру (статья 29).

B. Уголовная ответственность за распространение порнографии

16. Незаконное производство, распространение или реклама порнографических материалов или предметов, а также незаконная продажа публикаций, фильмов, видеозаписей, изображений или других объектов порнографического характера являются преступлениями, наказуемыми штрафом или лишением свободы на срок до двух лет (статья 242 Уголовного кодекса Российской Федерации в редакции, действовавшей в период, относившийся к обстоятельствам дела).

C. Защита детей

17. Пункт 1 статьи 14 Федерального закона от 24 июля 1998 г. N 124-ФЗ "Об основных гарантиях прав ребенка в Российской Федерации" (в редакции, действовавшей в период, относившийся к обстоятельствам дела, далее - Закон о защите детей) предусматривал, что органы государственной власти Российской Федерации принимают меры по защите ребенка от информации, пропаганды и агитации, наносящих вред его здоровью, нравственному и духовному развитию, в том числе от национальной, классовой, социальной нетерпимости, от рекламы алкогольной продукции и табачных изделий, от пропаганды социального, расового, национального и религиозного неравенства, от информации порнографического характера, от информации, пропагандирующей нетрадиционные сексуальные отношения, а также от распространения печатной продукции, аудио- и видеопродукции, пропагандирующей насилие и жестокость, наркоманию, токсикоманию, антиобщественное поведение.

D. Авторское право, прокатные удостоверения и выдача лицензий на показ фильма

1. Авторское право

18. Автору в отношении его произведения принадлежат исключительные права на использование произведения в любой форме и любым способом, такими как воспроизведение, распространение, импорт, публичный показ, публичное исполнение, трансляция, в том числе по кабельным каналам, перевод и переработка (пункты 1 и 2 статьи 16 Федерального закона от 9 июля 1993 г. N 5351-I "Об авторском праве и смежных правах" в редакции, действовавшей в период, относившийся к обстоятельствам дела, далее - Закон об авторском праве).

19. Авторами аудиовизуального произведения являются режиссер-постановщик, автор сценария и композитор. Заключение договора на создание аудиовизуального произведения влечет за собой передачу авторами этого произведения изготовителю аудиовизуального произведения исключительных прав на воспроизведение, распространение, публичное исполнение, сообщение по кабелю для всеобщего сведения, передачу в эфир или любое другое публичное сообщение аудиовизуального произведения, а также на субтитрирование и дублирование текста аудиовизуального произведения, если иное не предусмотрено в договоре (пункты 1 и 2 статьи 13 Закона об авторском праве).

2. Регистрация фильмов и прокатные удостоверения

20. В период, относившийся к обстоятельствам дела, регистрация фильмов регулировалась Постановлением Правительства Российской Федерации от 28 апреля 1993 г. N 396 "О регистрации кино- и видеофильмов и регулировании их публичной демонстрации" (далее - Постановление о регистрации фильмов).

21. Все фильмы, предназначенные для публичного (коммерческого и некоммерческого) распространения или предназначенные для воспроизведения в целях продажи, показа в кинотеатрах или видеосалонах, проката через видеотеки или пункты проката видеофильмов, а также трансляции по телевидению или кабельным каналам, должны быть зарегистрированы в Министерстве культуры Российской Федерации. Данная регистрация преследовала цель предотвращения незаконного использования и распространения фильмов на территории Российской Федерации.

22. Министерство культуры Российской Федерации выдает прокатные удостоверения в отношении фильмов, которые были успешно зарегистрированы. В прокатном удостоверении указываются рекомендации по возрастному ограничению зрительской аудитории.

23. Физические или юридические лица, владеющие авторскими правами на фильмы, могут продавать их для распространения в кинотеатрах, культурных или образовательных центрах, телевизионных производственных компаниях (включая кабельное телевидение) или других коммерческих или некоммерческих организациях, а также делать копии с целью продажи фильмов или сдачи их в прокат или распространять их через видеотеки или центры проката. Однако это возможно сделать только после того, как фильмы были зарегистрированы и получили прокатные удостоверения.

24. Министерство культуры Российской Федерации может отказать в выдаче прокатного удостоверения, если соответствующий заявитель не выполнил установленный порядок или в иных случаях, предусмотренных законом. Этот отказ может быть оспорен в суде.

25. Приказом от 15 марта 2005 г. N 112 Федеральным агентством по культуре и кинематографии было утверждено Руководство по возрастной классификации аудиовизуальных произведений. В нем предусматривается, что в регистрации фильма может быть отказано, если фильм пропагандирует войну, насилие или жестокость, расовое, этническое, религиозное или социальное превосходство или ненависть или порнографию. В данном руководстве порнография определяется как натуралистическое и детальное изображение полового акта или детальное изображение обнаженных гениталий в процессе полового контакта, основная цель которого - вызвать сексуальное возбуждение у зрителя и которое не имеет художественной или образовательной цели, а также бесцельное изображение группового секса. В руководстве также установлено, что изображение полового акта или других эротических сцен, а также сцен сексуального насилия и домогательств допускается в фильмах, классифицируемых как предназначенных для распространения только среди лиц в возрасте 18 лет или старше, при условии, что эти сцены оправданы сюжетом и художественной целью фильма.

3. Лицензия на показ фильма

26. На воспроизведение (изготовление копий) аудиовизуальной продукции и аудиозаписей на всех видах носителей информации требуется получение лицензии (пункт 86 статьи 17 Федерального закона от 8 августа 2001 г. N 128-ФЗ "О лицензировании отдельных видов деятельности" в редакции, действовавшей в период, относящийся к делу (далее - Закон о лицензировании).

27. В выдаче лицензии может быть отказано, если соответствующая заявка содержит недостоверную или искаженную информацию или если заявитель или принадлежащие ему или используемые им объекты не соответствуют лицензионным требованиям и условиям. Отказ может быть оспорен в суде (пункты 3 и 4 статьи 9 Закона о лицензировании).

28. В дополнение к техническим требованиям, касающимся используемого оборудования, лицензионные требования включают требование о том, чтобы заявитель обладал документами, подтверждающими его право на воспроизведение аудиовизуальной продукции, такими как соглашение об авторских правах или разрешение на воспроизведение от владельца авторских прав, а также прокатное удостоверение (Постановление Правительства Российской Федерации от 4 июня 2002 г. N 381 "Об утверждении положения о лицензировании деятельности по воспроизведению (изготовлению экземпляров) аудиовизуальных произведений и фонограмм на любых видах носителей" в редакции, действовавшей в период, относившийся к обстоятельствам дела).

29. 4 мая 2008 г. в пункт 86 статьи 17 Закона о лицензировании были внесены изменения, согласно которым лицам, обладающим авторскими правами на аудиовизуальную продукцию и аудиозаписи в соответствии с федеральным законом или договором, лицензия на воспроизведение такого материала не требуется. 4 мая 2011 г. Закон о лицензировании был отменен и заменен Федеральным законом N 99-ФЗ, который дословно воспроизводил измененный пункт 86 статьи 17 Закона о лицензировании (пункт 38 статьи 12 Федерального закона N 99-ФЗ).

E. Прекращение уголовного дела

30. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации 2001 года предусматривает, что суд в приговоре, определении, постановлении, а следователь, дознаватель в постановлении признают за оправданным либо лицом, в отношении которого прекращено уголовное преследование, право на реабилитацию (статья 134). Прокурор от имени государства приносит официальное извинение реабилитированному за причиненный ему вред (часть первая статьи 136).

F. Вручение копии вступившего в силу решения суда

31. Копия решения кассационного суда должна быть направлена сторонам в течение пяти дней с момента принятия решения (часть четвертая статьи 289 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации от 24 июля 2002 г.).

III. Соответствующие материалы Совета Европы

32. В соответствующих частях Рекомендации Комитета министров Совета Европы государствам-членам N R (89) 7 "О принципах распространения видеограмм, содержащих изображение насилия и жестокости или имеющих содержание порнографического характера" (принята Комитетом министров Совета Европы 27 апреля 1989 г. на 425-м заседании представителей министров) гласят следующее:

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Дату принятия названной Рекомендации следует читать как "22 апреля 1989 г."

"Следующие принципы направлены на то, чтобы помочь государствам-членам усилить свою деятельность против видеограмм, содержащих насилие, жестокость и порнографию, а равно против тех, которые поощряют злоупотребление наркотиками, в частности, для целей охраны несовершеннолетних. Их следует рассматривать в качестве дополнения к другим созданным Советом Европы правовым документам...

1. Системы распространения видеограмм

Государства-члены должны:

- поощрять создание систем саморегулирования или создавать системы классификации видеограмм и контроля за видеограммами, используя профессиональные круги или государственные органы, или

- создавать системы, которые сочетают саморегулирование с классификационными и контрольными системами или любыми другими системами, совместимые с национальным законодательством.

Во всех случаях государства-члены остаются свободными в использовании уголовного права и разубеждающих финансовых и фискальных мер...

3. Классификационные и контрольные системы

3.1. Государства-члены должны поощрять создание систем классификации и контроля видеограмм в профессиональных кругах в рамках систем саморегулирования или через государственные органы. Такие системы могут применяться либо до, либо после распространения видеограмм...

3.3. Классификационные и контрольные системы должны включать в себя либо выпуск сертификата свободного обращения, разрешение ограниченного обращения, в котором уточняются условия распространения видеограмм, или, возможно, полный запрет.

3.4. В соответствии с классификационными и контрольными системам на основании национальных критериев определяется возраст лиц, среди которых может распространяться видеограмма.

3.5. Все классифицированные видеограммы регистрируются, а их материальные средства передачи (видеокассеты, видеодиски и т. д.) должны отображать ясным и постоянным образом классификацию видеограмм и круг лиц, для которых они предназначены. В случае, если материальное средство передачи несет в себе несколько видеограмм, государства-члены предпринимают такие меры, чтобы применялась наиболее строгая классификация.

3.6. В случае, когда процедура классификации видеоматериалов отделена от аналогичной в отношении кинематографических фильмов, государства-члены насколько это возможно должны искать соответствия между этими процедурами, учитывая вместе с тем разницу между двумя средствами информации.

3.7. В рамках классификационных и контрольных систем должна быть предусмотрена возможность для упрощенных процедур или освобождения от процедур для некоторых видов программ, таких как материалы, которые предназначены для образовательных, религиозных или информативных целей. Эти изъятия не должны применяться к программам с чрезмерным содержанием порнографии или насилия.

3.8 Контроль над распространением видеограмм применяется как к распространению видеограмм, произведенных внутри страны, так и к тем, которые были импортированы...

6. Применение уголовного права

Государства-члены должны рассматривать возможность применения уголовного права вместе с параллельно или независимо от действия классификационных и контрольных систем или в качестве альтернативы указанным системам, если применение их уголовного права в сфере видеограмм является эффективным при решении проблемы видеограмм, содержащих насилие, жестокость или порнографию, равно как и тех, что поощряют злоупотребление наркотиками".

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 10 Конвенции

33. Заявитель жаловался на отказ в выдаче ему лицензии на показ его фильма. При этом он ссылался на статью 10 Конвенции, которая гласит:

"1. Каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ. Настоящая статья не препятствует государствам осуществлять лицензирование радиовещательных, телевизионных или кинематографических предприятий.

2. Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья и нравственности, репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия".

A. Доводы сторон

1. Заявитель

34. Заявитель утверждал, что отказ выдать ему лицензию на показ фильма нарушил его право на свободу выражения мнения. Это вмешательство было незаконным, не преследовало какой-либо правомерной цели и было неоправданным. Внутригосударственные решения об отказе выдать ему лицензию на показ фильма не содержали доказательств того, что он когда-либо распространял порнографию. Суды Российской Федерации ссылались на информацию с неуказанных интернет-сайтов, полученную ими proprio motu в отсутствие запроса от сторон в деле. Они не проверяли эту информацию и не давали ей каких-либо оценок.

35. Заявитель далее указал, что он никогда не был осужден за производство или распространение порнографии. Обвинения против него были сняты вследствие отсутствия состава преступления в его действиях, а прокуратура официально извинилась перед ним за незаконное преследование. Заявитель утверждал, что он никогда не распространял порнографические видео, и настаивал на том, что у него есть необходимые прокатные удостоверения для всех видео, которыми он владел и намеревался распространять. Следовательно, Министерство культуры Российской Федерации удостоверило, что они не являются порнографическими или иным образом незаконными. Однако отказ в выдаче лицензии на показ фильма сделал невозможным для него копирование и распространение этих видео.

36. Наконец, заявитель утверждал, что необоснованная и поэтому гипотетическая возможность того, что он может распространять порнографические видеоматериалы в будущем, не может служить законным основанием для отказа в выдаче ему лицензии на показ фильма.

2. Власти Российской Федерации

37. Власти Российской Федерации признали, что отказ в выдаче заявителю лицензии на показ фильма нарушил его право на свободу выражения мнения. Это вмешательство было основано на четких и предсказуемых правовых положениях. В частности, в статье 9 Закона о лицензировании предусматривалось, что в выдаче лицензии на показ фильма может быть отказано, если его воспроизведение является незаконным (см. выше § 27). Внутригосударственные суды пришли к выводу, что видеозаписи, распространяемые заявителем, являются порнографическими и поэтому могут причинить вред здоровью и правам граждан.

38. Власти Российской Федерации утверждали, что пункт 1 статьи 10 Конвенции прямо разрешает лицензирование предприятий эфирного вещания, телевидения или кинематографии. Лицензирование кинопроизводства является мерой государственного регулирования для предотвращения распространения информации и идей, признанных несовместимыми с уважением свободы мысли, совести и вероисповедания других лиц (власти Российской Федерации ссылались на Постановление Европейского Суда по делу "Институт имени Отто Премингера против Австрии" (Otto-Preminger-Institut v. Austria) от 20 сентября 1994 г., § 49, Series A, N 295-A). Порнографические ролики, созданные и распространяемые заявителем, относились к категории такой информации. Производство и распространение порнографии в Российской Федерации является уголовным преступлением. Кроме того, в соответствии с Международной конвенцией о пресечении обращения порнографических изданий и торговли ими Российская Федерация обязана привлекать к ответственности лиц за производство, распространение, публичный показ и использование порнографических материалов. Власти Российской Федерации также ссылались на Рекомендацию Комитета министров Совета Европы государствам-членам N R (89) 7 "О принципах распространения видеограмм, содержащих изображение насилия и жестокости или имеющих содержание порнографического характера", которые они истолковали как требующие полного запрета порнографических видеозаписей (пункт 3.3, см. выше § 32).

39. Власти Российской Федерации далее утверждали, что данное вмешательство преследовало законные цели защиты нравственности и прав других лиц, в частности, защиты детей от доступа к порнографическим материалам. Более того, в демократическом обществе это необходимо по следующим причинам. Заявителю ранее неоднократно выдавались лицензии на показ фильмов. Однако в этот раз было установлено, что фильм, который он намеревался распространить, был явно порнографическим. Если бы данный фильм был распространен, он бы не подлежал какому-либо контролю со стороны властей и мог бы быть просмотрен детьми (см. для сравнения Решение Комиссии по правам человека по делу "Хор против Соединенного Королевства" (Hoare v. United Kingdom) от 2 июля 1997 г., жалоба N 31211/96). Внутригосударственные суды пришли к выводу о наличии соответствующих и достаточных оснований для запрета на распространение фильма, и Европейский Суд не должен ставить под сомнение это заключение. Кроме того, в то время заявитель участвовал в уголовном расследовании, связанном с производством порнографии. Таким образом, ограничение его права на свободу выражения мнения было оправдано.

40. Власти Российской Федерации также подчеркнули, что с тех пор внутреннее законодательство было изменено, и в настоящее время владельцу аудиовизуальной продукции не нужно получать лицензию на показ фильма, чтобы иметь возможность воспроизводить и распространять его. Поэтому заявителю больше не препятствовали воспроизводить и распространять принадлежащие ему фильмы, хотя у него и не было лицензии на показ фильма. Следовательно, он утратил свой статус жертвы нарушения Конвенции.

41. Наконец, власти Российской Федерации указали, что заявитель не представил каких-либо документов, подтверждающих, что прокуратура принесла ему извинения за незаконное преследование. Соответственно, он попытался ввести в Европейский Суд заблуждение по вопросу, который был важен для надлежащего рассмотрения дела (власти Российской Федерации сослались на Решение Европейского Суда по делу "Сармин и Сармина против Российской Федерации" (Sarmin and Sarmina v. Russia) от 22 ноября 2005 г., жалоба N 58830/00* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2007. N 1 (примеч. редактора).)).

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы для ее рассмотрения по существу

(a) Предполагаемое злоупотребление правом на обращение в Европейский Суд с индивидуальной жалобой

42. Европейский Суд вновь подтверждает, что в соответствии с пунктом 3 статьи 35 Конвенции жалоба может быть отклонена как злоупотребление правом на обращение в Европейский Суд с индивидуальной жалобой, если, среди прочих причин, она была заведомо основана на недостоверной информации. Предоставление неполной и, следовательно, вводящей в заблуждение информации также может быть равносильно злоупотреблению правом на подачу жалобы, особенно если эта информация касается самой сути дела и не было представлено достаточных объяснений по поводу непредоставления такой информации. То же самое относится и к тем случаям, когда в ходе предшествующего разбирательства произошли новые важные события и когда, несмотря на прямое требование сделать это в соответствии с пунктом 7 правила 47 (бывшим пунктом 6 правила 47) Регламента Европейского Суда, заявитель не сообщил данную информацию Европейскому Суду, тем самым лишив его возможности вынести решение по делу с полным знанием фактов. Однако даже в подобных случаях намерение ввести в заблуждение Европейский Суд всегда должно быть установлено с достаточной определенностью (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Гросс против Швейцарии" (Gross v. Switzerland), жалоба N 67810/10, § 28, ECHR 2014, с дальнейшими ссылками).

43. Европейский Суд отмечает, что уголовное дело против заявителя было возбуждено после установления фактов настоящего дела. Власти Российской Федерации не отрицали, что в итоге обвинения против заявителя были сняты, они только оспаривали утверждение заявителя о том, что прокурор извинился перед ним за незаконное преследование. Вместе с тем внутригосударственное законодательство требует, чтобы прокурор принес извинения в случае прекращения уголовного дела (см. выше § 30). Тот факт, что заявитель не предоставил копию официального извинения, по-видимому, объясняется простым упущением, а не намерением ввести в заблуждение Европейский Суд. Во всяком случае внутригосударственные суды не ссылались на уголовные обвинения против заявителя в своих решениях, касающихся выдачи лицензии на показ фильма, недвусмысленно отмечая, что в то время заявителю не было официально предъявлено каких-либо уголовных обвинений. Из этого следует, что информация о развитии производства по уголовному делу после установления фактов настоящего дела не является существенной для принятия решения по делу.

44. Европейский Суд из изложенного делает вывод об отсутствии оснований для того, чтобы сделать вывод о том, что заявитель предоставил недостоверную информацию, касающуюся самой сути дела, с намерением ввести в заблуждение Европейский Суд и тем самым злоупотребил своим правом на обращение в Европейский Суд с индивидуальной жалобой. С учетом вышеизложенных соображений Европейский Суд отклоняет ходатайство властей Российской Федерации о признании настоящей жалобы неприемлемой в соответствии с пунктом 3 статьи 35 Конвенции как являющуюся злоупотреблением правом на подачу жалобы.

(b) Статус жертвы нарушения Конвенции

45. Поскольку власти Российской Федерации утверждали, что заявитель утратил статус жертвы нарушения Конвенции вследствие изменения внутригосударственного законодательства, Европейский Суд вновь повторяет, что решение или мера, благоприятствующие заявителю, в принципе не являются достаточными для лишения его статуса "жертвы" нарушения Конвенции, если только национальные власти не признали прямо или по существу нарушение Конвенции, а затем не предоставили за него надлежащее возмещение (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Амуур против Франции" (Amuur v. France) от 25 июня 1996 г., § 36, Reports of Judgments and Decisions, 1996-III, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Далбан против Румынии" (Dalban v. Romania), жалоба N 28114/95, § 44, ECHR 1999-VI, а также Постановление Европейского Суда по делу "Константин Маркин против Российской Федерации" (Konstantin Markin v. Russia), жалоба N 30078/06* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2012. N 6 (примеч. редактора).), § 82, ECHR 2012 (извлечения)).

46. В настоящем деле власти Российской Федерации прямо не признали нарушения статьи 10 Конвенции в ходе внутригосударственного или страсбургского разбирательства. Изменение законодательства Российской Федерации также не может быть истолковано как признание по существу того факта, что право заявителя на свободу выражения мнения было нарушено. Кроме того, изменения в законе произошли более чем через четыре года после отказа в выдаче заявителю лицензии на показ фильма и никоим образом не были связаны с настоящим делом.

47. В отсутствие признания властями Российской Федерации факта нарушения прав заявителя, предусмотренных Конвенцией, Европейский Суд считает, что для целей статьи 34 Конвенции можно считать, что заявитель является жертвой предполагаемого нарушения права на свободу выражения мнения.

(c) Приемлемость жалобы для ее рассмотрения по существу

48. Европейский Суд считает, что данная жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что она не является неприемлемой по существу по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

2. Существо жалобы

(a) Общие принципы

49. Европейский Суд ссылается на краткое изложение своих общих принципов, касающихся права на свободу выражения мнения, содержащихся в недавнем Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "Отделение исламской общины в Брчко и другие против Боснии и Герцеговины" (Medzlis Islamske Zajednice Brcko and Others v. Bosnia and Herzegovina) от 27 июня 2017 г., жалоба N 17224/11* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. Специальный выпуск. 2018. N 6 (примеч. переводчика).), § 75.

50. Европейский Суд вновь подтверждает, что право на свободу выражения мнения включает свободу художественного выражения, в частности, в рамках свободы получать и распространять информацию и идеи, которая предоставляет возможность принимать участие в общественном обмене культурной, политической и социальной информацией и идеями всех видов. Те, кто создают, исполняют, распространяют или выставляют произведения искусства, вносят свой вклад в обмен идеями и мнениями, необходимый для демократического общества. Отсюда следует и обязанность государства не посягать излишним образом на их свободу самовыражения (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Мюллер и другие против Швейцарии" (Muller and Others v. Switzerland) от 24 мая 1988 г., §§ 27 и 33, Series A, N 133, и Постановление Европейского Суда по делу "Компания "Каос ГЛ" против Турции" (Kaos GL v. Turkey) от 22 ноября 2016 г., жалоба N 4982/07, § 47).

51. Однако художники и те, кто продвигают их работы, безусловно, не застрахованы от возможности ограничений, предусмотренных в пункте 2 статьи 10 Конвенции. В соответствии с четко сформулированными положениями этого пункта лицо, осуществляющее свое право на свободу выражения мнения, принимает на себя "обязанности и ответственность", объем которых зависит от его положения и средств, которые он использует (см. Постановление Европейского Суда по делу "Объединение созидательных художников против Австрии" (Vereinigung Bildender Kunstler v. Austria) от 25 января 2007 г., жалоба N 68354/01, § 26, и Постановление Европейского Суда по делу "Акдаш против Турции (Akdas v. Turkey) от 16 февраля 2010 г., жалоба N 41056/04, § 26).

52. Европейский Суд также учитывает, что в соответствии с третьим предложением пункта 1 статьи 10 Конвенции государствам разрешается регулировать посредством системы лицензирования порядок организации вещания, телевидения или кинематографии на их территории, особенно в технических аспектах. Выдача лицензии может также обусловливаться такими факторами, как характер и цели вещательного, телевизионного или кинематографического предприятия, его потенциальная аудитория на национальном, региональном или местном уровнях, права и потребности конкретной аудитории и обязательства, вытекающие из международно-правовых документов. Это может привести к вмешательству, цели которого будут законными в соответствии с третьим предложением пункта 1 статьи 10 Конвенции, даже если они могут не соответствовать ни одной из целей, изложенных в пункте 2 этой статьи. Однако совместимость данного вмешательств должна оцениваться в свете требований пункта 2 статьи 10 Конвенции (см., mutatis mutandis, Постановление Европейского Суда по делу "Демут против Швейцарии" (Demuth v. Switzerland), жалоба N 38743/97, § 33, ECHR 2002-IX, Постановление Европейского Суда по делу "Компания "Мелтекс Лтд" и Мовсесян против Армении" (Meltex Ltd and Movsesyan v. Armenia) от 17 июня 2008 г., жалоба N 32283/04, § 76, а также Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Компания Centro Europa 7 S.r.l. и Ди Стефано против Италии" (Centro Europa 7 S.r.l. and Di Stefano v. Italy), жалоба N 38433/09, § 139, ECHR 2012).

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Дату постановления Европейского Суда по делу "Компания "Мелтекс Лтд" и Мовсесян против Армении" (Meltex Ltd and Movsesyan v. Armenia) следует читать как "7 июня 2008 г."

53. Наконец, что касается защиты морали, то в правовых и социальных порядках Договаривающихся Государств невозможно найти единой европейской концепции морали. Взгляды на требования морали меняются со временем и от места к месту особенно в нашу эпоху, характеризующуюся далеко идущей эволюцией мнений по этому вопросу. В силу своего непосредственного и постоянного контакта с жизненными силами своих стран государственные органы в принципе находятся в лучшем положении, чем международный судья, чтобы дать заключение о точном содержании этих требований, а также о "необходимости" "ограничения" или "наказания", предназначенного для удовлетворения данных требований (см. упомянутое выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Мюллер и другие против Швейцарии" (Muller and Others v. Switzerland), § 35, и упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Компания "Каос ГЛ" против Турции" (Kaos GL v. Turkey), § 49).

(b) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

54. Сторонами не оспаривалось, что отказ выдать заявителю лицензию на показ фильма означал вмешательство в осуществление его права на свободу выражения мнения. Заявитель владеет авторскими правами на более чем 1 500 эротических фильмов. Он имеет действительные прокатные удостоверения на все из них, то есть они были одобрены компетентными органами власти для публичного распространения в Российской Федерации. Однако в соответствии с внутригосударственным законодательством, действовавшим в период, относившийся к обстоятельствам дела, заявителю была необходима лицензия на показ фильма, чтобы иметь возможность делать его копии с целью их продажи, трансляции или распространения в кинотеатрах, видеотеках или пунктах проката видеоматериалов. Без данной лицензии у заявителя, таким образом, de facto не было возможности распространять их. Учитывая, что Конвенция призвана гарантировать права, которые являются практическими и эффективными, а не теоретическими и иллюзорными (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Дворский против Хорватии" (Dvorski v. Croatia), жалоба N 25703/11* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2016. N 3 (примеч. переводчика).), § 82, ECHR 2015, с дальнейшими отсылками), Европейский Суд не находит оснований не согласиться со сторонами в том, что отказ в выдаче лицензии на показ фильма равнозначен вмешательству в право заявителя на свободу выражения мнения (см., mutatis mutandis, дела об отказе в выдаче лицензий на вещание, такие как упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Компания "Мелтекс Лтд" и Мовсесян против Армении" (Meltex Ltd and Movsesyan v. Armenia), § 74, с дальнейшими отсылками, и упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Компания Centro Europa 7 S.r.l. и Ди Стефано против Италии" (Centro Europa 7 S.r.l. and Di Stefano v. Italy), § 136, с дальнейшими отсылками).

55. Европейский Суд также не находит оснований сомневаться в том, что вмешательство было "предписано законом", в частности, статьей 9 Закона о лицензировании в совокупности со статьей 14 Закона о защите детей и "преследовало правомерные цели" для целей пункта 2 статьи 10 Конвенции: защиту нравственности (см. упомянутое выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Мюллер и другие против Швейцарии" (Muller and Others v. Switzerland), § 30, и упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Компания "Каос ГЛ" против Турции" (Kaos GL v. Turkey), § 55) и прав других лиц, в частности детей. Остается выяснить, было ли это вмешательство "необходимо в демократическом обществе".

56. Чтобы установить, была ли "необходимость" вмешательства убедительно продемонстрирована в настоящем деле, Европейскому Суду следует принять во внимание причины, приведенные внутригосударственными судами (см. Постановление Европейского Суда по делу "Сапан против Турции" (Sapan v. Turkey) от 8 июня 2010 г., жалоба N 44102/04, § 37, и упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Компания "Каос ГЛ" против Турции" (Kaos GL v. Turkey), § 57). Единственная причина, выдвинутая судами Российской Федерации для отказа в выдаче лицензии на показ фильма, в настоящем деле заключалась в том, что заявитель может производить или распространять порнографию. В обоснование подозрения в отношении заявителя суды Российской Федерации указывали следующее: (i) ссылаясь на продолжающееся уголовное расследование, в ходе которого заявитель был допрошен в качестве свидетеля, Арбитражный суд Москвы установил, что "не исключено, что [заявитель] участвовал в незаконном производстве порнографических фильмов с целью их распространения" (см. выше § 10); (ii) суд апелляционной инстанции сослался на (неуказанный) материал из Интернета, содержащий предложения о продаже порнографической продукции (см. выше § 11); (iii) суд кассационной инстанции отметил, что заявитель "участвовал в следственных мероприятиях, касающихся незаконного изготовления порнографических материалов" (см. выше § 12). В решениях внутригосударственных судов не содержалось каких-либо дополнительных подробностей или упоминаний о других фактах, подтверждающих подозрение в отношении заявителя.

57. В частности, во внутригосударственных судебных решениях отсутствуют указания на то, что какие-либо доказательства, подтверждающие, что подозрение в отношении заявителя рассматривалось в ходе судебного разбирательства. Хотя суды ссылались на продолжающееся уголовное расследование по факту незаконного производства и распространения порнографических материалов, они не указали ни один документ из материалов уголовного дела, свидетельствующий о том, что заявитель подозревается в совершении этого преступления, и дающий основания для такого подозрения. Действительно, внутригосударственные суды недвусмысленно отметили, что заявитель участвовал в следственных действиях в качестве свидетеля, а не подозреваемого.

58. Что касается материалов из Интернета, содержащих предложения о продаже порнографических материалов, упомянутых судом апелляционной инстанции, то этот суд не привел какого-либо описания предлагаемой к продаже продукции или аргументов относительно того, почему он считает их порнографическими. Суд апелляционной инстанции также не объяснил, почему он решил, что именно заявитель произвел или распространил эти материалы или опубликовал предложения.

59. Что касается довода властей Российской Федерации о том, что было установлено, что заявитель намеревался распространять явно порнографический фильм (см. выше § 39), Европейский Суд отмечает, что они не предоставили никакой информации об этом фильме, такой как его название или дата производства, его копию или, по крайней мере, описание его содержания, внутригосударственное решение, устанавливающее, что он был порнографическим, с мотивировкой причин этого вывода, или любые доказательства того, что заявитель произвел этот фильм или участвовал в его распространении. Кроме того, в решениях внутригосударственных судов не содержалось ссылок на какой-либо конкретный порнографический фильм, который, как утверждали власти Российской Федерации, был признан объектом попытки распространения.

60. При таких обстоятельствах Европейский Суд полагает, что внутригосударственные решения судов в той мере, в какой они основывались на подозрении относительно участия заявителя в производстве и распространении порнографии, были основаны на предположениях, а не на аргументированных фактах. Таким образом, внутригосударственные суды не представили важных и достаточных оснований для вывода о том, что заявитель был занят производством или распространением порнографии.

61. Кроме того, хотя в своих решениях суды Российской Федерации кратко ссылались на необходимость защиты несовершеннолетних от порнографических материалов, из внутригосударственных судебных решений не следовало, что заявитель когда-либо подозревался в распространении порнографии среди детей. Действительно, в период, относившийся к обстоятельствам дела, в Российской Федерации запрет на распространение порнографии не ограничивался несовершеннолетними, а распространялся на любую аудиторию. Европейский Суд недавно отметил, что даже временный запрет на распространение порнографического материала среди какой-либо аудитории не был оправдан. Он постановил, что внутригосударственные власти могли бы применить менее ограничительную меру, например, ввести запрет на продажу рассматриваемого материала лицам моложе 18 лет, предусмотреть обязательства продавать его в специальной обложке с предупреждением, адресованным лицам моложе 18 лет, либо продавать его только по подписке (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Компания "Каос ГЛ" против Турции" (Kaos GL v. Turkey), § 61).

62. Наконец, Европейский Суд отмечает, что отказ в выдаче лицензии на показ фильма сделал невозможным для заявителя распространение любых фильмов, включая более 1 500 фильмов, в отношении которых компетентные органы выдали прокатные удостоверения после проверки того, что они не являются порнографическими или действительно любыми другими аудиовизуальными продуктами или аудиозаписями на любых типах носителей (см. выше § 26). В тексте внутригосударственных судебных решений отсутствуют доказательства того, что суды Российской Федерации уравновесили влияние, которое отказ в выдаче лицензии на показ фильма будет иметь для возможности заявителя распространять фильмы, в отношении которых он имел прокатные удостоверения, или на его право на свободу выражения мнения в целом. Таким образом, внутригосударственные суды не признали, что данное дело было связано с коллизией между правом на свободу выражения мнения и необходимостью защищать общественную мораль и права других лиц, и не смогли установить между ними баланс.

63. Европейский Суд считает, что такое далеко идущее ограничение права на свободу выражения мнения заявителя, лишающее его возможности распространять любые аудиовизуальные продукты или аудиозаписи среди любой аудитории, не может считаться оправданным. Соответственно, отсутствовала разумная пропорциональная зависимость между используемыми средствами и преследуемой целью.

64. Следовательно, по делу имело место нарушение статьи 10 Конвенции.

II. Применение статьи 41 Конвенции

65. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

66. Заявитель просил выдать ему лицензию на показ фильма. Он не требовал компенсации материального ущерба или морального вреда.

67. Власти Российской Федерации указали, что деятельность заявителя более не подлежала лицензированию.

68. Европейский Суд отмечает, что внутригосударственное законодательство было изменено после фактов, имевших место в настоящем деле, поэтому заявителю больше не нужна лицензия для распространения фильмов, на которые ему принадлежат авторские права. Таким образом, ходатайство заявителя о выдаче ему лицензии на показ фильма теперь утратило свою актуальность.

69. При таких обстоятельствах Европейский Суд не считает разумным или практичным присуждать заявителю какую-либо денежную компенсацию в соответствии со статьей 41 Конвенции. В любом случае любое решение о мерах общего или индивидуального характера, подлежащих применению в настоящем деле, должно оставаться в компетенции Комитета министров Совета Европы, выполняющего свои надзорные функции в соответствии со статьей 46 Конвенции.

На основании изложенного Европейский Суд единогласно:

1) объявил жалобу приемлемой для рассмотрения по существу;

2) постановил, что по делу имело место нарушение требований статьи 10 Конвенции;

3) отклонил требование заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 10 сентября 2019 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Европейского Суда.

Стивен Филлипс Секретарь Секции Суда

Винсент А. де Гаэтано Председатель Палаты Суда

В соответствии с пунктом 2 статьи 45 Конвенции и пунктом 2 правила 74 Регламента Европейского Суда к настоящему Постановлению прилагаются отдельные мнения судей Пауло Пинто де Альбукерке и Дмитрия Дедова.

Совпадающее особое мнение судьи Пауло Пинто де Альбукерке

I. Вступление

1. Я согласен с выводом о несоразмерном вмешательстве в права заявителя в соответствии со статьей 10 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция). Однако я хотел бы остановиться на трех отдельных вопросах, которые заслуживают дальнейшего внимания.

2. Во-первых, Палата Европейского Суда не затронула напрямую вопрос о том, является ли криминализация производства и распространения порнографии в любой форме и для любой аудитории допустимой в соответствии с Конвенцией, несмотря на то, что этот вопрос был специально поднят властями Российской Федерации. Действительно, Палата Европейского Суда проигнорировала утверждение властей Российской Федерации о том, что они сталкиваются с противоречивыми международными обязательствами в отношении порнографии.

Во-вторых, Палата Европейского Суда не разъяснила обязанность государства защищать детей* (* Для целей настоящего мнения я буду рассматривать любое лицо в возрасте до 18 лет как ребенка в соответствии со стандартом, установленным Конвенцией Организации Объединенных Наций о правах ребенка. Это не мешает государствам - участникам Европейской конвенции по правам человека расширять правовую защиту детей после достижения ими этого возраста.) от порнографии. В частности, она не затронула вопрос, поднятый в замечаниях и во внутригосударственных судебных разбирательствах, о том, требует ли Конвенция от Договаривающихся Сторон запрещать и наказывать распространение порнографии среди детей. И в этом случае возражения властей Российской Федерации остались без внимания.

В-третьих, я считаю особенно своевременным рассмотрение вопроса о порнографии, в том числе порнографии для потребления взрослыми, в принципиальном ключе, в свете нового импульса, который был дан работе Совета Европы в области насилия в отношении женщин, после принятия им Конвенции о предупреждении насилия в отношении женщин и бытового насилия и борьбе с ним* (* Документ Совета Европы CETS N 210, далее - Стамбульская конвенция.). Стамбульская конвенция требует, чтобы государства-участники реагировали на насилие в отношении женщин с помощью комплексного подхода, который обязательно предполагает учет особо негативного воздействия насильственной и извращенной порнографии на женщин.

II. Законодательство Российской Федерации, касающееся порнографических материалов

3. На момент установления фактов по настоящему делу статья 242 Уголовного кодекса Российской Федерации предусматривала, что незаконное производство, распространение или реклама порнографических материалов или предметов, а также незаконная продажа изданий, фильмов, видеофильмов, изображений или иных объектов порнографического характера являются преступлениями, караемыми штрафом или лишением свободы на срок до двух лет* (* См. § 16 настоящего Постановления.).

4. Согласно Постановлению Правительства Российской Федерации от 28 апреля 1993 г. N 396 распространение фильма зависит от выдачи прокатного удостоверения Министерством культуры Российской Федерации, уполномоченным проверять, содержит ли аудиовизуальный материал какой-либо элемент, подлежащий уголовной ответственности в Российской Федерации, например, порнографию. 15 марта 2005 г. Федеральное агентство по культуре и кинематографии утвердило Положение о возрастной классификации аудиовизуальной продукции, которое предусматривает, что в регистрации фильма может быть отказано, если фильм пропагандирует порнографию. Порнография определяется как натуралистическое и детальное изображение полового акта или детальное изображение обнаженных гениталий в процессе полового контакта, основная цель которого - вызвать сексуальное возбуждение у зрителя и "не имеющее художественной или воспитательной цели", а также "бесцельное" изображение группового секса* (* См. § 25 настоящего Постановления.).

5. Кроме того, Положение 2005 года устанавливает различие между эротическими и порнографическими фильмами, что существенно влияет на объем материала, попадающего под вышеупомянутый общий запрет. В соответствии с упомянутым выше Положением от 15 марта 2005 г. изображения полового акта или "других эротических сцен", а также сцен сексуального насилия и домогательств могут быть допустимыми формами художественного выражения в фильмах для распространения только среди лиц в возрасте 18 лет и старше "при условии, что эти сцены оправданы сюжетом и художественной целью фильма"* (* Там же.). Согласно этому положению органы государственной власти Российской Федерации имеют значительную свободу действий, чтобы тщательно взвешивать различные интересы и права, о которых идет речь, включая права на свободу выражения мнения и художественного творчества, охраняемые статьей 10 Конвенции, и право на образование, охраняемое статьей 3 Протокола N 1 к Конвенции.

6. Федеральный закон от 29 февраля 2012 г. N 14-ФЗ дополнил статью 242 Уголовного кодекса Российской Федерации ("Незаконное изготовление и распространение порнографических материалов или предметов") следующим образом:

"1. Незаконное изготовление и (или) перемещение через Государственную границу Российской Федерации в целях распространения, публичной демонстрации или рекламы, либо распространение, публичная демонстрация или реклама порнографических материалов или предметов наказываются...

2. Распространение, публичная демонстрация или реклама порнографических материалов или предметов несовершеннолетним, а равно вовлечение несовершеннолетних в распространение порнографических материалов, совершенное лицом, достигшим восемнадцатилетнего возраста, наказываются...".

Этим же законом внесены изменения в статьи 242.1 ("Изготовление и распространение материалов или предметов с порнографическими изображениями несовершеннолетних") и 242.2 Уголовного кодекса Российской Федерации ("Использование несовершеннолетнего в целях изготовления порнографических материалов или предметов").

III. Европейское прецедентное право, касающееся порнографических материалов

7. В деле "Хор против Соединенного Королевства" (Hoare v. United Kingdom)* (* Решение Комиссии по правам человека по делу "Хор против Соединенного Королевства" (Hoare v. United Kingdom) от 2 июля 1997 г., жалоба N 31211/96.) Комиссия по правам человека решила, что осуждение заявителя за публикацию непристойных произведений было пропорционально преследуемой правомерной цели, поскольку непристойные видеокассеты распространялись среди ограниченного круга зрителей, но дальнейший контроль за ними отсутствовал, а официальные способы для сертификации видеозаписей не использовались. Комиссия по правам человека также отметила, что не было предъявлено каких-либо жалоб относительно художественных достоинств видеозаписей: в этом отношении указанное дело отличается от дел, в которых заявитель утверждал, что художественные соображения должны преобладать над основаниями для защиты* (* Как и в Постановлении Европейского Суда по делу "Мюллер и другие против Швейцарии" (Muller and Others v. Switzerland) от 24 мая 1988 г., Series A, N 133, в Постановлении Европейского Суда по делу "Уингроув против Соединенного Королевства" (Wingrove v. United Kingdom) от 25 ноября 1996 г., Reports 1996, и в Постановлении Европейского Суда по делу "Институт имени Отто Премингера против Австрии" (Otto-Preminger-Institut v. Austria) от 20 сентября 1994 г., Series A, N 295-A.).

8. В делах, упомянутых в сносках, а именно "Уингроув против Соединенного Королевства" (Wingrove v. United Kingdom) и "Институт имени Отто Премингера против Австрии" (Otto-Preminger-Institut v. Austria) Европейский Суд признал, что уважение религиозных чувств верующих может побудить государство законно ограничить публикацию провокационных изображений Бога или лиц и объектов религиозного почитания, таких как Иисус Христос и Дева Мария и труды Святой Терезы Авильской* (* Как я отмечал в своем мнении, приложенном к Постановлению Большой Палаты Европейского Суда по делу "Швейцарское движение раэлитов против Швейцарии" (Mouvement Raelien v. Switzerland) от 13 июля 2012 г., жалоба N 16354/06, "государство не может необоснованно подавлять или ограничивать свободу общения всех верующих, агностиков, атеистов и скептиков под видом уважения религиозных чувств большинства населения. Следовательно, право на свободу выражения мнения допускает критику религии, церквей, религиозных учреждений и духовенства, если она не сводится к диффамации (то есть к преднамеренному оскорблению лиц и учреждений) или к разжиганию ненависти (то есть к пропаганде ненависти против религиозной группы), или к богохульству (то есть к умышленному осуждению определенной религии путем очернения ее доктрины или ее божеств)).). В деле "I.A. против Турции" (I.A. v. Turkey)* (* Постановление Европейского Суда по делу "I.A. против Турции" (I.A. v. Turkey) от 13 сентября 2005 г., жалоба N 42571/98. В своем совместном особом мнении судьи Коста, Кабрал Баррето и Юнгвирт предложили Европейскому Суду пересмотреть прецеденты по упомянутым выше Постановлениям Европейского Суда по делам "Уингроув против Соединенного Королевства" (Wingrove v. United Kingdom) и "Институт имени Отто Премингера против Австрии" (Otto-Preminger-Institut v. Austria).) Европейский Суд решил, что верующие-мусульмане могут законно чувствовать себя объектами необоснованных и оскорбительных нападок при использовании следующих выражений: "некоторые из этих слов были, более того, вдохновлены на волне ликования, в объятиях Айши... Посланник Божий нарушил свой пост посредством полового акта, после обеда и перед молитвой. Мухаммед не запрещал половые сношения с мертвым человеком или живым животным". Таким образом, осуждение заявителя отвечало настоятельной общественной необходимости, поскольку книга, о которой идет речь, содержала оскорбительные нападки на религию, в частности, на ислам, и оскорбляла религиозные чувства.

9. В деле "Мюллер и другие против Швейцарии" (Muller and Others v. Switzerland) Европейский Суд не счел необоснованным решение судов Швейцарии о том, что оспариваемые картины с их акцентом на сексуальность в некоторых из ее самых грубых форм были "способны грубо оскорбить чувство сексуальной пристойности лиц с обычной чувствительностью" и что, следовательно, заявители должны были быть осуждены (согласно части первой статьи 204 Уголовного кодекса Швейцарии) за публикацию непристойных материалов. Европейский Суд установил, что оспариваемые картины изображали сексуальные отношения, особенно между мужчинами и животными, в грубой форме и что широкая публика имела к ним свободный доступ, поскольку организаторы выставки не устанавливали платы за вход и каких-либо возрастных ограничений за доступ к ней.

10. В последнее время Европейский Суд проявлял большую симпатию к сторонникам порнографии, заявив, что даже временный запрет на распространение порнографического материала среди любой аудитории не может быть оправдан* (* Постановление Европейского Суда по делу "Компания "Каос ГЛ" против Турции" (Kaos GL v. Turkey) от 22 ноября 2016 г., жалоба N 4982/07, § 61.). Европейский Суд постановил, что внутригосударственные власти должны были ограничить свое вмешательство защитой лиц, не достигших 18-летнего возраста, путем введения запрета на продажу соответствующих материалов этим лицам или с помощью введения обязательства продавать их только по подписке.

11. A fortiori, таким образом, можно сделать вывод о том, что запрещение и наказание производства порнографических материалов с участием совершеннолетних лиц, обладание порнографией совершеннолетними лицами и распространение порнографии среди взрослых людей в принципе неприемлемы в соответствии с Конвенцией. Согласно устоявшейся прецедентной практике Европейского Суда религиозные убеждения верующих и уязвимость детей являются единственными законными основаниями для ограничения свободы совершеннолетних лиц производить, владеть и распространять порнографические материалы и контент.

12. Подводя итог, можно сказать, что тремя основными чертами текущей прецедентной практики Европейского Суда по делам, касающимся порнографических материалов, являются следующие:

1) защита детей (несовершеннолетних и подростков до достижения ими 18-летнего возраста) от порнографических материалов и контента;

2) защита верующих от порнографических материалов и содержания с оскорбительными изображениями Бога или лиц и объектов религиозного почитания;

3) защита свободы выбора совершеннолетних лиц в отношении всех других порнографических материалов и контента, не нарушающих права двух упомянутых выше групп лиц.

IV. Международно-правовые документы, касающиеся порнографических материалов

13. Обосновывая строгий запрет, касающийся порнографических материалов, власти Российской Федерации ссылались на Конвенцию 1923 года "О борьбе с распространением и оборотом непристойных изданий" (далее - Конвенция 1923 года), которая до сих пор действует во многих европейских странах. Статья 1 этой Конвенции гласит:

"Высокие Договаривающиеся Стороны соглашаются принять все меры для обнаружения, преследования и наказания любого лица, причастного к совершению любого из следующих преступлений, и соответственно соглашаются, что это будет наказуемым преступлением:

(1) для целей торговли или распространения или публичной выставки изготавливать или производить или иметь во владении непристойные произведения, рисунки, гравюры, картины, печатные материалы, картины, плакаты, эмблемы, фотографии, кинофильмы или любые другие непристойные предметы;

(2) для вышеуказанных целей ввозить, перевозить или вывозить или заставлять ввозить, перевозить или вывозить любые из указанных непристойных предметов или вещей, или каким-либо образом вводить их в оборот;

(3) вести или принимать участие в бизнесе, будь то в публичном или частном, связанном с любым из указанных непристойных вопросов или вещей, или заниматься указанными вопросами или вещами каким-либо образом, или распространять их или выставлять их публично, или делать бизнес по предоставлению их взаймы;

(4) рекламировать или сообщать любыми средствами с целью содействия в упомянутом наказуемом обороте или обороте, что лицо участвует в любом из вышеупомянутых наказуемых деяний, или рекламировать или сообщать, как или у кого упомянутые непристойные предметы или вещи могут быть приобретены прямо или косвенно".

14. Это запретительное положение международного права было подтверждено в Общей рекомендации по ликвидации дискриминации в отношении женщин N 19 Комитета ООН "О насилии в отношении женщин", в которой была довольно четко обозначена взаимосвязь между порнографией и насилием по признаку пола:

"11. Традиционные взгляды, согласно которым женщины считаются подчиненными мужчинам или имеющими стереотипные роли, увековечивают широко распространенную практику насилия или принуждения, такую как насилие в семье и жестокое обращение, принудительные браки, смерть из-за приданого, нападения с применением кислоты и обрезание женщин. Данные предрассудки и практика могут оправдывать гендерное насилие как форму защиты или контроля над женщинами. Воздействие подобного насилия на физическую и психическую неприкосновенность женщин заключается в лишении их возможности на равных пользоваться, осуществлять и знать права человека и основные свободы. Хотя в данном комментарии речь идет главным образом о фактическом или угрожаемом насилии, глубинные последствия этих форм насилия по признаку пола способствуют сохранению женщин на подчиненных ролях и способствуют их низкому уровню участия в политической жизни и более низкому уровню образования, навыков и возможностей для работы.

12. Такое отношение также способствует распространению порнографии, изображению и другой коммерческой эксплуатации женщин как сексуальных объектов, а не как индивидуумов. Это, в свою очередь, способствует гендерному насилию* (* Общая рекомендация Комитета по ликвидации дискриминации в отношении женщин N 19 "О насилии против женщин", 1992 год. См. также доклад Специального докладчика по вопросу о насилии в отношении женщин, его причинах и последствиях по вопросу о насилии в отношении женщин и девочек в Интернете с точки зрения прав человека, A/HRC/38/47, 14 июня 2018 г., § 27: "Риск причинения вреда возникает как из-за содержания в Интернете (сексистское, женоненавистническое, унижающее достоинство и стереотипное изображение женщин, онлайновая порнография), так и из-за поведения (запугивание, преследование, осуществляемые с помощью социальных сетей, приложений отслеживания и технологии профилирования)".)".

В последнее время Комитет ООН по правам человека высказался еще более откровенно, требуя от государств ограничить публикацию и распространение порнографических материалов:

"Поскольку публикация и распространение непристойных и порнографических материалов, в которых женщины и девочки изображаются в качестве объектов насилия или унижающего достоинство или бесчеловечного обращения, вероятно, будут способствовать такому обращению с женщинами и девочками, государствам-участникам следует представить информацию о правовых мерах по ограничению публикации или распространения данных материалов"* (* Общий комментарий N 28 "Равенство прав мужчин и женщин", принятый Комитетом ООН по правам человека на 68-й сессии, CCPR/C/21/Rev.1/Add.10, 29 марта 2000 г., § 22.).

В этой связи Палата Европейского Суда не приняла во внимание существование коллизионных норм международного права в соответствующее время и в настоящий момент. Это затрагивает вопрос более широкого значения, поскольку ясно, что текущее прецедентное право Европейского Суда находится в противоречии с обязательствами, вытекающими из Конвенции 1923 года. В то время как Конвенция 1923 года обязывает Договаривающиеся Стороны криминализировать все формы порнографии ("непристойные материалы или вещи"), прецедентное право Европейского Суда по порнографии отвергает такое строгое вмешательство. Например, для Европейского Суда за исключением порнографического материала и контента с оскорбительными изображениями Бога или лиц и объектов религиозного почитания, а также порнографического характера и содержания, распространяемого среди детей, производство, хранение и распространение порнографии являются в целом вопросом с моральными контурами, относящимся к сфере автономии каждого отдельного взрослого лица, а не вопросом, требующим ответа государства, не говоря уже о ответе уголовно-правового характера.

15. Обосновывая внутригосударственный запрет на порнографические видеоматериалы, власти Российской Федерации также ссылались на Рекомендацию Комитета министров Совета Европы N R (89) 7 "О принципах распространения видеограмм, содержащих насильственное, жестокое или порнографическое содержание"* (* См. § 38 настоящего Постановления.). Хотя в Преамбуле к Рекомендации N R (89) 7 недвусмысленно подтверждается приверженность праву на свободу выражения мнения в соответствии со статьей 10 Конвенции, которая должна включать установление тщательного баланса между вмешательством в осуществление прав человека и преследуемой целью, также крайне важно уделить пристальное внимание формулировке текста Рекомендации N R (89) 7, которая действительно призывает "государства-члены рассмотреть вопрос о том, является ли применение их уголовного законодательства в отношении видеограмм эффективным в решении проблемы видеограмм, содержащих насильственное, жестокое или порнографическое содержание..."* (* См. пункт 6 Рекомендации Комитета министров Совета министров N R (89) 7.).

16. Кроме того, в Резолюции N 1835(2011) Парламентской Ассамблеи Совета Европы государства-члены призываются к тому, чтобы:

"...установить обязанность компаний представлять все аудиовизуальные произведения для классификации до их коммерческого распространения; в соответствующих случаях усилить санкции за несоблюдение обязательства представлять аудиовизуальные произведения для классификации в соответствующий орган и санкции за распространение таких материалов без классификации; оценить воздействие существующих законов и нормативных актов, применяемых к насильственной и экстремальной порнографии, и пересмотреть их, если это целесообразно, с учетом возможности, введения специального законодательства для криминализации производства и распространения насильственной и экстремальной порнографии, криминализации владения насильственной и экстремальной порнографией, в том числе для личного использования...".

Что касается защиты несовершеннолетних, то Парламентская Ассамблея Совета Европы призвала государства-члены:

"...ввести и обеспечить применение адекватных санкций за продажу порнографических материалов несовершеннолетним; обеспечить применение адекватных санкций за нарушение запрета на изображение взрослых в качестве несовершеннолетних; ввести обязательную классификацию всех видеоигр, включая порнографические и насильственные игры, и обусловить их продажу и распространение получением разрешения от соответствующего классификационного органа".

Эти рекомендации были сделаны исходя из того, что:

"Насильственная и экстремальная порнография - это, во-первых, угроза достоинству женщин, которые составляют подавляющее большинство жертв описанных насильственных действий. Во-вторых, нормализация порнографией этих актов способствует созданию среды, в которой насилие считается приемлемым, что оказывает влияние на стандарты терпимости общества. Точно так же нельзя недооценивать опасность подражания. Жестокая и экстремальная порнография дегуманизирует женщин и превращает их в сексуальные объекты, которые вынуждены испытывать насилие с единственной целью - сексуальное возбуждение. Несколько случаев преступлений, совершенных мужчинами, пристрастившимися к экстремальной порнографии, демонстрируют риск того, что некоторые зрители могут быть привлечены или поощрены к осуществлению своих преступных фантазий"* (* Доклад Парламентской Ассамблеи Совета Европы N 12719 от 19 сентября 2011 г. по вопросу о насильственной и экстремальной порнографии, докладчик (бывшего) Комитета по равным возможностям для женщин и мужчин Михал Стулигрош.).

Совсем недавно этот вопрос был вновь поставлен на первое место в политической повестке дня в рамках Стратегии Совета Европы по гендерному равенству на 2018-2023 годы. В этом похвальном стратегическом документе Совет Европы описывает нынешнюю ситуацию следующим образом:

"Насильственный и унижающий достоинство контент в Интернете, в том числе порнография, нормализация сексуального насилия, включая изнасилование, укрепляют идею подчиненной роли женщин и способствуют обращению с женщинами как с подчиненными членами семьи и общества. Они подпитывают насилие в отношении женщин, сексистские высказывания ненависти, направленные против женщин, особенно феминисток, и способствуют сохранению и укреплению гендерных стереотипов и сексизма"* (* Стратегия Совета Европы по гендерному равенству на 2018-2023 годы, пункт 40.).

Учитывая этот неблагоприятный контекст для гендерного равенства, Совет Европы включил борьбу с насильственной и унижающей достоинство порнографией в "Стратегическую цель N 1: предотвращение и борьба с гендерными стереотипами и сексизмом":

"Действия Совета Европы в этой области будут направлены на... налаживание партнерских отношений с соответствующими заинтересованными сторонами для пресечения насильственной и унижающей достоинство порнографии в Интернете, учитывая ее негативное влияние на гендерные отношения, вредные сексуальные практики и принуждение..."* (* Ibid., пункт 45.).

Эта стратегическая цель согласуется с чрезвычайным вкладом Комитета министров и Парламентской Ассамблеи в обеспечение гендерного равенства посредством рекомендаций и резолюций, охватывающих целый ряд вопросов, включая борьбу с дискриминацией по признаку пола, ликвидацию сексистских формулировок, защиту женщин от насилия, обеспечение сбалансированного участия женщин и мужчин в принятии политических и государственных решений, учет гендерной проблематики в образовании, спорте, средствах массовой информации и аудиовизуальном секторе, обеспечение стандартов и механизмов гендерного равенства, защита и поощрение прав женщин и девочек-инвалидов и обеспечение гендерного равенства в средствах массовой информации* (* См.: http://website-pace.net/fr/web/as-ega/main. См. также, в рамках Европейского союза Резолюцию Европейского парламента от 26 февраля 2014 г. о сексуальной эксплуатации и проституции и ее влиянии на гендерное равенство, в которой подчеркивается, что порнография, особенно онлайн-порнография, создает гендерные стереотипы, которые могут иметь эффект представления женщин в качестве товаров потребления.).

V. Запреты, касающиеся порнографических материалов, в сравнительном праве

17. В настоящее время 20 государств - членов Совета Европы, включая Российскую Федерацию, связаны Конвенцией 1923 года* (* Это Австрия, Албания, Бельгия, Венгрия, Греция, Ирландия, Италия, Кипр, Люксембург, Мальта, Норвегия, Польша, Румыния, Российская Федерация, Сербия, Словакия, Турция, Финляндия, Чешская Республика и Черногория. Дания, Германия и Нидерланды (в отношении европейской территории) вышли из этой Конвенции в 1968, 1974 и 1985 годах соответственно.), и все они сталкиваются с дилеммой противоречивых международно-правовых обязательств, как описано выше. Нынешнее разрешительное прецедентное право находится в противоречии с широкой криминализацией производства, распространения, публичного показа и найма порнографических материалов в соответствии с Конвенцией 1923 года. Сравнительное правоведение показывает, что Европейский Суд изолирован в своей разрешительной позиции* (* См. данные, приведенные в упомянутом выше докладе Парламентской Ассамблеи Совета Европы N 12719 от 19 сентября 2011 г.).

18. В Соединенном Королевстве, например, статьи 63-67 Закона об уголовном правосудии и иммиграции 2008 года криминализируют хранение экстремальной порнографии, если выполняются три требования: во-первых, изображение должно быть порнографическим, то есть оно должно вызывать сексуальное возбуждение, во-вторых, оно должно быть грубо оскорбительным или отвратительным, в-третьих, оно должно изображать в явной и реалистичной форме скотоложство, некрофилию, опасные для жизни действия или серьезные повреждения интимных частей человеческого тела* (* См. об этом законе: Hornle, Julia. Countering the dangers of online pornography, Shrewd regulation of lewd content // European Journal of Law and technology. 2011. Vol. 2. N 1. Р. 1-26.). Шотландия ввела аналогичные положения в статью 42 Закона об уголовном правосудии и лицензировании 2010 года.

19. Другой пример: Германия. Статья 184 Уголовного кодекса Германии не только определяет наказание за распространение порнографии среди несовершеннолетних и публичное и платное представление порнографического фильма, но и устанавливает штраф или лишение свободы сроком не более трех лет для тех, кто "распространяет, публично демонстрирует, представляет, производит... порнографические материалы, объектом которых являются акты насилия или половые акты лиц с животными".

20. Прецедентное право Европейского Суда также не соответствует прецедентному праву Верховного суда Канады. Законодательство Канады криминализирует изготовление и распространение непристойных порнографических материалов, а также их хранение в целях распространения. Определение непристойности содержится в статье 163(8) Уголовного кодекса Канады: "для целей настоящего закона любая публикация, доминирующей характеристикой которой является неоправданная эксплуатация секса или секса и любого одного или нескольких из следующих предметов, главным образом преступления, ужаса, жестокости и насилия, считается непристойной". В известном деле 1992 года Верховный суд Канады поддержал закон о борьбе с порнографией на том основании, что существует "значительное количество мнений, согласно которым изображение лиц, подвергающихся унижающему достоинство или бесчеловечному сексуальному обращению, наносит ущерб, особенно женщинам и, следовательно, обществу в целом"* (* Дело "R против Батлера" (R v. Butler) [1992] DLR (4th) 44.9.).

21. В Соединенных Штатах Америки порнография является законной, если только она не соответствует трехступенчатому критерию непристойности, установленному Верховным судом США по делу "Миллер против штата Калифорния" (Miller v. California):

"(а) сочтет ли "средний человек, применяющий современные стандарты сообщества", что работа, взятая в целом, апеллирует к похотливому интересу;

b) изображает ли произведение или описывает явно оскорбительным образом сексуальное поведение, конкретно определенное применимым законодательством штата, и

с) не имеет ли произведение, взятое в целом, серьезной литературной, художественной, политической или научной ценности"* (* 413 U.S. 15(1973).).

Стандарты, установленные по делу "Миллер против штата Калифорния" (Miller v. California), были уточнены в деле "Поуп против штата Иллинойс" (Pope v. Illinois)* (* 481 U.S. 497(1987).), согласно которому первые два элемента теста дела Миллера должны были оцениваться в соответствии с "общественным стандартом", но не третий, который должен был соответствовать более высокому стандарту "разумного человека", оценивающего работу на предмет ценности. В 1982 году Верховный суд США постановил, что распространение детской порнографии не было защищено Первой поправкой* (* Постановление Верховного суда США по делу "Штат Нью-Йорк против Фербера" (New York v. Ferber), 458 U.S. 747(1982). Верховный суд США постановил, что право, гарантируемое Первой поправкой к Конституции на свободу слова, не возбраняет штатам запрещать продажу материалов, изображающих детей, занимающихся сексуальной деятельностью, даже если эти материалы не являются непристойными.) к Конституции, и впоследствии распространил этот прецедент на простое хранение детской порнографии* (* Постановление Верховного суда США по делу "Осборн против штата Огайо" (Osborne v. Ohio), 495 U.S. 103(1990).). Ситуация изменилась в 1997 году, когда Верховный суд США постановил, что антинепристойные положения Закона о порядочности в области коммуникации являются неконституционными* (* Постановление Верховного суда США по делу "Рино против Американского союза в защиту гражданских свобод" (Reno v. American Civil Liberties Union), 521 U.S. 844(1997).). Закон предусматривал уголовную ответственность за рассылку" неподобающих или непристойных материалов несовершеннолетним через Интернет. В 2002 году Верховный суд США пошел еще дальше и постановил, что материалы откровенного сексуального характера, которые только кажутся изображающими несовершеннолетних, но на самом деле этого не делают, могут быть освобождены от постановлений о непристойности* (* Постановление Верховного суда США по делу "Эшкрофт против Коалиции за свободу слова" (Ashcroft v. Free Speech Coalition), 535 U.S. 234(2002).).

VI. Международный призыв к совместному регулированию вредного онлайн-контента

22. В настоящем деле внутригосударственные суды поддержали запрет на видеоматериалы в целях защиты детей от вредного контента* (* См. § 39 настоящего Постановления.). Этот весьма деликатный вопрос был поверхностно рассмотрен в обосновании решений, вынесенных национальными судами, и в настоящем Постановлении.

23. Действительно, Конвенция ООН о правах ребенка подчеркивает важность свободы самовыражения ребенка, которая включает в себя поиск, получение и распространение информации и идей любого рода, включая защиту, в частности, общественного здоровья или нравственности. Равным образом в ней вновь подчеркивается, что "главная ответственность за воспитание и развитие ребенка лежит на родителях"* (* Статья 18 Конвенции ООН о правах ребенка 1989 года.), что предполагает использование не связанных с законом нормативных мер для обеспечения того, чтобы дети воспитывались в соответствующих условиях. В ряде международно-правовых документов подчеркиваются преимущества совместного регулирующего подхода, при котором сосуществуют саморегулирование, образование и некоторая форма дополнительной цензуры* (* Защита детей от вредного контента, доклад Генерального директората по правам человека и правовым вопросам Совета Европы, подготовленный для группы специалистов Совета Европы по правам человека в информационном обществе Андреа Миллвуд Харгрейв, июнь 2009 года.). Совместное регулирование рассматривается как общий термин для кооперативных способов регулирования, предназначенных для достижения общественных целей и содержащих элементы саморегулирования и традиционного регулирования. Саморегулирование можно охарактеризовать как процесс, в котором отрасль принимает активное участие и несет ответственность за свое собственное регулирование, оставаясь при этом субъектом общей нормы права. Кодекс практики, руководящие принципы, принятые отраслью, и процесс разрешения жалоб, включающий санкции, рассматриваются в качестве основных элементов саморегулирования* (* Там же.).

24. Предоставление пользователям надлежащей информации о контенте, который они могут получить, и предоставление родителям и опекунам средств для защиты детей от потенциально вредного контента также чрезвычайно важны. Самое важное, что государства должны поощрять инициативы и программы в области образования и повышения осведомленности, которые могут включать превентивные меры и просвещение по вопросам прав и обязанностей в цифровой среде, выявление и сообщение о нарушениях и имеющиеся решения для решения этих проблем* (* Рекомендация Комитета министров Совета Европы N CM/Rec(2018)7 "О руководящих принципах уважения, защиты и осуществления прав ребенка в цифровой среде", сентябрь 2018 года.). В частности, эти программы должны научить детей понимать в соответствии с их возрастом и возможностями, что значит давать согласие, уважать основные права других людей, добиваться перемен, когда это необходимо, и использовать надлежащие инструменты для защиты своих прав в цифровую эпоху. Кроме того, данные программы должны позволять детям понимать потенциально опасный контент, такой как порнография, и возможные последствия того, каким образом информация о детях или совместно используемая информация детьми может распространяться в различных условиях и другими лицами* (* Там же.).

25. Таким образом, ответственность за защиту детей от порнографии лежит прежде всего на обществе в целом и, в частности, на их родителях. Вместе с тем государство несет неоспоримую совместную ответственность за обеспечение того, чтобы дети не имели доступа к контенту, доступ к которому ограничен для взрослых. Это особенно верно в свете статьи 17 Стамбульской конвенции, которая гласит:

"1. Стороны поощряют частный сектор, сектор информационно-коммуникационных технологий и средства массовой информации при должном уважении свободы выражения мнения и их независимости участвовать в разработке и осуществлении политики и устанавливать руководящие принципы и стандарты саморегулирования для предотвращения насилия в отношении женщин и укрепления уважения их достоинства.

2. Стороны разрабатывают и поощряют в сотрудничестве с субъектами частного сектора навыки среди детей, родителей и педагогов в отношении того, как обращаться с информационно-коммуникационной средой, обеспечивающей доступ к унижающему достоинство содержанию сексуального или насильственного характера, которое может быть вредным".

VII. Позитивное обязательство государства защищать детей от порнографических материалов

26. Защита детей от потенциально вредного контента, такого как порнография, требует вмешательства государства. Сегодня ясно, что производство, хранение и распространение детской порнографии рассматриваются как международным обычным правом, так и договорным правом как формы поведения, которые должны быть криминализированы и наказаны соответствующим образом* (* См. мое особое мнение к Постановлению Большой Палаты Европейского Суда по делу "Седерман против Швеции" (Soderman v. Sweden) от 12 ноября 2013 г., жалоба N 5786/08: "С учетом этого широкого консенсуса и постоянной практики криминализации детской порнографии, а именно любое изображение, каким бы то ни было образом, ребенка, занимающегося реальной или имитируемой явной сексуальной деятельностью, или любое изображение половых органов ребенка в первую очередь в сексуальных целях, в настоящее время является частью международного обычного права, обязательной для всех государств".).

Кроме того, государства - члены Совета Европы имеют позитивное обязательство по созданию нормативной базы для запрещения распространения порнографии среди несовершеннолетних, в том числе посредством создания системы определения материалов и содержания, не отвечающих возрасту, и недопущения доступа лиц моложе 18 лет к порнографическим материалам и содержанию посредством обязательной проверки возраста* (* См., a fortiori, упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Компания "Каос ГЛ" против Турции" (Kaos GL v. Turkey), § 61.). Эти меры по проверке возраста особенно важны в отношении онлайн-контента и должны распространяться на социальные сети, что требует применения национальных систем классификации и к Интернету* (* Уже указывая в этом направлении, Рекомендация N Rec(2001)8 Комитета министров Совета Европы по саморегулированию, касающаяся киберконтента (саморегулирование и защита пользователей от незаконного или вредного контента на новых коммуникационно-информационных сервисах), принятая 5 сентября 2001 г.). Умышленные нарушения государственной нормативно-правовой базы и в особенности умышленное распространение порнографических материалов и контента среди несовершеннолетних требуют уголовно-правового реагирования.

27. Существуют два условия для согласованного с Конвенцией осуществления таких мер по проверке возраста: во-первых, поставщики услуг по проверке возраста не должны иметь никаких связей с самой порнографической индустрией, чтобы избежать потенциального конфликта интересов, и во-вторых, они должны соблюдать строгие стандарты защиты данных и безопасности данных, чтобы устранить любой риск того, что данные, представленные поставщикам услуг по проверке возраста, могут позволить идентифицировать пользователей, быть связанными с их историей просмотра, взломанными или проданными третьим компаниям.

28. То, что существуют инструменты, позволяющие обойти возрастные ограничения, такие как виртуальные частные сети или анонимный браузер Tor, не является оправданием. Тот факт, что закон может быть нарушен некоторыми, не оправдывает того, что он не навязывается многим, иначе запретительный закон никогда не был бы принят.

VIII. Позитивное обязательство государства запретить экстремальную порнографию

29. Ответственность государства в отношении порнографии не ограничивается защитой детей. Порнография часто лишает потребителя чувствительности к сексуальной агрессии, нормализует сексуальное насилие и пропагандирует культуру изнасилования, что серьезно сказывается на гендерном равенстве. Исследования показывают, что наиболее подвержены пагубному воздействию порнографии в первую очередь женщины, подвергающиеся насилию со стороны мужчин, и особенно женщины, принадлежащие к уязвимым группам и находящиеся в неблагоприятном положении на нескольких уровнях, таких как нищета, наркомания, расовая и этническая дискриминация, гомофобия, трансфобия и сексуальное насилие в детстве* (* Экономический и Социальный Совет ООН, "Предварительный доклад Специального докладчика по вопросу о насилии в отношении женщин", N 240, документ ООН E/CN.4/1995/42 от 22 ноября 1994 г. (представлен Радхикой Кумарасвами) ("[многие] определения не затрагивают вопроса о том, что большая часть порнографии представляет собой форму насилия в отношении женщин и что имеющиеся данные свидетельствуют о том, что она непосредственно является причиной дальнейшего насилия в отношении женщин").). Имеющиеся данные также подтверждают, что знакомство с порнографическими материалами и их содержанием способствует принятию утверждения о том, что женщины любят, когда их принуждают к сексуальной практике, или, говоря более разговорным языком, что женщина, которая говорит "нет", на самом деле имеет в виду "да"* (* См. об исследованиях: David Makin and Amber Morczek. The dark side of Internet searches: a macro-level assessment of rape culture // International Journal of Cyber Criminology. Vol. 9. N 1. Р. 1-23.).

30. Поскольку порнография усиливает стереотипы, дискриминацию и гендерное неравенство, эксплуатирует существующее неравенство между полами и способствует гендерному насилию, возникает следующий вопрос: в какой степени следует запрещать порнографию так же, как она запрещает мужское насилие в отношении женщин в целом* (* См. мои особые мнения к Постановлению Европейского Суда по делу "Володина против Российской Федерации" (Volodina v. Russia) от 9 июля 2019 г., жалоба N 41261/17 (см.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2020. N 4 (примеч. редактора)) и к Постановлению Европейского Суда по делу "Валюльенэ против Литвы" (Valiuliene v. Lithuania) от 26 марта 2013 г., жалоба N 33234/07.)  Еще более остро данный вопрос стоит в отношении порнографического содержания, которое изображает определенные виды сексуального насилия* (* Деяние, которое угрожает жизни человека, или деяние, которое приводит или может привести к серьезному повреждению человека, включая изнасилование или любой другой вид сексуального насилия.) и девиантной сексуальности, такие как некрофилия* (* Деяние, которое включает в себя сексуальное вмешательство в человеческий труп.) и скотоложство* (* Деяние, в котором человек совершает половой акт или акт орального секса с животным (мертвым или живым).).

31. Мой ответ на этот вопрос прост: гендерно-чувствительная интерпретация Конвенции* (* См. мои мнения к упомянутым выше Постановлениям Европейского Суда по делам "Володина против Российской Федерации" (Volodina v. Russia) и "Валюльенэ против Литвы" (Valiuliene v. Lithuania).) гарантирует запрет всех форм экстремальной порнографии. Экстремальная порнография прямо или косвенно способствует насилию в отношении женщин. Конвенция предусматривает два основания для такого толкования в пункте 2 статьи 10 Конвенции: основание, базирующееся на "вреде и опасностях" ("защита... прав других лиц"), и основание, базирующееся на морали ("защита... морали"). Аргумент о вреде и опасности может оправдывать уголовно-правовую политику и другие виды политического выбора, в то время как аргумент, основанный на морали, может оправдывать только иные виды политического выбора, но не выбор уголовно-правовой политики.

32. Следовательно, Европейскому Суду следует стремиться согласовать свою прецедентную практику с нормами международного права, запретив следующие формы порнографии:

1) детскую порнографию;

2) порнографию с оскорбительными изображениями Бога или лиц и объектов религиозного почитания;

3) порнографию, распространяемую среди детей;

4) насильственную порнографию;

5) порнографию, изображающую некрофилию и скотоложство.

33. Указано, что эти три первые формы порнографии требуют уголовно-правового реагирования на основе критерия вреда и опасности. Государствам следует сохранять определенную свободу действий при осуществлении запрета на насильственную порнографию и порнографию, изображающую некрофилию и скотоложство, которые необязательно должны осуществляться с помощью уголовно-правовых санкций, поскольку для сдерживания потенциальных правонарушителей могут быть достаточны жесткие меры административного наказания. Это позволит избежать чрезмерного распространения уголовного права на новые сферы и более широкого вмешательства в частную жизнь при расследовании преступлений. В конечном счете государство не должно вмешиваться в изображение свободно разрешенных, ненасильственных сексуальных отношений между взрослыми, когда эта форма выражения охватывает свободу выражения и художественного творчества.

IX. Заключение

34. В настоящем деле прокатное удостоверение в Российской Федерации, выдаваемое Министерством культуры Российской Федерации, уже действует в качестве нормативной меры, выдавая указания на возрастные ограничения* (* См. § 22 настоящего Постановления.). Определение несоответствующего возрасту содержания, скорее всего, защитит российских детей в соответствии с общественными ценностями* (* Организация экономического сотрудничества и развития: рабочая группа по информационной безопасности и конфиденциальности, защита детей в интернете: риски, с которыми сталкиваются дети в интернете, и политика по их защите, 2 мая 2011 г.). Кроме того, статья 242 Уголовного кодекса Российской Федерации запрещает любое выражение мнения, содержащее детскую порнографию, порнографию с оскорбительными изображениями Бога или лиц и объектов религиозного почитания, порнографию, распространяемую среди детей, порнографию насилия и порнографию, изображающую некрофилию и скотоложство. Художественные и образовательные положения вышеупомянутого Постановления от 15 марта 2005 г. обеспечивают целенаправленное, ограничительное толкование уголовного права, гарантирующее свободу выражения мнений и художественного творчества, а также право на образование.

35. Если я обнаружил нарушение в настоящем деле, то это потому, что я присоединился к моим коллегам в их оценке фактов дела, что указывает на то, что решения внутригосударственных судов были основаны на предположениях, а не на аргументированных выводах о фактах. Кроме того, по крайней мере, до изменения внутреннего законодательства, упомянутого властями Российской Федерации* (* См. §§ 29 и 40 настоящего Постановления.), отказ в выдаче лицензии на показ фильма посягал на право заявителя распространять фильмы, в отношении которых он уже получил прокатные удостоверения. Это явное venire contra factum proprium* (* Venire contra factum proprium (лат.) - (здесь) противоречивое поведение. Никто не может противоречить собственному предыдущему поведению (примеч. редактора).) со стороны властей Российской Федерации.

Совпадающее мнение судьи Дмитрия Дедова

Я согласен с тем, что власти Российской Федерации нарушили Конвенцию в настоящем деле, и Европейский Суд справедливо указал на недостатки внутригосударственных процедур. Меня интересует только применимость статьи 10 Конвенции к настоящему делу.

Власти Российской Федерации одобрили публичное исполнение ("прокат" или "распространение" в терминах настоящего Постановления) более 1 500 эротических фильмов, произведенных заявителем или купленных им с целью распространения, но затем отказались выдать ему лицензию на показ фильма. В то время как первое право может рассматриваться как право на передачу информации, второе относится к авторскому праву: в данном случае к праву на производство копий фильма для продажи, как это подтверждено в § 54 настоящего Постановления, поэтому оно должно было охватываться статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции.

Действительно, производство копий можно было бы рассматривать как необходимую часть процесса с целью публичного показа фильмов. Данный подход должен основываться на характере информации, мнений и идей в соответствии со статьей 10 Конвенции, и это, на мой взгляд, является слабым местом настоящего Постановления. Статья 10 Конвенции призвана защищать демократические ценности, тогда как эротические сцены могут быть отнесены к самореализации заявителя, а, следовательно, и к его личной жизни. В рамках внутригосударственного разбирательства стороны не разошлись во мнениях относительно содержания фильмов заявителя, не обсуждали какого-либо политического контекста, включая выборы, и заявитель не выдвигал подобных аргументов.

Разумеется, вопрос о плюрализме в аудиовизуальной сфере в данном деле не рассматривался, и прецедентное право в отношении этой части статьи 10 Конвенции, упомянутое в § 52 настоящего Постановления, не должно было использоваться для целей рассмотрения дела (см. в качестве ведущего дела Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Компания Centro Europa 7 S.r.l. и Ди Стефано против Италии" (Centro Europa 7 S.r.l. and Di Stefano v. Italy), жалоба N 38433/09, ECHR 2012). В параграфах 129-130 упомянутого выше Постановления Большой Палаты Европейского Суда по делу "Компания Centro Europa 7 S.r.l. и Ди Стефано против Италии" (Centro Europa 7 S.r.l. and Di Stefano v. Italy) подчеркивается, что "суть демократии состоит в том, чтобы позволять предлагать и обсуждать различные политические программы, даже те, которые ставят под сомнение нынешнюю организацию государства, при условии, что они не наносят ущерба самой демократии" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Маноле и другие против Республика Молдова" (Manole and Others v. Moldova), жалоба N 13936/02, § 95, ECHR 2009, и Постановление Европейского Суда по делу "Социалистическая партия и другие против Турции" (Socialist Party and Others v. Turkey) от 25 мая 1998 г., §§ 41, 45 и 47, Reports 1998-III). Далее Европейский Суд отметил, что "для обеспечения подлинного плюрализма в аудиовизуальном секторе в демократическом обществе недостаточно обеспечить существование нескольких каналов или теоретическую возможность для потенциальных операторов получить доступ к аудиовизуальному рынку. Кроме того, необходимо обеспечить эффективный доступ к рынку с тем, чтобы гарантировать разнообразие общего содержания программ, отражая, насколько это возможно, разнообразие мнений, встречающихся в обществе, на которое направлены программы". Опять же, нет никакого политического контекста в настоящем деле.

Европейский Суд в настоящем деле стремился расширить сферу права на свободу выражения мнения, включив в нее свободу художественного выражения, в частности, как часть свободы получать и распространять информацию и идеи, что дает возможность принимать участие в общественном обмене культурной, политической и социальной информацией и идеями всех видов. Те, кто создают, исполняют, распространяют или выставляют произведения искусства, вносят свой вклад в обмен идеями и мнениями, что крайне важно для демократического общества. В параграфе 52 настоящего Постановления Европейский Суд сослался на свои прецеденты в поддержку данной идеи, в том числе на дело "Компания "Каос ГЛ" против Турции" (Kaos GL v. Turkey) (Постановление Европейского Суда от 22 ноября 2016 г., жалоба N 4982/07), однако это дело не соответствует настоящему, поскольку оно касается права ЛГБТ-ассоциации, иными словами, группы меньшинств, на право на свободу выражения мнения.

При таких обстоятельствах, на мой взгляд, жалоба в настоящем деле несовместима с правилом ratione materiae Европейского Суда, что касается статьи 10 Конвенции.

В отношении идей или, другими словами, самого содержания информации, то даже национальное законодательство предусматривает, что изображение эротических сцен допускается для целей выдачи свидетельства об исполнении при условии, что эти сцены оправданы сюжетом и художественной целью фильма (см. § 25 настоящего Постановления). Между сторонами не было спора о том, что эротические сцены занимали около 95% каждого из фильмов заявителя. Однако власти выдали сертификаты об исполнении в нарушение внутригосударственного законодательства, и я могу только сожалеть о том, что такие противоречивые решения были приняты национальными властями. Поскольку Европейский Суд, хотя и является хозяином своей собственной процедуры, применяет демократическое правило в соответствии со статьей 10 Конвенции к эротическим фильмам, я также должен выразить сожаление о том, каким образом Конвенция была истолкована Европейским Судом в настоящем деле.