Постановление Европейского Суда по правам человека от 8 октября 2019 г. Дело "Маргулев (Margulev) против Российской Федерации" (Жалоба N 15449/09) (Третья секция)

Европейский Суд по правам человека
(Третья секция)

Дело "Маргулев (Margulev)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 15449/09)

Постановление Суда

Страсбург, 8 октября 2019 г.

По делу "Маргулев против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Третья Секция), заседая Палатой в составе:

Винсента А. де Гаэтано, Председателя Палаты Суда,

Георгия А. Сергидеса,

Хелен Келлер,

Дмитрия Дедова,

Марии Элосеги,

Джильберто Феличи,

Эрика Веннерстрома, судей,

а также при участии Стивена Филлипса, Секретаря Секции Суда,

рассмотрев дело в закрытом заседании 3 сентября 2019 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой (N 15449/09), поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) лицом без гражданства, Андреем Игоревичем Маргулевым (далее - заявитель) 3 марта 2009 г.

2. Интересы заявителя были представлены адвокатом К. Костроминой, практикующей в г. Москве. Власти Российской Федерации первоначально были представлены бывшим Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде Г.О. Матюшкиным, а затем его преемником в этой должности М.Л. Гальпериным.

3. 18 июня 2013 г. уведомление о жалобе, касающейся права заявителя на свободу выражения мнения, было направлено властям Российской Федерации, а в остальной части жалоба была объявлена неприемлемой для рассмотрения по существу в соответствии с пунктом 3 правила 54 Регламента Европейского Суда.

Факты

I. Обстоятельства дела

4. Заявитель родился в 1953 году и проживает в г. Москве.

A. Статья, опубликованная в газете

5. В период, относивший к обстоятельствам настоящего дела, заявитель возглавлял общественную организацию "Царицыно для всех"* (* Так в тексте. По-видимому, имеется в виду Московский региональный орган общественной самодеятельности (МРООС) "Царицыно для всех" (примеч. редактора).), которая была создана для сохранения музейно-архитектурного комплекса конца XVIII века "Царицыно" (далее также - музейный комплекс "Царицыно"), включающего в себя английский ландшафтный сад на юге г. Москвы, имеющего статус музея-заповедника.

6. 23 октября 2007 г. газета "Московский корреспондент" (далее - газета) опубликовала статью "Царицыно не переживет зиму" (далее - статья), написанную Г. В статье критиковались реставрационные работы, проводимые в музейном комплексе "Царицыно", которые финансировались Правительством г. Москвы. В частности, предполагалось, что эти работы негативно повлияют на старый английский ландшафтный сад на территории музейного комплекса "Царицыно". В статье содержались выражения, приписываемые заявителю, с которым беседовала Г., и включала следующие утверждения:

"...Люди были лишены своего исторического и культурного наследия... Восстановление Царицыно - это осквернение исторического памятника...".

B. Рассмотрение дела о диффамации

7. 21 декабря 2007 г. Правительство г. Москвы подало исковое заявление о диффамации против редакции газеты и Г. в Хамовнический районный суд г. Москвы. Утверждая, что выражения "люди были лишены своего исторического и культурного наследия" и "восстановление Царицыно - это осквернение исторического памятника", опорочили его деловую репутацию, Правительство г. Москвы добивалось их опровержения.

8. 18 марта 2008 г. Хамовнический суд г. Москвы передал дело в соответствии с правилами территориальной подсудности в Басманный районный суд г. Москвы (далее - районный суд).

9. Заявитель ходатайствовал о допуске к разбирательству дела в качестве третьего лица, не предъявившего самостоятельных требований относительно предмета спора. Районный суд удовлетворил это ходатайство.

10. В апреле 2008 года выпуск газеты был приостановлен.

11. 22 июля 2008 г. районный суд заслушал дело о диффамации. Правительство г. Москвы отозвало иски против Г. Редакция газеты представила возражения, указывая на то, что оспариваемые выражения в действительности являлись оценочными суждениями, не подлежащими доказыванию. Заявитель предстал перед судом в качестве третьего лица, участвующего в разбирательстве. Заявитель возражал против обвинений в клевете на том основании, что он воспользовался своим правом на свободу выражения мнения, гарантированным статьей 29 Конституции Российской Федерации, критикуя реставрационные работы, проводимые в музейном комплексе "Царицыно".

12. В тот же день районный суд решил дело в пользу истца по той причине, что ответчик не доказал правдивость оспариваемых утверждений. Районный суд предписал редакции газеты опубликовать за свой счет опровержение в другой газете, которая распространялась в том же районе и имела тот же тираж и периодичность, в течение 10 дней после вступления решения суда в силу. В соответствующих частях в решении суда указывалось следующее:

"...Суд приходит к выводу, что статья содержит сведения о предполагаемом нарушении истцом действующих правил в отношении сохранения и использования объектов недвижимого имущества историко-культурного наследия, порочащих деловую репутацию Правительства г. Москвы...

Ответчик не представил доказательств, подтверждающих достоверность распространенных сведений относительно Правительства г. Москвы...

Суд отклоняет доводы ответчика о том, что оспариваемые сведения представляют собой мнение, оценочное суждение их автора и поэтому не могут подлежать опровержению в соответствии со статьей 152 Гражданского кодекса Российской Федерации как необоснованные...

...Выражение мнения по любому вопросу третьими лицами, в том числе в виде критики в адрес органа государственной власти, не дает оснований для освобождения от ответственности лица, распространившего сведения в тех случаях, когда [такие сведения] незаконно причинили вред ценностям, охраняемым Конституцией и Гражданским кодексом Российской Федерации, то есть чести, достоинству и деловой репутации физического или юридического лица.

Суд считает, что критика понимается как отрицательное мнение, оценка чего-либо. Однако проанализировав оспариваемые выражения, суд имеет основания сделать вывод, что они представляют собой сведения о фактах, в частности, действиях Правительства г. Москвы, направленных на причинение вреда музейному комплексу "Царицыно"... То, что автор статьи упомянул [Маргулёва] в качестве источника [оспариваемой] информации, само по себе не может служить достаточным основанием для вывода о том, что статья содержит оценку или оценочное суждение.

Суд считает, что критика понимается как отрицательное мнение, оценка чего-либо. Довод ответчика о том, что оспариваемые сведения и статья в целом не указывают на Правительство г. Москвы и потому не могли запятнать его деловую репутацию, не может служить основанием для отклонения исковых требований... Распространение ответчиком информации о вреде, причиненном... музейному комплексу, опорочило деловую репутацию Правительства г. Москвы...".

13. Заявитель и редакция газеты обратились в Московский городской суд, отметив, в частности, что оспариваемые выражения представляли собой оценочные суждения, отражающие мнение заявителя по данному вопросу и, следовательно, не подлежащие доказыванию.

14. 11 сентября 2008 г. Московский городской суд оставил в силе обжалуемое решение, указав, что ответчик не представил доказательств достоверности оспариваемого утверждения, кратко отметив, что доводы, изложенные в апелляционной жалобе, были проанализированы и правильно отклонены районным судом.

II. Соответствующие законодательство Российской Федерации и правоприменительная практика

15. Статья 29 Конституции Российской Федерации от 12 декабря 1993 г. гарантирует свободу мысли и слова, свободу получения и распространения информации, свободу средств массовой информации.

16. В соответствии со статьей 152 Гражданского кодекса Российской Федерации от 30 ноября 1994 г. (далее - ГК РФ) лицо вправе обратиться в суд с требованием об опровержении сведений, порочащих его честь, достоинство или деловую репутацию, если лицо, распространившее эти сведения, не докажет их действительности. Потерпевшее лицо также может требовать возмещения убытков и морального вреда, причиненных в результате распространения таких сведений.

17. Статья 43 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации от 14 ноября 2002 г. предусматривает, что третье лицо в деле, не предъявившее самостоятельных требований относительно предмета спора, может вступить в гражданский процесс на стороне истца или ответчика до вынесения судом первой инстанции постановления по делу, если оно может затронуть права и обязанности третьего лица по отношению к истцу или ответчику. Объем процессуальных прав и обязанностей третьего лица, не предъявившего самостоятельных требований относительно предмета спора, идентичен объему, предоставленному истцу и ответчику, за исключением права изменять основания и предмет иска, увеличивать или уменьшать исковую сумму, отказаться от иска или признать его, заключать мировое соглашение, предъявлять встречный иск и требовать исполнения судебного решения.

18. В Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 24 февраля 2005 г. N 3* (* Имеется в виду Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 24 февраля 2005 г. N 3 "О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц" (примеч. редактора).) (далее - Постановление N 3) "не соответствующие действительности" сведения определяются как утверждения о фактах или событиях, которые не имели места в реальности во время, к которому относятся оспариваемые сведения. Заявления, содержащиеся в судебных решениях, постановлениях следственных органов и других официальных документах, подлежащих обжалованию, не могут считаться не соответствующими действительности. Утверждения о том, что лицо нарушило закон, совершило нечестный поступок, вело себя неэтично или нарушило правила делового этикета, порочат честь, достоинство и деловую репутацию этого лица (пункт 7). Данное постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации обязывает суды, рассматривающие иски о диффамации, проводить различие между сведениями о фактах, которые могут быть проверены на предмет их соответствия действительности, и оценочными суждениями, мнениями и убеждениями, которые не подлежат судебной проверке в соответствии со статьей 152 ГК РФ, поскольку они являются выражением субъективного мнения и взглядов ответчика и не могут быть проверены на предмет их достоверности (пункт 9).

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 10 Конвенции

19. Заявитель жаловался на то, что решения судов Российской Федерации по делу о диффамации, возбужденному Правительством г. Москвы, представляли собой непропорциональное вмешательство в его право на свободу выражения мнения, гарантированное статьей 10 Конвенции, которая гласит:

"1. Каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ...

2. Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья и нравственности, репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия".

A. Доводы сторон

1. Власти Российской Федерации

20. Власти Российской Федерации оспорили жалобу заявителя. Они утверждали, что отсутствовало вмешательства в право заявителя на свободу выражения мнения.

21. Заявитель не был "жертвой" предполагаемого нарушения Конвенции, поскольку он не являлся ответчиком в деле о диффамации, а был лишь третьим лицом. Его жалоба была несовместима с правилом Конвенции ratione personae. Внутригосударственные суды обязали опубликовать опровержение только редакцию, но не заявителя. Какой-либо компенсации за причиненный материальный или моральный ущерб не присуждалось. Заявитель не понес значительного ущерба или не испытал каких-либо последствий в результате разбирательства по делу о диффамации, и, таким образом, он не может рассматриваться ни как прямая, ни как косвенная, ни как потенциальная жертва предполагаемого нарушения статьи 10 Конвенции. Фактически заявитель не столкнулся с какими-либо юридическими последствиями за распространение недостоверной информации. Власти Российской Федерации предложили объявить жалобу заявителя неприемлемой для рассмотрения по существу в соответствии со статьей 34, а также подпунктом "b" пункта 3 и пунктом 4 статьи 35 Конвенции.

22. Кроме того, власти Российской Федерации отмечали, что районный суд провел различие между утверждениями о фактах и оценочными суждениями. Повторяя рассуждения районного суда, власти Российской Федерации считали, что оспариваемые выражения представляли собой утверждения о том, что Правительство г. Москвы нанесло ущерб музейному комплексу "Царицыно", и приписывание этих выражений заявителю было недостаточно, чтобы счесть их оценочными суждениями. Аргумент о том, что Правительство г. Москвы не было названо в рассматриваемых утверждениях, был правильно отклонен районным судом. Оспариваемые выражения не были основаны на проверенных фактах или источниках информации, даже если они ставили под сомнение компетентность Правительства г. Москвы.

23. Ответчик по делу о диффамации не воспользовался правом на свободу выражения мнения "добросовестно" в соответствии с принципами ответственной журналистики, поэтому оспариваемые утверждения выходили за рамки защиты статьи 10 Конвенции.

24. Решения судов Российской Федерации основывались на положениях внутригосударственного законодательства и преследовали законную цель защиты репутации и прав Правительства г. Москвы. Принятие этих решений было "необходимо в демократическом обществе". Правительство г. Москвы являлось государственным органом власти, и оспариваемые выражения содержали "отрицательное оценочное суждение [об этом органе]". Власти Российской Федерации пришли к выводу, что оспариваемая статья вышла за допустимые пределы критики.

2. Заявитель

25. Заявитель настаивал на обоснованности своей жалобы.

26. Правительство г. Москвы обратилось во внутригосударственные суды с иском о признании оценочных суждений заявителя "не соответствующими действительности". При обращении в районный суд с просьбой о допуске к разбирательству по делу о диффамации в качестве третьего лица он прямо указал, что намерен защищать свое право на свободу выражения мнения, гарантированное статьей 29 Конституции Российской Федерации. Допуская его к участию в разбирательстве, районный суд имплицитно признал, что для заявителя имело значение его право на распространение своего мнения.

27. Разбирательство по делу о диффамации оказало "сдерживающий эффект" на заявителя, поскольку выражение его критического мнения о реставрационных работах в музейном комплексе "Царицыно" могло повлечь за собой дальнейшее разбирательство по делу о диффамации. Как руководитель общественной организации "Царицыно для всех" заявитель стремился распространять критику проводимых реставрационных работ для того, чтобы начать общественную дискуссию о сохранении культурного наследия. С этой целью он давал интервью различным средствам массовой информации. Однако после вступления в силу решения районного суда, опасаясь, что он может столкнуться с неблагоприятными последствиями в результате распространения оценочных суждений, ошибочно расцениваемых внутригосударственными судами как утверждения о фактах, заявитель был "вынужден резко прекратить свою деятельность" в качестве руководителя общественной организации.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы для рассмотрения по существу

28. Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации выдвинули возражения относительно приемлемости жалобы для рассмотрения по существу в соответствии со статьей 10 Конвенции.

29. Во-первых, власти Российской Федерации утверждали, что заявитель не может рассматриваться ни как прямая, ни как косвенная, ни как потенциальная жертва предполагаемого нарушения Конвенции по той причине, что он не был ответчиком в деле о диффамации и, следовательно, не столкнулся с какими-либо неблагоприятными последствиями. Они предложили отклонить жалобу заявителя как несовместимую ratione personae с положениями Конвенции.

30. Во-вторых, власти Российской Федерации полагали, что заявителю не был причинен значительный ущерб по смыслу подпункта "b" пункта 3 статьи 35 Конвенции.

31. Европейский Суд считает, что эти возражения тесно связаны с существом жалобы заявителя по статье 10 Конвенции. Таким образом, он принимает решение объединить рассмотрение возражений властей Российской Федерации с жалобой по существу.

32. Европейский Суд далее отмечает, что эта жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что она не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

2. Существо жалобы

(a) Имело ли место вмешательство в осуществление прав заявителя

33. Власти Российской Федерации настаивали на том, что в настоящем деле не было допущено какого-либо вмешательства в осуществление заявителем права на свободу выражения мнения и что заявитель не является "жертвой" предполагаемого нарушения по смыслу статьи 34 Конвенции. Заявитель не согласился с этим доводом.

34. Таким образом, Европейскому Суду необходимо установить, были ли решения судов Российской Федерации по делу о диффамации, возбужденному Правительством г. Москвы, равносильны вмешательству в осуществление права на свободу выражения мнения, например, в форме "формальности, условия, ограничения или наказания" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Рубинс против Латвии" (Rubins v. Latvia) от 13 января 2015 г., жалоба N 79040/12, § 67), и может ли заявитель претендовать на статус "жертвы" нарушения Конвенции по смыслу статьи 34 Конвенции.

35. Европейский Суд вновь подтверждает, что термин "жертва", используемый в статье 34 Конвенции, обозначает лицо, непосредственно затронутое рассматриваемым действием или бездействием. Лицо не может жаловаться на нарушение его прав в судебном разбирательстве, стороной которого оно не являлось (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Компания "Чентро Эуропа 7 С.р.л." и Ди Стефано против Италии" (Centro Europa 7 S.r.l. and Di Stefano v. Italy), жалоба N 38433/09, § 92, ECHR 2012, с дальнейшими ссылками).

36. Европейский Суд отмечает, что заявитель был допущен районным судом к разбирательству по делу о диффамации в качестве третьего лица и заслушал его доводы, касающиеся предполагаемого нарушения его права на свободу выражения мнения, гарантированного Конституцией Российской Федерации (см. выше § 11). Заявителю также было разрешено подать жалобу на решение районного суда (см. выше § 13). Согласно законодательству Российской Федерации статус третьей стороны в разбирательстве, которая не предъявила независимых требований относительно предмета спора, предоставляется, когда "решение суда может повлиять на права и обязанности третьей стороны по отношению к истцу или ответчику" (см. выше § 17). Допуская заявителя к разбирательству по делу о диффамации в качестве третьей стороны, внутригосударственные суды молчаливо признали, что его права могли быть затронуты его исходом. Европейский Суд принимает это толкование. Соответственно, он убежден в том, что в ходе разбирательства были затронуты права и обязанности заявителя, а, следовательно, и его право на свободу выражения мнения.

37. Европейский Суд далее отмечает, что заявитель стремился выразить через интервью в газете свое мнение о реставрационных работах, проводимых в музейном комплексе "Царицыно". Европейский Суд полагает, что данный вопрос был явно важен для широкой общественности, которая была заинтересована в сохранении культурного наследия. Давая интервью Г., заявитель стремился "донести информацию и идеи" до более широкой аудитории, тем самым осуществляя свое право на свободу выражения мнения. Он утверждал в Европейском Суде, что решения внутригосударственных судов, предписывающие дать опровержение его утверждений в газете, ограничили возможности для обмена и распространения его опубликованного мнения относительно реставрационных работ (см. выше § 27). С учетом обстоятельств настоящего дела, в частности, положения заявителя во внутригосударственных судебных разбирательствах, Европейский Суд убежден в том, что заявитель представил prima facie дело о посягательстве на его право на свободу выражения мнения (см. в качестве противоположного примера Постановление Европейского Суда по делу "Тавареш де Альмейда Фернандеш и Альмейда Фернандеш против Португалии" (Tavares de Almeida Fernandes and Almeida Fernandes v. Portugal) от 17 января 2017 г., жалоба N 31566/13, § 31, и Постановление Европейского Суда по делу "Каспаров и другие против Российской Федерации" (Kasparov and Others v. Russia) от 3 октября 2013 г., жалоба N 21613/07* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2014. N 8 (примеч. переводчика).), § 72). Европейский Суд, соответственно, признает, что заявитель может быть признан "непосредственно затронутым" разбирательством, участником которого он являлся, и, следовательно, может считаться "жертвой" нарушения Конвенции по смыслу статьи 34 Конвенции.

38. Европейский Суд заключает, что решения судов Российской Федерации по делу о диффамации, возбужденному Правительством г. Москвы, представляли собой вмешательство в осуществление права заявителя на свободу выражения мнения, гарантированного статьей 10 Конвенции. В связи с этим он отклоняет предварительное возражение властей Российской Федерации относительно несовместимости жалобы заявителя с критерием ratione personae.

39. Переходя к возражению властей Российской Федерации о том, что заявителю не был причинен значительный ущерб, Европейский Суд отмечает, что он рассматривает правило, содержащееся в подпункте "b" пункта 3 статьи 35 Конвенции, как состоящее из трех критериев. Во-первых, пострадал ли заявитель от "значительного ущерба"?  Во-вторых, заставляет ли уважение прав человека рассматривать соответствующее дело? В-третьих, было ли это дело надлежащим образом рассмотрено внутригосударственным судом (см. Решение Европейского Суда по делу "Смит против Соединенного Королевства" (Smith v. United Kingdom) от 28 марта 2017 г., жалоба N 54357/15, § 44)?

40. Первый вопрос о том, был ли заявителю причинен какой-либо "значительный ущерб", представляет собой основной элемент. Вдохновленный общим принципом de minimis non curat praetor, этот первый критерий нормы основывается на предпосылке, согласно которой нарушение права, каким бы реальным оно ни было с чисто юридической точки зрения, должно иметь минимальный уровень тяжести, чтобы подлежать рассмотрению международным судом. Оценка этого минимального уровня является по сути относительной и зависит от всех обстоятельств дела. Тяжесть нарушения должна оцениваться с учетом как субъективных представлений заявителя, так и того, что объективно имеет значение в конкретном деле. Иными словами, отсутствие какого-либо "значительного ущерба" может быть основано на таких критериях, как финансовое воздействие спорного вопроса или важность дела для заявителя. Однако одного субъективного восприятия недостаточно, чтобы сделать вывод о том, что лицу был причинен значительный ущерб. Субъективное восприятие должно быть подтверждено объективными основаниями (см. Решение Европейского Суда по делу "C.P. против Соединенного Королевства" (C.P. v. United Kingdom) от 6 сентября 2016 г., жалоба N 300/11, § 42, с дальнейшими ссылками). Нарушение может касаться важных принципиальных вопросов и, соответственно, вызывать нарушение независимо от материального интереса (см. Решение Европейского Суда по делу "Королёв против Российской Федерации" (Korolev v. Russia), жалоба N 25551/05, ECHR 2010-V).

41. Европейский Суд вновь подтверждает ключевое значение права на свободу выражения мнения как одного из предварительных условий работающей демократии (см. Постановление Европейского Суда по делу "Эпплби и другие против Соединенного Королевства" (Appleby and Others v. United Kingdom), жалоба N 44306/98, § 39, ECHR 2003-VI, и Постановление Европейского Суда по делу "Рошииану против Румынии" (Rosiianu v. Romania) от 24 июня 2016 г., жалоба N 27329/06, § 56). В делах, касающихся права на свободу выражения мнения, применение критерия приемлемости жалобы для ее рассмотрения по существу, содержащегося в подпункте "b" пункта 3 статьи 35 Конвенции, должно надлежащим образом учитывать важность этой свободы и подлежать тщательному изучению со стороны Европейского Суда. Данный анализ должен охватывать, среди прочего, такие элементы, как вклад в дискуссию, представляющую общий интерес, и вопрос о том, связано ли дело с прессой или иными средствами массовой информации (см. Решение Европейского Суда по делу "Силка против Польши" (Sylka v. Poland) от 3 июня 2014 г., жалоба N 19219/07, § 28, с дальнейшими ссылками).

42. Применяя вышеизложенные принципы в настоящем деле, Европейский Суд отмечает, что субъективное восприятие заявителя предполагаемого нарушения состояло в том, что он испытал сдерживающий эффект судебного разбирательства по делу о диффамации и испытывал нежелание вносить дальнейший вклад в обсуждение вопроса, представляющего общий интерес (см. выше § 27). Рассматриваемое в контексте существенной роли свободной прессы в обеспечении надлежащего функционирования демократического общества (см. среди многих прочих примеров Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Лендон, Очаковский-Лоран и Жюли против Франции" (Lindon, Otchakovsky-Laurens and July v. France), жалобы NN " 21279/02 и 36448/02, § 62, ECHR 2007-IV, а также см. ниже § 47), предполагаемое нарушение статьи 10 Конвенции в настоящем деле касается, по мнению Европейского Суда, "важных принципиальных вопросов". Таким образом, Европейский Суд убежден в том, что заявителю был причинен значительный ущерб в результате разбирательства по делу о диффамации независимо от имущественных интересов, и не считает необходимым рассматривать вопрос о том, обязывает ли соблюдение прав человека рассматривать дело или оно было надлежащим образом рассмотрено внутригосударственным судом (см., mutatis mutandis, Постановление Европейского Суда по делу "M.N. и другие против Сан-Марино" (M.N. and Others v. San Marino) от 7 июля 2015 г., жалоба N 28005/12* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2015. N 11 (примеч. переводчика).), § 39).

43. Соответственно, Европейский Суд не считает целесообразным отклонять эту жалобу в соответствии с подпунктом "b" пункта 3 статьи 35 Конвенции и отклоняет возражение властей Российской Федерации относительно предполагаемого отсутствия значительного ущерба.

44. Европейский Суд вновь подтверждает, что для того, чтобы быть совместимым с пунктом 2 статьи 10 Конвенции, вмешательство в осуществление права на свободу выражения мнения должно "предусматриваться законом", преследовать одну или несколько правомерных целей, перечисленных во втором пункте этого положения, и быть "необходимым в демократическом обществе" (см. среди многих прочих примеров Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Карачонь и другие против Венгрии" (Karacsony and Others v. Hungary) от 17 мая 2016 г., жалобы NN 42461/13 и 44357/13* (* См.: там же. 2016. N 12 (примеч. переводчика).), § 121). Установив, что имело место вмешательство в осуществление права заявителя на свободу выражения мнения (см. выше § 38), Европейский Суд далее рассмотрит вопрос о том, были ли соблюдены вышеуказанные критерии в настоящем деле.

(b) Было ли вмешательство в осуществление права заявителя на свободу выражения мнения "предусмотрено законом", и преследовало ли оно правомерную цель

45. Европейский Суд признает, что вмешательство в настоящем деле было "предусмотрено законом", в частности, статьей 152 ГК РФ, по смыслу пункта 2 статьи 10 Конвенции. Что касается правомерной цели, то власти Российской Федерации ссылались на "защиту репутации и прав Правительства г. Москвы" (см. выше § 24). Европейский Суд указывает в этой связи, что вопрос о том, может ли юридическое лицо пользоваться правом на репутацию (включая объем такого права), является дискуссионным (см. подробнее Постановление Европейского Суда по делу "Фриск и Йенсен против Дании" (Frisk and Jensen v. Denmark) от 5 декабря 2017 г., жалоба N 19657/12, §§ 42-50). В любом случае в настоящем деле Европейский Суд готов предположить, что на эту цель можно ссылаться. В то же время он считает уместным подчеркнуть, что существует различие между репутационными интересами юридического лица и репутацией физического лица как члена общества. В то время как последние могут иметь последствия для человеческого достоинства, первые лишены этого морального измерения (см., mutatis mutandis, Постановление Европейского Суда по делу "Уй против Венгрии" (Uj v. Hungary) от 19 июля 2011 г., жалоба N 23954/10, § 22). Это различие становится еще более заметным, когда речь идет о публичном органе, который ссылается на свое право на репутацию. С учетом этого один лишь институциональный интерес Правительства г. Москвы в защите своей "репутации" необязательно влечет за собой тот же уровень гарантий, что и в отношении "защиты репутации... других" по смыслу пункта 2 статьи 10 Конвенции (см., mutatis mutandis, Постановление Европейского Суда по делу "Харламов против Российской Федерации" (Kharlamov v. Russia) от 8 октября 2015 г., жалоба N 27447/07* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2016. N 2 (примеч. переводчика).), § 29).

(c) Было ли вмешательство "необходимо в демократическом обществе"

46. Главный вопрос в настоящем деле заключается в том, было ли вмешательство "необходимо в демократическом обществе" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ломбардо и другие против Мальты" (Lombardo and Others v. Malta) от 24 апреля 2007 г., жалоба N 7333/06, § 50).

47. Европейский Суд прежде всего отмечает, что заявитель высказал оспариваемые выражения в качестве главы общественной организации. Когда подобная организация привлекает внимание к вопросам, представляющим общественный интерес, она выполняет роль общественного цепного пса, имеющую такое же значение, как и пресса, и может быть охарактеризована как социальный "цепной пес", которому предоставляется такая же защита в соответствии с Конвенцией, как и прессе (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Венгерский Хельсинкский комитет против Венгрии" (Magyar Helsinki Bizottsag v. Hungary) от 8 ноября 2016 г., жалоба N 18030/11* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. Специальный выпуск. 2017. N 9 (примеч. переводчика).), § 166, с дальнейшими ссылками). Европейский Суд выше, в § 42, уже отметил, что вопрос, по которому заявитель высказывал свое мнение, явно представлял интерес для широкой общественности. Следовательно, и принимая во внимание то, что высказывания заявителя появились в газетной статье, Европейский Суд считает, что в настоящем деле могут быть применимы стандарты, установленные в его прецедентной практике, которым должно соответствовать вмешательство в осуществление права на свободу средств массовой информации для необходимости соблюдения требования, предусмотренного пунктом 2 статьи 10 Конвенции.

48. В силу своей важной функции, которую средства массовой информации выполняют в демократическом обществе (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Компания "Дельфи АС" против Эстонии" (Delfi AS v. Estonia), жалоба N 64569/09* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2015. N 11 (примеч. переводчика).), § 132, ECHR 2015), статья 10 Конвенции обеспечивает защиту журналистам при условии, что они действуют добросовестно в целях предоставления точной и достоверной информации в соответствии с принципами ответственной журналистики (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Пентикяйнен против Финляндии" (Pentikainen v. Finland), жалоба N 11882/10* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. Специальный выпуск. 2017. N 2 (примеч. переводчика).), § 90, ECHR 2015). Аналогичные рассуждения применимы и к общественным организациям, выполняющим функцию социального цепного пса (см. упомянутое выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Венгерский Хельсинкский комитет против Венгрии", § 159). Высокий уровень защиты права на свободу выражения мнения, при котором власти имеют особенно узкую свободу действий, обычно обеспечивается в тех случаях, когда замечания касаются вопроса, представляющего общественный интерес (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Беда против Швейцарии" (Bedat v. Switzerland) от 29 марта 2016 г., жалоба N 56925/08* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2018. N 10 (примеч. переводчика).), § 49). Политики и государственные служащие, действующие в официальном качестве, подвержены более широким пределам допустимой критики, чем частные лица (см. Постановление Европейского Суда по делу "Тома против Люксембурга" (Thoma v. Luxembourg), жалоба N 38432/97, § 47, ECHR 2001-III, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Педерсен и Баадсгаард против Дании" (Pedersen and Baadsgaard v. Denmark), жалоба N 49017/99, § 80, ECHR 2004-XI). Необходимо проводить тщательное различие между фактами и оценочными суждениями. Существование фактов может быть доказано, тогда как достоверность оценочных суждений не поддается доказыванию (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кумпэнэ и Мазэре против Румынии" (Cumpana and Mazare v. Romania), жалоба N 33348/96, § 98, ECHR 2004-XI, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Морис против Франции" (Morice v. France), жалоба N 29369/10, § 126, ECHR 2015). При рассмотрении вопроса о необходимости вмешательства в право на свободу выражения мнения в демократическом обществе в интересах "защиты репутации... других лиц" национальные власти должны соблюдать справедливый баланс при защите двух противоречащих друг другу ценностей, гарантированных Конвенцией, а именно, с одной стороны, права на свободу выражения мнения, защищаемого статьей 10 Конвенции, и, с другой стороны, права на уважение частной жизни, гарантированного статьей 8 Конвенции (см. среди многих прочих примеров Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Меджлис исламской общины Брчко и другие против Боснии и Герцеговины" (Medzlis Islamske Zajednice Brcko and Others v. Bosnia and Herzegovina) от 27 июня 2017 г., жалоба N 17224/11* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. Специальный выпуск. 2018. N 6 (примеч. переводчика).), § 77). Анализируя вмешательство в осуществление права на свободу выражения мнений, следует, в частности, определить, являются ли причины, приводимые властями государства-ответчика для его обоснования, важными и достаточными. При этом Европейский Суд должен удостовериться в том, что власти применяли стандарты, которые соответствовали принципам, воплощенным в статье 10 Конвенции, и ссылались на приемлемую оценку соответствующих фактов (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Перинчек против Швейцарии" (Perincek v. Switzerland), жалоба N 27510/08* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2016. N 4 (примеч. переводчика).), § 196, ECHR 2015 (извлечения)).

49. Европейский Суд принимает к сведению довод властей Российской Федерации о том, что ответчик в деле о диффамации действовал "недобросовестно" (см. выше § 23), и отмечает, что утверждения, осуждающие реставрационные работы в музейном комплексе "Царицыно", были представлены как мнение третьего лица, опрошенного Г., и были явно приписаны заявителю. Таким образом, Европейский Суд не усматривает оснований для вывода о том, что редакция газеты или Г. действовали недобросовестно в соответствии с этикой журналистики (см. Постановление Европейского Суда по делу "Новая газета и Милашина против Российской Федерации" (Novaya Gazeta and Milashina v. Russia) от 3 октября 2017 г., жалоба N 45083/06* (* См.: там же. 2018. N 7 (примеч. переводчика).), § 72).

50. Европейский Суд далее отмечает, что он уже устанавливал нарушение статьи 10 Конвенции в ряде дел против Российской Федерации из-за того, что суды государства-ответчика не применяли стандарты в соответствии с его прецедентной практикой в отношении свободы средств массовой информации (см. среди прочих примеров Постановление Европейского Суда по делу "OOO "Ивпресс" и другие против Российской Федерации" (OOO Ivpress and Others v. Russia) от 22 января 2013 г., жалоба N 33501/04 и три другие жалобы* (* См.: там же. 2013. N 11 (примеч. редактора).), § 79, Постановление Европейского Суда по делу "Терентьев против Российской Федерации" (Terentyev v. Russia) от 26 января 2017 г., жалоба N 25147/09* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2017. N 3 (примеч. переводчика).), § 22-24, Постановление Европейского Суда по делу "OOO Издательский центр "Квартирный ряд" против Российской Федерации" (OOO Izdatelskiy Tsentr Kvartirnyy Ryad v. Russia) от 25 апреля 2017 г., жалоба N 39748/05* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2018. N 4 (примеч. переводчика).), § 46, Постановление Европейского Суда по делу "Чельцова против Российской Федерации" (Cheltsova v. Russia) от 13 июня 2017 г., жалоба N 44294/06* (* См.: там же. N 7 (примеч. редактора).), § 100, а также Постановление Европейского Суда по делу "Скудаева против Российской Федерации" (Skudayeva v. Russia) от 5 марта 2019 г., жалоба N 24014/07* (* См.: там же. 2019. N 10 (примеч. редактора).), § 39). Далее Европейский Суд должен удостовериться в том, применялись ли соответствующие конвенционные стандарты в ходе разбирательства о диффамации в настоящем деле.

51. Европейский Суд отмечает, что суды Российской Федерации ограничились выводом о том, что оспариваемые утверждения порочили деловую репутацию и что ответчик не доказал их достоверность (см. выше §§ 12 и 14). Они не приняли во внимание позиции ответчика как редакции газеты и заявителя как представителя общественной организации, наличие или отсутствие добросовестности с их стороны, позицию истца как государственного органа, цели, преследуемые ответчиком при публикации статьи и заявителем при выражении оспариваемых утверждений, касалась ли оспариваемая статья вопроса общественного интереса или общей озабоченности или актуальности информации о качестве реставрационных работ, проводимых в музейном комплексе "Царицыно", в контексте сохранения культурного наследия (см., mutatis mutandis, Постановление Европейского Суда по делу "Куницына против Российской Федерации" (Kunitsyna v. Russia) от 13 декабря 2016 г., жалоба N 9406/05, § 46, и упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Скудаева против Российской Федерации", § 36). Опуская какой-либо анализ таких элементов, суды Российской Федерации не уделили надлежащего внимания той важной функции, которую выполняют средства массовой информации в демократическом обществе.

52. Внутригосударственные суды также не провели четкого различия между утверждениями о фактах и оценочными суждениями. Районный суд установил, что оспариваемые выражения являлись утверждениями о фактах, не уточнив причин этого, и городской суд поддержал это заключение в краткой форме. Суды Российской Федерации проигнорировали требования пункта 9 Постановления N 3 Пленума Верховного Суда Российской Федерации, согласно которому оценочные суждения не подлежат обжалованию в соответствии со статьей 152 ГК РФ (см. выше § 18). В любом случае следует отметить, что различие между утверждениями о фактах и оценочными суждениями имеет меньшее значение в деле, подобном настоящему, когда оспариваемое заявление делается в ходе обсуждения вопроса, представляющего общественный интерес, и когда представители гражданского общества и журналисты должны пользоваться широкой свободой критиковать действия государственного органа, даже если сделанное заявление может не иметь под собой четкой основы в действительности (см., mutatis mutandis, упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Ломбардо и другие против Мальты", § 60).

53. Что касается необходимости установления баланса между правом на репутацию и свободой выражения мнения, то Европейский Суд указывает, что истцом по делу о клевете являлось Правительство г. Москвы, исполнительный орган г. Москвы, субъекта Российской Федерации. Европейский Суд вновь повторяет, что пределы допустимой критики в отношении публичной власти шире, чем в отношении частного лица или даже политика. В демократической системе действия или бездействие органа исполнительной власти должны быть предметом пристального внимания не только со стороны законодательной и судебной властей, но и общественного мнения (см., mutatis mutandis, Постановление Европейского Суда по делу "Шенер против Турции" (Sener v. Turkey) от 18 июля 2000 г., жалоба N 26680/95, § 40, и упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Ломбардо и другие против Мальты", § 54). Как от органа исполнительной власти субъекта Российской Федерации от Правительства г. Москвы следует ожидать проявления высокой степени терпимости к критике. Тем не менее суды Российской Федерации не только не рассмотрели позицию истца как государственного органа в контексте разбирательства по делу о диффамации против редакции, но и прямо отвергли довод ответчика о том, что Правительство г. Москвы даже не было названо в оспариваемых сведениях (см. выше § 12). Европейский Суд указывает в этой связи, что для того, чтобы вмешательство в осуществление права на свободу выражения мнения было соразмерно правомерной цели защиты репутации других лиц, наличие объективной связи между оспариваемым утверждением и стороной, подающей иск о диффамации, является необходимым элементом (см., mutatis mutandis, Постановление Европейского Суда по делу "Дюндин против Российской Федерации" (Dyundin v. Russia) от 14 октября 2008 г., жалоба N 37406/03* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2009. N 8 (примеч. переводчика).), § 44, и упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Куницына против Российской Федерации", § 42). Доводы районного суда, с которым согласился городской суд, как представляется, были основаны на молчаливом предположении, согласно которому интересы, связанные с защитой репутации, превалируют над свободой выражения мнения при любых обстоятельствах (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Новая газета" и Милашина против Российской Федерации", § 69). Не сопоставив два конкурирующих интереса, суды Российской Федерации не смогли установить необходимый баланс интересов (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Скудаева против Российской Федерации", § 38).

54. Европейский Суд учитывает принципиальную субсидиарную роль системы Конвенции (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Дубска и Крейзова против Чешской Республики" (Dubska and Krejzova v. Czech Republic), жалобы NN 28859/11 и 28473/12* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. Специальный выпуск. 2017. N 6 (примеч. переводчика).), § 175, ECHR 2016). Действительно, если бы уравновешивание осуществлялось внутригосударственными властями в соответствии с критериями, изложенными в прецедентной практике Европейского Суда, то ему потребовались бы веские основания для замены их точки зрения своей (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Перинчек против Швейцарии", § 198). Однако в отсутствие такого баланса на внутригосударственном уровне Европейский Суд не обязан проводить полный анализ пропорциональности. Столкнувшись с тем, что суды государства-ответчика не представили важных и достаточных оснований для оправдания рассматриваемого вмешательства, Европейский Суд считает, что нельзя сказать, что они "применяли стандарты, которые соответствовали принципам, воплощенным в статье 10 Конвенции", или "основывались на приемлемой оценке соответствующих фактов" (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Терентьев против Российской Федерации", § 24, с дальнейшими ссылками). Европейский Суд приходит к выводу, что вмешательство в осуществление права заявителя на свободу выражения мнения не было "необходимо в демократическом обществе".

55. Соответственно, по делу было допущено нарушение статьи 10 Конвенции.

II. Применение статьи 41 Конвенции

56. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

57. Заявитель требовал выплатить ему 3 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

58. Власти Российской Федерации полагали, что заявителю не должны присуждаться какие-либо суммы ввиду отсутствия нарушения статьи 10 Конвенции. Они также считали требуемую сумму чрезмерной.

59. Европейский Суд присуждает заявителю требуемую им сумму в качестве компенсации морального вреда.

B. Судебные расходы и издержки

60. Заявитель требовал выплатить ему 1 500 евро в качестве компенсации расходов на услуги адвоката и 200 евро - на корреспонденцию в Европейский Суд.

61. Власти Российской Федерации указали, что требования заявителя о возмещении расходов на услуги адвоката не были подтверждены соответствующими документами и что требования о возмещении почтовых расходов были подтверждены счетами-фактурами на сумму 5 321 российский рубль (приблизительно 107 евро).

62. Принимая во внимание имеющиеся в его распоряжении документы и свою прецедентную практику, Европейский Суд считает разумным присудить заявителю 957 евро в качестве компенсации расходов при разбирательстве его дела Европейским Судом.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

63. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Европейский Суд единогласно:

1) решил объединить рассмотрение жалобы по существу и возражение властей Российской Федерации в отношении совместимости с правилом ratione personae по статье 10 Конвенции и в части предполагаемого отсутствия причинения ему значительного ущерба по смыслу подпункта "b" пункта 3 статьи 35 Конвенции и отклонил их;

2) объявил жалобу приемлемой для рассмотрения по существу;

3) постановил, что имело место нарушение статьи 10 Конвенции;

4) постановил, что:

(a) государство-ответчик обязано выплатить заявителю в течение трех месяцев с даты вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции следующие суммы, подлежащие переводу в валюту государства-ответчика по курсу, действующему на день выплаты:

(i) 3 000 (три тысячи) евро плюс сумму любого налога, подлежащего начислению на указанную сумму, в качестве компенсации морального вреда;

(ii) 957 (девятьсот пятьдесят семь) евро плюс сумму любого налога, подлежащего выплате с этой суммы заявителем, в качестве компенсации судебных расходов и издержек;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на указанные выше суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

5) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 8 октября 2019 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Европейского Суда.

Стивен Филлипс Секретарь Секции Суда

Винсент А. де Гаэтано Председатель Палаты Суда